Вступив на землю кочевников, образованную в результате завоеваний, Сильва попал в центральный город интересного народа. И хотя быт людей мало интересовал его, он отмечал, как сильно расслоилось общество. Прежде, чем дойти до дворцов императорской семьи, лесной бог встретил невообразимую бедность людей самого низшего сословия. Браслет и южный ветер подсказывали ему, что нужно идти дальше. И вот, оказавшись на территории императорских владений, Сильва остановился.
Прежняя рубаха и штаны соединились, превращаясь в зелёное мужское платье с вышивкой под стать местной моде. Волосы на голове собрались в плотный пучок, руки утопли в широких рукавах, а ноги скрылись под мягкими сапогами.
Лесной бог прошёл по широкому мосту, выложенному каменной плиткой, до высоких ворот с загнутой крышей и золотой черепицей. Невидимый для охраны, он без препятствий перешагнул через границу, за которой открывалась территория богатых теремов и огромных величественных площадей.
Местные чиновники в одинаковой одежде ровными рядами спускались по серым ступеням, здесь же прохаживались знатные дамы, тянущие за собой вереницу прислуг. Таких насупленных и разукрашенных лиц лесной бог ещё не встречал.
Он простоял на одном месте два дня и две ночи, прежде чем деревянные бусы заявили о своём владельце.
Это было тёплое весеннее утро. Через площадь, на которой стоял Сильва, бежал разодетый в такие же громоздкие одежды мальчуган. Испачканное в грязи лицо выражало неподдельную радость и довольство собой. Следом бежали две служанки, и по их мольбам Сильва понял, что мальчишка относится к знатному роду.
Он пронёсся мимо, скинув попутным ветерком браслет. В эту же секунду Сильва обнаружил себя, вызвав у служанок крик испуга. Увидев незнакомца, глаза мальчика загорелись. Он улыбнулся ещё шире, подошёл ближе и протянул руки в приветствии:
Лесной бог смотрел на него прямо, не мигая, желая получше изучить лицо мальчишки.
— Странное имя, таких у нас не бывает. Откуда ты?
— Видел, как люди поднимаются из грязи, чтобы построить стены великих империй.
— Ты интересный. Пойдём со мной.
— Так вот кем ты стала, — тихо произнёс лесной бог, но Нин Ди его услышал:
— Я мальчик, а не девочка. Оставь такие шутки.
— Господин, Ки Нин Ди, господин! — звали испуганные служанки. — Отец и мать будут искать вас! Вернитесь!
Но мальчишка уже и сам повернул домой, увлекая за собой нового знакомого.
— Это Сильва и он идёт со мной. Хочу познакомить с отцом и матерью.
Едва ли доставая головой до пояса Сильвы, мальчишка держался весьма гордо. И пусть иногда в его глазах проскальзывала хитрая искорка, со стороны они казались невероятно печальными. В этом лесной бог усматривал неподдельное сходство с Анимой, однако характеры людей разных полов, эпох и классов явно отличались.
За чередой каменных мостов, нависающих над императорскими прудами, и узких улочек, проходящих мимо ярких теремов, предназначенных для прислуги и чиновников дворца, появились каменные ступени, уводящие гостей к красивому трёхэтажному строению. Красные балки подпирали изогнутую зелёную крышу, каменные изваяния божеств перемежёвывались с подставками для благовоний. Строение уходило в скалу, густо занесённую зелёными деревьями.
Мальчишка вырвался вперёд и с натугой отворил тяжёлые двери дома. Лесной бог видел, как переглядываются служанки, гадая, как сильно им влетит за то, что впустили в дом хозяев незнакомца.
— Это мой дом, — вскинув подбородок, заявил Нин Ди. — Мой отец — брат десятой жены императора.
— Наверно, ты был очень хорошим псом, — задумчиво протянул лесной бог, оглядывая роскошное убранство дома.
— Что ты говоришь? Каким псом?
— Обычным псом — с коричневой шерстью и длинным пушистым хвостом.
— Ты и правда очень странный, Сильва. Но подожди, пока вернутся мои родители.
Мальчик увлёкся принесённой служанками едой, а Сильва отправился изучать новое место, отмечая, что эта жизнь Анимы ещё лучше прежней. Стены дома, украшенные рисунками птиц, драконов и прочих животных, придавали месту динамики и почти сказочного торжества. Но было и ещё кое-что. Сильва заметил много оружия и доспехов на подставках. Местная прислуга глядела с опаской на постороннего, но никто из них не смел задавать вопросов молодому господину.
— Твой отец полководец? — спросил лесной бог после короткого осмотра дома.
— Нет, начальник императорской стражи, а что?
— Я тоже люблю. Хочу быть воином, защитником родной земли. И я им буду. Отец уже нашёл хорошего учителя, и он завтра приедет сюда.
— А как же мир и процветание?
— Их не бывает без войны. Сначала нужно всех объединить, а потом уже и пожить можно.
Мальчик с огромным удовольствием уплетал рис, скатанный в ровные шарики.
— Как это? Всем нужно есть!
— А мне нет. Ешь. Не торопись.
Лесной бог сел у стены подогнув под себя ноги. Мальчишка глядел на него и улыбался заевшимся ртом. Теперь они снова вместе, думал Сильва, снова едины с Анимой. И он не оставит Нин Ди, пока не придёт время.
— Господин, господин, — позвала лесного бога одна из служанок, молодая девушка с убранными назад волосами, — но как же вы объяснитесь перед родителями Нин Ди. Господин Ки очень суровый мужчина, он не пустит незнакомца в дом.
Сильва задумался, мягко улыбнулся, восхитив служанку идеально белыми, будто не настоящими зубами и произнёс:
— Теперь я должен всегда находиться рядом с Нин Ди, поэтому с его отцом и матерью решу вопрос мирно.
Понятнее девушке не стало, но она низко поклонилась и отошла в сторону, где ей и полагалось стоять.
К вечеру в доме появились супруги. С лицом в белилах и ярко красными губами, мать Нин Ди короткими шашками следовала за невысоким плотным мужчиной в армейском обмундировании.
Мальчишка выскочил навстречу семье с радостным воинственных криком, за что был вознаграждён тёплыми объятиями от матери и дружеским хлопком по спине от отца.
— Я привёл в дом друга! — тут же заявил малыш, заставив отца и его личную охрану напрячься.
— Кто вы такой? — поинтересовался отец семейства, в соответствующей занимаемой им должности манере.
— Моё имя Сильва, — ни капли не смущаясь, ответил лесной бог.
— Меня не интересует ваше имя! Как вы тут оказались и зачем задурили голову сыну?
— Молчать! Увести ребёнка, — скомандовал мужчина.
Мать со служанками быстро покинули гостевой зал и теперь в нём, помимо Сильвы, остались только охранники и сам начальник императорской стражи.
— Отвечайте немедленно, не то велю отправить вас в ведомство наказаний.
— Вы хотите услышать правду или то, что успокоит встревоженного отца?
Мужчина переглянулся с охранниками.
Но стоило конвоирам приблизиться к лесному богу, как его образ пропал, сделавшись невидимым для людей. Сильва обошёл отца и возник у него за спиной, вызвав волну ужаса и негодования присутствующих.
— Пусть ваши люди выйдут за пределы комнаты, — повелительным тоном потребовал Сильва. Лицо его тотчас сделалось суровым, да таким, что охрана без слов начальника медленно попятилась к выходу.
В ту же секунду яркий свет зажегся над плечом лесного бога — пришла старшая сестра.
— Как смеешь ты впутывать людей в свои проблемы! — возмутилась она.
— Твои создания необузданно жестоки и глупы. Они вырубают мои леса, чтобы строить себе дома и корабли для войны. Советую помолчать.
Сестра вознеслась к потолку, и её свет стал ещё ярче.
— Прости за это, брат, нам ни к чему вражда, но не трогай этого человека и его семью.
— Его семья теперь моя, пока в ней живёт Анима.
— Анима? — влез в разговор и без того до смерти напуганный начальник стражи. — Какая Анима? Здесь таких нет.
— Твой сын есть перерождение близкой мне души. Я буду оберегать его до самой смерти.
— Какая разница. С твоей семьёй не приключится зла, пока я здесь.
Богиня жизни тут же растворилась, а отец Нин Ди упал на колени.
— Воля твоя, владыка, с этих пор для меня закон.
— Да будет так. Зовите меня Сильвой.
С тех пор лесной бог жил в семье Ки. К нему относились с почтением и благоговейным страхом. Служанки, да, собственно, и сам начальник императорской стражи, старались реже попадаться ему на глаза, а вот Нин Ди не отходил от странника ни на шаг.
Мальчишка рос, превращаясь в сильного и умного мужчину. Женщины дворца смотрели на него с неподдельным восхищением, мужчины — с завистью. Как и мечтал, Нин Ди вступил в ряды военных. Каждый день он оттачивал удары с опытным мастером, улучшая боевое мастерство. И была у него лишь одна слабость — лесной бог.
Нин Ди мог часами вести беседы с лучшим другом, лицо и тело которого ни на день не постарело с их первой встречи. А в народе уже поговаривали, что в доме Ки поселился демон.
Лесной бог сопровождал Нин Ди во всех поездках и встречах с высокопоставленными чинами. Так однажды он прибыл в императорский дворец и познакомился с первой женой его величества императора. Восхищённая необычными речами, государыня попросила, чтобы Нин Ди чаще приводил во двор мудреца.
К тридцать пятому году жизни Нин Ди тяжело заболел его отец. Должность начальника стражи перешла к младшему сыну императора, поэтому о семье Ки на какое-то время забыли. В этом же году начались крестьянские восстания, на подавление которых отправили императорскую армию. И в этом не простом походе лесной бог решил сопровождать Нин Ди, который стал ему всё равно что родным сыном.
— Когда ты со мной, Сильва, — ничего не боюсь! Вот уже тридцать лет мы знаем друг друга, а ты всё так же молод, красив, загадочен и уверен в себе. Теперь уже я начинаю завидовать, как когда-то завидовали мне. Отчего ты не женишься на даме из дворца?
— Мне чужда жажда продолжения рода. В этом городе и в этой стране я живу лишь для тебя.
— Как так? Неужели ты в меня влюблён?
— Не конкретно в тебя, ты лишь человек. Я люблю твою душу, Нин Ди.
Красивый черноволосый мужчина заразительно рассмеялся. Он вместе с богом леса, верхом, мчался к военному лагерю на равнине. В прохладе осеннего утра, блестя серебром чешуйчатых доспехов, Нин Ди ожидал нового наступления и перед тем хотел, как и прежде, поболтать с дорогим другом.
— Сильва, скажи мне честно, если я женюсь, а потом умру, моих детей ты тоже будешь оберегать от стрел и меча?
— Нет. Я проследую за твоей душой в другую часть света.
— А заберёшь этот браслет? — Нин Ди покрутил перед собой рукой, на которой щёлкали от быстрого лошадиного скача деревяшки.
— Так что же ты оставишь мне, чтобы я нашёл тебя в другом мире?
— Ты меня там не найдёшь, Нин Ди.
— Ах да, ты же говорил мне. Ты — бог леса и умереть не можешь. Но я в это не верю! Ты просто удачливый малый с хорошей кожей и отменным чувством юмора.
Лесной бог испытывал покой и удовлетворение, видя открытую и яркую улыбку мужчины. Однако заглядывая в его грустные глаза, он снова и снова вспоминал Аниму, добрую и наивную девчонку из поселения.
— Как только завершится этот бой, вернись в город и найди себе любимую женщину. Ты даже и представить не можешь, какое это наслаждение — любить, — сказал лесной бог.
— А тебе-то что об этом известно? — усмехнулся Нин Ди.
— Когда-то я полюбил, и это прекрасное чувство дало смысл моему существованию.
В ожесточённые сражения по просьбе богини жизни и бога смерти Сильва не вступал. Он колесил вокруг, делая себя невидимым для любого воина, и только Нин Ди знал, что дорогой друг рядом и поможет. Оттого он сражался яростней и свободней, пугая собственной неуязвимостью врагов.
Для лесного бога не было правых и виноватых — все люди на одно лицо. И только беспокойство за носителя души заставляло его следить за копьями, мечами и стрелами солдат. В среде войск Нин Ди окрестили бессмертным, а Сильву — его защитником и хранителем. Были и те, кто распознал в высоком нестареющем человеке настоящего бога, но таких здесь называли чудаками и мало воспринимали всерьёз. Иногда попадались военачальники, что на коленях умоляли защищать и их солдат тоже, но к подобным просьбам Сильва всегда относился с равнодушием.
Ночью лагерь загорелся от вражеских стрел. Нин Ди, на ходу натягивая доспехи, давал указания командирам подконтрольных войск. Лесной бог следовал за ним по пятам, наблюдая за создавшейся суматохой. Ржали кони, кричали солдаты, под огненной стеной ломались деревянные опоры.
— Можешь ли ты потушить пожар? — обратился Нин Ди к Сильве, когда военачальники разбежались по лагерю.
— Нет. Я не должен вмешиваться в ваши дела. Я здесь только ради тебя.
— Но если лагерь сгорит, я тоже пострадаю!
— Я не позволю. Но тушить созданные человеком пожары и разрешать мизерные людские конфликты я не намерен.
Тогда Нин Ди от злости и недовольства понёсся к продовольствию, которое вот-вот должно было превратиться в пепел.
— А что ты скажешь на это? — и мужчина забежал прямиком в огонь.
Лесной бог ужаснулся поступку Нин Ди, снова вспомнилась речка и белая сорочка на камне. Воззвал он к младшему брату и крупные капли холодного дождя окропили чёрную землю. Ливень усиливался и под его напором потухли стрелы, палатки и опоры, а хитрец Нин Ди сидел под вымоченной в воде тряпицей и смеялся, когда к нему подошёл Сильва.
— Как низко ты поступил, — заметил лесной бог. — Заставил просить брата за тебя. Подобное поведение ещё аукнется. Не боишься ли ты, что, не вынеся обиды, я уйду?
— Боюсь. Но проиграть и понести человеческие потери боюсь ещё сильнее.
— Но ты же не верил, что я бог. Как же решился?
— На сумасшедшего ты не похож, но слишком самоуверен в высказываниях, только поэтому я решился. Доверился судьбе, а она, как говорят, благоволит смельчакам.
— Будь осторожен, Нин Ди, я не ручной зверёк и в следующий раз позволю столь дерзкому телу умереть. В моих руках тысячелетия, найдётся и лучшее пристанище для любимой души.
Слова лесного бога прозвучали, как угроза, и Нин Ди сразу же пожалел о содеянном. Все последующие сражения он старался не злить Сильву, а наоборот, уважить, не зная наперёд, что лесной бог давно простил зарвавшегося воина.
Так прошло ещё несколько лет. Не без помощи Сильвы, Нин Ди достиг немалых высот в военном ремесле. Солдаты почитали и уважали его, военачальники равнялись, однако каждый из них не забывал и о роли странного друга Сильвы, что стоит за плечами их главнокомандующего.
Когда пришло время возвращаться в родной город, до Нин Ди дошли слухи, что престарелый император недоволен славой главнокомандующего среди населения и готовит скверный план по снятию его с должности.
В расстроенных чувствах мужчина достиг дверей дома Ки. Его встретила убитая горем мать — отец всего пару дней назад отошёл в мир иной, не дождавшись возвращения сына.
Печальные события горой навалились на Нин Ди. Он топил горе в вине, не подпуская к себе никого, кроме лесного бога. Придомовая территория пришла в запустение, слуги позволяли себе вольности без зоркого взора хозяина, а евнухи императора оббивали пороги со срочным вызовом.
— Как быть мне, Сильва? Отца я больше не увижу, о моих успехах он не узнает. Император хочет понизить меня, опасаясь за собственную власть. Где справедливость?
— Это ваша человеческая жизнь, Нин Ди. Боги лишь создали декорации, а вы поставили пьесу. Прими стойко все удары судьбы, ведь итог всё равно один.
— Ты так говоришь, потому что бессмертен.
— Ничто не вечно в этом мире. Даже мы когда-то исчезнем.
— Как только последнее воспоминание о божестве померкнет, как только созданные мной творения перестанут существовать — я тоже растворюсь в пустоте. Моя энергия полетит высоко в космос и создаст одну из тех сияющих звёзд на небосводе.
Нин Ди горько усмехнулся, опустошил очередную глиняную чашку с вином и сполз по деревянной переборке кровати прямиком на мягкий ковёр.
— Я буду помнить о тебе, Сильва, чтобы ты жил вечно.
Перед воротами дворца императора выстроилась шеренга стражников.
— Войти внутрь может только главнокомандующий Ки Нин Ди, — заявил императорский евнух противным тонким голосом.
— Как скажете, — произнёс лесной бог и исчез прямо на глазах у десятка людей.
Разом охнула стража, а евнух отшатнулся в сторону в страхе.
— Точно демон, — прошептал он.
А Сильва всё так же стоял за спиной Нин Ди, положив руку ему на плечо.
— Будь спокоен, мой друг.
Вопреки ожиданиям за воротами в церемониальном зале не было сановников, только воины стояли ровными рядами. Император возглавлял их сидя на высоком пьедестале в самом конце.
Уверенно шагая по красной дорожке, Нин Ди вышел в центр зала. Воины обернулись к нему и поклонились в уважении.
— Кто позволил кланяться ему?! — завизжал император.
Седина покрывала его волосы, бороду и редкие усы. Крохотные глазки из-под пышных бровей смотрели с ожесточением.
— Ты возомнил себя правителем, Ки Нин Ди, поставил славу выше императорского титула. За это ты будешь наказан.
Нин Ди встал на колени, вытянув руки в знак поклонения.
— Государь, всё это глупые слухи. Наша армия принесла победу, подавив восстание, воины любят вас и чтят…
— Но тебя они любят больше, командующий. Приказываю принять смерть от клинка!
— Прошу, государь, одумайтесь, — взмолился Нин Ди, — кто ещё сможет так же умело управлять воинами, кто принесёт вам новые победы? А если вы переживаете за власть, так она не нужна мне. Цель моей жизни — служить вам.
— Ты знаешься с демоном. Это тоже непростительно. Все в империи только и говорят об этом.
— И это слухи, мой государь. Сильва не демон, а друг нашей семьи. Я встретил его ещё в юности. Он даёт мне дельные советы и поучает время от времени, он мне как второй отец или старший брат.
Император нервничал, исчерпав все возможные придирки, но отступать не желал.
— Если Сильва не демон, тогда почему его кожа не постарела, а одежда с вашей первой встречи не изменилась.
— Всё потому, что он часто дышал лесным воздухом и принимал холодные ванны в ручье. Одежду же он носит аккуратно, оттого она цела и невредима столько лет.
— Вздор! Ты нагло лжёшь мне прямо в глаза! — вспылил император. — Сейчас же казнить его! Казнить!
Капитан стражи с неохотой вытащил клинок из ножен и медленно подошёл к Нин Ди.
— Подыграй мне, — шепнул из-за плеча лесной бог. — Как только скажу, разведи руки в стороны и закричи: «Если не оставите меня и мою семью в покое, своды этого дворца обрушатся, опоры погнуться, а династия не найдёт продолжения».
Нин Ди еле заметно кивнул и замер в ожидании знака. Вдруг столбы, на которых держалась крыша, заскрипели, деревянные переборки затрещали и здание зашаталось, словно трава на ветру.
— Если не оставите меня и мою семью в покое, своды этого дворца обрушатся, опоры погнуться, а династия не найдёт продолжения!
Воины разбрелись по углам, император свалился с трона и попытался засунуть голову под стол, командующий стражи высматривал врага на потолке. А дворец продолжал шуметь и дрожать. Падали вазы и благовония, валились золотые кувшины, статуи драконов крошились, осыпая ковры мелкими камнями.
— Прекрати! Прекрати! Я прощаю тебя! Прощаю! Не громи дворец! — взмолился император.
Нин Ди опустил руки, и вибрация тотчас пропала, а балки с опорами перестали скрипеть.
— Могу ли я возвращаться к семье, государь?
— Возвращайся. Куда хочешь иди, только не приходи сюда снова!
Так Нин Ди покинул дворец императора целым и невредимым, и только бог смерти одарил младшего брата укоризной за вмешательство в судьбу простого человека.
— Ты должен уходить из города, ты же понимаешь, что император мстителен и труслив, он захочет избавиться от тебя любым другим способом, — заметил Сильва, стоило им перешагнуть границу владений семьи Ки.
— Понимаю. Но куда мне идти?
— Со мной. В горную деревню недалеко от душистого леса. Там я смогу лучше присматривать за тобой.
— А мама? Её я могу взять?
Остаток жизни Нин Ди провёл в небольшом домике без прислуги и излишеств. Поутру рубил дрова и носил воду, днём готовил еду, так как его матушка после всех скорбных событий слегла, а вечером сидел на пороге вместе с лесным богом, болтая о чужих землях и диковинных людях, что живут там.
Прошло ещё тридцать лет, прежде чем Нин Ди покинул мир живых. На смертном одре он поблагодарил Сильву за доброту и радость дружбы, он не винил его за изменение своей судьбы, ведь в горной деревне нашлась девушка, которую он полюбил. Она подарила ему трёх чудных сыновей и самые лучшие годы своей жизни.
Лесной бог наблюдал, как душа покинула тело, и это означало, что придётся снова навестить бога смерти.
— Я зол на тебя, младший брат, — не церемонясь заявил бог смерти, ощутив лесного бога на пороге царства. — Ты изменил судьбу Нин Ди. Я должен был забрать его намного раньше.
Лесной бог виновато опустил глаза, но губы его остались таить скромную улыбку, ведь искреннего гнева брата он не чувствовал.
— Как долго ты планируешь следовать за душой Анимы?
— Долго. Пока она не обратиться в чистейшую энергию, что бороздит просторы космоса.
— Ты обрекаешь себя на вечные скитания, брат.
— Не вижу ничего плохого в этом. Я навещаю созданные мной леса в разных уголках планеты и одариваю своей благодатью.
— Хочу обрадовать, следующие несколько сотен лет тебе не придётся скитаться.
— Как так? Ни один человек не может прожить столько.
— Верно. Но кто сказал, что душа возродится в теле человека. Следуй зову браслета и лови собственные ощущения. Следующее перерождение будет намного ближе к тебе самому.
Лесной бог брёл по континентам в глубоких раздумьях. Больше всего его тревожило, отчего из тела Нин Ди, храброго воина, верного друга и хорошего человека душа переместилась в другое существо. Разве творение богини жизни не самая совершенная часть этого мира?
Шли годы поисков, за это время страны и города в них преобразились ещё сильнее. Менялась мода людей, манера общаться и даже форма любви. Одно оставалось неизменным — войны. Казалось, созданиям старшей сестры не жилось в мире. Постоянно конфликтуя друг с другом, они уничтожали всё вокруг. Высасывая из планеты соки и сооружая огромные машины для убийства, люди утоляли жажду межрасовой ненависти.
Зов браслета привёл лесного бога на склон потухшего вулкана. Там, среди невысоких собратьев, подрастал красивейший пышный каштан. Он ещё не достиг своего пика, но ветви уже раскинулись на десятки метров, создавая под собой узорчатую тень. Листья, словно искусно выточенные мастером лезвия, смотрели на гостя светлыми прожилками и приглашали укрыться от обжигающих солнечных лучей.
Лесной бог протянул к одной из нижних веток руку, и деревянный браслет сам собой соскользнул к новому владельцу.
— Так вот какой ты стала! — воскликнул бог, не сумев сдержать чувств. — Высшее благо для меня, что одним из твоих перерождений стало созданное мной творение.
Бог смерти не обманул. Годы проносились один за другим, им на смену пришли столетия. Сильву не интересовало, что творится в мире людей. Он нежился на мощных каштановых ветвях, обласканный мягкой листвой. Зимой он забирался под могучие корни, что вырывались из-под земли, весной поднимался на самую верхушку, наслаждаясь прекрасным видом. Лесной бог по-прежнему вёл беседы с Анимой, и в этот раз душа отвечала ему, ведь ничего отчётливей, чем голос собственных созданий, Сильва не слышал. Бог готовился прожить так несколько тысячелетий, но на планету пришла очередная кровопролитная война.
Богиня жизни и бог смерти снова просили младшего брата не вмешиваться, поэтому Сильва лишь наблюдал, как мимо любимого дерева проходят толпы беженцев, как некоторые из них в опасной близости жгут костры и укрываются под размашистыми ветвями от дождей.
Однажды среди ночи к лесному богу пришла старшая сестра и сообщила, что Отец собирает детей вместе, чтобы обсудить будущее их царства. Сильва не хотел идти, ведь для него смысл существования свёлся к созерцанию ночного и облачного дневного неба вместе с возлюбленной. Здесь он впервые ощутил блаженное единение и умиротворяющее спокойствие. Ни восточный ветер, ни холодные дожди младшего брата не могли его потревожить, однако сестра настояла на встрече с Отцом.
В божественном царстве слились воедино ветер, земля, вода и огонь. Соединение бессмертных созданий представляло собой всю суть бытия, и только лесной бог отличался от братьев и сестёр человеческой формой. Зная о причудах одного из своих, те больше не переживали.
— Однажды я говорил вам, дети, что в созданном мною мире всё конечно, — заговорил Отец, — и даже я, начало, могу лишиться собственного продолжения. Боги сильны лишь до тех пор, пока в них верят. Однако богиня жизни сотворила поистине великолепные создания. Они развиваются и совершенствуются. Их настоящая вера отличается от прошлой, а некоторые из них и вовсе обратили мистификацию в науку. Теперь люди знают порядок вещей и даже способны управлять им. Будьте готовы, что многие из вас исчезнут, обратившись в энергию звёзд. Вы улетите далеко в космос, в холодную тьму, но не будете одиноки там. Когда люди научатся воскрешать мёртвых и управлять временем — я тоже к вам присоединюсь.
— Но что же нам делать, Отец, получается, мы не бессмертны? — спросил кто-то из богов.
— Бессмертны, ведь смерть — это понятие, относящееся к оболочке живых существ, её же у вас нет. Ваша энергия никогда не иссякнет, она просто больше не будет нужна этому миру.
В то самое мгновение лесной бог подумал об Аниме. Неужели её душа продолжит переходить от тела к телу, а он просто унесётся прочь? В расстроенных чувствах он вернулся к дорогому каштану, но и тут его ждало потрясение, с которым образ человеческого сердца в его груди не смог справиться.
Огромные корни каштана, выкорчеванные и порубленные, глядели на него рваными краями. Листва распласталась по земле, а толстый ствол надёжно впился в почву. Недалеко от дерева сгрудилась рота солдат. Отделившаяся от них группа с усердием колола дрова, нарубленные из ствола каштана.
Лесной бог ещё никогда не испытывал подобной ненависти к созданиям сестры. Он закричал так громко, что небо отозвалось раскатом грома, а потом заплакал так горько, что сильнейший ливень обрушился на склон. Жерло до того молчавшего вулкана задымилось, почву сотрясли толчки.
Солдаты, обескураженные природным катаклизмом, попрятались под боевые машины. Кто-то из них молился, кто-то плакал, а кто-то попросту наблюдал, ожидая конца представления. Но Сильва уже принял решение. Ни свет старшей сестры, ни уговоры старшего брата больше не могли его остановить. Лава вырвалась из острой макушки высокой горы и потекла тягучими огненными языками по склону. Небо заволокло серой пеленой, а грохот и треск создали чарующее сопровождение смертельной пьесе.
В огне возмездия сгорели все: и солдаты, и их машины, и покинутое душой тело огромного каштана. Лесной бог сидел верхом на лаве, сжимая обугленный деревянный браслет, и плакал навзрыд, проклиная человеческий род.
