Едва начало светать, как в пристройку вошёл Григорий Степанович и бесцеремонно потряс Щукина за плечо.
— Вставай, пора! Гребешок и мыло не забудь, да одёжу сменную.
Щукин, ворча, поднялся. Голова гудела, в глаза будто песка насыпали. Меньше всего ему хотелось сейчас вставать, тем более куда-то идти. Но раз обещал, приходится держать слово.
В избе уже все проснулись. Евдокия хлопотала во дворе, Анна с мужем умывались. Хмурые близнецы поминутно зевали и почёсывали за воротом рубахи, но уже были полностью готовы.
— На лодке подойдёте поближе, а до самих каменьев ты вплавь, - наставлял Григорий Степанович, - но в воде долго не болтайся! А то она за ноги — хвать, только пузыри и останутся.
Сонный агитатор кивал и не спорил. Не стал он и спрашивать у семьи секретаря, как им спалось и слышали ли они что-нибудь ночью. Сперва надо отнести вещи, отоспаться, а уже потом поговорим…
Все вышли из избы. Агитатор зябко поёжился: было свежо. Пока шли по двору, Щукин пытался рассмотреть, оставило ли ночное существо следы. Но в синих рассветных сумерках ещё ничего нельзя было разглядеть.
— Ну, давайте там! Удачи! - сказал на прощание Григорий Степанович и запер ворота.
А близнецы и агитатор двинулись к берегу реки, за лодкой.
Пока пришли на место, пока отвязали лодку и поплыли, уже рассвело. Близнецы молча налегали на вёсла, а агитатору только и оставалось, что сидеть и любоваться пейзажем.
Над гладью реки легко плыла туманная дымка. Небо было ясным, только на востоке висели облачка, и из них поднималось ласковое золотое солнце. По берегам сверкала нарядная, будто умытая, зелень. Над лесом и лугами звучал громкий птичий хор, приветствующий новый день.
Было чем залюбоваться!
Но вот впереди показались старый мост и торчащие из воды валуны.
— У камышей встанем на якорь, - нарушил наконец молчание один из близнецов, - и вас подождём. А вы плывите, только осторожно.
— Хорошо.
Пока близнецы подводили лодку к нужному месту, пока останавливались, агитатор разделся и попробовал рукой воду. Да уж, не баня!.. Свежо!
— Ну всё, я пошёл.
Щукин соскользнул в воду. Тело сначала запротестовало от такого издевательства, по рукам и ногам прошла дрожь, дыхание перехватило от холода. Но, сделав круг-другой вокруг лодки, Щукин вполне разогрелся. Взяв злополучный гребень и мыло, он поплыл к валунам посередине реки.
Вот он уже на месте.
Подтянувшись на руках, агитатор сел на камни и положил гребешок и мыло в выемку валуна, подальше от воды. Потом махнул рукой близнецам: всё, сделано!
Те дружно заулыбались и помахали в ответ, мол, возвращайся.
Но с валунов открывался такой замечательный вид, что Щукин не смог отказать себе в удовольствии посидеть здесь ещё немного и полюбоваться рекой и лесом.
Вдруг справа раздался громкий всплеск.
Щукин повернулся и аж подпрыгнул на месте: из воды торчала женская голова! Вслед за ней показались и плечи.
Приподнявшись из воды, та самая вчерашняя девушка с любопытством разглядывала агитатора. Её волосы и черты миловидного лица были вполне человеческими, а вот глаза… Круглые и выпуклые, как у рыбы, с большим чёрным зрачком на жёлто-оранжевом фоне.
Девушка приветливо улыбнулась, и во рту у неё агитатор успел заметить игольчатые, как у щуки, зубы.
— Не может быть! Русалок не бывает! - вырвалось у мужчины.
— А как же я? - удивилась девушка.
Щукин был так ошарашен, что и не понял, как незнакомка выбралась из воды. Раз — и вот она уже стоит рядом, на камнях.
Ростом она была чуть выше Щукина. Длинные — до самых пяток! — роскошные волосы окутывали её тело, словно плащ. Ни одежды, ни обуви на русалке не было.
Кокетливым движением она отбросила волосы назад и предстала перед агитатором во всём великолепии.
Все формы и изгибы её тела были ровно такими, чтобы волновать и восхищать и при этом не казаться вульгарными. Округлые плечи, пышная грудь, тонкая талия и умопомрачительный изгиб бёдер, между которыми темнел нескромный треугольничек.
Окажись тут сейчас и Венера Милосская, и Венера кисти Боттичелли, и Афродита с картины Дрейпера — все они, поглядев на соперницу, завернулись бы в покрывало и ушли, признав поражение. Русалка была не просто красива, она ещё и казалась чистой страстью, воплощением природной любовной тяги, что не ведает стыда и глупых страданий.
У Щукина перехватило дыхание. Завороженный, он смотрел только на русалку, и весь мир вокруг исчез. Выстрели сейчас кто-нибудь прямо у него над ухом из нагана, он и не заметил бы.
Кокетливо улыбнувшись, русалка подошла вплотную и села напротив агитатора, сложив ноги по-турецки.
— Спасибо, что вернул мой гребешок. Я очень расстроилась и разозлилась, когда поняла, что ты его забрал. Это мой любимый гребешок, он у меня давно, с самого… Когда же, когда же…
Пока русалка вспоминала, когда у неё появился гребень, Щукин пришёл в себя. Он глянул на близнецов в лодке — те отчаянно махали руками и делали неприличные жесты. Агитатор помахал в ответ, мол, уже иду.
Но любопытство пересилило, и он остался на месте.
— Так это ты ночью к Григорию Степановичу приходила, в окна скреблась?
— Я. - пожала плечами русалка. - Если бы у тебя забрали любимую вещь, разве ты не пытался бы её вернуть?
— Пытался б, конечно.
— Вот, я и пришла.
— А ты и мылом пользуешься?
— Конечно! Особенно я розовое люблю, но что-то его давно не приносили. Но огуречное мне тоже нравится.
— А как тебя зовут? Ты правда в омуте под мостом живёшь? И откуда ты вообще появилась?
Щукин смутно помнил из книг Гоголя, что русалками становятся девушки, которые утонули, и вроде им полагалось быть в длинных белых одеяниях. А эта и выглядит вполне живой, и без одежды обходится, и имеет некоторые рыбьи черты. Другой вид разумных существ? Кто она вообще? Эх, сюда бы какого-нибудь учёного!..
— Ишь какой шустрый! Ты сам-то кто таков? Я тебя среди деревенских не видела.
— А я из города. Пётр Щукин меня зовут, приехал агитационной работой заниматься.
— Какой работой?
— Агитационной. Ну, рассказываю местным, что нехорошо водку дома гнать и пьянствовать.
— Ааааа… - протянула русалка, и в её голосе прозвучало уважение. - Только вряд ли они тебя послушают.
— Сразу, может, и не послушают. Но всё равно, надо с населением работать, объяснять. Кстати… я-то тебе своё имя сказал. Уж и ты представься.
Улыбка на лице русалки померкла, будто ей пришлось вспомнить что-то неприятное.
— Беляной меня звали. Только давно это было… Теперь уж не зовут.
— А ты здесь с каких пор живёшь?
— Я не помню. - печально сказала русалка. - Иногда мне снится, что я жила в деревне. Но не знаю, было ли это взаправду. Кажется, я всегда была в реке. Здесь хорошо. Знаешь, рыбья чешуя сверкает, прямо как драгоценные камни! Когда плыву в стайке рыб, то представляю, что я в царской сокровищнице… А кто сейчас в Москве царь?
Агитатор, не сдержавшись, хмыкнул.
— Нет больше царей. Теперь рабочие люди сами собой правят, социализм строят.
Новость об отсутствии царей ошарашила русалку. Она хлопала глазами и открывала рот, будто хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов и закрывала его снова.
— В моей реке всё по-старому, а снаружи вон что творится. - сказала она наконец.
— А ты какого царя помнишь? - не отставал Щукин, надеясь вызнать у русалки хоть что-то конкретное.
Но она молчала, накручивая локон волос на палец и глядя куда-то вниз. Кажется, русалка потеряла интерес и к разговору, и к самому агитатору.
Щукин посмотрел на близнецов в лодке. Те хватались за вёсла, корчили зверские рожи и проводили ладонью по шее, мол, совсем караул.
— Ладно, Беляна, мне пора. Не сердись, пожалуйста, из-за гребешка, я его не со зла взял. Я ж не думал, что ты… в реке живёшь. Теперь всё, вернул с прибытком. Ну, счастливо оставаться!
Русалка подняла голову, и в её оранжево-жёлтых глазах на миг мелькнуло что-то хищное.
— Стой, Петя! Не так скоро. Отгадай-ка сперва мою загадку.
— Какую ещё загадку, зачем?Так надо. Отгадаешь — получишь награду. У меня и жемчуга есть, и кольца золотые, и цепочки.
“С утопленников поди всё снято”, - мелькнуло в голове у агитатора.
— А если не отгадаю?
— А если нет, то моим навеки станешь.
Щукин вдруг почувствовал себя актёром, который играет в каком-то дурном спектакле, но не может уйти со сцены и вынужден подыгрывать другим артистам, путающим роли и слова.
— Мне ничего не надо, Беляна. И отгадывать не буду, уж извини. А теперь всё, мне пора. До свидания! Меня ждут.
— Не дождутся!
Русалка толкнула агитатора, и тот, не удержавшись на камнях, рухнул в реку, подняв целый фонтан брызг. Следом за ним прыгнула русалка.
Оказавшись в воде, она оплела Щукина руками и ногами, не давая ему всплыть на поверхность, и потянула вниз, в сумеречную речную глубину.
Агитатор старался сбросить русалку, но она оказалась очень ловкой и сильной, и избавиться от таких объятий было невозможно. Он попытался ударить её головой в лицо, но та уклонилась и только злорадно оскалилась, показав острые, как бритвы, щучьи зубы.
В груди давило, кровь отбойным молотком стучала в голове. Нестерпимо хотелось сделать вдох, но желанная поверхность воды медленно отдалялась. Проклятая русалка побеждала.
Агитатор запаниковал и забился в корчах, тратя последние крохи воздуха. Он рефлекторно сделал вдох, и вода попала в лёгкие. В груди и в спине будто зажёгся кузнечный горн. Мужчина зашёлся неудержимым кашлем, и вода уже свободно влилась в его тело.
В глазах потемнело, и сознание агитатора погасло.
***
— Давай, Никита! На колено его пузом положи, пущай вытечет.
— Фу, у него розовая пена носом идёт!
— Значит, живой ещё. Держи платок. Ну как, дышит?
…Возвращение к жизни оказалось весьма болезненным. Всё тело ныло и отказывалось слушаться, в груди горело. Голоса близнецов Щукин слышал приглушённо, будто издалека.
Рот наполнился чем-то кислым, и агитатора вырвало. Стоя на четвереньках и отчаянно кашляя, он извергал из себя мерзкую смесь речной воды и ила.
Рвота прекратилась, и Щукину сразу стало легче. С помощью близнецов он поднялся на ноги. Его шатало, но стоять он вполне мог.
— Как себя чувствуете, Пётр Ефимыч?
— Ох… Вроде жив. - ответил Щукин, и ему стало стыдно, что он так и не запомнил, как различать братьев и кто из них кто.
— Мы это, веслом шутиху-то отогнали и вас достали. Чего вы с ней лясы точили, вас же звали обратно! Уж и так вам махали и этак. - с укоризной сказал один из близнецов, весь мокрый с головы до ног.
“Наверное, он за мной в речку нырял”, - пристыженно подумал агитатор.
— Спасибо вам, парни! По гроб ваш должник буду!
Щукин пожал каждому руку и рассыпался в благодарностях. Братья смущались и бормотали: “Да ладно, чаво уж там”.
— Ну что, домой? Сможете идти-то, Пётр Ефимыч? Чай, на лодке теперь не поедем, пешком до деревни пойдём.
Агитатор посмотрел на валуны. Сейчас там было пусто, и, кажется, не найти было лучше места, чтобы нежиться на утреннем солнышке и любоваться рекой… Щукина всего передёрнуло, и он сказал:
— Да, лучше так, ножками.
Едва компания вошла в ворота секретарского дома, все набросились на них с вопросами. Близнецы, явно подражая степенной манере отца, рассказывали, как было дело, а Щукин в нужных местах поддакивал.
После того, как все поудивлялись, поохали и пощупали чудом спасённого агитатора, секретарь сельсовета заявил с плохо скрываемым торжеством:
— А я же говорил! Я ведь вам, Пётр Ефимыч, сразу сказал: “Осторожнее! Положите всё на камень, и сразу назад”. А вы с ней любезничать вздумали, расспрашивать!
— Виноват, виноват, - развёл руками Щукин, - вы были правы, Григорий Степанович. Но уж очень любопытно было! Я ведь всегда думал, что это всё сказки, суеверия… А тут вживую! Это другой вид разумных существ? Сколько их, откуда берутся?
— Да пёс знает, - пожал плечами секретарь, - русалка вроде тут одна, и она в речке с давних времён обитает. Прадед мой ещё про неё рассказывал. А ему — старшие.
Все помолчали. А потом Евдокия взяла Щукина за рукав и решительно потянула в избу:
— Еда стынет! Вас только и ждали, чтобы за стол сесть.
После завтрака и чая с ватрушками агитатор в компании Григория Степановича отправился в сельский клуб. Он хотел вечером устроить здесь лекцию о вреде пьянства. Русалки русалками, а бездельничать агитатор не собирался. Раз уж застрял на пару дней в Подлесном, надо использовать это время с пользой.
В конце концов, идёт неделя борьбы с самогонкой!
Секретарь сельсовета всю дорогу был рассеян и как-то задумчив. Улучив момент, когда никого рядом не было, он сказал агитатору:
— Дорогой Пётр Ефимович! У меня к вам большая просьба.
— Какая?
— Вы в отчётах своих про русалку нашу не пишите, пожалуйста. Вы же наверняка по ведомству дальше отчитаться должны.
— Да, должен. А почему не писать?
— Ну дык… Она к агитации никак не относится, самогон не варит и не пьёт. Чего про неё писать? А так понаедут проверяющие всякие, учёные, ещё незнамо кто. Не дадут простому селянину жить спокойно. И было б из-за чего! Да вам и не поверят, про русалку-то.
— Ну, это уже моя забота, поверят или нет. А почему вы так боитесь проверок и приезжих, дражайший Григорий Степаныч? Есть повод?
Агитатор прищурился, глядя на секретаря, и тот ощутил, как по спине пробегает нехороший холодок. Цепкий стал взгляд у Щукина, жёсткий.
— Не боюсь, чего мне… С бумагами порядок, да и по хозяйству всё хорошо. И я человек маленький, это Гаврила Ильич у нас председатель. А я вас просто прошу, по-человечески прошу, товарищ Щукин, не пишите в бумагах про русалку и не зовите учёных. Весна на дворе, посевная, дел по горло. Страну поднимать надо. До русалки ли тут? Сидит она в реке и пусть сидит.
Видя, что Щукин колеблется, секретарь применил главный козырь:
— Мои-то сыновья жизнь вам спасли. Вот за это и промолчите, а?
— Хорошо, - сдался агитатор. - Не очень понимаю, почему вы так настаиваете, но ладно. Пусть будет по-вашему. Про русалку ни слова не скажу. Но имейте в виду, когда меня спросят об обстановке, я намекну, что здесь творится странное.
— Это уж ваше дело. Спасибо, что уважили мою просьбу.
— Не за что. Не бойтесь, буду молчать про русалку. Буду нем, как рыба.
И мужчины пожали друг другу руки, закрепляя договор.
…После обеда из соседнего села приехала на телеге агитбригада: двое, мужчина и женщина. Их-то ждал Щукин. И с ними, после того, как прочёл отличную лекцию о вреде пьянства, тем же вечером уехал. Провожать гостей вышло чуть ли не всё население Подлесного.
Как и день назад, люди столпились у околицы и смотрели, как телега пересекает новый мост, потом взбирается на пригорок…
— Кажись, уехали. Надеюсь, больше никакую холеру нам не принесёт. Что скажешь, Гаврила Ильич? - спросил кузнец.
— Теперь-то можно обратно поставить? Я уж два дня не пивши, изнемог в борьбе. Сдаваться пора! - поддержал кузнеца друг с нерешительным голосом.
Но председатель, важно дымивший самокруткой, только покосился на них и ничего не сказал. Рядом с председателем стоял секретарь, тоже молчал и думал о своём.
А думал он о том, что всё вокруг меняется, и часто до неузнаваемости. Всё теперь по-новому, по-другому. Люди-то не всегда понимают, что к чему, и не всегда вписываются в новый мир. А существа, что веками жили бок о бок с людьми, и подавно… Волшебство старого мира исчезает, растворяется в железной поступи прогресса.
Может ли умереть, к примеру, леший или русалка? Как знать, как знать… Но люди перестают в них верить, рассказывать о них истории, бояться этих существ и уважать их. Ни один деревенский не стал бы долго болтать с русалкой и задавать ей кучу вопросов, как это делал агитатор Щукин. Чем русалку и разозлил, и она попыталась его утопить.
Григорий Степанович не отрицал прогресса. Он понимал важность изменений и понимал, какие блага несёт в тяжёлую крестьянскую жизнь новый мир. Но он не хотел, чтобы какие-то чужие люди шарились в реке и донимали русалку вопросами, тем более измеряли её, брали анализы или что там делают в таких случаях учёные. Хоть и нечисть, а своя.
А ещё Григорию Степановичу рассказывали старшие, что когда-то давно его прапра, и ещё много раз пра- бабушка, будучи юной девушкой, утонула в этой самой реке. И секретарю очень хотелось верить, что одна из его предков продолжает жить, пусть даже в облике русалки.
-----------------------------------------
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Сухой закон и борьба с пьянством. Ещё с 1914 года, с началом Первой мировой войны, был издан императорский указ о запрещении производства и продажи всех видов алкогольной продукции на территории Российской империи. Позже запрет был продлён до конца войны.
Придя к власти, большевики борьбу с алкоголем поддержали. С декабря 1917 года Советское правительство продлило запрет на торговлю водкой. А в 1919 году вышло постановление «О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ», и оно предусматривало строгое наказание за изготовление и продажу алкоголя.
Но, начиная с 1920 года, началось постепенное смягчение. Сначала разрешили изготавливать и продавать некрепкие виноградные вина, потом разрешили продажу пива. Ну а в 1925 году был снят запрет на водку. А самогоноварение в домашних условиях было под запретом.
Герберт Джеймс Дрейпер (1863—1920) — английский художник, известен образами из мифологии и античной литературы. В рассказе упоминается его картина “Жемчуг Афродиты” 1907 года. На ней богиня любви примеряет жемчужные бусы.
Венера Милосская — древнегреческая скульптура, созданная между 130 и 100 годами до нашей эры. Статуя из белого мрамора изображает богиню любви, придерживающую одеяния.
Сандро Боттичелли — итальянский художник эпохи Возрождения. Его картина “Рождение Венеры” показывает обнажённую богиню любви Венеру, которая родилась из пены морской и плывёт к берегу на раковине.
«Брокар и Ко» — одна из крупнейших парфюмерно-косметических фирм Российской империи. Была основана Генрихом Афанасьевичем Брокаром в 1864 году, работала вплоть до 1917 года. Была национализирована и возобновила работу в 1918 году, а в 1922 году получила название “Новая Заря”. Пожалуй, самые известные духи этой фабрики — “Красная Москва”.
----------------------------------------------------------
Если кто-то захочет следить за моим творчеством в других соцсетях, буду очень рада. Присоединяйтесь!
1) "Авторы сегодня": https://author.today/u/diatra_raido
2) Группа в ВК: https://vk.com/my_strange_stories
