В рамках СЭВ (1979) (youtube.com)

Сегодня даже в бывших соцстранах мало кто помнит эту аббревиатуру – СЭВ. Между тем, в недавнем прошлом Совет экономической взаимопомощи объединял страны с общей численностью населения 311 миллионов человек и территорию в 22 млн квадратных километров, а его суммарный ВВП составлял 3 триллиона долларов.
Эти торговые марки исчезли из нашей жизни вместе с крахом социалистической системы и СССР. Лишь немногие из них смогли остаться на плаву в условиях жёсткого рынка…

СЭВ — межправительственная экономическая организация социалистических государств, созданная по решению экономического совещания представителей Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии в январе 1949 г. В 1950 г. в СЭВ вступила ГДР, в 1962 г. — МНР, в 1972 г. – Куба, в 1978 г. – Вьетнам. Албания участвовала с 1949 по декабрь 1961 г., Югославия — ассоциированный член с 1964.
Организация распущена 28 июня 1991. Цель СЭВ —содействовать путем объединения и координации усилий стран — членов Совета дальнейшему углублению и совершенствованию сотрудничества и развитию социалистической экономической интеграции.

Икарус
В СССР из стран социалистического лагеря поставлялись практически все виды транспорта. Самый знакомый для всех, конечно, «Икарус». С него и начнём.
В первые советские годы в Москве народ ездил на ЗИСах-8, которым на смену пришли более современные модели ЗИС-16 и ЗИС-155. Даже с пуском в производство ЗИЛа-168 автобусов на маршрутах катастрофически не хватало — стоились новые микрорайоны, подмосковные поселки превращались в города. К 1960 году количество городских автобусных маршрутов приблизилось к 90, а пригородных достигло 66.
Начиная с 1956 года делались пробные закупки иностранных автобусов и их тестирование на считавшемся образцово-показательным 55 маршруте. В ноябре 1956 года на нем прошли предварительное тестирование первые «иностранцы»: французский автобус Шоссон, венгерский Икарус и немецкий Бюссинг. Лучшим зарекомендовал себя Икарус, и это определило его дальнейшую счастливую жизнь в СССР.
Первые Икарусы, появившиеся на советских улицах в 60-е годы, были модели 55 и 66 люкс, обслуживающие междугородние и туристические линии. На 66-том стоял движок мощностью всего 125 л.с. (более поздние варианты — 145 л.с.). Он был способен развивать скорость до 100 км/ч, что по тем временам было просто фантастикой.

За эту скорость, обтекаемую, непривычную для тогдашних автобусов-коробочек форму и продольные молдинги эти автобусы называли «ракетами». Это был один из самых удачных вариантов Икаруса, выпускавшийся в различных модификациях более двадцати лет.
Партии Икарусов-180 (так называемая сочлененная модель, или «гармошка») стали прибывать из Венгрии в октябре 1968 года. Они работали в час пик на линиях, соединяющих центр Москвы с районами Тушино, Сокол, Щукино; основную же часть времени они обслуживали новые микрорайоны.
В эти автобусы по сравнению с русским аналогом, ЗИЛом-158, влезало совершенно фантастическое количество народа: 180 человек! Поэтому их тогда в шутку называли «пылесосами» — всех желающих всосет. Они были бело-красные и по сравнению со своими же потомками, отличались маленьким размером окон.
За пять лет их прибыло 327 машин, что составляло 1/15 от общего количества всех московских автобусов. Они радовали пассажиров своим комфортом, их любили снимать в художественных фильмах начала 70-х годов. «Икарусы» принадлежали 1-му, 6-му, 10-му, и 11 автобусным паркам и обслуживали новостройки Беляево, Химки-Ховрино, Медведково, Дегунино.
Из всех прибывших «Икарусов» к 1976 году осталось только 273 машины. Дороги, запчасти. Последние единичные модели длинных «Икарусов-180» исчезли перед Московской Олимпиадой… Но венгерские автобусы все равно были надежнее и удобнее — в эксплуатации и для пассажиров, чем многочисленные советские модификации — ЛиАЗ-695, 697, 699 и 165 Лаз-699, 96 ЛАЗ-695Н.
Строительство московского метро не поспевало за ростом города и уже в 1976 году, после новогодних праздников, в столицу прибыла «на службу» более совершенная венгерская модель – «Икарус-280». Как и все прочие «двухсотые» модели, 280-я была модульного принципа: подобно кубикам детского конструктора можно было собирать из унифицированных узлов любую модификацию.

Хочешь «280 – гармошку» длиной 16 с половиной метров, а хочешь — более длинную, уже 18-метровую «гармошку-283». За эту идею «Икарусу» дали не только золотой диплом Лейпцигской ярмарки (что вполне понятно — все-таки родной СЭВ), но даже серебряный кубок принца Монако на конкурсе кузовов и серебряный кубок французской ассоциации кузовных ателье.
Сначала 280-е поступали небольшими партиями, словно компенсируя уход 180-х. Под «Икарусы» специально строились 15, 16 и 17 автобусные парки. Массовые поставки (несколько сотен машин в год) начались только после Олимпиады. Через четыре года их количество уже приближалось к 1400, в 1986 году — свыше 2600, а к моменту распада СССР «Икарус-280» стал абсолютным лидером (к 1990-му году количество 280-х превышало четыре тысячи автобусов) не только в столице и в области, но захватил прочные позиции и в сфере междугородных перевозок.
Реальную конкуренцию ему составила не наша техника, а свой же, более молодой собрат – «Икарус-283», появившийся в СССР в 1988 году. Можно подчеркнуть тот факт, что к тому времени сам 280-й не был самой передовой моделью — за три года до этого в СССР проходили испытания более поздних моделей «Икаруса» — 415 и 284, но дальнейшего распространения (несмотря на все свои достоинства) они не получили.
В начале 90-х годов наступил автобусный кризис — из-за высокой стоимости (в валюте) было резко сокращены как закупки новых «Икарусов», так и запчастей к ранее купленным машинам. Так, к началу 1990 года количество работоспособных 280-х уменьшилось по сравнению с 1989 годом более чем в полтора раза, а массовые закупки 283-й модели, проходившие в 1990-91 года, не достигли и четырехсот машин.
Всего в СССР ездило в общей сложности свыше 143 тысяч венгерских «Икарусов»! В дальнейшем закупки автобусов в Венгрии практически прекратились, и по венгерской технологии Тушинский машиностроительный завод начал сборку 280-й и 415-й модели. Первый успех — 1996 год, 20 штук, параллельно занимаясь восстановлением из руин «убитых» экземпляров древних 280-х.

Само предприятие «Икарус» распалось в 1991 году на две части — собственно «Икарус» и «Ikarus Special Factory Ltd» (бывший «икарусовский» завод по производству мелких серий, частично принадлежит самому «Икарусу», а частично турецкой компании). «Икарус» не только выжил, но даже начал экспорт своей продукции на Запад. Теперь заказчик сам может выбирать — каким будет его автобус, а завод соберет из унифицированных модулей необходимое.
Правда, есть одно не очень лестное для нас деление на категории: для бывших партнеров по соцлагерю ( попроще, подешевле, и, как бы это мягче сказать, — менее экологично), и для нескупящихся стран Западной Европы. «Икарус» можно увидеть и на улицах США, в Кувейте, Китае, Гонконге.
TATRA – чехословацкий машиностроительный гигант, сумевший в 80-е годы снабдить Москву трамваями, а КГБ – лимузинами.
История фирмы TATRA восходит к 1850 году, когда в г. Копрживнице, расположенному в 350 км восточнее Праги, Игнацем Шусталом была основана фабрика по производству бричек. Продукция фабрики пользовалась неплохим спросом, что позволило значительно расширить производство, а в 1882 перейти к выпуску железнодорожных вагонов.
В 1889 году “Nesseldorfer Wagonfabric”, а именно так к тому времени называлось предприятие, выпустило свой первый автомобиль – грузовик грузоподъемностью 2,5 тонны, оснащенный двигателями Бенца. С 1920 года предприятие сменяет свое прежнее название на TATRA. Основные направления деятельности остались прежние: автомобилестроение и выпуск железнодорожных вагонов.

В 1923 году на фирму приходит талантливый чешский конструктор Ганс Ледвинка, под руководством которого создается революционная модель Т11 – первый легковой автомобиль Татра высшего класса. Затем, в 1934 появляется еще более роскошная модель Т77. Фамильной чертой легковых автомобилей Татра, прозванных «чешскими Роллс-Ройсами», становится размещенный над задней осью восьмицилиндровый двигатель воздушного охлаждения.
Эта компоновочная схема, достаточно нетрадиционная для автомобилей высшего класса, будет использоваться фирмой более 70 лет, вплоть до снятия с производства в середине 90-х годов Татры Т700, последней легковой модели фирмы. Именно ее предшественница, модель Т613 поставлялась в СССР и использовалась в качестве «членовоза».

Но основой экспорта Татры стали не легковые автомобили, а грузовики и трамваи. Первые поставки трамваев в СССР начались в 1951 году (модель Т1), затем последовали Т2 (1957), Т3 (1960) Т4 (1974).
Поставки грузовиков начались в 1967 году (модель Т-138 грузоподъемностью 12700кг). С 1970 года заменена моделью Т-148 грузоподъемностью 15000кг. Отличительной чертой грузовиков и самосвалов Tatra были повышенная проходимость благодаря колесной формуле 6х6 и 8х8, восьмицилиндровый V- образный дизельный двигатель воздушного охлаждения, а так же возможность работы в условиях Крайнего Севера.
Это объяснялось тем, что Советский Союз являлся основным торговым партнером фирмы. После распада СССР ситуация изменилась мало: 80% экспорта грузовых автомобилей по-прежнему приходится на Россию, хотя производство машин сократилось почти вдвое. В конце 90-х годов в России эксплуатировалось свыше 14500 автомобилей Татра.

JAWA.
История «Явы» началась в 1928 году, когда чешский инженер Франтишек Янечек решил переоборудовать принадлежащий ему оружейный завод «Zbroiowka» на производство мотоциклов. Базовой моделью стал немецкий 500-кубовый «Wanderer», для чего и был куплен патент у этой фирмы.
Так и получилось это название «Jawa» («Ява»), где «Ja» — это сокращение от Янечек, а «Wa» — от Вандерера. В 30-е годы здесь выпускались более элегантные модели британского инженера Джорджа Патчетта. Потом — война, на заводе по приказу германского командования делалось «Все для фронта, все победы» (правда, немецкой).
И лишь немногочисленные энтузиасты-подпольщики, между изматывающей работой и саботажем, корпели ночами над чертежами мотоциклов светлого будущего. Оно настало в 1946 году, когда первая послевоенная «Ява-250», показанная на выставке в Париже, вызвала сенсацию. В ней были применены такие новинки, как механизм переключения передач, сопряженный с автоматическим включением сцепления, гидравлические амортизаторы, новая конструкция рамы и расположение ящиков для инструментов.
Этими машинами, вместе с трофейными немецкими, пользовались советские офицеры и солдаты военной администрации. Так появились единичные (вывоз техники был жестко регламентирован советской военной администрацией) «Явы» на полях России.

А тем временем чешский заводик не стоял на месте, производя новые, все более совершенные модели. В 1948 году была выпущена «Ява-350» — с двухцилиндровым двухтактным двигателем. Эта, как и ее предшественница «250», были базовыми моделями, в которые вносились лишь некоторые улучшения, не затрагивающие основы конструкции.
Именно эти модели и их многочисленные модернизации и служили верой и правдой многочисленным поколениям советских мотоциклистов. К 1960 году каждый третий советский мотоциклист (порядка сорока тысяч человек) ездил на чехословацкой «Яве».
Но самый бум приобретения «Яв» начался на несколько лет позже… В 1976 году чехословацкое объединение «Мотоков», поставляющее в в СССР «Явы», перешагнуло финальную черту и поставило рекорд — на необъятных просторах 1\6 суши теперь бегало и размножалось дальше более миллиона «Яв» (по статистике, в среднем продавалось более ста тысяч экземпляров в год).
Сколько народу заглядывало в магазин «Спорттовары», чтобы увидеть, а при возможности и купить это чудо — чехословацкую «Яву-350», которая тогда стоила совершенно фантастически большие деньги — 650 новых (после реформы 1961 года) рублей. Чуть дешевле стоила более устаревшая модель «Явы-250» — 520 рублей ( поездка на метро тогда стоила 5 копеек). Коляска «Велорекс» для желающих ездить на своем сокровище со всей семьей стоила всего 150 рублей.
Можно смело сказать, что тогдашняя «Ява» не уступала по престижности современному «Харлею». Именно на «Явах», с ветерком ездили эдакие Волки из «Ну, погоди!» — черные брюки клеш, тельняшка — атрибут мужественности, ремень с бляхой, повышенная волосистость, выбивающуюся из-под защитного шлема, на котором гнездились очки-консервы… И самое главное — на бензобак обязательно лепились переводные картинки.
Чаще всего там располагались фото роскошных «блондинок в теле», привезенных отслужившими в ГДР сержантами и ефрейторами. Дембеля тогда служили тонким мостиком между забугорным миром сказочных, почти потусторонних стран социализма, и российской глубинкой, которой это изредка показывали по телевизору.
При этом было только одно ограничение: считалось «западло» клеить на своего двухколесного железного коня изображение автомобиля, даже иномарки. Выбравший мотоцикл (на котором можно было «делать», т.е. обгонять автомашины), не мог так унизить железного друга. Тем более саму «Яву» с хромированными трубами, да ведь о ней мечтал каждый второй мужчина в СССР, от подростка до прославленного космонавта! Редкая советская девушка была способна не обратить внимание на ухаживающего за ней «Явовладельца».

В отличие от многочисленных творений советских заводов (кроме «Ковровцев» и «Уралов», можно еще вспомнить такую полузабытую технику как «Ижы» — «Планеты» и «Спорты», «Днепры»), на «Яве» можно было ездить без проблем, не слишком часто утруждая себя ремонтом. Если, конечно, выполнять несложные инструкции: первые полтысячи километров — обкатка (дороги поровней и без пассажира), и в бензин надо добавлять специальное масло. При этом в отличие от обслуживания отечественного «Урала», при обслуживании «Явы» вовсе не нужно было быть по уши в масле.
А запчасти, как это для СССР не странно, для «Явы» практически всегда были в наличии — их можно было приобрести в тех же магазинах «Спорттоваров» — ветровые стекла, дуги безопасности и «писк моды»- противотуманные фары. Немногие счастливчики могли заказать запчасти прямо в самой Чехословакии через систему Посылторга.
В основном все доставали уже из советских запасов. Желая повысить свой мотоциклетный уровень, «Явские» фанаты караулили в киосках стоящий бешеных денег (целых два рубля!) «Чехословацкий мото-ревю».
В 1974 году в области «явостроительства» произошла мини-революция: вместо уже ставших в Советском Союзе родными «Ява-250» и «Ява-350» моделей 559-07 и 360-00 в продаже появилась новинка — «Ява-350» модели 634-01. Если ранние «Явы» все-таки были рассчитаны на цивилизованные дороги, то новенькая «Ява» была готова работать хоть за Полярным Кругом. Поэтому при разработке ходовой части была принята за основу спортивная модель, предназначенная для шестидневных мотосоревнований.
Внимание было уделено устойчивости мотоцикла при езде по льду, скользким дорогам, поворотам. Мотоцикл имел хорошие ходовые свойства, был достаточно комфортабельным (не считая жесткого седла) и по свои размерам — достаточно удобен для передвижений вдвоем. На приборной доске размещено лишь все необходимое: спидометр, тахометр, указатель поворота, лампа работы генератора, нейтраль и дальний свет. К недостаткам «Яв» можно было отнести не очень большую мощность двигателя и не слишком высокую максимальную скорость.
После «бархатной» революции и раздела Чехословакии, в условиях, когда экспорт в Росси мотоциклов практически прекратился, филиал в Быстрице наладил производство новых моделей. А на всей территории бывшего СССР в столицах, городах и поселках до сих пор верно служат свои хозяевам тысячи красных «Яв».
ЧeЗет (CZ) – второй по популярности и престижности в СССР, но все же весьма уважаемый чехословацкий мотоцикл. «Чезет» — одна из старейших в Европе мотоциклетных фирм, основанная еще в 1930 году. Именно на чешской модели «Чезет» мощностью всего в полторы лошадиные силы, ставший вскоре известным киноактером Джеймс Дин, в 15 лет осваивал мотоциклетную езду.

Во время войны завод выпускал и ремонтировал мотоциклы для германского вермахта, а после поражения последнего был национализирован, и на нем начато производство легких дорожных мотоциклов. Продукция «Чезет» стала импортироваться в СССР в середине 70-х годов. Специально для СССР на русском выпускалась инструкция по эксплуатации и каталог запчастей.
ORWO — легендарное немецкое производство, которое многие десятилетия снабжало элитной цветной фотопленкой и другими технологическими прелестями весь социалистический лагерь.
История предприятия ORWO началась в 1895 году, когда в небольшом немецком городке Вольфен фирмой AGFA была построена фабрика по производству красок («Фарбенфабрик»). Предприятие оказалось достаточно успешным, и в 1910 году AGFA решила расширить производство, построив рядом с фабрикой еще и завод по производству кино- и фотопленки («Фильмфабрик»).
Именно здесь были изготовлены первая ренгеновская и первая цветная кино- и фотопленки. Мощности завода позволяли выпускать свыше 20 миллионов метров пленки в год, что выводило AGFA в одного из лидеров производства пленок в мире.
После Первой Мировой войны и последовавшего затем экономического кризиса AGFA, дабы остаться на плаву, в 1925 году вступает в концерн IG Farben. В 1932 году на фабрике кино- и фотопленки строится самая крупная в мире установка по производству целлюлозы. Постепенно и производство пленки опять набирает обороты. Именно здесь в 1936 году был изобретен и технически реализован сам процесс изготовления цветной фотографии.

Территория ORWO тщательно охранялась СС — секрет изготовления эмульсии для цветных пленок считался военной тайной. Но последовавшая затем Вторая Мировая война и особенно бомбежки англо-американской авиации практически сводят производство к нулю. В 1945 году городок Вольфен был взят американскими войсками, при штурме пострадали корпуса завода, но производство пленки там уже практически не велось.
1 июля 1945 года в Вольфен входят советские войска. В следующем году фабрика кино- и фотопленки и завод красок попадают в сферу деятельности советского Военного Командования, получая официальный статус советских акционерных обществ. На них постепенно разворачивается производство, несмотря на нехватку специалистов и рабочей силы (в самом городе тогда проживало чуть больше десяти тысяч человек).
После образования ГДР эти предприятия становятся «народными» (т.е. социалистическими). В 1950 году меняется и название предприятия — на ORWO. В 1964 ORWO становится торговой маркой, так как AGFA объединилась с бельгийской фирмой Gevaert и все права на торговую марку AGFA стали принадлежать вновь образованному бельгийско-западногерманскому концерну Агфа-Геварт.

В 60-80 годы ORWO становится крупнейшим производителем пленки в странах соцлагеря. Производство постоянно расширяется, начинается выпуск магнитной ленты для магнитофонов. В СССР экспортируется весь ассортимент ORWO: от кинопленок для советских киностудий, до фотопленок, которые всегда остаются остродефицитными, так как считаются лучшими фотопленками на советском рынке. Большим спросом пользуются и бобины с магнитными лентами для ЭВМ.
Когда в магазин «Зенит» (культовый магазин фотографов СССР), расположенный в Сокольниках, завозили пленку ORWO, выстраивались километровые очереди фотолюбителей, бравших ее блоками (по десять голубеньких пленок в блоке).
В 70-е годы ORWO занялась производством и экспортом магнитных лент для катушечных магнитофонов, а затем и компакт-кассет. Своего пика предприятие достигает к началу 90-х годов: по количеству выпускаемой продукции ORWO занимает второе место в мире.
После объединения Германии ситуация на заводе меняется к худшему — исчезает практически весь огромный внешний рынок (СССР и соцстраны). В итоге: после приватизации бывшей госсобственности ГДР предприятие становится неконкурентноспособным и на немецком рынке.
Как следствие этого, в 1991 году фабрика ORWO распадается на несколько небольших фирм, специализирующихся на изготовлении различных товаров и услуг. А с 1994 года началась его ликвидация, уцелели лишь некоторые подразделения.

Крах фирмы наступает в 1995 году, когда ORWO объявляется банкротом. Предприятие выставляется на торги за символическую сумму в 1 марку. Городок Вольфен, ставший за послевоенную эпоху фактически городом-сателлитом ORWO, на котором работала большая часть его жителей, так же переживает упадок — очень быстро растет безработица. При этом городок все же празднует 100 летний юбилей ORWO созданного ей заводского поселка.
Фотопленка ORWO ушла в небытие, но вторую жизнь оставшемуся от нее комплексу дали высокие технологии — в том же 1995 году на обломках гиганта фотохимической промышленности создается компания ORGANICA Feinchemie GmbH Wolfen во главе с Бодо Шульцем.
Среди ее учредителей — Производственное Объединение Тонкого Органического Синтеза, базирующееся в подмосковном городе Долгопрудном. ORGANICA изготавливает предметы, связанные с тонким химическим синтезом, разнообразные красители для оптических дисков CD-R и DVD-R, производит аналитическую проверку свойств химических продуктов.
В самом Вольфене в третьем тысячелетии возрождается фотобизнес. Но теперь здесь наступил век цифровых фотографий и наследники легендарной ORWO — ORWO Media и GmbH PixelNet производят здесь цифровые носители.
Роботрон (ROBOTRON) — Великолепная технологическая марка из ГДР, которую гордо носили электронные печатные машинки и первые персональные компьютеры, появившиеся в СССР.

robotron 1715 - Gedanken von Dir - YouTube

Базовый комплект Роботрон 1715 включал в себя монохроматический (16 оттенков зеленого) алфавитно-цифровой дисплей (16 строк по 64 символа или 24 строки по 80 символов) CGA, 4 НЖМД (две дискеты по 128 Кбайт и две дискеты по 512 Кбайт) и АЦПУ. Он работал под управлением операционной системы SCP, полностью совместимой с СР/М-2.2. Стоил он в конце восьмидесятых больше десяти тысяч рублей.
Позже с массовым появлением из-за дальнего бугра «нормальной» техники — АТ-286, «Роботрон» не выдержал конкуренции и полностью исчез из быта советских технарей.

На базе завода «Роботрон», расположенного в небольшом городке Земмерда в Тюрингии, в 1989 году было создано совместное предприятие с участием тайваньской фирмы «Aquarius System Internanional». Подготовка к производству персональных компьютеров на территории завода началась уже в июле 1990 года. Позже все это купила английская фирма «ICL», еще позже, в 1996 году — Fujitsu Personal Systems Business Group.

Кубик Рубика — самая странная популярность родом из СЭВ.
В 1974 году тридцатилетний Эрне Рубик преподавал в Будапеште архитектуру и мебельный дизайн. Первоначально кубик задумывался как узкопрофессиональное трехмерное учебное пособие. В нем каким-то загадочным образом соединялись двадцать шесть маленьких цветных кубиков.

Сделав несколько поворотов граней, вернуться в исходное положение практически невозможно — из сорока с лишним квинтиллионов вариантов лишь одни верный (так называемый «алгоритм Господа»). Рубик долго мучился со своими студентами, собирая его. Может быть, поэтому он решил, что среди людей есть множество желающих поиздеваться над собой и в январе 1975 года запатентовал свое изобретение как игрушку.
Первым производителем кубика был небольшой будапештский кооператив, выпустивший кубик как новогоднюю игрушку под Рождество 1978 года. Это был добротно сделанный «кубик» в красочной упаковке, единичные экземпляры которого появились и в СССР. Но настоящее «кубическое» нашествие началось лишь два года спустя, когда патент Рубика был куплен компанией Ideal Toys (именно она дала головоломке имя Rubic’s Cube), начавшей рекламировать и продавать эту игрушку во всем мире.
К первым кубикам прилагалась бумажка, где по-английски было написано: «Эта игрушка развивает логическое мышление и стереоскопическое зрение у детей и взрослых. Синхронная манипуляция на многих поверхностях является очень сложным заданием, которое можно решить только при условии открытия логики поворотов». При этом почему-то учителя, преподававшие геометрию, справлялись с кубиком ничуть не лучше гуманитариев.

В течение следующего года весь земной шар начал крутить кубик — было выпущено около 100 миллионов «легальных кубиков» и еще больше — подделок. Через кубик в те годы прошел, наверное, каждый десятый житель цивилизованного мира. В СССР кубик пришел «в массы» в 1981 году.
Первыми его силу ощутили на себе учителя — целые классы целеустремленно, не выходя на перемены, ожесточенно вертели кубик. Школьники собирали кубик во время уроков под партами. Учителя, отобрав его во время уроков, сами скрипели кубиком на занятиях, отгородившись от подопечных классным журналом. А потом допоздна засиживались в учительской, пытаясь собрать кубик.
В школах проходили «закрытые» чемпионаты на скорость — находись легендарные личности, которые смогли в первые годы «кубизации» собрать его за одну минуту (у самого Рубика в первый раз на сборку ушел целый месяц). В 1982 году в Будапеште прошел чемпионат мира по собиранию кубика Рубика. Лучшее время сборки — 23 секунды — показал вьетнамец. Хотя ходят легенды о неведомых вундеркиндах, собиравших кубик чуть ли не за десять секунд.
Можно сказать, что кубик Рубика стал своего рода «окном в другой мир» прямо посреди советской действительности. Кубик крутили самозабвенно, отрешенно, прямо в метро, в трамвае, в конструкторских бюро, в санаториях, домах отдыха, в постели. А сколько человек ушли в запой, так и не сумев справиться с изобретением коварного венгра? Кубики часто гибли — со злости отчаявшиеся сборщики швыряли их об стенку, давили ногами.
В нормальной (в смысле интеллигентной) семье тогда полагалось иметь не меньше двух кубиков одновременно — чтобы никому не приходилось ждать, с завистью глядя на собирающего. Кубик стал квазизаменителем книги, лучшим подарком, который можно было дарить во всех случаях жизни: на день рождения, свадьбу, новоселье.
Не осталась в стороне и пресса — первые робкие критические заметки о мании «кубизма» быстро сменились по просьбе трудящихся многочисленными публикациями «Что нужно сделать, чтобы все-таки собрать кубик?». Интересно это смотрелось в те времена: в журнале «Науку и жизнь» рядом с рассказом о минеральных удобрениях и достижениях советской космонавтики большая статья — «Как собрать кубик Рубика».

У многих «неудачников» открывалось «второе дыхание» и они по бумажке шли вперед, грань за гранью, доказывая себе и любимой девушке, что и они могут. Возможно, кто-то из читающих эти строки до сих пор помнит волшебный 22-х ходовый процесс «по методу Науки и Жизни», состоящий из каббалистических заклинаний Ф2В-1Л2 и т.д.
К концу 80-х кубик в СССР практически «сошел на нет», постепенно исчезнув из магазинов. Сам же Рубик, ставший в далекие 80-е первым социалистическим миллионером, позже изобрел еще несколько менее успешных топографических головоломок. И сегодня Рубик надеется на возрождение бума и снова фантазирует в своей мастерской.
В 90-е годы кубик все-таки обрел второе дыхание — появился Кубик Рубика для Windows. В кубик теперь можно поиграть и в интернете. Но живой, осязаемый, фирменно скрипящий кубик в синей коробочке с уголком, видимо, навсегда исчез из наших домов.
Булгартабак — узнаваемый атрибут советской жизни, одни из немногих заграничных сигарет, доступных советским людям.
Популярность бренда в СССР не измеряли в рекламных единицах, а о мониторинге и опросе потребителей не могло быть и речи. Едва ли не единственным признаком народного признания товара мог стать разве что фольклор, отражавший наиболее существенные качества той или иной продукции.
Названия болгарских сигарет среди советских людей имели множество народных вариаций (от полудетского искажения «Стюардесса» — «Стерва» до четверостиший о проблемах с потенцией у потребителей Опала). Болгарские сигареты прославляли научно-технический прогресс (Ту-134, Стюардесса), дружбу народов — Шипка, или просто радовали потребителя романтическими словами типа Опал и Родопи. Венчал всю эту пирамиду титульный бренд — БТ (аббревиатура от Булгартабак).
Холдинг не кормил рекламные агентства многомиллионными бюджетами, не бился за биллборды в городах-миллионниках и вообще продвижением в нынешнем понимании не занимался. И без этих усилий 80% продукции табачного холдинга экспортировалось в СССР. А был еще местный потребитель, другие государства СЭВ.

К началу перестройки Булгартабак (а это 12 болгарских табачных фабрик, объединенных под одной государственной крышей) производил более 130 тысяч тонн табачных изделий 17 популярных к востоку от железного занавеса брендов, при этом более 80% всей продукции экспортировалось в СССР…
Разлука с советским потребителем была непродолжительной, и уже вскоре болгарский табак вернулся на рынок, где до сих пор чувствовал себя комфортно. Но там уже господствовали мировые бренды — их реклама вместе с агитками МММ и Олби учила с телеэкранов вчерашних потребителей БТ жить по-новому.
Транснациональные компании чувствовали себя на оперативном пространстве совершенно комфортно: постепенно скупали в государствах СНГ устаревшие табачные фабрики, наращивали производство, а вот болгарам тут были не рады — Россия вводила двойные пошлины, да и другие республики по БТ не тосковали. В 1993 году Российское правительство ввело новые таможенные пошлины: 150% для болгарских сигарет, 70% для американских.
Все попытки Булгартабака создать СП или приобрести хотя бы самую убогую фабрику в РФ, Беларуси или Украине были тщетными. Об экспорте забыли, но внутри Болгарии продукция БТ осталась популярной — холдинг контролирует около 90% национального рынка. Государство годами мечтает о приватизации всех 12 фабрик, но воз и ныне там — россиянам София продавать свое «фамильное серебро» не хочет, западных инвесторов пугают суммы инвестиций, в которых нуждаются подразделения БТ.

СЭВ - внешняя торговля (1984) (youtube.com)

СЭВ - программа для человека (1988) (youtube.com)

В этот день, 2 октября 1928 года, католическим священником Хосемарией Эскривой де Балагером была основана организация "Opus Dei" (лат."Дело Господне") - одна из самых таинственных и между тем скандально известных религиозных организаций, популярности которой во многом поспособствовал роман Дэна Брауна "Код да Винчи" и последующая за ним экранизация не менее скандальной книги.

Идея возникновения организации, целью которой было бы помочь верующим обрести святость в повседневной жизни путем освящения профессиональной работы и повседневных занятий, молодому испанскому священнику пришла спустя три года после того, как тот сам ступил на путь Господа во время духовных упражнений. Так в испанской столице появился орден, также известный как Прелатура Святого Креста и Дела Божия - из названия уже можно сказать о скорой судьбе "Опус Деи", ставшей первой мирской организацией католического мира, подчиняющийся Ватикану (и, соответственно, лично Папе Римскому).

Часто члены организации "Опус Деи" - миряне, не дававшие каких-либо обетов, включая обет безобрачия (хотя многие впоследствии становятся священниками), либо вовсе исповедующие другую религию, люди преданные общей идее и лишённых каких-либо привязанностей. Неудивительно, что приверженцы" Дела Господне", являющиеся нередко высокообразованными, либо наделенными властью людьми, разрозненными по всему земному шару (с 2007-го "Opus Dei" открыто действовует в России), могут быть прекрасным материалом для подготовки разведчиков и прочих высококлассных специалистов. Правда, того, что происходит за закрытыми дверями организации мы навряд ли узнает - за весь период своего существования "Опус Деи" не знает ни одного случая утечки, ни один из её членов не выдал тайны, открытой миру Хосемарией Эскривой де Балагером.

Разумеется, столь вольная трактовка Священного Писания, не говоря уж о явном пренебрежении многовековыми религиозеыми нормами, не могли не сказаться на образе организации в обществе, однако устройство и постулаты "Прелатуры Святого Креста и Дела Божия лишь верхушка этого айсберга. Организации, называемой многими священниками тоталитарной сектой и новой ересью, приписывают контакты с правительствами Франко и Гитлера (как тут не вспомнить одного из героев наших публикаций Норберта Уалле), чему, правда, по словам членов того же "Opus Dei" по-прежнему нет явных доказательств - кроме, разве что присутствия некоторых членов организации во франкистском правительстве. Сам Хосемария Экрива открыто не поддерживал ни правительство Франко, с которым имел тесные отношения, ни какое-либо другое тоталитарное правительство (правда, в случае с испанским диктатором основатель "Дела Господне" и не давал критики, как было в случае отношения де Балагера к деятельности Адольфа Гитлера), высказываясь лишь по религиозным вопросам.

«Члены «Opus Dei» действовали по отношению к Франко так, как поступили бы все испанские католики. Социологически в начале режима Франко они приветствовали его как спасителя, который освободил их от коммунизма и анархизма Второй Испанской Республики, это отношение развивалось со временем, и в конце, как и большинство католиков, они были 50/50 за Франко»

(Джон Аллен, американский журналист-расследователь)

Тем не менее известны, например, связь "Opus Dei" с финансированием переворота "чёрных полковников" в Греции (1967 г.) через Институт по делам религии (оф.название Банка Ватикана), контакты с масонами и американскими спецслужбами, след в многочисленных финансовых махинациях и громких скандалах. К слову, именно экономическая деятельность" Opus Dei", в чьих руках сосредоточилось огромное количество ресурсов, не только поспособствовала обогащению самой организации, но и, по оценкам некоторых аналитиков, привела к быстрому росту ВВП в Испании в 60-70е годы XX века. Деньги Ватикана и личные качества членов позволили "Opus Dei" добиться немалого влияния и в политике.

Однако, как было сказано выше, организация, созданная Хосемарией Эскривой де Балагером, по большей части остаётся в тени, открытая же деятельность "Opus Dei" включает в себя организацию различных воспитательно-образовательных, социальных и культурных инициатив, направленных на помощь местному населению (в т.ч. университеты, школы, центры профессионального обучения, небольшие клиники, благотворительные организации) и, конечно, распространение духовного учения и Закона Божьего. А о том же, что осталось за закрытыми дверями штаб-квартиры организации, на данный момент находящийся в Риме, вы также можете познакомиться в уже упомянутом выше романе Дэна Брауна "Код да Винчи". Конечно, многое на страницах произведения является фантазией его автора, однако английский писатель провел масштабное исследование, связанное с деятельностью "Opus Dei", о чем также можно прочитать в главе "Дэн Браун и Опус Деи" книги "Полная история тайных обществ и сект мира" Виктора Спарова, доступной, в том числе, на портале "ВикиЧтение". Там же вы можете найти информацию и о истории самой организации, а также биографию ее основателя.

А с вами был Бородатый Горец! Больше интересных материалов ищите на нашем канале, а также в нашей группе "Бородатый Бард" Вконтакте.

Данная статья относится к Категории 🧮 Методы решения в творческом коллективе

1. Французские и итальянские актеры и шуты в возрасте 60 лет и старше. Мольер в костюме Арнольфа крайний слева

«Какова внутренняя организация этих актёрских компаний, или трупп?

Шапюзо язвительно замечает, что если среди них и есть свои аристократы, единоличной власти большинство актёров не терпит.

Это значит, что они признают только превосходство таланта и готовы подчиняться лишь самому одарённому из них.

Как действует такой механизм, можно вплоть до мелких подробностей выяснить из договора о создании Блистательного театра, документа, составленного, без сомнения, по образцу других подобных.

По существу в нём сказано, что:

• Ни один член труппы не может ни покинуть её сам, ни быть из неё исключённым без предупреждения за четыре месяца (очевидно, что постоянство состава очень важно для дела).

• Ни один актёр не может отказаться от роли, которая ему назначена; мы помним, что только Мадлена Бежар была освобождена от такого обязательства, но это как раз и есть исключение, подтверждающее правило.

• Труппа принимает решения большинством голосов, и никто не имеет права уклоняться от выполнения таких решений.

• Когда актёр уходит из труппы, соблюдая все предусмотренные для того условия, он получает обратно свою долю расходов на декорации и прочее со времени своего вступления в труппу до даты ухода; размеры этой суммы определяются с общего согласия.

• Те, кто покидает труппу, нарушив при этом какие-то правила, или кого исключают за профессиональную погрешность, не могут рассчитывать на возмещение расходов.

• Те, кто покидает труппу злонамеренно, должны возместить ей убыток, и в известных обстоятельствах она может предъявить права на их движимое и недвижимое имущество.

• Скорее, частный случай: основатели Блистательного театра обязались выплатить труппе значительный штраф, если уйдут из неё до того, как начнутся представления.

Итак, юридически театральные труппы представляют собой что-то вроде компаний с ограниченной ответственностью.

2. Мастерская Пьера Миньяра, рисующего Мольера с пятью другими персонажами

Доходы и расходы у них общие. Каждый актёр получает свой пай из того, что остается за вычетом расходов театра из всей суммы. Эти паи строго равны между собой. Однако актёры, постоянно занятые лишь на второстепенных ролях, получают только половину или четверть пая.

Тем, кого приглашают на время, платят поденно; их называют гажистами – от слова gages – жалованье (и действительно, их вознаграждение и есть жалованье). Мольер лично будет иметь право на двойной пай, как актёр и как автор.

Очень быстро повсеместно распространяется обычай (уже действующий в Бургундском отеле) создавать пенсионную кассу для престарелых актёров.

Шапюзо, почти всегда точный: Среди установлений их республики одно заслуживает быть упомянуто особо. Они не хотят допускать, чтобы в их государстве были бедняки, и никому из своих не дадут впасть в нищету.

Когда годы или какие-то недуги вынуждают актёра покинуть сцену, лицо, которое занимает его место, обязуется выплачивать ему приличный пенсион до самой его смерти, так что с той минуты, как достойный человек поступает в парижский театр, он может рассчитывать на добрый доход в 3 или 4 тысячи ливров, пока работает, и на достаточную для прожитья сумму, когда захочет уйти. […]

Кто ведёт счета труппы? Казначей, которому кассир приносит ежедневную выручку и который сразу же распределяет деньги по актёрским паям, изъяв какую-то часть на общие расходы. Он же откладывает сумму, необходимую для поддержания в порядке материальной части театра и уплаты авторских гонораров. Его, разумеется, выбирают из актёров труппы, и труды его не вознаграждаются. Так же обстоит дело с секретарём труппы, который ведет её архивы.

Есть ещё контролёр, в чьи обязанности входит проверять работу казначея и секретаря; это что-то вроде финансового распорядителя. […]

Ещё одно важное должностное лицо – оратор, то есть человек, делающий объявления. Деликатная роль, требующая личного обаяния, умения не лезть в карман за словом, известной смелости.

По окончании спектакля оратор обращается к зрителям и рассказывает о пьесе, которая пойдёт на следующий день. Ведь в то время единственным средством рекламы были афиши...»

Жорж Бордонов, Мольер, М., Искусство, 1983 г., с. 131-132.

Источник — портал VIKENT.RU

Фрагмент текста цитируется согласно ГК РФ, Статья 1274. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.

Если публикация Вас заинтересовала – поставьте лайк или напишите об этом комментарий внизу страницы.

Дополнительные материалы

• Функционирование творческого коллектива — более 50 материалов по теме

• см. термин МНОГОходовки в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист VIKENT. RU из 11-ти видео: КОЛЛЕКТИВЫ ТВОРЧЕСКИЕ / КРЕАТИВНЫЕ

Ваша свободная подписка на ютуб-канал VIKENT.RU 1-м кликом

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

1. Мольер (Поклен Жан Батист) — французский юрист (по образованию), актёр, драматург, комедиограф, создатель жанра «высокой комедии»; автор более 30 драматургических произведений / Public Domain

2. Мастерская Пьера Миньяра, рисующего Мольера с пятью другими персонажами / Public Domain

Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«...вопрос о том, почему между I веком до н. э. и XV веком и. э. китайская цивилизация была более высокой, чем западная, с точки зрения эффективности приложения человеческих знаний к нуждам человеческой практики. [...]

Нельзя недооценивать силу гражданской традиции в китайской истории. Императорская власть осуществлялась не через иерархию имеющих поместья баронов, а через развитую и гибкую сеть гражданских служб, которая известна на Западе как «мандаринат» — институт, не использующий наследственную передачу имущества и власти. Мандаринат обновлялся с каждым новым поколением, и после тридцати лет изучения китайской культуры я могу сказать только одно: именно этот институт в значительно большей степени, чем другие, помогает понять суть и смысл китайского общества. Я считаю, что как раз мандаринат делает в принципе возможным анализ того, почему «бюрократический феодализм» в Азии сначала способствовал росту знания о природе и применению этого знания на пользу людям, а затем стал препятствовать подъему капитализма и современной науки, тогда как европейская форма феодализма действовала как раз наоборот, если иметь в виду разложение феодализма и становление нового, основанного на товарном производстве общества. Товарный способ производства, как основа государственности, никогда не мог бы возникнуть в китайской цивилизации, поскольку основные концепции мандарината исключали не только принцип наследственного аристократического феодализма, но и систему ценностей богатого купечества. Накопление капитала в китайском обществе могло, конечно, иметь место, но использование капитала в промышленных частных предприятиях постоянно подавлялось ученой бюрократией, поскольку это была единственная форма социальной активности, которая могла бы угрожать их привилегиям. Поэтому купеческие гильдии Китая никогда не достигали статуса и силы купеческих гильдий в городах-государствах европейской цивилизации.

Множество фактов позволяет утверждать, что социально-экономическая система средневекового Китая была во многих отношениях более рациональна, чем та же система средневековой Европы. Еще во II веке до и. э. возникла вместе с древней традиционной «рекомендацией выдающихся талантов» система государственных экзаменов на занятие должностей. Экзамены привели к тому, что более двух тысячелетий мандаринат поглощал все лучшие умы нации, причем такой нации, которая занимает половину континента. Это совершенно непохоже на европейскую ситуацию, где лучшие умы не имели особой склонности появляться на свет в семьях феодалов, и того менее в узкой группе старших сыновей феодалов. Конечно, некоторые черты бюрократизма были и в средневековом европейском обществе, такие, как институт округов, где можно было дослужиться до генерал-губернаторского чина, а также широко распространенный обычай использовать епископов и духовных лиц в качестве администраторов от имени короля, но все это не идет ни в какое сравнение с тем постоянным выкачиванием административных талантов, которое было реализовано в китайской системе. [...]

Одним из существенных факторов китайской жизни была высокая культура устной и письменной речи. Доказано, что в древнем Китае прогресс наступательного оружия арбалет зашел много дальше, чем прогресс в защитной броне. Древность знает множество случаев, когда вооруженный арбалетом простолюдин или крестьянин убивал феодала – ситуация мало похожая на европейскую, где рыцарь в тяжелом вооружении пользовался в средние века всеми преимуществами неуязвимого человека. Возможно, что как раз сравнительная беззащитность человека заставила конфуцианство подчеркивать роль убеждения. Китайцы это наши виги, которым «нужна не сила, а доказательства». Китайского крестьянина, например, трудно было силой заставить подняться на защиту границ государства по той простой причине, что он мог бы для начала пристрелить своего принца. Но когда философам, патриоты они или софисты, удавалось убедить крестьянина в том, что воевать за империю необходимо, тогда крестьянин шел в поход. [...]

В этой связи интересен еще один довод, а именно тот факт, что китаец есть прежде всего крестьянин, а не скотовод или мореплаватель. Скотоводство и мореплавание развивают склонности к командованию и подчинению. Ковбои или пастухи гоняют своих животных, капитаны отдают приказы команде, и пренебрежение к приказу может стоить жизни любому на корабле. Но крестьянин, если он сделал все, что положено, вынужден ждать урожая. Одна из притч китайской философской литературы высмеивает человека из царства Сун, который проявлял нетерпение и недовольство, глядя, как медленно pаcтyт злаки, и принялся тянуть растения, чтобы заставить их вырасти скорее. Сила всегда признавалась малоперспективным образом действий, поэтому именно гражданское убеждение, а не военная мощь, считалось нормальным путем ведения дел. Все сказанное о положении солдата по отношению к позиции гражданского чиновника имеет силу и для противопоставления: гражданский чиновник — купец. Богатство само по себе ценилось мало. Оно не имело моральной силы. Оно могло дать удобства, но не мудрость, поэтому богатство в Китае сравнительно мало способствовало росту престижа. Единственной мечтой любого купеческого сына было стать ученым, пройти имперские экзамены и высоко подняться по бюрократической лестнице. [...]

Этот тип общества функционирует в основном на «ученом» уровне, то есть ключевые позиции в обществе занимают ученые, а не военные. Центральная власть в таком обществе во многом полагается на «автоматическое» функционирование деревенских обществ и, вообще говоря, стремится сократить до минимума вмешательство государства в дела общин. [...] Как раз этот принцип невмешательства выражен в знаменательной фразе, которую довелось слышать Бертрану Расселу во время поездки в Китай: «Производство без владения, действие без самоутверждения, развитие без господства». [...] На всем протяжении китайской истории лучшим магистратом считался тот, который меньше других вмешивался в гражданские дела, и во всей истории главной задачей кланов и родов считалось улаживать свои дела домашним порядком, не прибегая к услугам суда. Вполне возможно, что общество такого типа поощряло наблюдательное отношение к природе. Человек в таком обществе старался бы проникнуть как можно глубже в механику естественного мира и использовать содержащиеся в природе источники энергии, до минимума сводя свое вмешательство в природные механизмы, применяя «действие на расстоянии». Концепции этого в высшей степени утонченного способа мысли всегда стремились достигать результатов экономными средствами и, естественно, поощряли изучение природы по близким к Бэкону мотивам. Здесь, видимо, и кроется причина таких достижений раннего периода, как сейсмограф, литейное производство, использование гидроэнергии.

Можно, таким образом, сказать, что эта основанная на невмешательстве концепция человеческой деятельности была первоначально благоприятной для развития науки. Например, склонность к «действию на расстоянии» могла оказать большое влияние на разработку ранних теорий волн, на открытие природы приливов, на знание отношений между минеральными частицами и растениями в геоботаническом плане, а также на науку о магнетизме. Часто забывают, что одним из существенных обстоятельств зарождения науки во времена Галилея было знание магнитной полярности, склонения и т. п. В отличие от геометрии Евклида и астрономии Птолемея наука о магнетизме попала в Европу извне. Никто не упоминал о магнетизме в Европе до конца семнадцатого столетия, и заимствование идей магнетизма из китайских работ несомненно. Если китайцы независимо от вавилонян были величайшими естествоиспытателями среди всех древних народов, то причиной этого могло оказаться как раз стимулирующее действие принципа невмешательства, который взлелеян даосистской поэзией, использующей символику воды и вечной женственности.

Но если невмешательство, как характерная черта отношения «деревни – князь», дало несколько концепций, благоприятных для прогресса науки, то в нем содержалась и исходная ограниченность. Принцип невмешательства трудно было бы согласовать со специфически западным «вмешательством», которое естественно для народа пастухов и мореплавателей. Принцип невмешательства мешал меркантильному образу мышления занять ведущее место в цивилизации. Именно поэтому он не был в состоянии объединить технику высокого мастерства с учеными методами математического и логического мышления. Этап научного развития от Леонардо да Винчи до Галилея НЕ был пройден естествознанием Китая, его, возможно, и нельзя было пройти. В средневековом Китае систематическое экспериментирование велось в бОльших масштабах, чем в древней Греции или в средневековой Европе, но, пока существовал «бюрократический феодализм», математика не могла объединиться с эмпирическими наблюдениями природы, а эксперимент дать нечто фундаментально новое. Дело в том, что эксперимент требует слишком активного вмешательства, и, хотя к такому вмешательству приходилось терпимо относиться в ремесле и торговле более терпимо даже, чем в Европе, получить философскую санкцию в Китае активному вмешательству было, видимо, труднее.

Есть и еще одно обстоятельство, которое в средневековом китайском обществе способствовало росту естествознания на этапе, предшествовавшем Ренессансу. Традиционное общество в Китае было в высшей степени ограниченным и взаимосвязанным, причем государство несло ответственность за нормальное функционирование всего социального организма, хотя эта ответственность и выполнялась с минимальным вмешательством. [...] Хранение записей астрономических наблюдений, полученных за тысячелетия, например, было государственным делом. На средства государства публиковались большие энциклопедии, причем не только литературные, но и медицинские и сельскохозяйственные. Удачно проводились выдающиеся для того времени экспедиции. Можно напомнить о геодезической экспедиции VIII века, в которой исследовалась дуга меридиана от Индокитая до Монголии, или об экспедиции для нанесения на карту неба созвездий Южного полушария, на которой были отмечены звезды до 20° от южного небесного полюса. Все это указывает на организованный и коллективный характер науки в Китае, тогда как в Европе наука была обычно частным делом, поэтому в течение многих столетий она отставала. И все же государственная наука и медицина Китая не смогли, когда пришло время, сделать тот качественный скачок, который произошел в западной науке в шестнадцатом и начале семнадцатого столетия.

Некоторые ученые Азии с предубеждением и подозрением относятся к идее «азиатского способа производства» и «бюрократического феодализма», поскольку они связывают эту идею со своего рода «застоем», который, по их мнению, пытаются навязать истории их стран. [...] В самом деле, термин «застой» никак не может оказаться применимым к Китаю, а если такое словоупотребление и имело место на Западе, то происходило это в силу элементарного непонимания. Как я уже писал в другом месте, в традиционном китайском обществе наблюдался постоянный общий и научный прогресс, и прогресс этот был насильственным путем прерван, когда в Европе после Ренессанса начался экспоненциальный рост науки.

Китай можно назвать гомеостатичным, кибернетичным, если хотите, но застойным он никогда не был. В некоторых случаях со всей убедительностью можно показать, что фундаментальные открытия и изобретения заимствованы Европой у Китая. Таковы теория магнетизма, экваториальные небесные координаты, экваториальная установка инструментов для астрономических наблюдений, количественная картография, технология литья металлов, детали возвратно-поступательного механизма паровой машины (принцип двойного действия, преобразование вращательного движения в поступательное), механические часы, стремя и конская сбруя, не говоря уже о порохе и всем, что из этого следует. Эти многообразные изобретения и открытия оказали революционизирующее влияние на Европу, но социальный порядок бюрократического феодализма в Китае им пошатнуть не удалось. Природная нестабильность европейского общества может поэтому противопоставляться гомеостатичному равновесию в Китае, причем последнее, по моему мнению, говорит о более рациональной организации общества. Нам следовало бы рассмотреть проблему отношения общественных классов в Китае и в Европе. На Западе классовое разграничение проявлялось довольно четко, но для Китая эта более сложная проблема, что связано с ненаследственным характером бюрократии. Анализ классовой структуры Китая дело будущего.»

Нидам Дж. Общество и наука на Востоке и на Западе // Сборник: Наука о науке / Общ. ред. и посл. профессора В. Н. Столетова. — М.: Прогресс, 1966. — 423 с. — с. 149-173.

Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.

Фрагмент текста цитируется согласно ГК РФ, Статья 1274. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.

Дополнительные материалы

Риски построения науки в отдельно взятой стране по Фридриху Шлейермахеру

Государственная карьера как русский стереотип и приёмы борьбы с ним по Д.И. Менделееву

см. термин Скачок качественный в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 14-ти видео: СОЦИАЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ

+ Ваши дополнительные возможности:Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Армилла в Древней обсерватории в Пекине, Китай / CC BY-SA 3.0

Photo by Denny Ryanto on Unsplash

Описание астрономических инструментов, изготовленных для обсерватории под открытым небом в Пекине, Китай, подписанное бельгийским миссионером-иезуитом Фердинандом Вербистом (1623-1688) / CC BY 4.0

Image by fanjianhua on Freepik

Китайская картина эпохи династии Северная Сун (960-1127), изображающая водяную мельницу для зерна и окружающий ее речной транспорт / Public Domain

Photo by Raimond Klavins on Unsplash

Аналогичные материалы см. в Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности

«...пожалуй, ничего нет более удивительного и более далекого от требований общего блага, нежели то, когда какое-то немецкое государство обособляется вместе со своими научными образовательными учреждениями. Напротив, нигде, кроме научного дела, так глубоко не проявляется сообщество, в котором должны состоять такие государства; и если естественное направление окажется таким, что и государства эти соберутся в единство соразмерно возрастающему единству их языка, то в чем бы могло состоять более легкое, надежное и естественное предуготавливающее средство, как ни в научной области, которая пребывает в таком равном взаимодействии, как государством, так и с языком, что могло бы послужить началом для учреждения самого многостороннего, самого верного,и лишенного всякой зависти сообщества, благодаря которому яснее всего проявилось бы внутреннее единство внешним образом разделенного? [...]

И все-таки мало кто из наших отечественных правительств удержался от совершения всевозможных ошибок в этом направлении; но вместо того, чтобы каждое из них холило бы и лелеяло у себя все, что только возможно, а правительство и народ повсеместно наслаждались бы и пользовались сообща, радостно и гордо всем тем, что образуется где-то в пределах немецкого отечества, верх берут - чем дальше, тем больше - две противоположные этому меры. Так, некоторые правительства состязаются друг с другом в том, чтобы все подвластные им образовательные учреждения превратить в сосредоточие всех научных сношений по всей Германии, озаботившись тем, как бы прельстить к себе всё, отмеченное наукой, пусть даже это и обеднит другие государства. Если бы только это было подлинное состязание, то не отставали бы даже от того, что было бы совсем несложно осуществить!

Если бы только при этом проявлялась добрая воля к сотрудничеству с меньшими государствами, не способными к великим свершениям, к поддержке их учреждений и совместному вознаграждению их талантов, то не было бы тогда и серьезных возражений. Но первое их намерение проявляется как раз в том, что в удовлетворении своих научных потребностей всякое государство желает обособиться от всякого другого, между тем как подлинной независимости здесь можно достичь лишь в том случае, если каждое из них пропорционально и в полной мере вносит свой вклад в сохранение и умножение общественного блага, все остальное же есть лишь надменное и порочное бахвальство.

Ведь и через духовное превосходство жаждут стяжать государству больше мощи и уважения за пределами его собственной области. И пусть это есть самый мирный и прекрасный вид завоевания, все-таки и оно с легкостью подвергает науку той опасности, когда одни лишь деньги прельщают ученого мужа. И если эти завоевания проводятся несоразмерно естественной значимости государства или в мелочном стиле, то выглядит это все потешно и болезненно.

Другая мера - это те преграды для науки, что возводятся правительствами для ограничения или прекращения научных сношений с заграницей и препятствования их гражданам- в том виде, как им желательно, - участвовать в научных предприятиях соседних государств. И если происходит это в государствах, находящихся под властью церкви, что до недавнего времени имело место в большей части католической Германии, то это, к несчастью, еще раз доказывает их мрачное состояние. Если же на возведение такой преграды решается государство незначительное и окруженное более могущественными соседями, ощущающее, что следует напрячь все силы и употребить все средства к возможно долгому утверждению своей независимости от прочих, - то лишь достойны сожаления столь великие просчеты в столь похвальных намерениях, ибо духовная ограниченность, следующая из этого обособления, никогда не сможет ни укрепить, ни преумножить независимость. [...]

Государственные мужи, также и те из них, кто больше других способствует благоденствию общества, видятся себе самим и другим скорее похожими на людей искусства, нежели на тех, кто научно подходит к делу: руководят государством, праведно карают, нащупывают справедливое, порождают они неосознанное и придают ему облик умелой рукой, как и всякий художник, по-своему, согласно укорененному в них прообразу. Это можно легко понять и искренне превозносить, вот и властвуют они не как знающие.

Но то, что это художественное чувство в наибольшей и точнейшей степени и разовьется у тех, кто либо сам умеет научно рассматривать факты и опыт, или, по меньшей мере, использует их в изложениях тех, кто поставил это себе своей конечной целью; и то, что государственному мужу, как и всякому, кому в порождении им чего-то художественного, приходится ради своих искусств непосредственно или опосредованно черпать и из сокровищницы науки, и он, безусловно, в свою очередь обогащает себя через свои труды; и то, что подлинные улучшения во всех отраслях государственного управления могут проводиться и развиваться с большей надежностью, если властвующие и, насколько это возможно, подвластные, правильно понимают как подлинную идею государства вообще, так и идею этого конкретного государства, и способны применить их с осознанием общих примеров по всей области истории; и то, что, следовательно, поистине любыми способами следует знать, в каких случаях имеет место хорошее управление, - всё это надлежит признавать хотя бы потому, что опыт показывает, что если в какой-либо области отдаляются от этого понимания, в ней либо возникает состояние смятения и анархии, как это - помимо прочих царств - имело место в бывшей Польше, которая при обладании большим объемом сведений почти не имела наук, либо утверждается кастовый порядок, скудная эмпирия, жестко и боязливо приковывающая себя к традиции, в очевидной несоразмерности со всеми остальными лучше управляемыми и поэтому поступательно развивающимися отраслями.

Однако именно это как раз чаще всего и отказываются признавать, но, напротив, ненавидят и страшатся того влияния, которое наука стремится оказывать на государство. Государство в этом случае естественным образом озабочено лишь непосредственным использованием сведений. Оно старается благоприятствовать пространному ознакомлению с фактами, явлениями и успехами всякого рода и направлять на них научные учреждения, вбирая их внутрь себя.

Напротив же, тем, кто свободно объединились ради целей науки, важно нечто совершенно иное, а не только массивы сведений. То, что их объединяет, есть сознание необходимого единства всякого знания: о законах и условиях его возникновения, о его форме и проявлении, благодаря чему, собственно, и превращается в знание всякое восприятие и всякая мысль.

И больше всего пытаются они пробудить и распространить именно это сознание, благодаря которому во всех сведениях и во всяком их преумножении только и можно получить истину и достоверность. Поэтому, обладая лишь незначительной суммой сведений, трудятся они с прицелом на то, чтобы придавать им этот научный характер. Там, где опыту дано лишь скуднейшее о предмете, вовлекают они его в область науки, выискивают единство в том, из чего постигается все многообразное, стремятся усматривать целое во всяком отдельном, и всякое отдельное, в свою очередь, - лишь в рамках целого. Так, и всякого человека, образовывать которого пытаются они в подобном же духе, но лишь в незначительной степени этим вооруженного, подводят они к главному пункту научного единства и формы, обучают его видеть этим способом и отпускают его лишь после того, как укоренят в нем способность более глубокого всматривания в отдельное, ибо надлежит ему познавать все в более строгом смысле, а всякое иное накопление отдельных сведений было бы только лишенным достоверности блужданием на одном месте, мимолетная ценность которого состояла бы лишь в некотором улучшении управления.

Государство же, напротив, с легкостью ошибается в значении этого устремления, и чем громче эта спекуляция - так мы всегда будем называть то, что, основываясь на преимущественно научном рассмотрении, соотносится лишь с единством и общностной формой всякого знания, - и чем звучнее она себя проявляет, тем интенсивнее стремится государство ее ограничить и употребить все свое влияние, как благоприятствующее, так и препятствующее, к тому, чтобы способствовать поиску лишь реальных сведений, накоплению всего действительно выявленного, даже и вне всякого отношения к тому, несет ли оно на себе отпечаток науки или нет, к тому, чтобы придать этому видимость единственно подлинных плодов всех восходящих к познанию устремлений.

Научный союз должен неизменно стремиться идти своим курсом, и его более благородные члены жаждут по возможности трудиться ради независимости от государства - отчасти выводя их объединение из- под власти и установлений государства, отчасти пытаясь усиливать свое влияние на него.

Там, где это возможно, прививают они государству более достойный и более научный тип мышления; там же, где это невозможно, там стараются они, чем дольше, тем больше, утвердить по отношению к себе уважение и доверие. Однако чем крепче вплетены научно образованные люди в ткань государства - настолько, что политическое у них перевешивает научное, не доходящее до его ясного осознания, - тем скорее покоряются они этому политическому вмешательству; и чем теснее привязываются обе эти части друг к другу, тем сильнее изолируется эта часть некоторого более широкого национального научного союза от всех остальных, более твердо придерживающихся своеобычности собственных принципов, и низводится до употребления в качестве чисто государственного учреждения. Преимущественно там, где государство уже сплотило совокупную область языка в одно целое и приобрело, следовательно, большую мощь и блеск, это сражение обычно заканчивается не в пользу науки. Если же возникает желание признать некоторые преимущества и за состоянием противоположным, то, безусловно, весьма важно то, что государство хотя бы в этом отношении предоставляет науке большую свободу, пусть даже и исключительно ради самоукрашения при ее помощи.

Нам придется чаще возвращаться к тому, что лишь бегло намечено в этом изложении; ибо, упуская из виду эти выдающиеся моменты взаимовоздействия государства и науки, нет возможности постичь и судьбу внешних отношений последней или решить известную задачу прокладки путей установления надлежащей пропорции между государством и наукой.»

Шлейермахер Фридрих. Нечаянные мысли о духе немецких университетов (с приложением об одном из них – недавно учрежденном) / пер. с нем. и вступ. статья д.ф.н. А.Ю. Антоновского. — М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2018. — 208 с. — (История философии в памятниках) — с. 55-64.

Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.

Фрагмент текста цитируется согласно ГК РФ, Статья 1274. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.

Если публикация Вас заинтересовала – поставьте лайк или напишите об этом комментарий внизу страницы.

Двадцать факторов развития науки по Альфонсу Декандолю

Нерешенные вопросы управления наукой

Бюрократическая организация творчества — около 90 материалов по теме

+ см. термин Власти и исследования Творчества в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА: БАРЬЕРЫ и ОБМАНЫ

+ Ваши дополнительные возможности:Воскресным вечером 30 октября 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU пройдет онлайн-лекция № 295:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям научной и творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Изображения в статье

Фридрих Шлейермахер — немецкий протестантский теолог и философ, основатель герменевтики как научной дисциплины. Один из авторов модели исследовательского университета / Public Domain & Photo by Jakob Braun on Unsplash

Photo by Jez Timms on Unsplash

Photo by Giammarco on Unsplash

Photo by J Ph on Unsplash

Photo by British Library on Unsplash

Photo by Henry Be on Unsplash