Спасибо таинственному пикабушнику за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Битва при Павии: король Франции в плену у императора СРИ. Бойня швейцарцев и ландскнехтов

22 мая 1526 года, обеспокоенные господством императора Священной Римской империи Карла V над итальянским полуостровом Папское, государство, Венеция, Миланское герцогство, Флоренция и Франция заключили в городе Коньяк военный союз, вошедший в историю под названием Коньякская лига. Чуть позже к этой лиге присоединился и английский король Генрих VIII, обиженный на императора за то, что он никак не вознаградил англичан за ту помощь, которую они оказали империи в предыдущей войне против французов.

Новый виток Итальянских войн начался с атаки папской армии на Сиенскую Республику - одного из последних сторонников Карла V в регионе. Впрочем, застать сиенцев врасплох войскам Папы не удалось, так как те, благодаря информации, полученной от своего шпиона в Риме, заблаговременно узнали, откуда на их город готовится нападение. Сиенскому правительству удалось внедрить в ближайшее окружение Папы Климента VII своего агента Джованни Пальмьери, прибывшего в Рим под видом изгнанника из республики. Добившись аудиенции у понтифика, Пальмьери поведал Клименту свою легенду о том, как сильно его обидели сиенцы, и о своем желании отомстить проклятым республиканцам, выложив на стол Папы подробную информацию об укреплениях Сиены, которая, разумеется, была ложной. Климент, принявший всю эту чушь за чистую монету, в свою очередь, рассказал Пальмьери о готовившемся походе на республику и предложил тому принять участие в кампании в качестве двойного агента. Вскоре Пальмьери с двумя папскими агентами был отправлен обратно в Сиену как тайный папский шпион. Вернувшись в республику, средневековый агент 007 доложил ее правительству о всем, что он услышал в Риме, после чего двух папистов немедленно заключили в тюрьму, а сам город стали подготавливать для отражения надвигающейся угрозы.

В середине июля папские войска прибыли к стенам Сиена и взяли город в осаду. Надо отметить, что Папа Климент умел играть в шпионские игры не хуже сиенцев. В осаждённом городе у понтифика был свой агент - Лучио Арингьери, наставник церкви Сан-Пьетро-алла-Маджоне, который вместе со своими сторонниками попытался прорыть подземный ход, ведущий из церкви к лагерю папских войск. Однако сиенцам удалось разоблачить предательство священника благодаря донесению плотника, которому Арингьери поручил построить деревянную лестницу, предназначенную для подъема из тоннеля. Так как Сиена не была способна выдержать длительную осаду, ее правительство приказало своему гарнизону совершить вылазку на вражеский лагерь, а также призвало простых горожан поддержать своих защитников. В ночь на 25 июля сиенские солдаты вышли из городских ворот Камолли и напали на вражеский лагерь, после чего над городом зазвучал колокольный набат, призывающий простых сиенцев взять в руки оружие. Полусонные папские войска оказались абсолютно неготовыми к столь крупной ночной атаке, а поэтому немедленно обратились в бегство, даже не забрав с собой драгоценные осадные пушки. Сиена была спасена.

Новости о попытке захвата Папой союзной империи республики привели Карла V в ярость. Император немедленно набрал в Германии 12 000 ландскнехтов и направил их в Италию покарать дерзкого Климента VII. Прибыв на Итальянский полуостров этот наемный контингент соединился с тамошней имперской армией, доведя общую численность войск до 20 тысяч человек. Однако, как вскоре выяснилось, делать столь крупной имперской армией было решительно нечего. Папские войска еще не оправились от неудачи у стен Сиены, а вошедшие в Коньякскую лигу англичане и французы не торопились направлять в Италию свои контингенты. Вот и получилось, что имперские наемники полгода бесцельно бродили по Италии, даже не вступая не с кем в бой, а значит, и не получая вожделенные трофеи. Да и Карл V довольно быстро перестал платить ландскнехтам зарплату, кормя наемников "завтраками". Вполне закономерно такая ситуация привела к сильному недовольству среди ландскнехтов, которых от открытого мятежа теперь удерживал только авторитет их предводителя Георга фон Фрундсберга, бывшего преданным сторонником Карла V. Однако весной 1527 года у этого прославленного полководца случился инсульт, в результате чего он был вынужден вернуться в Германию, передав управление армией ландскнехтов в руки Карла де Бурбона, который довольно быстро полностью утратил контроль над германскими наемниками.

В мае уже озверевшие от отсутствия зарплаты и каких-либо трофеев ландскнехты решили пойти походом на Рим, ведь, в конце концов, император и призывал их в свою армию с целью покарать понтифика, а значит, они придерживались первоначального плана. По пути к папской столице к ним присоединились толпы мародеров, грабителей и итальянских дезертиров, прослышавших о возможности пограбить Рим. Интересно, что политика папского престола так достала всех окружающих, что правители земель, через которые мародеры шли на Рим, сами кормили их и снабжали проводниками через свои земли. 6 мая армия ландскнехтов подошла к Вечному городу и приступила к его штурму. Стоит отметить, что помимо жажды материальной наживы немецкими наемниками двигали и религиозные чувства, ведь в то время всю Европу охватила волна протестантизма, который особенно сильно распространился в Германии, а поэтому ландскнехты, большинство из которых были лютеранами, с радостью предвкушали резню ненавистных им католических священников.

Разумеется, римляне не собирались так просто сдаваться иноземному войску, а поэтому открыли огонь по осаждающим из пушек замка Святого Ангела, в результате чего отбросили атакующих солдат от стен и даже убили формального командующего ландскнехтами Карла де Бурбона. Тем не менее, после первой неудачи атакующие сумели перегруппироваться и пошли на новый штурм, при чем в это раз наступающих было так много, что они забирались на стены даже без лестниц - прямо по головам товарищей. В результате немцы сумели сломить сопротивление защитников и ворвались в город, в котором вскоре учинили резню и грабеж.

Первым делом ландскнехты устремились в Собор Святого Петра, в котором укрывался понтифик, с целью взять его в плен. Однако сделать им это не удалось, так на ступенях Собора они наткнулись на сопротивление Швейцарской гвардии, солдаты которой ценой собственной жизни не пропускали нападающих до тех пор, пока Папа со своим окружением не перебрался через тайный ход из Собора в замок Святого Ангела. Всего из 189 защищавшихся гвардейцев выжили лишь 42, а их раненого предводителя отнесли домой и закололи прямо на глазах жены. Этот подвиг гвардейцев помнят до сих пор, и именно 6 мая швейцарская гвардия присягает на верность очередному римскому Папе.

Не сумев захватить Климента, ландскнехты предали Рим чудовищному погрому. Мародеры убивали жителей, грабили церкви, вытаскивали драгоценности из реликвий, разрывали богатые захоронения. Особенно жестоко расправлялись со священниками, а монахинь насиловали и продавали в солдатские бордели. Наибольшее наслаждение от этого процесса получали наемники-лютеране - разграбив церкви, они ходили по горящему городу в облачениях кардиналов и священников, а их предводитель, сидя на осле, изображал Папу Римского. В начале июня к Риму были стянуты силы, сохранившие верность Папе, которые предложили ландскнехтам выкуп за понтифика в размере 400 тысяч дукатов - фантастическая сумма по тем временам. Кроме того, Климент VII был вынужден согласиться на выход из Папской области Пармы, Пьяченцы, Чивитавеккью и Модены.

Погромы в Риме в общей сложности длились девять месяцев, а мародеры покинули город только после того, как в нем началась чума, оставив после себя огромное воняющее разлагающимися телами пепелище. Как писал один из очевидцев этих событий: "В сравнении с нынешним состоянием Рима даже ад — ничто". Из 55 тысяч жителей в городе осталось только десять, а от рук наемников погибло около 10 тысяч горожан.

Разгром Вечного города окончательно подорвал авторитет Клемента VII. После унизительного выкупа римляне навсегда возненавидели его, считая виновником трагедии, случившейся с их городом. Когда он умер, римляне устроили праздник с песнями и плясками, после чего выкопали папский труп, пронзили мечом его сердце и оставили валяться на улице.

Разорение Рима и фактический выход из войны папы Климента побудило к решительным действиям французов. Французский король Франциск I послал войска под командованием Оде де Фуа в Неаполь, который являлся главным оплотом Карла V в Италии. По началу на стороне французов также выступила Генуэзская республика, которая направила свой флот для морской блокады Неаполя, однако этот союз довольно быстро обернулся крахом. Генуэзский Адмирал Андреа Дориа обиделся на фамильярное отношение к себе со стороны Франциска I, которое французский король позволил себе в переписке с Дориа по вопросу дальнейшей осады. В результате в начале июля генуэзцы прекратили морскую блокаду Неаполя, а в августе их флот и вовсе перешел на сторону Карла V. Потеряв столь ценного союзника, французы решили форсировать осаду Неаполя, для чего разрушили акведук Болла с целью заставить неаполитанский гарнизон капитулировать из-за угрозы жажды. Однако это превратило прилегающие районы в болота, которые в сочетании с летней жарой вызвали эпидемию среди французских войск. Среди французов начался поголовный мор, жертвой которого стал в том числе и командующий французской армией Оде де Фуа. Он умер 15 августа, передав командование французскими войсками Людовику Лотарингскому, который, впрочем, также умер от болезни несколько дней спустя. В результате французам пришлось снять осаду и отступить на север Италии, а в погоню за ними бросились имперские войска под руководством Филибера Шалонского. 21 июня 1529 году ослабленные болезнями французы были окончательно разбиты имперской армией в битве при Ландриано.

Это поражение заставило Франциска I подписать с Карлом V мирный договор, который повторил условия Мадридского мира заключенного в 1526 году после поражения французов в Битве при Павии. В результате фактической капитуляции французов Артуа, Фландрия и Турне закреплялись за Испанией, а в Италии утверждалась гегемония Карла. Франция также обязалась выплатить два миллиона экю за освобождение сыновей Франциска, которые находились в заложниках у императора со времени возвращения Франциска из имперского плена. После выхода Франции из войны мир с Карлом V также заключили Папская область, Венеция и Генуя. Таким образом, против императора продолжала сражаться только Флорентийская республика.

В 1527 году из Флоренции после получения новостей о разграблении Рима был изгнан управляющий городом кардинал Джулио Медичи - родственник папы Климента VII. Во главе города стал новый совет, избравший своим председателем противника рода Медичи - Никколо Каппони. Вернувшийся в папский дворец после ухода из Рима ландскнехтов Климент VII стал думать о том, как бы ему вернуть Флоренцию под влияние Медичи. Когда после выхода французов из войны Папа заключал мирный договор с Карлом V, он предложил ему официально короновать его императором Священной Римской империи (до этого времени Карл хоть де-факто и был императором СРИ, официальной его коронации не проводилось) взамен на восстановление власти Медичи во Флоренции. Карл согласился и направил свои войска в поход на Флорентийскую республику.

Флорентийцы оказали имперским войскам ожесточенное сопротивление, но из-за угрозы голода все же были вынуждены сдаться. После ухода имперской армии из Флоренции Климент VII передал управление городом своему двадцатилетнему незаконнорожденному сыну Алессандро, который вскоре был провозглашён главой Флорентийской республики.

На этом Война Коньякской лиги была окончена, и в Италии установился мир, на этот раз продержавший целых 6 лет.

Продолжение следует.

Предыдущая часть лежит здесь - Итальянские войны: "Яд Борджиа" и средневековые отравители. Жизнь Леонардо да Винчи

В предыдущей части мы остановились на том, что сразу после своего восшествия на Святой престол в 1503 году папа Юлий II предал анафеме покойного Александра VI, заодно разгромив весь род Борджиа. Столь лютая ненависть к личности своего предшественника, однако, никак не помешала Юлию продолжить экспансионистскую политику Александра. Получив тиару, новый понтифик устремил свой жадный взгляд в сторону Венецианской республики, которая посмела присоединить к себе земли, на которые претендовал Рим. Дело в том, что начиная с 14 века, Венеция активно занималась созданием "Terra Ferma" (твердая земля) - материковых владений республики. Переместить свое внимание с воды на сушу венецианцев заставила угроза голода, возникшая ввиду враждебности соседних итальянских государств, которые фактически организовали блокаду этой морской республики, запретив купцам поставлять в нее продовольствие. Венецианцам ничего не оставалось, только как взять в руки оружие, призвать в свое войско наемников и двинуться на материк, чтобы отвоевать свое право на существование. В результате успешных военных действий Венеция сумела взять под свой контроль регионы Венето, западную и центральную части Фриули-Венеция-Джулия и восточные части Ломбардии вплоть до границы с Миланским герцогством.

В 1503 году венецианцы сумели изгнать войска Чезаре Борджиа из Римини и Фаэнцы, после чего присоединили эти города себе, однако, как выяснилось позже, это стало для них фатальной ошибкой. Взошедший на Святой престол Юлий II после придания опале вышеупомянутого Чезаре и присоединения всех его владений потребовал от Венеции немедленно вернуть Римини и Фаэнцу под контроль Рима, на что, впрочем, получил решительный отказ. Тогда разъяренный понтифик отлучил Венецию от церкви и обратился к французскому королю Людовику XII, а также императору Священной Римской империи Максимилиану I с предложением напасть на Венецианскую республику и разделить все ее владения между собой. А те, недолго думая, согласились. Чуть позже к коалиции присоединилась еще и Испания в лице ее короля Фердинанда II, которому в случае победы в войне также была обещана часть Террафермы.

10 декабря 1508 года в городе Камбре все вышеупомянутые господа заключили официальный военный союз против Венеции, получивший название Камбрейская лига, а весной 1509 года объявили ей войну и перешли в наступление. 15 апреля французская армия под командованием Людовика XII покинула Милан и вторглась на венецианскую территорию. Чтобы противостоять её наступлению, Венеция собрала наёмную армию, во главу которой были поставлены Бартоломео д’Альвиано и Никколо ди Питильяно, представляющие знатный дом Орсини. Войско получило приказ от дожа избегать прямого столкновения с наступающими французами и в течение следующих нескольких недель участвовало лишь в незначительных стычках с противником.

На фоне относительных успехов венецианской армии, одним из которых было взятие города Тревильо, среди ее командующих начались разногласия. Окрыленный завоеванием города, д’Альвиано призывал немедленно атаковать французов, в то время как Питильяно настаивал на сохранении тактики уклонения от генерального сражения. В результате этого венецианское войско фактически было разделено надвое. 14 мая часть армии под командованием Альвиано двинулась на французов, однако в районе деревни Аньяделло она была атакована вдвое превосходящим противником (15000 венецианцев против 30 000 французов). Быстро осознав свою ошибку, Альвиано запросил помощи у своего более рассудительного коллеги, однако Питильяно в ответ направил лишь записку, в которой сообщил, что он по-прежнему предпочитает избегать генерального сражения, после чего продолжил путь на юг, фактически бросив своего незадачливого союзника на произвол судьбы. В результате французы окружили армию Альвиано с трёх сторон и за следующе три часа уничтожили его войско, захватив самого Альвиано в плен. Когда новости о столь разгромной победе французов дошли до людей армии Питильяно, большая часть его солдат словила панику и благополучно дезертировала. Питильяно ничего не оставалось, как отступить обратно в Венецию, тем самым дав полный карт-бланш войскам Людовика XII на завоевании Ломбардии.

К концу весны во власти венецианцев на материке оставалось лишь несколько городов, в то время как большая часть Террафермы попала под контроль союзников по Камбрейской лиги. Одним из тех городов, кто не еще сломился под напором врага, была Падуя, которую осадили войска императора Священной Римской империи Максимилиана I, состоявшие в основном из немецких ландскнехтов. Максимилиан считается "отцом ландскнехтов". По его приказу солдат в этот род войск нанимали в основном из представителей бедноты, в результате чего они зачастую показывали на поле боя выдающуюся храбрость ввиду того, что держались за свои места - простой пехотинец в имперской армии зарабатывал в месяц больше, чем крестьянин за целый год. Самые сильные и опытные ландскнехты попадали в первые ряды строя, за что им начинали платить двойное жалование. Отряды ландскнехтов были немецким ответом знаменитой швейцарской пехоте, долгое время считавшейся непревзойдённой в сражениях на открытом поле. В результате взаимной ненависти ландскнехты и швейцарцы, встретившись на поле сражения, нередко устраивали лютую резню и не брали пленны. По этой причине военные операции с их участием стали называться "плохой войной". Однако что у швейцарцев, что у ландскнехтов, несмотря на их умопомрачительную храбрость, в сражениях был один серьёзнейший недостаток - их отряды, не задумываясь, покидали армию нанявшего их господина, как только у этого самого господина кончались деньги. При чем не редко наемники могли уйти прямо в "окоп напротив", там договориться о работе с новым работодателем и незамедлительно пойти в атаку на тех, с кем еще вчера сражались плечом к плечу.

В июне 1509 года ландскнехты сумели захватить Падую, однако уже спустя месяц они были изгнаны из города прибывшим венецианским отрядом под командованием дожа Андреа Гритти. Узнав столь нерадостную весть, император Максимилиан I отправился под стены Падуи в надежде вернуть город под свой контроль. 15 сентября началась осада. Две недели имперские пушки бомбили вражеские стены, создавая бреши и позволяя атакующим ворваться в город, однако его защитники раз за разом отбрасывали врагов от стен. На решающий штурм в одном из наиболее разрушенных пушками секторов на приступ пошло 7 500 ландскнехтов, которых, впрочем, там поджидал неприятный сюрприз. Капитан гарнизона Цитоло да Перуджа, прекрасно осознавая, что превосходящему по численности вражескому войску ни в коем случае нельзя позволить ворваться внутрь города, заблаговременно приказал заминировать самый уязвимый для штурма район земли близ стен. В результате пошедшие в атаку ландскнехты подорвались на минах и, потеряв более 300 человек убитыми и ещё 400 ранеными, вновь отступили. Как оказалось, это была последняя попытка со стороны имперских войск взять Падую. К концу сентября у Максимилиана окончательно кончились деньги на содержание наёмного войска, в результате чего ему пришлось снять осаду и отступить обратно в Австрию. После этого поражения войска Священной Римской империи не решались вторгаться в Италию вплоть до 1516 года.

Окрыленные столь неожиданной победой, венецианцы в скором времени провели мини-версию реконкисты, в результате которой они вернули под свой контроль значительную часть ранее утраченных территорий, а также сделали запрос в Рим с предложением Папе прекратить военную смуту. Венецианцы согласилась таки вернуть Папской области владения в Романье (Фаэнцу Римини Равенну), после чего удовлетворенный Папа 29 декабря 1509 года подписал с ними мирный договор. Более того, Папа фактически заключил с Венецией военный союз против французов, которых несколько лет назад сам же и натравил на венецианцев, а чуть позже отлучил от церкви герцога Феррарского, находившегося под французским покровительством, дабы присоединить Ферарру к Папской области. Это заставило французскую армию Людовика XII переместить свое внимание с венецианской Террафермы на союзное себе герцогство. В течение следующего года между папскими и французскими войсками происходили постоянные стычки в борьбе за господство в регионе, победу в которых в конечном итоге одержали французы. Папа был вынужден отступить в Рим, из которого разослал запрос о помощи соседним государям.

Как мы помним, несколько лет назад Юлий II таким же способом сумел создать коалицию против Венеции, теперь же он призывал Венецию, Испанию и Англию заключить союз с Папским государством, чтобы изгнать проклятых французов с Итальянского полуострова раз и навсегда. В начале июля начались переговоры, не вызвавшие у сторон серьёзных разногласий, так как все выше указанные государства не желали усиления французов в Италии. 4 октября 1511 года Юлий II провозгласил создание "Священной лиги", участники которой начали готовиться к кампании против французов. Главным сражением этой части Итальянских войн стала битва близ крепости Равенна, которая находилась в осаде французских войск под командованием Гастона де Фуа. Юлий II, встревоженный неприятной перспективой потерять свой последний опорный пункт в Эмилии-Романье, потребовал от своих союзников прийти на помощь и снять осаду с города. Испанский военачальник Рамон де Кардона подчинился и повёл армию на Равенну, вслед за ним пошло и войско папы. 10 апреля армия Священной лиги прибыла к Равенне, заняв позицию на другом берегу реки Ронко, в нескольких километров от французов.

Узнав новость о приближении противника, Гастон де Фуа, не дожидаясь, когда его войско подвергнется нападению, сам повел свое войско в атаку. В свою очередь, испанцы, которые составляли подавляющую часть войска Священной лиги, получив весть от своих разъездных отрядов о надвигающихся французах, заняли оборонительную позицию - с левого фланга их войска были прикрыты рекой Ронко, а справа топкими лугами и болотами. Также испанцы укрепили свои позиции своеобразным вагенбургом из повозок, за которыми укрылись аркебузиры. Численность войск составляла 16000 испанцев против 23000 французов.

Утром 11 апреля французская армия переправилась через Ронко по заранее наведенным мостам. Командир испанской кавалерии Колонна предложил своему главнокомандующему Кардоне атаковать французов на переправе, однако тот решил не уводить своих людей с оборонительной позиции. В результате французы беспрепятственно переправились через реку и построились для атаки. Типичная тактика сражений того времени заключалась в массированной атаке сомкнутой массы пехоты, которая единым тараном прорывала строй противника, заставляя его рассеяться по полю боя. Однако при Равенне французы, вместо того, чтобы бросить свою пехоту на позиции испанцев, выдвинули вперед свою артиллерию, состоящую из 50 орудий, и открыли огонь по противнику. У испанцев также имелось 24 пушки, и, разумеется, они открыли ответный огонь. Начавшая артиллерийская перестрелка показала слабину позиции французов, в результате чего герцог Альфонс д’Эсте, заведующий артиллерийским полком французов, приказал своим людям переместить часть орудий на соседнюю возвышенность так, чтобы пушки могли вести фланкирующий огонь по противнику. Испанцы начали нести ощутимые потери, и Кардона приказал своей пехоте залечь, из-за чего получилось так, что основной урон от артиллерийского огня французов теперь несла рыцарская конница испанцев под командованием Фабрицио Колонны. Не желая просто так погибать от ядер, Колонна немедленно приказал своей коннице пойти в атаку (отступить и укрыться в какой-нибудь ложбине ему не позволяла рыцарская честь), тем самым оголив левый фланг испанской пехоты. Наступление наспех организованной конницы окончилось полной катастрофой - французские жандармы, прикрытые отрядом копейщиков, разгромили вражескую кавалерию и обратили ее в бегство.

Пока испанская кавалерия терпела бедствие на фланге, французская пехота перешла в атаку в центре. Под концентрированным огнем вражеской артиллерии пехотинцы преодолели ров, защищавший испанские позиции, однако были встречены огнем аркебузиров, рассеявших их строй. Ободренные испанцы уже было перешли в контратаку, однако в этот момент французская кавалерия ударила в оголенный фланг испанской пехоты и устроила натуральную резню своего противника, из которой живыми смогли уйти только 3 тысячи испанских пехотинцев, а около 10 тысяч испанцев осталось лежать на поле брани. Казалось бы, сражение окончилась полным триумфом французов, и это было бы и правда так, если бы ни одно "но". Главнокомандующий французской армии Гастон де Фуа, который с отрядом рыцарей бросился на отступающих испанцев, был зарублен во время контратаки последних. Потеря военачальника повергла французов в шок и привела к потере мотивации. Новый командующий французской Жак де Ла Палису, вместо того, чтобы уничтожить оставшиеся силы испано-папской армии, вернулся к осаде Равенны, которую он вскоре взял и благополучно разграбил, после чего большая часть французской армии вскоре вернулась на родину.

Узнав о падении Равенны и разгроме испанцев, Юлий II развил кипучую деятельность, результатом которой стало присоединение к Священной лиге императора Священной римской империи. Максимилиан I приказал всем своим подданным, сражающимся в качестве наемников на стороне французов, немедленно вернуться домой под страхом смертной казни, что практически обнулило французскую армию в Италии. Более того, император разрешил проход швейцарских наемников, сражающихся на стороне Папы, через свои владения в Трентино, в результате чего 12 000 швейцарцев напали и вскоре захватили находившийся под контролем французов Милан. По согласованию папы и испанцев там снова воцарился герцог из семьи Сфорца - Массимилиано.

Казалось, что Италия потеряна для французов, теперь уже навсегда, однако тут на первый план вновь вышло непостоянство в политических симпатиях, которым славились итальянцы и их сиюминутные партнёры. Максимилиан I в качестве благодарности за свои услуги потребовал от Папы Юлия передать ему в управление все те земли, которые он считал имперскими, в том числе и те, которые находились во владениях Венеции. Венецианцы, разумеется, объявили претензии императора неприемлемыми и попросили Папу остудить пыл Максимилиана. Юлий же вместо этого полностью поддержал имперские претензии и пригрозил Венеции возрождением Камбрейской лиги. Не видя другого выхода, венецианцы обратились за помощью к Франции, с которой они несколько лет вели ожесточенную войну, и заключили с ней военный союз, теперь уже против Папы и Священной Римской империи... Таким образом, всего лишь в течение четырёх лет трое главных участников войны Камбрейской лиги поучаствовали во всех возможных союзах друг против друга.

21 февраля 1513 года в результате лихорадки, вероятно, осложненной сифилисом, скончался Папа Юлий II, повергший Италию в период не прекращающейся смуты. Его преемником был избран кардинал Джованни Медичи, принявший имя Лев X. Венецианский дож Лоредано сразу же послал новому понтифику поздравления со вступлением на престол и вскоре после этого отправил ему официальное приглашение присоединиться к французско-веницианскому союзу, направленному против Священной Римской империи. Однако новый Папа, прекрасно осознавая, что французы, вернувшись в Милан, будут настаивать на возвращении им из папских владений Пармы и Пьяченцы, отклонил это предложение и возобновил союз с Максимилианом I.

Не сумев вернуть Миланское герцогство политическим путем, французы вновь решили прибегнуть к насилию. В начале мая 1513 года французская армия вновь вступила в Италию и практически без сопротивления захватила Милан. Это было связано с тем, что поставленный во главу города герцог Сфорца фактически не управлял ситуацией в нем. Настоящими хозяинами Милана были швейцарские наемники, которые 24/7 кошмарили местных жителей, а поэтому прибывших французов миланцы встретили чуть ли никак освободителей. Швейцарцы же, не желавшие держать оборону в городе, где их ненавидят, при приближении противника бежали из города и укрылись в крепости Новара. Туда же скоро подошли и французы, желавшие окончательно уничтожить опасное швейцарское войско. В свою очередь, швейцарцы, прекрасно понимая, что осаду им не пережить, решили дорого продать свою жизнь и в ночь на 6 июля неожиданно напали на лагерь не ожидавших подвоха французов. В завязавшемся сражении французские войска потерпели сокрушительное поражение, потеряв убитыми более 10 тысяч человек, после чего остатки их армии в панике покинули Италию. Швейцарцы же вновь вернулись в Милан и снова посадили на его трон марионеточного Массимилиано Сфорца.

В это же время оправившийся от поражения в битве при Равенне Рамон де Кардона, набрав новое войско, пошел походом на Венецию. Вскоре он достиг венецианских предместий, спалил Фузину, Местре и Маргеру и даже сделал несколько угрожающих выстрелов по Венеции. Однако благодаря нескольким километрам мелководья город был вне досягаемости для испанских пушек, а кораблей у Кардоны не было. В результате, простояв несколько дней у такого вожделенного и такого недоступного города, Кардоне пришлось увести армию обратно. Венецианцы бросились за испанцами в погоню, не желая, чтобы враг ушёл на зимние квартиры целым и невредимым. 7 октября 1513 года обе армии встретились в битве под Скио, в которой венецианская армия, состоявшая из добровольцев, поняла, что она не может тягаться с профессионалами Кардоны, после чего поспешно бежала.

1514 год прошёл в непрерывных боевых действиях, не принесших заметных результатов никому из противников. Ситуация на Итальянском полуострове окончательно зашла в тупик.

1 января 1515 года в Париже в возрасте 52 лет умер король Людовик XII. По мнению современников, монарх скончался в результате "излишних стараний в спальне с королевой Марией Тюдор" в попытках получить наследника... Как становится понятно из этого описания, сыновей у Людовика не было, а поэтому новым королем стал его двоюродный племянник Франциск, который немедленно выразил свои намерения относительно Италии, приняв во время коронации титул герцога Миланского. В июле новый король собрал армию из 50 тысяч кавалеристов и 60 тысяч пехотинцев и двинулся на Милан. Чтобы противостоять новому завоевателю, союзники собрали крупное войско, испанская часть которого отправилась к Вероне, чтобы не дать венецианцам соединиться со своими французскими союзниками, а швейцарская часть двинулась в горы и заняла позиции у входов в два главных ущелья — Мон-Сени и Мон-Женевр - через которые, как ожидалось, должна была пройти французская армия. Однако французы решили переиграть своих противников и вместо предполагаемых перевалов проникли в Италию через долину Стура, тем самым обойдя заградотряд швейцарцев. К тому времени, когда те осознали, что произошло, французы были уже на пути в Милан. Тем не менее, французы решили сразу не нападать на город, а вместо этого заняли позицию у Мариньяно в надежде, что венецианцы каким-то образом ухитрятся обойти испанцев и присоединятся к ним. Это, в свою очередь, дало время швейцарцам перегруппироваться и дать французам бой. 13 сентября они обрушились на французский лагерь и практически сумели обратить противников в бегство, однако в решающий момент битвы к месту событий подошли венецианцы, сумевшие ускользнуть от испанцев, которые разгромили швейцарское войско. 4 октября выигравшие благодаря венецианской помощи французы подошли к Милану, изгнали оттуда остатки швейцарцев и официально вступили во владение городом.

Через два месяца на встрече Франциска I и папы Льва X в Болонье было согласовано прекращение военных действий между двумя державами. В 1516 году Папа и новый король Испании Карл V признали права французского короля на Ломбардию в обмен на его отказ от претензий на Неаполь. Третья итальянская война окончательно завершилась в 1517 году заключением мира между Венецией и императором Священной Римской империи, в соответствии с которым венецианцы передавали империи город Роверето.

Смута на Итальянском полуострове была окончена, но лишь для того, чтобы через два года разгореться с новой силой.

Продолжение следует.

И зачем они только собирают медицинских роботов с лицами синего цвета, да ещё слабо светящимися в темноте? Кто-нибудь скажите им, что так делать больше не нужно. Это же на полном серьёзе можно очнутся, открыть глаза и… расстроиться до смерти, от которой вроде только недавно убежал вприпрыжку!

Придя в себя, и попытавшись сфокусировать зрение на маячившей передо мной фигуре, я на полном серьёзе несколько минут думал, что попал в Ад. Ну а что ещё решить если над тобой в сумраке мечется нечто зловещее, безмолвное и… и ядовито-синее? Думаешь вот сейчас протянет когти и с леденящим душу воплем утащит за собой в Преисподнюю. Или уже утащило. Не то чтобы я сильно испугался, но осадочек внутри остался. Всё же всегда думал, что нахожусь на стороне света.

- Блииин! Это же робот. Долбаный робот…, - проскрипел я, буквально выталкивая слова изо рта. Губы мои потрескались и даже это немногое далось с большим трудом.

Меня тут же кто-то крепко, но осторожно обнял в четыре руки и прижался мокрой щекой к подбородку. С огромной радостью я узнал в рыдавших на моей груди маму и младшую сестру. Живые, они были живые и здоровые...

* * *

В моём личном деле есть отметка о четырёх ранениях полученных во время несения службы. Два лёгких: порванное левое ухо и малюсенькая бороздка на черепе от пули, три изъятых из спины осколка от гранаты, одно средней тяжести: металлический шарик глубоко застрявший в правом плече, и одно тяжёлое от которого я чуть не отъехал: пробитое насквозь лёгкое (кашлять кровью, знаете ли, то ещё удовольствие). На самом деле было ещё пятое, но пара сломанных рёбер от попадания снаряда из мелкокалиберной пушки в броню это такая мелочь, что заявлять о нём я не стал. Само зажило. К чему я это рассказываю? Да к тому что восстановление моё после контузии и операции было тяжёлым. Очень тяжёлым. Даже обнять близких я смог только спустя десять дней после того как открыл глаза. До этого я даже думал, что парализован. Навсегда.

- Пшеничников? Вы покушали? – на пороге моей палаты возникла старшая медсестра – высокая женщина постбальзаковского возраста с рыжими волосами и тонкими, злыми губами, которую все в госпитали называли Тюремщицей. - Мне нужно поставить вам капельницу. На голодный желудок это делать нельзя. Если вы не принимали пищу, я сейчас позову робота, и мы накормим вас силой.

На последнем слове она сделала акцент. Хотя конечно я понимал, что женщина просто меня пугает. Где это видано, чтобы взрослого мужика, офицера, кормили силой, да ещё при помощи робота?

- Да поел, я поел! – сказал я с гримасой поворачиваясь на бок (после массажиста у меня болело всё тело). - И молочную кашу с рисом и этот мерзко-сладкий студенистый…

- Это называется желе, Пшеничников! - перебила меня Нонна Патриковна распахивая дверь палаты для влетевшего внутрь медбота размером с крупный арбуз, который и делал нам процедуры. - Готовится оно из натуральных ягод и очень полезно для здоровья пациентов.

- Бэээ! - театрально сморщился я. - Гадость! Замените мне его на кусок мяса средней прожарки.

- Вам ещё нельзя есть мясо, Пшеничников, - безэмоционально ответила женщина набирая что-то на медицинском планшете. – Вы ещё слабы. Оно у вас как следует не переварится.

- Всё прекрасно переварится, - возразил я подкладывая себе под спину подушку и устраиваясь поудобнее на кровати. - Нельзя мясо, тогда булку с изюмом.

- Хлеб тоже нельзя.

- Печаль, - пальцы закатали рукав пижамы. – Так я у вас оголодаю. Одни глаза останутся.

Тем временем медбот подплыл по воздуху ко мне и из открывшегося в его корпусе отверстия к руке поползла тонкая трубочка с иглой на конце. По поверхности механического болвана прошла частая рябь, а затем на её месте возник улыбающийся смайлик призванный успокоить пациентов и настроить на позитивный лад. Ну-ну… на самом деле смотрелось это немного жутковато учитывая размеры медбота, некоторую неправильность изображения из-за подвижных слотов в корпусе устройства немного напоминавших редкие зубы, и то что он висел в воздухе.

- Ай! – для виду вскрикнул я, когда игла вонзилась в кожу.

- Лежите и не дёргайтесь, - прикрикнула на меня Нонна Патриковна. - Только так лекарство рассосётся как надо. Будете нарушать правила я пожалуюсь на вас вашей маме. На такой случай она оставила мне номер своего личного коммуникатора.

Угроза на меня действительно подействовала и всё желание ёрничать быстро пропало, ибо маму я волновать не хотел.

- Взрослая женщина, может даже внуки уже есть, а ябедничает, - вздохнул я, уставившись на иглу воткнутую в вену на сгибе локтя.

Впрочем, никто жалоб моих не услышал, я остался в палате один.

Макс Пшеничников это я. Поручик. Тридцать один год. До недавнего времени службу проходил в одном из Имперских ДШБ. Извините название и номер не скажу иначе мне придётся вас убить. Шучу. Чувство юмора у меня так себе. Зато я натуральный блондин и голубоглазый красавчик. Вот только серьёзные женщины всегда относятся ко мне настороженно. Наташка (моя сестра) говорит, что я произвожу впечатление головореза. Что значит произвожу? Я такой и есть. У нас в ДШБ другие и не служат. А вообще конечно морда у меня и вправду бандитская - вся в шрамах, да ещё куска уха нет.

ТУК-ТУК-ТУК! – кто-то тактично постучал в приоткрытую дверь палаты.

- Поручик? К вам можно?

Голос говорившего мне был незнаком и повернув голову, я увидел крепкого, коренастого брюнета с глубоко посаженными серыми глазами в новеньком чёрном комбезе без опознавательных знаков и каких-либо шевронов. А вот и нет, один шеврон у него всё-таки был – в кружке рисунок с волчьей головой из пасти которой высунулся язык. «Волка ноги кормят», так кажется он назывался. Владелец такого патча принимал участие в длительной разведывательной операции в тылу врага. Брюки посетителя были заправлены в высокие ботинки на толстой подошве. Обувь явно недешёвая, и с металлическими набойками, позволявшими работать в невесомости.

- Можно, а вы кто? – спросил я продолжая разглядывать незнакомца. - Прикройте дверь, а то медсестра если увидит вас ругаться будет.

- Не будет, - улыбнулся мужчина. - Я из Комитета. Штабс-капитан Кротов.

Шустро пододвинув кресло к кровати Кротов какое-то время разглядывал медбота превратившегося в огромный смайлик, а потом передёрнув плечами от отвращения достал откуда-то небольшой прямоугольный планшет.

- Максим Николаевич, я к вам собственно давно собирался, но врачи меня отговаривали. Убеждали, что вам нужно восстановится после операции. Всё-таки контузия, кровоизлияние, трепанация черепа. Как себя чувствуете? – глаза кагэбешника буквально впились в меня.

- Отлично, - коротко ответил я почти не соврав. Фирменный взгляд комитетчика на меня не подействовал. Я и не такое видел.

- Давайте пробежимся по обстоятельствам, которые привели вас на больничную койку, - деловито продолжил тот.

- Давайте.

- Тридцать девять дней назад вы с матерью и сестрой прилетели на Пришвин-3. С какой целью?

- Моя сестра художник. Местный салон продал её картину. Мы решили отметить это, а заодно купить аккумуляторы для Акакия.

- Кого? – искренне изумился кагэбешник и густые брови его сложились домиком.

- Так зовут домашнего робота моей мамы. А то заряда даже на двое суток не хватает.

- Ясно, - что-то написал пластмассовой стилосом на экране Кротов. – Не успели вы покинуть посадочную площадку космопорта как туда высадились наёмники…

- Это были солдаты Синдиката, - перебил я кагэбешника. – Много раз встречался с ними в бою, знаю их как облупленных, как они действуют. Противник спрыгнул с орбиты на «Катанах», - это что-то вроде наших десантных капсул, которые в армии называют «Клыками».

Коротко кивнув и даже не выказав раздражения и-за моего поведения, Кротов сделал очередную пометку на экране планшета.

- Вы и часть прилетевших пассажиров оказались в ловушке из-за заблокировавшей входы и выходы системы безопасности и приняли бой. Голыми руками?

На этом месте мужчина с интересом взглянул на меня будто видел впервые. Я же в свою очередь откашлявшись постарался объяснить всё по порядку:

- Я отвёл людей в ангар для ремонтных роботов. Там были установлены крепкие стальные ставни. Закрыл их и попытался задержать противника до подхода наших.

- Смело, ничего не скажешь, - пальцы Кротова ловко крутили стилос пока он продолжал буравить меня взглядом. - Хотя, во время службы вы тоже зарекомендовали себя с положительной стороны. Командиры вас хвалят, товарищи уважают, много раз награждены. Могли бы и полное ветеранство выслужить. Немного осталось.

Слушая кагэбешника я вспоминал высадку на Измит-2, развалившуюся в воздухе десантную капсулу и моё обещание вернуться к близким если выживу.

- Правда одно дело сражаться в защитной броне со штурмовой винтовкой в руках и совсем другой в шортах, футболке и кроссовках, - Кротов чуть прищурил глаза так как будто только что прочёл мои мысли. - Тем не менее вы смогли завладеть оружием, сковать боем десант и уничтожить пятерых противников в броне…

Он хотел сказать, что-то ещё, но в последний момент передумал. Холодный взгляд кагэбешника требовал моего ответа. Но что я мог ответить если вопроса не было? И поэтому я ответил просто:

- Да.

Очередная пометка в планшете. «Интересно, он там правда что-то пишет или только делает вид?» – с каким-то безразличием подумал я тут же потеряв интерес к гостю.

- Взорвавшаяся рядом граната взрывной волной бросила вас в стену после чего вы потеряли сознание и были доставлены сюда, на Пирогов.

- Всё верно. Финал сражения и прибытие кавалерии прошло без меня.

Лекарство из капельницы проникло в эпидермис и субэпидермальную соединительную ткань, где попало в кровь капилляров из-за чего меня привычно затошнило. Видно я побледнел потому что Кротов наградил меня сочувствующим взглядом и уже совсем другим тоном произнёс:

- Поручик, вы герой. Если бы вы не увели людей с посадочной площадки было бы много жертв. Вас обязательно наградят, - стилос снова заплясал в руках Кротова. – А вы в курсе, что во время полёта сюда у вас дважды останавливалось сердце?

- Слышал что-то такое, - соврал я. - Но сейчас я в норме.

- Это хорошо, - спрятал за спину планшет штабс-капитан, что означало, что официальная часть его визита закончена. - Да и врачи весьма оптимистично смотрят на ваше выздоровление.

- Выписать пока не обещают.

- А почему у вас такой позывной? - без какой-либо связи с предыдущими вопросами вдруг спросил Кротов по-свойски забросив ногу на ногу.

Кто-то остановился у двери палаты, заглянул внутрь, но увидев кагэбешника предпочёл ретироваться.

- Микулек?

- Да. Я посмотрел в Имперском статуте это же вроде какой-то англосакс. Жил в XXI веке. Бизнесмен и рекордсмен по стрельбе из всевозможного оружия.

Победив очередной приступ дурноты, я улыбнулся и пустился в объяснения:

- Меня так прозвали после одного случая. Высадились мы как-то с боем на один пограничный мирок. Было жарко. Я со своими ребятами захватил артиллерийскую батарею, и чтобы облегчить работу своим открыл стрельбу по позициям врага. Вышло удачно. Смёл укрепления к чёртовой матери. Огонь вёл вручную так как систему автоматического огня мы при штурме повредили. А так как из любого табельного оружия я на симуляторе меньше восьмидесяти баллов никогда не набирал наш полковой оружейник Маркс прозвал меня Микулеком. Сослуживцам понравилось. Так и прилипло.

- Ах вот оно что! – Кротов поднялся на ноги и вернул кресло на котором сидел на прежнее место, к окну. – Карл Маркс?

- Оружейник?

- Да.

- Нет. Его зовут Игорь.

Один вопрос не давал мне покоя и я поторопился его задать комитетчику пока он не ушёл:

- А зачем они высадились в космопорт? Я про Синдикат. Они же были обречены?

- Целью отряда наёмников был грузовик с лекарствами, - неожиданно прямо ответил кагэбешник (вот только откровенно ли?).

- Ради наживы? – возмутился я дёрнувшись вперёд на кровати из-за чего игла внутри вены сдвинулась подарив мне неприятные ощущения. - Устроили бойню чтобы заработать?

Рука Кротова, сделавшего пару шагов вперёд, удержала меня на месте тихонько сжав плечо:

- Все войны, поручик начинаются из-за денег. Вы разве не знали?

* * *

Приснилось мне как я забаррикадировав подземный коридор к грузовику вёл бой с наёмниками Синдиката. Рассуждал я просто - усть лучше на меня отвлекаются чем на пассажиров и маму с сестрой. Дрянная штурмовая винтовка (название которой я не знал и знать не хочу) в руках раскалилась от беспрестанного огня. А я всё стрелял и стрелял. Пока этот кусок дерьма не заклинило. Тогда я достал второй свой трофей – массивный пистолет-пулемёт «Краб» (штучка мне знакомая хоть и пиндосовская), сократил дистанцию до эффективного поражения, и пристрелил ещё одного урода продырявив защитный шлем в самом слабом месте – между смотровой щелью и установленным в передней части забрала внешним сканером.

Справедливости ради стоит сказать, что гранаты в меня кидали дважды. Первый раз мне удалось её отпнуть от себя, но взрыв оглушил. Из ушей потекла кровь.

- МАКС! ВСТАВАЙ! Ты забыл? У тебя расписание! – оставив прошлое в прошлом я открыл глаза, потянулся на кровати и улыбнулся Наташке поставившей букет цветов в вазу на прикроватном столике. Она каждый день приносила новый букет. Они с мамой вообще всячески меня опекали. Я ворчал конечно, для виду, но было чертовски приятно.

Сестра у меня была настоящая красавица – статная, высокая, с вьющимися светлыми волосами. Двадцать шесть, а уже вдова.

Раскрыв окно пошире и запустив внутрь солнечный свет и тёплый ласковый ветерок, Наташка присела на краешек кровати.

- Купила тебе личный коммуникатор, - на тумбочку рядом со мной легла невзрачная серая коробочка. - Чтобы ты был на связи. Прости не такой как твой армейский, от него-то после взрыва ничего не осталось, простенький. Всё сама подключила. У тебя там уже сообщения есть. Севка тебе написал. Прочтёшь. Ответишь ему.

- Спасибо, - сказал я, запивая водой из прозрачного пластикового стаканчика горсточку протянутых мне сестрой разноцветных витаминок.

- Ладно я побежала. Пока-пока. Слушайся врачей! - клюнув меня губами в щёку Наташка направилась к выходу

Я же, пожав плечами подумал, что и так веду себя идеально. Вот только вчера хотел улизнуть в сквер располагающийся снаружи госпиталя, посидеть на лавочке, подышать свежим воздухом, девчонкам поулыбаться, но в последний момент передумал. А всё из-за Тюремщицы.

Взяв в руки коммуникатор, более лёгкий чем моя армейская версия, я нажал клавишу выводившую на экран полученные сообщения.

И тут что-то произошло. Я видел экран, видел строчку букв… и всё. Я не видел в написанном никакого смысла. Точнее не мог сложить буквы во что-то осмысленное. Даже ненароком подумал, что Севка баловался или написал мне отключив русский алфавит, но нет. Племянник мой был парень серьёзный. Закрыв глаза, я открыл их снова и опять ничего.

- Да что за чёрт?! – закричал я соскочив с кровати в одной пижаме.

Я понимал, что передо мной буквы, но не мог их прочитать. Они каким-то непонятным образом то и дело менялись местами, не давая себя поймать.

Вылетев из палаты, я босиком пошёл по коридору. На каждой палате был номер, на некоторых что-то написано. Остановившись возле одной из дверей, я уставился взглядом в закорючки на табличке, но снова ничего не смог прочитать. Гадские буквы будто специально играли со мной и сколько бы я в них не всматривался разобрать ничего не удавалось. Странно, я различал цифры, отдельные буквы, но связать вместе их не получалось.

- Что со мной? – произнёс одними губами я и в этот момент дверь перед которой я стоял раскрылась и на пороге возникла Нонна Патриковна.

- Пшеничников, вы почему в коридоре? Кто вам разрешил покидать палату? И почему босиком? Пол холодный!

Мимо проплыл робот-анестезиолог по поверхности корпуса которого бежала строчка текста, но и тут я ничегошеньки не понял. Совсем ничего.

Вы когда-нибудь видели плачущего как девчонка штурмовика у которого за спиной полный набор боевых значков и призовых шевронов? Нет? Вот и Тюремщица, наверное, тоже не видела.

* * *

Я теперь дефектный. Я теперь бракованный. Осознание того, что с моей военной службой покончено привело меня в отчаяние. Оказывается, всерьёз я бросать армию не собирался. Теперь до меня это отчётливо дошло. Там, под пулями, всегда мечтаешь вернуться к близким, убеждаешь себя, что больше никогда и не за что не станешь рисковать своей головой. К тому же долг Империи отдал с лихвой! А дома отоспишься, навестишь друзей детства, старых подруг и начинаешь скучать по прежнему образу жизни. Вот и я отдохнул бы дома и вернулся к ребятам. Меня там ждали. Там я чувствовал себя как рыба в воде. Без неё, без военной службы, никак! А теперь что? Понизят в категории? Ха-ха! Как же! Да я же теперь тупица. Разве офицер может быть идиотом? Да и рядовым меня тоже не возьмут ведь я даже слово «кофе» в автомате прочесть не могу и при покупке ориентируюсь по картинкам. Просто комиссуют и всё.

Конечно всему виной была моя контузия и последующее кровоизлияние. Как только разрешили заниматься спортом я сразу переселился в спортзал, располагавшийся здесь же в госпитале. Я истязал себя тренировками и быстро вернулся в форму. Инструкторы медицинского центра хлопали в ладоши, лежащие со мной ребята одобрительно хлопали по плечу, но буквы в слова так и не превратились. Зато это отвлекало меня от мрачных мыслей.

После того позорного случая со слезами, Тюремщица, нет, Нонна Патриковна, стала относится ко мне по-другому. Мягче что ли. Она будто что-то поняла, но ничего не спрашивала. А как-то утром я нашёл под подушкой видеоброшюру в исполнении смешных мультяшных человечков «Дислексия и как с ней бороться». Вот так.

Оказывается, дислексия эта хоть и не считалась психическим заболеванием делилась на развивающуюся и приобретённые формы. Первая - следствие неврологических нарушений или наследственность, а вот вторая – результат черепно-мозговых травм и кровоизлияний. Как раз, бляха-муха, мой случай.

Тем не менее врачам я ничего не говорил. И составлял план действий. Управление КПУЗДом можно перевести в голосовой режим, всё остальное у меня в норме.

Медицинскую комиссию удалось пройти чудом - не снимая с лица широкую улыбку и болтая без передышки.

Встретить меня из госпиталя прилетела сестра. К этому моменту я уже все вещи собрал и со всеми попрощался. Со старшей медсестрой естественно тоже. Подарил ей огромный букет голубых роз.

- Макс, а ты чего Севке так и не ответил? – спросила Наташка, когда наше такси взвилось в небо оставив госпиталь внизу. – Забыл, что ли? Он ждёт…

- Прости. Не написал. Забыл. Я исправлюсь. Куплю ему что-нибудь.

* * *

Мама что-то почувствовала. Долго сидела со мной вечером в обнимку не включая свет в комнате, но говорить ничего не стала. Спасибо ей. С близкими я пробыл три дня. Больше не мог так как мой секрет не давая покоя гнал меня вперёд. Вот такой я дурак.

Попрощавшись с мамой, сестрой и Севкой (которому я купил классный мопед на магнитной подушке), я отправился… а куда я собственно отправился? Я сам этого не знал. Ориентиром выбрал Новый Севастополь. Там на «Горизонте» я когда-то закончил учебку.

У меня теперь было десять бесплатных полётов первым классом (подарок от «Пенелопа соrp» чей грузовик я отстоял на Пришвине-3) но в последний момент я заменил комфортабельную «Андромеду» на обыкновенный безымянный бычок с длинным номером перебрасывающий пассажиров из звёздной системы в звёздную систему. Ну его этот лайнер для богачей. Скучно, сидишь там в своей каюте один как дурак и поговорить не с кем. В обыкновенном пассажирском же было весело: плачущие дети, смех, ругань, мусор какой-то на полу, робот-уборщик пытавшийся навести порядок, но каждый раз просыпавший собранный сор из-за толчка или пинка очередного спешащего по своим делам человека.

Забросив свой армейский пенал в маленькую двухместную каютку, я устроился в небольшом ресторанчике с громким названием «Гагарин». Думаете прочёл? Нет, просто робот у входа произносил одну и ту же фразу указывая внутрь: «Добро пожаловать в ресторан «Гагарин»! Здесь вас ждёт вкусная еда и прохладительные напитки!»

Официантка-человек (вот чудеса, так чудеса) положила мне на стол меню от которого меня неожиданно накрыло так, что сам не ожидал. Я даже лицо ладонями закрыл и сидел так несколько минут. Грустить повод был. Я стал инвалидом, даже в общепите заказать себе кроме дежурного блюда ничего не могу. Надо было с этим уже смириться, это принять.

- В чём дело брат? – спросил меня сидевший за столиком напротив мужчина лет пятидесяти с короткой стрижкой в сером военном комбезе на груди которого была нашивка с забавным рисунком египетским фараоном.

- Да ни в чём… - поскорее принял нормальное выражении лица я. - Просто…

- Давай-ка не ври мне и рассказывай! – неожиданно твёрдо произнёс незнакомец, проведя кончиком указательного пальца по краю заполненного наполовину стакана. - Приказываю тебе как старший по званию.

Говоривший и правда был похож на военного. И дело даже не в комбезе. Милитари всегда в моде. Просто говорил он уверенно, спокойно. Сразу видно привык командовать. Почему я решил ему открыться, не знаю. Возможно потому что долго держал это в себе.

Мне понадобилось время чтобы собраться с духом. Вот в атаку я шёл не задумываясь, а тут тянул кота за хвост. Но тот терпеливо ждал с грустной улыбкой на губах подперев подбородок рукой.

- В общем я недавно, точнее полгода назад, получил ранение, - наконец произнёс охрипшим голосом я, - и теперь не могу… не умею читать.

Странно, но майор (почему-то так я прозвал его про себя) не удивился. Всего пару-тройку секунд ему потребовалось, чтобы ответить мне.

- Всё остальное в норме?

- Абсолютно. Реакция, физическая форма, зрение, никаких мигреней, сплю как убитый.

- Хм. Дислексия от контузии, - убил меня своей проницательностью мужчина. - Ясно. Был у меня один знакомый военный психиатр – Геннадий Викторович Щербатов. Просто умница в своём деле. Работал с ребятами пострадавшими в ходе боевых действий… так вот он как-то сумел вылечить такую беду у моего бойца.

- Серьёзно? – я даже не заметил как оказался за столиком Майора.

- Серьёзно, - в уголках глаз мужчины стали видны гусиные лапки, точно такие же как на голографии моего отца, которого я почти не помнил (правда мама называла эти морщинки солнечными лучиками). - Ты главное руки не опускай. И всё будет. И вот ещё что - учи стихи. Наизусть, много. Они не должны быть слишком сложные. Ведь дело не в запоминании слов, не в тренировки памяти, точнее дело не только в них. Суть в системе, дисциплине, навыке. Мозг надо просто снова научить видеть текст. Купи книгу, учи стихотворение из неё, так чтобы без запинки, а потом попытайся его прочесть. Не получится? А ты снова пробуй. И снова, и снова…

- Стихи? – благодарно кивнул официантке я, ни с того ни с сего поставившей передо мной чашку кофе и булочку с изюмом на блюдечке. - А почему именно стихи?

- Я не знаю. Но Щербатов утверждал, что нужны стихи. Да, и книга должна быть не электронная, чтобы пальцем водил по строчкам. Бёрнса возьми.

- Кого?

- Роберта Бёрнса был такой шотландский поэт в XVIII веке, - по-доброму рассмеялся надо мной Майор.

- Хрум-хрум! Восемнадцатого? – выпечка буквально таяла во рту и мне казалось, что ничего вкуснее я не ел никогда.

- Ага. Есть у него классное стихотворение про нас с тобой.

Умолк тяжелый гром войны,
И мир сияет снова.
Поля и села сожжены,
И дети ищут крова.
Я шел домой, в свой край родной,
Шатер покинув братский.
И в старом ранце за спиной
Был весь мой скарб солдатский, - продекламировал Майор.

- Здорово. Я обязательно так и сделаю, - кофе был не менее вкусный. - Хочу обратно в армию.

- Э нет, братец. Комиссию ты не пройдёшь. Наших эскулапов не обманешь, да ещё и «Белый билет» получишь.

- Но там мой дом.

- Чувствуешь себя там как рыба в воде? – рассмеялся мужчина, хлебнув что-то из бокала.

- Будто мысли прочитали.

Некоторое время мы сидели молча. Я доедал лакомство, Майор медленно, будто лениво пил из стакана пиво.

- Отправляйся к Бестужеву на Печорин, - наконец нарушил молчание собеседник. - Слышал про ЧВК «Беннигсен»?

- Про Алексея Бестужева «Корсара», да. Про ЧВК нет, - честно ответил я.

- Отличные ребята. Среди них несколько «Корсаров». Делают хорошее дело для Империи. Скажи Горелову, что тебя послал Фараон…

Неожиданно люди в зале зааплодировали, уставившись на меня. Не понимая в чём дело, и покраснев до корней волос, я обернулся и увидел окончание специального репортажа о событиях на Пришвине-3 транслирующийся через голопроектор в полу.

* * *

Прилетев на Сэлинджер-2 (здесь через три часа у меня должна была быть пересадка до Печорина) я решил пройтись по серому, пыльному городку. Неожиданно на глаза мне попался магазинчик, над которым светилась неоновая вывеска с изображением раскрытой книги.

Внутри стояли бесчисленные ряды полок заполненные электронными книгами. Ни одной бумажной я не увидел. Да и не удивительно. Бумагу делают из дерева, а деревья остались на Земле и планетах прошедших полный цикл терраформировнаия.

- Господин что-то ищет? – с подозрением уставился на меня тщедушный пожилой продавец с острыми усиками под носом.

Я видел, что сначала тот напрягся и даже сунул руку под стойку за которой стоял (всему виной была моя бандитская физиономия), но окинув взглядом мой потёртый армейский пенал из углепластика и татуировку перекусывающего пополам штурмовую винтовку волкодава на запястье левой руки, вроде бы успокоился.

- Тихо-тихо, отец. Всё нормально. Я не бандит. Господин ищет книгу. Стихи Бёрнса.

- У меня большой ассортимент… есть классика: Гоголь, Достоевский, Бунин, - окончательно расслабившись залепетал продавец. - Фантасты: Булычёв, Сединкин…

- Бёрнса! – перебил болтуна я. - Бумажную книгу со страницами.

- Бумажную? Молодой человек, а вы сможете себе это позволить? Хотя... у меня есть кое-что для вас.

Книга правда была не бумажная, с выцветшей толстой пластиковой обложкой и страницами чуть потоньше, но сразу видно повидала она немало. И всё же в наличии были колонки букв. Стихи. Открыв книгу, я быстро пролистнул несколько страниц. Слева на каждой из них был аудиовкладыш для слепых. Очень, кстати. На один из них я нажал и чуть гнусавый голос негромко прочитал:

Купец плывет по лону вод
За прибылью богатой.
Обильной жатвы фермер ждет.
Но честь - удел солдата.
И пусть солдат всегда найдет
У вас приют в дороге.
Страны родимой он оплот
В часы ее тревоги.

- Беру! – не задумываясь бросил я.

Пока продавец (хотя скорее всего это был владелец магазинчика) рассчитывал меня, я с интересом разглядывал эффектный боевик идущий по древнему плоскому телевизору подвешенному под потолком. Пули выбивали в стенах домов отверстия, сверху на сражающихся сыпались стёкла из разбитых окон небоскрёбов, кто-то ловко подбил из РПГ лёгкий шагоход. Робота перевернуло в воздухе и разорвало на две части. В общем всё почти как в жизни. Это я сначала так подумал, а потом понял, что смотрю новостной репортаж, снятый городскими камерами.

- Ничего себе! - волосы на затылке у меня встали дыбом, сердце забилось сильнее. Слишком знакомо мне было всё что я увидел. Такое не подделаешь. Там (не знаю где) шёл нешуточный бой. Ребята в серо-жёлтых КПУЗДах сражались как львы. Чётко, технично, сразу было видно опытных бойцов. На секунду мне даже захотелось оказаться там, плечом к плечу с ними.

- Это что такое? – указал подбородком старику на экран я. Тот зачем-то заворачивал мою покупку в подарочную упаковку.

- Господин не смотрит головидение? Это ЧВК «Беннигсен»! – поверх упаковки пожилой мужчина даже розовую ленту повязал. - Парни Бестужева сражаются за Периферию в прямом эфире! Бьют «Синдикат» везде куда он только не сунется!

- Ага, ясно! - поблагодарив за книгу и спрятав её в пенал, я направился быстрым шагом в космопорт (не дай бог на корабль опоздать).

Настроение моё улучшилось и я почти совсем забыл про свой дефект. Кажется, я двигался в правильном направлении.

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Канал на дзене тут