Повесть "Месть на возмездной основе", глава 6
- Дашенька, радость моя... - медленно проговорил я, тщательно подбирая слова. - У нас обоих выдался достаточно поганый день. Мне искренне хочется смотреть в будущее с оптимизмом и я искренне надеюсь, что там, в неизведанном, нас ждут еще сотни гораздо более поганых дней. Но давай не будем омрачать это и без того дерьмовое утро твоим увольнением? В наше время одинокой девушке найти очень непросто найти работу. Приличной девушке. Приличную работу.
- Что? - удивленно воскликнула секретарша. - Какое увольнение? Это - приказ о премии и отпускных. Считаю, что я заслужила!
- Да? - настала моя очередь удивляться.
Я пробежал глазами по ровным шеренгам, будто солдаты на параде, букв в документе. Дарья не обманывала. Выплата долгов по зарплате, премиальные, отпускные... я нутром чуял какой-то подвох, но не мог понять - в чем он заключатся? Хотя я, вроде как, не дурак. Интересно, откуда у меня такие деньжищи?
- С гонорара покойной блондинки, - пояснила помощница, угадав мои мысли.
- Постой... - встряхнул я головой. - Тот портмоне стоил рублей восемьсот! Хорошо, если поискать и поторговаться - может, слегка за тысячу. Но не столько же!
- А ты внутрь не заглядывал?
- Внутрь?
- Да, черт побери, внутрь! Я, конечно, понимаю, что у тебя никогда не было такой суммы, чтобы заводить кошелек, но довожу, Юрий Владимирович, до вашего сведения, что портмоне как раз и предназначены для хранения таких прямоугольных бумажек, которые называются "рублями" и служат законным платежным средством на территории всего Советского Союза. Там было двадцать пять тысяч!
- Двадцать пять тысяч - чего? - растерянно проговорил я.
- Двадцать пять чертовых тысяч чертовых рублей! - прошипела помощница.
- Твою-то мать! - присвистнул я, отметив, как же она прекрасна в гневе.
Это здорово меняло дело! Теперь мне стало немного жаль жертву неизвестного убийцы. Блондинку, обладающую не только шикарными выпуклостями и выдающимися постельными способностями, но еще и настолько богатую, я готов сторожить до последней копейки. Да и пила она, как настоящая комсомолка! Вообще - приятная, понимающая, интересная в общении женщина.
- Долги по ренте я погасила, телефон оплатила, талоны на Инфосеть в верхнем ящике стола... что еще? - задумалась девушка. - Ах, да! Порядок я навела. Дверь обещали отремонтировать. Остатки денег - в сейфе... еще вот, - Даша достала ключи от автомобиля. - Не знаю, что с этим делать...
- А что это?
- Ключи, мать твою, Котов! Ключи от машины покойницы. ЗИС, что стоит перед конторой. Правда, с него уже успели стянуть колеса.
- Давай сюда, - я сгреб ключи в карман. - Я разберусь.
- Тогда - подпишите приказ и чао!
- Подожди! Дай мне свой пистоль, - попросил я. - Тебе-то он к чему в отпуске?
- Пожалуйста, - секретарша выложила свой хромированный Тульский Стечкина с перламутровыми накладками рукояти, инкрустированной золотой гвоздикой с красной с зеленым эмалью. - Только, ради Бога, не убивай никого!
- Клянусь, - заверил я, пряча оружие в карман пиджака.
Я пообещал это настолько искренне, насколько может обещать никого не убивать человек, который одалживает пистолет.
Теперь, когда все формальность были соблюдены, я осквернил белизну листа бумаги росчерком чернил. Помощница взяла документ и подула на подпись, согревая бездушный бюрократизм своим теплом.
- Надеюсь, ты отомстишь за бедную девочку, - произнесла Даша на прощанье.
Секретарша послала воздушный поцелуй и упорхнула из теплого уюта бара в промозглую уличную сырость, оставив алый отпечаток губ на струящемся сигаретном дыме, вскоре растворившийся так же стремительно, как и его хозяйка.
Я усмехнулся, лаская пальцами металл пистолета через карман пиджака. Отомстить! Кто я по ее мнению? Бесплатный мститель? Я - частный детектив! Мое дело - работу работать, а не мстю мстить!
- Водочки? - с надеждой спросила Машенька.
Поскребя жесткую, как наждачка, щетину, я поморщился. Негоже начинать столь прекрасный день стопкой водки!
- Двести кубинского рома, бутерброд с салями и сыром. Еще пачку "Кариб". Да.. только налей со дна!
- Почему со дна? - удивилась официантка.
- Потому что весь алкоголь всегда на дне!
Да, я знаю, что это противоречит законам физики. Да, спирт легче воды и - наоборот, должен всплывать, а не тонуть. Но уж в чем, а во всем, что касается алкоголя, я обладал завидным стажем. Если б за это дело давали Ветерана труда - я б давно стал заслуженным!
Из года в год я замечал, что чем ближе к дну бутылки - тем я пьянее. Соответственно, по необъяснимым причинам, алкоголь скапливается именно на дне! Феномен, мать его так за ногу!
Так есть ли смысл начинать пить сверху, чтобы дойти до той же кондиции, если можно сэкономить время и деньги, зачерпнув сразу со дна?
Из "Магнолии" я вышел около полудня. Обычно я только просыпался в этом часу, но сегодня день исключительный, балансирующий на гране везения и промахов.
Солнце успело подсушить Чикагинск, но местами еще оставались лужи, из которых утоляли жажду пернатые, предпочитая грязную воду кристальной чистоте спирта. Им недоставало мозгов в крошечных воробьиных черепушках чтобы понять, что водой никогда не напьешься. А водкой - запросто.
Чуть покачиваясь, я побрел в контору, попыхивая ароматной кубинской сигаретой. Навстречу попался пионерский отряд, насыщающий серую улицу яркостью кроваво-красных пилоток и галстуков. Горнист истязал инструмент, вынуждая его завывать, взывая к пощаде. На выцветшем вымпеле, обшитым желтой бахромой, застыло пламя с профилем Ульянова-Ленина. Лица ребят, не успевших вкусить разочарование жизни, излучали радость и гордость, которые всего через несколько лет будут стерты беспощадной резинкой суровой действительности.
Кабриолет стоял там же, где и утром. Грязный, мокрый, бесколесный. Он, подобно осиротевшему, брошенному щенку, печально смотрел на мир слепыми глазами фар, ожидая хозяйку, которая более никогда не вернется. Не погладит кожу руля своими ладонями, не воткнет ключ в замок зажигания, не согреет хладное кресло своим телом.
Я похлопал по карману, заставив ключи приглушенно звякнуть. Жгучей красотке телега уже не пригодится. Не думаю, что она была бы против, если ЗИС попадет в руки не менее достойного человека, то есть - меня.
- Толик, айда сюда, - поманил я пальцем мужика, сидевшего на корточках у стены, смолившего папиросу, спрятав огонь в ладонь.
Он неторопливо встал на ноги и, сунув руки в карманы брюк, вразвалку зашагал ко мне. Высокий, угловатый, тощий, в картузе с треснувшим козырьком, с бледным лицом, испещренном морщинками, как изюм, жулик чувствовал себя в Чикагинске, как рыба в воде. Ничем не примечательный, неприметный, он мог с легкостью затеряться в неряшливом однообразии города, будто сам был сделан из острых обломков гранита, дорожной пыли и смога.
- Наше вам с кисточкой, гражданин бывший начальник, - бродяга приветственно коснулся двумя пальцами козырька. - Чем обязан?
- Может, слышал... никто не находил поблизости колеса от этой телеги? - я указал на ЗИС-101А-Спорт.
- Ха! Телеги! Это не телега, а самая настоящая карета!
- Черт с тобой, пусть будет карета, - зевнул я. - Колеса, Толик!
- Может, и находил, - оскалился пройдоха, демонстрируя кривые желтые зубы. - А вам в чем интерес, Юрий Владимирович?
- Купить хочу, - пояснил я. - Узнай, сколько будет стоить.
- Хм... - задумался Толик. - Для хорошего человека - бесплатно!
- Дорого, - поморщился я. - У меня столько с собой нет.
- Потом занесете, - отмахнулся мужик. - Я все организую. Через час карета будет как новенькая!
- По рукам, - согласился я.
Бродяга растворился в подворотне, оставив после себя облако вонючего папиросного дыма. Тоже нелегкая у человека профессия. Открутить, утащить, спрятать, потом обратно вернуть и снова прикрутить. Не забесплатно, конечно. Но сегодня его расценки особенно кусались.
Щелчком отбросив окурок в урну, я потянул на себя тяжелую дубовую дверь, предвкушая несколько часов безмятежного сна, какой бывает лишь у честных людей с чистой совестью, смывших всю тьму с души собственной кровью. И это определение - как раз про меня.