Это было словно наваждение, от которого я не мог избавиться уже восьмой год. Незнакомка снилась мне каждую ночь и, просыпаясь, я бросался к мольберту и рисовал, рисовал, рисовал. Впрочем иногда, не найдя на месте "благородного" ватмана, я изображал её на кусках газеты, рекламных флаерах и даже на разворотах книг – в общем на всём что попадалось мне под руку. Эта женщина смотрела на меня со стен, с подоконников, с полок книжного шкафа и с десятков полотен просто стоящих на полу. Я чувствовал себя сумасшедшим и... счастливым одновременно. А ведь в самом начале я не придал значения моим снам и видениям, посчитав их просто за глупость и собственную впечатлительность.
Тогда я дослуживал свой очередной контракт на Кавказе в должности помощника командира одной из горных инженерно-саперных бригад. Планировал продлевать службу, так как на гражданке жизни для себя не видел, но буквально за неделю до отпуска попал в засаду горцев. Взрыв фугаса оставил пару углублений в моём бронежилете и подарил лёгкую контузию, после которой всё началось.
На третий день отпуска ОНА начала мне сниться, и сны эти были живыми и реальными. Я просыпался и помнил каждую её чёрточку, каждую ресничку и остаток дня проводил в мучительных воспоминаниях стараясь припомнить, нашу встречу. Но сколько бы я это не делал, результата никакого не добивался.
Пересмотрев все свои фотоальбомы и снимки сделанные во время редких, но запоминающихся пьянок, гулянок и товарищеских сабантуев я не нашёл никого даже отдалённо похожего на эту женщину. Как мог, описал товарищам незнакомку, но они не помнили её и, улыбаясь, советовали мне завести подругу. Призвал на помощь всемогущий интернет и, составив приличное изображение посещавшей меня во снах, запустил супер-пупер навороченную программу распознавания лиц, но тщетно. Она сводила меня с ума, но поначалу я был рад этому. Я даже сбросил двадцать килограммов веса, чего со мной раньше никогда не случалось. Каждое утро я открывал глаза с улыбкой, словно видя перед собой очаровательный овал лица, её тонкие изогнутые тёмные брови, родинку под правым глазом и челку, спадающую со лба.
Я не вернулся в армию и некоторое время, пока не закончились деньги, бездельничал. Все мои мысли были поглощены только ей одной. Неожиданно мне захотелось её нарисовать. Ну может быть для кого-то это пара пустяков, но я рисовать умел исключительно в стиле "точка точка два крючочка" и желание это меня сильно удивило. Поэтому... я отправился к психологу.
Женоподобный, пахнущий дорогими духами мужчинка помог мне понять, что незнакомка из снов мне не чужой человек, а отражение моих фантазий об идеальной женщине и влюблённость в неё дело обычное для людей часто испытывающих стрессовые ситуации. Вдоволь насосался мятных леденцов, послушал расслабляющую музыку и понял, что психологи мне не нравятся.
Хороший преподаватель живописи стоит денег и мне пришлось устроиться на работу. Стезёй своей я выбрал деятельность охранника и по ночам, когда мой напарники дулись в карты и ржали над очередной серией комедийных шоу, я рисовал на мольберте. Это принесло результаты и через пару-тройку лет, таинственная незнакомка на бумаге, стала точь в точь, как в сновидениях. Мой гуру, от мира искусства, попрощался со мной, сказав, что всё равно научить меня больше ничему не сможет.
Когда количество картин перевалило за три сотни, я снова забеспокоился и отправился к врачу. Сдал абсолютно все возможные анализы и несколько раз подверг свой драгоценный мозг облучению рентгеновских лучей. Врач в госпитале оказался мужиком хорошим и пояснил мне, что никаких проблем у меня со здоровьем нет и мои подозрения на рак мозга, опухоль как следствие контузии и застрявший в черепе осколок, беспочвенны. Увидев моё крайнее разочарование, он рассказал, что в бытность свою молодым врачом, во время военных действий в Афганистане, видел человека после контузии заговорившего на двух десятках языках, два из которых были мёртвыми. Понимание его слов пришло значительно позднее, а тогда я лишь покрутил пальцем у виска, вызвав улыбку доктора. Я махнул на всё рукой и стал жить, как жилось. Ночью я видел мою мучительницу, смотревшую на меня сквозь сновидения, а днём продолжал рисовать её везде и повсюду.
С удивлением узнал, что работа художника может приносить очень даже приличные деньги. Бросив охрану, занялся живописью. Изображал сильных мира сего вместе с супругами и чадами, иногда подрабатывал в популярном журнале иллюстрируя фантастические рассказы. Приобрёл даже некоторый авторитет и славу.
Как-то на улице встретил своего однополчанина Виталия, лицо, которого было обезображено почти до неузнаваемости. Он поведал мне, что наша база на Кавказе подверглось нападению горских банд, и домик сапёров к чёртовой матери взлетел от точного попадания РПГ. Никто из находившихся внутри не выжил. В общем, вовремя я из армии уволился.
Спустя год мои сновидения изменились. Я стал видеть не только лицо женщины, но и помещение в котором она находилось. Сквозь её силуэт, растрёпанные в прекрасном беспорядке волосы и накинутый халат безжалостными лучами било в глаза яркое солнце. Разобрать можно было только высокие потолки, белые стены, широкое окно и голубое небо. И вот ещё что – она рисовала.
Я стал завсегдатаем вечеринок и сейшенов писателей, хотя эта публика всегда вызывала у меня смех и лёгкую тошноту. Словно малые дети они стремились поделиться с миром частичкой себя, а сделав это, впадали в истерику от любой критики своего творения. Разве нужно одобрение незнакомого человека тому, кто хочет сделать мир лучше? Делись своим талантом, а есть он у тебя или нет, рассудят только спустя годы и десятилетия.
Незнакомка из моих снов так и не попалась мне на глаза. Хотя я искал её, ох как я её искал. Спустя ещё пару лет я заделался экспертом в области изобразительного искусства и объехал почти весь мир, надеясь встретить её.
Как-то в Голландии меня даже чуть не убили ночью на улице грабители только из-за того, что я поздно возвращался в отель с одной из выставок местного художника. Меня спасла военная подготовка и старая, ещё дореволюционная иконка на груди – остриё ножа ударило именно в середину изображённого на серебряной пластинке Николая Угодника.
Однажды работая над очередной иллюстрацией в журнале фантастики, я рассказал свою историю пожилому коллеге – мужчине рассудительному, степенному. К нему вечно все бегали за советом вот и я сподобился.
– Николай, а ты поищи свою фею из сновидений не среди живых, а среди умерших. Мало ли что.
Тогда этот совет мне показался полной глупостью, но всего через неделю я им воспользовался.
– Машенка, золото моё, ты опять засиделась допоздна за своими рисунками? Или вообще не спала? Что бы сказал твой Николай, кабы был жив? Вон мешки под глазами, губы бледные и волосы в беспорядке. Спать, спать немедленно, быстрее в кровать, – запричитала тетка, махая руками на Мезенцеву.
– Лариса Афанасьевна ещё пару штрихов и всё будут готово, – сказала женщина, работая кистью. – Мне кажется, он именно такой, каким я его вижу.
Княжна остановилась напротив картины и внимательно взглянула на изображённого там мужчину.
– Странный он какой-то у тебя. Что это у него за одежда такая? Сюртук, не сюртук, брюки не брюки, да и прическа, словно у грузчика.
– Он и правда чудной, но какой есть. Принц из сновидений. Правда раньше он был в военной форме, но она тоже была какая-то необычная.
Прижав племянницу к объёмной груди, Лариса Афанасьевна жалостливо произнесла:
– Если бы не война эта всё сложилось бы по-другому. Жили бы вы с Коленькой счастливо, да детишек наживали. И чего германец этот на нас полез? Чтоб ему пусто было.
Вздохнув и утерев тайком сбегавшую по щеке слезу Мария, отправилась в спальню, напоследок ещё раз взглянув на портрет у окна. В руке женщина крепко сжимала нагрудную иконку своего погибшего мужа, с которой не расставалась ни на секунду.
Вы даже не представляете, что может сделать желание разгадать мучившую тебя загадку помноженное на n-сумму денег. Старый художник был прав, я очень быстро нашёл загадочную незнакомку среди умерших. Автопортрет её был выставлен в Эрмитаже и выглядела она там точь в точь как в моих сновидениях. Работа была искусная и изображена на ней была Мария Михайловна Мезенцева – аристократка и талантливая художница, погибшая при взятии Севастополя немцами в конце 1941 года. Заплатив кому надо, я уже через неделю знал о ней всё.
Муж Марии – Николай Мезенцев ротмистр 123-пехотного полка пал смертью храбрых в 1916 году во время знаменитого Брусиловского прорыва. Вместе с тёткой и кузинами она бежала от большевиков в Крым, а после падения власти Врангеля планировала покинуть Россию и уехать в Европу. Но не уехала. Почему? Кто знает. Княгиня Воронова Лариса Афанасьевна с дочерьми перебралась в Англию, где благополучно и состарилась, успокоившись под могильной плитой Хайгейтского кладбища, а Мария осталась в Крыму. Работала обыкновенным учителем рисования, и смерть свою встретила от немецкой авиабомбы в окружении учеников, во время эвакуации гражданского населения с полуострова.
Я был уверен, что всё дело было в серебряной иконке, которую я теперь носил. Мне её подарил мой друг Константин Никитин погибший за пару лет до моей контузии. Как-то он рассказал мне, что досталось ему изображение Николая Угодника от отца, освобождавшего Крым от фашистов. По его словам иконка найдена была им где-то на песчаном пляже.
Трагическая судьба Марии Мезенцовой, как и сотни подобных в годы Второй мировой войны стала для меня неожиданно личной. Чёрт, а ведь она не раз спасала меня! Взрыв фугаса, своевременно увольнение со службы, нападение грабителей, я уверен не были случайностью. Было ли здесь дело в моей профессии или в том, что я был тёзка её мужа? Возможно, но присутствие Марии чувствовалось теперь ясно.
Странная история, произошедшая со мной, не удивила, а скорее принесла облегчение. Жизнь сильно изменилась и я покривил бы душой если бы сказал, что мне это не нравилось. Вот только стоя на пляже где погибла женщина из моих снов и сжимая серебряный прямоугольник иконки, я совсем не был уверен стоит ли мне расстаться с ней навсегда, упокоив навеки на дне бухты, или оставить её милый образ с собой до конца жизни.
Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.
