Октябрьская революция

Иосип Броз, его жена Пелагея и их сын Жарко

Главным источником информации о раннем периоде жизни Тито остается его автобиография, записанная Владимиром Дедиером в начале 50-х годов. Официальная биография вождя гласит, что будущий президент Югославии родился 7 мая 1892 года в хорватском селе Кумровац, став седьмым ребенком в многодетной крестьянской католической семье. Его отцом был хорват Франьо Броз, матерью – словенка Мария, урожденная Яворшек.Детство провел в разъездах, работал официантом, слесарем, участвовал в забастовках и митингах, в 1913 году был призван в армию Австро-Венгрии.

Первую мировую войну встретил на границе с Сербией в звании старшего унтер-офицера. Иосип проявил себя хорошим бойцом и командиром, захватив однажды на Восточном фронте 80 пленных, за что был предоставлен к награде. В конце марта 1915 года в ходе боев в Буковине он был тяжело ранен и взят в русский плен. Больше года Иосип лечился от последствий ранения, усугубленного пневмонией и тифом, после чего его отправили в Пермскую губернию в лагерь для военнопленных. К тому времени он уже научился говорить и читать по-русски.

С началом Февральской революции Иосип сбежал из лагеря, чтобы вернуться на родину, но его поймали в Петрограде и отправили обратно в лагерь. По пути он снова сбегает и отправляется в Омск, где зимой его вербуют в Красную гвардию большевики. Уже в мае 1918 года белые заняли Омск, и Иосип Броз был вынужден снова скрываться. "Частенько писали, что в России я принимал деятельное участие в Октябрьской революции и гражданской войне. К сожалению, это не совсем так, — честно признавался Тито. — Я прослужил несколько месяцев в Красной интернациональной гвардии, но никогда не сражался на фронте, поскольку все еще был слаб после ранения и болезни".

При помощи 14-летней Пелагеи Белоусовой он устроился ремонтником мельницы в казахском ауле.  Пока будущий маршал скрывался, закончилась Первая мировая война.  В прошлое ушли Российская, Германская и Австро-Венгерская империи. На месте Австро-Венгрии возникли несколько независимых государств, в том числе и Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев — будущая Югославия, — о создании которого было объявлено 1 декабря 1918 года.

Все это время Иосип Броз жил среди казахов (которые именовались тогда киргизами). Тито утверждал, что не скрывал своих симпатий к большевикам. Он советовал хозяину мельницы Исайе (Исе) Джаксенбаеву: «Не давай зерна Колчаку, Исайя. Все равно придут большевики». — «А придут ли, Иосип?» — «Обязательно придут», — уверял Тито. Такие, по его воспоминаниям, между ними велись разговоры.В ноябре 1919 года большевики отбили Омск, что позволило Иосипу вернуться и жениться на Полине, как её ласково называл Иосип.«Я обвенчался с Пелагеей Денисовной Белоусовой в церкви города Омска, когда там у власти находился Колчак, — писал он. — Потом, поскольку этот брак не был признан большевиками, я зарегистрировал гражданский брак с нею в Омске в 1920 году». Приемный отец Иосипа Иса Жексенбаев заплатил калым за невесту  и построил молодоженам отдельный бревенчатый дом.

К этому времени он уже твердо решил вернуться домой. Но не один, а с женой. Однажды ему попалась в омской газете статья «В Хорватии крестьяне поднялись на восстание». «Все это, — отмечал он, — неудержимо влекло меня на родину». Вскоре вместе с женой он выехал из Омска. «Так завершился еще один круг в моей жизни», — вспоминал Тито. (Иосип и Полина развелись в 1936 году, Полина жила в СССР, была репрессирована, реабилитирована в 1957 году, умерла в Москве в 1967 году).

Иосип Тито и Ю. Цэдэнбал в Монголии, 1968 год

Надо отметить, что казахи на территории Омской, Оренбургской и Тюменской области России живут с давних времен.В XIX веке Омск стал административным центром Акмолинской области и Западно-Сибирского, а затем Степного генерал-губернаторства, охватывавшего существенную часть Западной Сибири и север современного Казахстана. Город Оренбург был столицей Киргизской АССР в 1920-1925 гг. В Казахстане даже говорят, что семейно-бытовые традиции лучше сохранены здесь, у «русских» казахов. За архаикой сюда приезжают этнографические экспедиции во главе с учёными и фольклористами.

Иосип Броз Тито, находясь среди казахов,  занимался обслуживанием и ремонтом водяной мельницы, делал муку, общаясь с местными казахами полюбил кумыс, выучил казахский язык и даже несколько казахских песен. Употребление кумыса помогло ему справиться с болезнью легких.

В 2015 году в свет вышла энциклопедия "Казахи Омского Прииртышья». В этой книге представлены интересные материалы, касающиеся Броза Тито.

Согласно новым данным, в селе Койшыбай Шарбаккольского района Омской области жил богатый казах Иса Жаксыбаев. В начале ХХ века он был единственным богатым Исой в этом районе. Родился в 1858 году, разбогател на продаже скота  из Кокшетау в Омске (имел более 2 тыс. лошадей), построил в ауле мельницу, мечеть. В годы коллективизации  отдал свой дом под школу, в которой обучались грамоте дети в возрасте от 8 до 14 лет. По обвинению в контрреволюционном заговоре был приговорен 15 марта 1938 г. тройкой при УНКВД по Омской области по статье 58 пунктам 2.8.9.11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Что стало с его семьей, неизвестно.

В 1967 году в Москве  отмечается 50-летие Октябрьской революции. Среди иностранных лидеров, приехавших на празднование юбилея, были Тито и глава Монголии маршал Юмжагийн Цэдэнбал (учившийся в СССР и женатый на русской). Узнав от Тито, что он  любит кумыс, Цэдэнбал пригласил Тито к себе, в Монголию.

Надо сказать, что в Монголии живет очень большая диаспора казахов (более 100 тыс.).

При встрече Тито в Монголию в 1968 году, в традиционной монгольской юрте присутствовал председатель Госплана МНР Туменбайыр Рагша, выросший среди казахов. По словам очевидцев (журналист Монголхуу Бейсенулы) Тито и Рагша поговорили на казахском языке и спели казахскую народную песню «Караторгай» ("Жаворонок"). Маршалу Цэдэнбалу исполнение коллеги из Югославии понравилось.

Матонин Е. В. Иосип Броз Тито серия "ЖЗЛ", 2012

Р. Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы, 1997

Сборник "Они остаются с нами" под ред Томина В.Р., 1987

"Караторгай" в исполнении маршала Тито», газета "Егемен Казахстан", 17.02.2020г.

М.Джилас "Тито, мой друг и мой враг", 1982

Доктор Парвус

Имя Израиля Гельфанда, более известного как Александр Парвус, возникает в данной связи одним из первых. Видный деятель российской и немецкой социал-демократии, один из главных действующих лиц революции 1905 года, Парвус представлял собой достаточно типичный персонаж авантюриста рубежа веков, сочетавшего революционный пыл с коммерческой жилкой.

Будучи литературным агентом Максима Горького в Германии, он организовывал постановки его знаменитой пьесы «На дне», которая стала, как бы сейчас сказали, самой кассовой: доход от показов составил 100 000 марок – огромные по тем временам деньги. Часть из них должна была отойти автору, другая часть – поступить в партийную кассу РСДРП. Когда же пришла пора расчёта, Парвус простодушно признался, что потратил все деньги на путешествие в Италию.

Очевидно, таких случаев было немало, поскольку в конечном итоге Парвус стал персоной нон грата и для русских, и для немецких социал-демократов. Характеризуя натуру Парвуса, Клара Цеткин называла его «сутенёром революции», а Ленин и Троцкий, по молодости активно общавшиеся с ним, демонстративно отстранились от бывшего соратника. Действительно, на некоторое время предпринимательская составляющая взяла в натуре Парвуса верх. В 1908 году он переехал в Константинополь, где сделал состояние на оптовой торговле русским зерном (превалирующая часть зернового экспорта шла из России южным путём).

Скорее всего, именно в турецкой столице Парвус в это время установил контакт с германскими правительственными кругами. Как указывает британский историк Збинек Земан, немцы обратили внимание на Парвуса в самом конце 1914 года, после неудачной попытки с ходу вывести Францию из войны и начала затяжных боёв на Восточном фронте. Как следовало из внутриведомственной переписки, Парвус изначально намеревался объединить русских эмигрантов-социалистов в единый фронт в нейтральной Швейцарии. То, что «оборонцев» (меньшевиков) и «пораженцев» (большевиков) невозможно было свести вместе даже в рамках РСДРП, Парвуса не волновало: ключевой формулой здесь была фраза «значительные суммы денег».

Александр Парвус

Постепенно Парвус вошёл во вкус и в марте 1915 года адресовал германскому правительству целый меморандум, в котором рассматривал возможность ни много, ни мало организации революции в России. Главный упор в меморандуме делался на партию большевиков. Была даже назначена дата – между 9 и 22 января 1916 года. Для этого Парвус требовал сначала 2, затем 5, а затем и вовсе 20 млн рублей.

МИД Германии загорелся этой идеей, однако Минфин крайне скептически отнесся к финансированию всей этой затеи. После длительного согласования накануне нового 1916 года Парвус, как следует из его расписки, получил на руки 1 млн рублей.

Как и следовало ожидать, никакой революции в России не произошло ни в январе 1916 г., как это предполагалось, ни позже. Парвус оправдывался тем, что неизвестные конфиденты в Петрограде сообщили ему, что в данный момент мероприятия несвоевременны. Любопытно, что о махинациях Парвуса быстро стало известно российским спецслужбам, которые, что примечательно, не придали этому большого значения – опять же, зная о репутации прожектёра. Как отмечают историки, мартовский меморандум Парвуса изначально был блефом. Большевистская организация в России была разгромлена, а её лидеры находились либо в ссылке, либо в глубоком подполье. Некоторое время в Петрограде функционировал большевистский комитет, но и он был разгромлен полицией в ходе превентивных арестов уже в дни Февральской революции.

Просчитавшись, немецкая сторона быстро утеряла интерес к Парвусу. Тем не менее, полученные им инвестиции не пропали даром. Перебравшись в нейтральный Копенгаген, Парвус организовал там сразу две структуры – научно-исследовательский Институт по изучению причин и последствий мировой войны и экспортно-импортную фирму. Сторонники конспирологической трактовки событий считают, что именно так легализовались средства, полученные от Берлина на подготовку русской революции. На самом деле, в обоих случаях организации отвечали своему назначению.

Так, Институт Парвус пытался использовать как площадку для взаимодействия с меньшевиками и большевиками, приглашая к сотрудничеству и тех, и других. Через фирму же, зарегистрированную в нейтральной стране, Парвус занимался спекуляцией дефицитными товарами: в Германию он поставлял русское зерно, в Россию – немецкие мясные консервы, химикалии, презервативы и … карандаши. До начала войны карандашная продукция в России по большей части импортировалась из Германии, вследствие чего быстро возникла нехватка. К этой статье экспорта мы ещё вернёмся.

Пломбированный вагон

Начало войны застало лидера большевиков Владимира Ленина в Австрии, где он сразу же был арестован по подозрению в шпионаже в пользу России. Лидеру австрийских социал-демократов Виктору Адлеру стоило больших трудов разъяснить правительству, что господин Ульянов – политический эмигрант. В итоге Ленину удалось перебраться из Австрии в Швейцарию.

Военные годы стали для большевиков настоящим испытанием. Как уже говорилось, российские организации находились в глубоком упадке, при этом с ними не существовало прямой связи. И партия, и её вождь испытывали постоянные денежные проблемы. По состоянию на октябрь 1915 года в партийной кассе в Швейцарии было около 260 франков (около 100 рублей). В письмах Ленин жаловался на «дьявольскую дороговизну». Его личный доход был нерегулярным – в основном, это были гонорары за издание работ и выступления. На плаву его поддерживало наследство, полученное Надеждой Константиновной Крупской от своей тётки.

В январе 1916 года, собираясь поработать в Цюрихе, Ленин интересовался в письме, можно ли будет «вписаться» к какой-нибудь рабочей семье, чтобы не тратиться на жильё. Нехватка денег не позволила Ильичу переехать из Швейцарии в Швецию, о чём потом сильно сожалел. К началу 1917 года относится знаменитая цитата Ленина о том, что его поколение, возможно, и не доживёт до революции в России.

Ленин в Швейцарии в 1916 году.

Ещё до начала Февральской революции Парвус попытался вступить в контакт напрямую с Лениным в Швейцарии, однако тот, боясь быть скомпрометированным, принципиально отказался и попросил это засвидетельствовать. Уже в мартовские дни Парвус повторил свою попытку – и вновь неудачно.

Тем не менее, вопрос возвращения в Россию был для лидеров большевистской партии одновременно насущным и болезненным. Хотя Временное правительство издало распоряжение, обязывающее дипмиссии в союзных странах способствовать беспрепятственному возвращению на родину политических эмигрантов, Ленин понимал, что ни Франция, ни Англия не пропустят «пораженцев», а, скорее всего, интернируют их, как это произошло с Троцким в Канаде. Единственным вариантом оставалась поездка через Германию, однако большевики отдавали себе отчёт, что это будет ещё более компрометирующим, чем контакты с Парвусом.

В патовой ситуации Ленин и его соратники вырабатывают следующее решение – одновременно обратиться к Временному правительству с предложением обменять себя на интернированных в России немцев и, при посредничестве швейцарских социал-демократов – к послу Германии в Берне с предложением пропустить русских эмигрантов «независимо от их взглядов и отношений к вопросу о войне или мире» через территорию Германии в железнодорожном вагоне на правах экстерриториальности.

Сперва посла фон Ромберга возмутила подобная постановка вопроса, и он прямо заявил, что это он будет выдвигать условия, а не социал-демократы. Но Берлин заинтересовался возможностью подобной доставки большевиков в Россию, очевидно, стремясь возместить свою неудачу с Парвусом. Поезд с Лениным и его сподвижниками практически безостановочно пересёк территорию Германии с юга на северо-восток. Уже когда большевики грузились на пароход для отбытия в нейтральную Швецию, пришёл ответ от министра иностранных дел Временного правительства, лидера кадетов Милюкова, что их предложение невыполнимо.

Обстоятельства данного путешествия до сих пор являются одним из наиболее дискутируемых вопросов в деле о «немецком золоте». Сторонники версии о Ленине как германском агенте и революции как спланированной диверсии утверждают, что один лишь факт проезда большевиков через территорию вражеского государства выступает для них доказательством их подрывной деятельности. Надо сказать, что большевики уже в своё время предвидели возможность возникновения подобных обвинений. Известно, что из своего проезда они не делали тайны, организуя его через общественный комитет, и ехали за собственный счёт.

Интересно, что после прибытия в Стокгольм Ленину пришлось занять деньги у русского консула. С другой стороны, менее известно, что подобных вагонов было несколько, и с их помощью в Россию возвращались также меньшевики и эсеры – оппоненты большевиков. Таким образом, через территорию Германии вернулось в Россию 500 политических эмигрантов. Кроме того, как уже было сказано, в рамках международного права вагон, в котором Ленин следовал из одной нейтральной страны в другую, сохранял право экстерриториальности и неслучайно был «запломбирован».

Наконец, следует отметить, что в данном случае произошло совпадение интенций – большевиков, желавших попасть в Россию, и немцев, желавших с помощью «пораженцев» вывести Россию из войны. Однако германская сторона не учитывала того, что тезис Ленина о перерастании империалистической войны в гражданскую касался в том числе и кайзеровской Германии, к которой вождь большевиков испытывал не больше симпатий, чем к царской России.

По верному замечанию Артура Булларда, сотрудника американского Комитета общественной информации (об этой организации мы поговорим ниже), в представлении «западного человека» агентом считался тот, кто взял деньги у заказчика. Для русского революционера, по словам Булларда, это не значило ровным счетом ничего, так как он всякий раз преследовал собственные цели.

Дело о телеграммах

Прибытие Ленина в Петроград 3 (16) апреля 1917 г. привлекло внимание как в России, так и за её пределами. Заметное беспокойство в этом отношении возвращение лидера большевиков вызвало у руководства Франции.

Встреча Ленина на вокзале в Петрограде. Апрель 1917 года.

Это было обусловлено следующими причинами. Во второй половине апреля 1917 года состоялось стратегическое наступление войск Антанты на Западном фронте. Впоследствии эти события войдут в историю под названием «битва Нивеля» (по имени французского главнокомандующего). Удача в этот раз была не на стороне союзников – они понесли огромные потери, так и не сумев прорвать фронт. Во французской армии началось массовое дезертирство, а страну охватили забастовки.

На этом фоне стабильность Восточного фронта была для Франции критически важной. Весной 1917 года Альбер Тома, министр вооружений Франции и одновременно один из лидеров французских социалистов, идейных оппонентов большевиков, проинформировал лидеров Временного правительства – Керенского, Терещенко и Некрасова – о своих подозрениях относительно их деятельности. Одновременно французская разведка занялась поиском компромата на ленинскую партию.

Связующим звеном между ней и контрразведкой Петроградского военного округа стал сотрудник французской военной миссии в Петрограде, капитан Пьер Лоран. 24 июня 1917 года он представил на заседании кабинета министров телеграммы, которыми Ленин и его соратники обменивались со своими скандинавскими корреспондентами. Однако большинство министров не увидело там существенных улик для обвинения большевиков. 28 июня, то есть ещё до большевистского выступления в Петрограде, контрразведка по указанию министра юстиции Павла Переверзева затребовала телеграммы всех лиц, подозревавшихся в связях с немцами за период с апреля по июнь 1917 год, вплоть до полудня текущего дня.

К 1 июля из огромной массы были выбраны 66 телеграмм, в которых встречались имена лидеров большевиков и их скандинавских компаньонов. Главная идея обвинителей была такова, что из Берлина в Петроград через Стокгольм, при посредничестве большевика Якуба Ганецкого, директора экспортно-импортной фирмы Парвуса, направляются значительные суммы денег. Прикрытием этому должны были служить торговые операции. Сам текст телеграмм, как предполагалось, был закодирован, и его даже пытались дешифровать. Особенно смущали контрразведчиков просьбы прислать больше «карандашей» – по их мнению, так условно именовались денежные транши.

Нужно отметить, что данная работа изначально была пристрастной. Телеграммы выбирались с учётом имён известных эмигрантов-интернационалистов и эмигрантов, известный своей антивоенной позицией. Поскольку петроградская контрразведка обладала лишь отрывочной информацией о партии большевиков и союзных им фракциях, перехватывались, к примеру, телеграммы всех лиц с фамилией «Троцкий».

Впоследствии оказалось, что часть адресантов не имело ко Льву Давидовичу никакого отношения. Двумя главным информантами Переверзева были Владимир Бурцев, старый народоволец, знаменитый публицист и историк русского революционного движения, и меньшевик Григорий Алексинский, бывший депутат Государственной Думы от социал-демократов. Оба были идейными оппонентами большевиков, а Алексинский, кроме того, снискал дурную славу в годы парижской эмиграции, где он «специализировался» на выискивании германских агентов.

Время для поиска обвинительного материала тоже не было случайным: во второй половине июня 1917 года русские войска начали крупное наступление на Юго-Западном фронте, которое, впрочем, окончилось неудачно. В этом смысле, по мнению историков, любой, кто в указанное время занимал пораженческую позицию, объявлялся германским агентом. Более того, контрнаступление австро-германских войск совпало с выступлением большевиков с целью государственного переворота, произошедшим 3–5 июля 1917 года. В скором времени часть руководителей большевистской партии была арестована (сам Ленин скрылся в Финляндии), а в редакции газеты «Правда» был проведен обыск с выемкой финансовой документации.

Вопреки ожиданиям, там не обнаружилось никакого компрометирующего материала. Допрошенные в качестве свидетелей по делу большевиков бывший начальник Петроградского охранного отделения Константин Глобачёв и бывший начальник контрразведки штаба Петроградского ВО Владимир Якубов, к разочарованию следователей, заявили, что им неизвестно ни о контактах большевиков с германским Генштабом, ни о получении ими немецкого финансирования.

Тем не менее, демарш большевиков был удобным поводом для Временного правительства 21 июля 1917 года публично обвинить большевиков в сотрудничестве с немцами. Именно тогда разнородные сюжеты (деятельность Парвуса, пломбированный вагон, обмен телеграммами со Стокгольмом и Копенгагеном) были объединены одной линией. В таком виде данная история впоследствии перекочевала в эмигрантскую литературу, а в годы перестройки – и в широкие российские массы.

Работа Ивана Билибина. 1917 год.

Что касается последнего фрагмента, то в 1990-е гг. ему посвятил свою диссертацию американский историк Семён Ляндрес. Он изучил всю подборку из 66 телеграмм, копия которых сохранилась в архиве Гуверовского института, в отличие от эмигрантских историков, оперировавших только 29-ю опубликованными. Исследование Ляндреса, помимо коммерческого характера большей части переписки, показало, что деньги шли из Петрограда в Стокгольм и никогда – в обратном направлении. Что касается карандашей, то, как уже говорилось, их экспорт в Россию в то время был весьма прибыльным бизнесом. Скорее всего, часть прибыли действительно могла поступать в партийную кассу.

Читатель может поинтересоваться – почему внимание изначально было сосредоточено исключительно на скандинавской экспортно-импортной фирме? Ведь Парвус мог снабжать большевиков немецкими деньгами и по другим каналам. Занимаясь этим вопросом, историки пока не выявили документов, способных однозначно подтвердить или опровергнуть получение Лениным немецких субсидий.

Своего рода исключением могут служить данные, опубликованные Семёном Ляндресом в 1993 году. Работая с бывшими партийными архивами, историк обнаружил, что в 1917 году через швейцарского социал-демократа Карла Моора, который, по неподтверждённым данным, был агентом одновременно Германии и Австрии, большевики получили около 114 000 шведских крон (или около 33 000 долларов), в том числе летом 1917 года – 73 000 крон (соответственно порядка 21 000 долларов).

Однако Ленин, отличавшийся щепетильностью в финансовых вопросах, предпочел не брать деньги на руки, а организовать на них 3-ю Циммервальдскую конференцию социал-демократов в Стокгольме (сентябрь 1917 г.), антивоенный посыл которой был направлен и против Германии. Во-вторых, деньги, что не менее важно, поступили в качестве ссуды, которую потом следовало вернуть. Как следует из документов, вся сумма, включая набежавшую за просрочку пеню, была возвращена.

Документы Сиссона

25 октября 1917 года в результате Октябрьской революции в Петрограде власть перешла в руки большевиков. Казалось бы, вопрос о мнимом или реальном сотрудничестве с немцами больше никого не интересовал. Но именно после установления советской власти этот сюжет обрёл новую жизнь.

Несмотря на наступление Великого Октября, как его впоследствии назовут в советской исторической литературе, жизнь в стране пока ещё шла по-прежнему: функционировали старые органы власти, банки, военные училища. Это касалось также различных союзнических учреждений, располагавшихся в российской столице. Среди них было и представительство американского Комитета общественной информации – правительственной структуры, занимавшейся распространением пропаганды об участии США в Первой мировой войне.

Главой петроградского офиса был Эдгар Грант Сиссон (1875−1948), молодой амбициозный журналист. Уроженец маленького городка в Висконсине, он закончил Северо-Западный университет в Чикаго и за пятнадцать лет прошёл путь от рядового репортёра местной газеты до главного редактора знаменитого нью-йоркского журнала Cosmopolitan, с недавних пор хорошо известного российской публике.

После вступления США в войну (апрель 1917 г.) Сиссон получил приглашение занять кресло заместителя председателя названного Комитета и вскоре отправился в Россию по сути в качестве эмиссара президента Вудро Вильсона. Пока Сиссон добирался до места назначения, в России уже сменилась власть, и он прибыл в Петроград как раз в дни Октябрьской революции.

Эдгар Грант Сиссон. Фото 1919 года.

Сепаратные мирные переговоры, которые большевики вскоре начали с немцами, стали для руководства Антанты хотя и ожидаемым, но в любом случае неприятным сюрпризом. Эти события вызвали определённый эффект и внутри страны.

Как вспоминал сотрудник петроградского офиса Артур Буллард, после прихода большевиков к власти союзнические миссии стали буквально осаждать сомнительные личности, предлагавшие купить на них компромат. Сиссон слышал, что по Петрограду «ходят» в списках какие-то документы, изобличающие большевиков как германских агентов и был не прочь получить их. Каково же было его удивление, когда в марте 1918 года к нему явились два джентльмена и предложили купить оригиналы этих документов.

Охочий до сенсаций Сиссон ощутил, что пришёл его звёздный час. Он не скупясь заплатил за них 25 000 долларов (около 0,5 млн долларов по нынешнему курсу) и поспешил с ней в США, тем более, что в советской России делать ему больше было нечего. В сентябре 1918 года подборка, получившая имя покупателя, была опубликована отдельной брошюрой тиражом 137 000 экземпляров.

Сперва «документы Сиссона» произвели эффект разорвавшейся бомбы. Однако практически сразу же после публикации документов появились сомнения в их подлинности. Одним из первых поделился с публикой своими подозрениями живший в США финский социал-демократ, соратник Ленина Александр Нуортева.

В своей статье «Открытое письмо американским либералам», напечатанной в октябре 1918 года в нью-йоркском журнале «Классовая борьба», Нуортева упоминал о том, что в январе этого года, за два месяца до покупки Сиссоном, подобная сделка была предложена Раймонду Робинсу, главе миссии Американского Красного креста в России (именно он в 1933 году убедит президента Рузвельта установить дипотношения с СССР). Робинс обратился за консультацией к Александру Гальперну, прокурору, который вёл дело большевиков летом 1917 года. После внимательного рассмотрения тот установил, что часть этих «документов» была у него в распоряжении уже тогда, и уже в то время он рассматривал её как подделку. В заключении Нуортева предположил, что подобный компромат был изготовлен самими немцами, которые не были заинтересованы в установлении понимания между большевиками и странами Антанты.

Опубликованные фейки в американских газетах.

Вместе с тем, в начале 1919 года в самой Германии, где уже произошла революция, вышла небольшая книжка с громким названием «Разоблачение германо-большевистского заговора». Как следовало из неё, встречавшиеся в «документах Сиссона» названия германских правительственных учреждений никогда не существовали в реальности, а служившие в них офицеры не числились в штате. Впоследствии с опровержением выступила и советская сторона. По мере стабилизации положения в России и установления новой реальности тема о сотрудничестве немцев и большевиков переставала быть интересной. Сиссон же, вскоре исчезнувший с политической сцены, в чём-то разделил судьбу Герострата. Любопытно, что окончательно подлог был разоблачён в 1956 году Джорджем Кеннаном, бывшим американским послом в СССР, известным своими антисоветскими взглядами.

По мнению специалистов, «документы Сиссона» преследовали кратковременную цель и по сути были призваны повлиять на американское общественное мнение в ходе непопулярной войны, создав образ вскормленного варварской Германией разрушительного большевизма. Этим воспользовались авторы подделки – грубость их работы, по словам историка Геннадия Соболева, была изначально рассчитана на легковерный американский рынок. Долгое время оставалось неизвестным, кто же изготовил указанные «документы». Только в 1990-е гг. петербургский историк, профессор Виталий Старцев, проводивший исследования в американских архивах, сумел доказать, что авторами были два профессиональных литератора – Евгений Семёнов и Фердинанд Оссендовский. Как установил Старцев, всего с конца ноября 1917 по апрель 1918 года было изготовлено 142 документа.

Следует отметить, что к моменту Октябрьской революции оба разоблачителя уже имели богатый опыт борьбы с «германством». Так, Оссендовский ещё в молодости зарабатывал шантажом немецких предпринимателей и фальсификацией документов. Как предполагают историки, он также мог быть связан с польскими националистическими организациями в Петрограде, которые, к слову, промышляли подделкой документов. Этим может быть объяснена его антипатия к немцам и большевикам как их «союзникам». И Оссендовский, и Семёнов в ходе войны были поставщиками антигерманской пропаганды для петроградских газет – последний, в частности, «засветился» в ходе упомянутой июльской кампании 1917 года против большевиков в прессе. Стоит ли говорить о том, что Октябрьская революция лишила обоих прибыльного заработка.

Выход из ситуации, однако, был вскоре найден. В ноябре 1917 года Оссендовский изготовил первую партию компрометирующего материала. Предприятие было поставлено с размахом: автор заказал в доверенной типографии бланки будто бы реальных русских и немецких учреждений и сам вырезал печать. Источниками для «документов» служили как советские газеты, так и антисоветские слухи. Для своей авантюры Оссендовский переодевался и проникал в советские учреждения, где подслушивал разговоры и даже крал настоящие бланки. После изготовления «документов» Семёнов связался с посольствами Антанты, предлагая купить сенсационные материалы за 50 000 рублей, но получил отказ.

Фердинанд Оссендовский. Фото 1923 года.

Тогда была разыграна следующая комбинация. В самом конце 1917 года Семёнов отвёз «документы» в Ростов, где они были опубликованы в газете «Приазовский край» и стали расходиться в списках. В скором времени они попали обратно в Петроград, где их восприняли как подлинные, так как они пришли с антибольшевистского Юга. Предприятие заработало на полную мощность. Вскоре был найден и покупатель – Эдгар Сиссон, для которого разыграли целый спектакль с конспиративными явками и проникновением в Смольный. Примечательно, что Сиссон, как следует из его мемуаров, даже спустя десятилетия продолжал верить в подлинность «своих» документов.

Исследуя материалы, изготовленные Оссендовским, Старцев выявил в них массу ошибок и несоответствий. Условно их можно разделить на содержательные и технические. В первом случае, к примеру, можно обратиться к «циркуляру» германского правительства от 9 июня 1914 года, согласно которому следовало открыть специальных кредитов «на вспомогательные нужды войны» в банках Норвегии, Швеции и Швейцарии. Здесь сразу возникает вопрос – откуда автор документа до начала войны мог знать, какие государства в итоге останутся нейтральными? Ещё более выразительным является документ от 2 марта 1917 года. В нём говорится о выдаче большого кредита из Deutsche Bank Ленину и Троцкому. Но в указанное время они пока ещё были идейными противники и находились в разных концах света (Ленин в Швейцарии, а Троцкий – в США). Их имена стали идти рядом только после июльского выступления большевиков в Петрограде – следовательно, и документ возник не раньше этого времени. Если Парвус задавался проблемой контактов различных социал-демократических фракций в реальности, то Оссендовский легко произвёл его на бумаге.

Что касается технической стороны вопроса, то она ещё выразительнее выдаёт подделку. Так, на русских и немецких бланках совпадали элементы оформления и гарнитуры шрифта – возникало впечатление, что они были отпечатаны в одной типографии. Названия немецких учреждений почему-то были даны в старой орфографии, действовавшей до 1901 года. Документы различных русских органов, находившихся соответственно в Петрограде и Могилёве, печатались на одной и той же машинке с одинаковым дефектом литеры. Стремясь создать эффект подлинности, Оссендовский явно перестарался. Так, ни в одном из 142 документов (и русских, и немецких) не совпадает исходящий номер – значит, они были заранее распределены. В бумагах русской контрразведки за документом № 1272 от 12 марта 1918 года следует документ № 1204 от 18 марта 1918 года, что тоже не бывает в реальной жизни. Документ от 29 января 1918 года имеет № 311, а от 30 января 1918 года – № 511. Получается, производительность должна была составлять 8 документов в час.

Несмотря на очевидность подделки, которая выявляется после внимательного анализа, «документы Сиссона» до сих пор будоражат воображение тех, кто хочет верить в их подлинность. Наряду с меморандумом Парвуса, пломбированным вагоном и зашифрованными телеграммами они заняли своё место в мифологии сложного и переходного 1917 года.

Тема большевиков и «немецких денег» давно вышла за рамки сугубо исторической тематики и стала скорее чем-то эмоциональным. Желающие объяснить революцию злым умыслом внешней силы по-прежнему разыскивают ленинские «золотые миллионы» и находят не только в Германии, но и в других частях света. Как полагают историки, большевики действительно могли получать немецкое финансирование, но уже в виде кредитов – после своего прихода к власти и установления дипотношений между РСФСР и Германской империей. Однако, эта тема уже не интригует ищущих.

Внутрь пробраться можно, но следующее фото как бы намекает, что лучше не стоит.

Огромных размеров витрина из зала на внутренний дворик с прудом. Рама (наверное, дубовая) оказалась крепче стены рядом или ей просто повезло.

Скульптура оленя без головы и прудик.

Балкон со второго этажа с видом на, скорее всего, гостинную.

Говорят, в доме была изразцовая печь. Недавно ей приделали ноги любители старины.

Конюшни.

Впереди виднеется вагончик охранника. Охранник тоже там виднеется, а вот мы ему пока нет.

Ледник - холодильник по-нашему. Находится метрах в 20-30 от дома. С таким ночью пожрать точно не пойдешь просто так.

Подвал у дома. Вниз около 2 метров выложено кирпичной кладкой. Интересно, сколько в ширину стеночка.

Белеет не отблеск на солнце (это Питер, какое еще солнце?) - это течет штукатурка.

Колонны как новые. Как бы им кто ноги не приделал в ближайшее время.

Двери закрыты на палочку - войти особых проблем нет.

Еще левее - вагончик охранника и будка пса, о котором речь пойдет ниже.

Кажется, там кто-то есть?

Да не, показалось.

Парадный вход с Песочного шоссе. Когда все посмотрели - можно уйти по-дворянски. Пробирались туда сквозь дыру в заборе через лес.

Уходить пришлось и в правду по-дворянски, но как после революции - быстро и без оглядки: проснулся охранник и пошел будить пса.

Здание в наши дни принадлежало Горному институту, потом (и вроде сейчас) какой-то коммерции - не важно. Все хотели ее восстановить, но на мой непрофессиональный взгляд сделать это уже невозможно (или очень дорого). Такое ощущение, что владельцы ждут появления точки невозврата, когда само государство скажет рушить все к херам, и возведут какой-нибудь безликий коттеджный поселок "У Фаберже".

Откуда ноги растут?

В 1914 году, до начала Первой мировой войны, видный государственный деятель, бывший министр внутренних дел, член государственного Совета Дурново Пётр Николаевич подал Николаю Второму записку, в которой обрисовал опасность сближения с Англией и Францией и культурную близость к Германии. В записке Пётр Николаевич убедительно доказывает, что в то время, как немецкие инвесторы «русеют» и расширяют свои предприятия, оставаясь в России жить, их английские коллеги в России бывают изредка по долгу службы и на долго не задерживаются. Пётр Николаевич был политиком правых взглядов, но даже он в записке приходит к выводу, что война России с Германией может закончиться социальной революцией для обеих стран. «Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны, чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и в другой, — писал он. — Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма».

Но никакая записка не могла отменить то, что все интересующие Российскую Империю земли находились в руках Германии и её союзниц. С началом войны с Германией в обществе вспыхивает волна германофобии и шпиономании.

Французская открытка

Немецкими шпионами в глазах общественности становились все: от сенаторов с немецкими фамилиями до капиталистов, имевших до войны экономические связи с немцами.

По доносам и обвинениям в германофильстве у контрразведки были тысячи подозреваемых в шпионаже, среди которых, как свидетельствует её сотрудник, были «директора заводов, генералы, инженеры, присяжные поверенные, студенты наряду с рабочими, людьми неопределенных профессий; были католики, православные, лютеране, буддисты, были русские, эстонцы, латыши, китайцы (евреи, конечно, все попадали в списки заподозренных без различия, по какому поводу написан донос)… Для 9/10 этой публики не было абсолютно никаких причин к занесению их в списки германофилов, но для высшего начальства величина списков служила признаком продуктивности работы…»

Дошло до того, что Сенат абсолютным большинством голосов высказался за лишение германских подданных судебной защиты.

Так, в прекрасной России, которую мы потеряли, некоего полковника Мясоедова расстреляли на основании одного доноса от перебежчика, согласно которому Мясоедову обещали миллион за голову Николая Николаевича Романова:

«...особо германцами было подчеркнуто, что германский генеральный штаб уже более 5 лет пользуется шпионскими услугами бывшего жандармского полковника и адъютанта военного министра Мясоедова». Известный историк К. Ф. Шацилло, проводивший уже историческое расследование этого «дела», пишет в связи с этим: «Итак, ничем не подтвержденным и явно сомнительным показаниям Колаковского (тот самый перебежчик) поверили сразу же и безоговорочно. Особенно охотно с ними согласился верховный главнокомандующий Николай Николаевич. Человеку очень экспансивному, было очень лестно, что за его голову немцы обещали 1 млн. рублей»

Немецкие погромы стали делом житейским. Черносотенцы, которые ранее специализировались на еврейских погромах, с удовольствием переквалифицировались в борцов с германским империализмом.

Последствия очередного немецкого погрома

Стоит понимать, что подобные процессы запустились практически во всех воюющих странах, однако в России он принял воистину широчайший масштаб.

"We are russians" (Мы русские) - надпись на стене одного из магазинов Лондона, сделанная владельцами, чтобы местные жители не разгромили его, перепутав их с немцами, июнь 1915 года.

Разумеется, в таких условиях большевики, которые с самого начала войны были единственной социал-демократической партией, которая объявила эту войну империалистической и выступала против её ведение и за поражение своего правительства, не могли не получить свою порцию обвинений в работе на немцев.

Парвус — серый кардинал революции

Личность Парвуса — очень сложная и весьма интересна для изучения. Стартовал он как рядовой социал-демократ, сильно поднял свой рейтинг в революционном движении в 1905 году, как и многие, был вынужден эмигрировать. Однако дальше он выбрал путь дельца-авантюриста, а не революционера и применил весь свой талант, чтобы «поднять бабла».

В российском телесериале «Троцкий» Парвус показан состоятельным человеком, получающим заказы из Германии уже в 1905 году, когда как опубликованные документы МИД Германии говорят нам, что деньги Парвус до начала первой мировой войны от немцев не получал.

Стартовый капитал он решил выменять в обмен на свой революционный авторитет. Парвус стал литературным агентом Горького, чтобы организовать постановку пьесы «На дне» по всей Германии. По договорённости с автором, часть от собранных средств должна была пойти Парвусу, часть — Горькому, а большая часть денег — в кассу РСДРП. Однако господин Парвус просто кинул всех на бабки и сбежал с деньгами в 1908 году.

После этого в социал-демократическом движении его были видеть очень не рады. Однако этот человек с началом Первой Мировой смог убедить некоторых влиятельных людей в Германии, что он может быть полезен в деле свержения самодержавия. По факту Парвус просто воровал деньги у кайзера, прикрываясь революционной деятельностью.

Контактов с Лениным Парвус после «казуса» 1908 года не имел. Хотя по заверению самого Парвуса в 1915 году он таки смог выбить с ним встречу в Берне, но по его же словам, встреча эта ни к чему не привела. А вот Ленин попросил публично засвидетельствовать отказ встречаться с «негодяем, лижущим сапоги Гинденбургу» (неплохой оборот, для «немецкого-то шпиона» Ленина).

Но планы, которые рисовал доктор Гельфанд (именно такой псевдоним выбрал Парвус для связи с немецким генштабом), были воистину грандиозны — всеобщая забастовка в Российской Империи, которая парализует движение припасов на фронт, что вынудит Николая Второго сдаться. Об этих планах знали в охранном отделении Петрограда, начальник которого Константин Глобачев писал:

« Это только мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для создания подобного грандиозного движения, помимо денег, нужен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет…»

Роскошная жизнь Ленина в Швейцарии

Тут ряд публицистов рассказывает нам о том, что Ленин жил в роскошных квартирах, не имея никаких официальных доходов и каждый вечер ужинал в ресторанах. Разумеется, это неправда. Кроме того, умалчивается тот факт, что Ленин — не из бедной семьи. Его семья всё время нахождения его в эмиграции имела доходы, достаточные для полного содержания родственника за рубежом. Но если мы будем читать переписку Ленина в период его пребывания в Швейцарии, то станет понятно — у Ильича была острая нехватка средств к существованию. Каждое второе письмо этого периода — это просьба пожертвовать денег. Ленин экономит каждую копейку, просит перевести уплаченный залог (платится за проживание в Швейцарии) из одного города в другой, выбивает деньги из социал-демократических изданий, в которые пишет статьи (не было официального дохода, ага) и просит работы у других социал-демократических изданий. Но самое интересное, на мой взгляд, — это письмо, написанное Лениным 16 января 1917 г. к И.Ф. Арманд, в этом письме Ленин высказывает опасения, что Швейцарию втянут в войну и тогда придут местные жандармы — и всё пойдёт не очень хорошо. Ленин резюмирует:

«Поэтому партийную кассу я думаю сдать Вам (чтобы вы носили её на себе, в мешочке, сшитом для сего, ибо из банка не выдадут во время войны»

Какой же сильной женщиной должна была быть Арманд, чтобы в мешочке на себе скрытно носить миллионы от кайзера.

Также у нас есть глубокое исследование на эту тему эмигранта Г. Каткова, который тоже несколько заинтересован в очернении СССР, однако пишет: «бедность Ленина во время его пребывания в Швейцарии не подлежит сомнению, как в отношении его личных средств, так и в отношении финансирования его публикаций».

На самом деле Ленин в Швейцарии вёл себя очень осторожно, запретив, например, своей партии участвовать в Копенгагенской конференции социалистов нейтральных стран — «По всей видимости, это интрига немцев. Я даже думаю, что тут есть интрига генерального штаба, которому хочется через других позондировать мир…»

Однако Вернадский Г.В. в своей книге «Ленин — красный диктатор» пишет, что Владимир Ильич таки имел контакт с германской разведкой через посольство Германии в Берне. Он рассказывает нам про эпизод, когда Ленин провёл целую ночь в германском консульстве (не иначе как предавался плотским утехам с консулом). Однако опытный историк-архивист Вернадский в данном случае не даёт никакой ссылки на документ и даже замечает, что «Вопрос, соответствовало ли это сообщение фактам, может быть предметом дискуссии». Нужно понимать, что Вернадский очень хотел верить этому, но даже ему пришлось признать, что доказательств посещению Лениным немецкого посольства просто напросто нет.

Пломбированный вагон

Разумеется, Германия внимательно следила за развитием Русской революции. Казалось, что всё идёт на руку немцам и Россия вот-вот заключит сепаратный мир, однако этого не происходило. На одной из телеграмм о событиях в Петрограде кайзер Вильгельм Второй пишет примечание:

«…мы должны поддержать социалистов (Керенского и др.) против Антанты и Милюкова и как можно скорее войти с ними в контакт»

Немцы очень хотят, чтобы русские эмигранты большевики вернулись на Родину и, разумеется, готовы их пропустить через свою территорию. Происходят неловкие попытки установить связь с большевиками через швейцарских социал-демократов. К счастью для немцев, большевики тоже весьма озабочены проблемой возвращения на Родину. Однако Ленин отвечает отрицательно на предложение немцев предоставить его партии проезд через территорию Германии .

«Берлинское разрешение для меня неприемлемо, или швейцарское правительство получит вагон или русское договорится об обмене всех эмигрантов на интернированных немцев»

Ленин передаёт немцам свои условия через швейцарцев. Германия приняла их все. Вагон был запломбирован именно по настоянию большевиков, чтобы было понятно: из поезда на территории Германии никто выходить не будет, а лишние люди входить в вагон также не будут. В итоге получился следующие условия проезда:

Условия проезда русских эмигрантов через Германию

1.Я, Фриц Платтен, сопровождаю за полной своей ответственностью и на свой риск вагон с политическими эмигрантами и беженцами, возвращающимися через Германию в Россию.

2. Сношения с германскими властями и чиновниками ведутся исключительно и только Платтеном. Без его разрешения никто не вправе входить в вагон.

3. За вагоном признается право экстерриториальности. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из неё никакого контроля паспортов или пассажиров не должно производиться.

4. Пассажиры будут приняты в вагон независимо от их взглядов и отношений к вопросу о войне или мире.

5. Платтен берет на себя снабжение пассажиров железнодорожными билетами по ценам нормального тарифа.

6. По возможности, проезд должен быть совершен без перерыва. Никто не должен ни по собственному желанию, ни по приказу покидать вагона. Никаких задержек в пути не должно быть без технической к тому необходимости.

7. Разрешение на проезд даётся на основе обмена на германских или австрийских военнопленных или интернированных в России.

8. Посредник и пассажиры принимают на себя обязательство персонально и в частном порядке добиваться у рабочего класса выполнения пункта 7-го.

9. Наивозможно скорое совершение переезда от Швейцарской границы к Шведской, насколько это технически выполнимо.

Берн — Цюрих. 4 апреля (22марта. Н. М.) 1917 г.

(Подписал) Фриц Платтен

Секретарь Швейцарской Социалистической Партии.

Таким образом вместе с «угодными» немцам большевиками в Россию поехали и многие социалисты-оборонцы, которые, разумеется, выступали против мира. Однако многие другие патриотически настроенные граждане России в Швейцарии (года идут, а патриоты всё там же) обвинили пассажиров в предательстве и устроили весьма шумное провожание поезда.

А вот ирония заключается в том, что когда эти патриоты поняли, что иначе как через Германию в Россию не попасть — через Германию вновь поехали пломбированные вагоны, которые, впрочем, в современной публицистике принято не вспоминать.

Один из организаторов поездки, провожая Ленина сказал:

«Если бы Карл Либкнехт был сейчас в России, Милюковы охотно выпустили бы его в Германию, Бетман-Гольвеги выпускают вас, русских интернационалистов, в Россию. Ваше дело — ехать в Россию и бороться там и с германским и с русским империализмом»

В сети очень часто эту фотографию выдают как подтверждение того, что большевики действовали по германской указке. Вот большевики, вот люди в немецкой военной форме, здороваются, все дела. Всё бы ничего, вот только это фотография прибытия в Брест-Литовск Советской делегации. Подобных фальшивок в интернете достаточно.

Одним из первых действий Ленина по прибытию в Россию было выставления счёта комитета временного правительства, который нёс ответственность за возвращение эмигрантов домой:

«300 шведских крон я получил пособия от русского консула в Haparanda (из Татьянинского фонда). Доплатил я 472 руб. 45 коп. Эти деньги, взятые мною в долг, я желал бы получить из Комитета помощи ссыльным и эмигрантам»

Но, при всём этом, по приезду к Ленину, разумеется, всё равно было множество претензий за проезд по немецкой территории. Долгие недели ушли у Ильича на то, чтобы убедить петроградскую рабочую массу в том, что в этом проезде не было ничего преступного.

Временное правительство, почуяв в большевиках угрозу, бросило всю свою агентурную сеть на поиск доказательств связи большевиков с немцами. Всего около 952 агентов взялись за это дело. Однако уже в эмиграции многим из них приходилось признать, что никакого результата их работа не дала.

«Внезапная» активизация большевиков

В апреле большевики не были ни самой многочисленной, ни самой авторитетной партией социал-демократии. Однако уже к лету они весьма нарастили силы: имели 200 тысяч членов партии по всей Российской Империи (республике) и издавали газету «Правда» стотысячным тиражом на собственной типографии. И это при том, что в апреле в партийной кассе большевиков находилось всего несколько тысяч рублей.

Такое положение дел даёт повод для спекуляций на тему получения немецкой помощи. Однако ответы кроются в рассекреченных в девяностые годы прошлого века документов, касающихся партийной кассы.

Изначально большевики берут займ у союза трактирщиков, размером 20 тысяч рублей. На эти деньги выпускают очередной номер газеты «Правда», который, в отличие от предыдущих, раздавался бесплатно. В нём был опубликована программа большевиков, апрельские тезисы и призыв пожертвовать деньги на типографию (250 тысяч рублей). Именно таким краундфандингом большевики смогли собрать около 500 тысяч рублей и завоевать свою часть электората. А дальнейшие выпуски «Правды», за некоторым исключением, продавались за деньги и приносили доход в партийную кассу. Такое вот прозаичное объяснение «внезапной» активизации партии. Конечно, можно сомневаться в достоверности данных о собранных средствах, однако этот вопрос изучали под микроскопом все, кому не лень. И самое простое объяснение, похоже, оказалось верным — РСДРП(Б) действительно просто смогла собрать эти деньги, поскольку выделялась на фоне остальных партий, не боясь ставить в свою программу пункт о «Мире без аннексий и контрибуций».

Неплохая иллюстрация встречи электората большевиков с электоратом других социалистических партий из фильма «10 дней».

Самая знаменитая подделка

Революция — это хаос, а хаос — это лестница. Именно так подумали многие авантюристы, которые смогли на этой революции заработать. Таким человеком был Фердинанд Оссендовский. Фердинанд обратился к разведслужбам Антанты с интересным предложением. Он предлагал продать пакет документов, который доказывал то, что большевики являлись немецкими шпионами. Посмотрев на документы и на Оссендовского английские и французские разведчики покрутили пальцем у виска и отказались от сомнительной покупки. Однако американский посол Эдгар Сиссон решил совершить покупку и отправил эти документы на родину — в США.

Кадровый британский дипломат Роберт Локкарт писал об Эдгаре Сиссоне следующее: «Самым выдающимся из подвигов этого господина явилась, впрочем, покупка пакета так называемых документов, которыми не соблазнилась даже наша разведка, до того они были грубо подделаны»

Самое обидное, что документы назвали подделкой даже на родине Сиссона. А когда в 1955 году их подлинники попали в Национальный Архив США — американский историк Джон Кеннан не оставил ни капли сомнения: документы фальшивые.

Чтобы не утруждать вас многочисленными доказательствами фальсификации этих документов, я приведу лишь две понятные обывателю странности:

1. Почему-то в этих документах германский генштаб использует календарь старого стиля, хотя в Германии уже давно перешли на григорианский календарь. И ладно, если бы это касалось только донесений в Россию. Но нет, это касалось и телеграмм в Швецию и Швейцарию, которые также уже жили по григорианскому календарю.

2. У печатных машинок, если кто не знал, существует почерк. Он заключается в расстоянии между буквами и разбросом самих букв по строке. И, по странному совпадению, почерк документов, якобы напечатанных в разных частях Европы, оказался одинаковым.

Именно документы из этого пакета были обнаружены у адмирала Щастного при его аресте. Адмирал привёз компромат на своё начальство в Москву, тем самым выписав себе одним из первых в Советской России смертный приговор.

А что историки?

Историческая наука дала свой практически однозначный ответ — на данный момент никаких доказательств получения большевиками от немцев хоть сколько-нибудь существенных сумм нет. И речь не только о «пробольшевистской историографии». Так, Мельгунов С.П., будучи борцом с советским режимом, имел повод обижаться на него. Ведь судебная система РСФСР приговорила его к смертной казни. Правда после, под напором научной общественности, Мельгунову сначала дали 10 лет лагерей, а позже и вовсе выслали за рубеж. Так вот, Мельгунов С.П. написал в 1940 году в Париже книжку под названием «Золотой немецкий ключ большевиков»[1]. Именно на этот труд ссылаются десятки и сотни публицистов, доказывая виновность большевиков в шпионаже. Однако, видимо, гениям публицистики не хватает терпения в своём желании обвинить большевиков, и они не дочитывают книжку до конца, ведь проанализировав все имеющиеся у него доказательства автор сделал вывод: «Тайна «золотого ключа» едва ли будет когда-либо вполне разгадана» и «Мне лично версия официальной или полуофициальной «договоренности» Ленина с германским правительством представляется совершенно неправдоподобной»[1].

Д.А. Волкогонова тоже сложно уличить в симпатиях к большевикам. Человек, который поддержал беловежские соглашения, а после принимал участие в «подавлении путча красных фашистов» (расстрел дома Советов) в 1993 году. Имея доступ к самым секретным документам Особого архива, Волкогонов делал вывод, что феномен «золотого немецкого ключа» является «дилеммой мистификации и тайны» [2] и что с выходом его труда нельзя утверждать, что «всё в этом вопросе станет ясным»[2].

Таким образом даже те исследователи, которых сложно уличить в симпатии к большевикам и легко — к антипатии, признают: доказательств получения большевиками денежных сумм от германского генштаба на сегодняшний день не существует. Учитывая, что в архивах России и стран Европы материал на эту тему изучен вдоль и поперёк, можно сделать вывод, что вряд ли когда-либо будет доказано, что большевики являлись немецкими шпионами.

1. Мельгунов С.П. Золотой немецкий ключ большевиков. Париж, 1940.

2. Волкогонов Д.А. Ленин: политический портрет. Кн. 1. М., 1994.

Большое спасибо за поддержку Павлу Лосеву, Николаю Фролову, Никите Максимову и Роману Коновалову.

Источник: Cat_Cat. Автор: Aлександр Штефанов.

Личный хештег автора в ВК - #Штефанов@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)