CreepyStory

- Игорь Венедиктович, вы моя последняя надежда? – услышал Игорь глухой голос с небольшим акцентом и вздрогнул от неожиданности.

- Как вы сюда? – посмотрел он на человека в долгополом плаще и натянутой на глаза фетровой шляпе.

- Через двери, - пытался пошутить незнакомец. - Секретаря нет, а мне очень надо. В часы приема не могу – отсыпаюсь с ночной смены. Оплата не проблема. Двойной тариф устроит?

- Устроит, - пожал плечами Игорь. Деньги были нужны как никогда. В записи два человека из необходимых восьми, а через два дня арендная плата, не считая других трат. Офис из двух комнат и секретарь-регистратор съедали весь бюджет. Он глянул на темный экран телефона. Опять забыл вовремя зарядить. – Может вы разденетесь? – указал он на хлипкую вешалку в углу.

- Нет, у вас зябко. Разве вы не чувствуете?

- Действительно зябко, - поежился Игорь и заметил, как приподнялись волоски на гусиной коже. Арендодатели тоже экономили на отоплении.

- Осенние дожди, – уселся в кресло незнакомец и засунул руки еще глубже в карманы плаща. Люстра задрожала и ее свечение уменьшилось, погрузив кабинет в сумрак. - Напряжения не хватает, - причмокнул он. – электрообогреватели.

- Так с какой вы проблемой? – подошел Игорь к потемневшему окну, в котором отразились два пустых кресла и прикрыл форточку, достал со стеллажа с нечитанными книгами черный кожаный блокнот и сел напротив незнакомца. Антураж помогал настроиться. Игорь задумчиво водил по клетчатым страницам перьевой ручкой, и тревожные клиенты расслаблялись: перед ними сидел профессионал.

Под монотонные рассказы о несчастном детстве и неверных супругах новоиспечённый психолог выводил корявые кораблики, деревья и ласковое соленое море.

- Я выгорел. Погружение в сизифов труд не способствует любви к выбранному делу, - начал свой рассказ незнакомец.

- Смените профессию, - штриховал Игорь очередной арт. – Не родились же вы, извините, я не услышал кто вы по специальности? – оторвал он на минуту глаза от блокнота и вспомнил, что не поинтересовался именем незнакомца.

- Мстислав Федорович, - хотел было протянуть руку клиент, но отчего-то передумал, спрятав ее поглубже в карман.

- Гаптофобия? – с умным видом поинтересовался Игорь и тут же пояснил. – Боитесь прикосновений?

- Избегаю, но вернемся к главному. Скажем так, у меня контракт. Условия приличные: дом…

- Ипотека, - протянул за него Игорь, уставший под конец месяца от одних и тех же песен. Очередной платеж навис и над ним, угрожая отобрать двушку на окраине спального района. Клиент занервничал. Он теребил плащ, под которым проскальзывали темные брюки. «Очередной «воротничок»», - потерял к нему интерес Игорь. Будучи автослесарем по первой специальности, он неожиданно для всех решил прыгнуть выше головы. Прошел трехмесячные курсы повышения квалификации от центра занятости и получив стартовый капитал от государства оказался в кресле психолога собственного кабинета.

- Дом в собственности. Я потерял квалификацию. Потенциальные клиенты меня не замечают. Что я только не делал, чтобы привлечь их внимание – все бес толку.

- Высокая конкуренция, - поджал губы Игорь, – законы рынка.

- Нет конкуренции, - заелозил клиент. – Это мои люди, только что-то с ними не так. Может вы мне объясните, что с ними делать?

- Так вы директор, - обрадовался Игорь и затараторил подготовленную для такого случая речь. – Делегируйте полномочия. Вы не можете все контролировать.

- Не могу я им ничего делегировать. Да как же вам объяснить? Может ли изобретатель делегировать изобрести что-то соседу? Ответ очевиден – нет. Мое дело входить с ними в контакт, выводить на эмоции, а их реагировать, желательно бурно и ежедневно иначе, - шляпа немного сдвинулась назад на затылок обнажая белые глаза над сухими потрескавшимися губами и длинным острым носом.

- Вы тоже психолог? - приосанился Игорь. Надо держать марку перед коллегой. Клиент отрицательно помотал головой. – Артист, писатель, режиссёр, - перебирал Игорь соответствующие профессии.

- Массовик-затейник, - брякнул клиент и сжал руки в карманах от чего Игорь тут же заткнулся. - Скажем так, моя задача напугать, да так, чтоб до обморока.

- Аниматор квестов! - обрадовался Игорь собственной догадке.

- Да, - согласился клиент. – У нас с женой совместное предприятие, давнишний семейный бизнес. Недуг поразил нас обоих.

- Дорого у вас? – не слушал Игорь. - Думаю, наведаться. Не был ни разу. Так что вы там делаете, из темноты в простынях выпрыгиваете, маски страшные одеваете, девчонок за…

- Все кроме девчонок – запрещено, - отрезал клиент.

- Понимаю, - захихикал Игорь, - и вам нужны от меня советы как сыграть на страхах людей, - вальяжно развалился он в кресле и впервые отложил в сторону свой блокнот.

- Да, - обрадовался клиент.

- Продемонстрируйте мне что вы там делаете, а я скажу работает или нет.

Клиент встал с кресла и закинув голову вверх протяжно завыл, отчего заколыхались жалюзи на единственном окне.

- Ну? – с надеждой спросил клиент.

- Может быть в темноте и с эффектом неожиданности, - попытался подбодрить его Игорь, забыв о презрительно поджатых губах.

- А так, - клиент вскочил и выкинул впереди себя огромные руки с белыми когтями.

- Не плохо, - вжался в спинку кресла Игорь. – Может когти убрать? Пораните кого-нибудь - по судам затаскают.

- Это голограмма, - выкрутился клиент.

- Когти однозначно убирайте. Вы видели маникюр современных девушек? Этим сложно кого-либо напугать. Больше поражает его отсутствие. Сразу мысли дурные в голову лезут: «Не следит за собой и прочее».

- А так, - клиент скинул плащ и поплыл по комнате, оставляя за собой дымчатый шлейф.

- Ух ты! – захлопал в ладоши Игорь, изображая аплодисменты. – Как вы это делаете?

- Вам не страшно? –обреченно вздохнул клиент.

- Ничуть, - пожал плечами Игорь. – Не забывайте, сейчас век технологий. Посмотрите на маркетплейсах, - схватил он телефон и в очередной раз попытался его включить. Экран вспыхнул приветливым свечением. - Вот, например, - поднял он глаза и только сейчас заметил, что комната опустела. – Вы забыли, - поднял Игорь с пола плащ, который тут же рассыпался у него в руках, обнажая пару сверкающих камней и перстень из желтого металла.

«С плащом неплохая замута, - подумал Игорь, скидывая забытые аниматором «побрякушки» в ящик стола. – а не заняться ли квестами. Пропишу в отчете как методика по борьбе с детскими страхами». Он даже не был зол на забывшего об оплате клиента.

***

Мстислав Федорович медленно вошел в гостиную, как можно сильнее скрипнув дверьми, смахнул со стола новой жилички несколько листов с лекциями и поплыл вон, оставляя после себя шлейф, который тут же смешался с сигаретным дымом. Жиличка оторвалась от монитора компьютера, пошарила по столу в поисках пульта от кондиционера и не найдя его выпустила очередную порцию дыма, влезла на кресло, поменяла режим вручную и спустившись опять уставилась в монитор.

Мстислав Федорович поднялся по шаткой лестнице на чердаке и виновато посмотрев на жену покачал головой:

- Бесполезно. Надо идти в ногу со временем. Изучать технологии. Заказать пару убойных вешиц на маркетплейсах, а для начала хотя бы засветиться на телефоне жилички. Ролик завирусится и тогда на нас пойдут толпы. Я отдал последние драгоценности и теперь не знаю, как мы будем жить дальше. Хотя, психолог все же подал одну идею – квесториум. Затеряемся среди силиконовых масок и будем восторгаться визгами впечатлительных барышень и маленьких детей.

- Ну уж нет! Собственный дом я точно не покину! Ты сделал все, что мог, - вскочила Анна с большого кованного сундука и ее платье подняло в воздух слой пыли. Я сама разберусь с этой непробиваемой девчонкой.

Она сбежала вниз, ворвалась в залу, оглушая все вокруг криком отчаянья. Жиличка заметалась по комнате и в ужасе присела за потертым антикварным креслом. Анна видела, как на лбу жертвы выступил пот, а губы скривились в отвратительной гримасе и коршуном закружилась над скукоженной жиличкой. Она скалила желтые от времени зубы и размахивала взъерошенными клоками когда-то красивых волос. Отдачи не было. Источаемый жиличкой страх растекался по комнате, минуя бывшую хозяйку старого дома. Обессилев Анна сползла на плешивый от времени ковер.

Жиличка победно встала, сняла с глаз маску, принятую Анной за очки в толстой оправе и схватилась за телефон: «Андрюха – это улет. Никогда так не дрожала. Очки виртуальной реальности я тебе завтра в универе верну, а то дома скука страшная». Она вновь заткнула уши пробками из которых орала отвратительная музыка и отправилась в ванную.

Анна тихо таяла на глазах отчаявшегося мужа, и все ее долгая жизнь пробежала выдернутой из проектора кинолентой: вот она ползает по новому ковру, играет в куклы за новеньким креслом, флиртует по телефону со стеснительным гимназистом и выходит за него замуж, отчаянно борется за отцовский дом с новой властью. Всполох, а затем второй и вот она уже хватается за скользкие перила. Мстислав Федорович звал ее к свету, но Анна не могла покинуть свой дом, и муж остался рядом, слишком любил ее русые локоны, омрачённые кровавыми потеками.

Жильцы не задерживались. В страхе они вскакивали с хозяйской кровати и старались как можно скорее покинуть проклятое место. По началу это забавляло супругов. Они отвоевали свое жилище и вели привычный образ жизни. Холодный дом, ветшал и таял вместе с Анной. Люди были необходимы как воздух. Теперь супруги были аккуратны. Попугивали время от времени в темном коридоре или шуршали вещами на затхлом чердаке, называя неожиданные охи арендной платой.

Счастливое время закончилось неожиданно быстро. Жильцы перестали обращать на них внимание: телевизоры, магнитофоны, радио и телефоны заглушили скрип старых половиц. Голубой экран работал круглосуточно. Супруги пытались адаптироваться. Они принимали образы из фильмов ужасов, учась у мастеров захватывающего кино, но цифровой мир полностью отобрал у них людей. На фоне спецэффектов супруги не тянули даже на слабый «ой». Психолог был их последней надеждой.

Вбежала кошка, ощерилась выгнув спину и отдала немного своего страха, исчезающей Анне. Слезы умиления растеклись по ее прозрачному лицу и она, крепко схватив мужа за руку затараторила: «Я всегда мечтала быть актрисой, где этот квесториум?»

Октановые слёзы, глава 1

Октановые слёзы, глава 2

Октановые слёзы, глава 3

Октановые слёзы, глава 4

Октановые слёзы, глава 5

Октановые слёзы, глава 6

– Доктор! Максим Юрьевич! – позвал капитан.

Они сидели на бетонном блоке неподалёку от онкоцентра, где работали другие полицейские. Из окон областной больницы, выходящих на парковку, выглядывали десятки любопытных лиц. Солнце весело сверкало темечком над игольчатыми верхушками, обещая тёплый день.

– На чём я остановился? – спросил Максим.

– Черный седан с туманом внутри, человек с голубым перстнем, – перечитал свои записи капитан.

– Да. Денисов сел в машину к этому человеку.

– Он как-то его описал? Возраст, внешность, хоть какие-то приметы, кроме кольца и бледных рук?

– Нет, ничего.

– И о чём они говорили, что делали?

Максим напряг память, собирая осколки информации, что роились в голове беспокойно звенящими мухами.

– В общем, – сказал он, пытаясь сосредоточиться, – человек в машине спросил, в чём его слабость. Денисов сказал, что его слабость – это малодушие; его мягкотелость. Что он – тряпка, одним словом.

– Так, – капитан что-то записал. – Дальше?

– Дальше человек спросил, какой его главный страх. Денисов больше всего боялся именно огня. Это он и сообщил. В ответ на это человек сказал, что он может избавить его от слабости, через страх.

– Он объяснил вам, как это?

– Как я понял, суть в том, что человек в машине, каким-то образом связывал слабость человека с его главной фобией. Прежде чем продолжить, напомню, что я всего лишь передаю слова пациента…

– Да, я это отметил в самом начале, – капитан ткнул кончиком ручки в верхний левый уголок листа.

Максим вдохнул, собрался с мыслями, предвкушая нелепицу, которую должен изложить. Что поделать – кроме нелепицы у него ничего не было.

– Человек, который с кольцом, каким-то образом изменил тело Денисова.

– Операция? – спросил капитан.

– Нет. Это случилось очень быстро и незаметно для самого Денисова. Когда он вышел из машины он уже был другим.

– Так никакого воздействия на него не было?

– По крайней мере он этого не ощутил.

– И в чём заключались изменения?

– Эти чёрные точки. Из них начал сочиться какой-то секрет – так называется жидкость, продуцируемая железами, – пояснил Максим.

– Я прекрасно знаю, что такое секрет, - улыбнулся капитан.

– И жидкость эта воспламенялась от контакта со слезами под действием солнечных лучей, – закончил доктор.

Капитан перестал писать.

– Как вы сказали?

– Я могу повторить это хоть трижды, но лучшее доказательство сейчас лежит на втором этаже онкоцентра. То, что от него осталось. Секрет из этих странных желёз, слёзы и солнце, – сказал Максим выставив три пальца перед капитаном, точно излагал рецепт пирога.

– Это же чушь.

Максим пожал плечами.

– Я лишь передаю его слова.

– Выходит, человек из машины сделал так, чтобы Денисов боялся плакать под угрозой самовозгорания? Чушь! – снова сказал капитан. – В конце концов слёзы лишь следствие его проблемы, а не причина. Будь это правда, как боязнь заплакать изменила бы его характер?

– Никак, – согласился доктор. – Потому его хватило на пару дней.

– И случился тот самый пожар?

Максим кивнул.

– Получается, он заплакал, будучи дома, после чего вспыхнул сам, а заодно подпалил квартиру вместе с женой и ребёнком?

– Так он сказал.

Капитан сложил руки на листок со словами доктора.

– Но как он пережил это? В смысле, почему он не сгорел дотла?

– Человек с кольцом сказал, что он не сможет умереть от огня. То, что добавило ему новые железы, изменило структуру кожи. Он всё ещё был восприимчив к огню, по крайней мере в первый раз, но тот не проникал вглубь – не мог причинить вреда. Конечно, волосы его сгорели, но в остальном – всё в порядке.

Капитан тяжело вздохнул.

– Никак не пойму, зачем это человеку из машины? – спросил он. – Этот колдун – или кто он такой – что-то попросил взамен?

– Он сказал, что своё заберёт позже, что бы это ни значило… Может, это означало жизнь Денисова и жизнь его родных. А может, душу.

– Шутите, доктор?

– А что ещё остаётся?

Они минуту помолчали, думая о случившемся.

– И что мне с этим делать? – прервал тишину капитан.

– Не знаю. Передать в отдел людей в чёрном?

Капитан улыбнулся. Мимо пронесли тело в специальном мешке, и улыбка тут же пропала.

– Что-то ещё?

– Да. Возможно, вам стоит проверить коллегу Денисова, который дал ему тот номер.

– Кстати, что за номер?

– Трижды семьдесят три. Ещё, – вспомнил Максим, – у чёрной машины были такие же номера. То есть, вместо обычного номера был номер телефона.

Капитан записал.

– А что за коллега?

– Какой-то лысый и волосатый здоровяк из другого отдела. Кажется, из отдела продаж.

– Лысый и волосатый? – удивлённо переспросил капитан.

– Да, голова лысая, зато тело всё в волосах. Денисов назвал его гориллой-продажником.

Капитан снова чиркнул ручкой по листку. Затем просмотрел написанное и выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы.

– Не представляю, как я буду подавать отчёт. Эта история больше годится для какого-нибудь журнала фантастических историй, если такие ещё выпускают.

Максим молча пожал плечами.

– В любом случае, запишите мои цифры. Вдруг вспомните ещё что-нибудь, – капитан продиктовал номер. – Спасибо за помощь, – сказал он и, встав с бетонного блока, протянул руку. – Думаю, вам пора возвращаться, а то пациенты там совсем одни.

Максим поднялся и пожал руку.

– Мария приглядывает за ними, на неё можно положится.

– Денисова со скальпелем она упустила, – справедливо заметил капитан.

– Было бы хуже, реши она его остановить. Могло бы быть два тела.

– Денисов бы так не поступил, – сказал капитан. – Кишка тонка.

– Хорошо, что не пришлось проверять.

– Тоже верно, – кивнул капитан.

Они немного помолчали, глядя на восходящее солнце, что выбивало из окружающих больницу сосен длинные тени – мерила нового дня.

– Ну, дальше мы попробуем разобраться сами, – сказал капитан, убирая листок в папку. – Спасибо ещё раз. Во сколько у вас заканчивается дежурство?

Максим посмотрел время на телефоне.

– Через полтора часа.

– Тогда хорошо вам додежурить. Надеюсь, дальше всё пройдёт спокойно.

Максима точно током ударило. Опять это слово: спокойно.

– И вам спокойно поработать, - сказал тот в отместку.

Оба оглянулись по сторонам в поисках дерева, но рядом на нашлось ничего, кроме железа, пыли и бетона. Оба понимающе улыбнулись и трижды постучали каждый по своей голове.

Чуть позже в то же день Максим, вернувшись с дежурства, не лёг спать, как делал после каждой ночной смены. Он сидел на кухне, глядя как супруга собирается на работу. Она видела, что его что-то беспокоит, но так торопилась на работу, что спросила лишь:

– Тяжёлое дежурство?

Максим поднял вверх брови и кивнул.

– Мягко сказано.

– Запиши голосовое, а то я опаздываю… – сказала она и, поцеловав мужа налету, выбежала из квартиры.

Жена Максима работала в отделении гинекологии Черноярской областной больницы. Все равно ей там всё расскажут, подумал он, глядя, как закрывается входная дверь. Слухи распространялись по больнице также быстро, как внутрибольничные инфекции. Даже переносчики те же, подумал он, улыбнувшись.

Ближе к обеду Максим вспомнил про халат, пропитанный кровью Денисова, а ещё этим маслом, что выткало из чёрных точек. Он достал его из рюкзака и понёс в стирку. Прежде чем закрылась дверка-иллюминатор, в голове возник голос супруги: Макс, – она называла его именно так, – карманы проверил?

Конечно не проверил. Снова извлёк халат, сунул руку в карман и достал оттуда синюю потрёпанную маску. В другом кармане лежал мягкий шарик коричневого цвета. Максим пытался вспомнить, что это. Он повертел предмет в руке и, заметив легкий радужный блеск, вспомнил. Бросив халат в стирку, он дошёл до телефона и позвонил по номеру, который дал капитан.

– Говорите!

Максим узнал голос. Хоть и усталый, но всё ещё бойкий.

– Роман Алексеевич?

– А-а-а, – протянул капитан. – Доктор! Что-то вспомнили?

– Нет, но я хотел узнать кое-что… – доктор помолчал, обдумывая ещё раз, насколько он вправе это спрашивать.

– Слушаю…

– Я так понимаю, что вскрытия не будет, раз тело Денисова сгорело почти до костей. Но я бы хотел узнать, та жидкость, которая вытекала из чёрных пор, она ведь осталась на полу в больнице и в онкоцентре тоже…

– Так.

– Её ведь будут исследовать? Могу ли я как-то узнать, что это вообще такое?

Капитан помолчал несколько секунд.

– Погодите, – сказал он. Какое-то время Максиму казалось, что телефон опустили в карман. Глухое шарканье доносилось с той стороны трубки, затем капитан вновь заговорил, но уже тише.

– Я не должен вам этого говорить, надеюсь, вы понимаете?

– Конечно, – сказал Максим. – Ни капли не обижусь, если вы откажете.

– Но я скажу. В этом деле вообще всё пошло не так, как должно было. До окончательного заключения далеко, как вы понимаете, но уже есть кое-что. Это какое-то топливо. Горючее, которое воспламеняется от нескольких факторов. Свет и соль. Но это не всё. Мне сказали, что недостаточно просто выставить это на свет и добавить соль. Жидкость воспламенится, только если там будет частица самого Денисова: не знаю, что из его останков кинули в пробирку, но она загорелась. Видео уже во всю гуляет в нашем чате. Это какой-то рефлекс, да? Почему они вечно достают свои телефоны? – Капитан вздохнул. – Наш эксперт, кстати, уже видит, как получает докторскую за изучение этого масла из тела Денисова.

– Вот как…

– Именно. Кстати, мы нашли того коллегу. Гориллу-продажника, помните?

– Помню. И что он сказал?

– Ничего. Его тело находится отделении судебно-медицинской экспертизы. Кажется, он покончил с собой.

Максим молчал, обдумывая услышанное.

– Что с ним случилось?

– Тут сразу несколько факторов: вообще он выпрыгнул из окна своей квартиры, а жил он на десятом этаже. И вроде бы всё очевидно… если бы не одно но. У него во рту нашли волосы. Не только во рту – в глотке, в трахее и даже глубже. Не проглоченные клочки волос, а… они там выросли, понимаете?

– Трихофобия…

– Простите?

– Видимо, горилла-продажник боялся, что волосы попадут к нему внутрь. Это был его страх.

– Интересно, – сказал капитан. – Думаю, это можно проверить, если опросить кого следует.

– А номер, что-то известно об этом номере и машине?

– Сейчас мы пытаемся добыть видео с камер возле офиса. Честно, думаю, что нихрена мы там не найдём. Такие системы хранят запись всего три дня. Будем пытаться найти машину по видео с регистраторов машин, которые стояли в тот день на парковке. Может, что и выйдет.

– А номер?

– Вот ту интереснее… номер нигде не зарегистрирован. Мы пытаемся по нему дозвониться, однако ничего не выходит. Я уже раз сто услышал, что набранный мной номер не существует.

Максим нисколько не удивился. Никаких сомнений, говорил волосатый продажник Денисову. У капитана их было полно.

– Что будете делать? – спросил Максим.

– Звонить людям в чёрном в департамент, как вы предложили, или братьям Винчестерам из восьмого отдела, – нервно посмеялся капитан. – А что ещё нам остаётся? У вас ведь тоже бывали случаи, когда вы не знали, что делать?

– Да, – сказал Максим. – А может этот случай, когда лучше ничего не делать…

– Я! – отозвался капитан кому-то по ту сторону трубки. – Хорошо… хорошо… сейчас. Должен идти, – деловито сказал капитан Максиму. – Всего доброго.

Максим нажал на красную иконку и на дисплее появилась картинка космоса, какой-то его отдалённой, возможно, ныне мёртвой части.

В голове возникла мысль – дурацкая, бредовая мысль, что кристаллизовалась до шести простых цифр. Нервный трепет пробежал по телу, неприятный холод застыл в области желудка. Большой палец нажал на иконку с зелёной трубкой. Максим набрал шесть цифр – холод внутри стал обжигать. Он нажал ещё раз на зелёную трубку и подставил телефон к уху. Секунда тянулась долго, мучительно долго… В какой-то момент ему послышалось хриплое дыхание, словно кто-то снял трубку, но ещё не решил, обозначить себя словом или нет.

Набранный вами номер не существует!

Синтетический голос никогда не казался Максиму таким приятным. Он нажал на красную иконку и выдохнул. Вытер ладонью лоб, на котором за ту самую бесконечную секунду выступил холодный пот. Ноги загудели от слабости. Он положил телефон на кофейный столик и рухнул в кресло. Что бы он сделал, если ему ответили? Что сказал, услышав хриплое: ты готов?

Максим не знал ответа на эти вопросы и был счастлив, что не узнает. Некоторые тайны должны оставаться тайнами, думал он. И в этот самый миг ощутил, что поверил Денисову. Поверил в историю с номером и чёрной машиной.

Телефон, который он оставил на столе неподалёку, загудел. Чёрный корпус прерывисто и тревожно загрохотал по стеклу, подкатываясь всё ближе к краю. Максим наклонился к устройству и тут же отстранился так далеко, как мог.

На дисплее горел номер: «73-73-73»

P.S. Привет, читатель! Спасибо за терпение и участие! Очень приятно видеть твоё внимание к моему рассказу. Надеюсь, читать его было также интересно, как мне писать эту историю. Приглашаю выразить эмоции, оставить очарованный (или разочарованный) отзыв или уколоть (можно даже неконструктивной) критикой в пустое поле ниже. 

Октановые слёзы, глава 1

Октановые слёзы, глава 2

Октановые слёзы, глава 3

Октановые слёзы, глава 4

Октановые слёзы, глава 5

Им повезло меньше Денисова: пассажирский лифт ехал с девятого этажа, на лестнице которого находилась импровизированная, одобренная с молчаливого согласия администрации больницы, курилка. Когда двери открылись, они увидели внутри старичка в зелёном клетчатом халате с закатанными рукавами. От него пахло едким сигаретным дымом. Из края широких, но при этом коротковатых штанин, выглядывал привязанный к ноге мочеприёмник. Предплечья и кисти его покрывали выцветшие татуировки. Старичок, заметив капитана, тут же раскрутил рукава халата до исходного размера и даже попытался скрыть в них кисти. Капитан, кажется, не обратил на него внимания. Он трижды ткнул на кнопку «1», затем трижды нажал на кнопку закрытия дверей. Старичок прижался к дальней стене, ошарашенно глядя на носки капитана: чёрные с разбросанными тут и там половинками авокадо.

– Пока мы едем, вы должны понять, куда он мог пойти, – говорил капитан, глядя на сменяющиеся цифры. – Мы и так потеряли кучу времени. Нельзя терять его на…

Лифт замер на третьем этаже.

– Э-э-э… моя остановка, – виновато сказал тихо старичок сзади.

Капитан будто только сейчас его заметил. Он обернулся, выпучив глаза.

– Бегом!

Старик, шаркая тапочками, вылетел из лифта. Похоже, в тот момент его мочеприёмник чуть потяжелел.

Капитан вдавил палец в кнопку закрытия дверей.

– Он не пошёл бы через центральный вход, – рассуждал Максим вслух. – Пост охранника сразу у двери. Скорее всего он вышел, если и вышел, через приёмное отделение – оно ближе всего к грузовому лифту. Дверь там закрыта на магнитный замок, но кнопка находится на стене справа. Может нам повезёт, и он её не заметит.

– Везение не на нашей стороне, – сказал капитан, потирая плечо.

Двери открылись. Капитан выскочил и уступил дорогу Максиму, тот свернул направо и побежал через отделение физиотерапии к приёмному отделению. Миновав кабинеты магнитотерапии и электротерапии, они вышли к грузовому лифту. В дверях стояла инвалидная коляска. Если бы они решили ехать следом на том же лифте, то потеряли бы куда больше времени.

– Хитёр… – бросил на ходу капитан.

– Я должен вам сказать, пока мы его не нашли. Кажется, он взял скальпель. Думаю, не для самообороны.

– Разумеется.

– Он хотел, чтобы я прикончил его. Спрашивал: есть ли у меня огнестрельное оружие, могу ли я выпустить ему кровь. Думаю, он попытается сделать так, чтобы вы его пристрелили.

– Разберёмся. Следы!

Тусклого освещения коридора хватило, чтобы заметить поблескивающие отпечатки босых стоп.

– Вот и хлебные крошки… – сказал капитан и пошёл по ним.

Следы вывели к той самой двери с магнитным замком. Возле двери стояла медсестра, она смотрела через стекло куда-то в сторону парковки. Услышав шаги, она обернулась.

– Ваш беглец? – спросила она, улыбнувшись молодому капитану.

– Где он?

– Между машин побежал, в сторону онкоцентра.

Капитан нажал на кнопку, послышался писк, дверь поддалась, и погоня перешла на улицу.

– Где этот онкоцентр? – спросил капитан на ходу.

– Вон те баррикады, – указал Максим на недостроенное здание.

– Хрен мы его так найдем, – рассуждал вслух капитан, – он мог свернуть отсюда куда угодно. Нужно как-то…

Капитан замер, когда позади возникла вспышка. Это Максим включил фонарик на телефоне. Следы беглеца переливались на асфальте всеми цветами радуги.

– Отличная работа, – сказал капитан, выхватив телефон.

Следы провели их между машин точно к забору из профнастила. Беглец пытался перелезть через него, судя по следам рук и одному широкому следу, кажется, от туловища. У него ничего не вышло и он побежал вдоль забора. Капитан и доктор прошли вдоль забора, до шлагбаума. Тут заканчивался асфальт. Следы больше не сияли в свете фонарика, но тёмные влажные пятна в форме мужских ступней вели к бетонному каркасу впереди.

Капитан протянул доктору телефон.

– Возвращайтесь обратно, доктор. Дальше вы не идёте, – сказал он, доставая табельное.

Максим не успел возразить, как капитан повернулся и, держа перед собой пистолет, направился к постройке.

Максим отошёл к забору и встал позади строительного вагончика, откуда был виден скелет будущего онкоцентра. К тому времени начало светать. Синеватая тьма отступила к краю, а на востоке уже собирался с силами новый день. Максим заметил, тёмную фигуру капитана, что проследовала по лестнице на второй этаж. У короба почти не было внешних стен, а потому Максим видел, как оперуполномоченный двигается между перегородками. Он что-то говорил, но голос его разбивался об эти самые перегородки и не достигал доктора. Затем капитан замер. Он сказал что-то громче, вскинул пистолет и направил точно перед собой. Послышался второй голос. Что они говорили, доктор разобрать не мог, но он понимал, что словами дело не кончится. Капитан медленно пошёл вперед, пока не пропал из виду.

Это лишь вопрос времени, думал Максим, когда…

Выстрел перебил его мысль. Затем ещё и ещё.

Максим пригнулся и побежал к зданию. Поднялся по лестнице, свернул направо, миновал несколько пустых комнат и вышел на ту площадку, где в последний раз видел капитана. Тот стоял у противоположного края, убирая табельное оружие обратно в кобуру. Перед ним лежал Денисов. Тот ещё дышал, но уже хрипло. У него поднималась только левая половина грудной клетки. Правая не шевелилась, помимо мелких черных точек в ней образовались три новых отверстия, из которых лилась пенистая кровь. В метре от него лежал скальпель.

– Вот и разобрались, – невесело сказал капитан, вытерев рукавом проступивший пот. Голос его звучал обречённо.

Зря он не поверил, что Денисов способен на такое, подумал Максим. Всё могло быть иначе.

Умирающий смотрел на доктора почти безумными глазами, в которых застыли ненавистные слёзы. Он силился что-то сказать, но не мог совладать с воздухом в грудной клетке. Только хрипел, выбивая алые пузыри из трёх круглых ран.

Максим снял халат, свернул его в несколько раз и приложил так, чтобы закрыть сразу все три отверстия, благо разброс был небольшой. Наверное, капитан отличник по стрельбе, решил он позже.

– Мы ещё можем ему помочь, – сказал Максим. – Возьмите мой телефон, наберите…

– Отойди… – сказал Денисов и из последних сил толкнул Максима рукой. Этих сил не хватило бы даже чтобы стряхнуть с себя назойливого комара.

– Нет, всё хорошо. Это можно исправить.

– Солнце, – сказал Денисов и повернул голову туда, откуда должен был показаться огненный шар.

– Даст бог, не последнее в вашей жизни, – сказал Максим и тоже посмотрел в сторону.

В тот самый миг первый луч скользнул между соснами, что густым частоколом окружали Черноярскую областную больницу. Максим прищурил глаза, а в следующий миг его тело обдало жаром, точно он открыл раскалённую духовку. Капитан рванул его за шиворот за миг до того, как перед носом вспыхнул огненный шар. Денисов горел. Пылал целиком, не издавая при этом почти ни звука. Слышался только тихий хрип дыхания. Он не кричал, не стонал. Казалось, пламя его нисколько не заботило. Максим поднялся и отошёл подальше, Капитан закрыл лицо рукой. Спустя ещё несколько секунд хрип пропал, а пламя начало поедать тело Денисова. Послышался запах горелого мяса.

– Твою мать, – сказал капитан. – Твою, сука, мать. Он загорелся. На ровном месте. Просто взял и загорелся! Как это вообще… Как такое возможно?

– У меня есть только одно объяснение – сказал Максим, глядя как огонь доедает тело. – И вряд ли оно вам поможет.

Мы с ребятами частенько выходили в лес летом. Что-то вроде спортивного ориентирования. По заброшенным деревням в районе. Не то, чтобы добро какое искали, а так, ради интереса уходили на несколько дней в дикую природу. Ночевали в брошеных домах, но не об этом сегодня расскажу. О другом. Так вот, в очередную прогулку мы из одной деревни до другой что-то долго шли, дорога лесом. С утра шагали, а лес не кончался, хотя по карте должна бы уже быть деревенька. Народ мой застонал, мол, пора бы и привал, и костерок соорудить. Но я чувствовал, что надо поскорее из этих мест убираться, вот, что это такое было за чувство и откуда, не скажу, сам не знаю. Все вроде бы и хорошо кругом: и погода ясная, и тропина под ногами хоженая, а что-то вот не то, хоть ты как.

- Пошли, ребятки, подальше отсюда, - сказал я. - Отойдём, лес кончится, хотя в поле сядем пообедаем.

Однако лес не собирался так быстро кончаться. Было уже за полдень, солнце клонилось к закату, мы изрядно. Было жарко и хотелось пить. Вода в флягах нагрелась и была даже больше противной, чем утоляла жажду. Жара не спадала, хотя день и клонился к вечеру. Слева от дороги замелькало озерцо. Мы приободрились, решив свернуть с тропы и расположиться у воды. Однако, Маня, понимая общее настроение уговаривала всех не отходить от дороги, тем более сейчас, вечером, на закате. Как она потом призналась, у нее тоже живот крутило какой-то тревогой. Чувствовала что-то нехорошее.

- Да что такого-то? - недоумевал Веня. – Пойдём туда, наберём чистой воды, искупаемся...

- Потерпи ты, дойдём до деревни, там и отдохнём, недолго осталось, - уговаривала его Маня.

Однако, сдерживать товарищей долго она не могла, все вскоре сошли с тропы, направляясь к лесному озеру.

- И чего ты боялась, - хохотал Веня, шагая по мхам между деревьев. - Вон, смотри, бабы ягоды берут.

И правда, там, куда указывал пальцем наш друг, несколько женщин в белом медленно переходили с места на место.

Маня поежилась, я тоже как-то забеспокоился, не понятно, почему, но по спине пробежал холодок.

- Может, ну его. Пошли отсюда?

- Эх, ты! Мы сейчас у местной узнаем, где тут ближайшее жилье, - Веня показал вперед.

Мы уже совсем подошли к воде, на мостках сидела старуха, полоща в озере чью-то вышитую рубаху.

- Погоди, Веня, - Оля схватила его за руку. - А разве не странно, что бабы ягоды собирают на закате? Все с утра ходят, ты не знал разве? А к вечеру нормальный человек с тропы не свернёт, даже если по полю ближе и срезать можно?..

- Какие вы, девки, глупые! - засмеялся Вениамин. - Эй, тётенька, а мою рубаху постираешь?

Старуха обернулась на Вениамина.

И только тут все заметили, что та сорочка, которую она стирала была не расшита узорами, а испачкана кровью, и чем больше старуха мяла и полоскала её, тем чернее становились пятна.

- А что ж, постираю, - ощерилась бабка.

Улыбка с лица Вени исчезла. Лес наполнился жутким воем. На нас со всех сторон двинулись молодые и старые женщины, полные и худые, высокие и низкие, но с одинаково растрепанными и всклокоченными длинными волосами, закутанные в белые окровавленные саваны, те самые, которых мы приняли за деревенских баб, собирающих чернику.

- Где твоя рубашка? - взволнованно спросила Оля нашего товарища.

Вениамин оглядел себя и только сейчас заметил, что стоит с голым торсом. Старуха у озера ехидно улыбалась, суча руками в воде. Через мгновение она что-то извлекла оттуда.

- Вот она! Вот моя рубашка! - Веня показывал в сторону старухи.

Солнце упало за горизонт, и в лесу стало темно.

Мы рванули, что было сил к дороге, как только вместе удержались, а не каждый в свою сторону убежал, непонятно. Ну, не первый год вместе шаримся по полям и весям, видать, многолетняя практика дала себя знать. В общем, остановились только, когда поняли, что на тропе стоим.

Стоим, смотрим друг на друга, отдышаться пытаемся. Каждый компанию нашу оглядывает, не знаю, как другие, я машинально нас ещё и пересчитывал. Было нас четверо. Я, Веня, Оля и Маня. Как не считаю, нас все время пятеро выходит. Начинаю, по именам считать:

- Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре, Маня – пять. Стоп! Как так? Две Мани? Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре…

И тут я увидел старческую рожу от реки, с нами стояла та самая бабка, именно поэтому нас было пятеро! Я потряс головой, чтобы скинуть наваждение, все-таки стемнело, в темноте кажется всякое, считаю заново:

- Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре, Веня – пять…

И тут Веня тихим шепотом произнес:

- Ребята, мы тут не одни….

Ночную тишину разорвал вопль ужаса. Маня пятилась от Вениамина.

- Не смотрите на старуху! Молчите! – прошептала Оля.

Мы все пригляделись: вместо ещё одного Вени увидели ту самую старуху в белом, которая скалилась во тьме беззубым ртом. Сами не знаем, почему, но по команде Оли все старались отвернуться от призрака.

Какое-то время старая растрёпанная женщина ходила вокруг нас, приседала, пыталась заглянуть нам в глаза, пела странную старинную колыбельную, как будто хотела убаюкать нас до смерти.

Мы выдержали. Никто не взглянул в чёрные бездонные глазницы. Потом привидение растаяло. Мы медленно, как воры, двинулись по дороге вперёд, стараясь не шуметь, почти на цыпочках, дрожа от холода и страха.

Пришли в себя уже в деревне. Остановились у бабули, у местной жительницы. За чаем, за разговорами выложили ей ночное приключение. Вот, что она сказала:

- Это ж вы какие глупые. Если вы к каждому будете лезть здороваться, то вы долго не протянете. А эта баба, да она просто следит за живыми, а кто помрёт скоро - по тому плачет, вой подымает, да саван чистит. Малец ваш ей рубаху дал. Постирать дал. А всё, что ей отдашь - всё саван будет. А ещё хуже, если у неё настроение хорошее было бы, так она потом за таким красавцем могла увязаться, вещи ему дарить, с какими мертвяков хоронят. Эх, вы...

Потолок. Выбеленный и чистый. Такая же безликая и аккуратная постель. Тумбочка. На ней букет ромашек в простой стеклянной вазе. В комнате есть еще стол и стул, но Андрей их не видит. Он лежит на спине, уставившись в какую-то точку на побелке, и ждет.

За окном лето, сонное умиротворение. Щебет птиц, цветочные ароматы царят в теплом воздухе, где-то очень далеко проехала машина. Такая добрая тишина.

В комнате тоже тихо. Кроме дыхания одного человека, нет никаких звуков. Но это безмолвие тревожное, напряженное. Ожидание разлито в воздухе.

И вот первый шорох. За шторой. Еще есть надежда, что показалось. Но треск из-под кровати подтверждает: началось.

Андрей сжимает кулаки и замирает. Может, обойдется? Может, он им не нужен? Надо просто прикинуться, что его нет, замереть, не дышать. Но глаза не могут не смотреть, а уши не могут не слушать. И он — смотрит.

Из-за шторы выползает жук. Коричневый, размером с ноготь. Шевелит усами. Останавливается и, приняв решение, направляется в сторону кровати.

Еле слышно по столу скребут лапки черного жука-рогача. Он медленно движется по лакированной поверхности, устремляясь к Андрею.

Первые насекомые будто дают молчаливую команду для остальных. И те не заставляют себя ждать. Вот из-за тумбочки вылетают несколько ночных бабочек и начинают кружить над постелью. Из ромашек вылезают шесть жуков-солдатиков, красно-черных и шустрых. Теперь уже видно, кто был под кроватью — сороконожки выбирают ножки кровати, чтобы добраться до человека.

В углах комнаты начинают движение пауки и по паутине спускаются вниз. Вся комната наполняется шорохами сотен маленьких лапок, стрекотом крылышек, и Андрей не выдерживает.

— Нет, нет, нет! — вскочив, он вжимается в стену, стоя на кровати и пытаясь отбиться от бабочек, которые летят прямо в лицо. Мерзкие маленькие крылышки оставляют серую пыльцу на коже. Видя, что насекомые не прекращают атаку, Андрей понимает, что боя не избежать.

Сначала бабочки. Он хватает их руками и сдавливает до хруста. Сухие крылья рвутся на куски и падают на постель, тельца размазываются по рукам ошметками неприятного пыльного цвета. Бабочек становится меньше, но в этот момент за шиворот рубашки падает с потолка первый паук. Ощущение маленьких лапок на спине сводит с ума.

Андрей с воплями соскакивает с кровати, пытаясь вытряхнуть паука. Рубашка мешает, долой её! После прыжков по полу под ногами уже отвратительное месиво из жуков, но появляются все новые и новые. Недавно белые стены становятся живыми, шевелящимися, и наполняются разными оттенками серого, черного и коричневого. Сотни насекомых направляются к человеку.

Переступая с ноги на ногу и слыша, как хрустят хитиновые панцири, Андрей судорожно озирается по сторонам. Чем можно их убить? Одеяло! Можно накрыть их и давить, давить, давить! Это была не самая хорошая идея, но паника в такие минуты плохой помощник. Андрей делает шаг к постели и пытается схватить одеяло. Предательский кусок шерстяной ткани рассыпается в руках тысячами бабочек моли.

Ваза! Она из стекла, ее никто не съест! Скорее! Схватить, вытряхнуть ромашки вперемешку с жуками-солдатиками, и начать толстым донышком давить жуков. На полу, на стенах, на столе. Треск, желтые внутренности насекомых, специфический запах. Через несколько минут Андрей чувствует, что выдыхается, но мерзких маленьких созданий будто и не становится меньше. Надо бежать.

Окно! Если разбить стекло, можно спастись. Ваза пригодится и здесь. Переступая по шевелящемуся ковру из жуков, не замечая, что те уже пролезли под пижамные штаны, Андрей пробирается к окну и резко отдергивает занавеску.

Стена из гусениц, личинок и тли, сдерживаемая только тонкой тканью, обрушивается, как сель. Кажется невозможным не то что двинуться, даже вздохнуть. На нем и вокруг шевелится все. Андрей открывает глаза и сжимает покрепче вазу, которая чудом остается в руке, но все силы оставляют разом ослабевшее тело. Окно забрано железной решеткой. Не выбраться.

Вопль разочарования и ужаса вырывается из груди. Андрей падает, и ваза валится из его рук. Уткнувшись лицом в колени, он кричит, срывая голос, а жуки пробираются ему под штаны, покрывают тело и вот уже и голову не видно под слоем насекомых. Крик становится все тише и вскоре переходит в плач.

***

«Так странно. И совершенно нелогично, — размышляет Андрей. — Жуки появились сами, напали на меня сами, но пропали, когда доктор сделал мне укол. Вообще непонятно, где тут связь. Я, конечно, спросил у доктора, но он ответил какую-то полную чушь. И сказал, что меня отпустят домой, когда я пойму эту закономерность. Но совершенно же нет связи! Или есть?»

Октановые слёзы, глава 1

Октановые слёзы, глава 2

Октановые слёзы, глава 3

Октановые слёзы, глава 4

Максим много раз видел пациентов с нарушениями сознания. Один мужчина каждые полчаса вызывал дежурного доктора, чтобы выяснить, почему его постоянно переводят из палаты в палату и где, чёрт возьми, его зубная щётка и мыльница. Конечно, никуда его не перевозили, и он лежал в той же палате, куда его поместили в первый день. Что касается щётки и мыльницы, Максим нагнулся к тумбочке пациента и достал оттуда голубую ребристую мыльницу. Показал её пациенту, на что тот сказал, что его мыльница точно такая же.

– Но это не ваша? – спросил Максим.

– Конечно же нет!

То же самое случилось с зубной щёткой. Точно такая же жёлтая и у него, но та, что в тумбочке принадлежит бог знает кому, но только не самому пациенту. Кончилось всё тем, что пациент сломал кнопку вызова медперсонала. Точнее, вырвал её с корнем из стены.

Ещё раньше у Максима была пациентка, которой мерещился её сын, что вечно ходил возле палаты, заглядывал внутрь и тут же убегал. А другая рассказывала о том, что по ночам к ней приходит какая-то тёмная фигура: она садится возле кровати и читает ей жуткие сказки. Последнюю пациентку, кстати, пару дней спустя перевели на два этажа ниже в инсультное отделение, где она и умерла.

Эти и десятки других случаев роднило то, что в реальном мире ничего из озвученного не было: никто не перемещал пациента; никто не воровал щётку и мыльницу, чтобы подменить на ту же саму; никакой сын не дразнил мать заглядыванием в палату; уж тем более никто не читал жуткие сказки пациентке ночью. Судьбы пациентов были самыми обычными, в бело-зелёные коридоры Черноярской областной больницы их привели самые прозаичные проблемы, с которыми врачи, в абсолютном большинстве случаев, знали, что делать. Но пациент, что сидел перед Максимом, только что закончивший свой рассказ, принадлежал к другому роду. Таких запоминаешь на всю жизнь.

Максим слышал каждое слово необычного погорельца, но соединить эти слова во что-то реальное у него не выходило. Как же так? Как такое вообще возможно? Но ведь перед ним сидело живое доказательство фантастической истории, что говорило само за себя в прямом и в переносном смысле.

– В это… – Максим почесал затылок, – в это трудно поверить…

– В это невозможно поверить. Но я здесь, – пациент широко раскрыл руки, будто хотел в очередной раз доказать, что рубцы нисколько не мешают свободе движений, – и вы видите, что со мной стало. После услышанного, доктор, вы должны понять, что это худшее место из возможных, где я мог оказаться. – Пациент сделал паузу, посмотрел в сторону окна и снова повернулся к Максиму. - Прошу, дайте мне уйти. Я должен уйти до рассвета…

На посту громко брякнул телефон. Послышались шаги Марии. Он сняла трубку.

– Да? – она выслушала человека на том конце. – Да, он тут. Сейчас позову… – сказал Мария и чуть наклонилась в сторону, чтобы увидеть Максима, не отходя от трубки.

Максим поймал взгляд медсестры, затем посмотрел на пациента, что так и сидел перед ним, уперевшись руками в кровать. Постельное бельё потемнело от влаги. Пятно из неведомой субстанции под его ногами расползлось до метра в диаметре.

– Я сейчас… подождите, – сказал Максим и вышел из палаты.

– Да? – спросил он. – Понимаю, а до утра он не подождёт? В сознании, но… – на том конце кто-то забрал трубку у медсестры, дежурившей в приёмном отделении, – Здравствуйте, – сказал Максим в ответ на короткое приветствие, – Да. Да, у нас. Я понимаю, но… Он в сознании, но мне бы хотелось… Хорошо, хорошо. Пятый этаж, – сказал он и положил трубку.

Пациент стоял возле двери в палату.

– Это за мной?

– Не волнуйтесь, всё хорошо. Вам нужно вернуться в палату.

– Уйти отсюда – вот, что мне действительно нужно.

– Я разберусь, не переживайте.

– Разве вы не поняли, это вам нужно переживать, пока я здесь…

– Я разберусь, - ещё раз сказал Максим, уже не так уверенно.

Пациент разочарованно помотал головой, но все-таки вернулся обратно. Максим услышал, как скрипнула кровать, когда тот лёг.

– Я выйду ненадолго, – сказал он Марии.

– К нам гости?

– Незваные, да. Посмотрим, может я смогу уговорить их прийти утром, чтобы…

Чтобы что? Что-то изменится к утру? Из рассказа пациента следовало, что держать его до утра – равно трагедии масштаба «Зимней вишни», а может и хуже. В его практики бывали случаи, когда он не знал, что делать, но знал, где найти ответ на правильный вопрос. Но тут другое. Вряд ли существовали инструкции или рекомендации для встречи с паранормальным. Разве что на церковнославянском или латыни. Первого Максим не знал, на второй помнил только пословицы, выученные на первом курсе. И почему-то в голову пришла именно эта:

– Aliis inserviendo consumor, - сказал он под нос.

– Колдуете, доктор? – спросила Мария.

– Типа того, Маш. Я скоро.

Максим накинул халат, вышел из отделения и направился к маленькому лифту. Тот тихо гудел, затаскивая кабину на пятый этаж. Ожидая, Максим сунул руки в карманы халата и снова обнаружил там ватку. Он извлёк белый шарик на свет: тот оказался желтым, местами почерневшим. Дверь открылась как раз тогда, когда Максим поднёс шарик к носу. Резкий, колючий запах впился в ноздри, шея сама дёрнулась в сторону от раздражителя.

– Ого, что там у вас? – спросил человек, выходящий из лифта. – Нашатырь? Мне бы сейчас тоже пригодилось взбодриться.

Это говорил полицейский: крепкий мужчина чуть за тридцать, коротко стриженый, с живыми зелёными глазами. Он держал под мышкой чёрную папку, свободную руку он протянул Максиму.

– Оперуполномоченный, капитан полиции Самойлов. Максим Юрьевич, верно?

– Верно. А ваше имя отчество?

– Так будет проще, – капитан достал из внутреннего кармана документ, раскрыл картонные крылья и подставил к лицу Максима.

– Роман Алексеевич.

– Вот и познакомились. Проводите?

– А в чём собственно дело?

– Дело в том, Максим Юрьевич, что гражданин Денисов Н.С. подозревается сразу в нескольких преступлениях. Степень их тяжести и предстоит выяснить мне, и если он сейчас в сознании и может говорить, то вам следует провести меня к нему.

Так Дэн – не Денис, а Денисов, подумал Максим и спросил:

– Это ведь может подождать до утра? Тем более пациент рассказывает какие-то небылицы. Возможно, нужна консультация психиатра. А то он там наговорит…

– Пусть говорит. А я всё запишу. Всё до буковки, – сказал капитан, похлопав по чёрной папке. – Денисов находился в бегах после поджога своей квартиры. Думаю, он и теперь намеревается скрыться. И если вы не хотите, чтобы я ходил по палатам, заглядывая под одеяла в поисках подозреваемого, то будьте добры, отведите меня… – капитан замолчал, затем всмотрелся в темноту коридора. – Эй! Стоять на месте!

Максим обернулся. Дверь в отделение была открыта, из-за двери торчала обгоревшая голова.

– Стой на месте, не делай себе хуже! – сказал капитан и медленно пошёл в сторону отделения, предусмотрительно положив папку на ближайший подоконник.

А пациент и не думал стоять. Он резко толкнул дверь и побежал в противоположную сторону – к грузовому лифту.

Капитан побежал следом. Процессию, больше похожую на сцену из дурацкого комедийного фильма, завершал Максим, шаркавший кроксами следом за бегунами.

Денисов первым добежал до грузового лифта, он судорожно захлопал руками по стене, ведь в темноте не мог разобрать, где кнопка вызова. Наконец, на стене загорелась красный круг. К счастью пациента, с тех пор как грузовой лифт привёз его в отделение, больше им никто не пользовался: те двое санитаров, что привезли его, отставили каталку у перевязочной, а сами спустились на пассажирском лифте. Двери лифта раскрылись, залив беглеца желтым сиянием. К тому моменту всё его тело покрывала плёнка из неизвестного вещества, и он буквально блестел, точно модель для инклюзивной рекламы какого-нибудь увлажняющего крема.

– Стоять! – приказал капитан, ускорившись.

И он бы догнал. Двери больничных лифтов так устроены, что, если сквозь закрывающиеся двери пролетит самый дохлый комар – они тут же раскроются. И капитан бы успел туда сунуть хотя бы палец, но поскользнулся на следах Денисова и рухнул, не успев выставить как следует руки.

– Сука! – выругался он и застонал.

Двери тем временем закрылись, лифт загудел и поехал вниз.

– Как вы? – спросил, осторожно подбегая Максим.

– Рука, бляха, что с рукой?

Капитан попытался сесть, но смог опереться только на правую руку. Левая отказывалась слушаться.

– Только не сейчас… – сказал он, глядя разочарованно на руку.

– Дайте-ка я посмотрю.

– Чего смотреть вывих там. Уже третий за два года.

– Привычный, значит. Лягте, лягте. Не суетитесь. Если он привычный, то сейчас мы вас починим, – сказал Максим ощупывая руку.

Конечно, по-хорошему, капитан в тот момент получил новый ранг – пациент Черноярской областной больницы, а именно – отделения травматологии, но Максим понимал, что тот будет протестовать, а потому, наспех изучив плечо сквозь одежду, нащупал покинувшую дом головку плечевой кости, затем сказал:

– Сейчас, главное не дёргайтесь, постарайтесь мне не мешать, а самое главное – не помогать…

– Понял, только давайте быстрее, доктор. Уйдет, сука!

Максим согнул руку капитана, затем оттянул её вниз, приведя локоть к туловищу. Продолжая вытягивать, повернул плечо кнаружи так, что предплечье легло в плоскости тела. Отсюда он повернул руку к груди капитана и кверху, затем потянул чуть выше пока кисть больной руки не оказалась у здорового плечевого сустава. В последний миг доктор ощутил, как плечо сдвинулось, а больной перешёл в свой привычный ранг капитана со вздохом облегчения.

– Надо сделать снимок, на всякий случай, – сказал Максим.

– Потом сфотаемся, – бросил капитан и поднялся на ноги. – Куда ведёт тот лифт?

– К приёмному отделению.

– Вы идёте со мной, покажете, куда он мог пойти.

Капитан скинул скользкие туфли и в одних носках побежал к пассажирскому лифту. Максим бежал следом, а сам вспоминал: в сети было множество видео, большинство (если не все) из Соединённых Штатов. Люди, которые хотели покончить с собой, но не могли или не хотели делать это самостоятельно, прибегали к провокации полицейского или другого вооружённого лица. Для такого феномена даже придумали термин - blue suicide. Учитывая форму наших полицейских, думал Максим, термин надо изменить на «dark blue suicide». Эта громоздкая цепочка мыслей промелькнула в голове Максима, потому что в самый последний миг, прежде чем Денисов скрылся в кабине грузового лифта, он увидел что-то блестящее в его руке. Кажется, это был скальпель.

Он спрашивал, есть ли у меня огнестрельное оружие, думал Максим. Спрашивал, могу ли я выпустить ему кровь.

Доктор посмотрел на кобуру на поясе капитана, который в тот миг судорожно тыкал на кнопку вызова лифта, будто от этого зависела скорость прибытия кабины.

*Aliis inserviendo consumor  – с лат. служа другим, сгораю сам

Толик стоял у старой пошарпанной двери в подвал и смотрел на табличку. “Камера депривации”. Он не был уверен, нужно ли ему это, да и обстановка не внушала доверия, но в интернете он уже много раз натыкался на отзывы о медитации в такой ванной и всегда мечтал попробовать. А тут еще и цена в три раза дешевле остальных предложений!

Пока он думал, дверь открылась, и из-за нее выглянул взлохмаченный молодой человек в халате и очках. “Привет! Анатолий? Меня Ган зовут, знаю, странное имя, но тут уж родители постарались. Это я его еще сократил, полное еще страннее. Проходите, проходите”, — протараторил он, впуская Толика внутрь.

Толик вошел в большой зал — гораздо больше, чем он ожидал, осматривая подвал через маленькие окна снаружи. В центре зала стояла огромная цистерна с небольшими дверцами сверху. Цистерна сильно контрастировала со старыми и разваливающимися на глазах стенами, истрепанным линолеумом и капающим кое-где потолком — она была новая, блестящая и приковывала внимание; было видно, что за ней следят с усердием. Толик с недоверием повернулся к Гану:

— Эмм, какое-то странное у вас…

— Место? — быстро сказал Ган, не дав Толику закончить. — Да, я знаю, мы сюда только что въехали. Но не бойтесь, я свое дело знаю, оно меня, можно сказать, кормит! — засмеялся он и начал объяснять правила.

Толик внимательно слушал и запоминал. Сначала раздеться. Залезть с помощью Гана внутрь. Внутри соленая вода, которая будет легко держать его на поверхности. Закрыть глаза и наслаждаться эффектом невесомости, постараться помедитировать. Без помощи Гана не вылезть, но криков из цистерны не слышно, а случайные удары можно спутать с работой оборудования. Запомнить комбинацию: Тук-Туктук-Тук, по которой Ган поможет вылезть в случае чего. Вроде, всё понятно и несложно.

Глядя на воду и темноту внизу, Толик на мгновение задумался, стоит ли спускаться внутрь цистерны, но сразу пересилил себя — стоит, он для этого сюда и пришел, стать увреннее, обдумать скрытые идеи, открыть что-то новое о себе. Толик погрузился в воду и удивился. Он как будто парил в невесомости, именно так, как он представлял себе, когда в детстве мечтал о космосе. Вокруг была темнота, исключение составляло лишь пятнышко света, в котором виднелась голова Гана. Ган улыбнулся, показал большой палец вверх и захлопнул дверцу.

Прошло несколько минут непередаваемых ощущений, когда Толик почувствовал, что что-то не так. Он стал ощущать воду, она стала теплой. Это точно было ошибкой, так что он медленно поднял руку и постучал по стенке цистерны: Тук-Тук-Тук. Нет, что-то не то. ТукТук-Тук-Тук. Вода стала заметно горячее, а кромешная темнота в цистерне давила всё сильнее. ТУКТУКТУКТУК. Толик стучал, уже не пытаясь подобрать нужную комбинацию. Он пытался вылезти из цистерны, но его пальцы соскальзывали по гладким металлическим стенкам. Вода стала обжишающе горячей и Толик впал в полнейшую панику - он пытался пробить своим телом цистерну, он долбился головой в дно, он делал всё, но ничего не помогало. И тут Толик вспомнил. Он сжал ошпаренные пальцы в кулак и постучал Тук-Туктук-Тук. Ничего. Тук-Туктук-Тук. Опять ничего. Толик отключился.

Когда кожа в некоторых местах на теле Толика лопнула, а его сознание уже несколько раз отключалось от невыносимой боли, краем почти выпарившегося уже глаза он заметил, что дверцы сверху открылись. Он уже не мог испытывать радости или облегчения из-за пережитого шока, увидев Гана. Последней его мыслью было искреннее удивление, когда Ган закинул в воду котелок овощей.