Этот пост стареет хорошо, только поглядите! На всякий случай заскринил почти всё в нетронутом виде, можете зайти в пост с тем же успехом и убедиться. Парню напихали полную панамку в комментах, а что теперь бы ему сказали эти комментаторы?
А сколько "братской любви" в словах и всё это ещё до марта 2014, хотя на пикабу любят утверждать обратное. Вижу у почти всех украинцев уверенность что майдан- путь в светлое будущее, так и хочется спросить как помайданили
О стойкой борьбе, которую ведет никарагуанский народ против контрреволюции, отстаивая независимость своей страны. В фильме подчеркнута агрессивная роль США, вставших на путь террора и насилия в своих отношениях с Никарагуа
Закупаемся поп-корном. Фильм о гражданской войне в США.
Режиссёр Алекс Гарленд его фильмы:
«Пляж» (2000)«28 дней спустя» (2002) (Один из моих любимых фильмов с Киллианом Мёрфи). «Пекло» (2007)«Не отпускай меня» (2010)«Дредд» (2012) «Из машины» (англ. Ex Machina; 2014)«Аннигиляция» (2018)«Род мужской» (2022)
В покат выходит 26-го апреля.
Подробности сюжета долгое время держались в тайне. Действие фильма разворачивается в недалёком будущем (примерно в 2040-х годах).
К власти США приходит диктатор. Национальная гвардия Калифорнии и Техаса при поддержке боевой техники и авиации штурмуют столицу. Белый дом вот-вот падет. Группа журналистов пытается добраться до пылающего Вашингтона, чтобы взять последнее интервью у президента некогда Соединенных Штатов Америки. Но в стране, где царит хаос, нет ничего дороже литра бензина и ничего дешевле человеческой жизни.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Лента на новостях из-за большой лужи начинает потихоньку оживать!
После внутриполитических и остросоциальных разборок по случаю безвременно усопшего кота и затравленной по этому случаю проводницы внимание общественности инертно переключается на внешнеполитическую обстановку.
Ну что, ждем кровавого месева в ходе техасской резни бензопилой?
Не хочется расстраивать радикалов, но сдается ничего там не будет. Американцы уже давно не ковбои, а дикий Запад, давно уже одомашнен, откормлен и отуплен. Свобода + США = давно уже не синонимы, параллелий там нет, пересечений тоже. Прости их генерал Ли, они все просрали! Скорее всего создано внутриполитическое шоу с целью демонизирования республиканцев для дальнейшего прокладывания демократической повесточки к выборам. Среднестатистический гражданин США давно уже ничего не хочет кроме злоупотребления, с разницей от штата до штата, марихуаной, жирной пищей, алкоголем и трансгендерией.
Сдается, что, как часто это и бывает в западном мире, народ помитингует, сожжет пару машин, поразбивает витрины, порамсит с копами и свалит назад на заднюю площадку дома к барбекю, хавать бургер и пить пиво.
Там вон Каталония и Шотландия выход в светлое независимое будущее годами/десятками лет найти не могут, с чего кто решил, что Техас справится? Если бы массы реально чего-либо хотели, уже бы давно всего достигли. А так по англосаксонски, возню создать, а потом растворить и выдать все за победу демократии.
Национализм — самый надежный способ распродажи суверенитета, именно потому он оказался в основе всех переворотов в Восточной Европе
На улицах Бухареста. Декабрь 1989 года.
Рождение «революционной матрицы»
Базовый принцип управления любой революционной ситуацией был сформулирован римлянами и звучит как divide et impera: разделяй и властвуй. Но в каждом новом случае он оказывается надежно спрятанным под огромным количеством временных и местных особенностей, амбиций, интересов, информационных шумов и бурь страстей, в силу чего его, как правило, не видят.
Непосредственные участники событий обычно искренне полагают, что происходящее с ними уникально, неповторимо и действительно открывает дверь в некую новую светлую реальность. И они, как правило, столь же искренне разочаровываются, когда результаты неизменно оказываются обратными ожидаемым.
На заре индустриализации ответ на вопросы, как этот принцип работает и почему крупному государству выгодно иметь в качестве контрагентов государства малые, дал еще Александр Гамильтон в своих дискуссиях с другими отцами‑основателями США о том, как построить великую Америку. Да, в экономике размер имеет значение. Крупная экономика, имеющая под собой крупный рынок, всегда может окупить создание дорогостоящей высокотехнологичной продукции, а малая — никогда. Образно говоря, метро в деревне построить можно, но окупить затраты — никогда. Соответственно, крупное государство по определению будет технологическим донором для малых, с каждой новой инновацией укрепляя их зависимость от крупного. Колониализм в этом случае совсем не обязан быть прямым, экономическое подчинение будет не менее эффективным.
На рельсы же современной практической политики этот принцип поставил американский президент Вудро Вильсон. Если в начале Первой мировой войны США, став кредитором воюющих стран, еще скромно рассчитывали на «союз центров белой расы в лице триумвирата США, Британской империи и Германской империи», то к завершению войны, когда задолженность перед Америкой выросла до фантастических размеров, Соединенные Штаты решили добавить к статусу главного кредитора западного мира и статус его архитектора. Вильсон в этой связи заявил: «Нам в значительной мере приходится финансировать мир, а тот, кто финансирует мир, должен понимать его и управлять им по своему знанию и разумению».
Беспорядки на улицах Бухареста. Аналитики до сих пор задаются вопросом, отчего при свержении «тирана» Чаушеску погибло сто человек, а после его задержания и казни — более 900…
Национализм как движущая сила и «камикадзе»
Разумение было простым и прагматичным: империи, с которыми еще вчера жаждали сотрудничать США, были объявлены «тюрьмой народов», в силу чего подлежали расщеплению на национальные государства. Последние из‑за своих малых размеров должны остаться в аграрной парадигме: те предприятия, которые могли там возникнуть, могли быть только американскими, без передовых технологий и с американской собственностью. Институализировала этот раздел Лига Наций, главное политическое детище Вильсона.
Собственно, при этом разделе империй Вильсоном и была сформулирована матрица будущих «цветных революций»: их движущей силой должен быть национализм.
Дело в том, что ни одна национальная культура выделившихся из империй стран Восточной Европы не имела ни опыта государственного управления, ни, что более важно, опыта индустриального производства. Поэтому ни в одном национализме не было и не могло быть рецептов, которые бы вывели их на индустриальный уровень развития. Более того, такой вопрос даже не ставился по той простой причине, что главным врагом национализма всегда будут другие нации и на борьбу с ними направят все силы политической системы. Вопросы экономики, таким образом, тем надежнее будут в руках находящихся «над схваткой» американских корпораций.
Отметим, что этот рецепт полностью сработал. Лига Наций постоянно порождала межнациональные конфликты, не урегулировав ни одного из них, и в итоге, запутав до предела клубок противоречий, приготовила Вторую мировую войну.
СССР и Восточная Европа: хроника развала
СССР, как известно, сумел не попасть в «доктрину Вильсона», объединив народы вокруг советской идеи, и вполне успешно, хотя и болезненно, прошел порог индустриализации. Казалось бы, проблемы решены системно и надолго. Но в конце 1980‑х социалистическая система враз обрушилась: вначале в странах соцлагеря наблюдалась череда революций, впоследствии брендированных как «бархатные», затем в странах народной демократии в одночасье произошла смена режимов. А после сколлапсировал и СССР, распавшись на 15 государств.
Такому развитию предшествовала довольно длинная череда событий, которые, нанизываясь одно на другое, в итоге привели к обвалу. Первое событие датируется далеким мартом 1954 года, когда Георгий Маленков, тогда занимавший пост председателя Совета Министров СССР, под давлением Хрущева и Берии подписал указ о преобразовании Народного комиссариата государственной безопасности в КГБ, подчинив последний Совету Министров. Очевидная причина — страх номенклатуры перед возможностью возврата репрессий, однако не меньшим резоном была и борьба за власть: Маленков, возглавлявший правительство, намеревался держать главную силовую структуру под своим контролем.
Ключевой в этом решении — последний пункт. Дело в том, что архитектура советской власти была простой, но функциональной, основанной на четком разделении функций. Так, КПСС, исходя из идеологических приоритетов, ставила задачи и контролировала кадровые назначения, правительство эти задачи исполняло, а контроль за исполнением возлагался на силовую структуру — НКГБ. Следствием добросовестного исполнения был карьерный взлет, а ошибки и просчеты, повлекшие потери, могли стоить не только должности, но и стать причиной репрессий.
Подчинение проверяющих проверяемым — а именно это сделал своим указом Маленков — кардинальным образом ломало логику этой архитектуры. Функция контроля перестала быть возможной, поскольку отныне добросовестный контроль за исполнением решений мог стоить должности и карьеры уже проверяющему. Это практически мгновенно привело к коррупционированию системы.
Легко увидеть, что на этом решении фактически началось омертвение и догматизация советской идеологии.
Ведь, по сути, любая идеология представляет собой контракт между властью и обществом: власть декларирует четкую систему координат добра и зла, хорошего и плохого, и общество, понимая, что поощряется, а что — наказывается, что перспективно, а что — нет, на уровне индивидов может уверенно строить свои жизненные планы.
Тут же произошло разделение слова и дела: КПСС, оставшись без инструмента контроля, больше не управляла, а лишь олицетворяла и могла разве что в наиболее громких случаях снять с должности провалившегося управленца. Слова стали постепенно существовать отдельно, все больше превращаясь в мало к чему обязывающий ритуал, а дела — отдельно. Собственно, это и породило эпоху застоя, набравшего полные обороты уже при Брежневе.
Идеология устойчивости и парадигма краха
Второе значимое событие тоже связано с Хрущевым.
Мало кто знает, что влияние СССР в странах социалистического лагеря при Сталине было организовано просто и рационально: идеологическая общность подкреплялась контрольным пакетом Советского Союза во всех ключевых предприятиях стран Восточной Европы. Что важно, эти контрольные пакеты не были взяты силой: за них уплатили немецкими репарациями, которые недополучил СССР.
Таким образом, Сталин построил и механизм повседневного экономического влияния СССР в Восточной Европе. Однако одним из первых своих решений Хрущев безвозмездно передал все контрольные пакеты правительствам стран социалистического блока с благодушной мотивировкой «это же наши идеологические братья».
Одним из катализаторов «бархатной революции» в Чехословакии стал фейк о якобы убитом полицией студенте.
Благими помыслами, как известно, вымощен путь в ад. Без повседневного инструмента контроля и, самое главное, без совместно извлекаемой выгоды от функционирования производств в странах Восточной Европы и на фоне процессов догматизации советской идеологии расхождение интересов местных элит и Советского Союза было запрограммировано. Это не замедлило проявиться в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968‑м и в Польше — в 1980‑м. Уже тогда стало очевидным, что после решения Хрущева у СССР не осталось никакого действенного инструмента влияния в Восточной Европе, кроме силового, чем он и пользовался в режиме «тушения пожара». Каждое применение силового инструментария лишний раз дискредитировало советскую идеологию, выявляя ее нарастающую нефункциональность, и лишний раз стимулировало процессы ее закоснения.
Мы лишь бегло упомянем ряд других фатальных решений Хрущева, подорвавших конкурентоспособность советской экономики и критичным образом затормозивших ее развитие. Большинство из них, разумеется, легитимировались благими намерениями. Так, в оплату труда внедрили принцип справедливости, в итоге оказались уравнены предприятия, использовавшие новое и старое оборудование, вследствие чего были уничтожены низовые стимулы к модернизации производств. Принцип гегемонии пролетариата привел к заморозке роста зарплат интеллектуального класса, который по мере превращения идеологии в ритуал все чаще обнаруживал себя бесполезным «пятым колесом в телеге» и уходил во внутреннюю фронду, а то и в диссидентство. Тем временем экономическая отчетность учитывала лишь количественные параметры (пресловутый «вал») при полном игнорировании качественных показателей.
Перестройка, или Режим саморазрушения
В свете вышеизложенного неудивительно, что к 1980‑м годам СССР обнаружил себя в состоянии глухой обороны. Идеология уже окончательно закоснела, превратившись в формальность, практически не связанную с реальной жизнью. Общество знало, что карьеру и преуспевание гарантируют совсем другие вещи, связанные с близостью к начальству. В экономике было засилье номенклатуры, по сути ставшей наследственным красным дворянством, что делало коррупцию массовой и, за редкими исключениями, практически ненаказуемой. При этом и для элит стран Восточной Европы такая ситуация была более чем комфортной: промышленность стабильно получала заказы из СССР безотносительно качества производимой продукции, а внутренний порядок они могли выстраивать по своему усмотрению с соблюдением идеологических формальностей, но без особой оглядки на Советский Союз.
Ключевым экономическим событием, запустившим развал всей этой системы, стало обрушение нефтяных цен, спровоцированное Саудовской Аравией после вхождения советских войск в Афганистан.
Саудовская Аравия, обладавшая на тот момент половиной разведанных запасов нефти и имевшая крайне низкую себестоимость добычи, на самом деле могла диктовать рынку цену — и уронила ее ниже советской себестоимости добычи. Лишившись нефтедолларов, СССР оказался в тяжелом, но, в принципе, еще вполне переносимом положении. Запас прочности был велик, и даже эту ситуацию можно было пережить. Но тут возникли реформы Горбачева, избравшего мишенью ту самую идеологию, которая, превратившись в формальность и ритуал, тем не менее продолжала исправно исполнять свою функцию, сохраняя вместе и Советский Союз, и социалистический блок.
Идею перестроечных реформ можно описать простым примером: чтобы перелить воду из одного стакана в другой, разбивается полный стакан в расчете, что освободившаяся вода сама перельется в пустой.
На примере воды абсурдность такого подхода очевидна, но в случае перестройки он вполне сработал. Идеологическая основа, хоть как‑то объединявшая советское общество и уравновешивавшая экономическое отставание СССР за счет осознания советским обществом своей миссии справедливости, довольно быстро разрушилась, после чего аргумент о качественном разрыве жизни в СССР и странах Запада стало просто нечем крыть. Более того, именно идеологию объявили корнем зла. КПСС, еще с маленковских времен сохранявшая в своих руках единственный инструмент в виде кадровых назначений, закрепленный в шестой статье Конституции о руководящей роли КПСС, оказалась под давлением Горбачева, требовавшего перемен. Но все, что она могла сделать, — снять одних назначенцев и поставить на их место других. Это в принципе не могло повлиять на общее положение и делало публичным фактическое бессилие и КПСС, и советской идеологии.
Под аналогичное давление попали и компартии стран Восточной Европы: горбачевское требование «борьбы с застоем», как и в СССР, порождало там аналогичную кадровую чехарду и перетряски с аналогичным же эффектом. По сути, советское руководство, разрушая собственную систему, подрывало и легитимность восточноевропейских союзников, ставя их под удар критики и заставляя рубить сук, на котором они сидели.
Тем самым восточноевропейские страны, подставленные Горбачевым, оказались в положении легкой и желанной добычи для Запада. Фактор последнего присутствовал всегда, но только теперь получил шансы сработать. Запад предсказуемо вновь избрал своим орудием местных националистов, которые легко нашлись в рядах культурной элиты.
Ставка была хорошо просчитана. Так, культурная элита, изнывавшая от своего положения «пятого колеса в телеге», везде давно раскололась на официальные, творившие в закосневающей идеологической парадигме, и контрэлиты, критиковавшие существовавший порядок вещей. Понятно, что наиболее благодарных точек опоры для критики было две: во‑первых, национализм, досоветское аграрное прошлое, которое так или иначе идеализировалось, а во‑вторых, развитые страны капитализма, находящиеся в непосредственной близости, в первую очередь ФРГ и Австрия.
Обе точки опоры были маргинальными и непримиримыми с существовавшей реальностью. Так, для национализма понятным образом не было места в коммунистической парадигме, поскольку марксистская идеология опиралась на идею интернациональной солидарности трудящихся. Капиталистический же уклад с его опорой на индивидуальное потребление напрямую отрицал первичность потребностей общества в целом, на которой основывалась социалистическая экономика.
В силу маргинальности националистические культурные элиты не имели и в принципе не могли иметь управленческого опыта, по определению были зависимы от западных центров принятия решений, которые могли привести их к власти.
Собственно, готовясь сорвать подготовленный для них Горбачевым плод в виде стран Восточной Европы, Запад отводил им роль силы, которая под разговоры о национальном возрождении обеспечит передачу собственности в управление западным корпорациям.
Разрушение советской идеологии, ее делегитимация на фоне экономического кризиса создали для националистов поле деятельности. Перестав быть «запретными», те в одночасье превратились из маргиналов в быстро набиравших авторитет лидеров общественного мнения. Тезис о «потерянном времени в составе социалистического лагеря» вел к актуализации национальных мифов, которые, разумеется, все были родом из доиндустриальной эпохи, а значит, в их контексте созданная и развитая СССР промышленность осмысливалась уже не как достояние, а как обуза, навязанная «старшим братом». Объектом их социализации стала молодежь, и идея, что избавление от всего, связанного с социализмом, тут же автоматически сделает уровень жизни равным западному, распространилась повсеместно.
«Раскачивание»: эмоции вместо мыслей
Первый «прорыв» на линии соприкосновения социалистического лагеря и капиталистического мира — решение Венгерской социалистической партии, где за год до того «реформаторы» сместили прежнего руководителя Яноша Кадара, открыть границы и разрешить осенью 1989 года свободный вылет на территорию ФРГ и выезд в Австрию. Продиктованное стремлением снизить социальное давление, оно его только повысило, поскольку наглядно демонстрировало слабость власти и ее неспособность решать проблемы самостоятельно. Месседж был воспринят всеми странами Восточной Европы: через Венгрию устремилась многотысячная волна беженцев из ГДР. В условиях идеологического коллапса и экономического кризиса сравнение в принципе не могло быть в пользу стран социализма. Социальная температура повсеместно повышалась до критических значений.
Проведенный в 2009-м социологическим институтом Ipsos (ФРГ) опрос показал, что каждый седьмой немец оценивает падение Берлинской стены негативно…
Непосредственным же началом «бархатных революций» стал отказ Горбачева задействовать советские войска, размещенные в большинстве стран Восточной Европы, для стабилизации режимов, озвученный им на Политбюро СЕПГ 7 октября 1989 года. Весть об этом разлетелась мгновенно, и в тот же вечер на берлинские улицы вышли демонстранты, которые скандировали: «Горби, помоги!» Главным врагом окончательно стали собственные элиты. Месяц нараставших уличных протестов — и уже 9 ноября была разрушена Берлинская стена, разделявшая Западный и Восточный Берлин. Дальнейшее развитие событий фактически предопределилось: уличные протесты стали повсеместными.
Матрица раскачивания толпы везде была примерно одной и той же. Это обвинения власти в полной некомпетентности и коррумпированности, стигматизация советской идеологии, наклеивание ярлыка коммунистической диктатуры, снос памятников, слухи о гибели демонстрантов.
Кстати, зачастую такие слухи не подтверждались, но разгоряченные демонстранты правде уже не верили. Это логично: толпа как социальное образование представляет собой расколотый субъект, где эмоциональная составляющая переживается толпой, а право думать и озвучивать, что правда, а что нет, делегировано лидеру.
Вопрос раскачки толпы всегда сводится к повышению эмоционального градуса, чтобы не давать ей «остыть» и начать думать самостоятельно.
…а 30 лет назад, осенью 1989-го, в Берлине царила по этому поводу немыслимая эйфория.
«Власть без власти»
Примечательно, что прежним элитам нигде не удалось удержать власть. «Реформаторы», сдавшие власть, предсказуемо проиграли на ближайших выборах, и далеко не последнюю роль в этом сыграло западное финансирование местных националистов.
Инвестор, вкладывающийся в выборы, рассматривает их как инвестицию, которая должна окупиться, желательно с хорошей прибылью. Поэтому последние, придя к власти, первым же делом провели приватизацию, за бесценок распродав западному капиталу модернизированные и вновь построенные СССР предприятия, что, собственно, и было ставкой Запада в «бархатных революциях».
Позднейший анализ показал, что Запад стал собственником в ряде случаев до 90 процентов активов стран Восточной Европы, по сути, получив в свои руки их экономический суверенитет.
Таким образом, новые националистические правительства оказались «властью без власти»: отвечать за социальный менеджмент в условиях, когда ключевые ресурсы контролируются не ими, значит объяснять, почему стало плохо, без возможности что‑либо реально сделать.
Были свернуты социальные программы, а для пущей надежности экономический контроль над Восточной Европой дополнился силовым: все восточноевропейские страны вступили в НАТО. Логичным образом национализм, провозглашающий приоритет собственной нации, стал самым надежным способом распродажи фактического суверенитета. «Доктрина Вильсона», простая и логичная, опять сработала.
Антонио Лопес де Санта-Анна, прозвавший себя «Наполеоном Запада», уже не первый, да и не последний раз появляется в наших историях о странах, которых больше нет. И действительно, эпоха Санта-Анны наиболее известна как период диктатуры и централизма в Мексике в 30-е и 40-е годы 19-го века, а также погружения страны в серию сепаратистских восстаний сторонников федерализма. Отделение Техаса - не единственный инцидент в северной Мексике. Тут на сцену выходит Антонио Каналес Росильо, также известный под прозвищем “Эль Зорро дель Чапарраль”. Вместе со своими сторонниками федеративной организации Мексики основал еще одну независимую республику в 1839 году, названную в честь реки протекающей между Техасом и Мексикой, и по которой стекались на юг добровольцы в армию Каналеса. Имя ее Рио-Гранде.
Однако, республике не удается прожить долго. После серии поражений от Мексиканской армии, 6 ноября 1840 году республика уходит на покой. Интересно, что Каналесу это не помешало после стать генералом Мексики и служить Санта-Анне.
В видео еще больше интересных фактов. Если понравилось, переходите смотреть моё видео про Рио-Гранде и Антонио Каналеса Росильо. Отсюда просмотр не засчитается).
4 апреля1961 года был утверждён окончательный вариант плана операции («Operation Zapata»). В чем собственно состоял план операции читаем опять же сайт ЦРУ.
Фаза первая: уничтожить как можно больше боевых самолетов Кастро, чтобы, когда бригада вторгнется на пляж, военно-воздушные силы Кастро не имели возможности ответного удара. Для этого пилоты 2506-й бригады планировали разбомбить три базы ВВС Кастро. История прикрытия этих взрывов была проста. Пилоты бригады выдавали себя за пилотов Fuerza Aerea Revolucionaria (FAR), военно-воздушных сил Кастро. Якобы они станут недовольными, возьмут свои самолеты, расстреляют свои собственные базы ВВС, а затем полетят в США, чтобы дезертировать. Этот первый авиаудар должен был состояться за два дня до вторжения (третья фаза).
Для того, чтобы скрыть участие Соединенных Штатов, придумали классную схемку. Они взяли точно такие же самолеты, как у Кастро, потому что он их закупал свое время Великобритании, покрасили их те же самые цвета и обучали кубинских пилотов пилотировать эти самолеты. Ну это просто часть ВВС Кастеро, они улетели и они теперь за нас. Это не американский ВВС соответственно.
Второй этап: уничтожить все оставшиеся боевые самолеты во флоте Кастро, которые не были уничтожены во время первого этапа. Пилоты 2506-й бригады планировали сбросить бомбы на базы ВВС Кастро в утренние часы перед основным вторжением (третья фаза), чтобы уничтожить все оставшиеся боевые самолеты во флоте Кастро. Это гарантировало бы, что членам бригады, вторгшимся на пляж, не придется бороться с самолетами Кастро, сбрасывающими бомбы и безжалостно стреляющими по ним сверху во время фактического вторжения.
Фаза третья: вторжение. Бригада должна была вторгнуться на Кубу по морю и воздуху. Некоторые члены вторгнутся на Кубу на пляжи Тринидада; другие прыгали с парашютом дальше вглубь страны. Пилоты бригады выполняли воздушные миссии прикрытия над пляжем. Старый колониальный город Тринидад был выбран в качестве места вторжения, потому что он предлагал много важных особенностей. Это был антикастровский город с существующими контрреволюционными группами. У него были хорошие портовые сооружения. Плацдарм был легко обороняем, и, если бригаде нужно было выполнить свой план побега, горы Эскамбрай были там, чтобы предложить уединение.
Как мы видим изначального плана американцы планировали высадку кубинских контрреволюционеров Тринидада. Откуда же появилась бухта Свиней?
По мере того, как количество дней до вторжения сокращалось, беспокойство Кеннеди по поводу того, что операция не останется секретной, росло. Он был непреклонен в том, чтобы рука правительства США оставалась скрытой любой ценой. Кеннеди думал, что перенос места вторжения из Тринидада сделает будущее отрицание причастности США более правдоподобным, поэтому он дал ЦРУ четыре дня, чтобы придумать новый.
Итак, за месяц до начала операции место посадки изменилось с Тринидада на залив Свиней.
Это создало множество проблем, а именно, залив Свиней был одним из любимых мест для рыбалки Кастро. Он знал землю как свои пять пальцев. Он часто отдыхал там и инвестировал в кубинских крестьян, окружающих залив, вызывая их преданность и восхищение.
Кроме того, горы Эскамбрай, назначенное место побега, находились в 50 милях через враждебную территорию. Залив также был далек от больших групп гражданских лиц, необходимого товара для подстрекательства к восстанию, что может быть спорным вопросом, поскольку залив был окружен самым большим болотом на Кубе, что делало физически невозможным для кубинцев, желающих присоединиться к восстанию, чтобы сделать это.
По словам командира кубинской «бригады 2506», перед началом операции представитель ЦРУ, полковник Фрэнк Бендер обещал ему поддержку со стороны вооружённых сил США («в случае необходимости, на помощь вашей бригаде придет морская пехота»
8 апреля 1961 года в эфире прозвучало радиообращение к кубинскому народу и правительствам стран Латинской Америки с призывом начать вооружённую борьбу против Кастро.
Мы должны победить или мы умрем задохнувшись от рабства именем бога из Майами мы заверяем всех вас, что после победы у нас будет мир, человеческая солидарность общее благополучие и абсолютное уважение достоинство всех кубинцев без исключения.
Там был и такой фрагмент: Доктор Миро Кардона решительно опроверг сообщение о том, что его группа поддерживается центральным разведывательным управлением США. Он сказал, что она была создана исключительно кубинцами и не только теми кто находился в изгнании, но и бойцами на Кубе. Он подчеркнул, что организация была создана вмешательство какой-либо организации за пределами Кубы. На вопрос о том, общался ли он когда-либо с ЦРУ, он сказал определенно нет. У меня никогда не было никаких связей с этой или любой другой внешней организацией.
Как это замечательно, буквально недавно мы с вами читали о том, что ЦРУ и создало эти все организации. Красота.