Пятидесяти-шестилетняя Елена Игоревна вот уже 25 лет, как состояла в браке с не просыхающим запойным алкоголиком. Как и многие женщины, надеющиеся перевоспитать благоверного, она так и не решилась на развод и попытку найти себе другого мужа, наивно веря в сказку, и первые годы супружеской жизни глупо ожидала того момента, когда муж бросит пить, но он, естественно, не бросал, а всё пил, пил и пил. С годами он поддавал всё больше и чаще. Ему было хорошо, а Елене Игоревне было плохо. Очень плохо. И так продолжалось несколько лет до тех пор, пока её терпение не лопнуло, о чём будет написано ниже. Банальная такая история. На этом можно было бы и закончить её. По логике вещей, это и есть конец сего грустного повествования. И ничего, что он не в конце, а в начале. Да. И это потому что конец всех этих историй известен. Другим он быть не может, потому что алкоголизм непобедим. Даже если волевым усилием или с помощью медицинских процедур алкоголик надолго прекращает пить, пусть даже и на несколько лет, то это не даёт никаких гарантий, так как он может сорваться в любой момент. И момент этот будет самым неподходящим. Поэтому члены семьи алкоголика живут с ним, как на пороховой бочке, пока у них не образуется возможность избавиться от этого невыносимого человека. Пока же он находится под одной крышей с ними, то каждый день может произойти неприятность или даже беда!.. Понадобится кого-нибудь или что-нибудь куда-нибудь отвезти, например, больного ребёнка, а муж вдруг оказался не в форме, или придут гости, а он явится пьяным в стельку и опозорит перед всеми, или придёт пьяный за ребёнком в детский сад, школу и ребёнка бедного там опозорит… это всё и произошло с несчастной Еленой Игоревной не раз и не два. С ней произошло всё, что только могло случиться. Поэтому она, как только это стало возможным сделать, перебралась в бывшую родительскую квартиру, но это будет в конце, который известен, а пока не будем забегать вперёд. Потому что тогда точно рассказа не будет. И так, бедная Елена Игоревна живёт на свете без тех благ, которые доступны другим. Когда-то ей было больно из-за несбывшихся надежд и разочарований. Но со временем эта боль прошла безвозвратно. Как не странно это прозвучит, но Елена Игоревна со временем стала счастлива и спокойна, а о том, почему это случилось, будет написано ниже. Начнём издалека. 1970-е годы…
Отец бросил их, когда Леночка была маленькая, сразу после того, как вместо долгожданного сына, подающего большие надежды, наследника, его жена, Нина Григорьевна родила ребёнка с синдромом Дауна. Этот несчастный ребёнок долго не прожил. Во дворе его какие-то малолетние негодяи забили до смерти. Малыш просто гулял, сидел в песочнице, а потом пошёл домой и чуть-чуть не дошёл до подъезда…
Остались Леночка с матерью одни в целом свете. Родственников у них было мало, а жили они далеко. Сестра матери уехала с мужем на юг, родила дочку, изредка писала письма, присылала фотографии Ларочки, а к себе не приглашала. Вероятно, муж её этого не хотел. Да и не на что было купить билеты на поезд, чтобы туда приехать. Так Нина Григорьевна к сестре и не приехала ни разу. Даже на похороны сначала её мужа, а потом и её самоё не попала. Зарабатывала она не много, а дочери нужны были репетиторы. Денег на жизнь не хватало даже после того, как не стало братика.
Бедная Леночка росла молчаливой и тихой, несмотря на то, что была очень хорошенькая. К тому же она была рассеянна, безответственна, училась неважно, способностями если и выделялась, то в обратную сторону, а денег на взятки у её матери не было. Поэтому Лена не смогла никуда поступить после школы, которую она итак еле закончила. Пришлось идти работать на почту, где Елена Игоревна так всю жизнь и просидела, продавая конверты, открытки, марки, выдавая и отправляя заказные письма, бандероли и посылки. В 20-е годы на почте стали продавать продукты – бакалею, консервы, сладости, бытовые мелочи, канцтовары, краски, пластилин, игрушки, сувениры и прочее, нужное для жизни.
С личной жизнью у неё тоже не клеилось. Замуж её не брали, норовя переспать и отвалить, что они и проделывали весьма успешно. Свою невинность дурочка преподнесла на блюдечке с голубой каёмочкой какому-то отвратительному типу, да ещё и женатому. Ей было тогда 24 года, и она просто захотела попробовать, что же это такое. И попробовала. Это закончилось психологической травмой, первым абортом и потерей трёх лет драгоценной молодости на никуда не ведущие тяжёлые отношения с этим женатым мерзавцем, чьи обещания развестись с супругой оказались обычным трёпом, чтобы развести девушку на секс. Её все разводили на секс, лишь одна она так никого и не сумела развести на ЗАГС. После этого болезненного для неё, разрыва, полгода девушка находилась в клинике неврозов. После этого Лена неохотно вступала в близость с мужчиной. Ей неприятен был секс, да и пора было прекратить заниматься глупостями, а искать жениха для создания полноценной семьи. Но ничего у бедной Елены не получалось, несмотря на её привлекательную внешность, миловидное личико, хорошие волосы и потрясающую фигурку. Мужчин меньше, чем женщин, а те из них, что хитрые и ловкие, умеют захомутать! Изобретательные, они чего только не придумают, чтобы женить на себе. Не то, что Лена. У неё такое не получалось - не хватало сообразительности, и она всё делала неправильно, и ей всё время попадались один за другим подонки, она сделала несколько абортов, лечила репродуктивные органы, нервы и душу, что так просто не заштопаешь.
На фоне всего того, что происходило с дочерью, мать Лены серьёзно заболела.
Лена работала на почте и едва сводила концы с концами. Они с матерью жили на небольшие зарплаты и пенсию, и почти все их деньги уходили на лечение и лекарства. Так и прошла вся её молодость. Поэтому алкоголик Валера, заглядывавший на почту, и, таким образом, с ней познакомившийся, был её последним шансом. Елене сначала показалось, что он добрый, весёлый, краснеющий от смущения, милый человек, который просто иногда любит выпить. Она не понимала того, что его лицо красно по другой причине – он просто пьяный, а спьяну путает двери или просто промахивается и каждый раз вместо своего подъезда попадает на почту, где сидит, приглянувшаяся ему, молодая симпатичная женщина. И этой женщине безумно хотелось иметь нормальную семью - мужа и детей, чтобы всё было так же, как и у других. Лена ждала, когда же, наконец-таки, и на её улице будет праздник. Но праздника всё не было. В общем, связалась бедная невезучая девушка с алкоголиком по неопытности и незнанию жизни. Глупышка даже не заметила того, что на первое же свидание он пришёл сильно пьяным. Она просто этого не поняла. Раньше-то она с этой проблемой никогда не сталкивалась, поэтому умудрилась не понять ужасного факта. Дело в том, что он любил её только тогда, когда был довольно-таки сильно пьян. Только тогда он, плача пьяными слезами, объяснялся ей в любви, и весь их роман проходил на фоне его пьянства.
Валера и женился-то на Лене, будучи изрядно выпившим. Подали заявление они, когда Валера был пьяным, и утром он даже не помнил о том, где он был. Они пошли в ЗАГС, так как Лена солгала ему о том, что «кажется беременна» и «ой, что скажет мама». Когда они через месяц пришли расписываться, Леночку удивило то, как внимательно, с подозрением разглядывает их обоих регистраторша. Её взгляд отражал явное осуждение, но осуждающий взгляд на жениха отличался от негодующего взгляда на невесту. Несмотря на это, заветный штамп в паспорте, всё-таки, был поставлен, и драгоценное свидетельство о браке отныне лежало в её сумочке. И вот, Лена отныне такая же, как все. Сбылась долгожданная мечта. Она замужем, и у неё непременно потом будет ребёнок, а, может быть, и двое!
Отмечали в пивнушке, ещё выпивали, но Лена больше пить не хотела, а кроме пива, Валера, почему-то, не заказал ничего съестного, и голодная Елена пригубливала это противное пиво с отвращением. Вскоре, новоявленный супруг, который здорово догнался, допив пиво, в том числе и из Лениной кружки, объявил, что хочет домой. К нему они с трудом приползли. Елене было очень тяжело тащить на себе Валеру, который наклюкался до скотского состояния и еле шёл.
Придя в запущенную холостяцкую квартиру, где обои висели клочьями и бегали тараканы, они легли на несвежую, с не свежим, грязным бельём, очень грязными подушкой и одеялом, продавленную тахту, после чего Валера заснул и громко храпел. Елене не спалось. Она долго плакала, лёжа в темноте рядом с пьяным до бесчувствия, мужем.
Конечно же, напившийся в хлам, Валера, напрудил огромную лужу в супружескую постель, где и без того матрас был насквозь пропитан мочой. Заснувшая, было, Лена почувствовала то, что под ней мокро, проснулась и аж подскочила от омерзения. Её чуть, было, не вырвало, и она побежала в ванную отмываться. А потом, приводя квартиру в порядок, ждала, когда Валера проснётся, чтобы высказать ему всё, что она о нём думает. Кипя от негодования, Елена успела оторвать со стен обрывки обоев, помыть полы, перемыть всю посуду, аккуратно повесить в шкаф одежду, протереть от пыли все поверхности, и теперь сидела на кухне и пила кофе. Валера, который никого и даже себя не любил и не уважал, предпочитая всему, только водку, в чём Лена вскоре убедилась, громко храпел и ещё какое-то время не просыпался. Несмотря на то, что Лена хорошо проветрила квартиру, из комнаты, где валялся пьяный муж, доходил до кухни невыносимый смрад.
Проснулся Валера часа в два, сотрясаясь всем телом от похмельного синдрома. Ни разу до этого не контактирующая алкоголиками, Лена принялась его отчитывать. Злющий с похмелья, алкоголик вдруг грубо рявкнул на новоявленную супругу, «посмевшую» высказать неудовольствие: «Че-гго-о-о?!!! Тебя что-то не устраивает?!!! Забирай свои вонючие шмотки и вали! Пошла на х*й!», а когда та от неожиданности открыла рот, а из глаз её полились слёзы, он с ненавистью вытолкал её взашей, повторяя: «Вон пошла! Вон! Тварь вонючая! Дерьмо! Женила меня на себе, когда я пьяным был! Сегодня же подам на развод!» и принялся выставлять новоявленную жену за дверь, пока не выкинул её из квартиры. Елена успела сорвать с вешалки пуховик, подхватить сапоги, а главное - сумку. Ведь там лежало свидетельство о браке! Одевшись на лестничной клетке, вынув из кармана и надев на голову шерстяную шапочку, девушка какое-то время сидела на ступеньках и плакала от обиды и унижения. Потом вздохнула и пошла домой, где лежала её больная мать. Благо, это было совсем близко. Несмотря на то, что её выставили квартиры в первый же день её замужества, её грело то, теперь она была замужем, и формально у неё теперь было «всё, как у всех людей». «Хоть одни сутки я замужем побыла! И то, дело сделала – сходила. Как и все я теперь, как и все…» Логика Елены Игоревны потрясает, но этому, как оказалось, было объяснение… «Хорошо, что документы не остались в квартире, откуда меня этот подонок выбросил!» - подумала Елена и представила себе то, как её новоявленный супруг, мог бы в ярости разорвать свидетельство о браке. Чтобы удержать рыдания, так как ей было бы неприятно заплакать на виду у прохожих, она запрокинула голову и энергично ею потрясла, затем задержала дыхание и медленно выдохнула. «Всё в порядке! Я это сделала, и я - победительница!» - подумала она.
По дороге Лена зашла в супермаркет и купила всяких вкусностей, после чего еле дотащилась до дома, сгибаясь под тяжестью мешка с продуктами.
Старательно вытерев, снова навернувшиеся, слёзы, девушка открыла дверь, тихо вошла в квартиру, переобулась и прошла в комнату, где лежала больная женщина с лицом землистого цвета. В квартире тошнотворно пахло лекарствами и телом больной, в пролежнях. Стоял гнилостный запах, и дышать было трудно. Лена захотела порадовать мать, для чего, войдя в её комнату, радостно объявила:
- Мамочка, а я замуж вышла, смотри!
Растопырив пальцы с обгрызенными ногтями, она показала матери своё новенькое блестящее колечко на безымянном пальце. Кольцо её не было золотым, как она думала. Это была бижутерия. Валера сэкономил. Да и откуда у него на это деньги, если он пропивал всё, что зарабатывал… И кроме этого дешёвенького колечка и штампа в паспорте у Лены не было ничего, что хоть отдалённо напоминало бы семейную жизнь и женское счастье. Ни любви, ни заботы, ни условий для жизни, ничего… Она оставалась никому не нужной, не состоятельной, одинокой женщиной. И Лена больше всего на свете боялась того, что это станет известно её матери.
Мать и дочь не знали о том, что золото не настоящее, и обе какое-то время, молча, любовались новеньким колечком, с которого ещё не сошла позолота.
- Паспорт покажи, штамп, свидетельство… - хрипло сказала мать, и Леночка, сходив в прихожую, где лежала её сумка, принесла матери документы. Та на них внимательно посмотрела, и обе, мать и дочь снова какое-то время ими любовались.
Вдруг в дверь позвонили, и Лена бросилась открывать, надеясь на то, что это пришёл её горе-муж. Но это была милая девушка, соседка. Оказалось, Елена забыла в двери свои ключи. Поблагодарив девушку, она положила ключи в сумку, промокнула лицо салфеткой, чтобы опять не зареветь, и вернулась в комнату к матери.
- Дочка, а муж твой кто? Он хороший человек? Почему не познакомила? Свадьбу гуляли без меня...
- Мамочка, мы не отмечали свадьбу. Мы просто вчера расписались. Какая свадьба, если ты болеешь, лежишь и не можешь встать? Вот поправишься – тогда обязательно отпразднуем! Его зовут Валера. Он работает столяром. Собирает мебель. Он очень хороший и добрый, любит меня... – ответила Лена и, не удержавшись, вдруг горько заплакала от жалости к себе и матери.
- Почему ты заплакала? Не плачь! Ты же замуж вышла, теперь всё хорошо… - с тревогой глядя на дочь сказала больная женщина.
- Мамочка, я тебя никогда не брошу. Поживу с тобой… Как ты здесь одна… Муж знает, отнёсся к этому с пониманием и отпустил меня без возражений.
Нина Григорьевна в ужасе вытаращила глаза и замахала слабыми, тощими руками. Она ни в какую не соглашалась и упрашивала дочь вернуться к мужу:
- Нельзя из-за помирающей старухи надолго оставлять мужа одного… Не хочу, чтобы из-за меня разрушилась твоя семья - говорила она и торопила дочь, - Иди, иди скорее. Он тебя ждёт! А я, как-нибудь, сама…
И бедная Елена, не зная, куда идти, бродила по улицам, подолгу простаивая в, попадавшихся ей на пути, магазинах, аптеках и прочих заведениях. Вдруг зазвонил её телефон, и сиплый голос мужа проговорил:
- Эй, ты! Пиво купи, у меня трубы горят.
Так Лена, таща неподъёмную сумку, где позвякивали бутылки, вернулась к мужу. Войдя в квартиру, она сказала, глядевшему на неё мрачно, из-под бровей, Валере:
- Вот, купила. Наслаждайся, а я пошла…
- Ладно, оставайся. На первый раз прощаю. Только держи свой поганый язык за зубами. Если брякнешь хоть что-нибудь, вышвырну!
Лена была унижена и оскорблена смертельно, но куда было деваться раз мать её «выпроводила», не на улице же спать! И она осталась. Легла на кухне, постелив себе на диване. И после этого она всегда спала на этом диване. Елена долго не могла уснуть в тот вечер, лежала в темноте с открытыми глазами и думала: «А ребёнка-то как я буду от него рожать, раз он не просыхает? Что, дебила или без рук, без ног, с двумя головами или слепоглухого…» Слёзы душили её, но она боялась, что Валера услышит, поэтому затолкнула в рот угол от одеяла. Так, с одеялом во рту и уснула.
В один из трезвых дней, Лена познакомила Валеру с матерью, перед этим долго уговаривая его хоть раз уважить старую, больную женщину, но тот - ни в какую, талдыча: «Я тебе не слон, чтобы меня показывать! Что мне до твоих амбиций! Я не собираюсь поддерживать твоё враньё о том, что у тебя прекрасная семья! Хочешь, чтобы соседки да подружки завидовали тебе? А, вот, х*й тебе!», и он сунул прямо в лицо её руку, пальцы которой были сложены в кукиш. И тогда Лена отдала ему чуть ли не всю зарплату за то, чтобы тот пошёл вместе с ней к её матери. Цапнув деньги, он, нехотя, согласился, но отказался надеть костюм, как жена ни плакала, его упрашивая, а надел старые джинсы и такую же старую толстовку. Побриться он отказался. По дороге он выпил, несмотря на слёзы жены, уговаривавшей его этого не делать. Так они пришли к Нине Григорьевне. Он выпивший, а она – зарёванная.
Нина Григорьевна, увидев Валеру, настороженно и со страхом на него посмотрела. Он ей не понравился с первого взгляда. А когда тот красноречиво заёрзал, собираясь уходить, отказавшись от чая, не просидев у них и десяти минут, при этом не произнеся ни слова, Елена вдруг вытащила чуть ли не из рукава, бутылку коньяка и, как плохая актриса в театре, фальшиво-весёлым голосом провозгласила:
- А сейчас у нас будет не просто чай, а «вкусный чай»! Та-дада-дам!
«Вкусным чаем» интеллигенция в те годы называла чай с добавлением рома, рижского бальзама или коньяка. Кроме того, Лена купила и свою любимую пьяную вишню – шоколадные конфеты с вишней и тем же коньяком.
Увидев это, Валера не смог от этого отказаться. Его небритые щёки вдруг порозовели, а настроение заметно улучшилось. Он снова любил своего «Ленусика».
Валера стал произносить тосты за здоровье любимой тёщи и столь же любимой жены, и никто не успел заметить того, каким образом так быстро опустела бутылка.
Когда довольный и пьяный Валера ушёл, Нина Григорьевна спросила:
- Леночка, у вас всё в порядке? Не обижает он тебя? Только скажи, и я сотру его с лица земли.
Немощная из-за болезни, старая женщина была настолько серьёзна и убедительна, что Елена поверила в то, что её мать сможет стереть обидчика с лица земли… «Знала бы она о том, какая у меня с ним жизнь!»
- Мне он не очень понравился. У него какое-то злое лицо!
Дочь заверила её в том, что они живут «хорошо, просто прекрасно, душа в душу, он просто серьёзный человек, а лицо у него кажется неприятным из-за глубоких глазниц, тонких губ и нависающего носа, а если он улыбнётся, то в нём бездна обаяния!», а сама подумала: «Надо же, она дьявольски проницательна! Насквозь людей видит! Ничего от неё не скроешь…»
Вот так начиналась супружеская жизнь бедной Лены, её «тихое» семейное «счастье». Она разрывалась на два дома и ходила на работу, откуда ей каждый раз не хотелось уходить. Ей надоело с тревогой ждать, в каком состоянии ввалится в квартиру её благоверный, и у неё была жуткая депрессия. Она стала, было, присматривать замену Валере, но мужчины уже давно на неё не смотрели, особенно холостые. Да и не было холостых ровесников и старше. Все были женаты.
Валера, правда, время от времени, делал специальный антиалкогольный укол и какое-то время не пил. Но это время пролетало очень быстро. Да и трезвый муж был обидчив и раздражителен. Слова ему не скажи. А тактичностью Лена не могла похвастаться. Была невоздержанной на язык, о от одного её слова муж заводился с пол оборота. И тогда держись. Можно было и из квартиры очередной раз вылететь.
Пить Валера любил в одиночестве. Но, как только он напивался, его тянуло на «подвиги». Он долго не засыпал - всё расхаживал. Выходил во двор и приставал к людям с разговорами. Потом он болтался по квартире и продолжал пить, курил, а заодно отравлял супруге жизнь. Ему казалось, что он любит Лену, он хотел с ней общаться, лез к ней… но та не выносила пьяных, запах перегара и начинала яростно от него отбиваться. Она знала, что если муж в подпитии на неё залезет, то он очень долго не сможет кончить, и не слезет с неё часа три(!), а она будет испытывать всё это время настоящие мучения. Получая отказ, Валера обижался и становился агрессивным. Матерная брань камнепадом катилась на бедную голову его супруги. Выносить это она не могла и убегала от него среди ночи или он сам выбрасывал её из квартиры. Однажды, когда она отказалась ждать того момента, когда он, наконец-таки, кончит, и принялась роптать, сетуя на то, что ей больно и некомфортно, Валера, матерясь, сдёрнул презерватив с члена и выставил её взашей, обнажённую. Бедная Лена стояла на лестничной клетке и не знала, что ей делать. Услышав тяжёлые мужские шаги, девушка позвонила в дверь к соседке. На счастье, та оказалась дома и, даже не удивившись тем, что к ней пришла «совершенно голая женщина» (вероятно, до появления здесь Лены, подобное уже бывало и не раз), пригласила дрожавшую от холода, беднягу в квартиру, где обрядила в бросовые вещи, от которых собиралась со дня на день избавляться. Леночка даже получила полушубок из натуральной цигейки да кроличью шапочку, но, несмотря на это и горячий чай с блинами, она, всё равно, жестоко простудилась, и ей пришлось брать больничный. Болеть она пришла к матери, соврав очередной раз, что к мужу приехали родственники с детьми, и она решила на это время уйти, так как места мало, и она может их заразить, да и ходить к ней, чтобы присматривать, будучи больной, с повышенной температурой, кашлем и насморком, ей было бы мучительно, с чем мать не могла не согласиться.
И этот подлый поступок Валеры был отнюдь не единичным. Частенько Лена, стоило возникнуть конфликту, оставалась на лестнице в одном тапочке, почти раздетая и без сумочки. Сидя на ступеньках, она засыпала, да так всю ночь и спала, сидя и привалившись к стене. Соседи уже не обращали на это внимания. Весь дом был в курсе её позора. Разве что, одна из её сердобольных соседок, добрая женщина, пускала её к себе поспать на раскладушке. Это Лена считала неслыханным везением, так как сама звонить в квартиры соседей стеснялась.
Лена какое-то время ещё ждала любви от мужа, когда тот был трезвым, но в эти дни или часы никакой любви к ней не просматривалось совсем. Напротив, он был злым настолько, что был чуть ли не ещё более опасен, чем пьяный. Приступы бешенства начинались внезапно, и Лена даже пряталась от него под кроватью, чтобы её очередной раз не вытолкнули на лестницу. Каждый раз, выгнанная мужем из квартиры, она не знала, куда ей идти, так как ей не хотелось огорчать больную мать. Бывало, ей удавалось подремать в круглосуточном кафе или в зале ожидания на вокзале. На почту она утром шла, совершенно разбитая, помятая, плохо выглядевшая. Еле дорабатывала до конца, и тут муж звонил ей и говорил: «Сегодня не приходи! У мамаши своей ночуй!», и бедная Лена тащилась после работы к матери, накупая по дороге продуктов и таща на горбу тяжёлую ношу, где была и картошка, и кочан капусты, и бутылка молока, и прочее, прочее... А дома у матери Лена варила щи, а потом старательно делала вид, что из-за всяких домашних дел припозднилась, а идти одной одна, в темноте боялась и с мужем договорилась. Но Нина Григорьевна сомневалась в её словах, так как материнское сердце не обманешь, говорила:
- Дочка, а ты правда счастлива? Не скрывай от меня ничего. Я же твоя мама, и я всё пойму. У тебя всё в порядке? Почему твой муж не помог тебе сумки эти тяжеленные дотащить, почему за тобой не зайдёт и домой не проводит?
- Мам, у него вывихнуто запястье. На работе травму получил, да и суставы болят у него. Вот и не мог помочь просто физически, да и очень устаёт он на работе своей, и я разрешила ему не забирать меня. Он спит под обезболивающими. А сумки не такие уж тяжёлые были, там хлеб один да туалетная бумага! - выдавала Лена очередной вариант причины того, чего невозможно понять, принять и простить. И, конечно же, Нина Григорьевна ей не верила, всё более тревожно всматриваясь в усталое и бледное лицо дочери, на которое та наклеивала фальшивую улыбку грустного клоуна.
За это время Елена здорово подурнела. Она похудела, лицо её осунулось, под глазами появились синяки, а руки стали красными, некрасивыми и с морщинами на пальцах. Грустные её глаза выражали глубокое отчаяние.
И единственной её радостью стали те моменты, когда у неё получалось переночевать у матери, в своей маленькой, уютной и чистой комнатке, блаженно вытянувшись под пуховым одеялом на чистой простыне и мягкой подушке своей постели. Она перед сном включала телевизор, наливала себе чай и с удовольствием его выпивала с миндальным пирожным или глазурованным сырком под какой-нибудь душещипательный фильм. Наплакавшись, она засыпала. Уходить из квартиры было больно физически – настолько не хотелось ей покидать своё гнёздышко. Но надо было идти. Сначала на работу, а потом – неизвестно, куда. Как Бог даст. Она всегда теперь держала около себя и носила за спиной чёрный рюкзак, в котором была вся её жизнь – телефон с зарядкой, паспорт, деньги, карточки, проездной, блокнот, ручка, расчёска, гигиенические принадлежности (мало ли, где придётся заночевать), запасные трусы, тёплые носки, платок и свитер, косметичка, обезболивающие таблетки на случай приступа головной боли, бутылка с водой и прочие необходимые для жизни, вещи.
Тем не менее, Валера, время от времени, занимался с Леной «любовью». Той этот процесс не нравился, она симулировала оргазмы, а на самом деле испытывала боль и дискомфорт. После этого она украдкой плакала, отвернувшись к стене.
Такая жизнь не могла нравиться никому, и Лене, конечно, тоже, поэтому она стала пытаться поменять мужа на что-то лучшее. Она, пересмотрев и пополнив свой гардероб эффектными вещами, начала наряжаться, взгромоздилась на каблуки, старалась делать красивые причёски, макияж и ещё более старательно и активно высматривала себе нового кандидата в мужья, но нужный человек так и не нашёлся, вокруг неё был какой-то вакуум, а сроки поджимали. Лена боялась, что так и не сможет родить. И тогда она решила завести ребёнка не от мужа, а какого-нибудь здорового парня, заплатив ему за это деньги, но всё не решалась приступить к задуманному. Стеснялась. Да и денег не было. Всё уходило на лечение матери. Развестись с мужем она собиралась сразу же, как только умрёт мать. Но та не умирала, и бедная Елена Игоревна каждый день в обед и после работы, а также, в выходные к ней приходила, меняла ей подгузники, подносила судно, мыла её, обрабатывала пролежни, кормила с ложечки, как ребёнка и делала ей уколы. На тревогу матери по поводу её личной жизни, у неё всегда находились ответы: «У Валеры геморрой, понос, рвота, болит зуб, ухо или глаз…», «Валера заболел гриппом, ангиной (корью, краснухой)», «Валера сломал ногу, руку, ребро, нос, ключицу…», «Валера в больнице с язвой (простатитом, панкреатитом, воспалением лёгких, гепатитом и проч.)», «Валера в командировке», «Муж работает вахтовым методом», «У мужа умерла сестра, и он поехал на родину её хоронить», «У Валеры брат женится, и он поехал туда», «У мужа болеет племянница…», да мало ли что ещё можно придумать, чтобы успокоить больную старую женщину. Елена Игоревна виртуозно научилась заговаривать ей зубы, ложь отскакивала у неё от зубов, а та всё время удивлялась:
- Что-то он у тебя так часто болеет! Из больниц не вылезает! То с ним что-то случается, то с роднёй его! Не понос у него, так золотуха!..
- И не говори! – усмехалась дочь, - Впрочем, и мы с тобой не такие уж и здоровяки!
- Да уж! Это точно! – добродушно посмеивалась мать и тут же заходилась в сильном кашле.
