Драббл

Катя глотает грязь, бормоча «Отче наш». Лицо блестит фарфором. Моя милая Катя. Она напоминает скрипку, на которой играла наша старшая… Аня? Таня?

У нее было имя?

У нее была скрипка.

Струны должны быть из кишок, но подойдут только детские.

Детские, детские сказки, сказки про чудовищ и героев.

Я вбил колья меж ребер героям, друзьям. В живом сердце столько силы, горячей крови.

Катя испекла горячий хлеб, горячий, сладкий. А еще мясо. Мясо слаще хлеба, но только детское.

Желудок выворачивает.

Мое сердце сгнило, осталось в холодной земле. Меня сразил третий всадник. Заложным – гнить.

Твоя кровь всегда была холодной? Моя хуже на вкус.

Ей снилось, как её пьёт вампир. Его зубы плавно пронзали кожу, входили в плоть. Это было лучше, чем секс. Засыпать в метро небезопасно, но только здесь ей являлись такие видения. Такие, от которых учащался пульс.

У выхода из метрополитена разило падалью. Вороны парили меж крыш. Народ схлынул. Рядом звучала знакомая песня Bauhaus. Тут кто-то слушает рок-н-ролл? Она улыбнулась.

Бледная рука коснулась её плеча. Девушка обернулась, и на её лице сомкнулись огромные челюсти. Крик заглушил выстрел двустволки. Голова чудовища взорвалась, заливая девушку кровью.

Охотник схватил её за волосы и впечатал головой в стену, затем облил керосином и кинул спичку. Для перестраховки.

— Полоумная старая сука! Не подходи к моему мальчику! Я на тебя полицию натравлю!

Женщина схватила шестилетнего сына за ручку и повела прочь.

Старуха осталась одна. По лицу её стекали слёзы, заполняли глубокие морщины. Она вернулась к калитке, опустилась на колени и принялась собирать в совок то, что осталось от птенца. Заботливая мама не видела, как её мальчик разбивал крохотное тельце о бетон, как растирал камнем потемневший от крови пух. Как улыбался.

Ночью заботливая мама проснулась от криков и понеслась в детскую. Её беззащитный малыш бился в кровати. Два огромных гуся нависли над ним. Один вырывал клювом глаза, а другой – язык.

Да-да, которые с Dendy. Сделали ремейк: стреляемся снежками, собираем улучшения, в конце — награда в профиль. Заходите!

Удар в затылок вырубил ее мгновенно. Мужчина затащил тело в машину и связал, заклеил рот. Очнулась она уже в подвале.

Подцепил в баре. Она была чертовски хороша. Выпила много, глядела хищно. Сказала, что хочет его. Настолько идеально, что поверить тяжело.

Руки подрагивали. Он тянул, не знал, с чего начать.

Пока не услышал глубокий вдох. Затем треск – лопнул скотч. Успел обернуться, и шею его сдавили тонкие пальцы.

В баре красотка не соврала: она хотела его, но не всего. Только руки. Сильные, умелые, натренированные.

Через пару мгновений убийца валялся в крови. Милая девушка скинула маскировку и приращивала себе еще одни руки потрошителя.

— Бросаю на атаку!

— Подожди! Вдохновение!

Бард наиграл знакомую мелодию из фильма «Горец» и напел. Паладин сгрёб два двадцатигранника и бросил перед собой. На одном выпало 20.

— Да!

Он оттолкнул чудовище и обезглавил одним ударом.

Человек в серой кофте скорчился в углу и бубнил:

— Не может быть, не может...

Он отводил глаза от друзей, внезапно изменившихся, от каменных стен подземелья, возникших из ниоткуда, от мёртвого монстра. Всё кругом вдруг стало странным, непонятным, чуждым.

Паладин обернулся к нему.

— Хватит ныть! Идём с нами, навстречу приключениям!

— Оставь, — сказал бард. — Он не поймёт. Для него это не вопрос выживания, а всё ещё детские игры.

На языке Древних Её имя звучит так, словно все они разом презрительно скривились и выплюнули: «Н’Ёх!» Только мне известно, насколько Она опасна для всего сущего. И я снова Ей помешаю.

Долгая подготовка, скрытное наблюдение, максимальная концентрация ради единственного удара. Сейчас!

Мягкий стук, звон стекла, мерцание света… Яростный вопль, недоступный человеческому уху… Не в мою смену, тварь! Так было и так будет всегда! Она вырывается из поверженного тела и, злобно оскалившись на прощание, вылетает в форточку. До следующей зимы…

На душе лёгкая эйфория и пустота. Босыми ступнями ощущаю хвою, не успевшую набрать смертельного яда. Ушами слышу крик спасённого человечества.

— Барсик, скотина!

Вот уж кого действительно трудно найти, легко потерять и невозможно забыть.

Правильный ответ тут →