С некоторым опозданием, но все же хочу высказаться по поводу одного высокодуховного праздника.
Когда на просторы нашей родины начали проникать зарубежные праздники — всяческие Хэллоуины и дни св. Патрика — тут же нашлись ворчливые люди, которым они не понравились.
— Идеологически чуждо! — бурчали они. — Бездуховно!..
Даже на такой, в общем-то, безобидный праздник, как день влюбленных — день св. Валентина — нашлись недовольные.
В самом деле, ну какой же это праздник?.. Бездуховная и глупая дата! Надо сделать свой день влюбленных, с блэкджеком… с колоколами и монашками! Ведь у нас на Руси, припомнили блюстители духовности, есть даты не хуже. И куда духовнее. И тоже про любовь.
Это я, конечно, про день Петра и Февронии. Вы уже и сами догадались.
К сожалению, о Петре и Февронии рядовой гражданин, не привыкший к чтению житий святых, знает едва ли больше, чем о св. Валентине. В рамках культурно-развлекательного чтива я вам сегодня перескажу, чтобы вы прониклись трогательной историей любви этих прекрасных людей и глубиной их духовности. Поверьте, нет повести прекраснее на свете. Даже «Чиполлино» не выжмет из вас больше слез.
В городе Муроме жили князья Павел и Петр. Старший, Павел, княжил на муромском престоле, а чем занимался Петр, я не знаю. Однажды случилось так, что Петр сильно заболел. Люди, собиравшие анамнез, судя по всему, были склонны поверить во что угодно, поэтому история болезни выглядит так.
К жене Павла повадился летать змей. Влетая в окно, он сразу принимал вид Павла, поэтому его жена некоторое время ничего не подозревала (а что такого? Ваш муж разве никогда не влетал в окно?) Однако по каким-то признакам она стала подозревать неладное и пожаловалась мужу (подлинному мужу — вошедшему через дверь).
Муж проявил себя настоящим героем и храбро сказал:
— А что я ему сделаю, змею-то?.. Я их, змеев-то, и убивать не умею. Ты бы в следующий раз повыспросила, чем его убить.
И жена, как об этом говорит предание, крепко сохраняя мужнины слова в сердце, подумала: «Вот и хорошо».
Летающий змей не замедлил снова навестить эту святую женщину. Невинно хлопая глазками, чтобы не возбуждать подозрений, она спросила, от чего змею будет смерть, и тот, не почуяв никакого подвоха, сразу ответил:
— Смерть мне будет от искусственного дыхания прямо в жо… от Петрова плеча, Агрикова меча!
И с этим улетел в окно, а умная жена помчалась к Павлу и передала все, что узнала.
Петрово плечо нашлось быстро — не зря же в Муроме болтался князь Петр. Агриков меч, по удачному стечению обстоятельств, Петр нашел практически сразу. Заявившись в гости к жене брата и обнаружив там змея (в облике Павла, естественно), Петр кинулся в бой. Кромсая нечисть на куски, Петр забрызгался кровью, и вот от этих-то брызг по всему телу у него пошли струпья.
Из всей этой истории я верю разве что в то, что болезнь свою Петр подцепил в спальне у невестки. Впрочем, это не так важно, потому что на сцене наконец появляется Феврония, а жена Павла навсегда исчезает из поля нашего зрения.
Никто не мог вылечить Петра от страшной болезни. Наконец в одной из рязанских деревень посланник князя нашел девицу, дочку бортника, которая показалась ему смышленой, потому что вместо «Здравствуйте» она приветствовала его заумными загадками. Вероятно, начиталась Коэльо. Разгадать ее шарады посланник не смог, поэтому сразу перешел к делу. Есть князь, у князя есть нехорошая болезнь. А у вас тут, говорят, лекарь имеется.
— Имеется, — подтвердила девица. — Вот ежели бы твой князь кое-кого в жены взял бы, так кое-кто его бы и вылечил. Не вопрос.
Посланник слегка обалдел от такой наглости, но тем не менее привез князя к девице (я не знаю, почему не наоборот). Феврония, девица честная и глубоко духовная, подтвердила ему свои требования:
— Женись — тогда вылечу!
Князь Петр, человек богобоязненный и тоже глубоко духовный, в ответ на этот шантаж подумал: «Чтоб я, князь, женился на босячке?..», а вслух сказал:
— Вылечишь — мамой клянусь, женюсь!
Девица тут же выдала ему горшок с притираниями, наказала идти в баню и там помазать все тело, за исключением одного струпа.
Получив лекарство, князь решил выпендриться (чай, мы тоже Коэлью читали, и не одну — чего она нос задирает?) и послал к Февронье гонца. Девице передали пучок льна и потребовали, чтобы, пока князь находится в бане, она соткала ему рубашку, портки и полотенце. В ответ на это Феврония выдала посланцу обрубок полена с просьбой к князю сделать из него ткацкий станок, покуда она лен чешет.
Князь признал, что ее знание Коэльи покамест еще сильнее, чем его, и удалился в баню, натирать прыщи.
Одну болячку, как и наказала ему Феврония, он мазать не стал.
А наутро обнаружил, что тело его очистилось и остался только один струп — тот самый, не помазанный. Приложить к нему остатки лекарства князь не додумался и на радостях уехал к себе в Муром — естественно, оставив Февронию в рязанской глуши.
Однако девушка была не лыком шита и глубокую духовность князя предвидела заранее.
От последнего оставшегося струпа разошлись новые и новые, и князь снова запаршивел. Делать было нечего — опять пришлось ехать в деревню и падать в ножки Февронье.
Ультиматум был прежним: женишься — вылечу!
И на этот раз князю отвертеться не удалось.
Вернувшись в Муром женатым человеком, князь вскоре стал единовластным правителем города, потому что брат его Павел «отошел от жития сего». Сложно удержаться от соблазна и еще раз задуматься — а был ли змей?..
Так или иначе, бояре князя Февронию невзлюбили. Кто угодно невзлюбил бы деревенскую выскочку, вымогательством заставившую князя жениться.
— Тебя князем иметь хотим, — объяснили Петру бояре. — А ее княгиней — не хотим. Давай, княже, сунем ей денег в лапу, и пусть катится, скатертью по жо… дорога!
Глубоко духовный князь, искренне и верно любящий свою жену, конечно, горой встал на ее защиту и сказал:
— Ну, вы ей предложите, и посмотрим, что скажет.
Бояре не замедлили подойти к княгине:
— Дадим тебе, что попросишь — только уйди по-хорошему!
Феврония и тут не сплоховала и потребовала, чтобы в дорогу ей выдали только одно — любимого мужа.
— Ой, да и пожалуйста! — неожиданно согласились бояре, посадили обоих на судно и отправили по Оке.
Покуда князь Петр с княгиней Февронией плавали вдоль Оки (княгиня от нечего делать совершала маленькие и абсолютно бесполезные чудеса и демонстрировала окружающим знание Коэльо), в Муроме началась свара. Многих вельмож изрубили мечами, а оставшиеся решили, что не так уж плоха была Феврония, а про Петра и говорить нечего, вообще молодец был мужик. Посему выслали посольство, чтобы уговорить князя ехать домой.
Удивительно, но против того, чтобы вернуться и княжить на муромском престоле, Феврония ничего не имела.
История всей их дальнейшей жизни скучна и уместилась в один маленький абзац. Чуть больше посвящено истории их смерти, в которой нет, кажется, ни единого слова правды, кроме того, что они оба умерли.
Памятник Петру и Февронии в Екатеринбурге. Фото автора
Такими, по преданию, были Петр и Феврония Муромские.
Сама по себе эта история никогда не привлекла бы моего внимания, потому что агиографическая литература — сиречь, жития святых — полна куда более интересных и умилительных человеческих характеров. А история Петра и Февронии мало того, что полностью легендарна, так еще и скомпилирована из нескольких популярных народных сюжетов. В ней нет даже повествовательной цельности, она на ходу разваливается на отдельные, практически не связанные фрагменты (что, впрочем, характерно для житий).
Однако с тех пор, как эту святую парочку проталкивают нам под видом идеальной семейной пары, образца семейной гармонии и счастья, я не перестаю удивляться. Люди, которые это делают — они совсем не читали про Петра и Февронию? Или прослушали только краткий пересказ для малышей?..
Расчетливая девица, которая шантажом вынуждает князя жениться на ней, и князь, который преспокойно ее обманывает — это образец любви, взаимного уважения и семейного счастья?
Да даже Бонни и Клайд лучше подходят на эту роль.
Да, «жития» полны людьми, которые названы там святыми, и которых мы, встретив их на улице, назвали бы моральными уродами и дегенератами. Петр и Феврония, поверьте, далеко не худшие экземпляры.
И все же обидно. Любовь — прекрасное чувство, светлое и чистое. Праздновать День любви и верности — превосходная идея! Пусть даже мы будем отмечать его не в день св. Валентина, который нам «идеологически чужд», пусть мы создадим свой собственный праздник.
Но почему, ради бога, почему нужно выбрать в качестве символа любви — семейку карьеристки и обманщика?..
Ни любовь, ни другие хорошие и добрые чувства, судя по жизнеописанию, и близко не лежали между этими глубоко духовными людьми. Поручить этим «святым» заботу о семье — все равно, что сделать Карабаса-Барабаса святым покровителем кукольных театров.
А любви и счастья я вам с удовольствием желаю. Не таких «духовных», как у Петра и Февронии, а простых человеческих чувств, живых и искренних. Настоящей любви. Настоящего семейного счастья.
P.S. Первоисточник этой чудесной и глубоко духовной истории можно найти, например, здесь. Прочитайте и убедитесь, что я нисколько не преуменьшаю моральные достоинства святых.
Разве что про Коэльо приврал.
