Помню, как исступленно буравил матом эфир по радиостанции охрипший командир роты, адресуя свои презрение и возмущение открытым текстом, отбросив условность позывных, одному из вышестоящих офицеров за совершённую подлость.

Как сам грубоватым юмором успокаивал ротного, своего сверстника и друга, потерявшего на мгновение выдержку из-за увиденного предательства. Как здесь же молоденький прапорщик, старшина роты, приводил в исполнение своими кулаками приговор человеческой справедливости…

Помню, как мы лежали в низине реки, на почти полностью открытой местности в тридцати метрах от сгоревшего на наших глазах танка и как потом собирали то, что осталось от погибших танкистов.

Помню, как стреляли из всех стволов, не давая моджахедам высунуть голов, чтобы выбежавший на секунду из-за призрачного укрытия солдат успел зачерпнуть двумя касками воду из мутной речушки. И как потом жадными глотками пили эту воду, пили и думали: вот ещё бы глоточек, – и что же тогда называется счастьем?

Помню, как мы выбрались из той истории, правда, сразу попали в новую. Тогда я первым бежал и стрелял по узкому уличному проходу, отделявшему нас от бронегруппы. Всё обошлось, а за несколько минут до этого, как потом оказалось, здесь же духовские снайпера подстрелили двух наших зазевавшихся солдат-сапёров.

А потом, когда мы поняли, что всё-таки живы, просто-напросто валились под тень бронетранспортёров от дикой усталости, нахлынувшего безразличия к опасности, и даже жажда, казалось, не так мучила наши истерзанные тела. Потом по нам стали работать душманские гранатомёты…

По крайней мере, один выстрел был точным. Он угодил в левый бензобак стоявшего рядом со мной БТРа, который полыхнул тут же, как спичечный коробок. Меня отбросило в сторону, и где-то с минуту-две я тупо наблюдал за происходящим вокруг, стараясь опомниться и прийти в себя. Как, должно быть, нелепо я смотрелся среди этого моря огня, будучи безоружным и по пояс голым. Да, наверное, всё оно так и было…

Но то, что произошло после того, помню более точно. Могу представить, как наводил огонь наших миномётчиков. Правда, прицелочного дымового разрыва так и не увидел за дымовым шлейфом и копотью, шедшими от горевшей машины, но всё-таки что-то там корректировал, представляя по памяти карту местности, обозначенные на ней цели, ориентиры, и шестым чувством, кожей ощущая, что есть такая штука, как простое солдатское везение, – по своим не врежу.

Потом был приказ, и был отход под звяканье пуль по броне, под мощные залпы наших танков, под пронзительный аккомпанемент духовских безоткатных орудий. Было и горькое чувство стыда, хотя и не за себя лично, не за товарищей моих – солдат и офицеров, а за тех политиканов и стратегов, которые догадались запихнуть нас с такой массой техники в узкие городские улочки и вообще в страну эту, которой по существу и дела-то никакого не было ни до пламенных идей Саурской революции, ни, уж, тем паче, до высоких принципов пролетарской солидарности трудящихся, потому как эти «трудящиеся», в значительной массе столпившиеся тут же, на Кандагарском рынке, предлагали с хитроватыми улыбками славным советским «сорбозам» и «командорам» купить у них разнообразные импортные шмотки, фрукты, презервативы и, конечно же, чарс, героин, а до войны этой им как бы и дела-то никакого не было. Потому что это было наше дело и наша война…

Несознательный как бы народец получается, а тут ещё мы со своими танками, пушками, самолётами и призрачным интернациональным долгом.

Помню, как поздним вечером тех же истекавших суток мы, два высоких капитана, стояли навытяжку перед командиром нашего полка, человеком резковатым по характеру, но честным и справедливым, а потому и не сыскавшего милостей от вышестоящего начальства.

Стояли и докладывали о выполнении боевого приказа. Точнее, докладывал он, ротный, а я, хоть и старший по должности, но офицер, отвечавший «не пойми за что», по большей части время от времени вставлял отдельные фразы, чтобы подбодрить своего боевого товарища в присутствии столь высокого военного совета.

Мы стояли и ожидали нового приказа, как ожидают решения своей судьбы. И нам приказали…

Приказали утром вновь выйти на занимаемые ранее позиции и захватить к тому же первые дувалы. Правда, командир полка при этом страшно ругался в адрес какого-то обременённого большой властью остолопа, потому как он-то, командир, хорошо понимал, что означает этот приказ.

Приказ, уменьшивший за минувший день девятую мотострелковую роту ровно на треть убитыми и ранеными. Понимали это и молчаливо стоявшие рядом офицеры штаба и всегда рассудительный командир третьего батальона, но правила игры требовали от нас сказать одно лишь единственное слово – «Есть!»

И, разумеется, оно было произнесено.

Помню, как мы вышли с командного пункта, как полуприлегли на пологий земляной вал, с ненавистью отбросив казавшиеся бесполезными против людской тупости автоматы, и, пряча сигареты в рукава форменных курток, медленно и молча курили, понимая, что, пожалуй, на этом можно ставить в конце наших биографий точку или восклицательный знак, что для нас в принципе было уже и не столь важно.

Тогда мы сознательно, даже не сговариваясь, оттягивали момент встречи с ротой, ведь людям, пережившими ВСЁ ЭТО, осознавшим бренность бытия и соприкоснувшимся с вечностью, нужно было говорить те же грубые слова и тем же хамоватым тоном, потому как жалеть начнёшь подчинённых. А жалеть будешь – погубишь.

И вот было всё уже сказано…

Мы с ротным отправились прилечь в БТР, хотя спать, конечно, не хотелось, ведь через каких-нибудь пару часов нас вновь начнут убивать и мы будем убивать, не отдавая себе полного отчёта в том, зачем всё это нужно и кому это нужно.

Можно было точно и ясно представить себе, что в это время происходило в роте, чем дышат и что чувствуют люди в ожидании Смерти.

Кто-то, очевидно, пытался выговориться перед товарищами, сыпал матерными остротами и рассказывал о том, чего, как правило, никогда на самом деле и не было в его собственной восемнадцати-двадцатилетней жизни, но так хотелось бы, чтоб было.

Говорилось это не столько из простого желания поболтать, излить душу, сколько для того, чтобы заглушить чувство страха перед грядущим и неведомым. Да, страха, – естественного и вполне объяснимого проявления человеческого инстинкта самосохранения.

Кто-то, должно быть, в это время втихую молился Христу, Аллаху или какому-то своему персональному, никому более не ведомому Богу.

Кто-то, возможно, вспоминал всю свою непродолжительную жизнь, что в общем-то, с точки зрения бытовавших в Афганистане суеверий, было самым плохим предзнаменованием – значит, убьют или, в лучшем случае, ранят.

Я знал, что кто-то в это ночное время очищал от нагара слитым с бензобака БТРа бензином мой с несколькими аккуратными ножевыми метками на цевье автомат.

Неуставные отношения? – Глупость, если вы так считаете. Просто солдат, делая эту работу, был уверен в том, что делает это он для себя. А работа офицера, она другая работа…

Однажды в горах, когда в беспросветной ночи шёл семичасовой непрерывный подъём, я заметил, что, когда останавливаюсь или оступаюсь, или еле удерживаюсь на руках, цепляясь за горный выступ на гребне штурмуемого хребта, два солдата неотступно оказываются рядом со мной, передавая то ремень, то верёвку или просто протягивая руки. Такая вот компания получилась, как говорится, «на троих»...

Но потом понял, что их для этого назначила РОТА, точнее её солдатское большинство. Как оказывается, всё может быть так просто.

Не верьте тем, кто утверждает, что в Афгане офицерам стреляли в спину, хотя, конечно, и командиры там были весьма и весьма разные. Но я, офицер управления полка, ходивший на боевые выходы только с ротами и взводами, лично хорошо осознавал, что мне верят СОЛДАТЫ, а я верил им.

Какие ещё здесь слова найти, кроме фронтового братства, взаимовыручки и прочая, прочая, прочая? Пожалуй, это можно назвать и разумным опасением потерять ГОЛОВУ в бою. Голову, которая и огонь артиллерии откорректирует, и «вертушки» наведёт, и просто вселит уверенность в усомнившиеся души, разберётся в любой обстановке.

Не их, а меня учили этому ремеслу шесть лет в Суворовском и Высшем военном училищах. Я был профессионалом, они – любителями (если по спортивной терминологии), но все мы вместе, и никак не иначе, составляли одно целое, что именовалось в боевых приказах взводом, ротой, батальоном, полком. И мы опасались потерять друг друга. Разумно опасались!

А впрочем, это я уже отвлекаюсь.

Могу отчетливо вспомнить чувства и мысли, овладевшие моим возбуждённым сознанием той июльской афганской ночью в пропахшем бензином и пороховой гарью бронетранспортёре.

Думал я о красавице-жене, ожидавшей меня в Одессе, о её прекрасных голубых глазах, покладистом характере, о том, что, к счастью, у нас тогда не было детей. Конечно же, о родном подмосковном городке, о матери своей, вдове офицерской, обманутой мною в том, что якобы служу я в благополучной Венгрии, о многом, многом другом.

Но тогда же, да, пожалуй, именно тогда с какой-то доселе неведомой силой и злобой стали грызть мои душу и сердце вопросы: «Почему? Зачем? Кому и сколько мы интернационально задолжали? Ради чего? Ради того, как в песне, «чтоб землю в Гренаде (Герате?..) крестьянам отдать?» Зачем же мы убиваем друг друга, живя на одной земле нашей грешной? Родина? Партия? Честь? Совесть? Долг воинский?»

А уже потом пришло осознание банальной истины: война – это убийство. Организованное и санкционированное государствами, освященное различными идеологиями и религиями, воспетое пропагандой, овеянное героическим эпосом прошлых поколений, но всё-таки – убийство. Убийство себе подобных. И при этом уже и не столь важно – справедливая или несправедливая эта война, на той или иной стороне историческая, конфессиональная, национальная, классовая или ещё какая-то правда, потому что война – это убийство, и всё. Точка.

Так кто же тогда я? Солдат? Защитник Отечества? Или, быть может, я не солдат? Зачем всё это? Зачем?

Но потом наступило утро…

А приказ нам по каким-то неведомым причинам отменили.

И тогда мы остались живы. Правда, не всем из нас удалось добраться не в цинковых упаковках в Союз. Но добрались-таки. И вот мы живём…

Как всегда напоследок...

P.S. Всегда тяжеловато писать такие посты, потому как пока вставляешь текст -читаешь, скрупулезно ищешь фото в интерсети, чтобы желательно без повторов - читаешь, проверяешь, редактируешь - опять перечитываешь и будто окунаешься в тот мир, которым ты сейчас поделишься с миллионами читателей. И посты на военную тематику, впрочем как и само понятие "война" становится для тебя все более и более понятным, даже не смотря на то, что ты уже почти как 20 лет сам в Вооруженных Силах.

Спасибо что дотерпели, дочитали.

Удачи Вам и мирного неба над головой!

Не прощаюсь.

Но, вообще-то, такой блицкриг был таки обоснован именно здравым смыслом. Его суть была в том, что бы выбить англичан из Южной Африки до подхода пополнений, занять все ключевые города и порты, пополнить армию голландским населением британских колоний и не давать врагу высадиться на континенте.

Британцы, надо сказать, в свою очередь тоже тупили. Во-первых, подготовка к войне шла уже 4 года, а нормальных карт местности так и не завезли. Во-вторых, носили они свои любимые красные мундиры, которые прекрасно выделялись на фоне коричнево-зелёной местности Южной Африки.

Кстати, именно во время англо-бурских было впервые отмечено массовое применение снайперов на поле боя. Буры, привыкшие к охоте и постоянным стычкам с местными племенами зулусов, оказались превосходными стрелками и таки очень активно косили бравых ребят в красных мундирах.

Буры под Мафекингом

Проблема была и в том, что английская армия уже давно не сражалась с более-менее равным противником, а экспедиционные корпусы, как правило, комплектовались по остаточному признаку. Кроме того, жизнь в колониях очень часто расслабляла солдат - теплый климат, наличие туземок, с совсем не пуританскими нравами, отсутствие опасностей и крепкие стены фортов делали своё дело.

В совокупности этих факторов, весь первый год войны буры успешно наступали.

На западе осадили Мафекинг и Кимберли (где, кстати, в то время находился сам Сесил Родс), на востоке были взяты города Ньюкасл, Чарлстаун, Гленко, а так же осажден Ледисмит.

При попытке деблокировать Ледисмит, англичане потерпели, пожалуй, самое унизительное поражение за всю войну - 16 000 англичан при поддержке артиллерии проиграли армии в 4 500 буров, потеряв при этом около тысячи человек и десяток орудий. Буры, в свою очередь, потеряли около 50 солдат.

Англичане в битве у Ледисмита в любимых красных мундирах.

На фронте со стороны Капской колонии, буры умудрились даже набрать ещё добровольцев из числа голландцев.

Но теперь, рассредоточив свои силы и ввязавшись в долгие осады, буры оказались скованы банальным отсутствием живой силы.

К февралю 1900 года англичане поняли, что воюют как-то неправильно и начали активно исправлять прошлые косяки.

Для начала, сменили свою ярко-красную униформу на песочную, чем значительно снизили потери. Затем, разобрали два корабля британских ВМС, сняв с них пушки и приделав к этим пушкам самодельные колёса.

Британские и австралийские солдаты в униформе песочного цвета

Для того, что бы иметь в распоряжении нормальные карты местности, британцы собрали местную молодёжь в кадетские корпуса и стали использовать её в качестве разведчиков. Так, кстати, зародилась идея движения бой-скаутов.

Кадетский корпус в битве за Мафекинг

Оправившись и получив значительное пополнение (численность британской армии к началу 1900 года составляла уже около 120 000 человек), британцы очень даже оперативно деблокировали осажденные города, выбили буров из уже захваченных и перешли границу бурских государств. Сами буры были вынуждены перейти на партизанскую тактику.

Война англичан с бурами, кстати, очень сильно подтолкнула развитие военной тактики. Появились стрелковые цепи (до этого солдаты всё ещё ходили в атаку шеренгами), бронепоезда, снайперские части.

Англичане перенимали у буров их умение использовать местность - безбрустверные окопы, колючая проволока, защитный цвет обмундирования.

Впервые потери от огнестрельного боя превысили потери в штыковых боях (а это пипец как важно, ведь до этого момента решающим был именно штыковой бой, а предварительный обстрел был лишь поддержкой).

Так же эта война принесла ещё два важных тактических нововведения, которые будут ещё очень долго аукаться всему миру - концентрационные лагеря и тактика выжженной земли.

Они были призваны бороться с бурами-партизанами.

Концлагеря, кстати, применялись и раньше - например в ходе американо-испанской войны, однако именно в бурских войнах их использование достигло такого масштаба. В лагерях содержалось около 200 000 человек (при общем числе населения обеих республик в 2 миллиона!). Иными словами, каждый десятый бур прошел через лагеря, а 26 000 человек так и не смогли пережить заключение. Кроме того, заключенных-мужчин зачастую отправляли в лагеря, расположенные в других британских колониях - в Индию и Цейлон.

Тактика выжженной земли подразумевала уничтожение инфраструктуры, строений и жилищ, пригодных для использования в качестве укреплений, а так же постоянные рейды с целью отлова недобитых буров.

Со стороны буров, кстати, тоже были косяки. Регулярными были только артиллерийские части (которые проявили себя в войне превосходно), остальная же армия была резервистской, каждый солдат упражнялся и хранил оружие дома. Так же непозволительной роскошью стал демократизм в армии - солдаты сами выбирали себе командиров.

Не помогла бурам и поездка действующего президента - Дядюшки Пауля (это действительно было его прозвище) в Европу с целью найти поддержку.

Последнюю часть своего рассказа я хочу посвятить итогам и последствиям войны. Она будет короткой, так что возможно уже сегодня я её и выложу.

Дзен - /хисторач  zen.yandex.ru/historach

Спасибо за внимание.

В дополнение к обычным 7,62-мм пулемётам М-60 самопальные броневики были утыканы крупнокалиберными пулемётами М2, которые во Вьетнаме любили буквально все солдаты. Ставили и 7,62-мм миниганы — но их обычно не хватало.

С 1969 года большинство гантраков вместо М-60 вооружали крупнокалиберными пулемётами. Их пули спокойно пробивали бруствер окопа или ствол дерева в 40 см. В ленте чередовались два зажигательных патрона, два бронебойно-зажигательных, один бронебойно-зажигательно-трассирующий и четыре простых со стальной оболочкой.

Обычным вариантом были одна-две спарки М2, не считая пулемётов меньшего калибра. А на гантрак «Демоническая женщина» (The Devil Woman) от широты души поставили сразу пять 12,7-мм пулемётов — по два на борт и один спереди.

Но ещё страшнее смотрелся «Ядовитый плющ» (Poison Ivy) — первоначально с тремя 12,7-мм стволами и одним М-60. А затем на него поставили четыре шестиствольных «минигана» и крупнокалиберную спарку. Скорострельность одного минигана достигала 4000-6000 выстрелов в минуту. Или ста выстрелов в секунду. А тут этих монстров сразу четыре…

Зенитная счетверёнка 12,7-мм пулемётов, наводимая электромотором (который питался от бензомотора), давала просто море огня — но требовала четырёх заряжающих. К тому же кабина грузовика-носителя и слишком высокая линия огня резко ограничивали возможности стрельбы во все стороны.

Однажды на грузовик взгромоздили даже 40-мм зенитку «Бофорс». А на другой — 106-мм безоткатку.

Поскольку партизаны любили внезапно вылезать из джунглей с гранатами в руках, экипажи гантраков брали оружие для стрельбы в упор — от винтовок М14 до гранатомётов М79, дробовиков и пистолетов-пулемётов.

Забавно, что при всей этой огневой мощи гантракам поначалу остро не хватало одной простой, но жизненно важной вещи. Радио. Поэтому экипажам грузовиков волей-неволей приходилось пристально следить за перемещениями джипов командиров конвоев (и их помощников) — у них радио было.

В одном из первых боёв, пока середину американской колонны обстреливали, концевой гантрак попросту остановила военная полиция — де нечего тебе туда ехать, там же стреляют!

Всего за время войны во Вьетнаме сделали свыше 400 гантраков.

Битва умов

Тем временем партизаны не успокаивались. Подрывы на минах и снайперские обстрелы случались практически ежедневно, большие засады — почти каждую неделю.

Причём вьетнамцы были вполне довольны, если им удавалось повредить несколько грузовиков и выбить один‑два. Им не требовались эпические баталии. А вот куча мелких гадостей врагу, и постоянно…

Каждую засаду тщательно готовили, выбирая конвой повкуснее и послабее. «Противник усилил защиту колонн? Мы тоже что-нибудь придумаем!».

Вот, например, засада. Обычные грузовики умчались вперёд, гантраки остались на месте — разобраться с нападающими. Тем временем уехавший вперёд конвой остался без защиты — и попал во вторую засаду. Идея была хорошая — но американцы, как правило, успевали передать поле первого боя подкреплениям и приехать на помощь своим подопечным.

Тогда партизаны придумали использовать миномёты. В бою 31 января 1968 года командир конвоя, первый лейтенант Уилсон, ехал «впереди, на лихом джипе» — и оказался вне области засады, ударившей по центру колонны.

Уилсон приказал водителю поворачивать назад — и на небронированной машине помчался в бой. В его джип попала мина — Уилсон погиб мгновенно. Стрелка, специалиста Фольке, смертельно ранило. Обоих посмертно наградили Серебряной звездой.

Случалось, что партизаны переодевались в форму арвинов — армии Южного Вьетнама, союзников США. Американцы в ответ выпускали «конвои смерти» — колонны из одних гантраков. Обычно ночью, когда их можно было принять за обычные грузовики.

С 1969 года конвои двигались группами по 30 машин с двумя-тремя гантраками, имеющими радио. Экипажи броневиков надеялись на подавляющую огневую мощь — и в случае засады просто стреляли во все стороны, пока не кончатся патроны. В половине случаев они вообще не видели противника — но при таком количестве стволов это были проблемы не американцев. К тому же крупнокалиберные пулемёты при стрельбе по подозрительным местам отлично подрывали мины. На помощь конвоям всё быстрее прилетала авиация.

«Праздничная» засада

Двадцать третьего февраля 1971 года (по совпадению, в день Советской армии) вьетнамцы устроили на горном перевале очередную засаду — в форме буквы Z.

Вскоре на маршруте оказались американцы.

Первый конвой прикрывали три гантрака — Creeper, The Boss и Playboys («Рептилия», «Босс» и «Плейбои»), следующий — The Misfits, Brutus, и The Untouchable («Неприкаянные», «Брут» и «Неприкасаемый»), а также джип Little Brutus («Маленький Брут») со спаркой М‑60.

На «Рептилии» стояли четыре крупнокалиберных пулемёта М2 и спарка М-60 над кабиной. Прочие гантраки имели два-три пулемёта М2. А «Брут» — ещё и миниган на корме. К печали экипажа, турель под авиапушку сделать не смогли.

«Неприкасаемый», названный в честь борцов с Аль Капоне, нес два крупнокалиберных пулемёта и пару миниганов. Хозяин этого гантрака, Фред Фримен, повсюду искал детали повреждённых миниганов, пока не собрал два пулемёта. Которые и «махнул не глядя» у техников на два свежих шестиствольника.

Первая колонна попала в засаду — и гантраки из второй колонны поспешили на помощь. Но даже совокупной огневой мощи пяти машин еле-еле хватало, чтобы прикрыть повреждённые цистерны с горючим и спасти их водителей.

Бой вышел на редкость тяжёлым и продолжался больше часа. Американцы палили во все стороны, пока были патроны. Потом перезаряжали и стреляли снова. Чтобы 12,7-мм стволы не перегревались, их просто поливали маслом. Миниганы такого зверского обращения не выдерживали и выходили из строя.

Когда, казалось бы, бой уже кончился, отчаянный партизан закинул в «Брут» гранату. Специалист Ларри Даль накрыл её собой. Даль погиб, но спас остальных членов команды. Тем временем сержант Викс из экипажа «Плейбоев» залез в тягач с горящей цистерной на прицепе и отвёз ее в поле — освободив конвою дорогу.

Эта засада стала самой долгой за всю историю противостояния во Вьетнаме. После этого боя колонны постоянно прикрывали вертолётами на бреющем. Винтокрылые машины летали настолько низко, что шофёры грузовиков могли коснуться их посадочных лыж.

Но, как только война кончилась, об опыте охраны конвоев прочно забыли. До следующего раза.

Источник: warhead.su

Несмотря на ужасное состояние: из носа и ушей течет кровь, вся в гари, с обожженным и посеченным лицом, — она пыталась хоть как-то помочь раненым. Как выяснилось позднее, подрыв произвел одинокий “волк”, сдававший таким образом экзамен.

И разведданные у него были отличные, потому что незадолго до этого через мост проезжал другой ЗИЛ, но пустой. Младший сержант Ольга Недоросткова, прапорщик Александр Мочако и подполковник Олег Савельев были награждены орденом Мужества, только вот офицер — посмертно.

Из очередной командировки домой не вернулись заместитель начальника штаба по службе войск майор Сергей Дашков и рядовой–контрактник Евгений Надеин. Они погибли, выполняя боевую задачу.

16 января колонна из 14 автомобилей с продуктами и ГСМ в сопровождении трех БТРов 20-го ОСН выдвинулась из Ханкалы в Дышно-Ведено. Доехали до села без проблем. В Ведено вдоль улицы тянется довольно длинный полутораметровый забор из красного кирпича.

В нем-то “духи” и заложили мощный радиоуправляемый фугас. Рассказывает краповик с позывным “Наемник”:“Я ехал на БТРе в середине колонны. Улица чуть под уклон пошла, мы немного притормозили, и первая часть колонны ушла вперед. Где-то позади нас шел ГАЗ-66, машина связи и что-то еще. И в этот роковой момент на дороге мы остались одни. “Духи” подумали, что мы последние, и как только БТР поравнялся с заложенным фугасом, снаряд подорвали”.

Взрывом у бронемашины лишь слегка повредило колеса. А вот бойцам, сидевшим на броне, пришлось туго. Пулеметчику младшему сержанту Александру Битюкову осколок попал в грудную клетку.

“Я тут же схватился за оружие, думал, что обстрел будет, — вспоминает Александр. — Майор же умер, он сидел как раз по курсу распространения взрывной волны. Женька еще какое-то время был жив. Не дотянул он чуть-чуть, потому что через пять минут мы уже были у “блока”, куда “Наемник” вызвал по радио вертушки…”.

БУДНИ

Сейчас у спецназовцев рабочие будни. Ребята тренируются, устраняя пробелы в знаниях и навыках. Но, как вы сами понимаете, будни спецназа — это также нелегкая и упорная работа.

В основном отряд укомплектован контрактниками, у которых за плечами немалый боевой опыт еще первой кампании. К примеру, “Наемник” начал воевать еще в 1995 году, в саратовском ОМОНе. Участвовал во многих операциях, в том числе и штурме президентского дворца. Право на ношение крапового берета заслужил, будучи еще солдатом срочной службы. Кстати, всего в отряде около пятнадцати “краповиков”.

Самые опытные и подготовленные бойцы служат, естественно, в разведподразделении. Старший разведчик с позывным “Золотой” первый свой орден Мужества получил за штурм н.п. Карамахи.

Группа спецназа с приданными бойцами дагестанского ОМОНа заходили ночью, со стороны Чабанмахи.

Зачистили первые дома, сразу же превратив их в опорные пункты. Едва закрепились, начался обстрел. Чувствовалась огромная огневая мощь боевиков: помимо пулеметов, минометов и другого оружия у “чехов” были даже шестизарядные гранатометы. Но спецназовцы выстояли. Второй орден “Золотому” вручен за бои в Грозном, где он был ранен. Это была его пятая командировка.

Подбором кандидатов в разведгруппы занимается начальник разведки отряда Сергей. Конечно же, обращает внимание на смелость и решительность бойца, чтобы он даже в самой сложной ситуации не растерялся и мог выполнить боевую задачу.

Но главные критерии отбора — это ум, хладнокровие и смекалка разведчика. Экзамен на право ношения зеленого берета в отряде проводится по отдельной программе. Но многомесячные командировки часто срывают это мероприятие. С другой стороны, самый суровый экзамен для разведчика — это война, а лучшая оценка — жизни спасенных товарищей.

Свой путь будущие краповики начинают в учебном подразделении. Воевать здесь учат сразу же после принятия бойцами присяги. От молодежи никто не скрывает, что через полгода они в составе отряда поедут в командировку на Кавказ. Готовят их к этому инструкторы-краповики из числа сержантского состава и офицеры части.

Программа занятий сверхнапряженная: физическая, огневая, специальная подготовка, тактика, психологический контроль во внештатных ситуациях — в общем то, что поможет бойцу победить опасного и коварного врага. Молодым бойцам дают все самое необходимое, с учетом прежних командировок и нововведений в области тактики. Учат действовать в одиночку и малыми маневренными диверсионными группами. Все кроссы и полевые выходы только в “сферах” и бронежилетах. Особое внимание уделяется рукопашному бою.

Заместитель командира отряда по боевой подготовке подполковник Евгений Меркушин уверен: “Я готов идти в бой с любым подразделением, с любым бойцом, потому что каждый из них — настоящий профессионал”.

ЧЕЧЕНСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

В командировках база отряда располагается в Ханкале. За время командировок спецназовцы выучили географию Дагестана и Чечни.

Карамахи, Шали, Шелковская, Чабанмахи, Карагалинки, Автуры, Грозный, Старые Атаги, Аргун, Чечен-Аул, Гудермес, Цоцын-Юрт, Ведено — это далеко не полный перечень населенных пунктов, где ребятам приходилось выполнять боевые задачи. И выполнять на “отлично”. В сентябре 2001 года 20-й отряд признан лучшим среди всех ОСН, находящихся на территории Чечни.

О проведенных спецоперациях особо никто не распространяется.

Это и понятно — спецназовская специфика. Группа садится в вертолет и вылетает в неизвестном направлении, задачи уточняются по ходу маршрута. Ребята работали и с СОБРами, и с “Витязем”, и с другими спецподразделениями. Для каждого бойца командировка длится максимум три месяца. Есть у отряда и особенная традиция — “не употреблять” в командировке.

В отряде два Героя России — майор Александр Янклович и старший сержант Иван Кропочев, которому высокое звание присвоено посмертно.

Сибирский паренек Иван Кропочев геройски погиб 9 января 2000 года, прикрывая отход товарищей. Тогда у населенного пункта Цоцын-Юрт колонна автомашин попала в засаду. На головной БТР, в котором и ехал Иван, обрушился мощный шквал огня. Но экипаж боевой машины не дрогнул и двинулся прямо на позиции боевиков. Одна из гранат все же подбила БТР, и машина загорелась. Тяжелораненый, превозмогая боль, Иван продолжал вести огонь. Когда закончились патроны, он подпустил к себе боевиков и рванул чеку гранаты.

Александр Янклович — незаурядный боевой офицер, спецназовец от Бога. За штурм Карамахов, за спасение колонны оперативной бригады, за личное пленение языка и многие другие подвиги он удостоен высшей награды Отечества.

Помимо этого в отряде носят 60 орденов Мужества, два ордена “За военные заслуги” и 198 различных боевых медалей.

Долгие споры идут вокруг названия отряда. Что только им не предлагали: “Сокол”, “Сармат” и даже “Вурдалак”. Сами себя они называют “Викинги”, но это имя не утвердили в Главкомате внутренних войск. Так что пока отряд называется просто — “Двадцатка”.

автор: Роман Вязин. 2002 год.

Жители Рингена и соседних с ним замков бьют челом о принятии в русское подданство. Миниатюра из Лицевого свода

Рингенский замок (он же Рынгол, он же Рындех, нынешний эстонский Рынгу), откуда бежал после известия о падении Дерпта его «князец» Якоб Тоддевен, был расположен в чуть более чем 40 верстах (примерно 42,5 км) юго-западнее Дерпта на торной дороге, ведущей к Валку и далее к Вольмару вдоль восточного побережья и южной оконечности озера Выртсъярв (Вирцерв).

Построенный ещё в 1340 году Ринген был типичным «малым» замком, посредством которых ливонские ландсгерры контролировали территории и важнейшие коммуникации. К началу войны за Ливонское наследство он, как и практически все тамошние замки и крепости, устарел и не мог противостоять сколь-нибудь долгое время настоящей армии с полноценным осадным парком. Видимо, этим и объясняется тот факт, что Якоб Тоддевен отказался «сидеть» в замке и бежал из него, бросив на произвол судьбы подвластное ему местное население. Шуйский же, нуждавшийся в опорных пунктах для установления контроля над территорией дерптского епископства и его населением, не мог упустить такой момент. Он приказал занять Ринген и разместить там гарнизон.

Начальствовать в Рингене был поставлен Русин Данилов сын Игнатьев, торопецкий дворовый сын боярский 2-й статьи, который в своё время был вписан в состав «Избранной Тысячи» Ивана Грозного. Был он сыном боярским средней руки с денежным окладом в 25 рублей и неплохим поместным окладом в 19 вытей. В пересчёте на «добрую угожую землю» это составляло примерно 228 четвертей или чуть больше 130 га «в одном поле».

При урожае  с его земли можно было собрать до 1300 четвертей ржи стоимостью в 1557 году, по ценам в «замосковных городах», в том же Суздале, примерно в 270 рублей. Из так называемой «Боярской книги», датируемой 1556–1557 годами, известно, что на знаменитый государев Серпуховской смотр Русин Игнатьев явился сам «о дву конь в доспесе и в шапке», а с ним «(ч) на коне в доспесе и в шеломе, да 2 (ч) на конех в тегиляех в толстых» и вдобавок к ним в кошу (обозе) ещё «2 (ч) на меринех с юки». Русин был, судя по всему, опытным ветераном, о чём свидетельствует хотя бы тот факт, что в летнем походе 1558 года на Дерпт он был сотенным головой в полку Левой руки. Со времён же казанской эпопеи в сотенные головы выбирали «из великих отцов детей, изячных молотцов и искусных ратному делу».

Назначение воевод на годование в Юрьев. Миниатюра из Лицевого свода

Вместе с Игнатьевым в Ринген отправились, если верить летописной записи, «сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов». Другая летопись, Псковская 3-я, сообщала, что в рингенском гарнизоне было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей». Ливонский хронист Ф. Ниенштедт упоминал 400 русских, которые погибли или были взяты в плен в Рингене. Ну а князь Андрей Курбский писал о 300 русских ратниках, отбивавших в замке приступы немцев. Откуда такой разнобой? Думается, здесь нет особых противоречий. Весь вопрос в том, как считать тех, кто «сидел» в Рингене осенью 1558 года: только комбатантов, «сабли и пищали» (тогда, с учётом послужильцев детей боярских, сообщаемая псковским книжником цифра вполне реальна) или же по «едокам» — тогда и 300–400 человек вполне правдоподобна, особенно если принять во внимание, что слуги-обозники были не только у детей боярских, но и у стрельцов.

К сожалению, неизвестно, какой была артиллерия Рингена, но совершенно точно можно утверждать, что совсем незначительной — от силы десяток малокалиберных пищалей (в намного более серьёзной крепости Везенберг русские взяли в качестве трофеев семь фальконетов) и несколько гаковниц — тяжёлых мушкетов. Вот и всё. В общем, картина вполне очевидна: перед нами типичный пограничный форт на порубежье, отнюдь не рассчитанный на долгую оборону против многочисленного войска с хорошей артиллерией. Если к такому форту подступала сильная неприятельская армия, то у его гарнизона выбор был небогат: или капитуляция, или геройская смерть.

Тем временем в резиденции магистра

На исходе лета 1558 года боевые действия в Ливонии постепенно шли на убыль. Уставшее русское войско, отягощённое добычей, частью ушло на зимние квартиры во взятых замках, а частью отправилось по домам, запас себе пасти и коней кормить, готовясь к новой кампании там, куда направит их государева воля. Снижение военной активности и сокращение численности русских войск в Восточной Ливонии благодаря хорошо налаженной разведке и многочисленным «доброхотам» в том же Дерпте и Пскове не могли не заметить ливонские ландсгерры, прежде всего орденский магистр Вильгельм фон Фюрстенберг и его заместитель-коадъютор Готхард Кеттлер, который постепенно забирал всё бо́льшую власть в Ордене, а также рижский архиепископ Вильгельм и рижский кафедральный пробст Ф. фон Фелькерзам — фактический командующий войсками архиепископства. Оценив ситуацию, они решили попытать счастья и нанести контрудар, хотя бы частично компенсировав утраты летней кампании.

Подготовка к осеннему выступлению началась заблаговременно. Ядро ливонского войска должны были составить наёмные кнехты и всадники из Германии — ландскнехты и рейтары, разбавленные местным ополчением, которое, как показали события зимней и летней кампаний 1558 года, не отличалось высокой боеспособностью.

В конце августа в Ригу прибыли морем первые 500 рейтаров, а ещё 2000 следовали через Пруссию. Фюрстенберг, воспользовавшись посредничеством герцога Брауншвейг-Люнебургского Генриха, нанял 6000 ландскнехтов. 1200 из них вместе с несколькими полевыми орудиями прибыли морем в Ливонию из Любека в первых числах сентября. Из Бремена, Гамбурга, Любека, Ростока и других ганзейских городов в Ливонии везли порох, свинец, артиллерию: например, 30 сентября в Ревель были доставлены из Гамбурга два полушланга и несколько гаковниц. В самой же Ливонии запасали провиант и фураж для войска.

Ценой больших затрат и усилий Фюрстенбергу и Вильгельму удалось собрать немалое по ливонским меркам воинство. Составитель Псковской 3-й летописи позднее писал, что взятые в ходе осенних боёв «языки» «сказывали», что с «маистром» рати «боле десяти тысяч». Любопытно, что эти сведения неплохо коррелируются с теми, что содержатся в источниках «с той стороны».

Некий Маттиас Фриснер писал в октябре 1558 года финляндскому герцогу Юхану, будущему королю Швеции Юхану III, что под началом орденского коадъютора находится 2000 конницы, 7000 кнехтов и 10 000 baueren-ополченцев. Ревельские ратманы отписывали спустя несколько дней в Або, что Кеттлер имеет 4000 конницы и 15 fendtlein (феннлейнов, рот) кнехтов (около 4000–7000 человек — в зависимости от того, сколько людей было в роте), не считая восьми fendtlein немецких кнехтов (возможно, ландскнехтов) и восьми же geschwader (рот) рейтаров, которые он намерен отправить в Ревель.

На всякий случай: а вдруг русские попробуют совершить набег на Ревель, как это они делали в конце лета — начале осени 1558 года?

Понятно, что для такой большой по ливонским меркам армии отнюдь не Ринген был целью похода: стрелять из пушки по воробьям не имело смысла — слишком дорогостоящее удовольствие. Но куда должен был быть направлен удар ливонского войска? Ответ на этот вопрос содержится в переписке ливонских должностных лиц. Сам магистр Ордена В. фон Фюрстенберг в письме зоннебургскому комтуру Р. Гилшайму 5 октября 1558 года отмечал, что после взятия Рингена Кеттлеру вместе с присоединившимися к нему силами рижского архиепископа предстояло наступать на Дерпт.

Итак, именно Дерпт должен был стать целью контрудара. Что любопытно, план наступления был основан на скорости и поддержке «пятой колонны» внутри самого Дерпта. Быстрый выход к городу, открытые благодаря помощи доброхотов ворота — и готово, задача выполнена. А пока русские станут раскачиваться для нанесения ответного удара, можно будет перебросить в Дерпт артиллерию и усилить гарнизон, чтобы не допустить его взятия во второй раз.

Но чтобы реализовать этот смелый, хотя и весьма авантюрный замысел, сперва нужно было взять Ринген, стоявший на пути ливонского войска.

Рингенское «сидение»: начало

Ливонская «реконкиста» началась 26 сентября 1558 года. Кеттлер, не дожидаясь полного сосредоточения всех сил, с 1500 конницы и 6 феннлейнами кнехтов (около 2000 человек) выступил из Вольмара и двинулся на северо-восток, на Валк, и оттуда к Рингену. Его авангард объявился под стенами замка 1 октября, о чём сообщают равно и псковские, и ливонские источники. Игнатьев успел отправить в Дерпт гонца к тамошнему воеводе и наместнику князю Д.И. Курлятеву (тот сменил князя П.И. Шуйского, отбывшего в Москву за заслуженной наградой), а сам со своими людьми сел в осаду.

Надо полагать, что для Курлятева известие о появлении немалого (а 3500 «шпаг» и «аркебуз» по меркам того времени — приличная сила) «немецкого» воинства стало если и не громом среди ясного неба, то уж, во всяком случае, пренеприятнейшим сюрпризом. Вместо спокойного зимования ему предстояло озаботиться организацией обороны врученного ему города. Сделать это нужно было в условиях острого дефицита времени и сил — и не будем забывать о комплоте, зревшем среди дерптских бюргеров.

К чести воеводы, он не растерялся и не ударился в панику. В Москву сразу отправился гонец с вестью о переходе неприятеля в наступление: «магистр собрався и арцыпискуп со всеми людми и Заморские люди с ними пришол к Рынголу городку».

Укрепления Дерпта (теперь уже русского Юрьева) и его артиллерию начали приводить в порядок. В город стали стягиваться силы из других городков и замков уезда. В самом Юрьеве был учинён розыск на предмет поимки и обезвреживания магистровых «доброхотов».

И, похоже, в этом воевода немало преуспел. Ливонские источники сообщают о массовой высылке из города в Псков бюргеров, а 21 заподозренный в связях с магистром юрьевец был казнён: сперва их бичевали, потом отрубили пальцы, а после этого и головы. Наконец, к Рингену были посланы заставы с приказом внимательно следить за действиями неприятеля и взять «языков», которые могли бы дать «подлинные вести» о намерениях Кеттлера. В общем, Курлятев сделал всё, что мог. Теперь развитие ситуации зависело от того, насколько быстро подоспеет помощь с «большой земли» и насколько долго гарнизон Рингена сумеет приковать к себе Кеттлера.

Ливонцы осаждают Ринген. Миниатюра из Лицевого свода

Увы, надежды на помощь очень скоро развеялись. Нет, в Москве не оставили Курлятева без поддержки. Но вот наряд выделенных сил был невелик, да и качество его подкачало. То ли в Москве решили не расходовать раньше времени силы, то ли недооценили масштаб проблемы, то ли по какой иной причине рать, которая собиралась для похода, позволяла в лучшем случае остановить неприятеля под Юрьевым — не более того.

В самом деле, под началом князя Ивана Маашика Черкасского и раковорского воеводы князя М.И. Репнина собирались псковские дети боярские (и дворовые, и городовые), а также дворовые и городовые дети боярские новгородской Шелонской пятины. И посланы были, по словам московского летописца, «с воеводами люди немногие, да и те истомны добре». Псковский же книжник добавлял, что и тех «истомных» людей было немного — «всего тысячи з две».

Это, кстати, в общем совпадает с росписью детей боярских, выставленных Псковом и Шелонской пятиной в Полоцкий поход четыре года спустя. Любопытно, что ливонский хронист Й. Реннер писал, что в русском войске, которое подступило к немецкому лагерю под Рингеном, было 12 fanen-«знамён». Если под ними понимались отдельные «сотни» со своими значками, то 2000 конных воинов у князей Черкасского и Репнина представляются вполне правдоподобной цифрой.

Одна беда: перед нами типичная 3-полковая «лехкая» рать, в которой если и была пехота и артиллерия-наряд, то самое ничтожное количество. С такой ратью можно было беспокоить ливонцев, не давать им фуражироваться, бить мелкие отряды неприятеля, но никак не рассчитывать на победу в правильном полевом сражении и деблокаду Рингена.

Выходит, что Рингеном решено было пожертвовать, разменяв пешку на ферзя — Дерпт.

«Некогда против десяти мириад здесь сражались триста мужей Русской земли…»

Пожалуй, такую надпись, переиначенную из известной эпитафии фермопильским героям, можно было бы поместить на памятнике павшим при обороне Рингена русским ратным людям — если бы такой памятник существовал. Русин Игнатьев, когда отправлял гонца к Курлятеву, наверняка наделся на помощь. Когда же эти надежды рассеялись, он не пал духом.

Памятуя о фразе из «Поучения отца сыну», в котором старший наставлял младшего: «Сыну, аще на рать со князем поидеши, то с храбрыми наперед поиди, да роду своему честь наедеши, и собе добро имя. Что бо того лучши есть, еже пред князем оумрети…», он решил исполнить свой долг до конца.

События вокруг Рингена развивались следующим образом. 4 октября к подошедшим к замку главным силам Кеттлера присоединился Фелькерзам с 600 всадниками и 3000 пешей милиции, набранной во владениях рижского архиепископа. Игнатьев же отнюдь не собирался сдаваться. Кеттлер с Фелькерзамом не рискнули оставлять Ринген у себя в тылу и решили сперва взять его, а уж потом идти на Дерпт. Приступать к планомерной осаде замка, не имея под рукой тяжёлой артиллерии (да и людей не помешало бы побольше), выглядело не самой разумной мыслью. Кеттлер отправил гонца к магистру в Венден с требованием прислать ему ещё кнехтов и осадные орудия. С аналогичной просьбой обратился к Вильгельму и Фелькерзам.

Фюрстенберг 6 октября отправил три феннлейна кнехтов (около 1000 пехотинцев) и затребовал тяжёлую артиллерию в Ревеле. Ну а пока кнехты месили грязь по осенним ливонским дорогам, а тяжёлые картауны продирались через «пятую стихию», время, отведённое коадъютору и его товарищу на решение главной задачи замышленного наступления, неумолимо истекало.

11 октября посланные магистром Кеттлеру кнехты и ещё 400 всадников присоединились к осаждающим. Это позволило плотно блокировать Ринген. В ожидании появления тяжёлой артиллерии осадные работы велись неспешно. Однако Кеттлер не терял надежды, рассчитывая вынудить гарнизон капитулировать как можно раньше. Его кнехты вели по замку огонь из лёгких пушек и перестреливались с осаждёнными из stormhaken-гаковниц. «Маистр по городу бьет и приступает ежеден к Ринголу, — писал летописец, пересказывая воеводские отписки, — и Русин Игнатьев в приступех у них людей побивает, а наряду с маистром много…».

Русская помочная рать не могла оказать действенной поддержки Игнатьеву. Кеттлер и Фелькерзам, по сообщению воевод, «одернулися обозом», «окопались великим рвом» и отсиживались в укреплённом лагере, не выказывая желания вступать в полевое сражение.

«И воеводы к станом к нему (Кеттлеру — прим. авт.) приходят и людей побивают, — писал русский книжник, — и маистр ис станов бьется пушками и пищалми, а к воеводам не идет, а приступает к Рынголу…». Не имея артиллерии, князь Черкасский не рисковал штурмовать ливонский лагерь и ограничивался нападениями на неприятельских фуражиров. Как писал Ивану Грозному Репнин, он сам и его люди «приходят на кормовщиков и побивают во многих местех и языки емлют…».

22 октября из Вендена в сопровождении 500 кнехтов и нескольких сотен ополченцев прибыли долгожданные две полукартауны. Скорее всего, они не были последними — Фюрстенберг ещё 14 октября затребовал в Ревеле картауну. С ними дело пошло веселее. Тонкие стены старого Рингена не были готовы противостоять пудовым каменным ядрам. Ободрённый видом разбитых укреплений, Кеттлер послал один феннлейн кнехтов на приступ.

Им удалось преодолеть сопротивление защитников, ворваться внутрь замкового двора и даже взять шестерых пленных, которых ожидала печальная судьба: по приказу Фюрстенберга они были повешены в отместку за казнь Курлятевым дерптских бюргеров. Однако Игнатьев сумел организовать контратаку и выбить немцев за стены. Русские, по словам Реннера, стояли насмерть и были готовы скорее оказаться погребёнными под рухнувшими стенами замка, нежели сдаться в плен.

Однако сила и солому ломит. Наскоки русской помочной рати не имели нужного эффекта, и осадные работы после прибытия артиллерии развивались по плану. Гарнизон Рингена понёс большие потери от огня неприятельской артиллерии. Отражая атаки ливонцев, он израсходовал практически весь запас пороха. 29 октября (по другим данным, 30-го) орденские кнехты и наёмники пошли на новый приступ.

Падение Рингена. Миниатюра из Лицевого свода.

Измотанные и понесшие серьёзные потери защитники Рингена, принуждённые драться фактически только холодным оружием, на этот раз не сумели отразить штурм.

Упоминавшийся Маттиас Фриснер спустя полторы недели отписывал герцогу Юхану, что ливонцы, взяв Ринген, захватили в нём несколько больших орудий, доставленных сюда из Дерпта, и 200 ластов ржи.

50 взятых в бою пленных по приказу Кеттлера повесили сразу же, а ещё 95, среди которых был еще и некий baijaren и woijwaden со своим сыном (надо полагать, речь шла о Русине Игнатьеве) в оковах в сопровождении роты рейтаров были препровождены в Венден к магистру.

Судьба их была печальной: разосланные по разным замкам, они не пережили зимы 1558–1559 годов. По словам Андрея Курбского, неприятель «мало не всех во презлых темницах гладом и зимою поморил».

Однако гибель мужественного гарнизона Рингена не была напрасной: их месячное «сидение» позволило сорвать план по молниеносному взятию Дерпта. А через месяц Русь нанесла ответный удар. Большая русская рать вторглась в Ливонию и подвергла её беспощадному опустошению, сполна отомстив за гибель своих боевых товарищей.

https://warspot.ru/13937-trista-ringentsev

Кстати, полный вес боевого доспеха очень редко превышал 30 килограммов.

2. Полные рыцарские доспехи были обязательным элементом вооружения любого знатного воина

Увы, многие простые рыцари не могли себе позволить полный доспех и отправлялись на войну, имея лишь шлем и сравнительно лёгкое защитное вооружение. Такие воины рассчитывали разжиться хорошей бронёй за счёт военной добычи. Впрочем, тут им помогали дедовские кольчуги: подогнать такой доспех под другого владельца куда проще, чем латную броню. Ведь даже умелый оружейник не мог сильно отклоняться от первоначальных пропорций тела бывшего хозяина.

Полный доспех для себя и боевого коня в те времена стоил очень дорого. Цена защитного вооружения могла быть сопоставима с доходами рыцаря, которые он получал с поместья за три-пять лет.

А ведь кроме этого необходимо было купить пару лошадей, меч, копьё и щит, а также оплатить вооружение своего, хотя бы небольшого, отряда.

Историк Жан Флори довольно подробно останавливался на этом моменте. По его подсчетам, содержание рыцаря, включая стоимость его снаряжения, равнялась годовому доходу поместья в 150 гектаров. Что не всякий воин имел. Кстати, известный оборот «бедный рыцарь» обозначал не то, что труженик копья побирается, а то, что ему тяжело поддерживать свое снаряжение на требуемом уровне, и если такой рыцарь терял, например, коня или доспехи, он не мог приобрести новые.

3. Рыцари носили на шлемах громоздкие геральдические украшения

Да, такие украшения — их называют нашлемными фигурами — были весьма распространены. Но только на турнирах. В бою же рыцарь предпочитал простой железный шлем. На головном уборе не должно было крепиться ничего, что могло бы помешать быстро крутить головой и следить за действиями противника.

Зато шлемы часто обтягивали тканью или покрывали краской, рисуя на нём геральдические фигуры владельца.

В Крестовых походах появилось ещё одно украшение рыцарского шлема — развевающиеся ленточки, или намёт — кусок ткани, который набрасывали на голову, чтобы защититься от палящего солнца Палестины.

4. Кольчуга плохо защищала рыцаря, и поэтому от неё быстро отказались в пользу латного доспеха

Причина, по которой доспех из железных пластин вытеснил кольчугу, связана далеко не только с эффективностью защиты. Пробить кольчужный доспех мечом было совсем не просто. Правда, к ударам копья она была более уязвимой. Однако технология изготовления кольчуги требовала вначале вручную вытянуть километры проволоки, затем нарубить её на куски, пригодные для изготовления колец, а потом тщательно соединить их в единую «ткань» и прочно заклепать. Так что с тех пор как европейские бронники научились ковать прочные железные пластины, обнаружилось, что бригантину, а затем и кирасу можно изготовить быстрее. Правда, ее изготовление требовало куда более квалифицированных специалистов — зато меньше человекочасов. Ну а по мере роста технологий кирасы удешевлялись и становились доступны всё более широкому кругу воинов. А вот кольчугу гораздо проще было сделать кустарю, так что они долго продержались на европейской периферии.

5. Латные доспехи полностью вытеснили кольчугу

Даже полные латные доспехи эпохи своего расцвета имели кольчужные элементы. Их укрепляли в тех местах, где была необходима гибкость, которую не могли обеспечить пластины.

Кольчуга могла, например, быть частью защиты бёдер, находясь под латной «юбкой». Это не говоря уже о том, что в период зарождения латных доспехов часто пластинчатую броню надевали поверх кольчуги — для большей надёжности.

6. Кольчуга почти не защищала воина от стрел

Во множестве исторических фильмов показывают, как средневековые рыцари в кольчуге падают, сражённые буквально одной стрелой. На самом деле, от стрел кольчуга защищала неплохо. И одна-единственная стрела едва ли могла легко пронзить такую защиту.

По свидетельству современников, в битве при Арсуфе в 1191 году, во время третьего Крестового похода, рыцари из отряда Ричарда I Львиное Сердце попали под жесточайший обстрел лучников Саладина. Крестоносцы оставались в строю, несмотря на множество стрел, торчащих из их кольчуг.

Зато неплохо пробивал броню арбалет, за что и был проклят как оружие бесчестных людей. Именно арбалетный болт стал причиной гибели короля-рыцаря Ричарда I.

7. Железная броня была полированной и блестела на солнце

Именно такие доспехи чаще всего выставлены в музеях, демонстрируются в кино и изображаются на картинках. Но в реальности полированной стали нередко было не видно из-под одежд, которые надевались поверх доспеха. Такие костюмы назывались гербовыми коттами и выполнялись в цвет герба рыцаря. А некоторые украшались роскошными вышивками или даже мехом.

Кроме того, часто броню делали воронёной, чтобы защитить от коррозии. Ну а богатеи могли украсить её даже позолотой, хотя это больше свойственно «парадным» доспехам эпохи Ренессанса, когда рыцарство отошло на второй план.

8. Рыцари выезжали на поле боя на массивных конях-тяжеловозах

Очень часто можно встретить изображение рыцаря на лошади-тяжеловозе. И это тоже не более, чем миф.

Во-первых, такие породы лошадей появились поздно — их вывели исключительно для грузовых перевозок. А во-вторых, такой конь не способен идти в бой быстрым аллюром, что не позволит рыцарю реализовать своё главное преимущество — таранный удар копьём. Поэтому всадники использовали особый тип лошадей, называемых дестриэ. Это рослый сильный жеребец, который мог не только нести всадника в тяжёлой броне, но и «выдавать» хорошую скорость в атаке.

9. Рыцарей погубило огнестрельное оружие

Поначалу огнестрельное оружие вовсе не отличалось большой эффективностью против бронированных всадников. Даже в XVIII столетии кирасы тяжёлой кавалерии всё ещё могли защитить от свинцовых пуль. Часто выстрелы оставляли вмятины, но не могли пробить прочное железо. Ну, а до распространения мушкетов огнестрел не мог выбить латников с полей сражений сам по себе.

А «погибло» рыцарство после того, как появились устойчивые многочисленные пешие баталии, состоящие из алебардистов и пикинёров. Именно этот тип построения, активно применявшийся швейцарцами, а позже ландскнехтами, оказался не по зубам латной коннице и привёл к её упадку. Но на протяжении ещё целого столетия рыцари пытались меряться силой с тяжёлой пехотой, построенной в плотные «коробки».

Вот на что действительно повлияли стрелки из аркебуз — так это на исчезновение с доспехов геральдических украшений. Ведь благодаря им в рядах конницы было легко выделить знатных особ, чаще всего руководивших военными отрядами. Уже в XVI веке гербы полностью исчезли из военного обихода и остались лишь знаком высокого происхождения.

10. Рыцарские доспехи мог сделать, и уж тем более починить, буквально любой деревенский кузнец

Технология производства качественных доспехов была доступна отнюдь не каждому кузнецу. А те, кто её знали, охраняли эти сведения лучше, чем хранят тайны технологических процессов современного хай-тека. Да доспехи в Средние века как раз и были самым что ни на есть хай‑теком.

Качественные доспехи умели делать всего в нескольких регионах: Милане, Нюрнберге, Голландии. Поэтому долгое время попытки англичан завести у себя доспешное производство высокого качества заканчивались неудачей. До тех пор пока они не стали переманивать немецких бронников к себе на службу. Даже могущественный Карл V — глава Священной Римской империи и король Испании — вынужден был заказывать доспехи в Нюрнберге. В Кастилии просто не было мастеров такого класса.

Миланские и нюрнбергские мастера-оружейники первыми придумали клеймление собственной продукции, что говорило покупателю: «остерегайтесь подделок»!

Они же начали производить доспехи по мерке заказчика или же нескольких типовых размеров, которые затем купцы развозили по всей Европе.

И вы, дорогой читатель, остерегайтесь неверной информации о рыцарстве, щедро рассыпанной в самых разнообразных источниках.

Источник: warhead.su

Великий магистр ордена и бывший адмирал Ричарда Львиное Сердце. Клятву тамплиера Робер принес во время осады крепости Акра, когда рыцари, стоявшие лагерем под стенами, сами оказались окружены врагом. А еще Робер де Сабле хорошо знаком любителям другой игры Assassin’s Creed.

Доспехи

Кольчужный капюшон – 1,5 кг.

Шлем «топфхельм» с защитой лица – 3 кг.

Кольчуга с длинными рукавами («обер» или «хауберк») – 14 кг.

Оружие

Легкое копье из ясеня – 3,5 метра.

Треугольный щит «экю», украшенный красным крестом – высота 86 см, вес 4 кг.

Прямой меч. В рукоятке – частичка Святых мощей, привезенных из Рима – вес 1,2 кг.

Умения и навыки

Робер был не только лидером тамплиеров, но и набожным священником, абсолютно безжалостным к врагам Римско-католической церкви. Он сражался копьем, мечом и неплохо владел щитом: удар краем щита был подобен выстрелу из катапульты. Вот только вместо камня вылетали вражеские зубы. Другое назначение щита – давить и оттеснять противника, например, при штурме крепости. Им легко прижать врага к стене, а ударом меча... ну, тут понятно.

Эрнак, младший сын царя гуннов Аттилы

Гунны – жестокие кочевники, которые ушли с Востока на Запад на поиски лучшей жизни. Именно они дали старт Великому переселению народов. Память о гуннах, или как их еще называют «хунну», сохранилась в названии страны Hungary (Венгрия).

После смерти гуннского царя, Аттилы, его сыновья поделили земли империи, на которых сейчас расположены Россия, Германия, Франция и Италия. Вот только удержать власть, когда союзники отца взбунтовались, наследники не смогли. Старшие братья Эрнака погибли, а сам он повел гуннов к Черному морю. Опять искать лучшую жизнь.

Доспехи

Металлический шлем, на котором прочеканены человеческие уши — 3 кг.

Короткая кольчуга с рукавами до локтя – 8 кг.

Оружие

М-образный лук – длина 140 см. Дальнобойность – 300 метров.

Прямой гуннский меч с клинком ромбического сечения – длина клинка 82 см, вес 1 кг.

Круглый щит, раскрашен и обтянут кожей – диаметр 80 см.

Умения и навыки

Эрнак был умелым наездником, который способен быстро маневрировать в неразберихе боя. Даже в самой лютой сече (то есть сражении) он метко стрелял из лука: для этого ему приходилось бросать поводья и управлять конем исключительно силой ног. Когда меч сменял лук, это ничуть не отражалось на его скорости. Он так же быстро атаковал врага точными ударами. Так что в седле или на ногах – разницы нет.

Схватка!

При встрече Робер помчал на противника, зажав копье под мышкой. Эрнак успел выпустить в него три стрелы и бросился наутек. Робер прикрылся щитом: две стрелы воткнулись в него, еще одна срикошетила от шлема.

Эрнак решил обойти преследователя и зайти ему в тыл. Лошадь споткнулась и сломала переднюю ногу. Эрнак успел выбраться из стремян прежде, чем туша придавила его. Он вскочил на ноги и увидел, что его лук со звоном переломился пополам. Тогда он схватил меч и поднял щит на уровень груди, готовясь к бою.

Внезапно, тамплиер остановился, слез с коня и бросил копье на землю. Гунн удивился благородству своего врага, но не подал вида. Робер срубил мечом стрелы, застрявшие в его щите, и пошел на Эрнака...

Как это могло быть в истории?

Хотя крестоносцы никогда не сражались с гуннами, они были знакомы со всадниками Востока. Сарацины (так крестоносцы называли всех мусульман) обстреливали крестоносцев из луков, а те прикрывались щитами и атаковали их ударом конницы.

Погибал ли рыцарь после выстрела из лука? Не всегда. Арабский хронист Бах ад-дин ибн Шаддад рассказал о битве при Арсуфе, где тамплиерами как раз командовал Робер де Сабле. И упомянул, что крестоносцы выходили из боя, утыканные стрелами, как ежи. Стрелы увязали в простеганных одеждах, набитых войлоком, и не приносили особого вреда. Собственно, это все, что надо знать об отношении рыцарей к профессиональному травматизму.

Если будете играть в Conqueror’s Blade, там можно добыть ездовую лошадь. И даже зебру, но это секрет! Так вот: лучше не ввязывайтесь в бой верхом. Относитесь к лошади как к велосипеду: сел, доехал, всех победил, сел, поехал дальше. Потому что, если коня под вами грохнут, играть будете так: шел, шел, пришел, устал, огреб.

А кто победил бы в игре?

Мальтийские рыцари — самая жесткая кавалерия в Conqueror’s Blade, которой пока нет в бета-версии, она появится в игре позже. Если дать рыцарям набрать скорость, они сомнут любой отряд. От такого столкновения татарским конным лучникам не оправиться.

Баттл 2. Пехота – самурай VS русский боярин

Самурай Ода Нобунага

Лидер Японии эпохи Воюющих Провинций. В нашей истории это время от стояния на реке Угре до начала правления Романовых. Ода Нобунага отличался жестокостью и беспощадностью к своим врагам. И никогда не проигрывал.

Доспехи

Шлем «кабуто» – 3 кг.

Железный доспех «о-ёрой», прикрывает корпус, плечи и бедра – 25 кг.

Наруч «котэ» на левую руку из металлических пластин – 1,5 кг.

Поножи «сунэатэ» – 2 кг.

Оружие

Меч нодати – общая длина 155 см, вес 1,5 кг.

Меч катана – общая длина 100 см, вес 0,9 кг.

Умения и навыки

Ода Нобунага – достойный противник. Он был замешан во многих политических распрях и не прощал предательства. Главное оружие – огромных размеров меч нодати. Им обычно снимали всадников, так как катаной не всегда удавалось дотянуться. А тяжелая самурайская броня хорошо выдерживала мощные удары.

Русский боярин Онцифор Лукинич

Жил в Новгороде в середине XIV столетия. Участник и организатор множества политических интриг, в том числе городского мятежа 1342 года. При раскопках его сгоревшей усадьбы археологи нашли доспех, который мог принадлежать Онцифору.

Доспехи

Позолоченный шлем с открытым лицом – 3 кг.

Чешуйчатый «бронежилет» из железных пластин – 5 кг.

Кожаные наплечники-трубы с пластинами – 1 кг.

Наручи из двух железных створок – 1 кг.

Защита бедер, связанные между собой железные пластины – 2 кг.

Оружие

Боевой топор на рукояти – длина 1,6 м, вес 1,5 кг.

Длинный одноручный меч – 1,2 кг.

Небольшой каплевидный щит.

Умения и навыки

Владел секирой – топором, который насажен на полутораметровую рукоять. В бою ее приходилось держать обеими руками, чтобы контролировать сражение. Щит был обузой: Онцифор Лукинич повесил его на спину с помощью специального ремня. Поскольку без щита новгородец уязвим, доспехи должны быть прочными, чтобы соблюдать баланс между бронированием и возможностью легко двигаться в бою. У новгородца это получалось.

Схватка!

Боярин и самурай столкнулись на лесной опушке. Оба пришли сражаться, облачившись в доспехи из металлических пластин. В отличие от подвижной кольчуги, такая броня стойко держит удары мечей и топоров.

Самурай ударил боярина в шею, тот увернулся. Клинок нодати уткнулся в бронированную грудь боярина. Онцифор Лукинич сбил самурайский меч рукоятью топора и бросился на противника, занося оружие для мощного удара в голову.

Ода Нобунага ловким движением ушел с линии атаки, но держал нодати у пояса. Боярин собирался рубить самурая сверху, но ткнул его рукоятью секиры в лицо. На секунду японец опешил, а боярин резко опустил топор на клинок нодати. Меч со звоном переломился пополам…

Японец молча выхватил катану. Онцифор бросил секиру, сорвал со спины щит, украшенный хищным грифоном, а в его правой руке сверкнул меч с позолоченным эфесом...

Как это могло быть в истории?

Так кто из двоих победит? Тот, у кого доспехов меньше, или тот, кто эти доспехи рубит сильнее?

Приведем пример. В июле 1361-го под стенами крепости Визбю (Швеция) местное ополчение отбивалось от датских захватчиков. Стояла жара. Все боялись чумы, поэтому павших с обеих сторон похоронили в братских могилах прямо в броне, хотя обычно ее забирали живые. Археологи изучили эти могилы. Оказалось, что воины рубили друг друга по небронированным участкам тела. Собственно, это логично.

Возвращаясь к Онцифору и Оде. Шансы на победу у обоих одинаковые. Победит тот, кто первым поразит брешь в доспехе. Например, если противник поднимает руку вверх, его можно бить в подмышку – там нет брони, она мешает движению. И таких уязвимых мест в защите немало.

К слову, в Conqueror’s Blade можно сыграть за японского самурая с нодати, почти такого же, как Ода Нобунага. Только остерегайтесь ударов и помните, что в ближнем бою нодати лучше заменить на оружие покороче.

А кто победил бы в игре?

Самураи появятся в полной версии Conqueror’s Blade, как и казаки, которые по своему снаряжению лучше всего ложатся под образ Онцифора Лукинича. Разве что топорика у казаков нет. Как ни странно, выяснить, победят ли самураи казаков, невозможно без испытания в поле, потому что и те, и другие — быстрые и смертоносные. У самураев броня немного лучше, но только на вид и особого преимущества не дает.

Баттл 3. Стрелки — французский мушкетер VS английский лучник

Мушкетер д’Артаньян (да, на картинке и в игре что-то вроде его японской версии)

Королевский мушкетер Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф д’Артаньян. Прообраз того самого героя Александра Дюма. Сильно много про него рассказывать не будем, потому что все его и так знают (даже если не читали Дюма).

Доспехи

Кираса (металлический панцирь) из стали.

Кожаные краги.

Оружие

Мушкет – длина ствола 140 см, вес 8 кг.

Шпага – длина 140 см, ширина клинка 3 см.

Дага (кинжал для левой руки) – длина 40 см.

Умения и навыки

Д’Артаньян принципиально не носил шлем в бою. Как и все мушкетеры, он предпочитал носить широкополую шляпу с перьями даже под градом пуль и взмахами шпаг. На самом деле, это не пижонство, а тонкий расчет. В ружьях того времени был открытый поджиг заряда, поэтому искра могла попасть в глаз стрелка. Так в армии появилась мода на шляпы, широкие поля которых подгибали для безопасности. Впрочем, полированную до блеска кирасу граф все же надевал.

Английский лучник Джон Хоквуд, будущий полководец

Джон Хоквуд родился в Англии, но всю свою жизнь воевал наемником в Италии. Свои первые битвы он прошел в качестве простого английского лучника. Например, сражался в битве при Креси (о ней писали здесь). Тогда на каждого убитого англичанина пришлось от 50 до 200 мертвых французов, и большинство из них погибло под стрелами длинных луков.

Доспехи

Шлем «салад» с открытым лицом – 2 кг.

Безрукавный доспех «бригантина» с железными пластинами внутри – 12 кг.

Оружие

Длинный английский лук – длина 2 метра.

Меч, перекрестье загнуто вниз и защищает руку воина – длина 90 см.

Кулачный железный щит «баклер» – диаметр 30 см.

Умения и навыки

Джон Хоквуд, как и его противник, отлично стрелял, правда предпочитал не мушкет, а «лонгбоу» – длинный английский лук. Он умел держать высокий темп стрельбы, а в ближнем бою неплохо фехтовал, предпочитая технику «меч – баклер». Баклер, маленький круглый щит, висел на поясе, всегда готовый защитить своего владельца.

Схватка!

Граф д’Артаньян выстрелил в англичанина и отбросил мушкет. Не было времени перезарядиться. Он увидел метнувшуюся тень, рванул из-за пояса два пистолета и выстрелил в их сторону. Пороховой дым окутал мушкетера: в правую руку уверенно легла рукоять шпаги, а в левую – дага (это такой кинжал для фехтования).

Джон Хоквуд остался невредим. Он наугад отправил в дым четыре стрелы и выругался, когда они закончились. Взялся за меч с баклером и окликнул противника по-французски. Они скрестили оружие. Меч англичанина был короче шпаги француза, но он умело пользовался им вместе с баклером, так что гасконец не всегда успевал отбиваться шпагой и кинжалом. Кажется, противники были равны по снаряжению и оружию. Схватка затягивалась...

Как это могло быть в истории?

Чистому эксперименту в истории всегда что-то мешает. Поэтому точно узнать, что круче (шпага или меч / лук или мушкет) не получится. Шпага, конечно, победила такие мечи, как у Хоквуда. Но это лишь потому, что изменились доспехи, появились другие виды оружия и новые варианты ведения боя. А если говорить о перестрелках, то здесь прогресс пошел следом за простотой.

Для сравнения. XV век, время, когда жил Джон Хоквуд. Только 10% европейских воинов стреляли из пороховых монстров. Исключение – Черная армия венгерского короля Матьяша Корвина, который делал ставку на стрелков, их было 25%.

XVII век, когда жил и сражался д’Артаньян. Огнестрельное оружие стало главным во всех боях. Даже тогда оно еще подавало большие надежды, не уничтожив полностью луки и арбалеты.

Поэтому баттл получился в общем-то реалистичный.

Что касается реалистичности в игре Conqueror’s Blade – можете проверить сами. Так же, как и узнать свою скорострельность при стрельбе из мушкета. Кто знает, вдруг успели бы перезарядить мушкет быстрее д’Артаньяна, будь вы в той перестрелке?

А кто победил бы в игре?

Королевские мушкетеры в Conqueror’s Blade — элита армии, как и английские лучники. Сейчас у нас нет возможности столкнуть их лбами в открытом бою, нужно дождаться выхода полной версии игры. Но результат этого сражения можно спрогнозировать, обратившись к характеристикам начальных отрядов того же типа, доступных в бете. Исходя из показателей защиты и урона в дальнем и ближнем бою, можно предположить, что мушкетеры одержат победу в перестрелке, но обнаружат себя насаженными на лезвия коротких клинков в ближнем бою.

Протестить почти всех описанных воинов можно в бета-версии средневекового экшена Conqueror’s Blade. Выберите, какое войско народов Востока и Запада возглавите и готовьте доспехи и оружие к бою. Останется только выяснить, как долго вы проживете. И не забывайте рассказывать в комментариях, какие персонажи в игре вам нравятся больше всего!