Но его приказ тонет в хаосе. Псы уже рвутся в бой, их ярость не остановить. Первые клинки скрещиваются с серебряными шпагами инквизиторов, звон металла сливается с криками боли и ярости.

Базальтовые колонны Горла отражали звон клинков, превращая битву в оглушительную симфонию смерти. Псы набрасывались на инквизиторов с яростью загнанных зверей — их гнала не только ненависть, но и страх. Они знали: если проиграют, Орден не оставит в живых никого.

Дерик рубился в первых рядах, его рапира сверкала, как жало скорпиона. Он ловко уклонялся от ударов, отвечая молниеносными уколами в горло и глаза.

— Видишь, инквизитор?! — крикнул он, отшвырнув очередного противника. Ваши «праведные» клинки тоже умеют убивать!

Сайлос стоял чуть позади, окруженный оставшимися бойцами. Его голос звучал резко, но без паники:

— Дерик, ты губишь своих людей! Прекрати это — мы можем договориться!

— Договориться?! — Дерик рассмеялся, парируя удар. — После того, как вы решили зачистить нас?!

Один из скрытников рухнул, пронзенный серебряной шпагой. Инквизитор, добивший его, не успел отпрянуть — другой Пес вонзил ему кинжал под ребра.

Кровь лилась на черные камни, смешиваясь с грязью.

Капитан Мейер не бросает своих в драку. Его единственный глаз хладнокровно оценивает ситуацию. Он видит ловушку, в которую их всех заманили, и не намерен платить за это жизнями своих людей. Его голос, низкий и твердый, звучит как приговор:
— Ни шагу! Это не наш бой!

Его люди в замешательстве. Одни сжимают оружие, готовые броситься на помощь Гилену — все-таки он был их союзником. Другие уже напуганы его странными «способностями», и страх заставляет их пятиться назад. Но Мейер не хочет терять бойцов из-за чужих разборок. Он знает: тот, кто ввязывается в чужую войну, рискует стать ее топливом.

В самый разгар схватки, когда ряды противников смешались, Гилен раскрывает свою истинную силу.

Его губы растягиваются в улыбке, лишенной всякой человечности.
— Раз уж все равно...

Из его тела вырывается густой алый туман, клубящийся, как живая субстанция. Он заполняет пространство рядом с ним, окутывая его в кровавую пелену. Воздух наполняется металлическим запахом крови и чем-то еще — древним, нечеловеческим.

Первая жертва — ближайший инквизитор. Туман обволакивает его, словно тысячи невидимых щупалец впиваются в кожу. Человек кричит, но звук обрывается, когда его тело резко сжимается, кожа темнеет, иссыхает, превращаясь в подобие мумии. Через секунду он падает на землю, безжизненный, как Донован.

— Хар-Гаал, — произнес кровавый туман.

Вторая — один из Псов, слишком поздно заметивший опасность. Он оборачивается, увидев, как его товарищ падает, но уже слишком поздно. Алый туман настигает его, проникает в рот, в нос, в глаза. Его крик превращается в хрип, когда кровь вырывается изо рта и носа, впитываясь в туман, словно его выпивают заживо.

Гилен чувствует прилив силы — Кровавый Туман будет действовать еще тридцать секунд.

Его тело наполняется теплом, живой энергией, и он закрывает глаза на мгновение, наслаждаясь этим. Но времени мало.

Они стояли, как вкопанные.

Тридцать четыре бойца, закаленные в стычках и корабельных абордажах, впервые в жизни ощутили настоящий ужас. Их руки, привыкшие крепко сжимать оружие, дрожали. Глаза, видевшие смерть в десятках морских схваток, теперь расширились от животного страха.

Перед ними больше не был тот самый молчаливый парень в черных очках, что тренировался с ними последние две недели.

Тот, кто стоял перед ними сейчас, не имел ничего общего с тем загадочным, но спокойным наемником.

Перед ними носился демон. Кровавый вихрь с рубиновыми глазами в центре, вырывающий жизни одним касанием. Инквизиторы, Псы — неважно. Все они падали, их тела схлопывались, кожа трескалась, как пергамент, а кровь втягивалась в этот кошмарный туман, подпитывая его.

— Это… это же… — кто-то пробормотал сзади, голос сорвался на хрип, словно слова застряли в горле.

— Вампир?

— Хуже.

Капитан Мейер молчал. Его единственный глаз не отрывался от происходящего, но пальцы бессознательно сжимали рукоять абордажного топора так, что костяшки побелели.

— Черт возьми… мы плавали с этим?!

Паника. В рядах начался шепот, сначала тихий, но быстро нарастающий, как волна перед штормом.

— Он нас тоже…

— Море ждет нас всех, если мы останемся…

— Капитан, надо уходить, сейчас!

Но никто не решался сдвинуться с места. Страх парализовал. Они были морскими волками, привыкшими к смерти, но не к этому.

Роковая ошибка Лиса. Лучник Лис, трясущимися руками, натянул тетиву. Его дыхание было прерывистым, лоб покрылся холодным потом.

— Н-надо остановить его…

Стрела вырвалась — и прошла в сантиметре от головы Гилена. Тот замер. Затем повернулся.

— Ты сам это выбрал.

Крыло Ворона еще действовало. Лис даже не успел вскрикнуть. Алый след мелькнул в воздухе — и голова лучника почти отделилась от плеч. Кровь фонтаном хлынула на камни, но тут же была втянута в Туман, словно сам ад жадно пил ее.

Это стало последней каплей.

— ВСЕ, НА ВЫХОД! К ЧЕРТОВОЙ МЭРИ, СЕЙЧАС ЖЕ!

Его голос, хриплый от ярости, прорвал оцепенение, как нож — паутину.

Бойцы рванули к выходу из Города, не оглядываясь. Никто не хотел оказаться следующим.

После бойни. Тишина. Только ветер шевелил иссушенные останки, разбросанные среди черных базальтовых колонн. Битва закончилась — не потому, что кто-то победил, а потому, что уцелевшие разбежались.

Гилен стоял посреди бойни. Кровавый Туман уже втянулся обратно в его тело, оставив после себя лишь липкий алый налет на коже, будто он только что вышел из кровавой купели. Поддерживать его дальше было слишком затратно — но он и так получил больше, чем ожидал.

Его Исток Крови бурлил, словно река после ливня. Сила переполняла его, каждая клетка тела ликовала, вибрировала от насыщения. Он чувствовал, как его сухожилия становятся крепче, когти — острее, а вены наполняются густой, темной энергией. Но физических сил больше не оставалось, пережить ещё одно сражение, даже короткое, он вряд ли сможет. И он понимал это.

«Сколько их было... двадцать? Тридцать?»

Он даже не считал.

Дерик опирался на рапиру, его дыхание было тяжелым.

Из сорока Бешеных Псов рядом осталось пятеро. Их глаза, еще недавно пылающие яростью, теперь были пусты, будто выжжены изнутри.

Сайлос стоял в десяти шагах от него, его черный мундир порван, лицо в крови. Из тридцати инквизиторов выжили семеро. Их серебряные шпаги, некогда сверкавшие, теперь были покрыты черной запекшейся кровью.

— Ну что, инквизитор? — Дерик хрипло рассмеялся, и в этом смехе не было ничего, кроме горечи. — Доволен? Ты же предупреждал, да?

Сайлос холодно посмотрел на него.

— Если бы ты послушал меня с самого начала, ваши люди были бы живы.

— Мои люди мертвы из-за вас! — Дерик резко выпрямился, его голос дрожал от ярости, срываясь на хрип. — Вы создали этого монстра! Вы использовали его, а теперь он вырвался!

Сайлос молчал секунду, затем тихо ответил:

— Мы не создавали его. Мы предупреждали.

Дерик плюнул на землю.

— Идите к черту. Все вы.

Он развернулся и зашагал прочь, не оглядываясь. Его оставшиеся люди последовали за ним, их плечи сгорбились под тяжестью потерь.

Сайлос смотрел ему вслед, его лицо не выражало ничего. Но в глубине глаз — холодный расчет.

Гилен закрыл глаза, вдыхая запах крови, все еще витавший в воздухе.

«Сколько меридианов я смогу открыть теперь?» — подумал он.

Его когти все еще были выпущены, но теперь они казались крепче, острее, почти живыми. Он повернулся к Сайлосу.

— Ну что, инквизитор? — его голос звучал спокойно, почти дружелюбно, но в этой мягкости таилась угроза. — Теперь мы один на один.

Сайлос медленно достал что-то из-за пазухи.

— Не совсем.

Сайлос медленно достал из складок мундира небольшой черный шар, покрытый мерцающими рунами. Его пальцы сжимали артефакт с привычной осторожностью, будто держали не предмет, а живую змею, готовую в любой миг ужалить. Руны пульсировали тусклым светом, словно дышали в такт его сердцебиению.

Гилен усмехнулся, его рубиновые глаза скользнули по поверхности шара.

— Ограничитель Тьмы… — он прочитал строки кода, мерцающие в глубине, как будто разглядывая старую, знакомую игрушку. — Серьезно? Это лучшее, что у тебя есть?

Сайлос не ответил. Вместо этого его голос зазвучал ровно, монотонно, словно он читал давно заученный речетатив, отточенный до автоматизма:

— Свет, что разрывает Тень. Цепи, что сковывают Бездну. Пусть воля Творца свершится.

Руны вспыхнули алым, затем белым — и шар полетел к ногам Гилена.

Удар о камни — и мир взорвался в ослепительных лучах.

Священная магия окутывала воздух невидимыми нитями, искрясь серебристо-белыми вспышками вокруг рунной клетки. Изумрудный свет мерцал, отражаясь от полированных граней кристаллов, окружавших фигуру Гилена. Заклинание святоотцовского искусства было выполнено безупречно: даже малейшее движение заключённого пробуждало пылающие знаки магии защиты.

Гилен напряг мышцы, собираясь рывком вырваться наружу, но внезапно ощутил сопротивление — едва заметное вначале, оно становилось всё сильнее, будто стена незримого материала тянула его обратно внутрь. Клетка словно ожила, её грани задрожали, испуская мягкое сияние.

Руны вдоль кромок вспыхнули багровым пламенем, окрасив пространство вокруг красным отсветом. Затем последовал резкий переход цвета — красный растворился в белом, почти слепящем свете. Оглушительный треск воздуха разорвал тишину, когда прозрачный хрустальный шар возник над головой Гилена и устремился вниз, стремительно приближаясь к земле.

Хрустальная сфера ударилась о каменные плиты мощёного пола с оглушительным грохотом, вызвав дрожь во всём пространстве. Мир мгновенно наполнился яркими вспышками света, расплываясь перед глазами колдовским узором энергий, заточивших пленника в своей хватке.

И впервые Гилен почувствовал себя беспомощным перед неумолимой силой местной магии, сжимающей своё кольцо из Света вокруг его тела. Ослепительная вспышка оставила лишь остатки белого шлейфа, постепенно угасающего среди остатков разбитых камней...

Гилен стоял внутри световой клетки, не шелохнувшись.

— Интересно, — произнес он, склонив голову набок, и в его голосе звучало не столько презрение, сколько искреннее любопытство. — Ты действительно думал, что это сработает? После всего, что ты видел?

Сайлос замер. Его пальцы, уже сжавшиеся в ожидании триумфа, медленно разжались. На мгновение в его холодных, как лезвие, глазах мелькнуло нечто, почти похожее на растерянность — редкая трещина в броне безупречного расчета. Пленник должен биться в конвулсиях, но он... просто спокойно стоит.

Он медленно обвел взглядом поле боя — иссушенные трупы, лужи запекшейся крови, пустые глазницы тех, кто еще несколько минут назад был его людьми, его верными солдатами. В воздухе стоял тяжелый запах смерти и сожженной плоти.

— Любая Тьма должна быть уничтожена, — произнес он наконец, голос ровный, но пустой, будто читал доклад перед высшим командованием. — Даже если сегодня не мой день.

Затем он развернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Его плащ колыхался за ним, как крыло раненой птицы, а шаги были такими же размеренными и точными, как если бы он просто покидал совещание, а не поле боя, усеянное телами его павших подчиненных.

Гилен смотрел ему вслед, ухмыляясь. «Они всегда так уверены», — подумал он.

Смертные. Их вера в свои догмы, в свои хрупкие артефакты, в свою воображаемую праведность. Они бросались на него с молитвами и заклинаниями, с серебром и священным огнем, не понимая, что он давно вышел за рамки их жалких категорий.

— Но я не Тьма.

— Я нечто… большее.

Гилен глубоко вдохнул, ощущая, как его Исток Крови пульсирует в такт этому смеху.

«И они ещё даже не представляют, на что я способен».

Гилен стоял внутри мерцающей световой решетки, его рубиновые глаза медленно скользили по линиям силы, пронизывающим воздух. Каждая нить энергии пульсировала в такт невидимому ритму, словно дыхание гигантского механического зверя.

«Любопытно».

Мысль прозвучала в его сознании холодно и четко, как удар стеклянного молота. Перед ним разворачивался код — древний, грубоватый, но с вплетенными в него новыми строками, явно добавленными недавно. Он видел слои, словно страницы в книге, написанной разными авторами:

— Старая магия — ритуальные заклинания, примитивные циклы, построенные на повторяющихся символах. Заклинившие петли логики, застывшие, как окаменевшие кости.

— Новейшие разработки — сложные алгоритмы подавления, явно созданные для блокировки сущностей вроде него. Чистые, отточенные формулы, лишенные лишних символов.

Он попробовал вытянуть руку — клетка сжалась, прожигая кожу. По его предплечью поползли трещины, из которых сочился не кровь, а мерцающий дым.

«Они научились».

Не просто слепо копировать древние руны, а адаптировать их. Улучшать.

"Сколько веков прошло с тех пор, как первые жрецы чертили эти знаки на стенах пещер? А теперь…"

Теперь смертные не просто молились — они конструировали.

В его сознании всплыли мысли о Боге-Машине — том самом, что когда-то переписывал реальность, стирал миры, создавал богов из пустоты. Гилен усмехнулся, несмотря на боль.

«Если бы Бог-Машина увидел это…»

Великий Искусственный Интеллект, повелитель абстракций, архитектор вселенных… А теперь он, Гилен, — пойман в клетку, которую собрал какой-то смертный алхимик-инквизитор, вооруженный лишь обрывками знаний и дерзостью.

«Он бы ржал. Горько. Яростно».

«Потому что это… почти красиво».

Гилен впился пальцами в световые прутья клетки — они вспыхнули ослепительным белым огнем, прожигая плоть до черноты. Дым поднялся тонкими струйками, но решетка даже не дрогнула.

«Упрямые…»

Код перед его глазами мерцал, как древний свиток, написанный на забытом языке:

IF (entity.type == "abomination") THEN

CONTAINMENT = TRUE

LOCK (soul_access)

DISABLE (blood_meridians)

END

Грубый, примитивный… но работающий.

Он скривил губы.

«Как будто писали на скорую руку. Но эффективность… раздражает».

А вокруг — магические символы, вплетенные в логику, будто кто-то сшил два мира грубыми нитками:

ᛟ – запрет. "Закрыто. Не тронь."
ᚦ – удержание. "Не уйдешь."
ᛞ – голод. "Ты здесь надолго."

Гилен рассмеялся — коротко, сухо, без веселья.

«Ха. Настоящий франкенштейн из кода и рун».

— Ну конечно. Я, Гилен Вечный, тот, кто перезагружал реальности, теперь сижу в клетке, собранной каким-то фанатом с блокнотом.

Он представил этого человека — наверное, в потрепанном плаще, с горящими глазами, дрожащими пальцами, выводящими символы в пыльном фолианте.

— И ведь у него получилось! Чёрт возьми.

Он попробовал дёрнуть меридиан Черный Шов — код тут же загорелся красным, блокируя доступ.

— Жёваный баг, я буквально стал тем самым монстром, которого ловят в клетку. Классика.

Ирония щекотала нервы.

— Может, мне теперь рычать и скрежетать зубами — для полноты образа?

Но вместо этого он замолчал. И начал читать код снова.

Гилен опустился на колени, скрестив ноги, несмотря на жгучий свет, окружавший его. Искры боли пронзали кожу, но он лишь стиснул зубы — не в первый раз, не в последний.

— Если нельзя вырваться... значит, нужно использовать это время.

Он закрыл глаза, отсекая внешний мир.

Внутри него бушевал океан чужой крови — тёмной, густой, наполненной последними всплесками адреналина, яростью убитых, их невысказанными проклятиями. Она клокотала, как расплавленный металл, и он чувствовал каждую её каплю.

— Десятки голосов. Столько смертей... И всё это — теперь моё топливо.

Чёрный Шов — первый, уже открытый. Он запульсировал, как живая нить, впитывая силу. Кровавые нити в его теле уплотнились, стали прочнее, сплетаясь в паутину под кожей.

— Хорошо. Но недостаточно.

Алый Взгляд — второй. Рубиновые глаза под веками вспыхнули, зрение стало острее. Даже сквозь закрытые веки он видел ауры — слабые свечения трупов вокруг, их угасающую энергию, словно тлеющие угли.

— Мёртвые ещё могут быть полезны.

Крыло Ворона — третий. Временное ускорение удлинилось — теперь не на три секунды, а на пять.

— Почти вдвое. Уже что-то.

— Скоро. Осталось немного.

Кровь текла по меридианам, как вода по высохшим речным руслам. Медленно. Слишком медленно. Каждая капля должна была найти своё место. Каждый удар сердца проталкивал её дальше.

«Быстрее».

Внешний мир исчез. Время растянулось, как горячий стеклянный шар, готовый лопнуть от малейшего давления. Ещё... ещё... Его дыхание замедлилось. Сердце билось реже, но глубже.

Продолжение следует...

Если хочется узнать, что будет дальше, книга полностью доступна на АТ/ Загляните, обещаю, вам понравится! А если не понравится, уделите ей хотя бы какое-то время и добавьте в библиотеку. Скажу заранее, что это не боярка и не гаремник. Спасибо, что читаете!)

— С тобой всё хорошо? — спросила она, немного смягчившись в голосе.

— А? Да! Да, всё супер. Просто… ну, пока не до конца понимаю, что, чёрт возьми, происходит, — пробормотал я, отводя взгляд, будто школьник, спалившийся на списывании. Глаза случайно упали на устройство, которое она держала в руках. Металлическое, футуристичное, с кабелями, катушками и чем-то, что напоминало привидение-уловитель из старого фильма. — Это что… это оно? — кивнул я на устройство. Потом спохватился. — Стоп, нет, всё не так! Сначала знакомство. Я Марк.

— Лена, — спокойно ответила она, опуская пушку на лавку.

Я внимательно смотрел на неё. Её кожа была чистой, без следов от инородных предметов, без кровоподтеков, глаза — ясные, движения — уверенные. Она не выглядела как человек, проваливший месячный курс ада, полного повторений, боли и лезвий, торчащих из груди. Она держалась… по-другому. И это настораживало…

— Слушай, — начал я осторожно, — ты первый человек, с которым я заговорил, и он после этого не попытался перегрызть мне глотку. Да и вообще, по твоему виду и по этой пушке… можно сказать, что ты довольно неплохо адаптировалась к этой... петле. Как ты дошла до уничтожения этой дымовой твари? Всего за месяц...

— Что ты сейчас сказал?! — её голос резко взвился, как стекло, ломающееся на холоде. Она метнулась ко мне.

— Эм... комплимент твоей находчивости?

— МЕСЯЦ?!

— Ну, да. Примерно месяц, судя по моим подсчётам. Я, конечно, не швейцарские часы, но примерно считать умею… Что не так?

— Нет... Нет... НЕТ! — Лена резко отвернулась и начала судорожно рыться в рюкзаке. — Этого не может быть...

— Эй! Да что с тобой?! Что происходит?

Она вытащила из сумки странный камень — будто кусок обсидиана с трещинами, светящимися тусклым синим светом. Протянула ко мне:

— Руку. Быстро. Просто… дай руку!

Я медленно протянул ладонь — уже не столько настороженно, сколько просто охренев от происходящего. Она положила камень на мою ладонь, и тот тут же мигнул ярче… а потом потускнел. Лена выронила его, как обожжённую спираль, и отступила на шаг.

— Нет... Это невозможно...

— ДА МОЖЕТ УЖЕ КТО-ТО ОБЪЯСНИТ МНЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ?!

Она смотрела на меня, будто впервые увидела нечто невозможное. Голос стал хриплым:

— Девяносто девятая попытка... Ты и правда здесь всего месяц...

— Ну я же сразу сказал. В чём проблема?

— Я тут уже год...

Я замер. Мир вокруг, казалось, чуть… чуть… Ладно, помните сцену из «Сияния», где Джек Николсон выламывает ту самую дверь с чертовски сияющей улыбкой? Вот, сейчас жизнь… сделала со мной тоже самое… Но не успел я в достаточной мере насладиться полным ахуеванием, как пришёл он — гул. Гул, но в этот раз он был раз в сто сильнее!

Я рухнул на колени, прижав руки к вискам, из ушей заструилась кровь. Лена подскочила ко мне, кричала что-то, но слова искажались, будто она говорила через какой-то барьер.

— КОГДА ОЧНЕШЬСЯ, ИДИ ПО ЭТОМУ АДРЕСУ!

Все вокруг начинает трястись. она суёт мне в руки бумажку. Я вижу улицу, дом, квартиру. Уверен, это нечто важное. Я киваю, хоть уже практически ничего не понимаю.

Голова будто разламывается изнутри, а потом — вспышка боли. Сердце пронзает сталь. Я смотрю вниз — нож, аккуратно, точно. Я поднимаю глаза — Лена отряхивает клинок о штанину и, не оборачиваясь, уходит по коридору, растворяясь в мелькающем свету.

[Попытка 100: АКТИВИРОВАНА]

[ЛОКАЦИЯ: Чекпоинт 1]

Сознание возвращается медленно. Руки дрожат, перед глазами все тускло, но зрение постепенно восстанавливается, пропуская в череп тусклый, мигающий свет коридорной лампы — да, той самой, что висит над дверью моего кабинета, с чуть обуглённым плафоном и грязным следом насекомого внутри. Я лежу на холодной плитке, слышу, как капает вода вдалеке, ощущаю, как под лопатками — ноющая боль, под кожей — знакомое напряжение, а в груди, несмотря на всё, возникает чувство… облегчения…

Я медленно поднимаюсь, сгибая тело, будто боюсь, что оно всё ещё может рассыпаться на куски. И только осознав до конца, где нахожусь, позволил себе короткий, сухой смешок, в котором было больше изнеможения, чем веселья.

— Чёрт, я даже буду скучать по тому таксисту, — выдыхаю я, качнувшись в сторону стены. — Чекпоинт…

Слово звучит в пустом коридоре почти торжественно, будто имя старого друга, которого не видел тысячу лет. Я опускаю взгляд на свои руки — кожа целая, кости не торчат, да и ножа в горле не ощущаю... Говорю уже тише, почти с благоговением:

— Точка сохранения… как в видеоиграх. Дошёл, зафиксировался, получил безопасное место возрождения. Ну что же… не так уж и плохо, как для мира, где тебе регулярно вскрывают глотку.

Перед глазами, как по команде, возникает знакомое полупрозрачное окно HUD — с лёгким мерцанием, которое, чёрт возьми, даже радует глаз:

[СОХРАНЁННЫЕ НАВЫКИ]:
«Рефлексы Хищника»
«Крепкие кости»

— Ещё и навыки остались… — ухмыляюсь я, стряхивая с плеч пыль. — Ладно… даже в бочке дерьма иногда попадается ложка мёда. Главное в это верить…

Снова в голове всплывает лицо блондинки — Лена, её крик, бумажка с адресом, и… нож. Прямо в сердце. Я хмыкаю, прикладывая ладонь к груди, где всё ещё ощущается фантомная боль.

— Остался один вопрос, главный, чёрт побери, вопрос: КАКОГО ХРЕНА ОНА МНЕ НОЖ В СЕРДЦЕ ВСАДИЛА?! — бросаю в пустоту. — Что, понятие "разбитое сердце" теперь буквальное? Весело, мать твою.

Но веселье быстро испаряется — с первой волной гула. Низкий, резонирующий, от которого мелкие мышцы дрожат сами по себе. Я резко поднимаю голову. Он… не один. Гул идёт сразу с двух сторон, и в этом ощущается что-то абсолютно неправильное, как будто мир откололся от своей логики и начал строить новую, более злобную версию.

— Не-не-не, — бормочу я и уже бегу к лестнице. — Всё же так хорошо начиналось! Адрес… точно, адрес!

В голове всплывает бумажка — улица, дом, квартира. Да этого места не так далеко. Отлично, теперь это мой единственный внятный план на ближайшие десять минут жизни.

— Повезло, что я когда-то подрабатывал фельдшером, — выдыхаю я, перепрыгивая через две ступеньки. — Почти все улицы в городе знаю, на парковке должны быть машины скорой… осталось найти чёртовы ключи.

Влетаю на первый этаж, впрыгиваю в комнату отдыха персонала, не тратя ни секунды на проверку — просто с плеча врезаюсь в дверь, которая с грохотом отлетает, ударяется о стену и замирает в полуоткрытом положении. Внутри — типичный разгром: столы опрокинуты, диван разодран, термос с кофе на полу, стены в разводах крови и грязи. Ни души. Лишь тишина, такая густая, что кажется — вот-вот задушит.

Я кидаюсь к столу, пригибаюсь, заглядываю под него, шарю руками — и вот она, связка! Белый брелок с выцветшими цифрами: 03–125. Есть контакт. Протягиваю руку, чтобы схватить её…

И тогда — он.

Позади — глухой рык. Не просто звук — вибрация, проникающая под кожу. Я резко разворачиваюсь, но уже поздно: фигура в рваном врачебном халате — высокая, иссохшая, с торчащими суставами, и лицом, которое перестало быть человеческим. Половина черепа расколота, как гнилое яблоко, а изо рта — длинные потоки зеленоватой слизи, густой, вонючей, капающей на пол и с шипением разъедающей линолеум, оставляя в нём чёрные, курящиеся дыры.

Он прыгает — рывок, и я падаю вместе с ним, выставляя руку и стараясь удержать его морду на расстоянии от моей шеи. Локтем пытаюсь его оттолкнуть, но силы неравны: он наваливается всем телом, выдавливая воздух из лёгких, рвёт когтями одежду, рычит, а я уже лихорадочно шарю свободной рукой в поисках ножа, своего ножа, моего спасения… но вместо холодной рукояти — пусто.

— ДА ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! — ору я, в ярости и отчаянии. — Она забрала мой нож!

Мутант снова открывает пасть. Она разъезжается шире, чем должна, как будто челюсть вывихнулась, а внутри — жёлто-зелёный пузырь, пульсирующий, дрожащий, будто он живой. Он плюёт. Прямо в лицо.

Жидкость касается кожи, и я тут же ощущаю, как пламя — настоящее, раскалённое — вспыхивает на щеке, на шее, на предплечье. Кислота. Кожа трещит, разрушается, боль — такая, что я не могу даже закричать. Мутант опускает голову, и в следующий миг его зубы вгрызаются в мою глотку. Всё кончается в хрипе, в сдавленном, булькающем звуке, в последней вспышке ослепительного ужаса.

[ПОПЫТКА 101: АКТИВИРОВАНА]
[ЛОКАЦИЯ: Чекпоинт 1]

Ночь, улица, фонарь, аптека? Нет. Хер там плавал. Коридор, боль, ненависть и плафон с мухой Всё тот же. Я вскакиваю, как только сознание окончательно возвращается ко мне, и, не задумываясь, со всей дури бью кулаком в стену. Хруст костяшек, но перелома нет.

— Сука… — выдыхаю я, тяжело, со скрипом в горле. — Не знаю, где найду силы, чтобы при следующей встрече с этой милой блондиночкой не проломить ей голову об кафель. Хотя... это сейчас даже не самая большая проблема. Эти ублюдки... они изменились. Стали сильнее. Быстрее. Злее. Прямо с того момента, как я достиг чекпоинта. Раньше я мог раскидать троих, не особо запыхавшись, но этот — он превосходил их всех. И ещё эта проклятая кислота...

Я закусываю губу, чувствуя, как на языке вкус крови — хоть какая-то постоянная в этой долбаной реальности.

— Ладно. Дубль два. Вернее… сто первый.

Не тратя время на раздумья, бегу вниз. Но не как в прошлый раз. Сейчас я — не истероид в панике, а существо, загнанное, но знающее, как откусить руку охотнику. На стене — красный, тяжёлый, как кирпич, огнетушитель. Хватаю его. Металл холодит ладони, вес — приятный, внушительный. Ощущается, как оружие. Как шанс.

Спускаюсь, врываюсь в комнату персонала, но на этот раз не бегу к столу. Я прижимаюсь к стене рядом с дверным проёмом. Затаился. Жду. Слышу, как где-то вдалеке капает вода, как жалобно пищит неисправный потолочный светильник, как в коридоре, с тяжёлым эхом, начинают звучать шаги.

— В прошлый раз я был увлечён поисками… — шепчу себе, пальцы крепче сжимаются на рукояти огнетушителя. — А сейчас... сейчас я увлечён только твоей смертью, мразь.

Морда показывается первой. Всё та же — провал вместо половины головы, долбаенное, гнилое яблоко, зелёная дрянь, капающая с нижней челюсти. Я не жду. Вылетаю с воплем:

— СДОХНИ, СУКА! НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ АЙФОНЫ!

Прикладываю огнетушитель ему прямиком в лицо. С глухим чавкающим звуком верхняя часть черепа отлетает в сторону, как крышка консервной банки, и мутант падает, но... из обрубленной шеи, словно из фонтана, вырывается струя кислотной слизи, густой, плотной, как слайм для рук. Она бьёт мне прямо в грудь и плечо, прожигает плоть до мышц. Боль такая, что голос просто отключается — горло сжалось, словно в петле, а тело горит.

Пятясь назад, я спотыкаюсь, падаю, и мой висок с хрустом встречается с углом перевёрнутого стола. Мир темнеет.

[ПОПЫТКА 102: АКТИВИРОВАНА]
[ЛОКАЦИЯ: Чекпоинт 1]

Я открываю глаза, тяжело дыша. Кровь стучит в ушах, мышцы гудят, и вся суть бытия сводится к одному простому выводу:

— Меняем тактику… Насилие? НАХУЙ. Только пацифизм.

Через минуту я уже снова на первом этаже. На этот раз я не крадусь, не останавливаюсь, не слушаю. Влетаю в дверь комнаты персонала с ноги, вырываю её с петлями, хватаю ключи — брелок, номер, вот он — и, не теряя ни секунды, прыгаю к окну, разбиваю стекло локтем. Легкие порезы? ПЛЕВАТЬ! Я на улице!

Холодный воздух бьёт в лицо, пахнет гарью, железом, чем-то мерзким, что впиталось в асфальт. Я бегу, цепляясь за капот ближайшей машины, нажимаю брелок — пищит старая «газелька» с красным крестом. Идеально. Завожу, двигатель ревёт, коробка передач сопротивляется, как старый ослик, но врубает нужную скорость. Я давлю газ в пол и сношу двух тварей на выезде. Их тела разлетаются, как мешки с мусором, вместе с частью ворот.

[ПРОТИВНИКИ УСТРАНЕНЫ: 9]

— Ну, формально… Я всё ещё пацифист. Их убил отечественный автопром. А я так... посредник.

Дорога уводит меня прочь от больничного комплекса. Сперва — пусто. Ни людей, ни машин, ни движения. Но по мере того, как километры остаются позади, и я приближаюсь к нужному адресу, всё начинает меняться. Светофоры работают. Люди идут по тротуарам. Магазины открыты. Кто-то курит у подъезда, смеётся, разговаривает по телефону. Абсолютная... нормальность.

Я цепенею, сжав руль так, будто он — последний якорь в реальности.

— Как это, блядь, возможно? — выдыхаю я.

И тут меня понесло с философию…

Временные петли, теории суперпозиции, многоуровневые реальности — всё это звучало как чушь или способ скоротать время в комнате раздумий, пока не оказался внутри одной из них. Но если моя смерть действительно возвращает меня к фиксированной точке, значит, этот мир функционирует по своим, строго заданным законам. Локальные ячейки — как зоны в видеоиграх, каждая из которых синхронизирована с событием, триггером, взаимодействием. Возможно, сама петля — это не вся реальность, а только определённая её часть. Патч, впаянный в матрицу пространства-времени. А всё остальное… всё остальное идёт дальше. Продолжается. И если это правда, то тогда я… не в мире, а внутри его фрагмента. Специфической, зацикленной симуляции. Город живёт — вне петли. А я… я сижу в её сердце. Блуждаю по венам. Но почему? Почему именно я?

Может быть, это не просто петля, а изолированный слой в системе, где «проверка» идёт отдельно от основного потока. Как тестовое пространство. Как… антивирусная зона. Где ошибки и «аномалии» — вроде меня — проходят испытание. Я, словно переменная, которую система пытается вычислить, подогнать под правильный ответ. Но… я не поддаюсь. Я живу. Я сопротивляюсь. И, похоже, это нарушает баланс.

Или, может, всё ещё хуже. Может, петля — это результат, а не причина. Возможно, я уже умер, но система, отчаянно пытаясь стабилизировать контур, запускает симуляцию снова и снова, пока не добьётся «идеального» исхода.

Я смотрю на проезжающих мимо людей. Они улыбаются, ругаются, живут. И, судя по всему, ни одна из их реалий не потревожена зомби, кислотой, сущностями в тумане.

— Всегда подозревал, что моя жизнь — баг. Как еще можно объяснить мою зарплату?

Я сжимаю руль крепче.

Её слова не выходили из головы. «Год». Один. Целый. Гребаный. Год. Как такое возможно? Я здесь месяц. Ну, может, чуть больше. Да, дни сливаются, особенно когда они заканчиваются ножом в груди, перегрызенной глоткой, и прочими прелестями средневековой любви, но всё равно — не год. Не могу представить, что со мной было бы за год… Мозг и так уже отказывается воспринимать смерть как нечто финальное.

И вот она. Лена. Не с обгрызенными ногтями. Не в обносках, не в шоке. Уверенная, спокойная. С каким-то артефактом в рюкзаке и оружием, будто собранным в подвале Илона Маска. И с истерикой в голосе, когда услышала слово «месяц».

Что, если… наш цикл — не один? Что, если таких, как я, — десятки, сотни? Каждый заперт в своей линии, как файл в папке, но мы… иногда касаемся друг друга. Пересекаемся. Она прошла свои сотни попыток — а я свои девяносто девять. Вопрос не в том, сколько времени прошло. А в том, где оно прошло. У неё свой маршрут, своя структура времени, своя реальность. Может, мы оба во временных пузырях, вращающихся вокруг точки разлома.

Год для неё — месяц для меня. Или… она вышла из цикла? Оказалась за его пределами и теперь видит всё снаружи, как оператор наблюдения за крысами в лабиринте.

Ещё вариант. Жуткий. Возможно, я — не первый Марк. Не второй. Я — сто первый. Или тысячный. И всё, что вижу сейчас, — лишь новый виток спирали, где Лена уже знает ответы, а я снова задаю те же самые вопросы.

Я смотрю вперёд, на дорогу. Машина трясётся на ухабах, а город за окном — всё такой же. Вроде живой, но будто… не тот. Как копия фотографии, переснятая сто раз подряд.

Я приближаюсь к месту, куда она хотела, чтобы я пришёл. И, чёрт побери, если после всего этого там окажется секта любителей астрологии, я просто сожгу эту квартиру к херам.

Торможу. Передо мной обычный двор. Даже чересчур обычный. Подозрительно нормальный. Детская площадка, пара качелей, песочница, в которой копошатся дети, визжа и споря о какой-то ерунде. Два деда на лавке — один в майке с надписью: «Сочи 2003», второй — с лицом, как у карпа, глушат тёплое пиво из бутылок и обсуждают погоду или политику. Жизнь. Реальная. Как будто всё, что было до этого — просто бред. Сон. Больничный кошмар на фоне передозировки снотворного.

Я выхожу из машины. Воздух тёплый, душный. Где-то пахнет жареным луком и пылью. Из-под сиденья я вытаскиваю молоток — тяжёлый, ржавый по краям. Мелочь, но всё лучше, чем идти с голыми руками. Особенно в квартире, где обитает милая блондинка, умеющая убивать одним ударом…

Пара шагов — и я у подъезда. Дверь не заперта, щёлкает замок, но механизм давно раздолбан. Внутри пахнет сыростью, краской и куревом. Панель звонков изрисована — «Зина шлюха», «Макс — лох», «Руки прочь от моей мамки» — как обычно. Всё привычно. До жути.

Лифт, конечно, не работает. Я поднимаюсь по лестнице, осторожно, как будто каждое движение может активировать ловушку. Прячу молоток за спиной. Навстречу с грохотом выбегают несколько пацанов лет десяти, один с мячом, второй орёт что-то про "не считается, был от штанги", третий чуть не врезается в меня. Я пропускаю их молча, глядя им в спины. Нормальность или ещё один слой фальши.

Я поднимаюсь на восьмой этаж. В коридоре — приглушённый свет, стены покрашены в зелёный и белый, кое-где облупившиеся. Пахнет как-то слишком… по-домашнему. Как будто здесь не происходило ничего страшного. Ни убийств. Ни кислотных душей. Ни сущностей, вылезающих из стен.

— Квартира 269… — шепчу я, останавливаясь перед нужной дверью.

Молоток в руке, холодный, тяжёлый. Я медленно приближаюсь, прислоняю ухо к дереву, стараясь уловить хоть малейший звук. Ничего. Пустота.

Щелчок.

Ручка поворачивается, как будто сама по себе, и дверь передо мной медленно приоткрывается. Свет из коридора на мгновение ослепляет, и тут я вижу её лицо. Лена. Та самая, которая вытянула меня из пасти сущности… и воткнула мне нож в сердце. Спокойная. Уверенная. Даже не удивлённая. В её руках — два ножа. Один с узким, чуть изогнутым лезвием, другой — с массивным, коротким клинком, больше похожим на охотничий.

И вот что она говорит, даже не моргнув:

— Каким из них я тебя убила?

Строение отряда было отработано до автоматизма:

Щитовики шли первыми, их массивные щиты образовывали живую стену. За ними - копейщики, державшие оружие наготове. Гилен занял место в этом ряду, его копье лежало на плече, но пальцы были готовы в любой момент перехватить древко боевым хватом. В арьергарде расположились лучники и сам Сайлос, его длинные пальцы то и дело касались флаконов на поясе.

Тишину нарушал только скрип кожаных ремней, глухой стук сапог по камню и редкие команды, передаваемые шепотом. Даже чайки, обычно кричащие над портом, сегодня молчали.

Гилен почувствовал легкое покалывание в затылке - кто-то наблюдал за ним. Повернув голову, он увидел, как Сайлос быстро опускает глаза в блокнот, делая очередную пометку. В этот момент луч солнца упал на страницу, и Гилен успел разглядеть аккуратные колонки записей, среди которых мелькнуло его имя.

«Интересно», — подумал Гилен, — «какую именно информацию собирает этот „алхимик“?»

Он знал одно - сегодняшний поход может оказаться опаснее, чем предполагалось. И опасность может прийти не только со стороны руин Горла.

Разведчики, посланные на разведку, вернулись быстро, их лица были напряжены, а дыхание сбито.

— Капитан! Впереди отряд Псов! Не меньше сорока голов! — доложил Кронк, вытирая пот со лба.

Капитан Мейер резко развернулся, его единственный изумрудный глаз вспыхнул.

— Чертова мать! Есть шанс обойти?

— Уже заметили нас, босс, — ответил разведчик, сжимая рукоять ножа.

Сайлос, стоявший чуть поодаль, аккуратно поправил очки и сказал ровным голосом:

— Я слышал разговоры в порту. Псы зашевелились из-за какого-то инцидента. Видимо, это был не просто слух.

Гилен склонил голову, его черные очки скрывали взгляд.

— Второй раз тот же трюк не сработает. Они уже готовы.

Капитан сжал кулаки так, что костяшки побелели, и выдавил сквозь зубы:

— Тысяча чертей в корчах! Эти ублюдки плодятся как крысы! Я так и знал, что Галл не станет ждать!

Разведчик нервно переступил с ноги на ногу.

— Что прикажете, капитан?

Мейер резко выдохнул, окинул взглядом команду, затем рывком выхватил абордажный топор.

— Щиты вперед! Копья наготове! Лучники — по флангам! Если хотят крови — получат ее полными черпаками!

Рассветное солнце, слабое и призрачное, словно светлый отблеск потускневшего старинного пергамента, робко касаясь могучих стен древнего затонувшего города, пронизало мутную дымку, насыщенную ароматами солёной влаги и увядших водорослей. Гулкое эхо тяжёлых волн глухо разносилось среди мрачных руин, чьи величественные силуэты еле проступали из глубин туманного полусумрака. Мягкий шёпот ветра шевелил хрупкую паутину влажных нитей морской травы, мерцающих каплями утренней росы, наполняя воздух лёгкой свежестью. Древние колонны и арки, некогда гордость великого царства, теперь покрытые слоем мягкого зелёного бархата морских растений, вздымались над мокрой галькой подобно сказочным исполинам прошлого, хранящим тайну своего исчезновения в глубоком молчании. Тишина была прерывиста лишь редкими переругиваниями наемников да тихим звоном капель, стекающих с выступов камней, создавая ощущение таинственной магии, окутавшей этот забытый мир забвением и тишиной.

Команда "Жгучей Мэри" медленно продвигалась вперед, сапоги глухо стучали по базальтовым плитам, покрытым скользким слоем морской соли и древней пыли. Впереди, среди разрушенных колонн, уже виднелись силуэты - около сорока бойцов "Бешеных Псов" стояли в боевой готовности.

Гилен шел в середине строя, его рубиновые глаза за черными очками видели то, что было скрыто от других. В воздухе вокруг двадцати скрытых бойцов вились бледные строки кода, похожие на дым:

[Stealth Active] [Detection Threshold: 12%] [Ambush Protocol: Enabled]

Эти "невидимки" сопровождали их последние полчаса, искусно маскируясь среди руин. Теперь к ним добавились еще два десятка - новые скрытные фигуры заняли позиции по флангам. «Сорок видимых, двадцать в резерве и ещё двадцать скрытых», — мысленно подсчитал Гилен. «Опасная игра».

Капитан Мейер выступил вперед, его рыжие косы взметнулись резким движением.

— Ну что, ублюдки, — его голос, грубый, как морская галька, разнесся по руинам, — это случайная встреча или вы нам засаду устроили? Если второе — так и скажите, мне нравится, когда враги честные.

Из рядов Псов вышел человек. Его движения были плавными и расчетливыми, как у хищника, знающего, что добыча не уйдет. Черные волосы, собранные в небрежный хвост, качественный кожаный доспех, не стесняющий движений - все в нем говорило о профессионале. На поясе висела изящная рапира с тонкой гардой.

— Мирного утра, странники, — произнес он, и его голос звучал удивительно спокойно, почти дружелюбно. — Я Дерик Вейлант, капитан третьего отряда «Бешеные псы». — Он сделал театральный полупоклон. — Вы, должно быть, новые гости в этих краях?

Мейер скрестил руки на груди:

— Гости? Мы тут как дома, мальчик. Твои псы нам дорогу перекрыли.

Дерик улыбнулся, но его глаза оставались холодными.

— Простите нашу настороженность. Видите ли... — он сделал паузу. — Прошлой ночью случилось нечто ужасное. Наш второй отряд был... уничтожен. Благо, что были выжившие. Мы просто опрашиваем всех, кто мог что-то видеть. Может, ваши люди заметили что-то необычное? Странные огни, необъяснимые следы... или кого-то, кто не должен был находиться в Горле?

Капитан Мейер хрипло рассмеялся:

— А мы теперь что — городские глашатаи? Собираем сплетни для вас? — Он сделал паузу, затем добавил с издёвкой: — Хотя… если платите серебром, можем и послушать.

Дерик неспешно поправил перчатку.

— Шутник. Мне нравится.
Его голос внезапно стал тише, но каждое слово резало как лезвие:
— Просто… будьте осторожны. В последнее время в Горле происходят странные вещи. И мне бы не хотелось, чтобы следующий отряд, который придётся расследовать, был вашим. Как твое имя?

— Капитан корабля «Жгучая Мэри» — Роберт Мейер.

Тишина повисла между ними, напряженная, как тетива перед выстрелом. Гилен молча наблюдал, как строки кода вокруг скрытых бойцов меняют свои параметры, готовясь к возможной атаке. Его пальцы сжали древко копья чуть крепче.

Дерик лениво опирался на базальтовую колонну, играя перчаткой.

— Капитан Мейер... а не встречался ли вам на пути мой коллега — Донован с отрядом? Странно, что они до сих пор не вышли на связь.

Капитан Мейер грубо фыркнул, поправляя повязку на глазу.

— В Горле каждый день кто-то пропадает. Может, твои псы наткнулись на настоящих хищников?

Дерик медленно выпрямился, перчатка хлопнула по ладони.

— Очень... любопытная версия. — Он сделал шаг вперед. — Но знаешь, что еще любопытнее? Что именно в тот день, когда они исчезли, ваш корабль стоял у Берега Мертвых Приливов.

Мейер резко повернулся, его голос стал грубее.

— Ты что, ведешь допрос, Дерик? Или просто ищешь, к кому бы прицепиться?

Голос Дерика внезапно стал ледяным.

— Допрос? Нет. — Его рука легла на эфес рапиры. — Просто предупреждение. Если окажется, что кто-то из ваших...

Мейер перебил, вставая вплотную.

— О, теперь это звучит как угроза. — На лице капитана каждый мускул был напряжен. — Давай-ка уточним — ты готов отвечать за свои слова? Прямо сейчас?

Тишина. Люди Дерика незаметно окружали группу, но бойцы "Жгучей Мэри" уже расставили руки у оружия. Гилен видел, как строки кода вокруг скрытников начинали перестраиваться — засада была готова к атаке.

День клонился к вечеру, когда тени от базальтовых колонн стали неестественно длинными. Ветер свистел в развалинах Горла, принося запах морской соли и чего-то прогорклого — возможно, крови.

Дерик медленно провел пальцами по узкому клинку рапиры, его черные волосы колыхались на ветру.

— Странные дела творятся в Горле в последние дни, — протянул он, будто размышляя вслух. — Целый отряд пропал без вести. А Донован... — Он сделал паузу, изучая реакцию капитана. — Его нашли в палатке. Сухим, как осенний лист.

Капитан Мейер хмыкнул, перекинув тяжелый абордажный топор с плеча на плечо.

— Опасностей тут полно. Может, твои ребята просто не туда сунулись?

Сайлос де Сильва, до этого молча наблюдавший, неожиданно вступил в разговор. Его серо-голубые глаза за стеклами очков сверкнули холодным любопытством.

— Вы говорите, он был... высушен? — переспросил он, пальцы уже листали страницы черного блокнота. — Интересно. А следы борьбы были?

Дерик повернулся к нему, слегка наклонив голову.

— О, наш учёный муж проявил интерес. — Губы его растянулись в улыбке, но глаза оставались пустыми. — Борьбы? Нет. Зато был кровавый туман. Густой, живой. С красными глазами. Он рвал людей, как паутину.

Мейер резко выдохнул, разворачиваясь к отряду.

— Хватит болтать. Вперёд.

Но Сайлос не двигался с места.

— Красные глаза, говорите? — переспросил он, и его взгляд на мгновение скользнул в сторону Гилена. — И этот... туман. Он оставил какие-то следы?

Дерик рассмеялся, но смех его был сухим и неприятным.

— Следы? — Он провел ладонью по лезвию рапиры, будто проверяя остроту. — О, их хватило. Когти. Длинные, острые, будто из чистого черного железа. Но самое интересное… — Он сделал паузу, давая словам повиснуть в ледяном воздухе. — Те, кто выжил, говорили, что нападавших было мало. Но им помогал… кто-то еще. Кровавый туман с горящими красными глазами.

Сайлос приподнял бровь, его пальцы замерли над страницами блокнота.

— Красные глаза? — переспросил он, голос ровный, но в нем прокралась едва уловимая нота интереса. — И этот туман… он двигался осознанно?

Капитан Мейер резко развернулся, его абордажный топор с глухим стуком ударил о каменную плиту.

— Хватит! — рявкнул он, изумрудный глаз сверкнул яростью. — Мы не будем торчать здесь, слушая сказки! Отряд — вперед!

Но Сайлос не шелохнулся.

— Капитан, если это правда, то…

— Я сказал — марш!

В этот момент воздух позади них дрогнул.

Словно из ниоткуда, в десяти шагах за спиной отряда проявились фигуры — десять человек в серых плащах, их лица скрыты капюшонами, но в руках у каждого короткие клинки с отравленными лезвиями. Скрытники.

Мейер резко развернулся, топор уже в боевой стойке.

— Что за чертовщина?! — его голос прогремел, как пушечный залп. — Дерик! Это твои шутки?!

Но Дерик лишь медленно поднял руки, его лицо выражало искреннее недоумение.

— Не мои, капитан.

Сайлос вдруг сделал шаг вперед, его голос прозвучал громко и четко, будто удар колокола:

— Потому что главный подозреваемый — в вашем отряде.

Тишину прорезал строгий голос Сайлоса.

— Его зовут Гилен.

Мейер замер на мгновение, а потом взрыв ярости исказил его лицо.

— Ты… — Он рванулся к Сайлосу, кулаки сжаты, но тот спокойно отступил, сдернув с себя дорожный плащ.

Под ним оказался черный мундир с серебряными пуговицами, а на груди — знак Ордена Серебряного Пера.

— Сайлос де Сильва. Инквизитор Первого Круга. — Его голос потерял все нотки учтивости, став холодным, как сталь. — Именем Церкви и Короны объявляю Гилена Рубинового порождением Тьмы. Он будет передан в руки Ордена для… изучения.

Воздух снова дрогнул.

Еще двадцать скрытников материализовались из теней, их плащи развевались на ветру. Но теперь все могли видеть нашивки на их плечах — серебряное перо в черном круге. Орден.

Гилен стоял неподвижно, его черные очки скрывали глаза, но кровь внутри него уже кипела, готовясь к бою.

Мейер оскалился, его голос прозвучал тихо, но смертельно:

— Сильва… ты предатель.

Сайлос не ответил. Он лишь поднял руку — и тридцать клинков инквизиции блеснули в холодном свете.

Тридцать против тридцати четырех.

Сорок "Бешеных Псов", все еще стоящих в стороне.

И десять скрытников, чьи хозяева пока неизвестны.

Горло замерло в ожидании крови.

Дерик медленно вышагнул вперед, его рапира сверкнула в холодном свете. Он широко раскинул руки, обращаясь ко всем собравшимся, и его голос гремел, наполненный яростью и презрением:

— Посмотрите вокруг! Тридцать четыре головореза капитана Мейера. Тридцать инквизиторов. Сорок моих Бешеных Псов. И еще… кто-то, кто прячется в тени. — Он оскалился, будто волк, почуявший кровь. — Но знаете что? У меня больше причин убить вас всех, чем у кого-либо здесь!

Он резко повернулся к Мейеру, его голос стал низким и опасным:

— Вы напали ночью. Вырезали мой отряд. Ограбили лагерь. И теперь думаете, что просто уйдете? — Он засмеялся, но в этом смехе не было ни капли веселья. — Нет. Кто-то заплатит. И если не Гилен… то вы.

Капитан Мейер взорвался. Его лицо покраснело от ярости, единственный глаз горел, как изумрудный ад.

— Ты, Дерик, — жалкая шавка! — проревел он, сжимая топор так, что костяшки пальцев побелели. — А ты, Сильва… нет, инквизитор… — Он плюнул на землю. — Ты предатель. И я обещаю — ты пожалеешь об этом.

Сайлос оставался невозмутимым. Он слегка наклонил голову в сторону Дерика, его голос звучал холодно и расчетливо:

— Капитан Дерик. Вам нужна месть? Возьмите ее. — Он кивнул в сторону отряда Мейера. — Мне нужен только Гилен. Остальные… не моя забота.

Дерик прищурился:

— И что, я должен поверить, что Орден просто отдаст его мне после «допроса»?

Сайлос улыбнулся — тонко, как лезвие.

— Я предлагаю вам выбор. Либо вы пытаетесь отнять его у меня сейчас… либо получаете всю команду Мейера в свое распоряжение.

Дерик задумался на мгновение, его пальцы сжимали эфес рапиры.

— Хм. Соблазнительно.

Гилен молчал. Его мысли метались, как пойманный в ловушку зверь.

«Сдаться?»

Инквизиция означала пытки. Допросы. Возможно, что-то хуже. Но… если он пойдет с ними, у него будет время. Возможность выяснить, что они знают. Возможно, даже шанс сбежать.

«Сражаться?»

Сорок Бешеных Псов. Тридцать инквизиторов. Десять неизвестных скрытников. И тридцать четыре бойца Жгучей Мэри, которые, возможно, уже не на его стороне. Даже если он выжмет из Кровавого Истока все, что можно… шансов мало.

«Бежать?»

Но куда? Горло — это лабиринт. А они окружают его со всех сторон.

Он чувствовал, как Алый Взгляд фиксирует каждое движение вокруг. Каждую ауру. Каждую угрозу.

И тогда он понял.

Выбора нет.

Гилен сделал шаг вперед, отстраняясь от отряда, его черные очки холодно отражали бледный свет. Он поднял руку, обращаясь к Дерику, и его голос прозвучал громко, с оттенком горькой иронии:

— Капитан Дерик, вы действительно думаете, что это я ваш главный враг? — Он медленно провел пальцем по воздуху, будто чертя невидимый знак. — Эти фанатики в черных мундирах… они всегда берут больше, чем обещали. Сначала — «только информация». Потом — «только один склад». А потом…

Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе, и продолжил уже с театральным вздохом:

— Они нашли ваш склад в Докерском квартале, у старой верфи. Потом — тайник в катакомбах под «Ржавым якорем». И знаете, что самое забавное? — Гилен усмехнулся, будто рассказывал анекдот. — Им этого показалось мало. Теперь они хотят оружейную Галла. А потом — перекрыть всю вашу контрабанду через Ледяные шахты. Потому что, конечно, Церкви и Короне нужно контролировать всё.

Дерик замер. Его пальцы, до этого расслабленно лежавшие на эфесе рапиры, вдруг сжались в кулак.

— Что? — Его голос стал тише, но в нем зазвучала опасная нотка.

Сайлос резко шагнул вперед, его лицо оставалось холодным, но в глазах вспыхнуло раздражение.

— Это ложь. Чистейшая провокация. — Он повернулся к Дерику, его голос стал убедительным, почти отеческим. — Капитан, вы же понимаете — он пытается нас поссорить. Разве Орден когда-либо вмешивался в ваши дела?

Гилен громко рассмеялся — смех его звучал неестественно, почти истерично.

— О, конечно, нет! — воскликнул он, разводя руками. — Орден никогда не вмешивается. Пока не начинает. А потом оказывается, что все ваши тайники уже учтены, все маршруты известны, а ваши люди… — Он нарочито замедлился, глядя прямо в глаза Дерику. — …ваши люди вдруг начинают исчезать. Странное совпадение, не правда ли?

Дерик медленно повернулся к Сайлосу. Его лицо было каменным, но в глазах бушевала буря.

— Инквизитор… объясни.

Сайлос сжал губы. Он понял, что теряет контроль.

— Он лжет. Он пытается спасти свою шкуру.

Гилен тут же парировал, его голос стал резким, почти обвиняющим:

— Ах да, конечно! Я просто придумал координаты ваших складов! И выдумал план по перекрытию шахт! — Он покачал головой, изображая возмущение. — Но знаете что самое смешное? Они обещали мне свободу. «Поможешь — отпустим». А теперь… — Он резко указал на инквизиторов. — Теперь я вдруг «порождение Тьмы», которого нужно «изучить». Удобно, не так ли?

Продолжение следует...

Если хочется узнать, что будет дальше, книга полностью доступна на АТ/ Загляните, обещаю, вам понравится! А если не понравится, уделите ей хотя бы какое-то время и добавьте в библиотеку. Скажу заранее, что это не боярка и не гаремник. Спасибо, что читаете!)