Автор: Андрей Малов

Итак, дорогие друзья, в прошлый раз мы остановились на том, что долгая эпопея с аннексией Техаса окончилась, и эта огромная территория, наконец, стала частью Соединенных Штатов. Напомним, что главной внешнеполитической проблемой Республики Одинокой Звезды были территориальные споры с Мексикой. Теперь эти разногласия, можно сказать, "по наследству" перешли к США, и их требовалось каким-то образом решать. В итоге Штаты их и решили, причем самым радикальным способом, о чем мы и поведаем в дальнейших главах этого цикла. Но для начала предлагаем ознакомиться с личностью нового президента США, занявшего Белый дом 4 марта 1845 года. Звали его Джеймс Нокс Полк.

Читайте также:

• Американо-мексиканская война. Часть 1. США в 20-е - 30-е годы XIX века

• Американо-мексиканская война. Часть 2. Мексика и Техас

• Американо-мексиканская война. Часть 3. Революция в Техасе

• Американо-мексиканская война. Часть 4. Аннексия Техаса

Полк и его явное предначертание

Дальнейший ход событий невозможно понять без анализа личности Джеймса Полка, а также общественных и политических настроений, царивших в то время в Соединенных Штатах. Именно эти факторы сыграют важнейшую роль в развязывании войны с Мексикой и связанными с ней радикальными изменениями в жизни Америки. Но не будем бежать впереди паровоза и расскажем сперва о новом президенте.

Сын богатого земельного спекулянта и плантатора, Джеймс Полк родился в Северной Каролине в 1795 году. Его семья славилась горячей поддержкой президента Томаса Джефферсона и проводимой им политики расширения страны. В дальнейшем это будет иметь огромное значение для формирования собственных взглядов будущего президента. Он получил неплохое образование и по окончании университета занялся юридической практикой, причем довольно удачно. Успехи в профессиональной деятельности, а также обширные семейные связи поспособствовали также и политической карьере молодого адвоката - в 1824 году он избирается в Конгресс от Демократической партии, став там одним из самых верных последователей Эндрю Джексона, с которым его познакомила жена. На волне роста популярности Джексона последовательно развивается и карьера Полка - в 1835 году он становится спикером Конгресса, а в 1839-м - губернатором Теннесси. Пожалуй, самым большим преимуществом Полка как политика-демократа было то, что он пользовался поддержкой как сторонников Джексона, так и последователей Кэлхуна. Первые считали его идейным продолжателем политики Старого Ореха, особенно, в части территориальной экспансии на Запад. Вторые уважали Полка за его настойчивость в деле защиты прав штатов. Во многом именно поэтому в 1844 году Полк стал компромиссным кандидатом на выборах от Демократической партии, несмотря на то, что по общему мнению не входил в число признанных политических тяжеловесов.

Как мы уже говорили, выборы 1844 года стали одними из самых напряженных в истории США. Вопреки изначальным прогнозам Полку удается с минимальным преимуществом вырвать победу у кандидата от вигов Генри Клея. Свою роль тут сыграли и вновь обретенное единство Демпартии, и неспособность вигов купировать последствия финансового кризиса, и тот факт, что ему удалось завоевать доверие избирателей как на Юге, так и на Севере. Первым он обещал аннексию Техаса, вторым - присоединение Орегона.

К вопросу Орегона мы еще вернемся, а пока расскажем о крайне важной философской концепции, которая уже достаточно давно владела умами большой части американцев, но окончательно оформилась именно в это время. Речь идёт о принципе Явного предначертания, впервые появившемся летом 1845 года в анонимной статье, предписываемой бессменному редактору газеты "Демократик Ревью" Джону О'Салливану. В ней излагались разнообразные доводы в пользу аннексии Техаса и, в частности, прозвучали следующие слова: "(Присоединение Техаса) является исполнением нашего явного предначертания — заселить континент, отведенный Провидением для свободного развития нашего ежегодно умножающегося населения". Вообще, первые проблески американского империализма начали появляться еще при Джексоне, а, возможно, и еще раньше - при Джефферсоне, однако именно при Полке это движение обретает наибольший размах. Все чаще начинают звучать призывы колонизировать все пространство от Атлантического до Тихого Океана, от канадской границы до Рио Гранде. Особо радикально настроенные круги предлагают двигаться еще дальше - до джунглей Амазонии, а там, чем черт не шутит - и до самого мыса Горн.

Разумеется, таких альтернативно одаренных личностей было явное меньшинство, но то, что у Америки должен обязательно быть свой выход к Тихому океану, становится лейтмотивом политики сторонников территориального расширения. В первых рядах экспансионистов идут, разумеется, южные плантаторы-рабовладельцы. Как мы уже не раз отмечали, плантационная экономика может расширяться только экстенсивно, новые земли критически важны для развития этого типа хозяйства. Именно их интересы представляет Полк, сам плоть от плоти южанин и представитель рабовладельческой аристократии. Он подчеркивал, что территориальная экспансия обеспечивала само существование Соединенных Штатов как государства: "Если бы наше нынешнее население было ограничено сравнительно узкими границами первоначальных тринадцати штатов, наша республика давно могла бы пасть". Такие слова абсолютно неудивительны - ведь такую агрессивную политику просто необходимо было обосновать какими-то моральными соображениями. Кто-то, как Полк, считал, что без расширения на Запад США просто не смогли бы существовать как государство. Другие были уверены в великой цивилизаторской миссии Америки по превращению пустынных пространств, заселенных дикарями, в цветущие плодородные земли, куда приходят высокоморальные люди, вооруженные христианским учением и идеалами свободы и демократии.

В общем-то, в таких идеях не было ничего нового - они вполне укладывались в картину романтического национализма, типичного для развитых государств XIX века. Единственное отличие было в том, что в Европе ничейного пространства уже давно не осталось, и крупным игрокам приходилось либо грызться между собой (что чревато большими проблемами), либо осваивать территории в Африке или Азии. В Америке же свободные земли были рядом, , и их было много. Но понятно было, что рано или поздно окончатся и они, и что тогда делать? И, конечно же, экспансионистам было нужно Тихоокеанское побережье, прежде всего, Калифорния. Да, золота там еще не нашли (это произойдет чуть позже), но это богатейшая земля, это удобные гавани, это, наконец, новые рынки сбыта. Плюсом также идет отличный климат, крайне благоприятный для сельского хозяйства, при отсутствии страшных эндемичных заболеваний вроде малярии или желтой лихорадки. Но на пути к обретению этой благословенной земли и имперскому величию Штатов стояло одно государство, когда-то бывшее частью великой колониальной державы, и более того, успевшее само побыть империей. Это, конечно, Мексика, о которой мы уже не раз говорили в рамках нашего цикла, и еще обязательно поговорим. При всем бардаке, анархии и хаосе, которые царили в этой стране в первые десятилетия ее существования, назвать ее дикой или нецивилизованной язык не повернется. Мексика опиралась на богатейшее испанское католическое культурное наследие, приправленное местными обычаями и традициями, в ней было довольно много образованного населения, сам мексиканский народ был очень религиозен и уж точно не требовал никаких усилий по насаждению христианской морали.

Тем хуже для него. По словам Роберта Уокера, секретаря казначейства в кабинете Полка, "жестокое, амбициозное и распущенное мексиканское духовенство будет только радо возвращению инквизиции". Комментировать это заявление даже не хочется. Помимо религиозных предрассудков, свою роль играл, конечно же, и расизм, весьма распространенный в США в то время. Мексиканцы в глазах многих американцев были разношерстным сбродом, продуктом смешения южноевропейской и индейской рас, и поэтому людьми заведомо неполноценными и неспособными к самоуправлению. Было ясно, что в таком неблагоприятном политическом и этническом климате нормально территории, принадлежащие Мексике, развиваться не могут, и только американцы способны привести эти земли к процветанию и установить там подлинное торжество закона и демократии. А заодно, конечно, и плантационное хозяйство, еще больше умножив доходы и влияние крупнейших представителей южной элиты. В общем, ничего нового - было бы желание, а повод найдется. И он нашелся очень быстро. Впрочем, обо всем по порядку. Прежде чем разбираться с Мексикой, необходимо было решить территориальный вопрос еще с одним государством, причем гораздо более опасным и могущественным, нежели южный сосед. Речь идет о Великобритании и так называемом Орегонском кризисе.

Орегонский кризис

Выиграв выборы, Полк тут же подтвердил свои обещания конкретными заявлениями. В своей инаугурационной речи он дал понять, что "наши претензии на всю территорию Орегона ясны и неоспоримы" и что "где бы ни решили поселиться американцы, федеральное правительство должно оказывать им всяческое содействие". Это смелое выступление вызвало настоящий шквал критики в Британии, где лорд Пил ответил Полку в той же манере: "Мы считаем, что у нас тоже есть права на территории Орегона, которые ясны и неоспоримы". Налицо был конфликт интересов, который потенциально мог привести к самым серьезным последствиям. Никто однако тогда не обратил особого внимания, что президент намеренно опустил слово "всю", говоря об этой северо-западной территории. Но что же это была за территория и почему в ней были так сильно заинтересованы две крупные державы по разные стороны Атлантики?

Орегон не следует путать с современным американским штатом с тем же названием. Исторически эта территория была намного больше - она располагалась на побережье Тихого океана и граничила с севера с Русской Америкой (Аляской), а с юга - с мексиканской Калифорнией. Освоение этих земель началось сравнительно поздно - уже в XVIII веке. Сказывалась географическая удаленность и сложность организации логистики в этих местах. Тем не менее, ведущие державы, такие как Великобритания, Испания и Россия постепенно начинают проявлять к ним интерес, а вскоре к ним подключается и молодое американское государство. В конце концов, испанцы и наши соотечественники смогли застолбить за собой обширные куски Тихоокеанского побережья соответственно на юге и на севере и отказались непосредственно от Орегона - первые по договору Адамса-Ониса 1819 года, а вторые - согласно договорам 1824 года с американцами и 1825 года - с англичанами. Таким образом, осталось лишь два претендента на эту землю - США и Великобритания. Но зачем им вообще был нужен этот Богом забытый край?

Главным ресурсом в Орегоне была пушнина. Да, она уже не имела того значения в международной торговле, как 200 - 300 лет назад, но до сих пор оставалась востребованным и весьма недешевым товаром. К тому же, в долине Вилламетт были чрезвычайно плодородные земли, на которых сейчас даже выращивается виноград, что само по себе уникально для такого северного региона. С развитием международной торговли и постепенным включением Тихого океана в мировую экономическую систему растет и значение северо-западной части американского континента. В 1807 году британцы основывают Северо-западную компанию (которую потом поглотит Компания Гудзонова залива) и начинают строительство факторий на территории Орегона. От них не отстают и американцы - их Тихоокеанская меховая компания пытается создать конкуренцию британским деловым интересам в этом регионе. В этой борьбе на стороне Туманного Альбиона был самый мощный в мире торговый и военный флот, а Страна Свободы, в свою очередь, имела прямой доступ к этим землям по суше. Да, учитывая крайне низкую транспортную связность, характерную для начала XIX века, казалось, что американцам здесь ничего не светит - океанский путь на Северо-Запад был намного быстрее, и вывозить оттуда товары морем было намного проще и выгоднее. Но это пока.

Экспедиция Льюиса и Кларка 1803 года доказала принципиальную возможность достигнуть Тихого океана по суше, и уже совсем скоро, с постепенным освоением земель, полученных Штатами в рамках Луизианской покупки, поток переселенцев начинает двигаться все дальше и дальше на запад. Здесь стоит оговориться, что идея территориального расширения была не только прерогативой южной плантаторской элиты. Для малоземельного населения Старого Северо-Запада, где хозяйство, основанное на рабском труде, было попросту невозможно, Орегон был настоящей дорогой в рай, которая обещала обширные плодородные территории, за которые не надо было бороться с соседями и платить налоги правительству. В результате все больше людей решает рискнуть всем и отправиться навстречу своей мечте. Путь из Миссури к побережью Тихого океана получил название Орегонской тропы и стал настоящим символом пионерского духа Америки. Исследователи оценивают количество людей, прошедших по ней с 1840-х по 1860-е годы примерно в 400 тысяч человек. Развитие железнодорожного транспорта, а также изобретение в 1837 году Сэмюелем Морзе телеграфа означало, что рано или поздно чудеса современной техники доберутся и до этих диких мест. А значит, людей там вскоре будет еще больше. Все это давало американцам заметные преимущества, но вместе с тем заставляло руководство страны действовать активно.

Напомним, что президент Полк в своей предвыборной программе обещал американцам не только Техас, но и весь Орегон. "54°40' или война!" - так гласил предвыборный лозунг Демпартии. Имелась в виду широта, по которой должна была пройти граница американского Орегона, то есть по южной границе русской Аляски. По результатам договора 1818 года Британия и США договорились о совместном использовании этой территории, но вечно так продолжаться не могло. Необходимо было четко закрепить статус Орегона, и фракция экспансионистов в Конгрессе была уверена, что он принадлежит Штатам целиком. Во многом именно это обеспечило Полку нужные голоса на Севере. Но несмотря на такие воинственные заявления, на самом деле президент совершенно не собирался лезть на рожон с англичанами из-за какого-то там Орегона. Ему нужна была, в первую очередь Калифорния, а значит, конфронтация с Мексикой. Ввязываться одновременно в две войны, где одним из противников может стать первая держава мира, явно не входило в его планы.

Начались переговоры, и пока они шли не слишком удачно. Полк предложил британцам компромиссный вариант - границу по 49-й параллели. Посол сэр Ричард Пакенхэм (племянник Эдварда Пакенхэма, погибшего в 1815 году при Новом Орлеане) отказался сразу, даже не проконсультировавшись с Лондоном. Это разозлило как Полка, так и представителей Северо-Запада в Конгрессе - 2 декабря 1845 года сенаторы от Мичигана, Индианы и Огайо предложили ни много ни мало объявить наглым англичанам войну! Это было последнее, чего хотел бы Полк, но и просто так плюнуть на мнение северных демократических элит он тоже не мог. Причины такой резкой реакции сенаторов заключались не только в англофобии, традиционной для тогдашней Америки, но и в том, что Север никак не должен был уступать Югу. Северные демократы резонно вопрошали: южанам достался целый Техас, а нам что?

Ситуация накалялась. Британцы даже послали к берегам Орегона флот из пяти кораблей, в том числе огромный 80-пушечный линкор "Коллингвуд", демонстрируя серьезность своих намерений. Тем не менее, холодные головы по обе стороны Атлантики, к счастью, сумели выправить ситуацию. Британцам тоже совершенно не нужна была война за Орегон, экономическое значение которого для Империи неуклонно падало. К тому же, Война 1812 года показала сложность развертывания крупных сил в Северной Америке, а США по сравнению с началом века серьезно усилились в военном отношении. Ну, и наконец, Туманный Альбион традиционно более занимали европейские дела, особенно намечавшийся уже тогда конфликт с Россией касательно восточного вопроса. В США же против конфронтации резко выступили виги, которые к политике территориального расширения страны относились, мягко говоря, с прохладцей.

Тут необходимо сделать еще одно отступление и отметить, что идеологию Явного предначертания разделяли в США далеко не все. Большинство вигов и их сторонников считало, что прежде чем бросать свои взоры на чужие земли, необходимо сначала наладить экономическую жизнь на старых территориях. В частности, Генри Клей в одном из своих писем подчеркивал: "Гораздо важнее объединить, гармонизировать и улучшить то, что у нас есть, чем пытаться приобрести больше". Известный протестантский проповедник Уильям Ченнинг отвечал ему: "Соединенные Штаты должны оказать поддержку своим менее удачливым братским республикам и взять на себя высочайшую моральную роль распространять свободу и дарить ее плоды, а не грабить, крушить и уничтожать". Виги тоже понимали, что страна не должна замыкаться в собственных границах, и американской экономике абсолютно необходима экспансия. Но экспансия, основанная не на захвате территорий, а на развитии промышленного производства, внутренней и международной торговле, совершенствовании транспорта и инфраструктуры. Экспорт товаров, идей и моральных принципов вместо экспорта войн и территориальных захватов. Такая концепция внутреннего развития находила широкий отклик в настроениях масс, особенно на Северо-Востоке, и война с Англией рисковала окончательно расколоть страну надвое. Читатели, знакомые с нашим циклом о Войне 1812 года помнят, с каким негативом относились к ней представители Федералистской партии - дело тогда едва ли не дошло до сецессии. Подобное вполне могло повториться и теперь, и, разумеется, накануне войны с Мексикой президент Полк никак не мог пойти еще и на обострение внутренних противоречий.

В результате, в июне 1846 года состоялся очередной раунд переговоров между Пакенхэмом и госсекретарем Джеймсом Бьюкененом, которые завершились, наконец, согласованием компромиссного документа. Согласно ему, граница между английскими и американскими владениями была проведена по 49-й широте, при этом остров Ванкувер целиком остался за британцами, судоходство по каналам и проливам южнее 49-й параллели было открыто для обеих сторон, а собственность Компании Гудзонова залива объявлялась неприкосновенной. Оставалось только ратифицировать договор в Сенате, что и было сделано 12 июня большинством голосов - 38 против 12. А уже 15 числа соглашение было, наконец, подписано, и Орегонский вопрос был к всеобщему удовольствию закрыт. Полк теперь мог со спокойной душой заявить, что он сделал все что мог, но ему пришлось пойти на компромисс, подчиняясь воле Сената. Но почему сами сенаторы так быстро согласились на такие условия? Ответ очень прост - к тому моменту война на южных границах уже началась. "Теперь давайте просто наподдадим Мексике под зад", - писала демократическая газета "Нью-Йорк Геральд". И именно это и собирались сделать американцы.

Дело Торнтона

Вот мы, наконец, и подошли к центральному событию нашего цикла - непосредственно, Американо-мексиканской войне! Но как она началась? Что послужило к ней поводом? Итак, в самом конце 1845 года Техас окончательно входит в состав Союза. Причем, как мы уже говорили ранее, входит с до конца не определенными границами. Мексиканцы считали, что граница Техаса проходит по реке Нуэсес. Техасцы же на основании договора с плененным Санта-Анной претендовали на земли до реки Рио Гранде, и такую же официальную позицию теперь занимали Соединенные Штаты. Надо ли говорить, что одно это уже создавало основания для потенциального конфликта. Более того, и это совершенно неудивительно, Мексика в принципе была категорически против включения Техаса в состав США, ибо считала эту территорию своей! 6 марта 1845 года мексиканский посол в США объявил присоединение Техаса "актом агрессии" и в одностороннем порядке разорвал дипломатические отношения со Штатами. Ситуация складывалась крайне напряженная - достаточно было любого, самого малозначительного инцидента на спорных территориях, чтобы спровоцировать большую войну. Однако пока Мексика не шла на обострение конфликта, и дело здесь, как всегда, было в крайне нестабильной обстановке в стране.

Президент Хосе Хоакин Эррера был в весьма незавидном положении - ему пришлось разгребать авгиевы конюшни, оставленные в наследство бежавшим Санта-Анной, к тому же, страну буквально разрывали на части разношерстные сепаратистские движения. Чтобы как-то справиться с хаосом творившемся в республике, он задумал проведение налоговых и территориальных реформ, но они могли быть осуществлены, только если Мексика окончательно смирится с потерей Техаса и избежит конфронтации с могучим северным соседом. В августе 1845 года он объявил, что готов принять американского уполномоченного для обсуждения территориальных споров.

Надо отдать должное Полку - прежде чем пойти на открытую эскалацию, он попытался решить существовавшие с южным соседом разногласия дипломатическим путем и принял предложение своего мексиканского коллеги. Он отправил в Мехико специального посланника - Конгрессмена из Луизианы Джона Слайделла, пользовавшегося полным доверием президента. Однако еще до этого, в июле (то есть еще до официального присоединения Техаса к Союзу), он приказал генералу Закари Тейлору во главе 3500 солдат занять позиции на реке Нуэсес и быть готовым захватить спорные территории силой, если потребуется. О генерале Тейлоре мы еще обязательно подробно поговорим в следующих главах, а пока посмотрим, что же происходило дальше.

Одновременно с демонстрацией силы в Техасе Полк через своего консула в Калифорнии дает местным сепаратистским силам понять, что он готов поддержать их, если те открыто выступят против центрального правительства. Таким образом, если в случае с Орегоном Полк старался казаться принципиальным, но на деле был готов к компромиссу, то в мексиканских делах все обстояло с точностью до наоборот. Полк вряд ли надеялся, что миссия Слайделла будет успешной - он уполномочил его предложить мексиканцам 25 миллионов долларов в обмен на Верхнюю Калифорнию, Нью-Мексико и признание границы Техаса по реке Рио-Гранде, а также обязался аннулировать долг мексиканского правительства перед американскими гражданами в размере 3 миллионов долларов. С позиции послезнания такие требования стоит признать вполне разумными - в результате войны Мексика все равно потеряет эти территории, а вооруженного конфликта можно было избежать. Но Полк точно знал, что никто в Мексике на такие условия не пойдет, и был абсолютно прав.

Дело было все в той же перманентной политической нестабильности и нескончаемой борьбе за власть. Любой, кто согласился бы рассматривать американские предложения, был бы тут же обвинен в трусости и измене и мгновенно лишился бы всякой власти и влияния в стране. И действительно, как только президент Эррера высказал намерение принять Слайделла, он моментально слетел с постав президента, и в декабре 1845 года его преемником стал бывший военный и ярый централист Мариано Паредес. Он решительно отказался говорить с американским посланником и объявил требования гринго неслыханной наглостью. Разозленный Слайделл написал Полку: "Похоже, что война - это действительно лучший способ иметь дело с мексиканцами" и отбыл восвояси. Отныне никаких вариантов для мирного решения споров не оставалось.

В январе 1846 года, узнав об ожидаемом провале миссии Слайделла, Полк приказывает генералу Тейлору выдвигаться к Рио-Гранде, буквально приглашая мексиканцев к активным действиям. Однако пока что они не обращают на очевидную провокацию никакого внимания. Дело в том, что в течение первых месяцев 1846 года Орегонский вопрос оставался нерешенным и накладывался на кризис с Мексикой. Он усиливал сопротивление мексиканского общественного мнения требованиям США, поощряя ложные надежды на британскую помощь. Тем временем, северные демократы в Конгрессе оказали президенту надежную поддержку в его жесткой позиции против Мексики, поскольку всё еще ожидали, что он разделит их точку зрения по Орегону. Несмотря на то, что действия Полка были крайне сомнительны с моральной точки зрения, нельзя не признать его исключительное политическое мастерство в параллельном решении этих двух ключевых кризисов - оба они разрешились именно так, как хотел президент. Британцы предложили свой компромисс по Орегону до того, как узнали о боях на Рио-Гранде, а Конгресс проголосовал за войну против Мексики до того, как северные экспансионисты разочаровались в разделе Орегона.

Президент Паредес ждал сколько мог. Несмотря на воинственные заявления, он был явно не в восторге от перспективы войны с более богатым и могущественным соседом. К тому же, он втайне надеялся, что кризис в Орегоне может подтолкнуть Британию к открытому конфликту со Штатами. Но уже к апрелю 1846 года стало понятно, что британцы вряд ли пойдут на силовое решение вопроса, а ему самому медлить было больше нельзя, иначе он рисковал отправиться на улицу вслед за Эррерой. 23 числа он издал прокламацию, в которой обвинил США в агрессивных действиях и приказал генералу Мариано Аристе с пятью тысячами солдат перейти Рио-Гранде и пресечь незаконные действия американцев.

24 апреля Закари Тейлор получил сообщение, что мексиканские войска форсируют реку в двух местах - ниже и выше по течению относительно его лагеря. Он посылает два кавалерийских отряда на разведку, и если первый ничего не нашел, то вот второй, под командованием капитана Сета Торнтона, на следующий день наткнулся на засаду мексиканского генерала Анастасио Торрехона. Его 80 драгун были внезапно атакованы солдатами Торрехона общим числом в 1600 человек, в результате чего 15 американцев было убито, 6 ранено, а остальные, включая самого Торнтона, попали в плен. К чести Торрехона, он вернул Тейлору всех раненых, а пленные впоследствии были освобождены в результате обмена, но это не имело никакого значения. Вот он, казус белли, который был так нужен Полку!

А у самого президента к тому времени уже кончалось терпение. Если сейчас же не начать боевые действия, он рискует потерять поддержку северных демократов из-за ситуации с Орегоном. В итоге он решает плюнуть на все и объявить войну мексиканцам на основании того, что те не выплачивают долги и отказываются вести переговоры со Слайделлом! Это был слишком смешной повод даже по меркам XIX века, но что поделать. 9 мая, когда он уже был готов выступить перед Конгрессом, к нему неожиданно приходит отчет Тейлора об инциденте с капитаном Торнтоном. Президент ликовал! Теперь ему не надо придумывать липовые основания для войны - мексиканцы сами преподнесли ему такой подарок!

Выступая перед Конгрессом с просьбой об объявлении войны, он произнес такую пламенную речь:

"Чаша терпения была исчерпана еще до недавних сведений с границы. Но теперь, после многократных угроз, Мексика перешла границу Соединенных Штатов, вторглась на нашу территорию и пролила американскую кровь на американской земле. . . . Война идёт, и, несмотря на все наши усилия избежать ее, идёт по вине самой Мексики... Я призываю Конгресс к незамедлительным действиям по признанию этого факта и предоставлению в распоряжение исполнительной власти средств для ведения войны и, таким образом, ускорения восстановления мира".

13 мая Конгресс подавляющим числом голосов принимает Декларацию об объявлении войны. В Палате голоса распределись так: 123 - за войну и всего 67 - против. В Сенате - 40 против 2. Трое сенаторов воздержались, но что самое интересное, среди них был Джон Кэлхун. Старый южнокаролинец понимал, что может означать для страны приобретение Калифорнии и Нью-Мексико и к каким внутренним конфликтам это приведет. Однако большинство либо было охвачено патриотическим угаром, либо хотело избежать обвинений в предательстве. Все слишком хорошо помнили, что случилось с федералистами 30 лет назад...

Итак, план Джеймса Полка сработал блестяще - война началась! Теперь дело было за малым - разбить мексиканцев и занять то, что было предначертано Америке самой судьбой! Однако все было далеко не так просто, и американским солдатам предстоят целых два года тяжелой борьбы.

Дорогие друзья, мы, наконец, закончили наш долгий рассказ о причинах и предпосылках Американо-мексиканской войны. Но прежде чем мы приступим к описанию непосредственно боевых действий, нам необходимо будет посмотреть, что же из себя представляли армии враждующих сторон и разобрать их сильные и слабые стороны. Этим мы и займемся в следующей части! Спасибо за внимание и до скорого!

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Также читайте нас на других ресурсах:

Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

#ценности

Хочется задать вопрос: когда исчезнет мода на искусственную внешность, и гламур, хвастовство богатством, и наконец появится мода на до́броту, порядочность, хорошее образование, натуральную красоту, целомудренность?

#джиорджинародригес #тессбукуарон #кейсликалемин

Всем привет! Ни для кого не секрет, что этот город уже больше недели сидит в окружении. Теперь об этом знают и на Западе:

Итак, с Bild связался один из украинских солдат, который сидит в Мирнограде. Вот что он пишет:

«Положение, честно говоря, критическое. Логистика осуществляется исключительно с помощью дронов и наземных роботизированных комплексов. Доставить даже еду — уже проблема».

Попытки снабжения идут по тонкому коридору, отмеченному на этой карте светло-красным:

«Как вы можете увидеть на карте, присутствие российских сил фиксируется даже на перешейке, по которому идёт логистика. Недавно наши пилоты [дронов] пытались провести ротацию, но вступили в ближний бой с россиянами и были вынуждены отступить обратно в Мирноград»

Как заявил солдат, пожелавший остаться неизвестным (чтобы ему Сырский задницу не оторвал), украинских военных в городе больше тысячи человек. И ситуация у них реально тяжелая: мало еды, боеприпасов, да и раненных некому лечить.

А поэтому он просит что-то сделать:

«Мы должны либо вывести контингент из Мирнограда, либо обеспечить стабильную логистику. Вытащите нас отсюда или снабжайте! Если нет, защитники города останутся там навсегда…»

Ну почему сразу навсегда? А как же "экстракшн"?

Да, ситуация повторяет окружение "Азовстали" в Мариуполе.

Вот только, тут у ВСУ была возможность спасти войска, отведя их из города. Но они не стали этого делать, пожертвовав людьми ради... чего? Картинки, что они удерживают город и всё хорошо?

Более того, они отрицают реальность даже сейчас:

«Позиция украинского командования остается неизменной. Ситуация в Покровске крайне сложная. Но силы обороны продолжают удерживать северную часть города примерно по линии железной дороги. Продолжаются также активные действия наших подразделений по ликвидации очагов врага. В районе Покровска и Мирнограда ведётся налаживание логистики», — спикер генштаба ВСУ Андрей Лиховий.

Думаю, все уже слышали про историю, как ВСУ перекрасили флаг РФ в Покровске:

***
И вот вся эта дичь бьёт по Зеленскому. Ситуацию уже обсуждают в Верховной Раде:

"Покровск уже фактически захвачен, а Мирноград находится в полном кольце окружения. Россияне приближаются к Запорожью и давно проникли в Константиновку"

А теперь представьте, что будет, если гарнизон Мирнограда сдастся?

Рейтинг Зеленского улетит в мусорку, как и боевой дух ВСУ. (Да, людям не нравится, когда их бросают в окружении)

В итоге теперь у Зеленского два варианта:

1. Соглашаться на мирный план России

2. Отдать приказ войскам на прорыв из Мирнограда

Вот только во втором варианте сколько людей погибнет при прорыве? Не будет ли это вторым Иловайском?

***
В общем, Зеленский сам себя загнал в угол. Ситуация у него критическая. И тут дело не только в Мирнограде, но и в экономике, политике, энергетике и т.д.

Не зря Трамп сегодня сказал:

"Знаете, когда я был в этом офисе, то говорил об отсутствии козырей. Я сказал, что у вас нет карт. Вот тогда и нужно было договариваться. Тогда было значительно лучшее время для урегулирования. Но они в мудрости своей решили этого не делать. Сейчас многое идет против них."

И ведь дальше будет только хуже. Когда же Зеленский это поймёт?

Слежу за развитием событий в прямом эфире у себя в тг: https://t.me/Ded_Banzay_official

Подписывайтесь! Там ещё больше постов без цезуры.✅