Сознание

Когда Дима предложил отдать наши последние деньги нищему, я, не зная, как реагировать, просто посмеялся и сказал, что нам тогда придётся топать до дома пешком.

Диму этот ответ, кажется, устроил, так как через минуту он уже поддевал пальцем последний рубль, что никак не хотел выбираться из маленького кармашка кошелька на этот собачий холод. И я его полностью понимал. В такую погоду хотелось ехать домой, сидя в нагретом печкой салоне какого-нибудь Uber, но никак не топча заветренную грязь из песка и подтаявшего снега.

Лохматый бомж в прожжённой сигаретами синей болоньевой куртке и коричневых вельветовых брюках принял деньги как-то безучастно, в ответ лениво осенив нас неполным крестом, невнятно пробормотав что-то о благодарности Всевышнего и нашем вечном здравии.

Убрав деньги во внутренний карман куртки, он снова вытянул руку, повернув желтой ладонью кверху.

― Не, ну ты смотри на него. Да он же пропьет всё! ― не в силах смириться с утратой, набросился я на Димку, когда мы отошли от мужика на десяток метров.

― Ты бы с радостью сделал то же самое.

― Это другое. Посмотри на него — здоровый мужик, он не в состоянии пойти работать?

― А ты не в состоянии пройтись пешком? Посмотри на себя — заплыл весь и закис, ― он не хамил и не повышал голос, просто указывал на те вещи, которые я и сам прекрасно знал.

Я бубнил ещё минут десять, пока губы не обветрились и не треснули. Облизнув их в очередной раз, я почувствовал соленый привкус крови и, наконец, замолчал.

Сырой ветер вырывался из дворов, залезая мне под куртку и щекоча ребра. Хотелось как можно скорее добраться до родного квартала, где всегда было немного теплее. Может, это потому, что район находился близ химического завода, а возможно, меня грели мысли о том, что дома ждет суп с клецками и бутылка егермейстера.

Я ускорил шаг, но Дима предпочел не торопиться и всячески тормозил меня, намекая на то, что нужно насладиться и без того коротким днём.

― Машину толкнуть не поможете? ― окрикнули нас два здоровенных «лба», явно налегающие всё своё свободное время на спорт.

― Поможем! ― охотно согласился Дима. Мне хотелось выть от злости и безысходности.

«Ну почему? Почему я всегда должен идти у него на поводу? У меня ведь даже перчаток нет. Эти двое явно не выглядят слабаками, вполне бы справились сами».

Дима, кажется, не разделял моего недовольства и охотно встал в стойку, уперев ноги в асфальт. Пришлось помогать, иначе я бы выглядел полным козлом.

― У меня рукава теперь в грязи, ― жаловался я, ища глазами чистый снег.

― Хватит ныть, будь у тебя машина и попади ты в подобную ситуацию, сам был бы рад, если бы тебе помогли.

― Но у меня нет машины! И уже давно! А эти двое вполне справились бы сами! Два кабана, которые эту машину поднимут и руками перенесут! ― я снова выплескивал своё недовольство наружу, и застывшая кровь на губах потекла с новой силой.

Дима меня даже не слушал. Он спокойно шёл себе дальше, смотря по сторонам, словно выискивая, где ещё прыснуть своим великодушием.

Успокоиться ему было не так просто. То фантик поднимет, то подбежит к подъезду и придержит дверь. Всё это выглядело смешно и немного бесило.

В мире творится черт те что: голод, войны, пандемии, коррупция, а этот тип своими потугами борется со вселенским злом при помощи йодовой сеточки. Вот именно так это и выглядело.

С Димой мы познакомились недавно, но он как репейник зацепился за штаны и всюду следовал, распространяя свои семена.

Деньги у нас, кстати, закончились сегодня тоже не просто так. Мы как раз собирались покидать офис нашего арендодателя, у которого мы снимаем склад. Он забыл снять показания счетчиков за прошлый месяц и не выставил счет. Это было настоящее новогоднее чудо, хотя на дворе стояла середина марта.

― Вы нам в том месяце электричество не посчитали, ― резанул меня словами, точно тупым ножом, Дима, когда мы прощались со стариком.

Тот улыбнулся и назвал Димку хорошим парнем. «Хороший парень не будет сам себе палки в колеса вставлять!», ― думал я, доставая из кошелька последние смятые купюры, но вслух лишь улыбался.

Скажу честно, Диму я ненавидел и хотел от него избавиться. Он не понимал намеков, не понимал угроз. Любой нормальный тип уже давно бы обиделся и ушел, но в том-то и проблема, Дима не был нормальным.

Поначалу к нему начали тянуться все мои друзья, постепенно отталкивая меня в тень. Он очаровал всех своей добротой и отзывчивостью, а меня бесило, что он был таким в действительности и не лицемерил. Постепенно я начал замечать, что Димой заинтересовалась моя супруга. Нет, я, конечно, не ревнив, ведь моя жена не из ветреных, но покоя все равно больше не было. Они часто разговаривали, шутили несмешные шутки, в коих не было той перчинки, которую я называл юмором, а моя жена — грязью и пошлостью.

Всё у этого парня было с улыбкой: дела, слова, отношение к деньгам и даже я. Он улыбался мне всякий раз, когда я пытался его оскорбить или унизить.

Ничего не выходило. Я начал пить. И его спаивал за свой счет. Диме это не нравилось, он всегда ныл, что алкоголь разрушает его. Это-то мне и было нужно.

Я стал водить его по кабакам и закусочным. Поил его сначала дорогим алкоголем и медленно перешел на сивушную подделку. Дима почти скатился и стал таким же, как и я, почти потеряв свою индивидуальность. Но тут вступилась моя жена. По сути ― это была измена в чистом виде, и я ненавидел её за это.

Она присела нам обоим на мозг. Меня отчитывала за то, что я зачем-то всё порчу, а Диму — за то, что поддается. В итоге он пошел на поправку, а я совсем зачах. Я знал, что она уйдет к нему, и это случилось сегодня.

Мы поднялись на родной этаж, разулись и зашли в квартиру. Дима чувствовал себя хозяином моего жилья, моей жизни, моей жены. Он вытащил откуда-то букет полуживых цветов, которые купил у бабушки возле остановки.

Я посмеялся над ним, но промолчал. Жена пригласила нас за стол, поставила тарелку супа с клецками и нарезала хлеб. Я попросил достать бутылку егермейстера, но она сказала, что давно отдала её соседу. Я хотел было накричать на неё… Но тут она поцеловала меня так сильно, как никогда в жизни, и поблагодарила за то, что я так сильно изменился.

― Я люблю тебя, Дим, ― сказала она, и я исчез. Раз и навсегда. Дима победил. Он выселил меня из собственного тела.

Никакого больше Дмитрия Сергеевича, злого и подлого жмота, что никого и никогда не ставил вровень с собой. Никакого алкоголя. Теперь был только Дима — добрый и отзывчивый, вечно молодой парень. Он появился в тот день, когда я оказался в одном шаге от смерти. Добрые люди вытащили меня из горящего авто. Тогда-то он и родился. Дима был частью меня, способной на добро и созидание. И со временем эта часть победила, оставив всю злобу и ненависть позади.

(с) Александр Райн

Недавно у меня вышел печатный сборник рассказов, за подробностями в группу вкhttps://vk.com/alexrasskaz

Нам говорят: «Нельзя идеализировать СССР». Что ж, пожалуй, с этим можно согласиться, идеализировать - значит представлять что-либо в более совершенном виде, чем это есть на самом деле. Здравая мысль.

Но откуда берется желание его идеализировать? Может, как противодействие тому бурному потоку антисоветчины, льющемуся на наши головы больше 30 лет. Мы так к нему привыкли, что даже не замечаем его. Он для нас как шум города за окном квартиры. Нужно усилием воли сконцентрировать свое внимание, чтобы осознать его масштаб.

Отсюда вытекает еще один вопрос. СССР больше нет и предпосылок к его воскрешению пока совсем мало, так, может, пора прикрыть кран, из которого льется этот поток? Но нет, мы видим множество новых разоблачителей, экспертов, историков, блогеров и прочих топтателей и пинателей «совка». Огромное количество новых статей, книг, фильмов и сериалов выходят с завидной регулярностью. И везде мы слышим о «всплывших фактах», о «страшных цифрах» и об «ужасающих подробностях». Для каждой социальной группы найдется свой разоблачитель: и для домохозяйки, и для школьника, и для аудитории повзыскательнее.

Часто нас пугают страшной тоталитарной пропагандой, которой «зомбировали» советский народ. Мол настолько она оказалась прилипчивой и въедливой, что до сих пор среди людей нового поколения, воспитанных на сплошь голливудских фильмах, Диснее и прочих Comedy Clubах, находятся сомневающиеся в том, что их родители жили в невообразимо ужасных условиях, гулагах и штрафбатах.

Так в чем выражается эта идеализация? Может, мы свято верим, что в те далекие времена каждый вступивший в партию переставал совершать ошибки, забывал о своем личном и начинал думать лишь о долге перед Родиной? Может, мы верим, что стоило появиться малейшей несправедливости, как она указом сверху тут же решалась? И не было у советского гражданина ни забот, ни хлопот? Не думаю, что найдется среди нас достаточное количество таких наивных людей. Да, стоит согласиться, что не обо всем мы знаем достаточно достоверно. Многое забыто, многие факты искажены, а какие-то и вовсе выдуманы. Есть масса советских и антисоветских мифов. Необходимо ли с ними разобраться? Да, конечно! Но скрупулезно, сидя с лупой над документами. Ведь искать истину гораздо труднее, чем просто лить помои на нашу с вами историю! И если уж мы признаем, что были и ошибки власти и перегибы, и преступления советских законов, так признайте и Вы, что несправедливости сегодня во сто крат больше, а политика государства уж точно не идет на пользу большинству общества. Признайте, что огромное количество лжи об СССР откровенно выдумано “совестями нации” различного калибра. Да, куда Вам.

Но основной вопрос ведь не в цифрах, нет. Вопрос в том, для чего нас заставляют постоянно, планомерно, год за годом копаться в одном и том же грязном белье и только в грязном? Кем прививается эта маниакальная склонность к признанию народом вины за все на свете, к самоуничижению и вышибанию у себя из-под ног исторической почвы? Кому это выгодно? Нам с Вами? Не думаю.

Для нас - для простого народа - незачем поливать помоями страну, в которой главное место занимал простой труженик. Для простого народа важнее объективно разобраться во всех ошибках и успехах такой власти, при которой все имеют равные права и возможности. А если власть отвечает интересам подавляющего большинства народа, то такая власть имеет историческую перспективу.

Заказчиками же непрекращающихся инсинуаций против советского прошлого являются миллиардеры, которые всеми силами стремятся отвратить народ от советского опыта. Зачем миллиардеры добиваются устойчивой аллергии ко всему советскому? Зачем эти прагматичные люди тратят на это миллионы долларов? Возможно из-за того, что чувствуют неизбежность гибели своих планов спустить с нас по несколько шкур с каждого?

Михаил И.

источник