В нашем исследовании Наблюдателем является рабочий-социолог машиностроительного завода, пожелавший сохранить анонимность. Объект наблюдения – большое машиностроительное предприятие в г. Екатеринбург. Время записи: ноябрь – декабрь 2023 года.
Вспомогательный цех
Специализация цеха – изделия из пластмасс. Основное оборудование – термопласт-автоматы японского производства, закупленные еще в советское время. Также имеется оборудование для обработки пластмасс резанием, раскройки листов и фены для сварки пластмассы. В цехе работает около 50 человек. Из них на участке Наблюдателя – 8. Специализация участка – изготовление изделий по заказам цехов, ремонтные работы, сварка пластмасс. Примеры: изготовление защитных экранов к станкам или тары для склада. Типичная зарплата рабочего – 60–80 тысяч рублей в месяц, у некоторых эксклюзивных специалистов – около 100. Зарплата начальника участка – 100 тыс. руб. Рабочая неделя 40 часов, в целом соблюдается. Трудовая нагрузка в цехе минимальна, составляет около 10% от нормальной. Люди отбывают рабочее время. Некоторые читают книгу или планшет. Периодически приходят заказы. Существует негласный договор, что начальник участка не «мучает» людей. Они делают работу, растягивая ее на определенное время.
Для полной загрузки может не хватить инструмента. Из восьми фенов обычно работает пять-шесть, остальные в ремонте. Фены очень быстро сгорают, новые не закупаются, поэтому существует негласная договоренность работать с перерывами для охлаждения фена. Несколько лет назад Наблюдатель устроил молодого рабочего на соседний участок термопласт-автоматов. Через два месяца рабочий попросился перевестись на участок Наблюдателя. На вопрос, что случилось, ответил: «Я как пришел туда два месяца назад, так с тех пор вообще ничего не делал. Просто сижу за столом, читаю книгу. Например, запускают термопласт на 200 заглушек, снимают с них облой (излишки материала), и месячная норма сделана. Сидят, смотрят планшеты». Многие в цехе отпрашиваются по разным делам, не выходят на работу. Эти часы потом можно отработать по четыре часа в день, то есть остаться в цехе после работы и вообще ничего не делать. Если днем есть какой-то контроль и какая-то работа, то после рабочего дня нет.
Но бывают авралы, которые идут с самого верха. Тут все понимают, что делать нужно быстро. Работа идет в десятки раз быстрее. Три года назад на заводе сменилось руководство. Оно попыталось увеличить нагрузку. Что-то немного сдвинулось. Это вызвало гнев у людей, т. к. на работе свободно уже не 90% времени, а только 80%. Но люди понимают, что по большому счету они ничего не делают. Все прекрасно знают, что месячную работу можно сделать за три дня. Но все также знают: если сделать быстро, это никак не скажется ни на оплате, ни на условиях труда, просто дадут дополнительную работу. Нормирование труда. Труд нормируется в нормо-часах. На каждый заказ технолог делает операционную карту процесса. Нормировщик ставит определенное количество нормо-часов. Из этих нормо-часов складывается месячная выработка, которая должна соответствовать плану. Количество нормо-часов, которое ставят на заказ, произвольно и, как правило, завышено в десятки раз. Допустим, приходит заказ на изготовление ванны. На нее ставят двести часов, хотя реально ее можно сделать за восемь.
Количество нормо-часов устанавливается путем торга. Допустим, заказ приходит на участок. Участку необходимо выполнить план, поэтому начальник может не согласиться с количеством нормо-часов, потребовать их увеличения. Начинается торг. Все знают, что нормы завышены, но торг все равно происходит. Интенсивность торга зависит от человека. Есть рабочий, который постоянно устраивает скандалы. Идет к технологам, говорит: вы дали мне на этот раскрой 10 часов, а мне нужно 15. Ему говорят, что это абсурд, он не может этого требовать и т. д. Но обычно он своего добивается. Однако произвольно завышать нормо-часы нельзя, потому что их оплачивает тот цех, который дает заказ. Бухгалтерия этого цеха может не согласиться. Нормо-час стоит примерно тысячу восемьсот рублей. У бухгалтера есть лимит расходов, в который он должен уложиться, поэтому он снижает трудоемкость. Но и ремонтный цех должен обеспечить себе плановое количество нормо-часов. Он ставит на изделие 30 часов, а бухгалтер больше 15 не дает. Опять возникает торг. Все это происходит хаотично и произвольно. Многое зависит от цеха-заказчика. Есть «богатые» цеха, представители которых, например, приходят и говорят: нужно срочно изготовить защитные корпуса к станку, а мы вам побольше часов дадим, главное, вовремя сделайте. Такой заказ начальник участка подписывает не глядя. Если цех победнее, то понятно, что для него нормо-часы сильно завышать нельзя. Иногда ставят реальную трудоемкость.
Новое начальство стало пытаться привести в соответствие нормо-часы и реальную трудоемкость. Конечно, этому всячески противились на всех уровнях. Плановое количество нормочасов цеху увеличили вдвое. Отчасти загрузка возросла, но незначительно. Одновременно произошла «инфляция»: на заказы стали ставить большее количество нормо-часов. На участке Наблюдателя раньше план составлял тысячу нормо-часов, а сейчас больше двух. Итальянская забастовка. В цехе работают в основном люди предпенсионного возраста. Это очень монолитный коллектив, обновление кадров не происходит.
Пенсионеры так себя поставили, что могут пойти к начальнику цеха и устроить ему скандал, могут со скандалом пройти по всем кабинетам, если вдруг обнаружат, что им что-то не так начислили или им так показалось. Есть один рабочий, который занимается раскроем материала. Он вообще создал себе уникальные условия. Отбивает попытки загрузить его работой. Дали ему заказ на раскрой, он не делает. После него заготовки должны поступить на сварку. Заказ не поступает. Я звоню начальнику цеха и спрашиваю, где мой заказ? Начальник отвечает: «Мы к нему не ходим, сходи сам и узнай». Наши рабочие об этом узнают, начинают возмущаться, что он ничего не делает, а они должны за него делать. Я говорю начальнику, что мы тоже делать не будем. Спустя какое-то время начальник цеха приходит и стыдливо говорит: «Слушай, он не хочет это делать, сделай ты». Я спрашиваю: «А почему я должен за него это делать?» Он говорит: «Ты же его знаешь, мы ничего с ним поделать не можем». Ситуация зависает.
Через месяц звонят из цеха, который заказал эти коробки, спрашивают, где заказ? Я говорю, звоните начальнику. Начальник звонит в планово-диспетчерское бюро (ПДБ). ПДБ звонит мне… Потом все идут к тому рабочему, уговаривают, он начинает делать. На участке, где я сейчас работаю, раньше работал человек по имени Борисыч. Он уходил в запой на 2–3 дня раз в 2–3 недели. Он был связан с руководством цеха какими-то знакомствами, и ему все прощали. Он мог просто исчезнуть на неделю с работы, даже не уведомив и отключив телефон. Он прекрасно знал производство, и еще лучше знал, как себя вести с начальством. Когда к нему приносили заказы, он мог без объяснения причин их не брать. Пил вместе с рабочими, уходил вместе с ними в запой, потом их же лишал премии. В какой-то момент он просто перестал выходить на работу. Терпение начальства лопнуло, его уволили по собственному желанию. Когда я пришел на участок, количество работы увеличилось. Это произошло под давлением руководства завода, но люди решили, что это из-за моего прихода. Сильно стали роптать. Говорили, что при Борисыче такого небыло, что Борисыч многие работы не брал, просто отфутболивал тех, кто их приносил. Его боялись. А ты – говорили мне – все работы берешь. В нашем цехе все стараются ни на миллиметр не отступить от своего положения.
Если ты, грубо говоря, беспрекословно берёшь все заказы и нормально их делаешь, это не значит, что твоё положение улучшится. Скорее наоборот. На тебя будут сбрасывать всё то, от чего отказались другие, поэтому принято отказываться и скандалить. Сдержки и противовесы. Существует огромное количество негласных правил, составляющих суть производственных отношений в цехе. Есть система поблажек, которая невозможна в другом производстве. Нигде больше невозможно так вести себя с начальством, так саботировать работу, уходить с работы и «отрабатывать», как это можно у нас. На это нигде не будут закрывать глаза. Но иногда находятся люди, которые имеют наглость что-то дополнительно требовать, нарушая неформальные границы. Тогда начинается скандал. Начальник цеха грозится лишить возможности брать отработки. Так вопрос возвращается в нормальное русло. На таких сдержках и противовесах, негласных правилах все держится. И удивительным образом все функционирует. То есть наблюдается довольно своеобразная система отношений. У рабочих и цехового начальства есть общие интересы. Например, была кампания по отмене дополнительных отпусков за вредность. Стали делать переаттестацию рабочих мест. По этому поводу звонит мне начальник цеха и говорит: сейчас придут замерять воздух, срочно создайте загазованность, пожгите что-нибудь, разлейте ацетон, расплавьте пластикат и т. д. Я иду к ребятам, они что-то поджигают, все дымит, вонь стоит. Приходят, замеряют. Все хорошо, мы еще на один год сохранили вредность. Люди в цехе очень зависимы. С одной стороны, существует система поблажек, но, с другой, люди сидят на крючке психологически и эмоционально. У них в голове сразу возникает вопрос: «Где еще мне такое позволят?». Начальство тоже прекрасно об этом знает и старается на этом играть.
Если бы в цехе была более жесткая эксплуатация, могло возникнуть и более жесткое противодействие. Было бы больше морального права на протест. А сейчас рабочему можно сказать: ты три дня дома сидел, потом «отрабатывал», а сейчас за что-то бороться решил? Безграмотность инженеров. Задачи, которые поступают от инженеров, на 95% безграмотные. Большинство инженеров не разбираются ни в чертежах, ни в работе. Когда операционная карта попадает к инженеру, он по шаблону распределяет нормо-часы и все. Если рабочий найдет что-то неправильное в чертеже, он может пойти в техбюро, найти технолога-женщину, которая за этот заказ отвечает, и при всех устроить ей скандал. Кричит, потом с этими же чертежами идет скандалить к начальнику. Может просто их бросить на пол и сказать, что он с этим работать не будет. Инженеры очень боятся таких скандалов. Объективно в нашем техбюро есть только один человек, молодой парень, который знает, как работать. Он действительно настоящий инженер, у него профильное образование. Цех держится буквально на нем одном. Остальные – это случайно «залетевшие» на завод люди, чаще женщины. Они могут только разводить руками. В основном они носят бумаги по заводу, то есть участвуют в работе гигантской бюрократической машины. Проблема в том, что, если они уволятся с предприятия, их навыки вряд ли где-то еще пригодятся. У них чисто бюрократические знания знакомств и связей. Если возникает какой-то вопрос, они знают, куда позвонить, у кого поставить подпись и т. д. Это очень запутанная бюрократическая система. В ней участвует много людей. Их функция заключается в том, что они плавают среди этих бесконечных документов. А о том, как решаются технологические задачи, знает очень мало людей. Технологический уровень сильно упал по всему заводу. Я сужу по тому, как к нам приходят заказы из других цехов. Инженеры приносят заказ. Зачастую их задания, которые они вносят в эскизы, просто безграмотные. Они пытаются набросать на бумажке что-то приблизительное, а нам говорят: вы это сделайте. И как только это до рабочего доходит, он резонно говорит, что даже толщина изделия не указана.
Если рабочему приносят безграмотное задание, он может его не брать. И он имеет для этого все основания. Но есть неформальное правило: отношения не следует обострять. По возможности выполняют заказ, хотя он и безграмотный. Во всем этом существует очень сложный, трудно объяснимый консенсус. Рабочие хорошо разбираются в технологии. Бывает, найдут что-то в интернете, приходят ко мне и говорят: «Вот это надо приобрести, подай заявку». В теории этим должен заниматься инженер. Но этот инженер – безграмотная девушка, которая вообще ничего не понимает. Она даже не знает, как работает аппарат и какую заявку нужно подавать. Но если к ней прийти и сказать, она тебя послушает. Поэтому я ей говорю: подай такую заявку. Она подает. Когда я работал в техбюро, я убедился в удивительном высокомерии инженеров по отношению к рабочим: мы люди с высшим образованием, мы-то знаем, как правильно. Но по факту они не знают. Они вообще редко спускаются в цех для конкретного решения вопросов.
Основные цеха
Преобладающее оборудование – станки с ЧПУ европейского производства. Парк регулярно обновляется. Интересно, что эти станки до сих пор подключены к производителям, несмотря на санкции. Производители могут видеть, как они работают. Новые станки из Европы продолжают поступать через Казахстан. Перестали поступать некоторые запчасти. На вспомогательных участках стоят полуавтоматические советские станки с ручным управлением. Есть китайские станки, но их немного. Китайские аналоги раз в пять дешевле европейских. Однако тенденции увеличения поставок из Китая в связи с санкциями пока нет. Китайское оборудование хуже в эксплуатации и в сроках работы. Уступает по всем параметрам. И пуск его в эксплуатацию гораздо сложнее.
Зарплата и график труда. Типичная заработная плата токарей на станках с ЧПУ – 150 тыс. руб., на старых советских станках – около 120. Оплата сдельная. Есть закрытые цеха, где нужен специальный допуск, в них даже внутри завода не каждый может попасть. Там стоят огромные даже не станки, а целые комплексы. В этих цехах зарплата доходит до двухсот тысяч. Высокие заработки достигаются за счет значительных переработок. Токари работают 6 дней в неделю по 12 часов. Некоторые работают без выходных 7 дней в неделю. Переработки добровольные, они воспринимаются как благо. Но не все выдерживают такую нагрузку. Некоторые увольняются или переходят на другие участки. Несмотря на переработки, людей в цехах не хватает. Некоторые станки простаивают. Существует большая текучесть кадров.
Нормирование труда. По сравнению с ремонтным цехом в основных цехах нормирование намного более строго. Это обусловлено технологически. Если станок загружен полностью, резервов увеличения выработки у рабочего немного. Станочник вынимает готовую деталь, ставит болванку и смотрит, как она точится. Это не обязательно станок с ЧПУ, может быть автоматизированный или даже ручной станок. На многих производствах рабочие скрывают свои резервы, чтобы им не увеличили норму. Но, поскольку на нашем заводе станки автоматизированные, трудно сказать, есть ли у них такие резервы. Тем не менее работу станочников нельзя назвать легкой. Они по 12, а то и по 14 часов на ногах. Политика предприятия в отношении зарплаты рабочих противоречива. С одной стороны, нормы периодически пересматривают в сторону повышения. При отсутствии резервов это вынуждает рабочих брать дополнительные переработки. План выполняется за счет удлинения рабочей недели. С другой стороны, растущая текучесть и дефицит кадров вынуждают администрацию повышать заработную плату.
Была проведена индексация базовой части зарплаты на всем предприятии примерно на 10%. Но сделано это было хаотично и несправедливо. Кому-то подняли на 10, кому-то на 15, кому-то даже на 20%. От чего это зависело – никто не понимает. Отчасти эти различия могли быть связаны с важностью цеха. Но и внутри цехов, когда люди пошли подписывать документы, очень удивились, почему у одного 10%, а у другого 15%. Они одну и ту же работу делают, но повысили по-разному. Руководство старается, чтобы рабочий не мог понять, как работает плановое бюро и бюро зарплаты. Хотя рабочие, напротив, всячески пытаются это узнать. Система «блатных» в основных цехах. Есть «блатные» рабочие, которых устраивают на работу по специальной договоренности с руководством. Они получают очень хорошие, выгодные детали. Сунул деталь в станок и ждешь. Получается хорошая выработка и хорошая оплата. Остальным дают «неудобные» детали. Приходится бегать от станка к станку, а зарплата значительно меньше. Блатные «стучат» руководству. О том, кто выпил, кто в ночную смену лег спать, загрузив деталь. Раньше можно было спать хоть всю ночь, но сейчас информация сразу попадает к начальству. Многое зависит от руководства, как ты ему приглянешься. Новичку сложно хорошо устроиться. Несколько лет он будет работать «на новенького», пока не освоится и не найдет место получше.
