Прошлое, настоящее, будущее...
Меня зовут Яков или просто — Ян. Старинное имя для очень старого человека, если слово «человек» еще применимо к тому, чем я стал. Сотни лет прошли с тех пор, как я в последний раз ел хлеб, ходил под дневным светом или замечал новую морщину на своем лице.
Я прошел долгий путь и многое видел, но по-прежнему считаю себя верующим. Хотя называть себя «верующим упырем» — звучит глупо. Я встречал много религий. Люди гордо называли себя православными, католиками, буддистами, поклонялись деревьям или далеким звездам.
Но, несмотря на громкие слова о вере, я всегда вижу, чему на самом деле поклоняется человек. То, чего он жаждет больше всего, и есть его настоящий бог. Для одних это деньги. Для других — земля, должности, слава или чье-то тело рядом, детский смех в квартире, уютная жена под боком или девка, привязанная к кровати.
У меня же, совсем другая религия. Мой бог — время. Раньше оно было моим хозяином, пока я не сделал его своим рабом. А когда порабощаешь своего бога, это приводит к тяжелым, очень страшным последствиям. Всё началось с гуано. Да, вы не ослышались. Всё началось с обычного дерьма.
Шел 1853 год, я получил под командование торговую шхуну от одной конторы. Начинал я на восточных рубежах империи простым матросом, потом выбился в помощники и жаждал доказать, что гожусь в капитаны.
Мне казалось, что родина зря теряла время, позволяя британцам и прочим проходимцам монополизировать добычу птичьего помета. На тысячах скалистых островов веками копились горы навоза морских птиц и летучих мышей.
Тот, кто доберется до этих скал, мог прорубиться через слои серо-белой массы, забить трюмы и продать груз за огромные деньги. И у нас и в Европе земледельцы поняли, что лучшего удобрения не сыщешь, и оно стало дороже золота.
Мы называли это «белым золотом». До меня дошел слух о нетронутой скале на юге, покрытой пятнадцати аршинным слоем помета, и я приказал немедленно отчаливать, решив во что бы то ни стало водрузить там флаг. Мы шли через шторма, цинга убила четверых, команда, эти неблагодарные скоты, выла из-за тухлой еды.
Мы подошли к цели вечером. Густая мгла накрыла море, серо-зеленая в угасающем свете, как прокисший гороховый суп.
— Господи, ну и вонь, — сказал мой старпом, Логинов.
— Это запах белого золота, — воодушевлённо ответил я, доставая табакерку. — Мы близко.
— Опасно близко. Надо лечь в дрейф до рассвета, капитан.
Я зацепил щепоть табака, запрокинул голову и вдохнул, морщась от смеси перца и едкого аммиачного запаха, витающего в воздухе.
— Чушь! — рявкнул я, захлопывая коробочку. — Каждая минута простоя — шанс, что какой-нибудь англичанин воткнет свой флаг в мой остров. Идем вперед!
Я подавил чих и сделал резкий жест — держите курс. Я найду эту кучу дерьма еще до того, как на небе вспыхнут звезды.
Помяните мое слово, я был прав! Едва пробили склянки, мои глаза различили в серебристой мути очертания огромного склона.
— Ха! Вдохните этот смрад! — крикнул я с носа, уперевшись сапогами в скользкую палубу и нависая над водой. — Я же говорил, мы рядом.
Позади меня охнул старпом:
— Слишком рядом! Боже, капитан, мы сядем на мель!
Едва он это сказал, киль скрежетнул о риф. Корпус застонал, судно дернулось. Меня швырнуло вперед, перебросило через борт в соленую мглу.
Но я не упал в воду и не разбился о камни. Я с мокрым шлепком врезался спиной в склон из гниющей жижи. Воздух выбило из легких, руки и ноги увязли в чавкающей грязи. Когда я попытался вздохнуть, резкий смрад обжёг горло, и меня вывернуло.
Я попытался сесть, но приклеился намертво, полуутопленный в клейком помете, покрывающем узкую полоску берега. Проклятье! Подняв глаза, я увидел, как шхуна кренится, мачты качаются, слышался треск дерева, звон цепей и грубая ругань матросов.
Сквозь шум я услышал голос Логинова:
— Капитан! Где он? Кто-нибудь его видит?
— Я здесь, идиот! — крикнул я. — Бросай веревку!
Прошла минута, прежде чем судно осело, и старпом появился на носу.
— Лёшка разбил голову о лебедку, плох совсем...
— Плевать на него! Веревку мне и флаг для этого проклятого берега. Быстрее, пока не потеряли еще одну лишнюю минуту.
Пока идиоты на корабле возились, я снова попытался выбраться, но вонючая жижа не отпускала.
Откинувшись в грязь, я сдержал позыв рвоты. И тут я услышал их. Шорох, треск и тихий писк тысячи тварей. Звук шел с острова за моей спиной. Извернув шею, чтобы вдавить затылок глубже в дерьмо, я посмотрел назад и увидел перевернутый силуэт холма.
То, что я принял за далекую вершину, оказалось ближе и меньше. Ветер разогнал туман. Полная луна вышла из-за туч и залила все мертвенным синим светом. Лучи блестели на тумане, на жирной поверхности помета и на мокром черном провале в склоне.
Пещера? Да, это была она. Из ее глубин нарастало чириканье и шуршание.
Маленькая темная тень вылетела из зева пещеры, закручиваясь спиралью. Я сглотнул, наблюдая, как она исчезает в тумане. Из темной дыры в скале поднялся гул, похожий на ветер.
Затем — хор из роя визжащих маленьких глоток. И шум крыльев. О боже! Летучие мыши хлынули наружу. Огромная туча яростного движения закрыла луну, бесконечный поток тварей рвался в ночь. Свежий помет дождем сыпался вокруг, я закричал, но мой голос утонул в грохоте крыльев и треске парусины на шхуне.
Острая боль в правой руке заставила меня дернуться. Я увидел мышь, вцепившуюся когтями в рукав, она кусала мое запястье снова и снова, вонзая свои мелкие, острые как брива зубы. Я пытался освободить руку. Но тут другая тварь села мне на лицо, впившись когтями в губу и прокусив щеку.
Я зарычал, мотая головой. Еще больше мышей село на грудь, на колени, две запутались в волосах. Я озверел. Выставив челюсть, я рванулся вперед. Тварь на моем лице качнулась прямо мне в рот, и я с хрустом перекусил ее хрупкое мохнатое тело, почувствовав вкус мускусной кожи и металлической крови.
Выплюнув ошметки, я завыл окровавленным ртом:
— Веревку, вы, бесполезные куски мяса! Вытащите меня из этого ада!
Я не помню, как меня подняли, затащили на борт и отнесли в капитанскую каюту. Следующее, что я помню — я лежу на койке, тяжело дышу, кожа липкая от маслянистого пота.
Луч солнца разрезал пыльный воздух, ослепительно яркий, приносящий глазам невыносимую боль.
— Свет... — прошипел я, в горле пересохло.
— Очнулись, — сказал Логинов. — Слава те господи. Мы уж боялись. Все хорошо, капитан.
— Вы проспали пять вахт. Мы идем домой. И трюм забит под завязку. Чувствуете запах? Вонь жуткая стоит, и жара. Хоть бы тучи нагнало.
Моя правая рука молниеносно вылетела из-под одеяла и схватила его за воротник. Логинов успел только ахнуть.
— А, хорошо. Не волнуйтесь.
Он вырвался и тут же потянулся к иллюминаторам. Моя рука по прежнему оставалась вытянутой. Когда ослепляющий свет исчез, я снова смог видеть. Я изменился. Рука стала бледно-серой, как тот помет на острове. Пальцы истончились, только кожа да кости, ногти стали длинными и толстыми. Неужели прошло всего пять дней? Казалось, я вечность дрейфовал в холодной тьме.
Я со стоном рухнул обратно на подушку. Логинов вернулся к койке, сел на стул и положил руку мне на ногу через пропотевшее одеяло.
— Лёшка помер три дня назад. Уже пятый. Все ради кучи этого чертова дерьма. И еще месяц пути. Надеюсь, оно того стоит.
В темноте я разглядел его лицо. Без света я видел гораздо лучше. Кожа на его жирном лице была красной. Я видел каждую вену и капилляр под поверхностью, они влажно пульсировали. Живот скрутило в спазме. Я сглотнул слюну.
— Погоди, — прохрипел я. — Ты сказал, трюм полон?
— Почти. Можно было еще немного взять.
Он приложил ладонь к моему лбу.
— Боже, да вы холодный как лед. Скажу юнге принести одеял.
— Не надо одеял! Мне нужно... Что мне нужно?
Я попытался сесть, но был слишком слаб. Голод. Голод и... жажда.
Старпом прищурился в темноте, глянул на шкаф.
Желудок сжался спазмом. Мой взгляд сфокусировался на его шее. Под кожей и жиром я увидел артерии. Кровь неслась вверх и вниз, как живой прилив. Уши заложило. Я услышал это. Размеренный стук сердца, шум красных рек в его плоти. Ноздри раздулись. Я почуял запах. Сладкий, густой, пьянящий.
Логинов повернулся ко мне, моргнул и отшатнулся.
— Господи, ваши зубы... И глаза...
Дикая энергия прильнула к мышцам. Губы растянулись в оскале. Я прыгнул, сбив его на пол. Он открыл рот, чтобы закричать, но я вонзил зубы в его шею. Быстро, жестко. Я не думал, зачем я это делаю, работал только инстинкт.
Клыки пробили яремную вену с легким хлопком. Я присосался к ране, глотая хлещущее красное тепло. Так много прекрасной крови! Я набивал брюхо глоток за глотком. Логинов слабо выдохнул и затих подо мной. Я сосал, пока поток не ослаб, потом перехватил поудобнее и прокусил глубже, добравшись до сонной артерии.
Когда сердце остановилось, вкус крови тут же испортился. Скис. Я отполз от тела, тяжело дыша. Лицо и грудь в крови, живот раздут, как у беременной девки. Я закрыл глаза и вытер рот рукавом. Я никогда прежде не испытывал такой прилив сил. И такой дикий восторг.
Пока внутри меня все переваривалось и трансформировалось, я заметил еще одну перемену. Не физическую, а духовную. Время. Раньше оно утекало, как песок, насмехаясь над моими планами. Ограниченный ресурс. Но теперь... Теперь оно было похоже на океан. Бесконечный, бушующий штормами, багровый. И он был моим!
Все, что нужно — делать то, что я сделал с бедным Логиновым. Немного подпитки кровью — и океан времени принадлежит мне, а не я ему.
Так они меня и нашли. Раздувшегося, как клещ, хихикающего в углу каюты.
Двое матросов с ножами и пистолетами. Я убил их быстро, тихо, не пролив ни капли мимо рта. Юнга, заглянувший позже, завизжал и захлопнул дверь. Я остался в темноте.
В порт мы вернулись, как и сказал Логинов, через месяц. Оставшаяся команда сбежала, едва коснувшись ногами берега и тут же доложила всё властям. К ночи на пирсе меня ждал полк солдат и артиллерия. К тому времени я уже знал, что мое тело не стареет, что я быстр и силен. Но против сотен мушкетов и десятков пушек? Риск того не стоил.
Суд был скорым. Меня заковали в тяжелые цепи и бросили в самый сырой подвал крепости, заживо гнить. Поначалу мне было плевать. Там было полно крыс, мышей, иногда заползали змеи. Кровь этих тварей, конечно, не сравнить с человеческой, но она поддерживала жизнь и дала мне время изучить себя.
Я слышал легенды о вампирах — жаждущих крови и насилия. Но, оказалось — это лишь сопутствующий фактор. Главное — бессмертие!
Шли годы. В сыром каземате я дрейфовал в океане времени. Мое спокойствие сменилось яростью. Мне нужно было наружу. Забавно: получив вечность, я стал нетерпеливым как никогда.
Столько всего можно сделать, захватить, присвоить.
Однажды ночью мне удалось схватить проходившего мимо охранника. Наполнив живот его кровью, я вернул силу, вынес дверь и разорвал всех, кто стоял на моём пути. Я снова начал путешествовать, избегая солнца. Я не понимал, почему свет стал для меня сравним с ядом. Но это была ничтожная плата за бесконечную власть.
Я вернулся к делам. В моих руках было всё время мира.
Век, другой... Они пролетали, как летучие мыши в ночи.
Раннее утро, часа за два до проклятого рассвета. 2025 год. Москва. Я возвращался к своему небоскрёбу после деловой встречи. Водитель открыл дверь. Мои уши резанул пьяный смех. Молодая пара, спотыкаясь, брела мимо стеклянных дверей офиса.
Я вышел на тротуар. Раздражение вибрировало в каждой клеточке. Девушку только что вырвало прямо на колеса моего «Ауруса». Парень, поддерживавший ее, повернулся и посмотрел на меня расширенными зрачками красных, от веществ, глаз.
— Ох... ты ж... Это реально он!
Он выпрямился, пошатнулся и преградил мне путь. Девка осталась стонать над лужей. Я остановился. Охрана дернулась, но я махнул рукой.
— Чем могу помочь, юноша?
— Вы Ян... Ян Петрович. Легенда. Тот самый. «Ночной решала». Охренеть! Я ваш фанат, в натуре.
Я смотрел на его красное лицо, считая пульс. 140 ударов. Коктейль веществ в крови портил запах. Но группа была четвертая положительная, редкий винтаж.
— Вы реально вдохновляете. Меня зовут Стас. То, как вы подмяли все эти оборонные контракты, а потом зашли во власть... Гениально! И как вы валюту шортите... Жестко. Мощные ходы. Можно спросить?
Он наклонился, сухо сглотнув.
— Секрет? Хм. Ну, вот эти часы у вас на руке. «Ролекс», если не ошибаюсь. Сколько отдали? Миллиона полтора?
— Больше. Тут бриллианты, кастом.
— А вы знаете, что за сутки они могут убежать вперёд на две секунды?
— Мои часы, — я поднял руку, — выглядят скромнее. «Ситизен». Стоили копейки. Но они отстают не больше чем на секунду в год. Понимаете?
Парень прищурился, кивнул, потом сказал:
— Секрет в том, чтобы ценить точность и долговечность. И всегда смотреть на конечную цель.
— Понял. А какая у вас цель? Какая цифра?
— О! Уважаю, — он так ничего и не понял. — Кстати, — Стас откашлялся. — У меня есть темка. Крипта, новый токен. Улетит в космос. Биткойн отдыхает!
— Любопытно. Может, поднимемся в пентхаус, обсудим?
— Реально? Блин, конечно!
Девка уже отключилась в своей блевотине. Охранник шепнул мне: «А с этой что?»
Лифт медленно поднимался вверх. Я смотрел на город.
— Знаешь, где родина биржи? Амстердам. Торговля обещаниями завтрашнего успеха. Способ обмануть время.
— Ага, точно. Так вот, этот токен...
— Капитал, с которого я начал, — продолжал я, совсем его не слушая, — был заработан на перевозке живого товара. Рабов.
— Оу. Ну, сейчас так не говорят. Типа, эксплуатация.
Я положил руку ему на плечо.
— Кандалам на их ногах было все равно, как это называть.
Двери открылись. Мы вошли в мой кабинет, темный и просторный.
— Рабство никуда не делось, Стас. Просто мы стали чуточку умнее. Мы платим работникам, а потом они несут эти деньги в наши магазины, отдают их за наши продукты, живут в наших квартирах. Мы забираем всё обратно. Замкнутый круг. Раб слишком устал, чтобы бунтовать. Идеальная схема.
— Круто, — сказал гость, нервно озираясь. — А че свет не включите? У вас глаза как-то... красным отсвечивают.
Я смотрел на него и поражался глубине его тупости.
— Мне скучно, Стас. Какой смысл лезть по лестнице вверх, если ты уже на крыше?
— Ну, может, вам в отпуск надо? Семью там...
— Семья была. Жена — жуткая женщина, я тебе скажу. И дочь — вся в мать. О, кстати!
Я нажал кнопку. Жалюзи открылись, впуская свет ночного города. Стас увидел то, что таилось в углу.
На больничной койке лежало голое, сморщенное тело, прикованное цепями. Кожа да кости, повсюду пролежни.
— Моя семья. Последняя из рода. Пора бы ей уже сдохнуть.
Я подошел и провел длинным, острым как бритва ногтем, по ее щеке.
— Мои потомки всегда были жадными и бесполезными. А я не люблю делиться ни с кем делиться.
— Их кровь даже пить нельзя. Воняет. Как инцест. А вот твоя пахнет очень аппетитно.
— Ясно. Я, пожалуй, пойду.
— Нет, мой мальчик. Настало время пить!
Одним резким движением я перерезал ему горло. Слуга, выскользнувший из темноты подхватил обмякшее тело и подставил графин.
Позже я сидел в кресле, мягко болтая красную жидкость в стакане. Вкус действительно был неплох, хоть и подпорчен наркотой. Город за окном шумел. Машины, люди, миллионы бьющихся сердец.
Все это было предсказуемо и скучно. И так медленно.
Я смотрел на звезды. Говорят, на скорости света время меняется. Нет. Время вечно. Меняется только вселенная вокруг. Если разогнаться, можно смотреть на мир в перемотке.
И у меня были деньги, чтобы построить такой корабль.
Я поднял бокал к звездам.
Я закрыл жалюзи. Солнце скоро взойдет.
Год 98781-й. Я снова капитан.
Теперь мое судно — черный клык длиной в сто миль, летящий сквозь пустоту. Корпус из алмаза, внутри — город-муравейник. Миллион человек, выведенных специально для меня. Мой скот. Моя пища.
Они живут в бетонных кавернах, молятся мне и верят, что быть съеденным — это высшая цель. У них нет болезней, нет врагов. Сытая жизнь перед смертью.
Я сижу на троне внутри двигателя. Реактор требует топлива, и я кормлю его своей вечностью, подключая свои кишки к машине. Это ускоряет нас.
Но в глубине своей мертвой души — я устал.
Сегодня все закончилось. Заурчало в животе. Жрица в красном привела мой обед. Девочка в белом.
Я облизнулся. Редкая кровь. Золотистая, с минералами.
— Подставь шею, — сказала жрица.
— Хорошо, — пропищала девочка.
Я посмотрел на нее. Не на вены, а на её лицо.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Жрица вздрогнула. Я никогда прежде не говорил с едой.
— Странное имя. Иди сюда, сядь на колени.
Она покорно забралась. Потрогала мое лицо.
— Корабль не упадет без вас?
— Нет, автопилот справится. Мы идем к Земле. Знаешь что-нибудь про Землю?
— Да. Солнце... Я давно его не видел. Оно меня убивает. Почему? Я так и не узнал. Свет других звезд мне не вредит. Только наше, родное солнце.
Мы вышли в парк внутри корабля. Там был бассейн.
— Я люблю плавать, — сказала девочка.
— Не знаю. Просто плавать.
— И тебе этого достаточно?
— Вы же хозяин. Вы старый, вы все знаете.
— Я не старый... Хотя нет. Я очень старый.
Я сел у воды. Сто тысяч лет. Триллионы моментов. А эта девочка счастлива просто так.
Мудрец отдал бы все за час такого покоя.
Я прокусил свое запястье. Капли моей крови упали на пол. Они были похожи на ртуть и пахли временем.
Она испугалась, но я сам прижал рану к ее губам. Она глотнула.
— Молодец. Может, ты найдешь этому дару лучшее применение.
Ее сердце забилось бешено, потом остановилось. Она упала. Люди вокруг смотрели, удивленно и одновременно с испугом.
Вдруг ее тело выгнулось. Изо рта хлынул фонтан золотой крови. Она вскочила, ёе глаза, как и мои, теперь горели красным светом.
Я улыбнулся и пошел прочь.
Сзади раздался треск разрываемой плоти и крики. Новая хищница начала свою охоту. Она была быстрой.
Я дошел до кормы, вошел в смотровую комнату. Крики за дверью стихли. Я сел в кресло.
Вот мы и в конце пути. Меня зовут Ян. И моя история на этом закончена.
Я нажимаю кнопку. Огромное окно открывается.
Знаете, кому первому поклонялись люди? Солнцу! Оно дарило время. Восходы и закаты. Порядок из хаоса.
Древние были правы. Солнце достойно молитвы. Не потому, что оно дарует жизнь. А потому, что оно заходит. Оно приносит конец. Финал. Вечный сон.
Я закрываю глаза, когда свет касается моей кожи. Я чувствую, как болезнь внутри меня лопается и шипит. Каждое мгновение боли сжигает тело. Я горю быстро и жарко.
О да, великая звезда. Забери свое время обратно. Выпей меня до дна.
До последней капли вечности.
