— Ну это же пизнец, мудрец. Он что, серьёзно там сидел, ждал нас? Как в каком-то грёбаном театре теней. Чего он вообще приперся? Сраный пацак. Я, конечно, люблю драму, но не когда она лезет к нам в лагерь с предложением стать богами по расписанию.
Мудрец усмехнулся уголками губ:
— Значит, ты тоже это почувствовала. Он пришёл не просто так. Его тянет к тем, кто ещё не выбрался из себя.
Торговец, идущий сзади, кашлянул:
— Кто это был вообще? Тёмный, каким он был раньше?
— Знать его — всё равно что знать своё плохое настроение. Он липкий. Противный. Блестящий как змея. Говорит красиво, а внутри — гниль и конфеты. Знаешь, чтоб заманить.
— Его звали Ингалон, когда он был Светлым. Один из тех, кто не выдержал своей тени. Он подчинился ей… и в обмен получил силу, но с условием: больше никакого света. Естественного, по крайней мере. Он теперь живёт в тени, в отражениях, в искривлениях. Таких, как он, называют Пробуждёнными Тенью.
— Проклятые? — уточнил Торговец, поморщившись.
— Нет, не совсем. Они не нарушают баланса. Но живут в своих мирах. Им разрешено существовать, но только в специально выращенных лесах. Таких, как этот. Тут нет прямого света, здесь правила другие.
— Правила у них, как у тараканов — все ползут в темноте. Вот только я же понимаю — зачем он нас искал. Он знал, что мы здесь. Нам лучше держаться вместе.
Мудрец сделал шаг в сторону тропы, указал налево:
— Думаю, лучше уйти с главного пути. Здесь есть старая развилка. Через день может два, мы выйдем к Медной Горе. Но главное — подальше от Ингалона.
— Ты боишься его? — с вызовом спросила Канарейка.
— Нет. Я уважаю его тень. И знаю, что он не приходит без причины, а разбираться и тем более играть в его игру мне не интересно.
— А что, он всегда был таким скользким?
— Не всегда, — Мудрец улыбнулся грустно. — Когда-то он был поэтом. Его стихи спасли деревню от отчаяния. Но потом… он начал писать только о себе — только себе. И остался в отражении.
Канарейка, взмахнув крылом, резко взлетела вперёд, пробормотав:
— Ну нахер, этот Ингалон. Если ещё раз увижу, вдарю с двух лап прямо в его эго. Плевать, сколько у него там сил, через день-два в этом мире таких как он не останется.
Мудрец хмыкнул и немного напрягся. В тропинке зашуршала новая ветка — они свернули налево, подальше от зеркальных слов, ближе к земле, где не отражаются иллюзии. Дорога была иногда в гору, а иногда вниз. На удивление тут было довольно чисто, как будто кто-то прочистил путь от бурьяна.
Спустя 3 часа они вышли к долине. Аквамариновое небо раскрылось над ними неожиданно — словно кто-то резко стянул одеяло тьмы, оставив лишь мягкое, почти прозрачное сияние. Лес, густой и напряжённый, будто сам сдерживал дыхание в присутствии Темного, расступился так внезапно, что Торговец, шагнув вперёд, чуть не оступился.
— Вышли, — выдохнула Канарейка, потягиваясь, — наконец-то. Этот лес, как прилипчивая похмельная мысль. Ничего не случилось, а ощущение, что тебя кто-то… гладил изнутри. Противно.
Перед ними раскинулась долина — широкая, зелёная, освещённая добрым утренним светом. Далеко на горизонте можно было разглядеть склоны Медной Горы, чуть посверкивающие, как старая монета в кармане вора.
— До деревни чуть меньше получаса, — сказал Мудрец, вглядываясь в карту, — и к вечеру дойдём до моста.
Деревушка встретила их без особой помпы и без тревоги. Чистые улочки, пахнущие хлебом и древесной стружкой, шум невысокого рынка, где продавались медные изделия, сушёные фрукты и немного странные, но ароматные пирожки. Торговец засуетился — ему нужно было переподписать контракты, сверить склады, перекинуться, словом, со старостами, возможно, подобрать новых партнёров. Он исчез почти сразу, буркнув напоследок что-то про “цену на хмель”.
— Ему есть чем заняться, — пожала плечами Канарейка. — А мы?
— Нам лучше отдохнуть и поговорить, — сказал Мудрец. — В трактире есть кабинки. Словно отдельные миры — уютные, обитые тканью, с лампой и чаем.
Трактир “У Тихого Колодца” оказался точно таким, как и предполагалось. Внутри — уютно, тепло, стены обиты узорчатым войлоком, а приватные кабинки действительно напоминали, как маленькие комнаты, где были мягкие подушки, старые ковры на полу, оконце с занавеской, чайник, булькающий где-то в углу.
Когда чай был разлит, Канарейка уставилась в пустую чашку и вдруг заговорила:
— Слушай… Я ведь не просто так сказала тогда, что он приполз не к добру. Темный. Он ведь… когда-то был другим. Не сразу он стал этим шелестящим пацаком.
Мудрец посмотрел на неё внимательнее, но не перебил. Он чувствовал — сейчас начнётся рассказ, который лучше слушать в тишине, пока трава за окном не шелохнётся.
— Его звали иначе. И был он светлым. Настоящим. Знаешь, такими становятся раз в столетие. Но там, внутри — в нем… был червяк. И этот червяк был слишком голодным. Она помолчала, ковыряя когтем край блюдца. — Но об этом позже. Всё равно никто не верит, пока сам не увидит, — добавила Канарейка.
Она снова залила чай, как будто это был не напиток, а ритуал призыва воспоминаний.
Снаружи трава покачивалась от лёгкого ветра, и мир, казалось, дышал. Но где-то в этой тишине уже звучала предыстория… Тень прошлого, готовая шагнуть из чашки прямо на стол. Канарейка сделала глоток чая и долго смотрела в мутное стекло, где отражалась её золотая макушка. Потом тихо сказала:
— Я знала его ещё до того, как он стал Темным. Видела, как он под стол ходил пешком, серьёзно. Говорил, что станет великим… и стал. Только каким...
Она вздохнула, но не устало — скорее с сожалением, как будто только сейчас осознала всю глубину своей собственной наивности.
— Он рос нормальным. Слишком нормальным, может быть. Хитрый, смышлёный, обаятельный. Все любили его. А потом — связался с другой компанией. Сначала — любопытство. Потом — вкус. Потом — зависимость.
— Культ Тьмы. У них там свои ритуалы. Техи, радости, безмерные ощущения — всё, что угодно, лишь бы уйти от себя. Он отдал им тело. Буквально. Его перестали звать по имени. Он стал сосудом. Пустым, но сияющим. Красивым, как обёртка от яда.
Канарейка говорила всё быстрее, её голос обострился:
— Он начал питаться энергией других. Захватывал людей, вытягивал их до капли. Не просто управлял — он подчинил целые регионы. Страхом, силой, манипуляцией. А главное — болью и любовью. Этими силами, да и в такой комбинации, нельзя просто пользоваться. Они жрут изнутри. Но он — он будто сделан для этого. Ему это шло. Он стал… машиной изгнания. Он не просто подавлял — он уничтожал.
Она на мгновение замолчала.
— А потом он запер меня. В мире иллюзий. Знал, как я питаю пространство вокруг — и построил для меня утопию. Красивую, глянцевую. Мир, в котором не было страха. Не было лжи. Где каждый день был пиром, а каждый вечер — песней.
Мудрец сжал чашку в руке.
— Иллюзия для батарейки, — поправила Канарейка, резко. — Пока я была там, они грабили, насиловали, уничтожали всё, что не вписывалось в его картинку. А я… я просто пела. Я думала, что спасаю кусочек мира, а на самом деле — подкармливала Тьму.
Она затихла. Чай остывал. За занавеской ветер тихо шевелил траву, и в этой тишине таилось больше боли, чем в любом крике.
— Он не враг, — сказала она наконец. — Он… ошибка. Моя ошибка.
Мудрец не стал спорить. Он лишь кивнул — мягко, с уважением. Иногда признание сильнее меча. А правда — горче зелья.
— Но ты ведь вышла, — сказал он. — А значит, путь есть.
— Я вышла. Но часть меня там осталась. В том мире зеркального солнца и бесконечного смеха. Но ничего. Она мне больше не нужна. Пусть сгорит.
В кабинке снова воцарилась тишина. На этот раз — плотная, как плед. Но в ней уже не было страха. Только решимость. И отчётливое знание: впереди ещё много таких, кто поёт, не зная, что их песня — топливо для чужой тьмы.
К трапезе, вскоре присоединился Торговец. Его улыбка сияла, а шаг был быстрым, как у человека, несущего новости, которыми невозможно не поделиться.
— Господа, я сейчас взорвусь от радости, — начал он, откидываясь на подушки. — Контракт с Медной Горой заключён! Причём по таким ценам, что моя комиссия теперь требует отдельного кошелька! Но это ещё не всё. Местные сборщики орехов согласились на сезонные поставки, также местные пряности и шёлк уже идут ко мне — и, внимание! — я открываю представительство прямо здесь. В этой долине! У нас будет филиал!
Канарейка, прихлёбывая чай, лениво кивнула:
— Ну хоть кто-то у нас стабильно зарабатывает. А что за странное название мелькнуло в списке? «Глубокая Глотка»?
— Ах да! Это жемчужина! Вкусности, зелья, специи — на любой вкус! Особая гордость — выжимка из печени sabertigris natantis. Это такой зверь — как гигантская ласка, только с плавниками и задними лапами, как у кенгуру. Прыгает на три метра и плывёт по водоворотам! А печень его делает любое зелье в разы эффективнее. Правда, возможна сонливость, но кофе, чай, энергетик — и ты снова бодр!
Он выложил на стол свиток с перечнем товаров: «Коготь мегатрона», «Шерсть лесного барана», «Экстракт из коры поющего дерева». Всё выглядело весьма экзотично.
— Мясо отмуда тоже предлагают, — добавил он. — Но портится быстро и на вкус, честно говоря, как квашеная пыль. Местные луга куда лучше, продукты здесь просто пенье!
Канарейка издала тяжёлый вздох и поставила чашку:
— Заварите ещё чаю. Много. Лучше с мятой.
— С Глубокой Глоткой стоит быть осторожнее. Это место… ну, скажем, оно оправдывает своё название. Зелья — это риски. Пряности, может быть, но и тут на свой страх и риск.
— С этой Глоткой вообще лучше не связываться. А учитывая факт, что на расстоянии тридцать дней пути отсюда, выйти из нее смогут только я и Мудрец. И то — ему нужна будет помощь. В чём я ему, конечно, с радостью помогу. Там весело. Особенно после последнего пополнения в Аллее Троллей.
— Аллея Троллей? Это ещё что такое?
Канарейка хитро прищурилась:
— Я туда однажды проводила одного Искателя Правды. Хороший был тип, наивный, конечно, как свежее молоко. Ну, идём мы, и как всегда — тени, сырость, какие-то урчания в кустах… Вдруг — нападение троллей. Они там всегда нападают. Проблема в том, что лес вечно во тьме, и тролли путают время. Думают, что ночь, а на самом деле — полдень. А днём, как известно, они каменеют.
Мудрец с интересом наклонился вперёд:
— И ты, разумеется, воспользовалась моментом?
— Естественно. Я сначала пыталась объяснить — мол, ребята, валите. Но один упёрся. Тогда я его немного подразнила, дождалась нужного угла — и вспыхнула Светом Звезды. Такой, знаешь, прямо изнутри. Он застыл с мечом над головой — такая эпическая поза! Я до сих пор горжусь этой скульптурой. Её даже в путеводителе отметили.
Торговец моргнул, поражённый:
— Ты можешь вспыхивать?.. А мы всё думали, что ты просто… ну… угнетаешь.
— Обычно да, — подтвердила Канарейка. — Печаль, апатия, пустота — стандартный набор. Они падают, шевелиться не могут. Через полчаса отходят. Некоторые даже сами просят не начинать. Но иногда… иногда нужен жест. Визуальный. И вот тогда — Свет Звезды.
Мудрец удовлетворённо кивнул:
— Это явление плохо задокументировано. Я бы хотел увидеть его вживую. Возможно, даже записать.
— Пиши заранее, — хмыкнула Канарейка. — Обычно после не до записей.
— Неужели так сильно действует? — Торговец покачал головой. — Ну, теперь я понимаю, почему все эти тролли такие вежливые. И вообще, спасибо, что ты с нами.
Канарейка кивнула и отпила чай:
— Да-да. Я тоже рада. Особенно когда меня слушают и относятся с уважением.
К вечеру в их уютную кабинку вновь заглянул трактирный мальчик с подносом. На нём стояли обновлённые напитки, ароматный чай с мятой, свежие ягоды и бутылка редкого тёмно-янтарного напитка, который Торговец внёс с особой гордостью:
— Господа, знакомьтесь: “Лапис Инферно”. Это нечто среднее между бурбоном, джином и диким спиртом из корня трескокопыта. Его настаивают в секвойных бочках на хвое, копчёных смолах и обожжённых зёрнах ячменя, — Торговец любовно открыл пробку. — Настоящее чудо алхимии вкуса. Пьётся медленно, заходит глубоко, согревает прошлое.
Мудрец сдержанно попросил бокал рубинового вина из окрестных виноградников, а Канарейка, не меняя выражения лица, кивнула:
— Принеси тёмного. Пиво. Без вопросов.
Чуть позже мальчуган вернулся с напитками и спросил:
— Господа, а не станете ли вы заказывать комнату? Мост на Медную Гору… ну, того… рухнул. Ночью. Просто взял и рухнул.
— Да никто ничего не понял. Он ведь каменный, старый, 36 поколений стоял. Даже обслуживать особо не требовал, что ему будет. Но вон, говорят, просто упал.
— Есть ли ещё свободные номера?
— Осталось немного. Не все знают, что случилось. Три номера в отеле через дорогу. Два двухместных поближе к мосту. Сдаются еще комнаты если нужно. А еще есть целый особняк. Дорогой, конечно, но просторный. Он с видом на лес, Медногорск и даже… — мальчик сделал паузу, — …я подогнал туда подзорную трубу. Видно, как идёт ремонт моста. Всегда будете в курсе.
— Сколько? — уже знал ответ Торговец.
— Тридцать три золотых. В сутки.
— Беру, — отрезал Торговец, доставая перо и чековую книгу. — Обслуживание включено?
— За такие деньги — на уровне. Даже баня, сауна… или, говорят, хамам.
Когда мальчик взял чек и радостный покинул купе, Канарейка фыркнула:
— Будет тебе и сауна, и хамам, и, может быть, массаж шишек. Роскошь, заслуженная твоими сговорами.
Особняк оказался неожиданно уютным. Снаружи — выложенный булыжником двор, сад с плетущимися лозами, несколько беседок и место под костёр. Был даже спуск к устью, где журчала тихая речушка. С балкона открывался панорамный вид: вдалеке мерцали башни Медногорска, чуть ближе — обломки рухнувшего моста, уже окружённые строительными лесами и крошечными фигурками рабочих. С правой стороны — густой тёмный лес, тот самый, из которого они недавно вышли.
Вечер дышал покоем, ни темного леса, ни странных гостей, да и ощущения уже были совсем другие, теплота и уют были в этом месте. Троица готовилась к ночлегу. Мудрец с удовольствием заполнял дневник, стараясь не упустить деталей. Торговец искал глазами вино и пробовал повторить подпись со свитка поставщика. Канарейка тихо сидела на балконе. Уютно дорожась за ветку винограда и поклевывала спелые плоды. Её взгляд был направлен на мост. Каждый из них расслаблялся по-своему, у всех свои ритуалы и обязательства.
Так наступило утро. На рассвете – мудрец и канарейка сидели на балконе, они пили чай, мудрец курил трубку и наблюдали за великолепнейшим представлением, если можно это так назвать – восходом солнц. Они всходили каждый день и это было обыденность, но этот процесс настолько сложный, комплексный и уникальный, что вероятность точного повторения – минимальна и стремится к нулю.
— Завораживает, я не могу оторвать глаз и тут столько деталей, сказал мудрец, по моей оценке, степень уникальности этого рассвета 99 и девять в 999999999…
— Согласна, перебила канарейка, потрясающее прославление, тут столько всего задействовано и главное, что все появилось в нужный момент и нужно время.
— Да… степень уникальности и ни в сказке написать, ни словами описать… вырвалось у мудреца.
— Это точно….
Так продолжалось не долго, рассвет вообще штука мимолетная 5 минут и все, чай даже остыть не успеет. Но в этот раз было все немного по-другому, он был трехсоставной, было предрассветное шоу, сам рассвет и после рассветное продавленные было захватывающим. Тени на облаках, пробивающийся аквамариновый в перемешу с янтарным и цветом алых роз.
Часть долины уже была обласкана светом, а другая в тени и облако генераторов Медногорска стабильно выдавали различной формы облака которые при выходи из тени еще ярче проявляя свой образ. По мимо этого всего густой туман стелился по долине и окутывал реку рекой, который выходил со стороны Темнолесья. И самое главное пение птиц. Канарейка даже начала им подпевать.
Да рассвет что надо – мудрец.
— Что там наш торговец спит еще?
— он так и не вернулся с гулянок… сказал мудрец, и добавил, снимает, по сути, для нас огромные дома и не ночует, какой разу уже. Приятно, но это расточительно.
— да я могу и на улице поспать канарейка,
— мудрец, да я тоже, мне кстати ночлега и попроще хватит можно, главное, чтоб был минимальный комфорт, но а если нет то и хлев сгодится.
— да поколение, каждый раз по-новому изобретают велосипед, но и прогресс не стоит на месте. Раньше бы этот мост строили несколько месяцев, а тут два дня.
— Да-а.., протянул мудрец. Два дня задержки нам все равно погоды не сделают. Хотя, ты можешь туда мотнулась прямо сейчас просто перелетев, или мы вместе могли воспользоваться дверью и тоже пройти, но мы же не бросим тут торговца, тем более ему туда тоже нужно.
— Эти два дня — это фигня, ты вспомни, когда нам всем нужно было, а ты застрял на неделю в Негдезялнсокй библиотеке, вычитывал там все…
— и что, там были важная для меня информация, тем более всем понравилась эта неделя.
— Торговцу то точно, хорошо, что библиотека была в туристическом месте и было где гулять пока ты был занят. Мне, скажу как есть, было не по себе, много людей и странная энергетика, что-то там было странно. Я не жалуюсь, так для твоего сведения, было весело на 50%
— Ну слушай, у тебя чувства походу немного притупились, то что для тебя весело, для некоторых — опасно, там где ты заряжаешься энергией и веселишься, большинство, да чего уж там, я в том числе – хотим побыстрее оттуда свалить, так как там перегрузка энергией настолько большая, что от радости, веселья, любви — первые три часа великолепно, но потом 4й час смеха – это уже перебор, а про страх и горе, ненависть которая концентрируется иногда – да ну нахер, не каждый может стерпеть, точнее каждый терпит, но не каждый в силах.
— Да компашка у нас прям веселая – я вам скажу, поэтому мне в радость и подождать, сказал канарейка и перелетела поближе к другой грозди, так как эта была уже почти пустая.
— Ты вспомни, как у тебя попросили найти пропавшую царевну из Ве́дьжминленда, тогда мы втроем почти неделю искали того, кого послали за ней до нас, ее учителя. — А потом еще три недели колесили с ним по турнирам в Квент или как оно там…
— Гвент поправила канарейка.
— Да, да— он самый — это почти как у нас, но правила странные, у них утопнцы злые и нападают на людей….
— Тю утопец может отомстить тому, кто его утопил, в случае насильственной смерти и это не то, что бы поощрялось, но как бы сам виноват, зачем топил…
— А в случае естественной смерти, а также при преждевременной без насильственной кончине без участия третьей стороны или в силу стихий. То они вообще, как бы радуются, дали второй шанс, да в странном теле, но, а фигли, опыт все равно где получать, да и плавать и наслаждаться жизнью без обременений обязательствами и принятия важных и сложных решений – тоже жизнь. Спустя некоторой паузы, мудрец продолжил — Пусть жизнь в этом мире и отличалась от нашей, было интересно за ней наблюдать и принимать участие.
— Это точно, сказал канарейка, да и барон чего только стоил, а эти из охоты, ты помнишь, как они когда меня увидели дали деру, и что беловолосый офигел и даже свой меч достать не успел? пропищала Канарейка.
-Ха. Это было смешно. Главное, что нашли царевну и она была в безопасности, а Гарольд выполнил свое задание играя в карты.
— Геральд, и он действительно мог бы быстрее ее найти сам, но решил, что улучшить доспехи и попытаться отжать все необходимое у дракона— отличная идея… а еще он огнекрыла при мне убил, за что получил 12 часов исправительных бесед. Канарейка выдала тираду и замолчала
— Это ты по строго… 12 часов бесед. Надеюсь, хоть не подряд?
— Не — На три раза разбили и вроде как доводились, что в его мире он делает что хочет и там его судят по правилам их мира, а в нашем он никого не трогает, пока его первым не достанут, тут ему вообще серебряный меч нужен чисто для понтов, больше вторым пользоваться будет, монстры тут внутри, а снаружи звери и они все понимают, можно так сказать поумнее некоторых монстров внутри будут, да и судить будут по правилам этого сразу после перехода в другой мир. Т. е. отлинять от ответственности не получится.
— Да, до такого уровня понимания надо еще дойти, а даже если и дошел, то не свернуть на тёмную дорожку… Так что, эра все прощения закончилась?
— Её никогда и не было, странный эксперимент, который привел к не менее странным последствиям, дальше будет веселее.
— Ну вот курс возращения к свету за 12 часов, экспресс метод просветления – вдруг сзади раздался довольный голос торговца. — Так и будем продавать, отличная идея канарейка, не наказание вовсе, а обучение. Да и вообще кто вам сказал, то наука это не наказание, мне вот всегда было мучительно учится, типа а зачем?
— Ты еще пьян? Спросил волшебник
— А ты вроде мудрец, вот и помудри. Сказал торговец и поставил закипевший чайник к ним на стол и добавил воды в заварщик, а себе он принес чашку кофе. — Есть немного… Отхлебнув кофе, он продолжил. — Вечеринка была то, что надо. Было все, и я полон сил и энергии вот пришел вас послушать…
— Отлично, ты решил провести эти два выходных дня. Прямо похвально, с самого начала взялся за работу, сказал мудрец. Ты только не перестарайся, а то потом опят тебя откачивать.
— Спакуха отец, я в порядке. Сказал торговец, плюхнулся рядом на пустой гамак и практически сразу уснул.
Они так и просидели на этом балконе почти до полудня. Мудрец изредка отвлекался на то, чтобы нагреть воду и заварить чай. Канарейка перелетала с грозди на гроздь и выбирала самый спелый виноград. Торговец сопел и отсыпался за троих. Им было некуда спешить, да и спешка нужна только при ловле блох.
Ближе к обеду, когда солнца были в своих зенитах, на улице было не то, чтобы жарко, было восхитительно и невыносимо ярко. Глаза быстро уставали от яркого света, хотелось только лежать в тени и смотреть через очки как течет время. Растения в этом мире — цвели и пахли, они получали в разы больше необходимого света, что делало их счастливыми каждый день. Если кто действительно проживал свою лучшую жизнь, так это была флора. Родился — каждый день был обласкан — умер.
— Что-то стало скучно, сказала канарейка. Вегетативный образ жизни хоть и приманивает, но все же хочется действий.
— Странно, от тебя слышать, ты обычно больше 200 метров не пролетаешь. Сказал мудрец.
— Да это у меня приступы мотивации и действий, да и есть странное ощущение. Нужно кое с кем посоветоваться.
Канарейка подлетела к кувшину, схватила его и очень быстро метнулась к фонтану и зачернела воды. Залила в чайник, а остаток вылила на голову торговцу.
— Просыпайся! У нас есть важное дело и приключение! Пропела она.
Торговец вскочил, вода была ледяная и это его многогенно привело в чувства. Он посмотрел на часы, на небо, на мир вокруг и потом обратился к канарейке.
— О! отличный способ! Благодарю тебя за то, что разбудила. Я так крепко спал, что не слышал, как вы меня будили. Да и сон странный снился, кстати. Я был растением и мне было так хорошо, я был обласкан светом и все что нужно было — это радоваться.
Мудрец на это все смотрел и не понимал. Канарейка нарочно это все или оно как-то само так происходит.
— Растением говоришь… Забавно, мне кажется, что тут у всем сейчас есть устойчивые мысли про это. К чему бы это. Подумал в слух мудрец.
— Это значит, что нам пора в путь. Правда, нам нужно будет пройти через Лихолесье, но путешествие того стоит. Сказала канарейка.
— Опять к темному? Я не пойду. Сказал торговец. — Вам то он мало чего сделать может, а меня как пить дать к себе в рабство забрать хочет.
— Хуже, сказал мудрец. — Она предлагает, пройтись во владениях того, кто управляет темным. Это похоже на самоубийственный поход.
— Да, если идти ночью и без маскировки. Но сейчас день они нас точно не тронут, а тьма даже если и догадывается о таком ходе, все равно никак не успеет отреагировать, разве, что они разбили лагерь прямо в лесу. Но это невозможно, друиды им этого не позволят.
— Успокоила, тебя то друиды не тронут, я тоже могу в белом пойти и за своего примут, а что делать с торговцем?
— Скажем им, что он полурослик, они любят полуросликов.
— Ну допустим, все так оно и будет, а зачем мы туда идем? Спросил торговец.
— Ты проспал и не слышал. Мне нужно повидаться с еще одной канарейкой.
— О две канарейки, это же прекрасно, сказал торговец. — Тогда, можно будет и темному навалять.
— Согласен, такая помощь нам пригодится. Давно не встречал двух сразу. Сказал мудрец.
— О мои юные товарищи, вы много чего не видели и это приключение вам точно понравится. — Так общие сборы через 15 минут. Взять с тобой то, что пригодится для путешествия на полчаса и вызываем дверь.
На часах было три фазы после зенита и несколько минут. Мудрец посмотрел на солнце и сказал:
— Три часа после полудня… как же это просто звучит.
— Да, за 15 минут соберемся всегда звучит красиво, но по факту… — торговец задумался — Когда всё в срок, всё вовремя немного скучно.
— А вот я люблю это время, — вмешалась Канарейка. — Это как раз тот момент, когда день чуть подустал, но ещё не сдался.
Она щёлкнула клювом, и в воздухе перед ними образовалась Дверь. Высокая, с металлической окантовкой и стеклянным вкраплением, внутри которого вспыхивали крошечные молнии. Справа от неё появилось Окно — полупрозрачная панель с экраном и местом для выбора направления. В нём отразился их слегка удивлённый вид.
— Выбираем «Лихолесье», — пропела Канарейка и, подлетев к экрану, ловко прошлась по меню. Ручка двери мигнула зелёным.
— Готовы? — спросила она.
— Днём туда ещё можно, но после там уже сумерки, — сказал Мудрец, — а идти туда перед закатом — не самое мудрое решение.
— Согласен, — сказал торговец. — Тем более мы идём к тому, кто сотворил Тёмного. Прямо верх безрассудства.
— Ну, если только он сам уже не устал играть в игру… — усмехнулась Канарейка и толкнула дверь.
Они шагнули вперёд и оказались на скалистом выступе у разрушенного моста. С той стороны начинался лес — поросший, мрачный, наполненный воспоминаниями о былых временах. Статуи, некогда великих существ стояли вдоль дороги, часть из них уже лежали, преграждая пусть путь, а те что не были поваленные стояли со следами вандализма, отбитые руки, ноги, головы и все исписанные. Статуи были из разных эпох, на одно постаминте стояла статуя величественного вождя, а под ней россыпью осколков лежали ее предшественники, такие же вожди, которых скинули и заманили на нового. Мост имел странный вид, с одной стороны он был разрушен, а с другой было отчетливо видно, что он не достроен и по ту сторону мост был в настоящем, а по это в прошлом Здесь чувствовалось что-то странное, воздух вибрировал удручающий вид другой стороны пусть навивал тоску, но было устойчивое ощущение, что тут тьма отступает. Камни под ногами были тёплыми, мхи — мягкими, а ветер приносил запах трав и чего-то знакомого.
— Вот и Лихолесье, — произнесла Канарейка и перелетела вперёд, усевшись на указатель на перекрёстке. — А дальше — решайте сами.
Три дороги: одна вела вниз, в узкое ущелье, скрытое тенями. Вторая — вдоль реки, среди камней и папоротников. Третья — наверх, по древним ступеням, заросшим виноградной лозой.
— Выбирайте, — сказала Канарейка. — Я знаю, что ждёт нас на любом пути, но не скажу. Так интереснее.
— Вниз — страшно. Вверх — долго. По реке — мокро, — пробормотал торговец. — Я за реку.
— Занятная логика, мне все равно, а раз ты определился — идём, — кивнул Мудрец.
Дорога вдоль реки вела их через Аллею Каменных Статуй — странных существ, застывших в самых неестественных позах. Их лица и тела были изогнуты. Одни замерли в страхе, боли, другие были в восхищении и эпичных позах. Все как на том берегу, но все статуи целы и даже не поросли мхом. Чуть поодаль, дорога уходила в глубь и за двумя валунами, причем было отчетливо видно что они одинаковые, только отзеркаленые, шла Аллея Цветов и Животных — скульптуры, выполненные из кустом, цветом и живого мха. В тех местах где не было цветов, были небольшие камни, они переливались всеми цветами, казалось, вот-вот задышат и распустятся.
За этой аллеей, сразу после рощи плакучих ив были Ворота Титанов. Две гигантские статуи исполинов, высеченные из скал. Деревья прорастали сквозь их глаза и грудные клетки. Один держал меч, другой — весы. Между ними был водопад, струящийся в открывающий проход в огромный зал внутри горы.
Они вошли внутрь. На удивление там не слышно было звука падающей воды — тишина сама отталкивала шум. Только их шаги и дыхание.
Канарейка подняла камешек, постучала по огромному валуну. Гулкий, чистый звук разнёсся по залу, отражаясь от стен и уходя вглубь.
— Они нас услышат. «Подождём немного», —сказала она.
Торговец кинул камень — звук был, но глухой. Он удивился:
— Как так? Мы у водопада, а тишина…
— Местная аномалия, — махнул рукой Мудрец. — Я не знаю, как это работает и каждый раз впечатляет.
Через мгновенье они услышали звук воды, он нарастал и еще пару мгновений, кроме гула воды они не слышали ничего. Торговец птылася что-то сказать, но даже когда он перешел на крик, то не слышал собственного голоса. Канарейка полетела к выходу, и они вышли наружу, пройдя сквозь водяную стену. Вернулись к Саду Цветов. Там, среди распустившихся камней, уже стояла ещё одна Дверь.
Они подошли — но когда Канарейка потянулась к ручке, вспыхнул экран с надписью:
“Ошибка доступа: один из участников группы не имеет визы. Пройдите в Зал Оформления.”
— Кто-то из нас без визы… — сказала Канарейка и, не оборачиваясь, добавила: — Торговец, пора оформляться.
