Книжная лига

Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.

Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.

В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.

Итак, поехали.

“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен

На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.

Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!

“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен

Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.

Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.

“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон

Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.

Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.

“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф

Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.

Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.

“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм

Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.

Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.

“Волшебный мелок”. Синкен Хопп

Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.

У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.

“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер

И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.

У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.

Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?

Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)

«Царства смерти» – это мрачная, эмоционально насыщенная глава эпопеи о лорде Адриане Марло. Руоккио продолжает развивать свою вселенную, смещая фокус с чисто военных конфликтов на политико‑дипломатические интриги, но при этом не снижает градуса насилия и психологической напряжённости. К этому моменту истории Адриан Марло из наивного аристократа превратился в самого ненавидимого и прославленного человека галактики.

«Царства Смерти» – это самый мрачный, болезненный и психологически сложный том серии. Это уже не книга о войне с инородной расой, а методичное, почти садистское исследование предела человеческой стойкости, цены бессмертия и природы зла. Руоккио буквально стирает своего героя в порошок, чтобы посмотреть, что останется.

Действие разворачивается вокруг дипломатической миссии Адриана в Лотрианское Содружество – государство, находящееся в сложных отношениях с Соларианской Империей. Изначально кажется, что книга сделает упор на переговоры и межкультурное взаимодействие, однако уже вскоре сюжет резко сворачивает в сторону физических и моральных испытаний для главного героя.

Большая часть романа – это история плена, растянутого на долгие годы. Руоккио детально, с почти клиническим, а иногда и садистским вниманием описывает процесс физического и ментального уничтожения человека. Здесь нет места рыцарским подвигам или хитрым побегам в духе предыдущих частей. Это исследование пределов человеческой стойкости, утраты идентичности и природы страдания.

Структурно книга делится на две неравные части: длительный клаустрофобический кошмар плена и затем – динамичный, но не менее трагичный, побег и его последствия. Темп повествования неровный: первая часть намеренно томительна и повторяема, вторая – несется вихрем событий, каждое из которых бьет по герою и читателю с новой силой.

Аристократ-интеллектуал Адриан Марло, который учился манипулировать словами и блестящим умом, здесь сталкивается с реальностью, где его главные оружия – разум и красноречие – абсолютно бесполезны. Его ломают. Систематически и с удовольствием. Это ключевой роман для понимания того, каким «пророком» и «дьяволом» он станет в будущем. Руоккио проводит своего героя через абсолютный ад, чтобы показать, из какой тьмы рождаются те титанические, пугающие фигуры, которыми восхищается и которых боится галактика в более поздних хрониках. Его трансформация мучительна, убедительна и лишена всякой романтики.

Из загадочной угрозы сьельсины превращаются в абсолютно чужеродную, непостижимую, и потому невероятно эффективную силу зла. Их мотивация – не завоевание, а нечто гораздо более пугающее и метафизическое. Руоккио отлично передает их инопланетность, лишенную человеческой логики. Также глазами главного героя мы видим ужасную планету, породившую ксеносов и больше узнаем об их истории. Понравилось мне и описание Лотрианского Содружества, где люди лишены имен, а речь состоит из цитат священной книги.

Стилистически роман выдержан в мрачной, давящей, почти клаустрофобической атмосфере, даже несмотря на космический размах. Проза Руоккио становится аскетичнее и жестче, отражая истощение героя. Длинные и изнурительные описания страданий, впрочем, не кажутся бесцельными. Они выполняют роль ритуала – чтения, которое само по себе является испытанием на эмпатию и выносливость. Сможет ли читатель, подобно Адриану, пройти через это и не очерстветь?

Можно упрекнуть Руоккио в избыточной мрачности, в том, что он затягивает страдания героя до ощущения полнейшего отчаяния. Однако именно эта «избыточность» и является сутью замысла. «Царства Смерти» – это анти-героический роман. Это отрицание всякой романтики войны и славы. Космическая опера здесь используется как инструмент для максимального укрупнения и обнажения трагедии, которая в истории человечества, увы, отнюдь не фантастична.

В романе Руоккио задается главным вопросом: «Что остается от человека, когда у него отнято все: статус, тело, разум, надежду и даже саму смерть?» И единственный возможный ответ, который он дает – это память и воля. Но воля, лишенная всякого благородства, сведенная к чистому, животному «я еще дышу».

Итог: «Царства Смерти» – это блестящая, но невероятно тяжелая книга. Это необходимое чистилище для цикла «Пожиратель солнца», без которого величие и масштаб последующих событий были бы неполными. Она не для слабонервных и не для тех, кто ищет легкого развлечения. Это литературная космоопера высочайшего уровня, которая ставит неудобные вопросы и заставляет сопереживать через страдание. Руоккио доказывает, что жанр может быть не только полем для баталий и политических интриг, но и глубоким исследованием пределов человеческого духа.

Также подписываемся на мой ТГ-канал. Там ещё больше интересного.

Новый год — это отличный момент для того, чтобы найти время на себя. Не хочу в этом материале останавливаться на стандартных вещах в стиле погулять в парке, пересмотреть всего «Гарри Поттера» или испечь имбирное печенье. Это и без меня вам предложит каждая вторая подборка. Я, в свою очередь, постараюсь поделиться тем, что интересного удалось найти в 2025 году.

Шахматы. Фишер против Спасского и не только

2024-2025 годы затянули меня вместе с женой, а потом и отцом, в шахматы — началось все с пары партий в кофейнях, потом доски дома, а следом все перешло в онлайн с тысячами «битв» за это время. И тут же случайно в этом году подряд попались два подкаста, которые рассказывают одну историю, но с разных сторон. В них вещают не только о самих шахматистах Бобби Фишере и Борисе Спасском, но и развитии спорта в двух противоположных идеологиях.

Сергей Минаев рассказывает в своем подкасте, который можно прослушать по ссылке, про американскую часть. Там и про самого Фишера, который отличился не только в шахматах, ведь он был очень своеобразным человеком. Подкаст «Время и деньги» раскрывает эту же историю со стороны Спасского, рассказывая заодно о том, как были устроены шахматы в СССР. И с точки зрения обычных людей, и бюрократии, и экономики. Здесь даже больше про жизнь в Союзе, чем про сами шахматы. Послушать выпуск можно по этой ссылке.

Возможно, после этих выпусков вы сами захотите сделать пару ходов конем.

Юмористические рассказы Зощенко

Михаил Зощенко — мастер сатирического жанра. Современный мир часто толкает нас к короткому формату: что в текстах, что в видео. Возможно, это когнитивное искажение, но мне кажется, что спустя годы Зощенко получает гораздо меньше внимания, чем заслуживает. Его рассказы — это своеобразный памятник слома эпох, когда страна переходила от монархии к социализму.

В качестве примера предлагаю прочитать один короткий рассказик под названием «Монтер» от 1927 года:

Я, братцы мои, зря спорить не буду, кто важней в театре – актер, режиссер или, может быть, театральный плотник. Факты покажут. Факты всегда сами за себя говорят.

Дело это произошло в Саратове или Симбирске, одним словом, где-то недалеко от Туркестана. В городском театре. Играли в этом городском театре оперу. Кроме выдающейся игры артистов, был в этом театре, между прочим, монтер – Иван Кузьмич Мякишев. На общей группе, когда весь театр в двадцать третьем году снимали на карточку, монтера этого пихнули куда-то сбоку – мол, технический персонал. А в центр, на стул со спинкой, посадили тенора.

Монтер Иван Кузьмич Мякишев ничего на это не сказал, но в душе затаил некоторую грубость. Тем более что на карточку сняли его вдобавок мутно, не в фокусе.

А тут такое подошло. Сегодня, для примеру, играют «Руслан и Людмила». Музыка Глинки. Дирижер – маэстро Кайман. А без четверти минут восемь являются до этого монтера две знакомые ему барышни.

Или он их раньше пригласил, или они сами подошли – неизвестно. Так являются эти две знакомые барышни, отчаянно флиртуют и вообще просят их посадить в общую залу – посмотреть на спектакль. Монтер говорит:

– Да ради бога, медам. Сейчас я вам пару билетов устрою. Посидите тут, у будки.

И сам, конечно, к управляющему.

Управляющий говорит:

– Сегодня выходной день. Народу пропасть. Каждый стул на учете. Не могу.

Монтер говорит:

– Ах так, – говорит. – Ну, так я играть отказываюсь. Отказываюсь, одним словом, освещать ваше производство. Играйте без меня. Посмотрим тогда, кто из нас важней и кого сбоку сымать, а кого в центр сажать.

И сам обратно в будку. Выключил по всему театру свет, замкнул на все ключи будку и сидит – флиртует со своими знакомыми девицами.

Тут произошла, конечно, форменная неразбериха. Управляющий бегает. Публика орет. Кассир визжит, пугается, как бы у него деньги в потемках не взяли. А бродяга, главный оперный тенор, привыкший всегда сыматься в центре, заявляется до дирекции и говорит своим тенором:

– Я в темноте петь тенором отказываюсь. Раз, – говорит, – темно – я ухожу. Мне, – говорит, – голос себе дороже. Пущай ваш монтер поет.

Монтер говорит:

– Пущай не поет. Наплевать на него. Раз он в центре сымается, то и пущай одной рукой поет, другой свет зажигает. Думает – тенор, так ему и свети все время. Теноров нынче нету!

Тут, конечно, монтер схлестнулся с тенором.

Вдруг управляющий является, говорит:

– Где эти чертовы две девицы? Через них наблюдается полная гибель. Сейчас я их куда-нибудь посажу, леший их забодай!

Монтер говорит:

– Вот они, чертовы девицы! Только не через их гибель, а гибель через меня. Сейчас, – говорит, – я свет дам. Мне энергии принципиально не жалко.

Дал он сию минуту свет.

– Начинайте, – говорит.

Сажают тогда его девиц на выдающиеся места и начинают спектакль.

Теперь и разбирайтесь сами, кто важнее в этом сложном театральном механизме.

Конечно, если без горячности разбираться, то тенор тоже для театра – крупная ценность. Иная опера не сможет даже без него пойти. Но и без монтера нет жизни на театральных подмостках.

Так что они оба-два представляют собой одинаковую ценность. И нечего тут задаваться: дескать, я – тенор. Нечего избегать дружеских отношений. И сымать на карточку мутно, не в фокусе!

_______________

Сборники рассказов можно найти и в библиотеках, и на разных сайтах в сети. Один из сборников можно открыть по этой ссылке.

Текст для тех, кто устал от нейросетей. И, да, он про вторую Бундеслигу — это футбольная лига в Германии

В обычной ситуации я бы не стал делиться таким текстом, но ещё осенью я провел эксперимент. Этот материал я отправлял тем людям, которые и от футбола, и от спорта достаточно далеки. Особенно от второй Бундеслиги. И получил от них позитивные отзывы. Сам текст написан так, что ты просто не можешь от него оторваться! Это просто какая-то магия, а, возможно, он просто создан живыми людьми, а не алгоритмами. И поэтому так привлекает. Оставляю ссылку на материал, а сам скрещу пальцы в надежде, что он вам понравится.

Бонусом хотел бы поделиться ещё двумя ссылками. Спортс.ру во время больших спортивных событиях рассказывает о странах, географии, экономике и других интересных вещах через команды участниц соревнований. Во время ЧМ-2022 вышло 100 таких текстов, доступных по этой ссылке. А после Евро-2024 появилось ещё 80 материалов, доступных по этой ссылке. Если вам вдруг нечего читать, то вы можете узнать про жизнь The Beatles в Гамбурге, союз албанской и итальянской мафии или почему сенегальцы поклоняются баобабу. До лета у вас есть время прочитать все тексты, потому что с ЧМ-2026 их количество сильно вырастет.

Трио из Stand Up

Начать этот блок хочется фразой: когда смешно, тогда не страшно. Конечно, все равно страшно, но хотя бы настроение становится немного лучше. Не буду здесь долго разгоняться. Последние годы женский Stand Up забирает себе намного больше внимания, поэтому в списке только дамы:

Юлия Ахмедова. Её концерт вышел в 2025 году, но материал был написан ещё до 24 февраля 2022 года. И так получилось своеобразное путешествие в прошлое. Здесь и далее ссылки на YouTube-концерты.

Мария Маркова. Если Ахмедова была раньше самой популярной женщиной в жанре, то теперь это место по-тихоньку пытаются забрать другие дамы. Здесь все очень субъективно, но из них мне ближе всего именно юмор Марковой. Ссылка.

Айна Мусина. Российская аудитория не очень хорошо её знает, потому что она из Казахстана и выступает в основном в Астане. Кстати, советую в целом посмотреть канал местного Stand Up клуба — там много крутых комиков. Мусина, в свою очередь, в своих выступлениях настолько близка сразу ко всем народам бывшего СССР, что это и стало её фишкой. Ссылка.

***

Список получится не самым большим, но если мне удалось помочь вам с интересом провести пару-другую часов времени на предстоящих новогодних каникулах — я буду рад. Если же у вас все расписано, то просто сохраните эту страницу в закладки. Вдруг найдется нужное время и настроение. Друзья, буду рад если вы поделитесь в комментариях своими находками в комментариях или ответных постах — это будет очень круто!

«Вник и рассказал» — проект, где вы найдете аналитические материалы о разных сферах экономики и жизни общества. Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу и Boosty.

В «Отелло» с первых сцен создается впечатление, что главный герой — выдающийся военачальник. Венецианский сенат срочно вызывает его для защиты Кипра от турецкой угрозы, Дож обращается к нему как к «доблестному Отелло» ("Valiant Othello"). Звучит неплохо, но если присмотреться внимательнее к тексту пьесы, возникает странное ощущение: а где, собственно, доказательства военного таланта? Никто не упоминает ни одной его победы, ни одного блестящего сражения, ни одного примера стратегического мастерства.

Если мы попробуем найти в пьесе хоть одно конкретное описание битвы, которую выиграл Отелло. Хоть один пример его тактического таланта. Хоть одну победу. Что мы обнаружим? Практически, ничего. Ничего, кроме слов. Сам Отелло рассказывает Дездемоне красивые истории о «волнующих происшествиях на море и на суше», о побегах от смерти, о плене и рабстве. Более похоже на биографию авантюриста, а не полководца. Даже в плену он был у пиратов, а не у вражеской армии. В своих рассказах он упоминает «людей, чьи головы растут ниже плеч» — типичная небылица путешественника той эпохи. Если Отелло врет об антропофагах, почему мы должны верить остальным его историям?

А знаменитая фраза "She loved me for the dangers I had passed, and I loved her that she did pity them" — «она меня полюбила за перенесенные опасности, а я ее за сострадание к ним» — разве не странное основание для брака? Юная Дездемона влюбилась не в человека, а в его рассказы об экзотических приключениях.

Более того, единственная военная операция, которая есть в пьесе, вообще не требует от Отелло никаких действий. Турецкий флот, который должен был атаковать Кипр, и навстречу которому выдвигается Отелло, разбивается бурей, и в полном составе идёт на дно. «Наши войны закончены», — радостно сообщают в начале второго акта. Природа услужливо всё сделала за него.

Самая сильная похвала в адрес Отелло как командира исходит от Монтано, который действительно служил под его командованием: "For I have served him, and the man commands like a full soldier" — «Ибо я служил под его началом, и этот человек командует как настоящий солдат». Но это может означать, что при Отелло был порядок в части, жалование солдатам платилось вовремя и они были всем обеспечены.

Зато мы прекрасно видим, как он "справляется" с ролью губернатора Кипра. В первую же ночь его собственный назначенец, лейтенант Кассио, устраивает пьяную драку, чуть не убив прежнего начальника — Монтано. Отелло ничего не знает о происходящем, и не контролирует ситуацию. А когда приходит на шум, не понимает, что это интрига Яго, хотя мог бы и заподозрить неладное. Хороший командир должен бы чувствовать своих людей, понимать, кто чего стоит, видеть закулисные игры и вычислять предателей. Разве нет? Отелло не видит ничего.

Яго сам говорит об Отелло с убийственной точностью: «Мавр свободной и открытой натуры, который считает людей честными, если они только кажутся таковыми, и будет так же нежно водим за нос, как осёл». Это характеристика не военачальника, а простака.

А знаменитое военное хладнокровие, о котором так много говорят? Где оно? Тот же Яго с иронией вспоминает, что Отелло не потерял самообладания, когда пушечное ядро — "from his very arm puffed his own brother" — «у него под боком разнесло в куски его родного брата». Но отсутствие эмпатии к смерти близкого человека — это скорее психопатия, чем профессионализм. В личной жизни от этого хладнокровия не остается и следа. Отелло падает в эпилептический припадок от ревности (причем Яго говорит, что это уже второй припадок за день), публично бьет жену перед венецианским посланником, кричит о том, что изрубит ее на куски.

Обратите внимание на слова венецианского посланника, аристократа Лодовико о репутации Отелло: он называет его «достаточным во всех отношениях». Не великим, не блестящим, а достаточным, то есть годным к службе. Это очень посредственная похвала. А когда Лодовико видит, как Отелло ведет себя на Кипре, он не может поверить, что это тот же человек, которого он видел ранее в сенате.

Вернемся к Отелло. Он требует от Яго «видимых доказательств» измены Дездемоны — «give me the ocular proof» — и прямо угрожает ему в случае, если тот не сможет этого сделать: «Thou hadst been better have been born a dog / Than answer my waked wrath» — «Лучше бы тебе родиться собакой, чем познать мой пробудившийся гнев».

Однако он принимает в качестве таких доказательств совершенно дурацкий пересказ Яго будто бы подслушанного им сна Кассио, и историю с платком.

Настоящий военачальник должен уметь анализировать разведданные, проверять информацию, допрашивать свидетелей. Отелло не делает ничего из этого. Он не спрашивает Кассио ни о чем, он не требует никаких объяснений у Дездемоны, и она до самого конца ничего не понимает. Он не ищет реальных свидетелей, но слепо верит Яго на слово.

Так был ли Отелло великим полководцем?

У венецианского сената были вполне прагматичные причины назначить именно его на Кипр. Во-первых, основной военачальник Марк Люциус уехал во Флоренцию — и некого больше послать на такое задание. Во-вторых, это решит щекотливую ситуацию с сенатором Брабанцио: раз тесть и зять ссорятся, лучше отправить одного из них подальше от другого. Отелло к тому же лоялен, он не венецианец (а значит, не замешан в местных политических интригах) — идеальный вариант для временного назначения губернатором.

Сам Отелло говорит о себе: "Rude am I in my speech, and little blessed with the soft phrase of peace" — «Груб я в своей речи и мало благословлен мягкими фразами мира». Но это явная ложь или манипуляция, потому что его речь в той же сцене изысканна и поэтична. Возможно, эта ложная скромность — способ показать сенату, что он не будет с ними спорить?

Даже отец Дездемоны, Брабанцио, видя происходящее, ясно формулирует истинное положение дел так: «If such actions may have passage free, / Bond-slaves and pagans shall our statesmen be» — «Если таким действиям будет дан свободный ход, рабы и язычники станут нашими правителями». В его восприятии назначение Отелло — не признание таланта или военных заслуг, а опасный прецедент, означающий понижение уровня общественных стандартов.

В конце концов, Шекспир показывает нам человека, чья изначальная репутация построена на его же словах, а не на делах. Изначально Отелло предстает очень внушительной фигурой. Но когда дело доходит до настоящего испытания, он проваливается. Он не может отличить правду от лжи, не контролирует эмоции, не способен мыслить рационально в стрессовой ситуации. И это заставляет задуматься: так был ли он когда-нибудь тем великим военным командиром, каким его до сих пор по-умолчанию считают?