Еще пишется

Предыдущие главы

Холодно.

Абсолютно темно.

Но это не какая-то пустая темнота.

Когда. Просто. Темно.

По-другому. Здесь темнота становилась началом чего-то более плотного и материального.

Настоящего.

Осязаемого.

Ощущаемого.

Когда ты сидишь на полу в чужой квартире, вокруг не просто темно.

Не просто несветло. Речь идёт не о противоположности свету. На него всем наплевать.

Ха. Тьфу.

Нет. Ты — в кофейной гуще. По-материальному чёрной. А темнота — всего лишь кофе. То есть, что-то разбавленное водой.

Пригодное к употреблению. Для людей.

Мир кругом — чёрная материя, в которой мы лишь бестелесные тени недавно рухнувшей империи… И мы на дне. В самой гуще.

Хочется спать. Тело, возбуждённое мыслями, наэлектризовано бессонницей. Глаза не сомкнуть. Несмотря на желание сделать именно это.

Размышления.

Не добрые. Не приятные.

Необходимые.

Вынужденные.

Маша сидела спиной к стене в прихожей. Зал перед ней. Но чуть слева. Посмотрела в комнату. И увидела, нет, узнала краешек дивана.

Лунного света совсем чуть-чуть. Но ей хватило.

Она помнила, как тут всё.

Зачем сюда пришла?

Выговориться.

Выговорить те пачки слов, что завалили рабочую память. Упорядочить их в мысли-действия. Чтобы в хаосе отыскать свой путь. Свой путь с этого дна.

Маша разгружала себя, пока Саша спал там наверху. Продолжала монолог. И ещё не подозревала, к чему он её приведёт:

«Что самое важное сейчас?»

— Самое важное — попробовать доставить Сашину незаразную кровь...

«Куда?»

— Неизвестно! — взмахнула руками. — Ничего неизвестно! Но тут рядом есть воинская часть. Пара километров до неё, почти граница города.

Покачала головой.

Снова заглянула в комнату. Как будто проверяя там кого-то.

— Если бы солдатики остались живы — мы бы узнали.

«Стрельбы на моей памяти не случалось!»

— Значит, там тишина. Как и во всём городе. Но в части может остаться оружие! Транспорт. Связь. Вдвоём, со здоровым мужиком, вполне реально рискнуть.

Скорчила гримасу. Ни она, ни Саша понятия не имели, как пользоваться армейскими рациями. Да и здоровым мужиком называть его язык не поворачивался. Еле-еле душа в теле…

— Ладно, со звонилками попробуем разобраться потом. Если они найдутся, — прищурилась. — В воинской части может остаться что-то полезное. Много полезного. И еда. Тушёнка по ГОСТу.

Задумалась на мгновение.

— Дорога туда почти по прямой. По Николаева. А там одни дома. Девяти- и пятиэтажки.

«Там "трупников" будет тьма…»

Маша закатила глаза. Представила, как они станут пробираться по улице, плотно застроенной жилыми домами. Где на Тот момент, скорее всего, находилось очень много людей.

— На первых этажах в основном работали магазины, а всё остальное — квартиры. То есть, этот район должен кишеть «трупниками».

«Впрочем, как и здесь…»

Мысли так быстро складывались в слова…

— С другой стороны... — неуверенно остановилась.

«Точно! Можно же пойти по другой стороне!»

— По параллельной дороге слева. Не по Николаева, а по Тульскому, как его там… переулку что ли.

«Дворами».

— Тогда жилой район останется как бы справа, а не с двух сторон. Слева там какие-то склады, гаражи.

«Магазин белорусской мебели, кажется…»

— Возле парка ещё стоит пара домов частных.

«Местных богатеев».

— Прям возле леса. Может в них попробовать обосноваться потом, на время?

«Там, наверное, и печки есть?»

Женщина протянула руку влево и придвинула к себе подушку. Села на неё. Пол был холодным. Разум — нет. Настал черёд самых тяжелых мыслей.

— Если взять его семью, то в машине от них особо проблем не будет. Сиди себе и жди, когда тебя довезут…

С досадой:

— Да кого я обманываю! Чёрт!

«Ещё два слабака, которые ничего не умеют! Не смогут без проблем даже из дома выйти. Да, они в этом не виноваты, но "трупникам" наплевать!»

Провела рукой по лицу, снимая усталость. Но не сняла. Потёрла глаза. Мысли прыгали. Сосредоточиться не получалось. Это раздражало.

«Что важнее? Эти двое?»

— Или тот, кто не заражается от дряни, которая погубила весь наш город? Как минимум. Чёрт!

До этого момента ей становилось легче от своего монолога. Теперь же тяжесть мыслей обрушилась на уставшие плечи. Маша почувствовала, что сейчас заплачет.

— Я себя к такому не готовила. Я вообще не знаю, что делать. И надо ли вообще? Ничего не хочу... Нет сил.

«К такому никого не готовили!»

— И как поступить?

«Что важнее?»

— Что важнее не для меня?

«Хм».

— Не для него, а для всех остальных выживших? Важнее, наверное, оружие против «трупников»! То, что, возможно, даст пусть не нам уже, а остальным что-то вроде иммунитета.

«В Сашкиной крови что-то есть».

— Это что-то нужно доставить куда-то! Взамен нам помогут. Мне помогут.

«К военным».

При всей своей жёсткости она не готова была вот так просто бросить двух живых людей. Из-за сомнительной, призрачной цели. Умышленно бросить. Так-то помогать им Маша не собиралась.

— Но можно ли оставлять живых людей на смерть? Ведь мы даже не знаем, есть ли смысл рисковать? Но если так ничего и не делать, то заразу не победить!

«Пора уже брать ответственность на себя».

— Всю жизнь за нас всё решают! Когда отключить воду, когда поднять цены, когда подорожать доллару и опять поднять цены.

«Угу».

— И спасать нас никто не приедет.

«Всю жизнь ты живёшь, стараешься вести себя с людьми по-людски».

— А спасают в итоге только тех свиней, что живут за наш счёт и воруют наши налоги.

«И которые это всё и допустили!»

— Нет, не каждый получает то, что заслуживает, не каждый.

Капнули слёзы. Совсем немного. Едва. Скорее от какой-то мирской несправедливости. Отсутствия равновесия добра и зла. Но, возможно, равновесие между этими понятиями и не могло быть предусмотрено. Ведь их придумали люди.

Всё те же люди, что и не собирались им следовать.

«Нас никто не будет спасать!»

— Спасают тех, кто чего-то да стоит! Возможно, это мы должны всех спасать, потому что выжили?

«Потому что у Саши в крови что-то, что не берёт зараза».

— Возможно, это мы те самые спасатели, которых все ждут. Может, пора начать играть другую роль! Ох, ну и бред!

«Хм».

Придётся бросить его семью. Оставить настоящих живых людей умирать.

— Нужна машина, хорошая машина… Может, ему сказать? Рассказать всё вот так подробно? Объяснить всю логику? Доказать, что его кровь важнее даже собственного его ребёнка. Что иногда так действительно бывает!

«Да, жизнь отстой!»

— Приходится иногда бросать то, что любишь ты, ради того, чтобы кто-то другой смог жить и любить. И этот другой даже не скажет тебе спасибо!

«Про тебя никто не узнает!»

— Ты не станешь героем, ты разрушишь свою жизнь ради других, просто так! И всё это потому что именно ты, один только ты, можешь хоть как-то повлиять на тот ужас, который убивает всех остальных.

Маша стёрла слезинки. Размазала по грязному лицу. Спрятала руки подмышки, как бы обняв себя.

«Успокоилась?»

— Это, чёрт возьми, страшно и отвратительно! Может, и не должно быть никаких «остальных людей»! Может, все «остальные» должны быть ближе нам всем? Нас же специально столько лет разъединяли, разобщали.

«Разрушали скрепы нашего народа, чтобы даже собственный сосед казался нам чужаком!»

— И относился к нам, как к чужакам!

«Но на родной земле такого быть не должно!»

— Поэтому нам с Сашей и придётся пожертвовать теми, кого он любит. Ведь иначе мы не доедем! Господи, ну я и выдаю! Ха-ха!

Отрицательно покачала головой.

— Но он же их не бросит.

«Даже если будет уверен, что не прав!»

Приободрившись:

— А может, предложить оставить их на время, а потом вернуться? Но тут нельзя давать никаких гарантий. Если у него и правда такая кровь, то это самая ценная в мире кровь! Сейчас.

«Военные его не отпустят. Конечно, если мы их найдём».

— Ну вот его семья никак не вписывается в то, чтобы хоть как-то спастись.

«Я могу попробовать добежать и привести их сюда».

— Может быть, и получится. «Трупников» сейчас особо не видно. Но все мы понимаем, что они рядом.

«Они везде. Они стали этим городом. Это уже не человеческий город».

Взялась за голову.

— Тут дойти до соседнего дома проблема.

«Вот Саша чуть не погиб».

— А втроём, с ребёнком перебежать…

«Мне их жалко, но я не самоубийца. Ну нафиг. Я из-за них помирать не собираюсь».

— Из-за них — нет, из-за крови Саши — возможно. Серьёзно?

«Большая роль маленького человека».

Вздохнула.

— А вот жена и сын его из-за моих решений могут умереть.

«Да они и так уже без пяти минут покойники!»

— Но тогда и Сашка со мной не пойдёт.

«Ему не объяснить, что его кровь важнее. Нас всех».

— «Либо мы идём все вместе. Либо не идём вообще» — так он скажет. Но если взять к нам ещё двоих, то это точно верная смерть.

«Даже до воинской части не доберёмся».

— Чёрт! Мне что туда одной бежать? И почему мне вечно больше всех надо?

Где-то далеко раздался вой.

Маша, опершись рукой на пол, встала. Потянулась, разминая мышцы. Зевнула. Прошла в кухню, даже не заглянув в зал. Взяла со стола пластиковую бутылку.

Пшшсс — открыла.

Сделала глоток. Поморщилась от газов, «стрелявших» в горле. Ещё глоток. Ещё.

Сссс — холодная.

Поставила на стол. Закрутила крышку.

Посмотрела на…

Холодильник, который, словно чёрный шкаф, наполовину загораживал окно. Обрывал и без того жидкий поток частичек лунного света. Прямоугольная комната получалась разделённой. На абсолютно чёрную часть. И серую. Ту, куда чуть-чуть света всё-таки проливалось.

Справа от холодильника, у стены в углу, стоял стул. В такой темноте, что даже Маша не смогла бы различить сидящего на нём.

Или не сидящего. А всё это тени, их игра с твоим воображением.

Да и был ли там стул?

Просто. Тьма никогда не бывает плоской.

Никогда.

В ней всегда есть фигуры. Она состоит из них? Фигуры тьмы. Но ты не часто можешь разобрать знакомый тебе образ. Наверное, потому что тьма хранит в себе много неведомого? А возможно, она просто содержит в себе частичку неведомого тебя. И всё.

Маша, стоя на серой стороне кухни, всё же не убирала руку из тёмной половины — держала бутылку за горлышко. И чуть наклонив, перекатывала по столу.

Кткткт-кткткт — медленный, едва слышный звук.

Посмотрев на одну из фигур тьмы — что-то за холодильником, на том самом стуле, спросила:

— Вот почему? Почему я должна об этом думать? Почему я должна это решать? Я не хочу их бросать! Мне, конечно, на них наплевать по большому счёту, но убивать-то их я не хочу! А если мы их оставим, то конец им.

«Да и Саша на это не пойдёт, опять же».

Покачала головой. Словно отмахиваясь от каких-то мыслей или слов.

— Как мне его спасти, не убивая нас всех?

Никто не ответил ей. Тьма шевельнулась, и что-то многогранное, неровное стало округлым.

«Просто нужно решить, что сейчас важнее».

— Я хочу жить.

«Так».

— Это точно.

«Зачем мне всем этим заниматься?»

— Затем, чтобы выжить. В городе оставаться смысла нет. Нужно найти машину, собрать припасы и уезжать.

«Желательно не одной».

— Другой человек должен уметь водить.

«Чтобы мы сменялись и спали».

— Лучше всего найти военных. Города... места, где осталась цивилизация. Мне нужно туда, где будет защита.

«А это только у военных».

— Если я хочу жить дальше, не боясь этих тварей, то их надо убить.

«Или для начала получить иммунитет к их заразе».

— С этим, наверное, поможет кровь Саши, который не заразился. Значит, его надо доставить к военным.

«Значит, это самая важная сейчас цель!»

Вздохнула.

Поёжилась от холода. Темно.

Она привыкла к темноте. Словно что-то звериное начинало просыпаться в ней за эти месяцы. Зрение обострилось. Стала лучше видеть. Вообще лучше видеть. И днём, и ночью. Возможно, просто из-за того, что уже очень давно не пялилась в телефон. Или нет?

— Почему я должна это делать?

«Не почему».

— Если сказать ему о моих догадках, то он может и не поверить. Он всё равно во главу угла будет ставить свою семью, а не всех остальных.

«Личное, а не общественное».

— Он не сможет их бросить.

«А всем вместе выбраться намного сложнее».

— Женщина и ребёнок слишком не приспособлены. С ними мы точно не выберемся, слишком много сложностей.

«Вдвоём проще».

— Но если у нас будет какой-то, не знаю, броневик, то мы можем их туда загрузить и спасти. Значит, сначала нужно раздобыть технику, а потом забрать их. Если машину найти не получится, то…

Женщина не закончила. И так было ясно, что, если не обзавестись транспортом, смысла дёргаться нет.

— Значит, нам нужно добраться до воинской части. Чтобы туда попасть, нужно избавиться от тех, кто бродит возле дома.

«И от той твари в машине».

— Кстати, если у Саши незаразная кровь, то, может, и у его ребёнка тоже что-то такое?

«Чёрт, теперь точно придётся их брать».

Маша аж вспотела от возбуждения. От своего логичного вывода насчёт ребёнка.

— Они мой пропуск в будущее. Возможно, для всех нас, — сказала она словно с моральным облегчением.

«Тот случай, когда на душе стало легче и тяжелее одновременно».

— Да. Кажется, у меня начал складываться план действий.

«И никого не придётся бросать».

— Так как все оказались нужны друг другу.

Рассказы карантинного города

- Боже, Майки, засранец ты этакий, - заплакала Трис на другом конце трубки, - Ты жив?!

- Милая, – черный от загара, лохматый мужчина стоял на вершине холма, ловя ускользающую связь, - Признаюсь, две недели я не мог отойти от Ванкуверии Золотистой, ждал цветения…

- Майки, послушай, - перебила его девушка, - Сейчас вообще нет времени говорить о твоих цветочках, собирайся скорее и едь домой!

- Трис, не начинай, - засмеялся Майк, - Когда ты начала со мной встречаться, мы обсуждали этот вопрос. Я не хочу бросать дело своей жизни, а ты получаешь все выгоды его материального воплощения, - и добавил самодовольно, - Как-никак я лучший ученый-ботаник на восточном побережье.

-Майки, - закричала Трис, - У нас свадьба через неделю, ты вообще помнишь об этом?! Гости уже съехались! Репортеры звонят каждый день! Я схожу с ума!!!

- Оу, Трис… Я реально забыл… – мужчина растерянно присел на траву, и тут же большой спутниковый телефон потерял сигнал.

Блин, - Майк растянулся во весь рост на земле, - Твою мать!!!

Как не вовремя! Он только-только на грани нового открытия в микологии. Вообще про Ванкуверию Золотистую он наврал. Легко врать маленькой недалекой девчонке. Майк усмехнулся. Как же их свела жизнь? Его, успешного ученого, и еле вытянувшую среднюю школу Трис. Определенно, ее задница.

Майк захохотал в голос. Уже второй месяц он не общался с людьми, привык говорить сам с собой. Но открытие… Это что-то невероятное. Ученому хотелось скорее опубликовать свои исследования, и, признаться, свадьба немного ломала его планы.

- Кордицепс однобокий… Ты ж мой хороший, - Майк довольно закрыл глаза, - Ты принесешь мне мировую славу.

Кто бы мог подумать…Миллион лет эволюции и потрясающие трансформации… Когда Майк нашёл на дереве останки зайца с проросшим из него грибом, он не поверил своим глазам. Ранее кордицепс паразитировал исключительно на муравьях, заставляя их уходить из своего муравейника в поисках места, в котором грибу было комфортно расти. Но где муравей и где заяц? Млекопитающее. Невероятно… Подчинить мозг животного… Майк, не раздумывая, упаковал в герметичный пакет всё, что смог собрать с тушки зайца. Это всё следовало тщательно изучить.

Свадьбу, к сожалению, пропускать было нельзя, и мужчина быстро, отработанными до автоматизма движениями, собрался, погрузил вещи в свой походный рамный внедорожник и поехал в сторону дома. Хорошо, что в эту экспедицию он не стал уезжать далеко.

***

-Маа-айки-и, - несмотря на  звукоизоляцию в лаборатории, пискливый голос Трис просачивался в несуществующие щели, - Привезли цветы для украшения, нужна твоя подпись.

Майк со всей силы сжал зубы. Гребаная Трис не оставляла его ни на секунду с того мгновения, как он вернулся. И ладно стрижка, примерка костюма, где физически без него не обойтись, но эти хреновы цветы. Как будто в них было что-то особенное, обычные lilium и rosa. И на что ей его подпись, если он давно открыл ей счет в банке, который регулярно пополняет?!

- Трис, я работаю!!! – заорал через дверь Майк, - Мне нужно время!!!

Не спрашивая разрешения и даже не стуча, в лабораторию вошла сначала грудь Трис, а затем и она сама:

- Майки, родной, я слишком долго делала все одна! Осталось всего три дня до свадьбы, неужели ты не можешь быть со мной? Мы не виделись кучу днёв.

- Дней, - поправил Майк и скривился. Где были его мозги, когда он затеял весь этот цирк? Такая покладистая и покорная, сейчас эта тупоголовая блондинка, хозяйничающая у него в доме, даже не допускала его до своей спальни. Традиции, говорила она, воздержание. И где слов- то таких набралась? Видимо, этот святоша, пастор Грегори, нашел себе новую овечку. Овцу.

Майк досадливо сплюнул. Традиции не помешали Трис прыгнуть к нему в кровать через пару часов после знакомства. Это было самое лучшее в ней. Потрясающая доступность в любое время суток.

- Пошли со мной, посмотришь на цветы, ты же любишь, - наивно улыбнулась Трис. Ни следа умственной деятельности на лице.

- Дорогая, - через силу спокойно ответил Майк, - Мне нужно доделать работу, поставь подпись сама, хорошо?

- Лааадно, - надула губы девушка, - Но вечером ты только мой!

- Только твой, - выдохнул Майк, радуясь, что какое-то время никто не будет его трогать.

Кордицепс начал показывать потрясающие результаты, первая же зараженная спорами крыса действовала совершенно логично. Так, как действовал бы разумный человек! Единственное, сыпь… Гриб, лишенный естественного способа размножения, выводил новые споры на поверхность кожи…

Кажется, нобелевка уже у него в кармане… Превосходный паразит… Способный, обучаемый… А если…

И профессор полностью углубился в опыты, даже не замечая, как дверь в лабораторию снова открылась. Он только и успел, что убрать материалы под колпак, когда к нему на колени прыгнула раздевающаяся на ходу невеста:

- К черту, Майки, я скучала, - хрипло простонала девушка.

- Я же работаю… – начал профессор, но Трис знала свое дело, и Майку вдруг в конец снесло голову. Больше двух месяцев воздержания, стресс от всей этой суматохи вокруг свадьбы и невероятное по своей сути открытие вдруг сосредоточились в одном месте. В ушах застучало, и он даже не понял, как опрокинул блондинку на стол, обнаженную и такую доступную.

- Ма-а-айки-и-и, да…– держась за грудь, задыхалась невеста, пока Майк, чертыхаясь, стягивал штаны, - Убери это, - и девушка смахнула часть вещей на пол.

Звук разбившегося стекла враз отрезвил мужчину:

- Трис, не надо…

Девушка попыталась подняться, опираясь руками на рабочий стол:

- Что такое? Ой, я во что-то влезла рукой, - и засмеялась.

-О, нет, - зашептал он, - Споры…

А потом перевел взгляд на пол, где валялись разбившиеся колбы и пустая опрокинутая клетка, и в шоке закрыл глаза.

Твою мать. Твою мать. Твою мать. Твою мать. Твою мать…

Предыдущий рассказ Время непростых решений

Предыдущие главы

Они закончили разговор на рассказе Маши о той странной троице, где девушку пленили двое мужчин. Или не пленили. Или показалось. Неизвестно. Всё равно она погибла. Из компании смог выжить только один. Тот, что убежал, хотя, возможно, его всё же догнали и убили «бывшие». Но этого им было уже никогда не узнать.

… Саша расправился с ужином. Хозяйка квартиры предложила ему отдохнуть. Хотя, как он понял, ей самой ещё хотелось поговорить. Ещё бы, несколько месяцев в одиночестве. Даже кота нет. Мужчина не сопротивлялся, а даже был рад сделать перерыв. И сам уже чувствовал, что израсходовал на разговоры почти все силы.

Для возвращения к семье сначала требовалось выздороветь. Заштопанные ноги были серьёзной проблемой не только для этого, но и вообще для его жизни.

Маша беспокоилась, что раны могут загноиться, и каждые несколько часов протирала их спиртом. То есть водкой. Потом смазывала каким-то заживляющим кремом из маленького тюбика. Дизайн у него был советский. Женщина сказала, что это средство хорошо затягивает маленькие ранки, так что будет не лишним. Но вот помогает ли хоть что-то из этого арсенала от загноения, никто из них не знал.

Саша не отказывался от лечения, но ему хотелось хотя бы примерно знать, когда он сможет подняться на ноги.

— А я думаю, ты и сейчас встанешь с моей помощью. И даже пойдёшь. Особенно, если тебя опоить водкой и обезболивающими, — ответила Маша, укладываясь на диван под своими одеялами. — Но швы же, наверное, разойдутся, и кровь пойдёт. Хотя я не знаю. Я не врач, не медсестра, и зашивала тебя только потому, что раны такого размера вроде как полагается зашивать. В кино, например, их всегда зашивают. Найти бы книжку какую, где про это написано.

— А температурить меня так и должно?

— Вроде бы да. Какая-то маленькая температурка должна быть. Но я могу и путать это с чем-то. В сериалах люди обычно уже выздоравливают, — слегка улыбнулась спасительница.

Саша промолчал. Но предположение женщины о его довольно скором «переезде» домой приободрило. Конечно, чтобы раны не раскрылись, какую-то часть лечения ему придётся отлеживаться здесь.

— В общем, я не знаю, сколько они будут заживать. И когда нужно нитки вытаскивать. И книжки же у меня никакой нет. А ты не в курсе сам?

— Нет, — ответил больной, постепенно погружаясь в мягкую темноту сна. — Не знаю ничего о медицине. Не умею заводить машину без ключей. Ни разу не сливал бензин. Стрелять не умею.

— Ну, сливать бензин очень просто… А что же ты делал раньше?

— Да как и все, в офисе работал, — сказал зевнув он. — Мне проще было за ремонт и прочее платить, чем самому разбираться. Не великие деньги, а время было дорого. Да и всё и всегда надо уметь, без умения лучше никуда не лезть. И особенно в эту жизнь.

— Да, не те нынче мужики, — пошутила она. — Хотя я и сама-то ничего толком не умею. Мы с тобой словно специально созданы, чтобы просто оплачивать счета для тех, кто хоть что-то умеет.

— Мы на первоначальный взнос собирали, — вставил он фразу. — Хотели квартиру свою. Деньги во вкладе были. А теперь…

— Да, с ипотекой тяжело, — разобрал он её последние слова. — Причём, вот все же берут чуть больше, чем могут себе позволить… Все деньги туда вбухивала, а конца и края не видно. Но я ещё столько же готова переплатить, чтобы вернуть всё, как было раньше!

— Только платить некуда.

Саша просыпался ночью от боли. Его стоны будили Машу, и она вставала, чтобы дать ему таблетки. Для мужчины всё происходило как в бреду — телу здорово досталось, но организм упорно боролся. Откуда брал силы? Иногда он чувствовал, что руки свело судорогой. Смотрел на свои неестественно выгнутые конечности, но совершенно не чувствовал боли. Пальцы вращались и шевелились против его воли. Хотя, возможно, это были просто сны. Или вообще всё, что он видел в последние дни, оказалось наполовину сном.

Наутро женщина измерила его температуру:

— Тридцать семь ровно — бодро произнесла она, вглядываясь в стеклянный градусник. — Отлично.

— Чего отлично-то? — чувствуя противный запах перегара из собственного рта, спросил Саша. — Температура же.

— Главное, что выше чем вчера не стала. Значит, это послеоперационное что-то такое, а не простуда. Наверное. Ты же на улице весь промок. Да и драка, раны, побои — всё стресс, а это уже прямая дорога к болезням и тому подобному. Я про это читала. Нервы, переживания, всё ведёт к употреблению лекарств. Ну а ты пока только на обезболивающих, — тут женщина подмигнула, намекая ещё и на алкоголь. — И другого ничего нет. То есть, всяких склянок полно, но от чего они, я не представляю. Точнее не знаю, что давать нужно после таких «операций». Слышала про таблетки кровеостанавливающие или для свёртываемости какие-то, но не помню названия.

— Я тоже по нулям.

Саша даже удивился такому логичному объяснению насчёт своей температуры. На душе стало немного светлее. Все её суждения выглядели здравыми и, видимо, его собственные больничные дела пока складывались неплохо.

— Повезло тебе в общем. Да и не в общем, а во всём. А если бы я не посмотрела в окно тогда?

— Я тебе очень благодарен за это, честно. И всё, что потрачено на меня, постараюсь вернуть. Или как-то ещё отблагодарить…

— Да я не на благодарности твои нарываюсь, — несколько смутилась спасительница.

— Да дело и не в этом, — произнёс мужчина, протирая сонные глаза. — Главное, что теперь нас четверо. А это значит, что шанс выбраться увеличивается.

— На сколько? — вопрос, как ему показалось, был задан без интереса.

— Ну, если нас было трое, а теперь четверо, то на четверть, видимо. Плюс 25 процентов к навыкам выживания, — улыбнулся он.

— Значит, нам нужно найти твои ключи, — предложила Маша.

— Да, но сначала мне нужно как-то связаться со своей семьёй.

— В этом-то и проблема, Саша, — впервые назвав его по имени, ответила женщина. Показалось, что её голос стал добрее или даже нежнее чем раньше. — «Бывшие» не уходят с этой улицы. Никто из твоих не появляется на балконе, да и я тоже не могу. В окне-то они меня не разглядят.

— А «бывшие» могут и в окне увидеть! Надо быть осторожнее. Да, дело дрянь.

— Они будто улицу патрулируют.

— Хм, патрулируют? — мягко усмехнулся Саша.

— Ну, а как ты предлагаешь это назвать?

— Не знаю. Вот и объяснение тому, что они где-то находятся постоянно.

— То есть?

— Ну «трупники» твои должны же где-то жить? Проводить свободное время и, наверное, спать?

— Свободное время? Никогда не задумывалась о таком, — призналась женщина.

В её голосе чувствовалась ударная доза скептицизма.

— Не могут же «бывшие» постоянно бродить из стороны в сторону? Это же всё истории из глупых фильмов! Любому существу нужно состояние покоя. Какой-то дом, может, даже общество. И то, что они пришли на этот шум вместе, группой... И обосновались здесь на какое-то время, подтверждает мои догадки.

Маша странно посмотрела на своего собеседника и вышла из комнаты, объявив, что приготовит что-нибудь перекусить.

— Ну а что я такого сказал? — обиженно прошептал Саша ей вслед.

***

Когда гость уснул, Маша тихонько вышла из квартиры. Аккуратно прикрыла дверь. Темно. Но женщина знала свой подъезд на ощупь. Наизусть.

С механическим безразличием хрустнул ключ в скважине замка. Заперто.

— Сашина кровь… пожалуй, что-то в ней есть, что может помочь, — продолжила она свои мысли шёпотом. — Не мог же он не заразиться? С такими ранами это просто невозможно! — Маша скривила лицо в неуверенности. — Да точно в крови его что-то должно быть. Не такое, как у всех! Жаль только, что кровь хорошая, а в голове его пусто. В крови густо, в голове пусто! Полезен только тем, что умеет водить… и кровью своей. Наверное. Но если сейчас мы никому не нужны, то с его кровью мы будем нужны всем! Это наш шанс.

Замолчала. Долго всматривалась вниз. Между лестничными пролётами. Там ещё темнее. Но подъездные окна всё же пропускали чуть-чуть света. Помогали с темнотой, но не с чернотой. Что-то темнее и гуще обычных теней начинало пробираться в этот дом. Что за мысли такие?

— Но куда? Как? Да и семью свою он не бросит. А вчетвером нам не выбраться. Ладно ещё была бы только его жена! Ребёнок — это слишком большая обуза сейчас! Если его взять, то что-нибудь обязательно пойдёт не так! И без детей, в этой жизни всегда и всё идёт не так, как задумываешь! А если мы хотим спастись, то у нас в команде и так слишком много тех, из-за кого план может превратиться в одну смертельную ошибку! И в ускоренном темпе! Прости Саша, но нам нужно думать о других детях сейчас.

Медленно. По одной ступеньке за раз. Она спустилась на четвертый этаж. Повернула ручку у дорогой на вид двери с глянцевым покрытием. Вошла в квартиру.

— Какая-нибудь машина да заведётся. Надо проверять по несколько штук в день. Один проверяет, другой наблюдает.

Светлые обои в коридорчике. Зал и кухня справа, но последняя чуть дальше. Слева напротив кухни другая комната. В дверь санузла между ними и упирался взгляд Маши.

— Как их забрать? Как со всем этим справиться? Как забрать этих лишних людей? Но зачем нам лишние люди? А если бы я сама оказалась лишней?

Она нахмурила брови. Закрыла за собой дверь и села на пол прямо в коридоре. Прижавшись к стене. Чуть в стороне, ближе к залу.

— Его надо вывезти отсюда...

На обоях виднелись засохшие брызги чего-то тёмного. Некоторые стены хранили на себе чёрные отпечатки человеческих рук.

Предыдущие главы

— Ты кушай-кушай! Это твой ужин.

— Ага, — опомнился Саша и нервно принялся за еду.

— Я давно наблюдаю за этой тварью. «Рыбаком», хм.

— Сколько? — с набитым ртом спросил он.

— Месяца два. Но они для меня, как вечность, — тяжелым голосом ответила Маша.

— Понимаю.

— Там убили кого-то. Даже уже и не помню, как, — упершись взглядом в стену, продолжила рассказывать женщина. — Кажется, кто-то в машине той долго орал. Но тогда почти весь город кричал, так что не могу сказать точно.

Казалось, что ей было нелегко говорить об этом. Но почему? Ответ на этот вопрос гость надеялся узнать позже.

— Люди же каждый день умирали тогда. Те три дня. Потом оставшихся добивали ещё с месяц. Ну как добивали, дожирали… А потом «трупники» просто бродили по улицам толпами. И вот в первые дни, эта машина, кажется, и горела, — кивнула в сторону упомянутого авто хозяйка квартиры. — Он, видимо, там и «засел» после этого. А потом ещё несколько бродяг было.

Саша прервал трапезу и внимательно посмотрел на Машу.

— Да. Какие-то бродяги. Здесь дворами ходили. Но по большей части неприятные люди это оказались.

— В смысле?

— В том смысле, что плохие. Один раз двое парней шли, и девчонка с ними, — скучным будничным тоном пояснила рассказчица.

— Ну и?

— Так руки у неё были связаны. И вели добры молодцы её на верёвке.

— Да ладно?! — удивлённо воскликнул собеседник.

— Прохладно! — в тон ему, не очень вежливо, ответила Маша.

— Так и что дальше-то было? — проглотил Саша её грубость, ради скорейшего продолжения истории.

— Компания шла по парковке. Там же, где и ты нарвался. Смотрели, видимо, машину себе. Не знаю! И знать не хочу. Ну а эта зараза, видимо, давай им там мурлыкать.

— Звал их?

— Не знаю я, что делала эта тварина! Я ж сверху, не забывай, не слышу толком. Но в городе-то тишина теперь, и вроде правда, она издавала звуки свои! Ты ведь тоже слышал?

При этих словах больной почувствовал, как у него внутри пошевелилось нечто неприятное. Иное. Сглотнув слюну в секундном приступе тошноты, он кивнул.

— Тебя самого случайность спасла. Я когда крикнула, ты обернулся, — попыталась повторить то его движение Маша, — а «трупник» в это время тебя лапой своей ударил, — женщина взмахнула рукой. — Ты, получается, на звук развернулся и чуть-чуть назад отклонился. И он, видимо, промахнулся. Мне кажется, примерно так получилось.

«Да. Как-то так всё и было», — поёжившись, согласился Саша.

— Но тварина-то не знала, что с тобой она промахнулась! Ведь зацепила же всё-таки? Чувствует же, наверное, это? Не понимала же она, что не мясо зацепила, а куртку. Для неё ведь нет различий? Ну это я так надумываю себе. Она же не может оказаться умной-разумной? И поэтому, наверное, просто полагаю, — женщина как бы примирительно развела руками, — она тебя не пыталась ещё раз наколоть! Потому что ты для неё уже был наколот. Иначе бы тебе конец однозначно!

Есть перехотелось.

— Ладно. Продолжаем не про тебя. И вот шли они по парковке. И подошли к этой машине. Посмотреть, что там такое. И тварь первого парня проткнула.

Немного помолчала, видимо, вспоминая, как всё случилось. Или свои ощущения от увиденного. Посмотрела в коридор. Потом на Сашу.

— Ты же, наверное, помнишь, он когда рукой выстреливает из себя, то как будто взрывается. Ошмётки всякие летят. Мне толком не видно, но на зрение своё я никогда не жаловалась. Вроде что-то брызгает из «трупника» машинного.

Мужчина несколько раз кивнул, но говорить ничего не хотелось. Эти воспоминания и так уже перебили ему аппетит.

— Он, значит, проткнул первого парня. И девушку, похоже, что ослепил. Чем-то ей в глаза попал.

— Ну она же отползла? — не удержался от вопроса Саша.

— Куда девчонка отползёт? Она же привязана была к его поясу! Или к руке. Не помню уже. Я же сразу сказала, что они её на верёвке вели. Я ещё не сразу в это поверила. Думала, вдруг показалось. А может, просто они так привязались друг к другу, чтобы… не потеряться, не знаю…

— Так и что с ней?

— Парня этого он сожрал, — будничным тоном продолжала Маша. — А девчонку вместе с верёвкой затащил к себе. И, полагаю, тоже сожрал.

— Ну она же кричала бы во всё горло! Мы бы тоже у себя услышали?

— Не кричала она почему-то. Хрипела что-то вроде бы, кувыркалась, но не кричала и ничего не говорила. Может, даже немая была.

— Немая? — скривил лицо Саша от показавшегося ему дурацким предположения.

— Ну не знаю я! — немного разозлилась рассказчица. — Немая она была или глухая, а может, этот «трупник», когда взорвался, что-то выплеснул на неё. Сонную слюну какую-нибудь. Не знаю. В общем, печальна судьба девчонки.

— Так, а там же ещё один был.

— Да. Стоял, смотрел. Такой крупный, кажется, с рыжей бородой.

— Смотрел? Он её не спас?!

— Нет, — спокойно ответила Маша. — Стоял в сторонке. Курил.

— Но почему? Я не понимаю!

— Ну а почему девчонка связанная была? — с вызовом посмотрела на своего собеседника женщина.

— Может быть, её «бывший» укусил, и они связали её, пока ждали…

— Я такой вариант, если честно, не рассматривала, — холодно прозвучал ответ. — Девчонка-то нормальная была с виду. Как я смогла рассмотреть. Хотя, возможно, ты и прав. Но моё предположение другое.

Саша покосился на Машу.

— Ну, ты мальчик взрослый. Понимаешь, о чём я. Сейчас проще с «бывшими», как ты их называешь, управляться, чем с людьми. Тем более с такими. Ты думал, раньше людишки погано себя вели? А вот оказалось, что всё это ещё были цветочки.

Она немного помолчала.

И он не находил слов. Был раздавлен рассказом и опечален судьбой несчастной девушки, так глупо умершей в это страшное время. Или не глупо? А подло. И как ему растить сына в таком мире?

— Люди сейчас отвратительные. Я этих как-то сразу отличила. Двигаются плохие люди всегда отлично от таких, как ты. И не крикнула им. А тебе крикнула. Ты не такой.

Саша ничего не понял из её последней фразы. Мистика какая-то! Маша как-то странно на него смотрела. С добротой? С доверием? С заботой? Нет, всё не те слова. С надеждой. Но надеждой на что? Что за чепуха?

— То есть, ты считаешь, что эти парни ту девчонку взяли в рабство? Или как-то так?

— Как минимум. Или как-то так, — словно передразнивая, добавила последнюю фразу хозяйка квартиры.

— Ничего себе! — в сердцах сказал Саша. — Но зачем? Да что же это такое? Мы же сейчас все вместе должны держаться! Объединяться как-то против общей беды.

— Ага. Ищи дураков.

— Нет, ну правда. Каких дураков? Без дураков! Я думал о подобном… Предполагал, что где-то это может быть. Но не о прямо таком вот! Как ещё нам выживать-то? Сколько нас вообще осталось?

— Не знаю, как. Но тот третий рыжебородый тип убегал от твоих «бывших» в сторону центра города.

Мужчина удивлённо поднял брови.

— Да, «трупники» тут как тут через несколько минут были.

— «Первые»?

— Скорее всего.

— Он убежал?

— Здоровый мужик. С ружьём. А выстрелов я не слышала… Думаю, да. Смог убежать от этих недоделков.

— Знаешь, я никому живому зла не желаю, но надеюсь, что не убежал он.

— Я тоже. Ну если увидишь «бывшего» с рыжей бородой, то будешь знать, кто это.

Начало тут: Дипломная работа глава 1. (Золотой студент)

Заложный упырь. Он же ходячий мертвец. Простейшая форма нежити. Человек, умирая насильственной смертью, испытывал стресс, отчего после смерти превращался в живой труп. Такой мертвец не желал лежать спокойно в земле. Сам себя выкапывал и шёл хулиганить. Такова была самая простейшая форма объяснения его существования. Но всё было намного сложнее. Заложные были известны издревле. Умерших неестественной смертью, славяне предпочитали хоронить отдельно от обычных покойников, а то и вовсе кидали на съедение диким зверям. Это был практичный подход. Заложный покойник мог появиться только если соблюдалось два условия: умер в мучениях и закопан так, чтобы до него не могли добраться падальщики. Тогда по прошествии нескольких лет такой мертвец действительно мог появиться. И хотя в теории заложным мог стать любой умерший человек, на практике его появление было большой редкостью. За таких мертвецов платили хорошие деньги. Под Брянском, на старой свалке, вот-вот должны были ожить трое. За ними Валера и ехал.

В первую минуту на Брянском автовокзале он решил, что оказался на рынке. На него кричали со всех сторон сразу на трёх языках.

Мимо проносились тётки с баулами наперевес. Треща на украинском они бесцеремонно принялись занимать багажное отделение, выпихнув его сумку прямо на землю. Они говорили так быстро и смешно, что он решил не ссорится и подобрав сумку пошёл туда откуда раздавались крики на русском — Такси! Недорого!

У таксистов он притормозил и задумался. Тут ему было ловить нечего. Привокзальная стая волков была как на подбор: состояла из бывших ментов и бандитов ломивших заоблачные цены за свои услуги. Если бы таксист был один, Валера отвёл бы ему глаза и заставил бы везти себя бесплатно, но этих было много и стояли они кучно. К таким у него подобраться не хватало силёнок. Ну, отведёт глаза двоим или троим, а остальные сразу поймут, что их дурят. Валера вздохнул и поплёлся искать таксиста - бомбилу на ближайших улицах. Наличных денег у него не было. Вернее были 200 рублей, но они были не для таксистов. Бомбила действительно вскоре нашёлся. Высокий мужик в пиджаке наброшенным поверх тельняшки протирал тряпкой лобовое стекло у шахи цвета баклажан.

— Везёте? — спросил Валера.

— Тебе куда? — отвлёкся бомбила.

— Сумская 37.Это промзона. Только денег у меня нет — сообщил Валера — Но зато могу предложить часы. От дедушки достались.

Он отвёл глаза таксисту и вроде бы всё сделал правильно — протянул настоящие часы из цыганского золота в качестве оплаты. Но в этот раз что-то пошло не так.

Таксист взял часы осмотрел их и вздохнув вернул Валере:

— Как тебе не стыдно! Твой дед кровь проливал, а ты их в качестве оплаты предлагаешь? У тебя совесть есть пацан?

— Чего? — ужаснулся Валера. Такой случай в его практике был впервые.

— Кидай свою сумку на заднее сиденье и поехали! — грозно велел ему таксист.

Валера занял пассажирское сиденье в полном недоумении. До сих пор его способность осечек не давала. Нужно было только знать, как и против кого его применять. А тут - то почему? Обычный же таксист?

— Я Афган прошёл, понял? А ты память о дедушке, готов поменять на поездку. — разговорился в салоне таксист. — Я тебя пацан бесплатно довезу, только больше так не делай, понял?

“Ааааа — догадался Валера — Триггер сработал. Ну, что же делать. Бывает. Психологическая травма переиграла восприятие таксиста и вместо подделки он увидел что-то своё”.

— Извините, просто денег нет, — честно признался он.

— Что же за молодёжь такая пошла? Куда страна катится? Ельцин, ладно, довёл страну до ручки, но хоть теперь - то у нас нормальный президент. К стабильности стремится — учит вас долбоёбов жить по новому. — возмущался бомбила.

— Клянусь! Больше такого не повторится — пообещал очкарик только чтобы успокоить таксиста.

— Ладно. Ловлю тебя на слове — смягчился бывший афганец и представился — Меня дядя Витя зовут. К кому тебя везти?

— Да там возле указанного места и остановите, — рассеянно отозвался Валера. — Извините ещё раз. Дедушка это святое.

— Да я сам бывал в похожих ситуациях — откликнулся, повеселев дядя Витя и принялся рассказывать — Вот был у меня такой случай…

Валера слушал и краснел от стыда. Он не рад был уже, что согласился ехать бесплатно. Он таксистов терпеть не мог. Всегда они его пытались обжулить, обсчитать или не довезти до места.

И всегда обманувшись его интеллигентной внешностью, считали, что поступают правильно. Он настолько привык к такому отношению, что старался мстить им при первой возможности.

Как то Валера искал дом на улице и не мог найти. Стоявший рядом таксист предложил свои услуги и тот согласился думая, что дом действительно далеко. Таксист провёз его несколько метров и указав на нужный дом потребовал сто рублей. То есть просто по человечески показать пальцем он посчитал невыгодным для себя. Валера высказал ему претензию, но тот только посмеялся и начал угрожать расправой. Валера заплатил, а таксист был найден на платной стоянке охраной плачущим и стёршим до крови язык. Он облизывал языком чужие автомобили и повторял одну и ту же фразу:

— Не оближешь это место

— То умрёт твоя невеста.

Его увезли в психушку.

Валера был готов к хамству и наглости. Но совершенно не ожидал встретить честного человека.

Он рассеянно слушал и думал про себя — “Ох уж эти честные люди. Как же вы меня забодали! Особенно Денис. Нашёл первое попавшее объявление о перевозках грузов и уцепился за него. Если бы я договаривался то газель приехала бы прямо к вокзалу. А тут ехать надо в промзону. Водитель газели согласившийся ехать с ними выкапывать мертвецов освободится только после семи вечера. До этого он видите ли занят. Понятно чем он занят — газель то не его, а принадлежит фирме. Он нас в не рабочее время на служебной газели хочет везти. Жук предприимчивый! А Дениска вместо того чтобы поискать другие варианты честно согласился на его условия”.

Денис был его напарником. Вместе они ездили искать заложных. Дело было утомительным, и они решили сообща купить микроавтобус — Фиат Дукато. Старенький дизель, который Валера присмотрел у одного перекупщика. Если сделка с Адольфычем пройдёт ровно, то за трёх заложных они выручат достаточно на покупку автомобиля. По тысяче долларов за мертвеца. Ровно три тысячи. Адольфыч конечно сука, но за мертвецов он давал лучшую цену.

Ох уж этот Денис. Валера ему всегда завидовал. Такое умение человеку в руки досталось, а он не пользуется. Слишком честный.

Он так умел отводить глаза, что люди его просто не замечали. Вот рядом стоял только что. И нет его. Он отводил глаза интуитивно, ему совершенно не нужно было стараться, планировать, всё получалось само собой. Если бы Денис вдруг надумал стать вором, то от него бы плакала вся милиция. Люди бы отдавали ему свои деньги и тут же забывали бы о его существовании. Он просто стирал себя из памяти окружающих. Вдвойне было обидно, что вместо того чтобы извлекать прибыль из своего дара он был готов жить на хлебе и воде. Валера очень страдал от честного напарника и старался брать финансовую часть любых мероприятий на себя, иначе можно было остаться без штанов. В этот раз он не углядел и Денис упёрся рогом не пожелав другую газель.

Что ему этот водитель сказал такого, отчего Денис пошёл ему на встречу? - хороший вопрос. Теперь их последние деньги должны были перекочевать в чужой карман, а им самим пухнуть с голода, пока Адольфыч не рассчитается.

Автомобиль остановился.

— Приехали — сообщил дядя Витя — вот твой адрес. Проверяй пацан, правильно или нет? А то тут всё похожее.

В окно Валера увидел Дениса сидевшего на лавочке у кирпичного гаража. Как обычно: одет во всё чёрное. Джинсы чёрные. Рубаха чёрная. Кроссовки и те - Адидас. Тёмный человек, одним словом.

Он специально так одевался. Любил побродить вечером подразнить гопников. Ещё и волосы специально отрастил длинные. Подвязывал их конским хвостом и гулял по вечерним улицам, вызывая своим видом праведный гнев у ровных пацанов. Гопники бросали свои важные дела и гнались за ним стремясь покарать ублюдка, но он всегда ускользал, оставляя преследователей в недоумении.

— Да, спасибо, — поблагодарил Валера.

Он забрал свою сумку и пожал на прощание руку водителю

— Я смотрю ты не местный. Запиши мой номер телефона. Может пригодиться, — предложил дядя Витя. Этот очкарик ему чем-то глянулся.

— Спасибо, но думаю, мы тут долго не задержимся, — Валера оглянулся на друга. Водитель не стал слушать отговорок и всучил ему бумажку с нацарапанным карандашом номером, после чего уехал. Валера подошёл к лавочке.

— Хм, жив ещё? — поприветствовал его Денис.

Предыдущие главы

«Бывшие» бродили по улице вокруг дома, где Саша нашёл своё спасение. Мужчина раз за разом восстанавливал в своей голове картину произошедшего и пытался понять, как ему теперь быть. Совершил один выход на улицу в этом новом мире, и жизнь круто изменилась. Чуть вообще не прекратилась.

Обезболивающие в сочетании с алкоголем, призванным усилить их эффект, держали Сашу в весьма странном состоянии. Если он бодрствовал, почти всегда быстро терял концентрацию. Часто не понимал, действительно ли не спит. И наоборот. К тому же, мужчина постоянно чувствовал тянущую боль в ногах, спине и голове. И противную температуру 37-38.

Но несмотря на посттравматические муки, желание понимать, что происходит, заставляло его бороться со сном и болью.

— Ну ладно, в квартиру «трупники» вряд ли смогут забраться, — стараясь успокоить своего гостя, сказала Маша и села на диван.

Саша скривил лицо от слова, которым женщина называла «бывших».

— Что? Тебе опять больно?

— «Трупники»… — отрицательно качая головой, недовольно произнёс он и облизнул разбитые губы. — Мы называем их «бывшими». Они ведь бывшие люди. Ну, раньше были людьми…

— Да не надо мне разжёвывать, и так ясно. Какая только от этого разница?

— Так я не договорил, — сдержав раздражение, сказал Саша. Вздохнул. — Мы видели, как «бывшие» забрались в одну квартиру через окна. Потому что заметили в ней людей.

— Серьёзно? — с удивлением и недоверием спросила женщина. — На каком этаже?

— На втором. Серьёзно, — кивнул гость. — Своими глазами видели. С тех пор вот стараемся смотреть из окон только через тюль... Чтобы нас с улицы не заметили.

— Ну, вполне разумно. Я хоть и на пятом живу, тоже так делаю, — согласилась хозяйка квартиры. — Ты бы завёл себе ещё одно правило: не нарываться на «трупников»!

«Хотя, может, они для тебя не такая уж и угроза» — подумала про себя Маша.

Саша нахмурился и проглотил насмешку, сказанную подозрительно серьёзным голосом.

— А ещё я недавно видел... Как один «третий» ходил и смотрел в окна.

— Что за «третий»?

— Фух, — выдавил из себя мужчина, собираясь с мыслями. — Мы для себя их разделили так… «Первые» — это, которых больше всего. Примити… — Саша запнулся.

— Примитивные? — подсказала Маша.

— Ага, — с благодарностью кивнул больной, этот разговор давался ему всё труднее. — «Первые» — самые примитивные «бывшие». Их много. Они опасны, но реально тупы, — ненадолго задумался. — То есть, они могут тебя убить запросто, дури-то в них полно. Но если ты спрячешься, то запросто и мимо пройдут. Я так думаю.

— А запах?

Саша удивлённо посмотрел на собеседницу, явно сбитый с толку.

— Ну, а запах они чувствуют?

— Думаю, да. Скорее всего. Ну не как собаки. У людей же не такое обоня…

— Обоняние?

— Да, поэтому не знаю. Что-то они точно должны чуять.

— Не зря, значит, я тогда хлоркой возле подъезда землю полила, — задумчиво произнесла Маша.

Саша вопросительно на неё посмотрел. И женщина объяснила, что сделала это после нападения «рыбака», чтобы замести следы.

— «Вторые» — это более серьёзная угроза. Они чуть быстрее. Думаю, что и сообразительнее. Уже такие, с изменениями внешности. Но их меньше.

— Меньше?

— Чем «первых», но больше чем «третьих» и прочих. Они ещё опаснее. Тут и от «первых» стоит драпать сразу. А от этих тем более.

Саша зевнул и продолжал:

— Затем идут «третьи». Они уже сильно отличаются от «первых». «Третьих» совсем немного.

Женщина нахмурила лоб и, не произнося ни слова, вопросительно смотрела на своего собеседника.

— Видела таких? — Саша задумался, подбирая слова. Сосредоточиться удавалось с трудом, картинка плыла, но он не сдавался. — Знаешь, вот «бывший» ещё на человека похож. Но уже начинает становиться… — мужчина не мог найти нужное слово. — Превращаться в кого-то другого. У него пальцы вытягиваются. И уши. Лицо становится мордой. Появляются такие, знаешь, сразу заметные изменения внешности… или даже, правильнее будет сказать, изменения тела. Если «первый» ещё в какой-то степени с виду человек. То «третий» — уже однозначно персонаж из фильма ужасов. От таких и не убежать. Они быстрее остальных.

Маша кивнула:

— Я поняла, о чём ты говоришь. Мимо моего дома такие проходили. Они ещё не плетутся по дороге, как эти твои «первые-вторые», а перебежками двигаются, — в довершение фразы, женщина быстро посмотрела в коридор и словно сама себе кивнула ещё несколько раз.

— Точно. Мы говорим об одинаковых «бывших». И вот такой… «трупник» совсем недавно бежал по твоей стороне улицы. И заглядывал в окна домов.

— «Третий»? Прямо заглядывал? — с подозрением спросила Маша.

— Ну, не так, как это сделал бы человек. Но подходил, смотрел издалека в окна. Даже во дворы забегал.

— Да ладно? Никогда за «почти уродами» такого не замечала.

Он вопросительно поднял бровь.

— Ну, «почти уроды» у нас — это твои «третьи»…

Саша не подал виду.

Но заметил.

Женщина сказала «у нас». А не «у меня».

«Что за ерунда? Может, оговорилась?»

— … а дальше уже бывают «совсем уроды» с длинными руками такие, — как ни в чём ни бывало продолжала Маша.

Саша напрягся, но не потерял нить разговора и сказал чуть дрогнувшим голосом:

— «Гончие». Так мы зовём их. После «третьих» — «гончие».

— Странные у вас названия, — ответила она, глядя в сторону.

— Да у тебя тоже. Вполне, — парировал Саша и, сам не зная, почему, сделал небольшое ударение на слове «тебя».

Женщина никак на это не отреагировала, что Саше не понравилось. Странные новые мысли начали закрадываться в его голову.

***

«Зачем она меня спасла, если было уже почти поздно? Почему она сказала "у нас"? Может, ненормальная? Или, наоборот, я уже поехал от всех этих коктейльчиков? — размышлял Саша. — Ну то есть, она чуть-чуть того? Вполне возможно. Три месяца провести в одиночестве в этом аду. Ещё и не такое с головой случится. А может, мне просто показалось? Ну оговорился человек, с кем не бывает?»

Теперь для Саши «климат» этой квартиры перестал быть комфортным. Захотелось домой. К родным. К своим, которые не предают и не обманывают. На которых ты можешь злиться, ругаться, но только потому что они свои — кусок тебя. То, что есть часть всего в твоей жизни, дне, минуте, мысли.

«Возможно, странности "проросли" в Маше уже настолько глубоко, что она и не помнит себя без них? Но наверное, я себя накручиваю».

Саша очнулся от своих раздумий и вздрогнул. Женщина сидела напротив и молча смотрела прямо на него.

— Что? Я что-то прослушал? Извини, как-то голова туго соображает. Бывает, теряю мысль, — он почувствовал, что испугался.

«С другой стороны, — предположил Саша, — возможно, эти все мысли от лекарств, алкоголя и боли? Или я просто сам потихоньку схожу с ума. Тоже?»

— Так нет. Это ты говорил, но замолчал.

«Что? Да я же спал!»

Саша ничего не ответил.

Психологический дискомфорт нарастал. Жутко хотелось уйти из этой квартиры, но он понимал, что такой возможности у него нет. Мужчина знал, что придётся остаться здесь. И возможно, бороться не только со своими, но и с чужими демонами.

— О чём размышлял? — прищурившись, спросила Маша.

— О том, что ты давно не проверяла «бывших», — глядя ей прямо в глаза, недрогнувшим голосом ответил Саша. — Только аккуратно, — как будто говоря о свершившемся факте, продолжал он, — чтобы в окне не заметили. Иначе все твои старания пойдут «коту-трупнику» под хвост, — закончил Саша, намекая на собственное спасение.

Женщина на несколько секунд задумалась:

— А ты знаешь, что и коты тоже «нетакие» бывают?

— Предполагал, но не встречал лично. А вот собаку «бывшую» убил.

Маша удивлённо подняла бровь. И улыбнулась.

— А собака тебя не кусала, случайно? — подозрительно, но всё же больше в шутку спросила женщина.

— Н-нет… — немного испуганно ответил Саша.

Она помолчала.

Посмотрела куда-то в коридор. Сделала странное движение бровями.

«Стоп. Она посмотрела куда-то? Или на кого-то?»

Обернулась. Скривила гримасу, встретившись глазами с Сашей.

— Хипленький ты совсем, Шурик. Подозрительно это всё. Странно.

— Насчёт странностей, я согласен, — сказал Саша одно, а подумал совсем другое.

— Я думаю, с тобой что-то не так.

«Я про тебя тоже так думаю, "трупник" тебя подери!»

— Что?

— А сам, как считаешь? Что бы ты думал про человека, которого искромсал этот твой, ну давай назовем его... Ээ...

— «Рыбак»?

— «Рыбак». И после «рыбака» этот человек преспокойненько выжил?

— Так ты же меня спасла!

— Спасла… но своими культями мерзкими он тебя проткнул хорошенько! И слюнями ядовитыми забрызгал тоже! Много дырок, Шурик. В тебе много лишних дырок! Но ты не заболел!

«А ведь и правда, чёрт подери эту… странную женщину. Ведь всё, что она говорит, правда».

Предыдущие главы

Женщина с любопытством взглянула на Сашу. Увидев, что он проснулся, отложила книгу и подошла ближе.

Мужчина смотрел на Машу и не знал: стоит у неё что-то спросить или, наоборот, что-то ей рассказать. Хозяйка квартиры тоже не спешила завязывать разговор. Видимо, пыталась оценить, насколько её гость пришёл в себя.

— Ты понимаешь, что сейчас происходит? — всё же спросила она.

— Да. Понимаю. Не понимаю только, как всё так произошло.

— По глупости, — строго сказала женщина. — По незнанию. По невнимательности. Ты дурень! Зачем полез сюда?

Мужчина слегка кивнул головой. Понял. От него ждут не вопросов, а ответов. Справедливо. Впрочем, она вроде и не обещала вести себя как заботливая медсестра из ванильного сериала.

Ломило виски. Пахло перегаром. Хотелось пить. Обездвиженное тело затекло. Жизнь, во всех её преимуществах, сжимала выжившего в своих объятиях.

— Меня самого зовут Саша. Я женат, есть сын, — он чувствовал себя так, будто отчитывается экзаменатору. Но такое немного унизительное ощущение всегда выгоднее перебороть: решить проблему в свою пользу и забыть. — Мы, точнее Марина — это моя жена, заметила тебя на балконе. Наш дом стоит через дорогу. Второй от перекрёстка.

— Так ты шёл ко мне? — удивилась Маша. На её лице выразилось такое недоумение, что Саша почувствовал себя ещё более некомфортно.

— В том числе, да.

— Сколько вас, ты говоришь?

— Трое: двое взрослых и ребёнок.

Собеседница скривила лицо, задумавшись. Отрицательно покачала головой.

— Ну а почему нельзя было помахать рукой с балкона? Ты же чуть не погиб, когда полез сюда!

— Мы смогли застать тебя на нём только один раз, — не соврал он.

Женщина недоверчиво подняла брови, но ничего не сказала.

— Потом, сколько мы ни сидели у окна, ты там так ни разу и не появилась, — со вздохом произнёс Саша. — Поэтому я решил проверить, не стоит ли тут одна машина, от которой у меня есть ключи, и заодно попытаться найти выживших.

Маша молча смотрела на него. В своём взгляде она не скрывала подозрительность. Недоверие. В её голове не укладывалось, зачем взрослому мужчине в здравом уме идти на смерть ради поисков какой-то машины.

Женщина вздохнула и снова покачала головой, как бы вынося вердикт: ну ты и дурачок, но несмотря на это, тебе вроде бы можно верить.

— И, как видишь, оружия у меня нет.

Тут её глаза немного подобрели. Будто услышав какую-то глупость от студента-первокурсника, она слегка кивнула в знак одобрения и отвела взгляд в сторону, собираясь с мыслями.

Волосы Маши были собраны в короткую толстую косу, перетянутую резинками. На её бледном лице уже виднелись морщины, ну или это были просто неровные полоски грязи.

Женщина вытащила из-за пояса пистолет. От глаз мужчины не скрылся и большой нож, висевший на ремне.

Без какого-либо осознанного участия Саши, его лицо напряглось, челюсти плотно сжались.

Он не знал, какая марка у пистолета, но в фильмах такие обычно полицейские направляли на преступников.

— «ПМ», — сказала она. — Тут, думаю, ничего объяснять не нужно?

Саша отрицательно закачал головой, хотя и не помнил, как расшифровывается «ПМ». Пневмат? Но он прекрасно понимал, что в конкретном случае означает демонстрация оружия.

— У вас есть еда?

— Её во всём городе полно, — уклончиво ответил мужчина.

— Да мне чужого не надо, я наоборот, — немного виновато ответила Маша, улыбнувшись. Как начальник, который рассчитывает тебе премию. — Может быть, ребёнку твоему нужно.

— Спасибо, у нас пока есть запас на пару недель, — напряжённо выдавил Саша.

— Но с водой, наверняка, туго?

— Ну, можем позволить себе только пить.

— А не мылись сколько?

— Думаю, столько же, сколько и ты.

Женщина хмыкнула и улыбнулась.

«Отлично, — расслабившись подумал Саша. — Вроде бы адекватная. И у неё есть оружие. Теперь всё может наладиться, только…»

— А что там со мной? — указав глазами на ту часть одеяла, что укрывала его ноги, спросил мужчина.

— Я не врач, но «трупник» в тебе наделал много дырок. Я, наверное, час вчера зашивала. Но может, так долго, потому что я никого живого раньше не штопала.

— Это же всё произошло вчера? — слегка удивился Саша. Ему казалось, что прошло гораздо больше времени.

— Да, утром.

— А пролежал я?

— Весь вчерашний день, ночь, ну и сегодня уже почти шесть.

— Как мне сообщить моим, что я жив? — заволновался мужчина и попытался пошевелиться. Через секунду его всего перекосило от боли.

Маша вспомнила, что Саша просил её повесить куртку на балкон. Ей тогда эта задумка не понравилась, и она выбросила грязное тряпьё. Женщина решила, что так нежданный гость может сообщить каким-нибудь своим головорезам, где он. И хотя с мужчиной, кажется, всё было в порядке, Маша не стала напоминать ему о той его просьбе. Себе дороже.

— В тебе столько новых, ненужных твоему телу дырок, что пока ты дойдёшь до дома, истечёшь кровью. Я что тебя зря зашивала?

— Да я и встать-то не смогу, боже, как же больно, — застонал он. — Зачем я только пошевелился.

— Я могла бы выйти на балкон и… — Маша задумалась. — И помахать твоей жене рукой. Она ведь, скорее всего, глаз не сводит с этого места.

— И что она поймёт? Что решит, когда я не выйду с тобой? Что я тут жить остаюсь? — немного разозлился Саша.

— Сам подумай, с чего бы мне просто так ей там размахивать? Я же про неё как бы не знаю!

— Это да, — согласился он, пытаясь вытереть слёзы о полотенца, которыми были перевязаны его руки. — Но всё равно надо конкретнее как-то.

— Хоть так, — не слишком доброжелательно бросила женщина и вышла в коридор.

Саша понял, что лежит во второй комнате квартиры, в углу у входа. За ним, скорее всего, зал, из которого можно выйти на балкон. Руки не туго, но связаны. В принципе, за какое-то время он справится с такими путами, но зачем? Ведь Саша понимал, с какой целью его связали. И, кажется, пронесло?! Но как? Почему?

Ещё он заметил одну странность в своей боли. Болели не только ноги, но и спина. Она, пожалуй, мучила его даже сильнее, но Саша не помнил, чтобы вчерашняя тварь могла ранить его туда.

Он услышал звук открывающейся балконной двери и шум улицы. Точнее, теперь это нельзя было назвать шумом, ведь все машины заглохли, как и люди... Просто звук ветра.

Женщина чертыхнулась и вернулась в квартиру.

На вопросительный взгляд Саши она ответила:

— «Трупники» ходят! С балкона заметить могут. Я там примотала тряпку белую к перилам, не знаю, может, твоя жена увидит.

— А много их там?

— Штук десять. И дальше ещё, кажется, идут, — нервно ответила она.

— Десять? Вот чёрт! Я такого количества в одном месте давно уже не видел! — сказал Саша. — Дела наши плохи.

— Смотря с какой стороны посмотреть.

— Ты о чём?

— О насущном! Ты нарвался на «трупника». Он тебя вскрыл немного. Ты выжил.

— Только благодаря тебе, спасибо, — не совсем понимая направление разговора, ответил Саша. Ему показалось, что настроение собеседницы снова переменилось.

— И ты не заразился, Саша, — строго глядя на спасённого, сказала женщина.

— Повезло…

— Шмовезло! Фигня твоё «повезло»!

— Ну может…

— Давай-ка колись, в чём дело?

— Я не понимаю, — попытался развести руками Саша.

Женщина улыбнулась от этого его жеста.

— Это я не понимаю, как ты не превратился. Тебя цапнули, а ты целёхонек. Как так? Ни одного живого лица за последние месяцы, а тут ты! Весь покромсанный, но не болезный!

Автоматически начал оправдываться мужчина:

— Я тоже этого не знаю. Но если честно, ещё даже подумать об этом не успел. Может, тот… стационарный «трупник» незаразный?

Женщина улыбнулась, закатила глаза и покачала головой с таким видом, что Саше захотелось провалиться сквозь землю.

***

Маша посмотрела на своего спящего гостя. Потом в черноту коридора. Холодно. Сыро. Страшно.

«Может ли неживой быть незаразным? Чушь! Каждый из них — сплошная кожаная банка с заразой! С гнильцой!»

Женщина встала с дивана и бесшумно подошла к мужчине. Её пальцы сжимали рукоятку ножа. Присела на корточки возле спящего. Стала всматриваться в его лицо.

«Человек, который не умер. Первый человек, который не умер от их заразы».

Лицо как лицо. Грязное. Худое. Бледное.

Маша быстро посмотрела в коридор. Словно проверила, не стоит ли там кто-нибудь. Вернула взгляд к мужчине.

Лицо чуть вытянутое. Но это как раз может быть из-за того, что пришлось худеть. С такой физиономией человек незаметен в толпе. В жизни. Везде. С таким лицом ты обычный.

«Но видимо, ты, Шурик, как раз таки и не обычный! А чем ты необычнее, тем ценнее! Но только — один ты из нас».

— Но нам всем не спастись, Саша. Ребёнок и твоя жена, уверена, ещё одна бесполезная женщина — обуза, которую мы не вытянем. С этого дна нам всем не подняться.

Предыдущие главы

Саша открыл глаза.

Один в незнакомой комнате. Холодно и тепло. Кончик носа замёрз. Онемели и распухли губы. Все остальные части тела затекли в приятном тепле. Или он их просто не чувствовал?

Мужчина почему-то знал, что не стоит шевелиться. Но не помнил, почему. От движения глаз заболела голова, затем боль медленно расползлась по всему телу. Сердце качало кровь, и с каждым сокращением его мышц вспыхивал новый укол.

Он попытался уснуть и не смог. Или всё-таки получилось?

Саша решил открыть глаза и позвать кого-нибудь на помощь. Подняв веки, он обнаружил, что на диване сидит женщина в военном бушлате и смотрит на него.

Свет из окна стал ярче.

Боль исчезла. Но Саша чувствовал, что она в любой момент снова готова пронестись по его нервным путям.

Голова соображала плохо. Мысли спотыкались друг о друга. Моргнув, он увидел, что женщина исчезла.

«Ничего себе, как быстро», — вяло удивился мужчина.

Потом его растолкали и заставили пить. Холодная вода оказалась очень кстати. Ему в рот положили таблетки, но сил разгрызать их не нашлось. Пришлось просто проглотить.

— Эй, ну ты как? Умирать не собираешься? — спросила у него незнакомка.

Подозрительный тон? Недоброжелательный? Показалось? Кто здесь?

— Нет, — с неожиданной для себя твердостью в голосе, резко ответил Саша и только потом понял, что был за вопрос.

Память представлялась ему большим куском льда, который только начинал оттаивать. Но в таком холоде не стоило рассчитывать на скорый успех. Капля за каплей из тёмного небытия оттаивала его личность, собираясь в больной, уставшей ёмкости под названием человеческое тело.

— А ты кто? — неспециально грубо буркнул Саша.

Соображал он плохо и не сразу смог понять, что вопрос прозвучал не очень вежливо. Задумавшись над манерами, он пропустил ответ незнакомки. Женщина же, сказав что-то в пустоту Сашиных мыслей, сидела и вопросительно смотрела на него.

— Что? — переспросил мужчина.

— Ты что, плохо слышишь? — удивилась незнакомка.

— Хорошо тебя слышу, — механически ответил Саша.

— Как ты себя чувствуешь? — вздохнув, видимо, не в первый раз задала свой вопрос его собеседница.

— Не знаю. Не знаю, — произнёс он дважды. — Нет слов. Как-то кошмарненько.

Причём, повторяя фразу, Саша считал, что раскрывает некоторые дополнительные подробности своего состояния. Видимо, понятные только ему.

Женщина, нахмурившись, с сомнением посмотрела на собеседника.

— Ты хочешь меня сожрать?

Саша удивлённо поднял бровь, задумавшись над ответом. Незнакомка его опередила:

— Болит что-нибудь?

Мужчина снова ничего не успел сказать:

— Значит не болит, раз ты не знаешь, что ответить. И не орёшь как резаный.

Саша изобразил на лице мину — «да, наверное, то, о чём ты говоришь, так и есть» и решил, что отвечать на её вопрос уже не нужно.

Хозяйка квартиры, вздохнув снова, села на мягкую табуретку, стоявшую, как оказалось, возле его головы.

На женщине был армейский бушлат. Спортивные штаны с цветными полосками. Чёрная шапка торчала из кармана. Её лицо имело правильные черты, казалось вполне приятным, но уже на закате молодости. Вместе с этим, в глазах таилась какая-то преподавательская строгость и собранность. Кожа бледная, волосы русые. Может, она была и моложе, но последние месяцы каждого из них состарили на несколько лет.

— Как зовут тебя, помнишь? — серьёзно спросила женщина.

— Александр, — не растерявшись ответил её гость и, неожиданно для самого себя, перешёл в наступление с встречным вопросом. — А тебя как?

— Маша. Для друзей Маня, — ответила она таким тоном, что стало понятно: Саше можно использовать только первый из предложенных вариантов. Он был не против.

— А откуда ты тут?

— Я вообще-то здесь живу. Квартира в ипотеке. Между прочим.

Саша хотел ради шутки спросить, когда следующий платёж, но тут же забыл, зачем он решил так сделать. А через секунду из его мыслей пропал и сам вопрос.

— Чего хмуришься? — спросила у него женщина. И Саша понял, что задумавшись сдвинул брови.

— Это так. Просто, — сказал он и решил, что его голова стала совсем плохо работать. — Не соображаю я.

«Как будто от меня пахнет перегаром?»

— Ты помнишь, что вчера произошло? — не отставала Маша.

Саша закрыл глаза. И начал вспоминать. Мелькали какие-то размытые картинки. Ничего не понять. Решив, что достаточно долго молчал, Саша открыл глаза.

Женщина сидела у окна и читала книгу.

Освещение изменилось. Видимо, наступил вечер.

Саша понял, что провалился в беспамятство, а всё, что видел, оказалось сном. Но сейчас ему стало лучше. В мыслях появились крупицы ясности.

Маша вопросительно смотрела на него.

Потом женщина снова внезапно оказалась рядом и поднесла к его губам стакан с чем-то шипящим. Сладко-горьким.

— Пей!

Саша скривил лицо. Горького опять было больше, чем сладкого. А холодного ещё больше!

— Успокоительное, — хитро улыбнувшись, пояснила новая знакомая.

Саша выпил всё.

Пошевелив пальцами ног, он разбудил боль. И сразу всё вспомнил. Неопознанную тварь в машине. Руку-крюк. Борьбу. Поражение. Свою спасительницу. Дорогу в этот дом. Подъезд. Вот только не помнил, какой этаж.

«Ну и чёрт с ним», — решил Саша, после чего его накрыло пьяным беспокойным сном.

***

Маша сверлила задумчивым взглядом спящего гостя.

«Уже сутки в каком-то бреду. Но, может, так и ведут себя раненые? Или такое поведение у тех, кто подцепил заразу? На последнее не похоже. Выглядит он всё ещё по-человечески».

— Кажется, пронесло, — сказала она в пустоту. — Но как такое возможно?

Предыдущие главы

Саша проснулся из-за боли.

Тело колотила странная непривычная дрожь. По венам будто протаскивали колючую проволоку. Про ноги вообще думать не хотелось. Он боялся сделать малейшее движение, чтобы не потревожить раны.

Саша помнил, что у него есть раны.

Но про то, откуда они появились, память ничего не отвечала. Поэтому мужчина не особенно понимал, что сейчас происходит. Как будто кроме боли в его голове не сохранилось другой надёжной информации. Только что-то вроде: «Лежи, не шевелись, и всё будет ОК!»

Лениво подвигал глазами в попытке осмотреться.

Вокруг темно. Но не холодно.

Хотя нет. И сыро. И холодно. Всё в порядке, мир не изменился. Просто теперь чувствуется как-то по-другому. Не так…

Он лежал на чём-то мягком. На ощупь всё это казалось незнакомым. Чужим, но не отталкивающим. Скорее, даже иным, а не чужим.

На его лежанке было хорошо. Удобно. И мягко. Когда получалось забыть про боль.

«А может быть, я про неё вовсе и не забываю — это она просто сама иногда выключается?»

Словно по расписанию, раз в несколько минут в мужчине закипала злость. Мысли путаным хороводом тянулись из разных уголков обесточенного сознания. Сказывалось действие алкоголя, но Саша не помнил о том, что пил. Ему казалось, что так и должно быть. Одну секунду — ярость, другую — жалость к себе, третью — вопрос «а, собственно, кто я?»

Он и не замечал того, что все свои мысли транслировал наружу. Причём идеально передавая «бессвязность» собственного состояния несвязной речью.

Мужчина лежал на полу на одной половине толстого ватного одеяла, второй его частью он был укрыт. Под головой и плечами — жёсткая диванная подушка.

Видимо, от стонов или бормотания проснулась хозяйка квартиры.

В слабом свете из окна Сашины глаза различили расплывчатый силуэт, который появился из темноты и направился к нему. Он не испугался приближавшегося незнакомца, потому что несколько раз забывал о нём. Его мозг постоянно переключался на мысли о боли и на злость к тому, кто ему эти страдания причинял.

— Сильно болит? — услышал он вопрос знакомым голосом от совершенно незнакомого человека. Даже никакой образ не всплыл в его голове. Поэтому Саша не отвечал, а через несколько секунд вообще забыл об этом.

Очнулся он, когда услышал:

— …таблетку. Да на же ты таблетку! Глухой? — Саша почувствовал раздражение или даже злость в знакомом голосе. Кто-то тряс его за грудки. Это немного испугало, и он решил подчиниться. Делать всё, что ему скажут, если это окажется не более страшным, чем сам голос. И избавит от боли.

— Да пей же ты таблетку, зараза! — услышал мужчина среди своих бессвязных мыслей и понял, что нужно выполнить то, что велено. Тем более всё равно кто-то пытался что-то засунуть ему в рот. Саша принял таблетку и разгрыз её до того, как голос подал ему воды. Он жадно запил лекарство.

Пить. Да, оказывается, очень хотелось пить.

Саша в очередной раз потерял нить происходящего, но когда снова услышал голос, тот стал добрее.

***

Женщина с опухшим сонным лицом куталась в грязноватый пушистый плед. Усталая, испуганная, «на нервах». Она сидела на диване и смотрела на мужчину, которому спасла жизнь.

— У тебя либо началась лихорадка, либо это просто побочка от термоядерного коктейля — водки с обезболивающими, — сказала незнакомка.

Ей никто не ответил. Да она и не ожидала. Уже давно привыкла разговаривать сама с собой.

«Если завтра это продолжится, нужно принимать какие-то меры. Но какие? От чего его лечить? И чем? Лекарств-то разных полно, но какие давать? Может, и умрёт на днях. Дурень, сам виноват».

Хозяйка квартиры встала и подошла к окну.

«Сам виноват! Мир теперь как минное поле из трупоедов!»

Осторожно выглянула. В чёрной темноте копошился ветер. Он же касался ветвей деревьев и слегка раскачивал их. За двухэтажным домом, стоявшим параллельно тому, что стал их убежищем, ничего не получалось разглядеть. Но она чувствовала опасность, исходящую из этой тихой городской темноты, которая стала для неё сегодня ещё страшнее. По крайней мере, ей так казалось. Женщина чувствовала, что мир сдвинулся с места. Вот только, в нужную ли ей сторону?

Она вернулась на диван и осторожно села на край.

«А зачем он сюда шёл? Что ему нужно было среди этих машин? И почему просил повесить эту дурацкую куртку на балконе?»

… женщина поймала себя на том, что так и провалилась в сон, сидя на краешке дивана. Она встала и подошла к мужчине, представившемуся Сашей.

«Заснул. Пусть спит, его сейчас только это может спасти от боли. Вместе с таблетками, конечно, которых такими темпами хватит дня на два. Но может, сильно болеть после этого уже и не будет? Ну да, когда это нам так везло…»

Из-за того, что её запасы теперь будут расходоваться быстрее, женщина вслух чертыхнулась. Раненый гость вздрогнул от звука, но не проснулся. Издал тихий стон и снова затих.

«Если ты соберёшься умереть, — обратилась она мысленно к нему, — сделай это, пожалуйста, сегодня, чтобы я хотя бы продукты и таблетки на тебя не переводила».

Женщина сначала хотела налить воды в стакан и поставить рядом с Сашей, но потом передумала.

«Руки слушаться не будут, наверное. Ещё, не дай бог, разольёт».

Хозяйка квартиры отнесла бутылку к своему дивану и поставила на пол.

«Наверное, если бы заразился, то уже стало бы всё ясно, — она снова хмыкнула. — Но что тут может быть ясно? Если бы я знала, как его вспорет этот урод из машины, то и высовываться бы не стала. На кой уже его спасать, если "трупник" засунул в тело свои жала?»

Она поймала себя на том, что ходит вокруг дивана в каком-то трансе.

За окном ночь. На полу связанный покромсанный неживыми тварями мужчина. Пора и самой укладываться.

Женщина сняла с плеч покрывало и расстелила на одеяло, под которым обычно спала. Забравшись под него, почувствовала привычные холод и сырость. Мерзко, но это чувство хотя бы даёт уверенность, что ты не стал «трупником».

«А может, этот Саша не так прост? Посмотрим… Если не "взбесится" или не помрёт, то я очень сильно удивлюсь! И что тогда?»

Правой рукой хозяйка квартиры сжала рукоять большого охотничьего ножа, висевшего на поясе.

— Давай, Шурик. Не помирай, — вместо «спокойной ночи» пожелала она.

Укрытый одеялом и надёжно связанный, мужчина только что-то хмыкнул в ответ. Где-то в черноте города раздался «трупниковый» вой.

И Саша едва слышно простонал что-то в ответ.

Предыдущие главы

Саша понял, что сначала было бы неплохо снять ботинки, и обнаружил, что у него обута только одна нога.

— Тем легче, — только сказал он, скорчив от боли гримасу. Снял единственный ботинок и швырнул его в коридор.

Путаясь в лохмотьях, в которые превратились его куртка и штаны, мужчина кое-как снял плотные спортивки, надетые поверх джинсов. Продукт «американской мечты» изменил цвет с синего на тёмно-бурый. Примерно от середины бедра и ниже на штанах не осталось и клочка синей джинсовой ткани. Всё пропиталось кровью и испачкалось грязью.

Саше становилось страшно от того, какого размера дыры он видел на своих штанах. Ведь такие же теперь есть и на его ногах.

В глазах потемнело. Снова…

— … я не медик, но есть ощущение, что дела у тебя идут плоховато. По потере крови. Задеты только ноги? — спросила женщина, вернув Сашу в сознание.

Он кивнул. Хотя не совсем понимал, что у него спрашивали. Думать сил у мозга уже не нашлось. Саша словно постоянно проваливался в дрёму и видел всё обрывками. Воспринимал только настоящее, а прошлые вопросы и картинки не сохранялись на жёстком диске. Питание в систему поступало с перебоями.

Мужчина лежал на полу. Светлый с тёмными углами потолок. Холодно. Сыро. Больно. Под голову подложен тряпичный грязный ком — то, что осталось от куртки и штанов.

Незнакомка, стоявшая на коленях рядом, подозрительно поглядывала на Сашу. Глаза женщины защищали зацарапанные пластиковые очки, какие обычно используются на стройке. Остальную часть лица тоже что-то скрывало — ткань или респиратор. Руки в толстых жёлтых хозяйственных перчатках. Она гремела какими-то склянками.

Очнувшись, Саша занимался только тем, чтобы сдерживать приступы тошноты, посещавшие его каждые несколько секунд. Видимо, организм понимал, что в таком состоянии можно захлебнуться рвотой, и направлял все силы на экстренное пробуждение.

«С чего вдруг меня вообще должно тошнить?»

— На правом бедре — две глубоких раны. Сантиметров пять в длину. И одна примерно такая же на икре, — задумчиво сказала незнакомка и быстро посмотрела на Сашу.

Он ничего ей не ответил.

— Ещё штук десять кругловатых проколов. Размером с пятьдесят копеек. Кровоточат. Да всё здесь кровоточит! Но прямо, чтобы кровь лилась, такого нет, — со вздохом произнесла его спасительница. — А значит, кровотечение останавливается… либо просто заканчивается кровь.

Левая нога Саши пострадала меньше: много ссадин, мелких ранок и только четыре круглых прокола. Большая часть ударов «бывшего человека» пришлась именно на правую ногу.

— Ещё раз повторюсь — я не медик. Но, думаю, что большие раны нужно по возможности зашить. Специальных ниток у меня нет. Только шёлковые, — говорила женщина, уже начав какую-то возню.

— Зашивай всё, что надо, — вяло ответил мужчина. — Что-то мне совсем... как-то нехорошо…

Незнакомка двигалась очень медленно: неудобные перчатки, маска и очки не давали возможности «разогнать» лечение. Саше показалось, что он услышал, как звенят бутылки и шипит открываясь газировка. Так и вышло. Женщина поставила перед ним высокий стакан. Налила в него немного воды и положила рядом пачку таблеток.

— Давай-ка ты присядешь, чтобы выпить это, — она рывком подняла его и придвинула к стене, а под спину положила упругую подушку с дивана.

Работа сознания стала немного стабильнее.

Заскрипела пластиковая упаковка с лекарствами.

— Ну-ка открой рот, — мужчина повиновался, и женщина высыпала ему туда пригоршню таблеток. — Жуй! Жуй!

Видимо, Саша удивлённо округлил глаза от такого приказа, и она торопливо объяснила:

— Так они быстрее подействуют! Неизвестно, как у тебя сейчас всё усваивается! А пережёванные скорее растворятся, всосутся или что там с ними происходит! В общем, противно, непонятно, но надо!

Только что отступившая тошнота стала возвращаться, когда Саша захрустел таблетками. Происходящее казалось ему каким-то сюрреалистичным бредом.

Рот наполнился невкусной слюной. Лицо мужчины перекосило, и он уже готов был всё выплюнуть…

— Пей давай, не тяни! — женщина поднесла к его губам стакан с водой.

Саша с облегчением проглотил таблеточную кашу и хорошо запил сладкой газировкой. Последнее оказалось приятным сюрпризом, перебившим горький вкус обезболивающих.

Опустошённый стакан сразу же наполнился прозрачной жидкостью из бутылки с этикеткой «Водка». Туда же его спасительница добавила новую порцию шипевшей газировки.

В другой стакан женщина бросила несколько иголок и маленький моток белых шёлковых ниток. Капнула водки. Посмотрела на свои руки в перчатках. Вздохнула. Налила немного алкоголя на ладони и стала растирать, чтобы обеззаразить жёлтый материал, защищавший её кожу. Через несколько секунд, намочив водкой какую-то тряпочку, стала протирать раны мужчины, не забывая при этом обильно поливать их алкоголем.

Жгло. Саша застонал. Он старался терпеть, но надолго его не хватило.

— А тебе когда больно будет, ты коктейльчика отпивай, — с хитрецой сказала она, видя, что ему действительно больно.

Саша подумал, что хуже уже не станет, и потянулся за напитком.

Но что-то пошло не так.

Руки оказались связаны.

Обмотаны какими-то тряпками. И перевязаны полотенцами. Не больно. Не туго. Даже не чувствуется. Но…

Женщина чуть виновато посмотрела в глаза мужчины, пожала плечами и продолжила жалить его раны алкоголем.

Саша вздохнул и всё понял. Левый глаз, почему-то только этот, начал слезиться, к горлу подкатил ком…

— Идиот, пей! Я тебя сейчас зашивать буду, мне тут не надо, чтобы ты орал!

Мужчина смог взять стакан, только зажав его между двух ладоней. Было слегка неудобно.

— Трубочек, извини, нет! То есть где-то они, конечно, валяются, но я-то гостей сегодня не ждала!

«Обезболивающий» напиток быстро провалился внутрь. Сашу снова чуть не вырвало, на этот раз от вкуса водки. Алкоголя явно оказалось больше, чем газировки. Что ж, таков закон хорошего коктейля!

Когда стакан опустел, незнакомка сразу же обновила его.

Боль постепенно отступала на второй план, словно медленно замещалась чем-то другим. Любое дело, даже такое, отвлекает. В глазах снова начинало темнеть из-за красных, но уже более тёмных и тёплых, как казалось Саше, кругов.

Шипящие пузырьки и горечь алкоголя уже не так обжигали горло. Выпил. Поставил.

От третьего стакана он пытался отказываться:

— Сейчас будет больно. Тебе ещё долго будет больно, — более мягким голосом сказала незнакомка, стараясь успокоить мужчину. — Надо, чтобы ты мог отрубиться.

И Саша повиновался. Ему становилось то холодно, то жарко. Он быстро запьянел и сильно захотел спать, но боль ещё не исчезла до конца, и это мешало забыться.

«Ей можно доверять? — думал мужчина. — Зачем она меня спасла? И как сообщить Марине, что я жив?»

— Повесь потом мою куртку на балконе сушиться... — из последних сил прошептал Саша.

— Что? — удивлённо переспросила женщина с таким тоном, как будто её важное занятие перебивали как минимум третьесортной просьбой.

Он со стоном выгнулся и попытался схватить её за руку. Женщина резко отпрянула назад. Саше и так сложно было даже сфокусировать зрение, а быстрые движения незнакомки вообще превратили её в тёмное многогранное пятно.

— Да я нормальный! — успокаивающе произнёс он. — Обещай, что повесишь куртку! Обещай! Она мне очень дорога! — начал врать он. — Повесь её туда сушиться!

— Ладно-ладно, успокойся! — подозрительно глядя на незнакомца, сказала женщина. — Без проблем, только лежи, не дёргайся!

— Хорошо, всё как ты скажешь! Только повесь её сушиться туда. На ветерок чтобы…

Она кивнула, и Саша отстал.

Мужчина отвернулся, чтобы не смотреть, как будут зашивать его раны.

Он слышал характерный звук снимаемых перчаток. Незнакомка начала вставлять нитку в иголку. Потом что-то недовольно буркнула себе под нос, бросила всё обратно в стакан и налила водки на ладонь. Голые-то руки она забыла обеззаразить.

Тёмные, но не чёрные цвета, что было важно для Саши, плясали перед глазами, выгружая свои грани в видимое только ему пространство. В этой неуютной обстановке становилось страшно от таких видений. Он чувствовал себя проигравшим битву этому очередному дню в новом, но уже окрепшем, жестоком мире.

— Меня зовут Саша, — сказал он женщине перед тем, как погрузиться в беспамятство.

Ответила она что-то ему или нет, Саша не услышал. Только почувствовал вспышку света, когда иголка сделала первый прокол в его коже — это от боли открылись и сразу же закрылись его глаза.