Наш классный руководитель- учитель французского языка- дама очень правильная, умная и серьезная. Никаких поблажек она никому не позволяла, как и в отношения себя была так же строга- видимо, поэтому не смогла себе найти достойного, но это очень личное, да и не про это мое повествование. Так вот, не выучить французский- об этом даже подумать никто не мог, в мысли не допускал, хотя, язык давался далеко не всем. Был еще один момент, языковая группа- это ровно половина класса, вторая половина занималась у другой учительницы, и, как он сами говорили, на уроках полный балдеж, делать ничего не надо, рот раскрыл- 4 балла, а смог ответить- отлично, а тут даже за тройку надо было попотеть: перевод текста, упражнения на грамматику, чтение, работа над ошибками на доске…- ужас, да и только. Уроки французского- это была еще настоящая школа воспитания личности, с объяснением того, что такое хорошо, и… как делать нельзя.

Так вот, был в нашем классе один мальчик, по имени Семен, из многодетной семьи, очень неглупый и страшный понтовщик и выдумщик. Он придумывал всякие разные истории про нашу «классуху» и рассказывал всем с такими подробностями, что даже не по себе становилось. У парня было очень развито воображение, но работало он не в ту стороны, потому что от его рассказов становилось темно и скверно, но у большинства, поначалу, это вызывало огромный интерес с последующим ржанием. Француженка, будучи очень наблюдательной, поняла, что вокруг нее в ученической среде ходят неоправданные грязные сплетни, которые доходят и до других учителей. Наш географ, узнав про такое, сказал во всеуслышание, что если узнает, кто мелит языком не по делу, оторвет голову сразу- было действительно стыдно такого человека оговаривать. Правильно говорят, что Бог шельму метит, так вот и нашего фантазера расперло на очередную историю перед уроком, и такой она (история) оказалась увлекательной, что никто и не заметил, как учитель услышала ее основную часть, но, как человек умный, не подала виду. Все сразу подумали, что теперь Семе наступит полный пипец, она его будет гнобить, оставит на второй год, или его вообще выгонят из школы (речь идет о первой половине 80-х, когда в школе еще учили и была дисциплина и авторитет учительского слова). Нет, ничего подобного не произошло, все случилось иначе- правильно и красиво, в духе времени, и стало хорошим уроком нашему классному фантазеру на всю оставшуюся жизнь.

Так вот, кроме того, что Сема придумывал истории, на классном часу он часто вставал и выдавал обличительные речи в отношении двоечников и хулиганов. Однажды, дело дошло до того, что про одного парня он написал в «Пионерскую правду», и ему пришел ответ, с которым он просто ворвался в класс и стал громко зачитывать. Француженка всех успокоила в свойственной ей строгой манере (просто жестом) и сказала, что давайте внимательно выслушаем Семена.

- Да он недостоин учиться в советской школе, какой он пример для младших подает: курит в туалете, учиться на одни тройки с натягом, предлагаю вынести на совет дружины кандидатуру Дмитрия (героя письма Семена) на отчисление из школы.

- Хорошо, Семен, мы тебя услышали, что наш одноклассник Дима не может быть далее в пионерских рядах, правильно?

- Да, никак иначе, он позорит честь пионера своим поведением.

- Семен, а скажи, пожалуйста, своим товарищам, достоин ли ты сам быть пионером?

В классе повисла тишина, пауза длилась несколько секунд, все были в растерянности, услышав такой вопрос (хотя сразу подумали о мести ...)

-Я, кончено, достоин, учусь хорошо, дома помогаю, в активе школы состою…

- Ребята, все мы носим пионерский галстук с честью, понимая его значение, а вот наш Семен решил, что у галстука совсем другое предназначение- он в него высмаркивается, давайте про это напишем в «Пионерскую правду», а потом рассмотрим его поведение на активе школы, думаю, что пионером ему более не быть. Что разве не так, Семен?

- Да я, да я……

- Я, Семен, - это последняя буква в алфавите, мы не будем просить тебя показывать это безобразие, которое ты носишь на шее, твои слова расходятся с делом, и всем уже давно понятно, что верить тебе нельзя, никто с тобой в разведку не пойдет, а вот с Димой, уверена, пойдут. Да, может, его успехи в учебе не велики, но он помогает больной бабушке, кормит ее, ходит с ней гулять, сидит с ней и младшей сестрой, когда мать на работе, а с учебой, ребята, я думаю мы нашему товарищу Диме все вместе поможем, а потом и напишем ответ в «Пионерскую правду». Согласны?

Класс поддержал француженку так, что некоторые даже встали со своих мест, все не просто согласились, были на одной волне с ней. Семен более никогда и никому ничего не рассказывал, тем более не писал в «Пионерскую правду», ведь, как не говори, правда – она есть правда, как не крути, рано или поздно вылезет наружу.

Все страницы можно открыть в максимальном разрешении, которое возможно на данном сайте.

Некоторое время назад, вспомнив пионерлагерную молодость, полез на карты посмотреть, как там поживает пионерлагерь "Ракета", куда я ездил целых 8 лет (лет - от слова "лето"), с 1976 по 1983 год. С удивлением обнаружил, что все строения лагеря на своих местах, захотелось съездить, посмотреть, повспоминать. Так что это пост не про заброшку, а про воспоминания. Времени прошло много, что-то мог забыть, о чем-то не совсем верно помнить. Так что, если там отдыхали, дополняйте и уточняйте.

Первый раз я поехал в лагерь в мохнатом 1976 году, 7 лет мне было. Автобусы в лагерь отъезжали с Ленинского проспекта, от института нефти и газа им. Губкина, в простонародье именуемого "керосинкой". Ехать туда от дома было жутко неудобно - наземным транспортом, с пересадками, в будний день утром в самый час пик, да еще с чемоданом - метро там рядом нет, от м. Университет - 1,5 км. Поскольку я тогда жил неподалеку от станции Киевской ж/д, лет с 10 стал ездить в лагерь на электричке. Было удобно: собираешь чемодан, топаешь пешком до станции, грузишься в электричку, которая утром в область пустая, доезжаешь до Зосимовой пустыни, дальше примерно километр топаешь по тропинке вдоль заборов по левой стороне ж/д, проникаешь в лагерь через дырку в заборе на самом углу. Потом бросал чемодан у отряда, наиболее соответствующего моему возрасту и шел налегке с путевкой к воротам, где тусовалась администрация лагеря в ожидании колонны. Там говорил "Здрасьте" и записывался в отряд. Потом ставил чемодан в кладовку, занимал кровать - обычно в правом от входа углу (чем-то он мне полюбился) и топал к воротам встречать автобусы с друзьями-приятелями.

Хотел навестить лагерь я аж несколько лет - все было не до того. Но тут выдался свободный денек, решил съездить. Как говорит молодежь, закрыть гештальт. Причем поехал не на машине, а на электричке, для аутентичности происходящего. Платформа Зосимова пустынь за 40 с лишним лет изменилась мало, в отличие от тех станций, что на 4 диаметре - там не только станции все перестроили, но и появилась пара новых, а "Москвы-Сортировочной" не стало вовсе. Приехав, по старой памяти перешел на левую сторону, чтобы потопать по тропинке. Фигу, тропинка полностью заросла, под ногами хлюпала вода - недавно в Наро-Фоминском районе прошли сильные ливни. Пришлось отказаться от этой затеи и топать по правой стороне, через деревню Александровка. Дотопав до перехода через ж/д пути, попытался проникнуть через дырку в заборе - фигу. Все заросло мелким осинником, под ногами хлюпало. Пришлось пойти вдоль забора лагеря к воротам. Дорога, по которой раньше ездили автобусы и ходил народ, тоже сильно заросла.

Лагерь встретил настежь распахнутыми воротами. Справа от дороги жила администрация и персонал лагеря - я там за 8 лет не был ни разу, не пошел и сейчас, ибо все равно не знаю, что за строения на той территории.

Сначала решил полазить по корпусам в хронологическом порядке и пошел в сторону корпуса 8 отряда. Там же рядом обнаружился медпункт с изолятором, где я в 1976 году сутки валялся. Заболел у меня живот, вожатый отвел к врачу, врача звали Неля и работала она на "Скорой помощи", емнип. Мне была выдана трехлитровая банка со слабым раствором марганцовки, который надо было пить до упора и совать два пальца в рот. И так, пока банка не кончится. Промывание желудка называется. После процедуры меня поместили в изолятор, где я был один и дали книжку. Тоска была смертная. Единственным развлечением был кот, который рано утром радостно притащил на порог двух мышей к ужасу врача - мышей пришлось выбрасывать мне. Благо, на следующий день меня из изолятора выпустили. Прошло почти полвека, а я до сих пор помню эту банку и кота. Больше в медпункт я ни разу не обращался, как бабка отшептала. Ссадины и царапины мы, как нормальные советские пионеры, залепливали подорожником. Еще в лагере рос зверобой, желтыми цветами которого, если ими потереть кожу, можно было нарисовать офигительные фиолетовые фингалы, которыми было прикольно пугать вожатых. Еще на лужайке за 8 отрядом росли кусты с длинными прямыми ветками, из которых получались отличные луки и стрелы.

В ту смену я записался в радиокружок, где собрал первый в жизни электронный дивайс - радиоприемник "Мальчиш" из набора. Самым сложным оказалось мотать антенну на ферритовый стержень виток к витку. Там же научился паять и разбираться в цоколевке транзисторов и диодов. Еще в 8 отряде у меня была путевка на июнь и июль, на 1 и 2 смену, поэтому родители договорились, что я останусь на пересменок. После окончания смены, когда все уехали, нас в отряде осталось двое. На следующее утро вместе с вожатым вытащили все матрасы на солнышко на дезинфекцию, на лужайку между отрядом и старыми кружками. Кровати были металлические, с панцирными сетками. После выноса матрасов вся палата превратилась в один большой батут - мы прыгали по всей палате с кровати на кровать до самого обеда. Обед у меня состоял из котлет, хлеба и компота. МНОГО котлет и МНОГО компота. Нет, живот у меня болел раньше. Завтрак состоял из нескольких порций омлета и пары стаканов какавы. В общем, мы с приятелем эти три дня пересменка просто балдели и ни в чем себе не отказывали.

Все отрядные корпуса в лагере были построены по одному проекту: по центру вход, потом вестибюль, дверь прямо слева - кладовка, прямо справа - вожатская. Слева палата мальчиков, справа - девочек. Из палат есть выходы на веранды, а с веранд - на другую от входа сторону корпуса.

В палатах не только спали, но и рассказывали страшные истории про "черную руку", "красное пятно" и все такое. Посредине палаты были столбы. Про них смутно помню, что желающий испытать какие-то особые ощущения вставал к столбу, ему куда-то давили, от чего он эти самые ощущения испытывал. На веранде стоял стол, были шашки, шахматы, карты, домино и настольные игры. В каком-то отряде был мини-бильярд с металлическими шарами - в общем, было чем заняться в плохую погоду. Если дожди были продолжительные, от шахмат постепенно переходили к шашкам, потом к поддавкам, заканчивали "чапаевым" и переходили на карты. Вообще "больших" бильярдных столов в лагере было несколько: в бильярдной напротив столовой, в веранде рядом с новыми кружками и, емнип, на веранде 1 отряда (вот гады). Еще на столе на веранде гладились всем отрядом перед каким-нибудь торжественным мероприятием, линейки там или смотра строя и песни. Пионерские галстуки были из синтетики и их наглаживали через влажную тряпку. Через нее же гладили школьные брюки. Пионерские рубашки с металлическими пуговицами можно было гладить без тряпки.

Лазить по корпусам, похожим как родные братья, примерно через час наскучило, тем более что ранее широкие асфальтированные дорожки заросли так, что приходилось буквально продираться через заросли. Пока продирался, ободрался об елки и острекался крапивой. Забросив это занятие, пошел к старым кружкам.

На следующий год, в 7 отряде, радиокружка в лагере не было, к моему огорчению, записался на соломку, в старых кружках. Все, что я помню - надо было разрезать красивую золотистую соломинку вдоль и разгладить утюгом, старясь не перегреть - потемневшие от нагрева соломки руководителем браковались. Позже я пошел в кружок выжигания по дереву. Там надо было долго и упорно шлифовать фанерку шкурками разной зернистости, потом с помощью копирки перенести рисунок на фанеру, потом выжигать. По готовности работа покрывалась нитролаком. Про кружок маркетри (мозаики по дереву) помню больше. Было много шпона красного дерева - мы его использовали как фон для работ. На фон через копирку переносился рисунок. Дальше резцом из фона вырезался один элемент мозаики, фон накладывался дыркой на другой шпон нужного цвета, дырка обводилась карандашом. Элемент вырезался резцом и вклеивался в фон с помощью языка и гумирки. И так с каждым элементом - очень кропотливая работа. Шпон был самым разным - бук, клен, орех и еще что-то. Был даже черный шпон - руководитель клал шпон в какой-то раствор и шпон приобретал черный бархатистый цвет. Когда все элементы были вклеены, работа той стороной, где не было гумирки, наклеивалась на фанеру и помещалась под пресс. После высыхания срезались излишки фона, а гумирка нудно и долго сошкуривалась наждачкой. Потом работа шлифовалась и покрывалась нитролаком.

После старых кружков вернулся к клубу. Ракета ничуть не изменилась, наверно и покрашена еще той советской серебрянкой. Елки очень сильно выросли - в мою бытность они были не выше ракеты. Как-то на этой площади проходил конкурс антивоенного рисунка - бумагу клали прямо на асфальт и рисовали карандашами. Я тогда никакого приза не получил, но у меня с этого конкурса единственная за весь лагерь фотография, поэтому помню.

В клубе показывали кино. Причем не только советское, но и с Аленом Делоном, Пьером Ришаром и Жаном-Полем Бельмондо. И даже фильмы "детям до 16" - фильмы показывали после ужина, в столовой объявляли, что в этот раз фильм только для старших отрядов. И стон разочарования разносился по столовой. Еще в клубе были танцы. Настоящая дискотека со светомузыкой. Стулья растаскивали по периметру зала, там сидели девушки, парни стояли. Крутили не только советскую эстраду, но и ВИА Бони-М, ВИА Оттован и прочие Сикрет Сервисы со своими почтальонами. В клубе я первый раз в жизни пригласил девушку на медленный танец. Много воспоминаний.

Сзади клуба была летняя сцена, перед сценой, там, где на фото слева молодой березняк, стояли скамейки для зрителей. На этой сцене проходили концерты самодеятельности, я даже как-то раз в них поучаствовал - меня сотоварищи одели в гимнастерки, галифе, выдали ремни и пилотки. Потом девчонки в клубе мне замотали голову бинтом и красной гуашью нарисовали кровь. Так я и вышел на сцену - в образе раненого в голову красноармейца. Концерт был 22 июня, пели мы "Священную войну", а в первых рядах сидели ветераны.

Еще нас возили на экскурсии. Помню, были в Наро-Фоминске в музее Великой Отечественной войны. Еще были в Апрелевке на заводе грампластинок "Мелодия". В качестве сувенира можно было взять одну пластинку, я себе нашел ВИА "Тич-Ин". Еще там же, в Апрелевке, были на заводе пластмассовых изделий - нам показывали, как работают термопластавтоматы. Там мы набрали пластмассовых шашек, и в "чапаева" стало играть гораздо веселее - от деревянных шашек болел палец, а шашки стали летать по веранде гораздо дальше.

После клуба я пошел к новым кружкам - здесь было больше всего воспоминаний.

Здесь был авиамодельный кружок. Кружок вел Володя, высокий молодой увлеченный мужик. Как-то у него прямо в лагере случился аппендицит, его увезли в больницу, а мы целую неделю тосковали и маялись дурью. Когда Володя вернулся, он нам радостно сообщил, что он не только сам длинный, у него аппендикс был длиной 25 сантиметров и его показывали студентам-медикам. Знаю, о чем вы думаете. Не знаю, не видел, не спрашивайте.

Больше картинок вставлять не дает, будет продолжение.