Самый долгий день (4-5 июля).

За 7 лет в турклубе это был второй раз, когда я крепко задумывался о том, стоит ли мне снова отправляться в поход. В 2021 году я все же рискнул и не пожалел – наши приключения на Кичик-Алае и Заалае стали чуть ли не кульминацией моего развития как горника. Но в тот раз я не был обременен вопросами подготовки к походу – со стороны Киргизии у нас уже были надежные контрагенты. А вот Таджикистан в этом вопросе если не терра инкогнита, то явно более мутный сюжет. Поэтому пока я решал, как нам добираться до Шахдары от столицы республики, а потом ехать в сторону пика Ленина (т.е. проехать почти весь Памирский тракт!), я порядком устал. И это точно был первый раз, когда я к старту похода уже не хотел в него идти, о чем говорил не раз Тане.

Но моральные принципы были сильнее: я всех сманивал в год назад и не пойти было бы просто некрасиво. Как-то не по-мужски.
Я понимаю, что если бы серьезно заболел или что-то еще – то меня бы поняли, но оправдаться перед собой было бы сложно.

4 июля 2025 года – день, который сложно забыть и тяжело вспомнить одновременно. Я знал, что заброска – это всегда испытание, ибо самолеты не приземляются аккурат у старта нашего маршрута, но общаясь с таджикскими партнерами я уже прекрасно представлял масштаб трагедии, с которой начнется наше памирское путешествие.

Однако неудобства начали нарастать еще в России.

Во-первых, я решил, что сэкономить 10 тыс. рублей – отличная затея и подбил часть ребят лететь из Казани, а не из Москвы. Организационно это было не самым лучшим сюжетом – нужно было распополамить общий багаж в виде еды и снаряжения, что-то доставить к поезду, чтобы «казанцы» увезли с собой, а что-то уже «московская когорта» заберет непосредственно в Домодедово.

Во-вторых, наш рейс задержали почти на час. Поскольку спать в самолетах я еще не научился (в отличие от авто – Таня говорит, что меня все же вырубает на несколько минут, как в легковых, так и в микроавтобусах – до этого я был уверен, что в легковушках спать патологически не способен), то по прилету в солнечный Таджикистан помимо рюкзака и сумки с продуктами имел пару мешков под глазами и туго соображающую голову. Перед этим нас еще неплохо помотали по воздушному пространству над городом – после четвертого или пятого круга (или эллипса) над столицей беднейшей страны на постсоветском пространстве я уже начал переживать, когда мы наконец сядем? Позже водитель скажет, что вылетал Э.Рахмон (президент), поэтому все остальные рейсы получали разрешение на посадку с задержкой в связи с вылетом борта №1.

После дождливой Москвы и Казани Душанбе выпаривал остатки влаги из одежды своим палящим солнцем. Я заранее предупредил всех, что в день прилета будет больше 40 градусов. Поскольку вместо 8 утра мы толкались на парковке в половину одиннадцатого, прилаживая свой скарб на крышу старых Ленд Крузеров, то хорошо пропеклись мы, еще даже не приближаясь особо к началу маршрута.

Дальше – больше. Тойоты были настолько старыми, что не предполагали кондея. Перемещаться полтора дня по июльскому Таджикистану в таких условиях было сверхзадачей. Помножаем это на практически бессонную ночь и организационную вакханалию, которая предшествует почти каждому старту похода – и получаем идеальный плацдарм для будущего срыва акклиматизации.

Как только мы выехали с парковки, меня мгновенно отрубило минут на 20. Подобного я от себя не ожидал. С одной стороны – стало чуть проще, с другой – проблема с температурой никуда не девалась. Несмотря на достаточно хорошую скорость передвижения по тракту, открытые окна лишь усугубляли ситуацию – встречные горячие потоки феном обжигали кожу и дыхательные пути.

Пару слов надо сказать о машине. У нас были 80 и 105 модели, по 6 человек в каждой. Почему-то на крыше нашего «крузака» еще до погрузки рюкзаков и баулов уже была стиральная машина (как оказалось, водитель вез ее себе в родной кишлак), однако весь багаж влез на крышу. Багажник в салоне обычно превращают в третий ряд сидений, чтобы было 6 полноценных пассажирских мест. Внедорожники «Тойот» или «Лексусов» крайне распространены на тракте (Памирском, других в повествовании не будет), поэтому встретить не то, что машину с другим типом кузова, а какой-либо другой автомобиль в принципе – крайне проблематично.

В довесок к стиральной машине наш водила еще заезжал за какими-то дынями/арбузами/стиральными порошками, а потом завозил их кому-то по дороге. Естественно, скорости это не добавляло и несколько начинало раздражать. По-русски он вроде понимал, но говорил плоховато.

В Кулябе заехали в кафе, по большей части – посидеть под кондеем. Меню во всех подобных заведениях почти всегда состоит лишь из трех блюд – шурпа, плов и картошка с мясом. Я взял последнее. Супов я еще наемся в походе.

В это время с машиной были какие-то неполадки. Водила снял колеса, ковырялся под капотом. На все про все ушло больше часа и, при условии, что до Хорога и так добираться на меньше 12 часов (добавьте к этому, что мы выехали от аэропорта на 2,5 часа позже), то наш приезд в столицу ГБАО затягивался до глубокой ночи.

На въезде в ГБАО у нас собрали загранники и военные что-то фиксировали себе в тетрадку. Общее состояние военной инфраструктуры, конечно, удручало – даже униформа солдат была будто из фильмов про Афган (вполне вероятно, мода и не менялась с того момента). Погранец безобидно пошутил про мою фамилию – я даже улыбнулся, ибо уже писал об этом «фамильном обязательстве» в прошлогодней летописи. Раз Скачков – пусть и скачет по горам.

Водитель посчитал, что мы успешно справляемся со всеми испытаниями и решил перевести нас на новый уровень – поставил свою музыку. До этого она играла фоном, но за диалогами ее было слабо слышно. Но как только народ начинал периодически вырубаться, то ввиду отсутствия альтернативных звуков саундтрек выходил на первое место.

И это был какой-то сюрреализм.

Наш водитель был приверженцем какого-то фолк-направления (хотя, напрягшись, я могу и отнести этот жанр к этериалу – нечто подобному, что было у Энигмы на заре), но с сильной этнической составляющей в виде аккомпанементов на струнных, восточных распевок и прочего. Подобное вводило в транс или сон – кому как удобно.

Но самое проблематичное, что с наступлением темноты это начало работать и против нашего водителя. При условии\, что он любит залихватски обогнать кого-то на тракте, то засыпающий за рулем лихач – это худший симбиоз.

Стас с Димой достаточно яро начали его допрашивать, я поначалу подумал, что это даже какой-то наезд со стороны наших мужиков. Ввиду существования языкового барьера, то парни между собой делились мнениями, как проявляется усталость водителя за рулем. По итогу ребятам удалось убедить водителя отдать им руль, чтобы тот смог несколько передохнуть. Мне было тревожно наблюдать за этим со стороны, особенно не будучи подкованным в рулежке: я точно не смог бы определить, что машину ведет, пока мы просто не улетели бы в кювет (точнее - в Пяндж). 

Мне казалось, что я попал в один из романов Пелевина. Мы едем в старом крузаке по достаточно опасной дороге, фары периодически выхватывают куски грунтовки, которая забирается куда-то вверх по склону, рядом с ними – мелькают солдаты, которые идут по 2-3 человека с оружием (видимо, смена караула или что-то еще) в еще советской униформе. Автовладельцы среди наших туристов примечают, что «машину ведет», следовательно, водилу отрубает, при этом мы едем по дороге в полосу шириной – встречное движение возможно лишь при отстое в «кармане» на склоне. С одной стороны – скальный массив, с другой, где-то во тьме – бушующий Пяндж. По другую сторону от Пянджа – Афган. Навстречу нам караванами едут китайские «Ситраки», везя продукцию Поднебесной и окутывая клубами пыли наш сухопутный крейсер.

И все это под какой-то бадахшанский этнический гитарный транс, где каждая строка в тексте песни заканчивается на какое-то слово «ишкеме» или что-то подобное.

Голову словно опутали оголенным проводом. К тому моменту я толком не спал уже 43 часа: мне стоило лишь прикрыть глаза, как сразу начинались какие-то сновидения. Открываешь глаза – сны пропадают, но не сразу. Как пятна от бензина оставались разводами в лужах, так и картинки снов еще мелькали перед глазами после «пробуждения». В голову лезли выдержки из мемуаров людей, которые прошли через репрессии и пытки, прежде всего, в сталинские времена, где многосуточный допрос был рядовой практикой. Нетрудно догадаться, почему люди были готовы оговаривать сами себя.

Если бы я был Данте, я бы написал свою версию «Божественной комедии». Проблема заключалась в том, что впереди был тяжелый поход.

После захода солнца хотя бы температура стала приемлемой, однако приключения продолжались – машина опять решила не ехать. Мы постояли на берегу ночного Пянджа, посмотрели на скальные массивы в темноте, на лохматые памирские звезды, пока водитель ковырялся со своим крузаком.

В половину одиннадцатого мы остановились еще у одной придорожной кафешки, в Шидзе. Меню было примерно тем же, добавлялись лишь лепешки и два вида чая. Картошка предлагалась не только с мясом, но и курицей, потому взял себе “диетический вариант”. Таня настаивает, что питание в подобных заведениях потом дало последствия в виде проблем с ЖКТ на старте маршрута.

В Хорог мы приехали ближе к 2 часам ночи. Я никогда не был фанатом автопутешествий, но это – явно показало, насколько человек выносливое существо. Погрузившись в достаточно хорошую гостиницу в старом советском здании, я принял душ и вырубился. Сон вообще станет самым дефицитным товаром на ближайшие несколько недель.

…В 9 утра Стас постучал в нашу комнату. Я оперативно собрался, забыв сориентировать Таню, где столовая в этом заведении (она надулась из-за этого). Позавтракали омлетами и яичницами. Молочных каш тоже в походе у нас будет предостаточно, поэтому налегали в основном на белковые блюда.

Дорога продолжалась. До Юбена ехать часа 3-4 от Хорога, но мы опять выехали позже, чем планировали – ближе к 11 часам, поэтому снова все сдвигалось. По плану-графику предполагалось, что сегодня мы сможем несколько отойти от населенки для заноса заброски, но с такими темпами наш план-график стоило пересмотреть еще перед тем, как встать под рюкзаки.

Водитель упросил нас заехать в его родной кишлак «на чай». Занятно, что чаю нам так и не предложили, зато вынесли шурпу с лепешками и местной сметаной, а также нарезали арбуза с дыней. С одной стороны – да, опаздываем, с другой – жалко как-то отказать водителю. Поди узнай, почему он засыпает за рулем – может он постоянно между Хорогом и Душанбе курсирует?

Пока ехали, я ощущал странное чувство – второй день в заброске. Раньше такого не случалось. Самая долгая моя заброска была в 2019 году на Алтае – тогда мы ехали почти ровно 12 часов от Бийска до Тюнгура, но ночевали, условно, у горного подножья. А здесь – ты все едешь между этими горами, а до своих гор никак не доберешься…

Я как-то перебирал в голове, на чем вообще успел перекататься с турклубом за эти годы. Был «кунг» на Терскее, «шишига» на Алтае, «Нивы» на Кавказе, «Хендай Портер» отвозил нас на Ленина после конца памирской 4-ки в 2021. А так – бессменные-бессмертные «Мерседес-Спринтер» для поездок по относительно твердому покрытию. Теперь вот «крузаки».

Мимо мелькали серо-желто-коричневые безликие склоны нужного нам хребта. Катя Б. предупреждала, что будет похоже на «большие Фаны», но я был бы рад обманываться, а зря. Виды не впечатляли на фоне Заалая.

Мы выгрузились в Юбене ближе к 4 часам вечера. Сформировали городскую заброску и то, что нам потребуется на 1-м кольце, которое начнется через несколько дней. Сейчас же, в ближайшие три дня, мы должны были самостоятельно занести заброску на второе кольцо на ближайший перевал Ходаш (1А, 5000 м), вернуться, и начать полноценный маршрут.

Катя Б. приняла решение сегодня уже никуда не двигаться после такой изматывающей дороги. Высота была за 3000 метров, полянка, где мы потеснили осликов и телят достаточно приветливой, поэтому расположились на другом берегу от кишлака. Я отметил про себя ярко выраженную азональную компоненту: стоило только появиться хоть какому-то источнику воды, как местность изменялась до неузнаваемости. Серо-желтые склоны сменялись буйной зеленью в речной долине, и наоборот. Еще контрастнее это выглядело на микромасштабе – когда вдоль арыка шли тоненькие полоски травы, а уже полуметре от него – безжизненная, почти лунная пустыня.

<==Вступление