Сообщество - Авторские истории

Авторские истории

36 034 поста 27 572 подписчика

Популярные теги в сообществе:

Курган

Глава 3

- А ты сама подумай! – голос старика неожиданно стал колючим. – Решили срыть курган. А чтобы долго не возиться начали взрывать. А постараться пришлось, однако! Сверху земля. Трава росла, а начали закладывать взрывчатку – как в гранит упирались.

Думали поначалу, что зарыли там что-то ценное. Археологи приезжали даже. Шурфы копали, но не нашли ничего. И ведь какая заковыка образовалась! Вечером доходят до чего интересного, радуются. Думают утром – клад найдут. А утром приходят – и нет ничего. Земля и земля. Словно курган втягивал в себя все, чтобы не дать людям поглумиться. Так и уехали те археологи ни с чем.

Ну и начали снова срывать, взрывать. Опять незадача – техника ломаться стала. Однако настырные – додолбали горушку… но на этом и остановились.

Строить на том месте ничего не смогли. Дом возвести – фундамент нужен. Начнут опять рыть котлован – а он обваливается. Завезут материалы, а они за месяц в пыль. Так и остался на том месте пустырь. Травой зарос. А потом казаться людям началось.

- Что казаться? – голос Оли даже звенел от любопытства.

Старик помолчал, потом заговорил совсем нехотя.

- Да кому что. В меру воображения. Тем, кто захаживал на тот пустырь. Одно время пытались там площадку устроить спортивную. Кому воины мерещились в старинной одежде, кому нечисть разная. Призраки, там. И голоса. Зря потревожили курган, зря…

В это время в кармане запиликал мобильник. Девочка дернулась – как некстати!

- Алё?

- Ты где? Экскурсия закончилась. Все домой поехали! - зазвучал голос брата.

- Сейчас, подожди минуту! - Оля посмотрела на старика, - Никанор Иванович, а дальше?

- Дальше…, вот что я скажу тебе. Не ходи ты туда. Люди потревожили прах когда-то погибших. Зря. Курганы просто так не насыпали. Или вождь там лежал великий. А может и маг какой-нибудь. А кто знает, добрый ли он был или нет? Сами ли срыли или подсказал кто? Убрать из памяти захотели, а не так получилось! Ты на какой улице живешь? – вдруг спросил Никанор Иванович.

- На Курганной, - растерянно ответила девочка, - а что?

- А то. Там этих названий с курганом связанных десяток. Сама, небось, видела. Как будто кто-то по заказу настругал. Как не дает, кто забыть курган этот. В других частях города нет такого.

Мобильник Оли зазвонил снова.

- Иди домой, - велел ей старик, - а туда не ходи. Не нашего ума это дело. Те, кто попадает на тот пустырь, бывает, пропадают совсем. Так вот, девочка.

Оля открыла рот, но в дверях зала, где она сидела со стариком, показался Владик.

-Ты идешь?

- Иду, - нехотя ответила она. – До свидания, Никанор Иванович.

- Что за дед? – с любопытством спросил брат, когда они вышли из здания.

- Дурак ты, Вадик! Я у него про курган спрашивала, а тебе домой приспичило!

- Иди ты! Ну и?

- Потом расскажу! Ты же домой рвался. Вон – автобус наш.

Оля с Вадиком побежали за автобусом, потом в толпе им было не до разговоров. Дома родители расспрашивали, как прошли день и экскурсия.

Заговорить про странного деда Вадик смог как всегда перед сном. Оля, как могла, пересказала ему то, что запомнила из рассказа старика.

Брат похмыкал.

- То есть получается, одни хотят, чтобы про тех, кто там был похоронен, забыли, а другие, чтобы помнили. Бред какой-то…

Оля пожала плечами.

- … тех, кто хочет, чтобы забыли, получается больше, - продолжил Вадик.

- Почему? – удивилась девочка.

Таких далеко идущих выводов она не делала.

- Так не говорит об этом никто. Сама же девчонок спрашивала!

- А названия? Парк, магазин, улицы?

- А у них там то один сильнее, то другой! – заключил Вадик.

- Где?

- Там… на том свете!

- Дурак ты. Это уже точно мистика какая-то получается, - фыркнула Оля, - не бывает никакого того света.

Говоря это, она уже привычно гладила полосатого гостя. Кот вдруг зашипел.

Оля подумала, что нечаянно дернула за шерсть.

- Ой, извини!

Но кот вскочил, вырвался из ее рук и смотрел на темноту за окном. Балкон был закрыт, потому что пока не топили, а по ночам на улице было уже весьма прохладно. Оля с братом зазывали Кота в гости, гладили, угощали, а потом выпускали.

- Ты домой хочешь? – нерешительно спросила девочка. – Сейчас я тебя выпущу.

- Дети, пора спааать, уже совсем поздно, - пропела мама в коридоре, потом приоткрыла дверь, - а Барона давайте сюда, я его домой отнесу.

- Кого? – спросила Оля, пытаясь спрятать кота под одеялом, но мама решительно зашла в комнату.

- Барона. Это соседский кот.

Она взяла успокоившегося котяру на руки.

- Нечего ему по холоду гулять...

- А ты откуда знаешь?

Мама покачала головой, всем своим видом говоря: маленькие вы еще!

Оля задернула штору, попытавшись перед этим рассмотреть, на что шипел кот, которого, оказывается, зовут Барон, но ничего не разглядела.

Вопрос с курганом снова остался в подвешенном состоянии. Оля порывалась еще раз съездить в музей, найти сторожа и еще раз расспросить.

- Ну и где ты его будешь искать? – охладил ее пыл брат. – Если он сторож, то работает по ночам. Не потащишся же ты туда на ночь глядя. Кто тебя пустит!

- Но он же был там днем!

- Мало ли дел у человека. Он и так уже много рассказал, - возразил Владик.

- Ты как дед старый рассуждаешь, - надулась Оля.

- Я взрослею, не то, что некоторые! – огрызнулся Вадик.

Они время от времени вспоминали про то, что узнали. Взрослеющему Вадику не меньше, чем сестре хотелось раскрыть тайну. Они не пытались расспрашивать больше никого, но вместо этого шарили по сети. Разные форумы по эзотерике подкидывали им варианты происходящего.

Незаметно пролетела четверть, каникулы вообще проскочили, словно не неделя, а всего день на отдых дали.

Вторая четверть началась с классных часов по технике безопасности.

- Наступает зима, не ходите на лед, он еще не прочный, не катайтесь на ледышках, каждый год дети ломают при этом ноги и руки, не покупайте петарды, - говорили классные руководители в старших и средних классах и перечисляли еще кучу всяких "не".

- И не ходите на пустырь, - сказали абсолютно все в самом конце.

Ребята переглядывались, но не долго. Таинственность удалось сохранить до первой перемены и как лавина по школе понеслись слухи про пару мальчишек из пятого класса, которые пропали, которых искали половину каникул, а потом обнаружили на краю пустыря, живыми. Но объяснить, где они были столько времени, мальчишки не могли или не хотели. Даже на имена свои не отзывались, словно забыли, как из зовут.

- Вот тебе и мистика, и бред, - вернувшись домой, сказал Вадик и забил в поисковик запрос: почему человек может забыть как его зовут?

Прочитал про шок и сильные эмоции и решил, что это не объясняет того, что пацанов не могли найти несколько дней.

Пару недель школа бурлила. Все ребята пережевывали слухи. Взрослые ничего не отрицали и не подтверждали, но на улицах, находившихся по соседству с пустырем, дежурили машины полиции. Пока постепенно все не успокоилось.

Обоих мальчишек отправили в куда-то в санаторий, потом перевели в школу где-то в городе, чтобы их никто не мог донимать расспросами. Пацаны были достаточно мелкими. Пятый класс – только-только из началки перешли в среднее звено. Они не имели знакомых в более старших классах, а если таковые и имелись, то родители пресекали все контакты.

Впрочем, у ребят было много своих дел и в школе, и дома, чтобы долго уделять внимание слухам. Так что происшествие к концу года совершенно забылось.

Глава 4

К январю город завалило снегом. Коммунальные службы не успевали его, как следует, убирать и иногда из одного места в другое приходилось попадать весьма извилистыми путями.

В основном, страдали дворы. Вернее, жители многоэтажек. Там, где из своего дома можно было напрямую дворами, а мальчишкам и через заборы, попасть к приятелю, в школу, или в другое нужное место, теперь приходилось обходить.

Оля еще осенью начала посещать центр детского творчества. Она любила рисовать и, узнав, что там есть кружок, решила вспомнить про свое хобби. Центр находился довольно далеко от пустыря, но из-за снега приходилось ходить мимо него.

Как-то раз, обогнув пару домов, Оля остановилась. Перед ней было пустое пространство, так непохожее на застроенные кварталы. Она решила подождать автобус и проехать несколько остановок, вместо того, чтобы идти домой пешком.

Рядом с ней никого не было. Не удивительно, была середина дня. Большинство взрослых было на работе.

Ярко светило солнце. Снег слепил. Оля сощурилась и отступила в тень остановки.

Внезапно ей показалось, что она слышит какой-то далекий, но странный шум. Оля посмотрела – автобуса не видно, да шум и не походил на звук мотора. Больше всего это было похоже на звук… мчащегося табуна лошадей! Как в кино про индейцев.

"Какие лошади? Откуда?", - удивилась Оля, но звук не прекращался.

- Давно ждешь? – рядом с девочкой стояла женщина.

- Не очень, - покачала головой Оля, продолжая прислушиваться.

Тетка что-то говорила о том, как безобразно ходит транспорт.

"Неужели она не слышит?" – удивилась девочка и уже хотела спросить, как тетка воскликнула.

- Наконец-то едет!

Подошел автобус, и Оля отправилась домой.

Следующий раз она специально вышла на то место, но больше ничего не слышала. Девочка ничего не сказала брату, подумав, что он будет дразниться.

***

Кот по имени Барон перестал ходить на прогулки, опасаясь утонуть в сугробах. Он с тоской сидел дома и смотрел на улицу, вспоминая как там хорошо. Соседский балкон был совсем рядом. Но он был не застеклен и тоже завален снегом. Так что ни мальчика, ни девчонки кот не видел с месяц и только облизывался, вспоминая вкусные кусочки.

- Барон, вот можно подумать, что ты голодный! – в таких случаях возмущался его хозяин, - обидно даже.

Кот снисходительно слушал мужчину, но раз не выдержал и сбежал в подъезд, как раз когда люди суматошно шлялись по гостям, празднуя новый год.

Он пробежался по всем пяти этажам, собрал дань в виде разных вкусностей у веселых людей, а потом замяукал под соседской дверью.

Ему открыла женщина.

- Привет, Барон!

Она обернулась и позвала:

- Оля! Вадим! Друг ваш пришел.

Кот был наглажен, накормлен и оставлен ночевать, поскольку хозяина дома не оказалось. Мужчине написали записку, чтобы не волновался. Он вернулся утром, прочитал, а поскольку было еще рано для первого января, то лег спать, а за питомцев решил прийти ближе к полудню.

- Кот, ты бессовестный! – сказал он появившемуся Барону, когда позвонил, поздравил открывшего папу с праздником. – Спасибо, что приютили моего бродягу. Не видел, как он удрал!

- Ничего, Сергей Викторович, он нам не помешал, - ответил папа.

С тех пор Барон периодически ходил к соседям в гости через подъезд.

- Слушай, Вадик, а я этого мужика где-то видела, - сказала Оля брату.

- Так он живет рядом. Чтоб ты не видела-то!

- Нет, где-то еще…

Девочка взяла стопку местной прессы, которую покупали родители, порылась.

-Вот, смотри. Он!

Вадик прессу не читал, но признал, что фото точно их сосед. Оказалось, что он журналист. Статья была посвящена сельскому хозяйству. Не интересно. Так Вадик и заявил сестре.

- Нафига тебе это? В сельхоз решила поступать? – поинтересовался он.

- Дурак, я подумала, а вдруг он тоже знает что-то про курган… вот бы спросить.

Спросить долго не получалось. Ну не врываться же к еле знакомому человеку! Только Барон чувствовал себя одинаково хорошо и у себя дома, и у соседей.

- Нахал, пустили козла в огород, называется! - каждый раз качал головой Сергей Викторович, но кота это определенно не смущало.

Он четко понял, когда ребята возвращаются из школы и мяукал под дверью, сообщая, что он идет в гости, если хозяин был дома.

Однажды Оля снова увидела фото соседа в газете.

- Смотри! – ворвалась она к брату, который шарил в сети.

- Вижу и что?

- Смотри, кто с ним рядом стоит!

- Дед какой-то…Тот самый сторож про которого ты рассказывала?

- Да. Ну как бы спросить-то…

- У тебя идея-фикс, - фыркнул Вадик. - Плюнь ты на этот курган. Мне уже и не интересно.

Сестра обиделась.

- Узнаю что-то, тебе ничего не скажу.

Пролетел январь, февраль, потом долго полз март.

- Не люблю, - сердилась Оля.

- А праздник?

- Праздник один день. Хочется уже тепла, а вон, снова метет. Скорее бы каникулы!

Каникулы наступили, но их пришлось провести дома. Сугробам активно помогали таять осадки "в виде дождя и мокрого снега". Все это к ночи еще и подмерзало.

- Сидите дома, незачем намокать и простывать. Повезло, что в школу не нужно ходить по такой погоде! – потребовала мама.

Оля и Вадим ныли, но сидели. Мокнуть им не хотелось.

Первого апреля погода сменила гнев на милость. И хотя началась последняя четверть, все ребята радовались. Холодные ливни смыли сугробы, не расчищенные еще с января, и кое-где около домов сразу зазеленела травка.

Мешали ручьи и лужи, но это было ненадолго. Солнце активно сушило землю. Парк Курган приводили в порядок и на второй неделе апреля там уже заработали кое-какие аттракционы. Бабушки и молодые мамы с колясками стекались туда со всего района.

Вообще на улице стало как-то сразу больше людей. Все, кто мог, выходили гулять. Ребята после школы, само собой. Даже взрослые после работы уже не так торопились в квартиры. Одежда стала легче и ярче, а на лицах людей было много улыбок.

Тем более странным показался Оле маленький мальчишка. Девочка увидела его на остановке, около которой ей зимой послышался непонятный шум.

Девочка иногда приходила туда, но ничего странного так больше и не слышала.

"Показалось", - внушала она себе. – "Показалось, показалось", - повторяла Оля и уходила, но что-то снова тянуло ее в то место.

Однажды она перебежала дорогу, снова решив сесть на автобус. Автобуса не было, но мимо неслась легковушка, которая попала колесом в одну из непросохших луж, подняв тучу грязных брызг.

Оля отпрянула за укрытие и увидела мальчишку.

Он был маленький и выглядел каким-то неприкаянным, особенно в яркий весенний день.

Мальчишка стоял за остановкой и смотрел на пустырь.

"Ну, стоит и стоит", - подумала девочка, хотя мальчишка показался ей странным.

Вернее не сам пацан, он выглядел обычно, а выражение его лица. Оно было каким-то взрослым. Девочка поискала подходящее слово: непреклонным! Словно этот мальчишка точно знал, что он должен сделать. Боялся, но решил, что должен.

Она автоматически прислушалась, ничего интересного не уловила, немного подпрыгнула, выглядывая транспорт.

В это время мальчишка издал какой-то гортанный крик, и вдруг Оле снова показалось, что на нее несется табун!

Только теперь звук был слышен яснее!

Она хотела спросить мальчишку, слышит ли он что-нибудь, как вдруг тот снова закричал, шагнул на пустырь и быстро побежал по земле.

- Эй, ты куда! Там же грязно еще! – крикнула девочка, но мальчишка продолжал бежать.

"Ну и дурак. Вывозишься весь", - сказала она себе и снова посмотрела, не идет ли автобус, но его все еще не было видно.

Оля перевела взгляд на пустырь буквально через несколько секунд, но мальчишки там уже не было!

(окончание следует)

Показать полностью

Создавая немного смысла

Она пришла, как шторм, не спрашивая разрешения. Её звали Аней, он называл её Ангелом. Она была яркой, как вспышка молнии, и такой же непостоянной. Люди шептались за её спиной, называли её распутной, он недоумевал и видел в ней святость. Её глаза, большие и тёмные, словно ночь, хранили тайну, которую он так и не смог разгадать.

Она врывалась в его офис, не обращая внимания на секретарш. Её смех звенел на весь этаж, нарушая тишину кабинетов. Она хватала его за руку и уводила в пустые комнаты, где они целовались, любили, как будто завтра наступит конец света. Она нарушала отглаженный образ жизни, брызгами своей любви, создавая немного смысла. Она хотела сгореть, и он горел вместе с ней, но огонь был слишком, слишком разрушительным.

Однажды она сорвала ему сделку, ворвавшись в переговорную с криком: «Я не могу без тебя!» Партнёры смотрели на неё удивлённо, а жена одного из них, с презрением. Он извинился, но было поздно. Сделка сорвалась, и он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он любил её, но боялся потерять всё, что строил годами.

— Она распутная, — говорили друзья, когда он пытался объяснить, почему она важна для него.

— Она святая, — отвечал он, и в его голосе звучала твёрдость. Ему было стыдно за них, за их узкие взгляды, за их непонимание того, что человек важнее церемоний. Ему было стыдно за мир, который искалечил душу Анны ,когда она была подростком. Он знал о том, как в детстве её изнасиловал отчим, как мать говорила, что Анна все выдумывает, и это знание делало её ещё более святой в его глазах. Она была жертвой, но не сломленной, а сияющей, как пламя, которое пытается сжечь всё вокруг, включая себя.

Анна ушла так же внезапно, как и появилась. Однажды он проснулся, и её не было. Ни звонка, ни записки. Только тишина.

Пустота, облегчение, пронизывающая боль?

Он продолжал жить своей жизнью, важной и упорядоченной, но по ночам она приходила к нему. Её смех, её глаза, её голос — всё это было с ним, пока он видел сны.

— Анна, Аня, Ангел, — повторял он про себя, когда просыпался. И снова шёл на работу, где всё было так, как должно быть.

Его уже не так заботили дела, он стал спать в кабинете. Анна и здесь приходила в его сны, нарушая отглаженный образ жизни и создавая немного смысла.

Показать полностью

Птичку жалко, или тьфу на вас, товарищ художник!

Птичку жалко, или тьфу на вас, товарищ художник! Искусство, Художник, Творческие люди, Картина маслом, Telegram (ссылка)

Натюрморт. С лебедем!

Если других людей из спокойствия выводят внешние раздражители, то мне этого не требуется - я сама себе раздражитель, возбудитель и подстрекатель. Ну, например.

Подарили мне открытку. На лицевой стороне - пышный натюрморт. В нем много всего, но больше прочего мое внимание привлек нахальный попугай, клюющий виноград. "Наглый вор!" - с удовольствием подумала я и перевернула карточку. На другой ее стороне крупным шрифтом выведено название картины - "Натюрморт с лебедем". Я изумилась и опять взглянула на изображение - там прежний попугай по-прежнему уплетал виноград. И ни малейших признаков лебедя! 

"Ну не может же быть так, чтобы я не смогла отличить лебедя от нелебедя. От попугая должна же отличить?!" - ободряя себя, с надеждой подумала я и попила водички. Попугай иронически ухмыльнулся с открытки, я плюнула на него и догадалась все-таки прочитать остальные надписи на обороте. Те, которые помельче.

"Натюрморт с лебедем". Фрагмент! - воскликнула оборотной стороной краснеющая за меня открытка. И предъявила имя и фамилию художника - Франс Снейдерс. "Ах, фрагмент!" - с облегчением подумала я. То есть где-то на картине этот уже не очень любимый мною художник лебедя все-таки изобразил. Отыскала в сети полотно - и ахнула!

Убедитесь сами - этот парень явно не страдал от страха переборщить с числом предметов, деталей и загубленных зверей. Попугаю повезло - он по недосмотру остался жив; а вот всем остальным досталось крепко - и лебедю, и оленю, и кабану...

Кабан прямо кричит распахнутой пастью: "Изверги! Злодеи! Убийцы проклятые! У меня в лесу остались жена, дети и любовница! На секундочку отлучился - и вот что вышло!"

А все же о лебеде грустится сильнее всего... Птичку жалко!!!

(Лентяйка)

P.S: Буду рада видеть вас в своем телеграм-канале "Лентяйкина тележка":

https://t.me/leniven

Показать полностью

Художник

Саймон сидел в окружении фотоаппаратуры, осветительных приборов, зонтов, бесконечных проводов и нескольких мониторов, один в пустом просторном зале. У дальней стены, напротив всей этой аппаратуры, было натянуто полотно и стоял деревянный стул с резной спинкой, обитый сизым бархатом. Его взгляд ничего не выражал, он просто смотрел куда-то в это белое полотно, с чувством, что чего-то во всём этом не хватает.

Студия располагалась в центре города, двери были массивными, откровенно тяжёлыми и с той стороны торчал медный крюк, который ременной передачей передавал усилие молоточку, который стучал в старую морскую рынду. Так когда-то был устроен банальный звонок в дверь и менять его не хотелось из чувства уважения к этому старинному зданию и хотелось оставить в нём хоть немного аутентичности.

Рында хоть и была, скорее, сувенирной, чем настоящей корабельной, но со своей функцией она справлялась на все сто. Как и каждый раз, когда она звякала и ещё какое-то время носила этот звон по студии, у Саймона внутри всё сжималось. Каждый раз в этот момент хотелось плюнуть на аутентичность и поставить обычный электрический звонок, с каким-нибудь приятным звуком.

- Здравствуйте мадам. Роскошно выглядите.

- Добрый вечер мастер. Меня зовут Сара.

- А меня Саймон. Проходите, располагайтесь. Чашечку ароматного кофе?

- Ой нет, благодарю. Я по вечерам не позволяю себе кофе. Потом не заснуть, а утром надо быть в форме.

- Ну тем дешевле мне обойдётся наша с вами встреча.

- Кстати, о цене, Саймон. Из всех местных, у вас самые высокие цены.

- Ну это легко объяснить. Они фотографы, а я художник. Они сделают вам то, что вы хотите, а я сделаю вам вас. Натуральную, такую, какая вы есть на самом деле. Без "головы налево", без "побудь пантерой", без "согни немного ногу в колене".

- Но мне нужно портфолио. Там есть свои правила и стандарты.

- Сара, каждый человек индивидуален и по своему прекрасен. Усреднять это до каких-то общепринятых норм, дело недостойное. Им нужно, в первую очередь, увидеть вас и я им вас покажу.

- Хотелось бы, чтобы люди в комиссии думали так же как и вы.

- Люди в комиссии и не обратят внимание на отсутствие классических поз. Наша с вами задача им понравится и мы это сделаем. Проходите в студию.

Воздух в студии нагрелся от раскалённых ламп, но кондиционер быстро сделал температуру комфортной. Саймон проверил ещё раз все три камеры, чем-то там пощёлкал, мельком бросил взгляд в монитор и зажал в руке крошечный пультик с одной единственной кнопкой.

- Ну, волшебник, что мне делать, куда идти, куда смотреть?

- Вы знаете Сара, у нас вами будет не фотосессия, а разговор.

Сначала будет непросто это делать из-за бликов и щелчков затворов, но вы со временем привыкнете. Просто присядьте на стул, так как вам удобно и ни на что не настраивайтесь. Природа всё что могла для вас уже сделала, поэтому расслабьтесь - это всё что от вас требуется. Не знаю насколько я хороший рассказчик, поэтому давайте начнёте вы. Как вы решили стать моделью, например?

Она рассказывала об уроках классического танца, о француженке, которая учила её и языку и манерам, о том, что трижды была королевой школы на балах, о том как за ней ухлёстывали мальчики в школе. Про большой дом, про маму, сестёр и брата, про семейные поездки и случайного фотографа в Малибу. Про то как она попала в каталог и на обложку молодёжного журнала. Рассказала о том, как она благодарна отцу, за всё что он для неё, и семьи в целом, сделал...

- Вы знаете Сара - неожиданно прервал её заученное повествование Саймон - мой папа тоже сыграл в моей жизни огромную роль. Он был художником. Настоящим, большим. Он надолго уезжал в деревню и там писал свои картины. Однажды мама решила наведаться к нему и застала его с натурщицей.

Так, по крайней мере, объяснил папа, не смотря на то, что рисовал пейзажи. Так с пяти лет он из папы, превратился в "папу по выходным". Я не скажу, что наши отношения с ним как-то заметно изменились. Мы и так-то, живя вместе, виделись нечасто. Но, он уделял мне достаточно внимания, водил меня по выставкам, мы катались на катере и он никогда не забывал про рождество и мои дни рождения.

Сара расплылась в улыбке, вспоминая папины подарки, рождество, дни рождения... Саймон же в это время нажимал периодически на кнопку, делая первые пристрелочные кадры.

- Когда мне было двенадцать - продолжал он - я стоял у нашего дома с рюкзаком и ждал когда отец за мной заедет. Бывало, что он задерживался, но нечасто. Он подъехал, посигналил и помахал мне рукой. Я обнял маму, которая даже не посмотрела в его сторону и пошёл по газону к машине. Дальше всё происходило так быстро, что в это трудно было поверить. Как выяснилось позже, мусорная машина сорвалась с тормозов и покатилась назад. Когда мусорщик заскочил в кабину и нажал на тормоза, папина машина уже была смята в гармошку.

- Боже, какой ужас! - оцепенев сказала Сара и не заметила несколько щелчков камер, стоящих вокруг.

- Да. Так я оказался подмастерьем у его друга. Искусство стало моим заработком очень рано. Я смешивал для него краски, мыл кисти, ходил за бумагой в магазин, прибирался в конце для. Он платил мне больше, чем я заслуживал, просто пытаясь помочь мне и одинокой матери. Он многому меня научил и по его словам - я подавал надежды. Так я увлёкся рисованием и к 18 годам несколько моих картин выставили в городской галерее. К моему удивлению, одну из моих картин купил один важный джентльмен. Он предложил мне работу в галерее и так я оказался в Лондоне.

Сара напрочь забыла о фотосессии, позировании и правильном положении спины, головы и рук. Затворы камер периодически щёлкали благодаря кнопке которая была зажата в руке у Саймона.

- А вы были когда-нибудь по-настоящему влюблены Сара? Вот знаете, не по киношному, а так, что вас пробирала дрожь от одного только упоминания о нём?

- О, да. Это был Алекс. Он был главным красавчиком в нашей школе и встречаться с ним мечтали все девчонки.

Сару утянуло в романтические воспоминания и она от волнения, иногда, поправляла чёлку и устремляла взгляд куда-то в бездонную пустоту, давно ушедших дней.

- Он был настоящей звездой школы. Благодаря ему, наша футбольная команда выиграла студенческий кубок города. Он на последней минуте забил решающий гол. Толпа выбежала на стадион и долго носила его на руках. После матча он подошёл ко мне и пригласил меня на вечеринку, посвящённую победе, к нему домой. Так начался наш красивый роман. Лето мы провели вдвоём на яхте и он, лишь изредка, по выходным, уезжал домой помочь родителям в саду. Я была от него просто без ума. Он был накачанным, стройным, высоким. Мама его была из Норвегии, а папа португалец. За лето у него выгорали волосы до молочного цвета, плюс глубокие карие глаза и богато-смуглая кожа. Он мне казался богом. Но, по окончанию лета, когда мы вернулись, мне рассказали, что он приезжал домой не к родителям, а к этой Натали. Что он в ней нашёл, я до сих пор понять не могу? У них уже двое детей. Каждый раз, когда его вижу, даже с расстояния, у меня всё сжимается в груди и лёгкий холодок пробегает по животу. Но, не судьба.

Пытаясь не отпускать нить разговора, Саймон периодически нажимал на кнопку и мельком поглядывал в монитор. Все три камеры отбивали натуральные эмоции, от безудержной радости, до искренней печали и разочарования.

- Моя история - сразу продолжил Саймон - тоже была полна эмоций. Мы познакомились на выставке. Он была балериной, что легко читалось по осанке и походке. Мы встретились взглядами, смущённо улыбнулись друг другу, но так и не решились подойти. Дело в том, что мама что-то захандрила и я на месяц уехал домой, чтобы её поддержать. Когда маме стало лучше, я вернулся в Лондон. Я встретил директора галереи и он сказал, что меня искала какая-то прелестная дама. Искала настойчиво, подмигнул он и добавил, что она приходила к зданию галереи почти каждый день и внимательно всматривалась в лица.

В этот момент Сара снова расплылась в улыбке, полной умиления. Она понимала, что история должна закончиться встречей, представляла как это будет происходить и с нетерпением ждала развязки.

- Я не знаю - продолжил Саймон - откуда у меня была такая уверенность, но я точно знал, что это была именно она. Но, видимо, её терпение иссякло и она больше не появлялась. Было странное чувство любопытства, смешанное с чем-то ещё очень волнующим и я вечером прогуливался возле театра Оперы и Балета, в надежде увидеть её. Когда сзади раздался тоненький голосок - "А я вас искала и долго ждала", мне страшно было оборачиваться. Я был уверен, что это именно она, но тело прямо как будто сковало цепями. Она обошла меня. У неё на глазах были слёзы. "Я вам не нравлюсь?" - спросила она. Нет. Да. Что вы... сбивчиво отвечал я, не зная как всё объяснить.

Сара сидела, обняв спинку стула, и с искренней завистью слушала историю развития романа. Продолжая рассказывать, Саймон подошёл к стене и выключил кондиционер.

- Через неделю после нашей встречи с Джейни, умерла мама. Мне поздно сообщили и я успел только на сами похороны. Я не хотел и не мог оставаться в доме в котором я вырос, который внезапно стал маленьким, холодным и пустым, и я улетел в тот же день в Лондон. Я не знал как об этом сказать Джейни и сидел с мокрым полотенцем на голове на краю кровати. Она украдкой зашла в комнату и приоткрыла полотенце. На мне не было лица, но она как-то по-особенному улыбалась. Она своими тоненькими ручками протянула мне плюшевую коробку. Я открыл и расплакался. Из коробки, с узенькими глазами от внезапно ворвавшегося света, на меня смотрел крохотный, с шёлковыми кудрями щенок.

Сара не сдерживала эмоций и слёзы текли по её щекам. Лампы сильно нагрели помещение и она невольно приспустила лямку платья.

- Саймон, ну скажите, что вы щенка назвали в честь мамы. Наврите мне, но пусть это будет так - просила Сара, говоря в нос, из-за нахлынувших и захлестнувших её эмоций.

- Щенок оказался мальчиком и мы решили назвать его Бартом, в честь моего отца. Я очень тяжело переживал смерть мамы и стал часто прикладываться к спиртному. Джейни сначала с пониманием относилась к проблеме, но алкоголь поглотил меня и я начал вести себя недостойно, а иногда и грубо. Через год, мы с Бартом в доме остались одни. Я нисколько не виню Джейни и понимаю почему она ушла. На тот момент алкоголь оказался сильнее меня и я потерял самое главное в моей жизни. А вы Сара знаете, что самое главное в жизни?

Сара явно не ожидала вопроса в этот момент и в надежде на то, что она права, кивая головой, сказала - "Любовь, да?!

Саймон взял стул, подошёл к растрогавшейся клиентке и поставил его рядом в плотную. Присел и положил ей свою голову на плечо. Помолчав с минуту, Саймон сказал: - Самое главное Сара - это молчаливое понимание. Самое главное - это кода у вас есть человек, к которому вы можете прийти, положить вот так голову на плечо, помолчать и вас поймут. Просто помолчать, знать и чувствовать, что, чтобы у вас там не случилось, этот человек вас любит, ждёт и понимает.

- Сара медленно приподняла руку и погладила Саймона по щеке. Подождав ещё несколько секунд, она наклонилась, чтобы его поцеловать.

Совершенно неожиданно, Саймон хлопнул себя по коленям, бодро поднялся со стула и сказал: - Вот всё что было до этого - это было искусство, а то что пытались сделать сейчас вы - это уже порнография, а это не мой профиль. Я художник. И да, не было у меня никакой балерины и мама с папой слава богу живы. А собака есть. Барт, как я и говорил.

Сара, какое-то время сидела в недоумении, поправляя лямки платья. Саймон нажал на кнопку ещё пару раз и сказал, что время подошло к концу. Он вытащил флешку из компьютера и протянул Саре листок бумаги с напечатанными на нём цифрами.

- А что это? - всё ещё недоумевая, поинтересовалась Сара.

- Это номера удачных кадров, если вам, вдруг, лень будет смотреть все фотографии.

- А откуда вы знаете, что именно они лучшие?

- Дорогая моя, я двадцать два года в этом бизнесе. Прошу вас, у меня с минуты на минуту должен быть следующий клиент.

В этот момент раздался звонкой стук молоточка о рынду. Саймон поблагодарил Сару и учтивым кивком головы попрощался. А пока она одевалась, в прихожей зазвучал до боли знакомый ей диалог.

- Здравствуйте мадам. Роскошно выглядите.

- Добрый вечер. Меня зовут Мэри.

- А меня Саймон. Проходите, располагайтесь. Чашечку ароматного кофе?

- Да, пожалуй.

- Что ж, придётся добавить кофе в цену. - улыбаясь сказал Саймон.

- Да, Саймон, вы стоите значительно дороже всех остальных.

- Ну, это легко объяснить. Я художник...

Художник Истории из жизни, Романтика, Грусть, Художник, Фотография, Судьба, Профессия, Искусство, Длиннопост
Показать полностью 1

Шаман. Отпуск

Продолжение.

Кто такой Шаман (первые 2 главы) можно почитать тут: https://author.today/reader/418528

Начало тут:Шаман. Отпуск

Ночью Георгий спал плохо: ему снился живой Василий, обнимающий его на прощание в аэропорту, машущий ему рукой, при этом улыбающийся, несмотря на то, что по его лицу начинала ручьем течь кровь. Просыпаясь, он просил своих духов рода навестить его, вставал, чтобы попить воды и смотрел в черное безлунное небо, непрерывно думая о том, что возможно именно в эту минуту душа умирающего покидает тело.

Наконец, под утро к нему пришла покойная бабушка Айна, которая сказала ему, что нет сил, способных воскрешать мертвых, что его приятель пока жив, но уже отправлен силами зла по дороге, ведущей в небытие. Вернуть его может только дух, сам являющийся темной силой, но никому, кроме самого шамана, он помогать не станет, ведь ему незнакомы чувства любви, сострадания и жалости, или же для этого нужны серьезные аргументы, которые вряд ли найдутся, когда дело касается обычного человека. “Ответь мне тогда только на один вопрос, прошу тебя! Я хочу знать, сколько ему осталось! Даже если ничего нельзя сделать, хочу с ним хотя бы проститься.”- умоляюще попросил Георгий и тут же получил ответ, что у него есть для этого три дня.

Наутро Георгий связался с московским сотрудником отдела Эф и попросил организовать встречу с Василием, для чего он готов прибыть в Москву через день. На возражения, что поездка не имеет смысла, так как тот не приходит в сознание, никого не узнает и скорее всего не доживет до момента их встречи, он ответил, что твердо уверен, что попрощаться успеет, и что просит всего лишь провести в реанимацию, не требуя никаких средств для организации своего визита.

Словно воочию Георгий увидел, как тот пожимает плечами и недовольно хмыкает, потушив сигарету в пепельнице, но соглашается, назначив время встречи у входа в больницу, где находился пациент.

Несмотря на предупреждение бабушки, он обратился к самому могущественному злому духу, которого знал, тому, которого звали Аймшагтаем, и с которым ему наиболее часто приходилось иметь дело во время исполнения обязанностей шамана- посредника между миром людей и духов…

Аймшагтай не замедлил явиться и с удовольствием выслушав мольбы и просьбы Георгия, и заставив его повторить все это несколько раз и достаточно поунижаться, признавая, что без великого духа зла он ни на что не годен, в ответ сказал, что прежде всего нужно найти малицу и бубен, чтобы совершить полноценный обряд, ехать на капище и там камлать до рассвета.

– Хорошо, я готов. Правда пока не знаю, где взять эти вещи, но найду. Подойдут любые? -обрадовавшись, что пришлось всего лишь поунижаться каких-то полчаса, наивно спросил Георгий.

От неслышного хохота сущности, с соседних деревьев осыпались последние замерзшие листья.

– Ты и впрямь невеликого ума, как все людишки! Я хотел ещё сказать тебе, что ты сам должен изготовить бубен, но увидел по твоему глупому выражению лица, что ты и впрямь сейчас помчишь искать подходящую шкуру, и уже надорвал бы живот от смеха, если б он у меня был! Ты и вправду готов заниматься всем этим ради почти незнакомого тебе человека? Зачем это тебе? Их вон сколько кругом! И то и дело мрут как мухи!

– Не твоё дело, вряд ли ты способен понять. Я всего лишь прошу тебя помочь мне.- Георгия злила несговорчивость духа, время уходило, человек мог умереть не дождавшись его.

– Я ни одним из своих даже самых крошечных когтей не вздумаю пошевелить ради какого-то там человека.- прошипел Аймшагтай.-- Одним словом-мне пора… когда понадобится сделать что-то действительно стоящее-зови!

В отчаянии Георгий решил испробовать последнее средство, собственно никаких других у него и не было: он вспомнил о ветхой тетрадочке, до сих пор хранившейся у мамы, ранее оставленной ему покойной бабушкой. Рядом с именем Аймшагтай там нетвердой старческой рукой было написано слово “Долг”. Раз Георгий получил эту тетрадь от старика-шамана, вероятнее всего и эти записи относились к тому, что он мог получить от него по наследству, а значит использовать.

– Я напоминаю тебе о долге. Я готов простить тебе твой долг перед Хандагаем, поскольку его унаследовал я, Булган. Я хочу пожелать, чтобы Василий остался жив, нет, не только жив, но и был здоров, сумел вернуться к нормальной, обычной жизни,- зная хитрый и коварный характер сущности, он старался формулировать пожелание максимально подробно.

Даже привыкнув к различным видам и трансформациям внешнего вида духа, в этот раз Георгий содрогнулся от реакции Аймшагтая. Череда отвратительных и страшных личин стала сменяться перед его глазами одна за другой, а зловещий скрежет, звучащий оттуда лишь отдаленно мог напоминать человеческую речь:

– Откуда ты узнал… а я то надеялся что он не успел тебе передать, или ты по-малолетству забыл об этом, или ничего так и не понял. Ты представляешь себе, что значит долг такого, как я? И ты готов потратить это на почти незнакомого тебе, самого обычного человека?

Нет, очевидно ты совсем лишился разума, если за такой пустяк готов простить мне долг! Впрочем, возможно оно и к лучшему для меня, ведь другого шанса приказать мне у тебя не будет никогда. Старик Хандагай был хитер и силен, а тебе меня в такую ловушку не поймать, не твой уровень. Не прогадаешь ли ты, Булган?

– Исполни мою просьбу. Завтра я буду в Москве и пойду к нему, помоги мне. - радуясь про себя, что у него получилось найти те самые аргументы для злого духа, но все же сомневаясь, что у них в самом деле получится что-то сделать, строго сказал Георгий. “Завтра я верну тебе долг”,- услышал он в ответ.

На следующий день, ближе к вечеру, преодолев мытарства с пересадками и перелетом, снова пережив почти бессонную ночь, Георгий оказался в назначенное время у крыльца больницы. Иван Алексеевич встретил его и повел в больничные покои, инструктируя по пути о правилах поведения в больнице. Врач, к которому они пришли перед посещением реанимационной палаты, попытался убедить их в абсолютной бесполезности их визита и предложил попрощаться с товарищем, просто кинув взгляд на него через смотровое окно палаты. Однако Иван Алексеевич настоятельно попросил его не вмешиваться в процесс прощания, мотивируя это тем, что по всей видимости хуже пациенту уже быть не может. Пробурчав что-то о запрете трогать аппаратуру и велев надеть белые халаты, врач велел молоденькой медсестре их проводить к умирающему.

Когда Георгий наконец увидел Василия, лежащего на койке под тонкой простыней, то не сразу смог его узнать-настолько тот не походил на себя прежнего. От молодого красивого парня осталась лишь тень. Пожелтевшая кожа туго обтянула череп, глаза запали, на исхудавшем теле виднелись свежие швы. Прежними остались только ресницы- до сих пор пушистые и длинные. Он лежал совершенно неподвижно, опутанный проводами, которые шли к мониторам.

В реанимационную палату Георгий попросился зайти один. Присутствия Аймшагтая рядом не ощущалось, и что теперь делать он просто не знал. Взяв стоявший неподалеку стул, он сел рядом с кроватью и взял в свои руки холодную ледяную руку Василия, машинально пытаясь ее согреть. Находясь от недосыпа и переживаний последних дней в почти бессознательном состоянии, он отметил, что в палате, залитой холодным светом люминесцентных ламп вдруг резко потемнело, тоненькая линия на одном из мониторов стала искривляться, рисуя странные знаки, вдоль силуэта лежащего человека побежали золотые искорки, на враз посветлевшем лице задрожали ресницы.

Внезапно все аппараты вокруг них запищали и загудели, издавая разные, пронзительно громкие звуки, линии и цифры на мониторах запрыгали, провода заискрили, а где-то в коридоре начал беспрерывно звонить звонок. Послышался топот бегущих людей, в реанимации один за другим стали появляться врачи и медсестры, пытавшиеся понять, что происходит с пациентом и агрегатами.

Последнее, что увидел Георгий, оттесненный медиками от кровати пациента, была вспыхнувшая на одном из мониторов, надпись “Долг уплачен”, после чего пошатываясь, он вышел из палаты, молча прошел мимо Ивана Алексеевича, полностью погруженный в себя и не обращающий ни на кого внимания, вызвал такси и уехал в аэропорт. Он не сомневался, что теперь все будет в порядке.

В самолете Георгий впервые за последние дни спокойно уснул и ему снилось синее небо над высокими шпилями кафедрального собора, стая белых лебедей, сгрудившихся у Карлова моста в ожидании подачек туристов и Василий, бросающий блестящую монетку в быстрые воды Влтавы и загадывающий когда-нибудь обязательно вернуться в Прагу.

… Через несколько дней, главврач больницы, специализирующейся на лечении сотрудников служб очень специального назначения, докладывал руководителю секретного отдела Эф о ходе выздоровления пациента, в выживание которого ещё недавно он совершенно не верил. Выздоровление шло настолько быстрыми темпами, что примерно через неделю пациент должен был выписаться из больницы, чтобы отправиться для дальнейшей реабилитации в санаторий.

С Иваном Алексеевичем главврач давно приятельствовал, был “на короткой ноге” и поэтому мог себе позволить задать ему пару неудобных вопросов:

– Вообще конечно совершенно необъяснимо: пришел, посидел пять минут держа больного за руку и пожалуйста: чудесное исцеление. Кроме отказа аппаратуры, камеры не зафиксировали ничего необычного. Поневоле подумаешь: где возможности современной медицины, а где-твоего человека, даже обидно.

Но неужели ты специально решил пожертвовать одним из ваших лучших специалистов, чтобы взглянуть на это?

– Ну что ты, совсем не считаешь меня за человека? Василий действительно сам не смог справиться с теми, кто пришел в Праге его ликвидировать и едва не погиб. Да и на то, что этот шаман вдруг решит ему помочь не было никакой надежды. Вот ты бы стал спасать едва знакомого человека? Ну и мы не могли на это рассчитывать. А он-стал. Зато теперь мы ещё немного продвинулись вперед в изучении некоторых феноменов и поняли, чем можно на него воздействовать в случае, если нам что-то понадобиться.

Не надо меня демонизировать. Хотя… возможно, знай мы раньше, что шаман в силу своего характера и личных качеств непременно кинется спасать погибающего товарища, мы могли бы попробовать планово пожертвовать пусть и высококлассным, но все же довольно рядовым специалистом ради исследования этого феномена…

– Ты всегда был фанатом своей работы Иван и шел к цели несмотря ни на что. Возможно иногда это не так уж и плохо, но не найдется ли человек, который обойдет даже тебя в своем стремлении добиться результатов…

– К счастью у нас все под контролем, абсолютно всё под нашим контролем,- сказал Иван Алексеевич.

Время покажет, как он ошибался.

Показать полностью

Поболтать

Вчера искала для работы (о божечки-кошечки, давай не про работу в пятницу, а) блоги и обнаружила, что в Телеграм 31 тысяча блогов про психологию 🙈

Про семью и детей 11,4 тысячи, к слову. Про все семьи и всех детей, не только маленьких. Это я к чему. Если вы задолбались, как и я, от слова «психосоматика», «это у тебя от нервов», «абьюзеров» и прочих «нарциссов», то знайте, мы такие не одни. С нами Мишель Фуко и Блюма Вульфовна Зейграник.

Та самая, которая открыла эффект Зейграник.

Когда нам бизнес-тренеры говорят ручками вычеркивать задачи из ежедневника, они перефразируют эффект Зейграник — мозг запоминает незавершённые действия и рассеивает внимание между всеми этими делами. Как бы надевает на себя огромные бусы и сидит, перебирает их, вместо того, чтобы думать о будущем.

Так что дела надо завершать: вытащить носки из холодильника, сосиски из шкафа и салфетки для стирки из пластилина. Ваня кидает яйца из сортера, я прошу собрать и принести — соглашается. Хорошая идея была добавить интерактив в наши развивающие занятия.

Завтра суббота, но у нас не будет выходного, я если б блог с рубрикатором не вела, вообще б не знала, какой сегодня день и какой будет завтра — но в этом нет ни психосоматики, ни какой-либо незамудрящей психологии, даже бусы Зейграник остались на двери офиса, которой я хлопнула год назад.

Хороших выходных, мам! Попробуй завтра отдохнуть 🥰🥰🥰

Другие тексты

Показать полностью

По ту сторону катастрофы II

Мир, в котором очутились Анна с Евгением, казалось, извергал равнодушие. Бесцельные прогулки по пустынным улицам занимали все время. Супругов больше ничего не удивляло, они понимали, что вернуться в прежний мир им уже не удастся.

— Мы здесь останемся навсегда? — Анна остановилась и провела рукой по обезображенному лицу мужа. Смертельная рана уже затянулась, но зарубцевавшиеся, расползающиеся в разные стороны шрамы, могли напугать неподготовленного человека.

— Аня, мы что-нибудь обязательно придумаем, — словно робот, несколько раз подряд повторил Евгений.

— Нет, нам отсюда не выбраться, — с силой сжала ему руку жена. — Может быть стоит вернуться туда, к месту аварии?

— А если там мы бесследно исчезнем? — Евгений вытянул вперед руку. — Посмотри, моя фигура начинает меняться. Зеркал нет, но я видел своё отражение в городском фонтане. Если отойти подальше от бьющих вверх струй, в уголке можно найти спокойную воду. Впрочем, у тебя тоже самое происходит…

— Как там мальчишки без нас? — Анна вздохнула. — Столько горя мы им причинили…

— Они дружные ребята, преодолеют любые трудности, у них бабушки есть. А мы должны справиться с этим наваждением и продолжить свой путь.

— Ты совсем их не вспоминаешь?

Неожиданный вопрос застал Евгения в расплох. Он отвернулся и долго смотрел в сторону горизонта, еле различимого из-за тумана. Анна с трудом расслышала его тихий шёпот.

— Пытаюсь забыть, но не могу. Сейчас я покажу тебе кое-что.

Из кармана пиджака он вытащил небольшую записку. На ней было напечатано только одно предложение: “Нужно идти дальше. Иначе застрянете здесь навсегда”.

Взявшись за руки они направились в сторону дома, точной копии здания в котором они когда-то жили. Но в отличие от квартиры оставшейся в прошлом, в этой не было чистоты и порядка. Все менялось независимо от желания супругов: появлялись и исчезали игрушки детей, покрытые несмываемой пылью неработающие телефоны, компьютеры и ноутбуки.

На школьных учебниках росли цифры, обозначающие класс, затем появились разбросанные в разных местах экзаменационные билеты. На стульях и тумбах можно было найти модные вещи  сначала для мальчиков, а потом для парней. Затевать уборку не имело смысла, вскоре они снова валялись по дому.

Однажды Евгений подошел к Анюте с учебниками для институтов.

— Милая, нам не стоит ни о чем волноваться. Бабушки справились, можно вздохнуть спокойно.

— Мы их никогда уже не увидим, Женя! — тихо отозвалась Анна.

— Но у нас есть надежда! Еще немного и наши сыновья женятся. У них будут рождаться дети! Понимаешь, Анечка? Мы с тобой должны успеть! Нам нужно идти вперед.

Показать полностью

Проклятье озера

Проклятье превращает меня в кого угодно.

Я уже не помню, какой была при жизни — до того, как захлебнулась в зеленоватой озерной воде. Кажется, у меня были длинные чёрные косы. Ясные глаза. Кожа нежная и светлая, а не покрытая липкой ряской.
Теперь я принадлежу озеру. И оно вольно делать меня любой.

— Иди ко мне, голубка!
Тянусь из воды — у меня сильные руки, усыпанные веснушками. Рыжие кудри щекочут шею, улыбка ослепительнее, чем майское солнце.

Девица роняет корзинку, в которую собирала грибы. Она такая худая; глаза широко распахнуты; руки впились в льняную юбку, сминая ткань.
Она не верит своему счастью.
Снова зову её самым сладким голосом. Девица делает шаг вперёд. Ещё один. Прямо в озеро.

Водоворот затягивает её в то же мгновение. А чужой образ стекает с меня, словно вода. Вместо рыжеволосого юноши — покрытое ряской чудовище.
Смотрю в отражение в озёрной глади. Вот какая я сейчас.
Такой и останусь.

— Иди ко мне, милый!
Личины меняются, будто рябь бежит по воде. Пышногрудая девица, изящная златовласка, темноволосая с гордым станом и сладким голосом.
Юный охотник, кажется, уже жалеет, что решил отдохнуть на берегу. Он роняет колчан со стрелами, оглядывается на тропинку, но — не убегает.

Я вижу, как горят его глаза. Кому, как не мне, знать, насколько убийственной бывает любовь. Ведь ради неё я однажды бросилась в это озеро.
Отвергнутая. Несчастная.

Знала ли я, что обрекаю себя на вечное проклятье? Что это озеро — хуже любой западни? Нет. И они тоже не знают.
Они все страстно желают кого-то, и, глядя в милое лицо и слушая сладкий голос, бросаются навстречу смерти.

Охотник выпускает лук и стрелы и прыгает в озеро, чтобы заключить меня в объятья. Но руки его наталкиваются на тину и ряску.
Он не успевает ни вскрикнуть, ни отстраниться. Озеро затягивает его — а я остаюсь.
Снова.

Я не могу противиться озеру. Сколько раз я вырывалась из воды, но возвращалась, влекомая неведомой силой. Или пыталась спрятаться на дне, а не заманивать в глубину путников.
Но оно само выталкивает меня на поверхность.

Ещё одна девица решила посидеть у озера на свою беду. Она подбирает белую юбку, устраивается на траве, поворачивает голову к солнцу. Я замираю под водой.
Жду, пока озеро подберёт мне новую личину.

Но девица греется на июньском солнышке, а руки мои остаются зелёными, покрытыми тиной. Ни улыбки, ни длинных волос, ни широких плеч.
Лишь уродливая тень той, кто по собственной глупости стала пленницей озера.

С губ срывается звук, который совсем не походит на соблазнительный зов. Девица вскидывает голову, склоняется к воде.
Я тянусь навстречу.

Сейчас озеро сделает меня другой, ведь не бывает иначе. Все они кого-то хотят. Все не могут противостоять желаниям. И первая из них — я сама.
Рука разрывает водную гладь и поднимается на воздух.
Она всё ещё жуткая и зелёная.

Девица отшатывается, падая на траву. В первый раз за долгие годы я показываю кому-то своё лицо. Не личину, призванную лишь возбуждать желание. Не приманку от озера.
Себя.

А она всё смотрит. Но — не бежит в лес. И не бросается в озеро, чтобы оно затянуло и её.
Она вытягивает руку и касается моих пальцев.

Я успеваю насладиться этим чувством. Теплом летнего солнца. Пением птиц. Тем, о чём я уже не смела мечтать.
А потом озёрная ряска стекает с моей кожи. И я будто взмываю в воздух, высоко-высоко. Туда, где ждут нежные облака.
Где я наконец могу исчезнуть.

29/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои соцсети — если вам интересно~

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!