IvanBobrovNK

Мало кому из людей удавалось в ходе жизни создать целые миры. Сегодняшний юбиляр – из таких редких представителей человечества.

Михаил Алексеевич Лаврентьев своей деятельностью полностью переформатировал карту отечественной науки, в реальность воплотив слова Ломоносова о том, что могущество России будет прирастать богатствами Сибири.

Именно Лаврентьева следует нам благодарить за то, что эти богатства не только природные – но и человеческие.

Путь ученого начинался еще в царской Казани, а продолжился уже в советской Москве: там он попадает в «Лузитанию», легендарную научную школу великого математика Николая Лузина. Лаврентьев среди всех лузинских учеников выделялся способностью ставить необычные задачи и находить к ним новые подходы. О молодом специалисте заговорили не только в Союзе, но и по всей Европе.

Настоящий успех пришел к математику после прихода в ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт). Исследования аэродинамики привели Лаврентьева к вопросу изучения взрывных процессов, особенно кумулятивных взрывов. Накануне войны подобные исследования были критически важны, так ученый стал работать на советский ВПК, получив по итогам этих работ Сталинскую премию.

Но по-настоящему ученый проявил себя в организаторской деятельности: где Лаврентьев только не работал. Он руководил институтами в Киеве и Москве, участвовал в создании первых советских вычислительных машин, успел поработать и в атомном проекте, активно развивал МФТИ, по сути, став одним из отцов-основателей этого института.

Но главным его делом стали Сибирское отделение АН СССР и Академгородок – крупнейший научный эксперимент XX века, когда сумрачный гений советской плановой системы решил объединить в одном пространстве фундаментальную науку, инженерную деятельность, образование и урбанистику.

Правдами и неправдами Лаврентьеву удалось собрать в Сибири лучших людей, тех, кто впоследствии создал то, чем Академгородок знаменит сегодня.

А ведь достижения новосибирской науки сейчас известны во всем мире.

• Здесь был создан один из первых в мире ускорителей на встречных пучках, так называемый «коллайдер», наработки которого позволили участвовать в создании оборудования для Большого адронного коллайдера и внести вклад в открытие бозона Хиггса.

• Именно в Академгородке, в Институте цитологии и генетики был проведён знаменитый эксперимент Дмитрия Беляева по приручению лис, уникальный научный проект, изменивший наше понимание эволюции и поведения животных.

• В Денисовой пещере Алтайских гор археологи из Новосибирска открыли ранее неизвестный подвид человека, что стало одним из крупнейших достижений современной мировой антропологии.

• А технопарк Академгородка уже в нашем столетии превратил углеродные нанотрубки из редкого лабораторного материала в достаточно распространенный продукт, готовый к уже практически промышленному использованию.

Все эти достижения сибирских ученых невозможно было бы представить без той основы, которую заложил свидетель века, академик Лаврентьев, сегодняшний юбиляр.

Источник данных:

Куперштох Н. А. Академик МА Лаврентьев: документальные страницы биографии //Гуманитарные науки в Сибири. – 2000. – №. 3. – С. 3-6.

Говорят, что в России за 10 лет меняется всё, а за 100 лет — ничего. Но эта аксиома работает и в других странах тоже. Читая очерк по русской истории, неожиданно наткнулся на эпизод, вполне актуальный для нашего времени.

Конец XVI века, Речь Посполитая, страна расколотая по национальному, но прежде всего - по религиозному признаку. Большая часть населения – католики. Но значительное меньшинство представляют собой православные жители восточных территорий, исконно русских княжеств Литвы, кроме того серьезную силу в стране набирают протестантские проповедники, критикующие грехи Римского престола.

И вот, король Стефан Баторий принимает закон о вступлении в силу Григорианского календаря – по новым астрономическим расчётам после четверга 4 октября 1582 года должна была наступить пятница 15 октября.

Иерархи православной церкви, собравшись на совещание, решили этому изменению не следовать – а остаться в рамках собственной традиции. И вот, началась полноценная календарная война.

Львовский католический архиепископ, отпраздновав Рождество по новому календарю, решил «повлиять» на своих православных соседей: совместно с властями города он опечатал православные храмы в день праздника, а людей, желающих прийти на службу, разгоняли силой.

Реакция оказалась предсказуемой: при поддержке влиятельных православных князей Львовское православное братство подало протест королю – тому уже через несколько недель пришлось выпускать целую серию указов в духе: «веру и обряды греческие не трогаем, службу по старому календарю не запрещаем, пока патриархи с папой не договорятся – насильно никого не принуждать».

Попытка культурного давления была замаскирована под нужды административного удобства: король Стефан попробовал объяснить народу, что новый стиль вводится лишь для гражданских дел – поэтому тогда эта история закончилась компромиссом. [1]

Но все же сильно похоже на то, что происходит у нас на западных границах: перенос официальной даты Рождества, переход провластных ПЦУ и УГКЦ на новые «общемировые» даты, риторика о «навязанной российской идеологии» и «окончательном выходе из орбиты русского мира». [2]

При этом значительное большинство украинцев суету властей проигнорировало, отмечая праздник Рождества в издавна установленные даты, несмотря даже на прямое давление властей. [3]

Понятно, что речь здесь не просто о календаре, не просто о датах – это как раз вопрос вторичный. Россия сама давно в гражданской жизни живёт по григорианскому календарю, и в этом нет трагедии.

Но властям Киева нужно символическое отречение от всего, что хоть как-то с русскими традициями связано. Пушкина сжигают [4], из храмов людей выгоняют [5], от коренного киевлянина (возможно, одного из самых знаменитых) Булгакова отказались. [6]

Потому что людей задевает сам факт того, что миллионы людей по всему миру продолжают жить в ритме, который древние города Москва, Вильна, Киев, Гродно – и сотни других городов с русским населением – разделяли на протяжении столетий.

Урок эпизода XVI века в том, что насилие над традицией редко даёт желаемый результат. Королю Стефану Баторию пришлось отыгрывать назад – столкновения с реальностью административные меры не перенесли.

И пусть сегодняшние власти Киева идут по более жесткому пути, но рано или поздно столкнутся с тем же: семейные традиции, народная память, повседневная религиозная и культурная практика всегда будут прочнее любой навязанной сверху «перепрошивки».

Источники информации:

1. Карташев А. Очерки по истории русской церкви. В 2-х томах. – Litres, 2021.
2. https://tass.ru/obschestvo/18275013
3. https://tass.ru/obschestvo/22823867
4. https://regnum.ru/news/3921133
5. https://tass.ru/obschestvo/22141647
6. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/20397221

Какие секреты скрывала Людмила Гурченко?

Чтобы выжить, ей, шестилетней девочке из Харькова, пришлось петь и танцевать перед немцами, оккупировавшими город. Отец-музыкант был в это время на фронте.

После войны Людочка отучилась в школе, конечно же, училась в музыкальной школе – а уже после школы отправилась в Москву искать творческого счастья. Шанс был дан во ВГИКе, в мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой.

Одна из первых же ролей в кино сделала юную девушку всесоюзной знаменитостью: Леночка Крылова с песней «Пять минут» стала настоящим символом «оттепели» в советской культуре, а тысячи советских женщин просили в парикмахерских сделать образ «как у Гурченко».

Но за успехом последовала и зависть, которая очень скоро выразилась в настоящей газетной травле. Фельетон «Чечётка налево», в котором осуждались «частные» творческие концерты артистки во время ее поездок по стране, чуть не разрушил ее карьеру.

Несколько лет артистке не предлагали никаких заметных ролей, но в семидесятые годы случился настоящий ренессанс.

Сначала были музыкальные фильмы: «Соломенная шляпка», «Небесные ласточки», «Табачный капитан». Но вскоре Гурченко открылась по-новому, показав себя достойной серьезных драматических ролей. В «Двадцати днях без войны» Германа, «Пяти вечерах» Михалкова и «Вокзале для двоих» Рязанова она играла живых женщин, иногда уставших, иногда разочарованных в жизни, но всегда искренних и любящих, всегда настоящих. И зрители актрисе поверили.

К Людмиле Марковне снова пришел успех, в то время казалось, что актриса повсюду: фильмы, концерты, театральные подмостки, телевизионные бенефисы, песни и аудиоспектакли.

До самой кончины Гурченко оставалась энергичной и ироничной, с удовольствием подшучивая над своим возрастом и не позволяя себе остановиться. Она никогда не отказывалась от работы, часто повторяя друзьям и знакомым, что артист должен быть в движении, пока есть силы выходить к зрителю.

И сегодня, вспоминая её, уже практически невозможно отделить образ от реальности: где кончается героиня и начинается сама Гурченко?

О том, как Павел Обухов дал России свою сталь

Когда сегодня говорят об импортозамещении и необходимости технологического суверенитета, редко вспоминают, что перед нашей страной подобные вызовы уже стояли – и решались не раз.

Одним из тех, кто сумел отставание превратить в преимущество, был Павел Матвеевич Обухов, инженер, чье имя теперь носит Обуховский завод в Петербурге.

Он родился в семье инженера-самоучки, с ранних лет поэтому тянулся к технике, что-то мастерил и изобретал. Ничего удивительного в том, что Петербургский институт корпуса горных инженеров юноша окончил с золотой медалью – и сразу поспешил свои знания применить на практике.

В скором времени он возглавляет оружейную фабрику на Урале, где, среди прочего, сталкивается с по-настоящему сложной задачей: наладить выпуск стального оружия из отечественного сырья.

К тому времени Россия переживала болезненное осознание своего технического отставания, которое наиболее отчетливо показала Крымская война.

Страна оставалась зависимой от поставок стали и техники из Европы, прежде всего из Англии и Пруссии. Любое обострение международных отношений грозило тем, что военные и промышленники могли остаться без нужных материалов.

Реформы Александра II только начинались, поэтому промышленность ещё не успела перестроиться на современные технологии. Урал, старый центр металлургии, работал по архаичным схемам, металл выплавлялся чуть ли не вручную.

Именно тогда инженеры вроде Павла Обухова осознали необходимость опоры на собственные силы.

В поисках идеальной стали Обухову пришлось подойти к выплавке с абсолютно новой стороны – эксперименты привели к идее добавить в выплавляемую сталь магнитный железняк. Получившийся металл оказался на удивление прочным и выносливым, превосходя по этим показателям знаменитую немецкую сталь заводов Круппа.

Кстати, на заводе Круппа Обухову впоследствии довелось побывать с визитом, и, по преданию, Крупп после этого вообще запретил пускать русских инженеров на свою территорию – очень боялся конкуренции.

Легендами овеяны и первые испытания «обуховских» пушек: они выдержали более четырех тысяч выстрелов. Для понимания, аналогичные пушки из немецкой стали трескались уже после двух тысяч. За испытаниями наблюдал император Александр II лично – и спросил инженера, уверен ли он в своем орудии.

«Готов сесть на неё верхом и ждать выстрела», — ответил Обухов. Царь ответом был крайне доволен.

Вскоре в Петербурге появился сталелитейный завод, созданный усилиями трёх людей – самого Обухова, промышленника Николая Путилова и купца Сергея Кудрявцева. 27 апреля 1864 года здесь состоялась первая плавка стали, и Россия, наконец, получила собственное производство тяжёлых артиллерийских орудий.

Может, и сегодня этот пример кого-то вдохновит – все-таки необходимость «догонять» никуда не исчезла.

Источники данных:

Обухова Е. Г. Сталепушечное производство-дело жизни уральского инженера ПМ Обухова. – 2021.

Рудской А. И., Коджаспиров Г. Е. История и современное состояние металлургии в Санкт-Петербурге //Известия высших учебных заведений. Черная Металлургия. – 2024. – Т. 67. – №. 5. – С. 500-508

История последней авантюры Льва Толстого

В ночь с 10 на 11 ноября 1910 года великий русский писатель граф Лев Николаевич Толстой покинул свое родовое имение.

На тот момент ему было восемьдесят два. Великий писатель, философ, проповедник нравственного самосовершенствования устал от атмосферы, которая возникла в его доме.

В последнее время графа мучило, что его произведения, его тексты, написанные с мечтой о духовном росте человечества, с мечтой о человеческом братстве конкретно ему самому приносят огромные деньги. Богатство тяготило Толстого, он хотел, чтобы его труды принадлежали всему миру, чтобы каждый мог прочесть их бесплатно.

Но дома его не понимали. Софья Андреевна, верная жена и мать тринадцати детей, много потрудившаяся для своего гениального мужа, видела в доходах опору для будущего многочисленной семьи. Если бы она узнала, кому именно завещал писатель все свои произведения – то не выдержала бы.

В ночь ухода Толстой проснулся от света в кабинете. Софья Андреевна вновь искала его завещание. Этот момент стал последней точкой - писатель при помощи дочери Александры собрал вещи и покинул усадьбу. Его сопровождал лишь персональный врач Душан Маковицкий.

Толстой не планировал этой поездки, поддался импульсу – поэтому никакого маршрута не выстраивал. Сначала Толстой направился в находившийся рядом монастырь Оптину пустынь – пообщаться с монахами, которых, несмотря на собственное отлучение от Церкви, уважал за их простоту и духовную мудрость. Возможно, хотел посоветоваться, как жить старику, ищущему покоя.

В еще одном, Шамординском монастыре, Толстой повидался со своей сестрой Марией, которая была монахиней. Планировал остаться рядом, снять домик, но, узнав, что его жена выяснила, где он находится, поспешно уехал дальше.

Планировал добраться до юга, где тоже жили его родственники, но в Астапово, на маленькой железнодорожной станции, его сняли с поезда: Толстой простудился. В доме начальника станции Ивана Озолина Толстой прожил свои последние дни.

«Я люблю много, я люблю всех…» - такими были последние слова великого русского писателя.

Вопреки распространенному мнению, в этой поездке Толстой не искал смерти. Он планировал жить, писать, творить дальше – считал, что уединение ему поможет.

Но судьба распорядилась иначе – и путь из Ясной Поляны к свободе оказался слишком уж коротким.

История одного из самых бездарных полководцев Советского Союза

Случается иногда, что человек по карьерной лестнице «падает вверх»: то есть каждый его промах и провал не обрывает карьеру, а толкает вперед на новую ступень.

Довольно часто происходит подобное во времена кризисов и ломки традиционных институтов, когда систему волнует прежде всего лояльность, а не результат. История Григория Кулика воплощает в себе именно такой случай, когда довольно неплохой артиллерист оказался не на своем месте – и поплатился за это.

Выходец из крестьян Полтавской губернии, он отлично проявил себя в годы Первой мировой: дослужился до старшего унтер-офицера и за смелость даже получил Георгиевский крест. Солдаты своего начальника любили – и вполне возможно, что Кулик стал бы достойным артиллеристом-полковником.

Но революция открыла для него невиданные раньше возможности: он оказался на стороне большевиков, возглавил красноармейский отряд и вошел в круг командиров, близких к Клименту Ворошилову.

В межвоенный период траекторию его карьеры определило противостояние «кланов» Тухачевского и Ворошилова. Кулика назначают заместителем начальника артиллерии РККА, но уже через пару лет с этого поста снимают за неорганизованность, отправляя «добрать образования». По отзывам сослуживцев, он держал подчиненных в страхе, действовал импульсивно, не умел работать с документами и планировать на долгий срок.

Некомпетентного генерала спасала личная преданность Ворошилову. Испанская командировка под псевдонимом «генерал Купер» закончилась без особых результатов, зато укрепила статус «проверенного кадра». Он возглавляет Артиллерийское управление, а падение клана Тухачевского окончательно закрепляет командующего в числе доверенных людей Сталина.

Звёздный час пришёл к нему во время советско-финской войны: ключевая роль артиллерии в прорыве линии Маннергейма принесла Кулику звание Героя Советского Союза и погоны маршала.

Но вот экзамен Великой Отечественной Кулик не выдержал: в июне 1941 года направленный на Западный фронт маршал оказался в окружении, оставил вверенную ему армию и, переодевшись в гражданское, вышел к своим без документов. Эпизод вызвал резкое недовольство Сталина, но Кулику дали второй шанс.

На Ленинградском направлении, командуя 54-й армией, он провёл неподготовленное наступление, закончившееся провалом, а после перевода в Керчь он решил не оборонять город, а распорядился об эвакуации, превратившейся в бегство. За это маршал был разжалован в генерал-майоры, лишен званий и наград.

Но и здесь связи с Ворошиловым позволяли Кулику удержаться: он стал командующим 4-й гвардейской армией, участвовал в операциях Степного и Воронежского фронтов. Впрочем, дадим слово современнику:

«18 августа 1943 года противник нанёс контрудар из района Ахтырки. Для его ликвидации в сражение была дополнительно введена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г. И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования.»

Из воспоминаний маршала Жукова

От греха подальше генерала-катастрофу переводят на штабную работу в Москву, чем он был крайне недоволен, считая, что его «незаслуженно» обделили. Последней каплей стала его ссора с Берией – вскоре Кулик был исключен из партии, уволен из рядов армии, а затем арестован.

В августе 1950 года генерал Кулик был расстрелян. Дело пересмотрели уже после смерти Сталина – в 1956 году генерал был реабилитирован за отсутствием состава преступления, а в 1957 году ему посмертно вернули звание маршала и отнятые награды.

Возможно, Кулик мог бы остаться в истории как герой-артиллерист, но, погрузившись в интриги межвоенного времени, он взлетел на должность, которой не соответствовал и оказался беспомощен перед испытаниями, которых не смог вынести.

Источники данных:

Жуков Г. Воспоминания и размышления

https://www.gazeta.ru/science/2019/08/14_a_12578833.shtml