Клавдий Лебедев – талантливый художник-передвижник, о котором в наши дни вспоминают не так часто, как о его более именитых товарищах. Он оставил достаточно большое наследие. Писал он картины на исторические темы, а также жанровые сцены.

О биографии художника сведений мало. Клавдий Васильевич Лебедев родился в 1852 году в крестьянской семье, а место рождения точно неизвестно. Отец его был церковным живописцем. О детстве будущего художника информации не сохранилось. В начале 1870-х годов он поступил в Строгановское училище, а в 1875 году перешёл в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, где в то время преподавали передвижники И. М. Прянишников, А. К. Саврасов, В. Г. Перов, В. Е. Маковский. В 1881 году он был награждён большой серебряной медалью и получил звание классного художника 3-й степени. С 1890 года он сам преподавал в училище, с 1891 года член товарищества передвижников. В 1897 году он стал академиком живописи, в 1906 году — действительным членом Академии художеств. В 1894—1898 годах был профессором натурного класса Академии Художеств. С 1877 участник выставок МУЖВЗ, Академии Художеств (1884—1902), Всемирной выставки в Чикаго (1893). Член и экспонент передвижных выставок (1884—1918, член с 1891), Московского общества любителей художеств (1898—1908). Член Общества художников исторической живописи. Предположительно в 1904 году вступил в брак с вдовой надворного советника Павла Тимофеевича Волкова — Марией Алексеевной Волковой.

Лебедев дружил с Константином Маковским. Обоих художников объединяла любовь к русской старине. Так в 1883 году Маковский и Лебедев написали картины на сходную тему, и критик Стасов счёл работу Лебедева удачной. В 1888 году художник Константин Савицкий в письме к В. М. Васнецову писал: «говорят, что большие вещи можно ждать от Лебедева».

В то время интерес к русской старине заметно возрос. Причин было несколько, в том числе вкусы императора Александра III, который вообще не жаловал Запад, и мода на неорусский стиль. Это проявлялось и в интерьерах, и в рекламе, и в искусстве. Дамы с удовольствием заказывали себе портреты в образах боярынь. К. Е. Маковский поставил написание таких портретов чуть ли не на поток и зарабатывал на них большие деньги. Но Лебедев такой коммерческой жилки не имел. Брат Константина Владимир Маковский в некрологе писал: «Одарённый мягкой, нежной душой, человек исключительной доброты и безупречной честности — он так же честно относился к любому делу, с такой же любовью и щепетильной добросовестностью штудировал каждую мелочь — узор на платке бабы или боярском костюме, складки на тулупе мужика, орнамент на старинной чаре…»

И. Э. Грабарь относился с Лебедеву иначе. По его мнению, тот был «художником среднего дарования, не поднимавшимся над уровнем второстепенных передвижников… Сам мягкий и робкий, он и внешность имел такую же, несколько сладкую, «истинно художественную»: мягкие вьющиеся волосы, кокетливую небольшую бородку и носил мягкий фуляровый галстук». В целом отзывы о творчестве художника были разные.

Лебедев совместно с А. И. Корзухиным расписывал Вознесенский собор в Ельце (1877). Создал иконы для иконостаса болгарской церкви Святого Стефана в Стамбуле (1898—1906 годы). Сто пятнадцать созданных им эскизов и рисунков находится в собрании Церковно-археологического Кабинета Московской духовной академии. Также Лебедев создавал книжные иллюстрации.

Картины Лебедева интересны тем, что на многих из них можно сразу считать сюжет, что отмечали и критики. Это не тот случай, когда приходится только гадать, что же хотел сказать художник. В этом плане интересны и бытовые сцены.

Например, картина «В вагоне». Действие разворачивается в вагоне третьего класса. Всего классов было три. Самая платёжеспособная публика ехала в комфортабельных вагонах первого класса. Вагоны второго класса тоже были весьма удобны. Пассажиры этих классов сдавали вещи в багажное отделение, а с собой брали только небольшую ручную кладь, например, книги, рукоделие, дамские сумочки с самым ценным. Вагоны третьего класса выглядели примерно как старые советские электрички. Люди шли туда со всеми своими узлами и баулами, сидели не в удобных креслах, а на жёстких скамейках, на них же и спали, положив под голову что-то из багажа. «Чистой» публике ездить третьим классом было не солидно, а одиноким женщинам иногда даже опасно. В «Преступлении и наказании» есть характерный эпизод. Когда мать и сестра приезжают в Петербург к Лужину, Раскольников до глубины души возмущён, что они ехали третьим классом, и горе-жених не оплатил им билет хотя бы во второй. Он не без основания считал, что Лужин таким образом пытался им указать на их место на социальной лестнице. Здесь мы видим женщину явно из разорившихся «благородий». Она пока ещё неплохо одета, у неё кокетливая шляпа, она старательно старается обеспечить комфорт своему ребёнку, прихватив подушки (крестьяне и мещане были не столь сентиментальны в этом вопросе и об удобстве своих чад пеклись не так сильно). Трудно сказать, кто спит на соседней скамье, вероятно, случайный попутчик.

Ещё одна житейская ситуация. Родители-крестьяне приезжают в город к сыну-мастеровому. Родители одеты бедно, у отца тулуп с заплаткой. Судя по жесту матери, они просят денег. Но у парня, судя по плачевному состоянию его обуви, денег нет.

Девушка приехала из города в родную деревню. Она одета по городской моде, у нее завиты волосы, она хвастается украшениями. Молодые женщины смотрят на неё если не с завистью, то с любопытством. Во взглядах старшего поколения – скорее, тревога и даже осуждение. Ближе к концу 19 века увеличился отток сельских жителей в большие города. Причин было несколько. Отмена крепостного права больше не могла принудительно удерживать людей в деревне. Развивался транспорт, особенно железнодорожный. Это сделало дальние поездки проще и дешевле. Люди стали мобильнее, и им было легче отправиться на заработки. Мужчины шли в сезонные рабочие, извозчики, дворники, нанимались на несколько месяцев на фабрики. Женщины старались устроиться прислугой. Вдали от дома молодёжь часто вела себя легкомысленно, и падение нравственности иногда приводило к печальным последствиям. Всё это вызывало тревогу у старшего поколения. А тем временем на столе мы видим самовар, мочёные яблоки, нехитрый алкоголь домашнего приготовления и просто хлеб.

А на этой картине, вероятно, как раз неудачный сценарий. Девушка явно беременна. В пользу этой версии говорит и красный платок. В 19 веке в качестве эротических символов иногда использовали предметы красного цвета, помещённые в районе талии или ниже. Красная шаль, повязанная на талии или лежащая в районе бёдер, красное яблоко и тд. Это особенно характерно для европейской живописи. При этом часто такая символика намекала на внебрачные отношения.

Другие работы мастера

Инструкция по применению:

Внимание. Это не песня — это вирус нежности.
Он милый. И необратимый.

Эффект: лёгкое тепло, дрожь под кожей и растворение границ.
Мур-мур… дыхание, как шёлк.
Позволь им стать мягче. Улыбнись.

Вирус нежности — на re-peet,
Он мурлычет, пока ты спишь.
Разреши теплу залить весь вид,
Он дышит в тебе, а ты в нём дышишь. ♥

Рискнуть и заразиться можно тут