Рассказ на одну остановку

«АБС - армейские боевые симуляторы — программные, аппаратные средства, создающие впечатление действительности, отображая часть реальных явлений и свойств в виртуальной среде. Активно используются в имперской армии для подготовки курсантов военных, полицейских средних и высших учебных заведений с 2199 года. Делятся на три типа в зависимости от степени погружения. Первый: минимальный уровень погружения, проекция голограмм вооружённых целей и гражданских антицелей перед стрелком. Второй: средний уровень погружения. Проходящий симулятор боец помещается в комбинированную искусственную среду. Любой ландшафт, городской бой, бой в замкнутых пространствах, возможность опускать и поднимать температуру снаружи защитного костюма во время имитации, дабы оказывать давление на экзаменующегося. Третий (или «троечка» как называют его солдаты) характеризуется полным погружением в симулятор и созданную им среду обитания. Любые условия: запахи, имитация ранений, стресс, контузия, неисправность оружия, отсутствие боеприпасов и другие гибкие настройки сложности…»

Выдержка из «Имперского статута» октябрь 2305-го года.

* * *

Пронзительный и раздражающий слух сигнал просыпался битым, холодным стеклом за шиворот. Ефрейтор Лёнька Клюев открыл глаза сразу. В голове немного гудело, во рту был отчётливый привкус металла, но в целом терпимо. Оглядевшись по сторонам, он понял, что сидит в кресле внутри трюма потерпевшего крушения десантного корабля в корпусе которого, прямо напротив него, зияла огромная дыра сквозь которую было видно красно-серую равнину без единого кустика растительности. Защитная рама ИПМД опущена, штурмовая винтовка, БК к ней, сбоку, слева, в соответствии с уставом. «Кажется, симулятор начался», - понял Клюев разглядывая лежащие вповалку изломанные трупы товарищей на полу трюма и снаружи. Жесть! Реально бы во всё это поверил если бы не знал, что: А.) сегодня день экзамена и Б.) Костя Ефимов и Марат Шарафеев на его борт не попали. Были в почётном карауле во время посещения училища Его Превосходительством графом Демидовым. Однако вот они лежат, туточки. Первый со свёрнутой шеей, а второй с воткнутой в грудь арматурой. Лёнька даже подумал, что непременно товарищам о видении в своём симуляторе расскажет, жаль снимок сделать нельзя.

Собравшись с мыслями, ефрейтор приступил к прохождению симулятора. Ведь его надо было во что бы то ни стало пройти и набрать побольше баллов. После училища Лёнька хотел подать документы на зачисление его в егеря, а там надо обязательно, чтобы выпускной экзамен был «тройка» и чтобы набрать не менее семидесятипяти баллов из ста. Сложно конечно. Пацаны отговаривали, но Лёнька в себя верил.

Ефрейтор сразу понял, что его симулятор настроили так будто он единственный выживший при аварии. Вкус крови во рту, мигрень и лёгкое головокружение говорит о контузии, помигивающим красный огонёк (аварийный режим) в левом углу виртуального дисплея внутри шлема свидетельствует о повреждении боевой брони. Основные функции в норме, а вот ИИ приказал долго жить. А это значит целиться при стрельбе придётся по-старинке и инъекцию при полученном в симуляторе ранений тебе никто не поставит. Умеют господа командиры курсантов любить. Хотя… он же сам заявил, что намерен набрать высокий балл.

С трудом отогнув заклинившую защитную раму индивидуального посадочного места десантника (ИПМД), Клюёв прихватив штурмовую винтовку и БК, ещё раз подивившись реалистичности происходящего, перешагнул через Костю и вышел наружу.

Красное огромное солнце часа через полтора-два должно было нырнуть за горизонт, что тоже оптимизма выпускнику Юнкерского пехотного училища не добавляло. Не факт, что прибор ночного видения будет работать так как надо. Проверив исправность оружия – укороченная штурмовая винтовка «Клёст-М» была хороша, разве что темп стрельбы далёк от идеала, Лёнька посчитал запасные магазины и расстроившись вернулся внутрь корабля. Четыре плюс тот, что в винтовке маловато.

Обнаружив ещё шесть магазинов, он вышел наружу и разложил своё богатство на оторванном крыле «Ворона». Жаль ни одной гранаты не нашёл. Так же как и сухпайки. Наверное, по условиям симулятора вся жрачка и БК вылетела при падения вот в эту дыру. Зато ефрейтор нашел горсть трассирующих патронов, которые высунув от старания язык зарядил в каждый магазин за пару выстрелов до конца. Во время боя считать патроны вряд ли получится, а так вылетел трассер, значит не зевай, меняй магазин. Этому Лёньку научил один старый прапор ещё на первом году учёбы.

Рассовав боеприпасы по разгрузочному жилету надетому поверх боевой брони «Юнкер» ефрейтор забрался на дымящийся «Ворон» и напрягая глаза начал вглядываться в даль. Виртуальный шлем ни в какую не хотел приближать объекты на горизонте. Враг должен быть где-то рядом ведь все симуляторы в которых он раньше участвовал были очень динамичными. Долго идти куда-то в них было не надо. В конце концов проверялась не выносливость, а стрессоустойчивость, меткость, полученные во время учёбы навыки и уровень мотивации.

И конечно враг не замедлил появится. Прямо через красно-серую степь к Клюеву летели два пикапа на магнитной подушке с установленными в кузове крупнокалиберными пулемётами.

Решение надо было принимать быстро и превозмогая головную боль ефрейтор пошёл на риск. Разлёгшись на крыше десантного корабля он накрылся куском оторванной при падении на землю брони и в ручную обесточил «Юнкер» чтобы противник не смог заметить засечь его. Нет, понятно, что транспорт на магнитной подушке высоко над поверхностью не поднимается, но есть же средства электронного поиска, мало ли вдруг заметят и тогда экзамену конец. Пацаны ржать будут в голосину. Скажут, что Лёнька даже пострелять и то не успел.

Был конечно шанс, что боевая броня потом не включится обратно, но об этом ефрейтор даже думать не хотел. Как-то с Костиком они на учениях это трюк уже проворачивали и вполне успешно.

Как и следовало ожидать водители остались за рулём, пулемётчики в пикапах за пулемётами, а пехота выпрыгнула наружу и окружила пропахавший добрую сотню метров и погрузившийся носом в землю «Ворон».

Противник не обнаружил Лёньку, да и вообще никакого интереса к тому что находится на крыше не проявил. А зря! Затаив дыхание ефрейтор включил «Юнкер». Целую минуту ничего не происходило, но когда строчка загрузки слабо засветилась перед глазами на виртуальном дисплее Клюев готов был завопить от радости. Естественно сдержался. Сбросив с себя закрывавший его лист брони, он поднялся в полный рост и переключив «Клёст» на одиночную стрельбу открыл огонь. Всё как учили. Спусковой крючок не дёргаешь, а чувственно нажимаешь кончиком пальца, серия из трёх выстрелов – пара в грудь, один в голову, меняем цель и снова повторяем в том же порядке.

Ефрейтору удалось поразить троих противников, в том числе и одного из пулемётчиков в пикапе находившемся слева от него. Врубив джамперы (которые сработали, но с некоторым опозданием) Лёнька взвился в воздух и приземлился прямо в автомобиль с убитым. Схватившись за крупнокалиберный пулемёт, он развернул ствол сначала к кабине, размолотив сидящего внутри водителя, а потом открыл огонь по противнику на земле и в соседнем пикапе.

Юниты явно не ожидал такого номера и прежде чем по ефрейтору открыли огонь он сумел уничтожить пять не обезображенных серьёзным интеллектом подвижных мишеней, в том числе и второго пулемётчика.

Подрагивающий в руках «Каспер» рвал на части указываемые ефрейтором цели вот только цифры статистики на виртуальном дисплее внутри шлема почему то не появлялись. Нет, характерный «дзинь» знакомый всем курсантам никуда не делся, а цифры пропали.

Один из стрелявших сумел попасть в Лёньку. Пуля угодила в левое плечо и отрикошетив от наплечника отлетела в сторону. Не то чтобы было сильно больно (хотя левая рука онемела), скорее обидно, ведь любое попадание уменьшает вероятность набрать максимальный балл в симуляторе. Когда пикап под ногами задрожал ефрейтор понял, что с него пора спрыгивать. Кажется противник повредил модуль вырабатывающий электромагнитную энергию и вот-вот должен был случится взрыв. Поймав рукоять «Клеста» висевшего на груди на тактическом ремешке Клюев снова включил джемперы дабы отпрыгнуть как можно дальше от горящей машины. Только вот прыжковые двигатели не сработали и последовавший синий взрыв сначала подбросил ефрейтора в воздух, а затем швырнул на землю.

Боль от удара при приземлении во всём теле заставила Лёньку закричать. Казалось ещё немножко и он потеряет сознание, но головная боль и звон в ушах словно смогли удержать его в реальном мире. Если так можно назвать симулятор. Встав на колени, ефрейтор дал очередь по отброшенным взрывом солдатам противника. Трассер угодивший прямо в смотровую щель шлема ближайшего стрелка заставил сменить магазин и продолжить огонь откатываясь в сторону и меняя позицию. Пули вздымали фонтанчики пыли справа и слева, но Лёнька сжав зубы продолжал стрелять.

В какой-то момент он понял, что победил. Быстро поднявшись на ноги, он бросился вперёд, чтобы проверить все ли враги мертвы. Двоих пришлось добить.

* * *

«Одиннадцать!» – сосчитал убитых в синей броне Лёнька прежде чем на него накатила тошнота. Ефрейтор попытался сорвать шлем с головы, но там что-то заклинило и его вырвало прямо внутрь. Фу! Противно, но что поделать. Ну и юмор у господ офицеров. Неужели когда они проходили симулятор сами над ними шутили также.

Примирившись с вонючей жижей размазанной по подбородку и груди, ефрейтор Клюев внимательно осмотрел своих противников. Ни Синдикат, ни Порта, и даже не Конфедерация – гладкая тёмно-синяя броня без опознавательных знаков. Вооружение - плазменные винтовки неизвестного образца. Видно ничего умнее искусственный интеллект симулятора придумать не смог. Ну или просто ему конкретной задачи не поставили. Одно ясно, Клюевский экзамен явно не миссия по спасению. Все его условные сослуживцы мертвы, никаких исходных данных о попавших в руки врага третьих лицах нет. Что это значит? Значит это просто банальный набор очков. Сейчас узнаем где база противника и отправимся туда чтобы настрелять как можно фрагов. Что может быть проще? Ты словно в компьютерной игре.

Присоединившись к физическому порту на груди одного из мёртвых ефрейтор через геопозиционирование установил место откуда он недавно сюда прибыл. Какой-то промышленный объект, склады. На всякий случай хакнул ещё одного мертвеца. Результат подтвердился.

Обыскав убитых на предмет боеприпасов к найденной плазменной винтовке, ефрейтор запрыгнул в пикап и прямиком направился по скаченным координатам. «Ворон» позади загорелся. Наверное, из-за взрыва. Плевать, всё равно все ненастоящее.

Лететь пришлось недолго. На месте он был уже через двадцать минут. Забравшись на крышу машины, Лёнька всё-таки заставил шлем сделать пару разборчивых кадров. Впереди и правда был какой-то завод. Его прямоугольная громада с трубами тянулась и вправо и влево покуда хватало взгляда, а вот вход был всего один. Здоровенные такие ворота. Туда бы и самый тяжёлый имперский шагоход легко забрался. Синие вроде как захватили предприятие и что-то грузили в старенькие грузовые кораблики. Было противника не то чтобы мало. Лёнька насчитал человек сорок пять. Синие торопились. Слева от входа прямо на коленях, со стянутыми за спиной стяжками руками, в три ряда, стояли гражданские. Вроде как рабочие.

Некоторое время ефрейтор размышлял, что хочет от него симулятор демонстрируя ему третьих лиц. Но как следует поразмыслив всё-таки решил, что ничего. Потому как в настоящий момент жизням гражданских ничто не угрожает, да и как он сможет спасти столько людей в одиночку. А вот корабли с грузом ему показывают не просто так. Да и уполовинить синих он вполне сможет.

Левая рука так и не вернулась в норму оставаясь чужой, однако ныть было некогда, и Клюев снова забрался в пикап, который на полной скорости понёсся прямо к исполинскому зданию впереди.

Как ефрейтор и думал стрелять в него сразу не стали так как приняли за своего. Остановившийся автомобиль паники тоже не поднял. И только когда загрохотавший в кузове пулемёт хлестнул по кабине одного из кораблей в трюм которого грузили ящики и контейнеры превратив сложные приборы управления в кучу мусора, а потом к чёртовой матери расстрелял сопла реактивного двигателя второго грузовика, по нему открыли огонь. Снова запрыгнув в кабину Клюев на полной скорости сбивая какие-то коробки ворвался внутрь огромных ворот. Правда улететь далеко пикап на магнитной подушке не смог, его подбили. Закувыркавшись автомобиль врезался в стену и взорвался.

Ефрейтора внутри уже не было, получив пулю в спину и в бедро, он, лихо отстреливаясь и ругая реалистичность «троечки» со всеми вытекающими отсюда неприятными ощущениями, взобрался по лестнице на галерею проходившую над огромным складским помещением. Здесь Леня и решил принять бой. К тому же он легко мог контролировать обе лестницы по которым поднимались синие.

«Движение – это жизнь солдата, - говорил поручик Коростылёв преподававший у них огневую подготовку. Но только в том случае если ты находишься над позициями противника, а не под ней. Если наоборот, сиди тихо как мышь». Кажется, Клюев не всё из этой лекции запомнил правильно, но используя форсажные двигатели и сервомоторы «Юнкера» некоторое время успешно отбивал атаки синих пытавшихся прорваться наверх. Когда боеприпасы для «Клёста» закончились ефрейтор достал из-за спины трофейную плазменную винтовку прожигая аккуратные дырочки в броне пытавшихся попасть в него стрелков, а когда и аккумуляторы подошли к концу, сошёлся в рукопашной со здоровенным пулемётчиком и одержал победу вонзив ему нож прямо под подбородок. Обидно было только, что очки перед Лёнькой так и не появлялись и успокаивающие «дзиньк» он тоже больше не слышал. Ох уж господа офицеры, господа офицеры. Смотрите поди сейчас на меня и смеётесь. Ничего-ничего, Лёнька Клюев себя покажет.

К этому моменту ефрейтор был уже несколько раз ранен и так измотался, что на ногах его держало только одно, осознание того, что чёртов виртуальный экзамен скоро закончится, а он станет егерем (не может не стать, он же в одиночку настрелял столько фрагов!), а может быть даже слетает домой, на Смоктуновский, в отпуск, чтобы обнять маму.

Трофейный пулемёт выдал длинную очередь как раз в тот самый момент когда очередная меткая пуля угодила в грудь Клюева смяв грудную пластину «Юнкера». Дыхание ефрейтора перехватило и всё ещё нажимая на спусковой крючок он начал задыхаться. Лентa закончилась быстрее чем он думал. Пытаясь выдохнуть Клюев расстегнул замки креплений удерживающих защитный костюм отбросив его в сторону. Ему правда полегчало. Вот только синие его окружили.

«Да плевать, - думал ефрейтор. Семьдесят пять баллов из ста он в любом случае выбил. Вот сейчас его обнулят, и он наконец-то увидит полный расклад по статистике своего экзамена. Может даже стоящий позывной заработает, а не как в училище. Арахис это не позывной, это издевательство».

Обнулить правда Лёньку в симуляторе не успели, буквально из воздуха возникли ушлые бойцы в серой броне и как куропаток перестреляли оставшихся синих. Легко так будто читеры в сетевой игре.

Каким-то чудом Лёньке удалось сорвать с головы шлем, вытереть ладонью размазанную по подбородку блевотину и с открытым ртом уставится на склонившегося над ним мужчину со значками камер-полковника. Другой со значком фельдшера на плече споро подключил к его порту медицинский сквид.

Но это ещё ерунда. Самое интересное произошло когда камер поднял забрало шлема. На ефрейтора смотрело хорошо знакомое ему лицо, лицо мужчины висевшее у него на стене в общежитии уже три года – около сорока пяти лет, рослый, широкоплечий, симпатичный, пронзительные серые глаза, на скуластом лице парочка мелких, но глубоких шрамов, на губах знакомая ухмылка.

- МИНИН! ИЗВИНИТЕ ГОСПОДИН КАМЕР-ПОЛКОВНИК!

* * *

- Медоед – Дон Кихоту. Снаружи чисто. Гражданские в порядке. Паренёк нам этот здорово помог. Разбойники-то наши всем скопом за ним бросились. Он как там? Живой?

- Принял Медоед. Живой. Как раз сейчас с Полковником общается. Только он, по-моему, чутка с приветом.

Замершие вокруг коперниковцы с уважением смотрели на совсем зелёного короткостриженого, кареглазого паренька в одиночку сражавшегося с целым отрядом бомбардиров. Сколько ему? Семнадцать, восемнадцать? Юнкерское училище не закончил, значок ефрейтора. Значит девятнадцати точно нет.

- Да не ори ты так парень, а то у тебя раны откроются! – мягким баритоном успокоил героя Анатолий Павлович.

- Раны? – выпучил глаза мальчишка. - Какие раны? Я не ранен! А ну так это же симулятор! Не по-настоящему!

Тут уже все коперниковцы изумились услышанному. Фельдшер же тем временем повернулся к Минину и доложил:

- Товарищ полковник, костюм на аварийном режиме. ИИ сгорел, судя по всему перед тем как отключится вкатил мальчишке целый коктейль из инъекций. Лекарство его на ногах и удержали. У ефрейтора сильная контузия. Позвоночник повреждён, рёбра сломаны в трёх местах, гематомы.

- Прогноз? – только и спросил Минин.

- Благоприятный, товарищ полковник. Если к себе возьмём за пару-тройку недель поставим ефрейтора на ноги.

- Значит решили, - поднялся на ноги Анатолий Павлович. - Как тебя звать-величать герой?

Парнишка же прислушавшись к разговору вообще окаменел.

- Л-лёня.

- Бывал на Копернике-3 Лёня?

- Н-нет, - кажется ефрейтор начал приходить в себя и в глазах его взрослые мужики увидели слёзы. – Это что не АМС, не симулятор, не экзамен? Мы же на Викторию-4 летели там полигоны…

- Лёнь, так до Виктории ещё шесть часов, - остановил поток слов мальчишки Минин жестом подзывая к себе ребят с носилками. - Вы сюда на Бетховен-8 на дозаправку залетели, а Бомбардиры вас сбили… струхнули они просто. Подумали, что вы прилетели помешать им фабрику обчистить.

* * *

Когда ефрейтора положили на носилки и выволокли через гигантские ворота под восхищёнными взглядами местных наружу (люди справедливо видели в мальчишке настоящего спасителя). В голове у Лёньки Клюева вдруг всё прояснилось. Нет, она не перестал болеть, но тот самый гул, который сопровождал его всё время после крушения исчез. И теперь словно сквозь пелену стали прорываться ненадолго утраченные воспоминания: приказ штабс-капитана Рыбина сесть на Бетховин-8, тревожные красные огни над головой, крики и брань пилотов, удар десантного корабля о землю, заполнившая всё темнота… Но всё это ерунда, ерунда! Куда больше Лёньку ранило более раннее воспоминание.

Он вспомнил как в уже почти закрытый люк протиснулись Костя Ефимов и Марат Шарафеев.

- Успели? – радостно закричал им тогда Клюев.

- Конечно успели! Мы же должны увидеть твой симулятор, - упал на сидение рядом голубоглазый блондин Костя. – «Тройка» — это не шутка. «Тройка» — это серьёзная заявка»!

- И вытереть тебе платочком слёзки, когда ты её с треском провалишь! – рассмеялся Марат садясь с другой стороны.

Это что же получается? Никакого симулятора?! ВСЁ ВЗАПРАВДУ?! Рыбин, ребята, Костя, Марат погибли?! Я единственный выживший?

Слёзы брызнули из глаз ефрейтора. А ещё его охватила злость. Злость на себя, на свою глупость. Он даже с ними не простился, не склонился над мёртвыми товарищами, ПРОСТО ПЕРЕШАГНУЛ И ВСЁ!

* * *

Корабли готовы были подняться в небо. Ожидали только носилки с раненым и Минина.

- Ничего себе сколько он их накрошил, Анатолий Павлович! – одобрительно заявил майор Лебедев с позывным Дон Кихот.

- Да, суровый парень, - согласился Минин захлопывая забрало шлема с номером 50. - Как думаешь Юра позывной Суровый ему подойдет?

- Ещё как подойдёт, - рассмеялся майор. – Заслужил! Вот подлечим его…

Минин уже было хотел отправиться на свой корабль, благодарности местных, которые и прислали сигнал о помощи охотившимся на бомбардиров коперниковцам сейчас получал Паша Баранов (пусть отдувается за то, что сдал его Ирке когда они с Максимовым рванули смотреть жирафиков), но мальчишка-ефрейтор в этот момент вдруг сел на носилках и зарыдал. Зарыдал горько, безутешно, искренне. У камер-полковника даже в груди что-то ёкнуло. В конце концов совсем ещё ребёнок.

Вздохнув Минин забросил за спину штурмовую винтовку и передумав отправился следом за рыдавшим Клюевым.

Уже почти неделю русская армия осаждала Вейсенштейн – замок Ливонского ордена в верховьях реки Пярну, контролировавший пересечение сухопутных дорог и оказавшийся весьма крепким орешком для полководцев царя Ивана Васильевича. Пятьдесят воинов, по словам шпионов, кое-как умевших держать оружие в руках, на поверку оказались полутысячей опытных шведских рейтар и кнехтов. Предпринятый накануне штурм закончился смертью одного из царских любимцев. Малюту Скуратова уже вскарабкавшегося по лестнице на стену наповал убила мушкетная пуля…

Подчиняясь приказу, мёртвое тело бывшего опричника и думного дворянина, стрельцы положили прямо на стол. На тот самый за которым ещё вчера покойный сидел во время военного совещания.

Иван IV Васильевич - государь, царь и великий князь всея Руси некоторое время молча, внимательно разглядывал обострившиеся, мертвенно-бледные черты лица соратника и сподвижника со своего походного трона, а затем, поднявшись на ноги подошёл к столу. Еле слышный вздох, с ещё менее еле заметной ноткой грусти сорвался с уст правителя.

- Что ж ты Малюта не уберегся, - осторожно, будто боясь причинить боль, увенчанными драгоценными перстнями пальцами Иван Васильевич закрыл глаза убитому. – Я бы побранился-побранился на твоих опричников и простил тебя. В конце концов пуд соли вместе съели. А теперь что? Сбежал? Кто же ворогов для меня вылавливать будет?

Раскрытая ладонь царя прошлась над телом мертвеца остановившись на уровне груди в том самом месте куда угодила убившая Скуратова мушкетная пуля. Показалось, что царь хотел коснуться пулевого отверстия, но спустя мгновение с силой сжатая в кулак рука рывком спряталась за спину правителя. В то же мгновение с Иваном Васильевичем произошли разительные перемены. Широкие, мощные плечи ссутулились и весь он как будто уменьшился в размерах. Устало закрыв правой ладонью глаза, царь провёл ею по лицу и повернувшись к стене шатра располагавшейся позади трона, будто в никуда, произнёс:

- Сон мне сегодня снился, Северин. Тяжкий. О будущем. Уж не знаю кто мне его послал бог али дьявол.

Рука Ивана Васильевича опустилась на рукоять длинного кинжала в простых солдатских ножнах висевшего на поясе, и сжалась на ней до побелевших костяшек.

- Всё как наяву там было. Фёдор мой старшенький наследника не оставит, царём Борька Годунов будет. На Земском соборе его изберут.

Тонкие губы правителя Руси растянулись в грустной улыбке и помолчав пару мгновений, он продолжил:

- А потом такое начнётся. Холод, голод, заговор, самозванцы какие-то, мерзкие твари всякие из-за границы бросятся державу нашу грабить, чумазые измождённые детишки худые ручки тянут … непорядок это Северин, непорядок. Людей помрёт просто жуть сколько, а для державы это всегда зло и убыток.

Сделав круг вокруг стола с мёртвым телом, царь снова расправил плечи и выпрямился во весь свой немалый рост. Указательный палец правой руки с надетым на него любимым перстнем с огромным изумрудом указал вверх:

- И ведь всё дело в паре гадов, что я на своей груди пригрел. Знаю, что ты теперь не убийца, а мой верный телохранитель, но прошу тебя убей Шуйского и молодого Фёдора Романова.

В этот момент будто из густой темноты, от стены шатра, слева от трона, бесшумно отделился силуэт в скрывавшем лицо капюшоне.

- Какого из Шуйских? Ивана Андреевича? Ивана Петровича? Василия? Всех сразу?

Царь не торопясь подошёл к телохранителю уже не раз спасавшему ему жизнь, и поймал взгляд его пронзительно-зелёных глаз:

- Василия, Северин. Василия. Все беды от него. Супругу мою покойную ядом травил, меня… власти жаждет так, что руки трясутся когда на трон, скипетр, да державу смотрит. Только зачем они ему? Он же болван кроме того, чтобы интриги плести, да людей науськивать друг на друга ничего и не умеет.

- Так может казнить его и все дела? – тщательно подбирая слова и почти без акцента произнёс Северянин.

- Казнить? – Иван Васильевич махнул полой ферязи подбитой соболиным мехом и в три широких шага оказался на троне. - Ну да, это легко… только вот родич он мой, а родичей православному человеку убивать нехорошо. Да и люди не так понять могут.

Северянин просто коротко кивнул в ответ ожидая того, что ещё скажет царь, и тот, впившись руками в резные подлокотники трона, действительно добавил:

- Родина в опасности, Северин. Я уверен, что ты хорошо знаешь, что такое Родина ведь ради неё ты забрал много-много жизней. Начни штурм, Северин. Я тебе доверяю. И пусть они погибнут с честью и достоинством и останутся в песнях народных не теми гадами, что в жизни были…

Слова царя словно тяжёлые капли ртути падали вниз отравляя землю и отдаваясь грозным звоном сигнального колокола под крышей шатра.

* * *

Ночной штурм небывалая вещь, но спорить с Иваном IV Васильевичем было себе дороже. Закованные в броню и увешенные оружием русские воины, сжимавшие крепкие лестницы, мотки верёвок с кошками выдыхали облачка пара в холодный ночной воздух.

Огромная, хищная, полная луна за спиной Северянина заливала своим светом луг вокруг замка Вейсенштейн. Стрельцы, да холопы боевые ждали под сенью деревьев сигнала к атаке. Сигнала, который им должен будет отдать телохранитель царя. Тот самый зеленоглазый дьявол, что уже трижды спас его от покушений, тот самый от которого даже у опытных видавших виды бояр кровь в жилах стынет. Кто-то считал пришельца с Востока колдуном не брезгающим чёрной магией, а некоторые даже демоном в человеческом обличии. И те, и другие были правы.

Чувствуя сотни, тысячи пар глаз уставившихся ему в затылок, Северянин вытащил из ножен кинжал для того чтобы порезать себе ладонь на левой руке. Острая сталь с лёгкостью рассекла плоть и тут же с вытянутой вперёд руки ему под ноги побежала тонкая струйка крови. С губ телохранителя царя полились слова на мёртвом, запрещённом языке. Замедлив сердцебиение, он сосредоточился на заклинании. Конечно, там на Востоке ответ пришёл бы к нему намного быстрее. Но как говорил один старый дервиш: «В конце концов дело не в расстоянии, а в том услышат ли тебя. Захотят ли услышать».

Мир внезапно преобразился подёрнувшись серо-голубой пеленой, а рана на левой ладони начала затягиваться - Ашапт с благодарностью приняла жертву Северянина. Ангра-Манью вернулся. Вздохнув полной грудью Северянин увидел каждого защитника крепости на стене. Не зрением, а всем своим существом.

Нет, шведы не спали. Сейчас они до боли в глазах внимательно следили за одиноким воином на лугу и сжимая арбалеты, массивные мушкеты, ожидали, когда он окажется на расстоянии выстрела. Каждый целившейся в Северянина был связан с ним материей чем-то напоминавшей тонкую натянутую струну. Как только подушечки пальцев стрелков коснутся спусковых крючков, он тотчас почувствует это и сделает шаг в сторону. Шаг, который будет отделять его от смерти, от тяжёлой свинцовой пули рвущей плоть и крошащей кости. Сейчас они как марионетки в его руках, но даже не знают об этом.

Однако время не ждёт и Ашапт не отличается терпением. Быстрым шагом телохранитель бесстрашно направился прямо к стенам замка. В него стреляли, но каждый раз ему в последний момент удавалось легко увернуться.

БАБАХ! - пушечное ядро вспахавшее землю за его спиной было единственным потому что последний отрезок до своей цели он преодолел уже бегом.

В какой-то момент наверху началась паника. Никто не мог понять почему этот одиночка всё ещё жив и в ту секунду, когда Ашапт забрала своё благословение Северянин уже карабкался по покосившееся, срезанной картечью пополам лестнице каким-то чудом оставшейся у стены после штурма её русскими войсками. Сильные пальцы Северянина привыкшего с детства карабкаться по скалам Алам-Куха с лёгкостью находили необходимые для подъёма углубления, опору, натренированное, гибкое тело автоматически делало свою работу, и вот он уже вонзает кинжал в лицо бросившегося к нему шведа, рубит саблей шею второго, уворачивается от удара копья третьего, пробивая его кирасу стальным стержнем хитрого самострела с тугой пружиной на запястье.

Врубаясь в группу противников состоящую из дюжины рейтар, каждый из которых на узкой стене скорее мешал друг другу чем помогал, оставляя за собой мёртвые тела и стонущих защитников замка Вейсенштейн, Северянин, оказался возле специального углубления, защищавшего от непогоды порох для стрелков. Внутри зубца на стене оказавшегося полым, был укрыт небольшой бочонок. Подхватив его под мышку, одновременно отрубая руку одному из кнехтов с внушительного вида алебардой, он бросился по к спуску во двор.

Сабля, высекая искры раз за разом сталкивалась с клинками шведов, многоголосые крики офицеров приказывали солдатам зарубить наглеца, но бочонок со взрывчаткой всё-таки вырвался из рук телохранителя царя и покатился к воротам замка. Последовавший следом прицельный выстрел из пистолета, отобранного у коренастого, рыжеволосого противника, с оглушительным хлопком воспламенил порох, повалив взрывной волной сражающихся во дворе. В окованных металлическими полосами воротах же от взрыва образовалась внушительная трещина.

Поднявшиеся на ноги контуженные шведы с удивлением поняли, что совершивший саботаж одиночка куда-то испарился. Впрочем, вскоре им стало не до этого. Лава вооружённых бойцов снаружи с криками выплеснулась из леса. Русские пошли в атаку.

* * *

Замок Ливонского ордена обороняемый шведами был взят, но царь даже и не подумал отправляться за его стены оставшись в шатре. С высоты походного трона обведя тяжёлым и одновременно радостным взглядом понуривших головы, скорбевших по воеводе Василию Шуйскому и подручнику его Фёдору Романову бояр (длинные клинки шведов за несколько секунд порубили обоих мужчин возглавлявших ворвавшихся внутрь замка отряд, тем более, что на некоторое время смельчаки остались наедине с многочисленным врагом когда одна из створок вроде бы распахнутых ворот ненадолго закрылась), - Иван Васильевич произнёс:

- Ну чего головы повесили?! Победа! Празднуйте, веселитесь, тем самым отдайте честь нашим погибшим товарищам подвиг которых забыт не будет никогда!

Поклонившись царю бояре и воеводы без привычных в такой ситуации шуток и разговоров, один за другим потянулись вон из шатра, а царь тем временем еле заметным жестом подозвал к себе телохранителя. Сняв с указательного пальца правой руки свой любимый золотой перстень с внушительного вида изумрудом, он вложил его в ладонь слуги:

- Это не плата за убийство мальчик мой, - острая бородка с нитями седины вздёрнулась вверх вместе с подбородком. - Нет. Это в благодарность от меня и нашей Родины. К тому же он так подойдёт к твоим глазам.

Сжав подарок Ивана Грозного в ладони Северянин, да нет теперь Северин, занял своё обычное место. Замер еле заметной тенью за спиной царя…

Комфортабельный двухэтажный фюрер-экспресс «Gewinner» (Победитель) летел сквозь ноябрьский туман по железной дороге к городу Герингбургу. Крупнейшему городу в рейхскомиссариате Sibirien раскинувшемуся вдоль берегов реки Оби и до 1954 года носившему русское название Новосибирск…

Внутри, на втором этаже, в шикарном салоне, пол и потолки которого были обшиты досками из знаменитого белого американского дуба, стены драгоценными обоями из Виндзорского замка, а мебель вся как на подбор времён Наполеона Бонапарта, под охраной вооружённых до зубов штурмовиков в механической броне из личного полка охраны фюрера «имени Ульриха Графа», лениво развалившись в мягких кожаных креслах сидело пятеро мужчин. У самого окна, как всегда смурной и погружённый в себя, замер семидесятичетырёхлетний Адольф Гитлер. Далее, ближе к центру помещения, полукругом вокруг столика уставленного тарелками с мясными закусками, сыром с плесенью, фруктами и сладостями, расположились: располневший с возрастом и ставший походить на покойного Геринга - Эрнст Кальтенбруннер, щурившийся даже в толстых очках Генрих Гиммлер, вечно улыбавшийся без причины Мартин Борман и личный секретарь фюрера и его доверенное лицо голубоглазый красавчик Оскар Эйхман – сын недавно скончавшегося от рака начальника Национального департамента рейха.

- Терпеть не могу эти русские морозы! – несколько театрально передёрнув полными плечами (хотя в салоне было скорее жарко, чем холодно) произнёс Кальтенбруннер взглянув в пустой бокал тюльпановидной формы с остатками армянского коньяка.

- О чём ты друг Эрнст? – рассмеялся Борман из-за чего его гладкое, не раз подтянутое пластическими хирургами лицо покрылось паутинкой морщин. – Снаружи всего лишь двенадцать градусов ниже нуля. Это совсем ещё не морозы. Вот в 1951 году, когда мы взяли штурмом Москву ночами температура опускалась почти до тридцати шести градусов.

С раздражением взглянув на Бормана, недолюбливающий его Гиммлер, плеснул себе в бокал новую порцию коньяка и произнёс:

- Хватит всякий раз подчёркивать, что ты с Кейтелем брал Москву! Постесняйся хотя бы фюрера! (подбородок рейхсфюрера СС указал на не интересующегося разговором, погружённого в себя Гитлера). Мало того, что вы положили под русской столицей добрую четверть вермахта так ещё и Сталина живым взять не смогли! Бедняга Вильгельм поплатился собственной жизнью и погиб во взрыве устроенном русским диктатором.

Борман немало не смутившись протянув руку к коробке шоколадных конфет, проглотил одну из них, и хмыкнув пожал плечами:

- Чего взять с дикого азиата?

- Кейтель болван сам полез на рожон очень уж хотел выслужиться, - прикрыв рот рукой с опаской глянул на Гитлера Кальтенбруннер. - А взрыв… лучше бы в этом взрыве погиб и чёртов Берия!

Все сидящие в салоне, кроме фюрера, заинтересовавшегося чем-то за окном, дружно закивали. Что-что, а в бессильной ненависти к ближайшему соратнику Сталина они были едины.

- Тут ты прав… - заскрипел зубами Гиммлер. - Этот чёртов гад ушёл в подполье со своими зелёными фуражками и вот уже почти десять лет они проливают арийскую кровь в Сибири и на Дальнем Востоке! Мы жжём лес, они как крысы прячутся под землёй, мы закачиваем под землю ядовитый газ, они лезу на горы и сопки! И так бесконечно…

- Да ладно тебе, Генрих! – Борман, доев конфеты потянулся к вазочке со свежей клубникой. – Они просто надоедливые мухи не способные причинить серьёзного вреда.

Молчавший всё это время Эйхман будучи тут самым молодым (Оскару только недавно исполнилось двадцать шесть) с заботой взглянув на фюрера протянул ему жёлтый носовой платок дабы тот смог вытереть заслезившиеся глаза, а затем, подавшись вперёд, громким шёпотом обратился к рейхсминистрам:

- Не верьте официальным отчётам… На самом деле дела обстоят куда серьёзнее чем вы думаете. Будь иначе разве бедняга Глобочник вызвал бы фюрера и нас к себе в Герингбург.

Собеседники молча переглянулись подумав, что в словах Оскара конечно была своя логика. К тому же мальчишка всегда и всё узнавал раньше стариков.

- А чего он хотел? – буркнул Борман, растеряв радостный настрой. - Русские это не поляки! С ними спать надо с открытыми глазами!

Гиммлер же ничего не сказал, только звонко шлёпнул по руке вскрикнувшего от боли толстяка Кальтенбруннера, который с высунутым от старания языком через весь стол тянулся к стоящей рядом с рейхсфюрером СС вазочке с клубникой. Блюдо с бананами тот проигнорировал. Гиммлер никогда не ел это тропическое лакомство опасаясь, что бананов могли касаться руки африканских негров.

- Не будьте также самонадеянны как наш бедный Герман, - продолжил Эйхман разглядывая сидящих перед ним старичков. - Мы же говорили ему, что с его весом и возрастом не надо лезть в этот новый самолёт! Будто у него в подчинении пилотов не было! А чем всё закончилось? Рейхсмаршала сбил никому не известный советский лётчик! И ради чего была затея? Чтобы покрасоваться перед журналистами и экзальтированными дамочками в Санкт-Петербурге?

- Геринг всегда любил внимание, - постучал ногтем по вновь опустевшему бокалу Борман.

- Он любил длинные женские ноги от ушей и упругие сиськи! – жёстко перебил его Гиммлер.

В этот момент поезд скрипнув тормозами мягко остановился.«Gewinner» прибыл на небольшую станцию со сложным всё ещё русским названием Перепёлкино. Дальше двигаться можно будет только после того как пути проверят на предмет безопасности.

Проверка заняла чуть больше часа и всё это время Оскар Эйхман, забросив ногу на ногу и попивая армянский коньяк (пряча поглубже внутрь самодовольство и радость от которой ему хотелось захлопать в ладоши), разглядывал находящихся в салоне людей. «Совсем скоро эти старые развалины потеряют свою власть, - думал молодой человек. Она утечёт между их пальцев как песок и ничего, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО они сделать не смогут. Всё уже почти готово, надо только набраться терпения. Ни в коем случае нельзя себя выдать потому что без него всё пропало. Дорогу молодым!»

Внутрь салона негромко постучали и стоящие у входа штурмовики, звякнув бронёй, разошлись в стороны пропустив к столу коренастого полковника в чёрной форме Гестапо с повязкой на левом глазу. Полковник же образцово щёлкнул каблуками и повернувшись к Гитлеру вскинул правую руку вверх в нацистском приветствии.

- Мой фюрер! Дорога проверена! Впереди чисто! – проорал он из-за чего Гиммлер поморщился, а Гитлер только коротко кивнул в ответ и снова отвернулся к окну.

- Хорошо, полковник. Вы свободны, - властным жестом отпустил гестаповца Эйхман.

Ещё пара минут и поезд снова двинулся вперёд, оставляя позади станцию со сложным, всё ещё русским названием Перепёлкино.

А сидевший тихо у окна со сложенными на груди руками семидесятичетырёхлетний Адольф Гитлер мечтал только о том, чтобы побыстрее облачится в свою любимую жёлтую пижаму и оказаться в безопасном купе, в чистой пахнущей снегом постели. После шестого покушения фюрер очнулся в больничной палате инфантильным, сумасшедшим, боящимся собственной тени стариком. Он давно уже перестал узнавать людей рядом с собой, для него они все (конечно кроме доброго мальчика Оскара, позволявшего ему есть шоколадное печенье с молоком в любых количествах), были на одно лицо. Главной его задачей стало молчать с умным видом, чаще хмуриться и читать текст из жёлтой папки протягиваемой ему секретарём перед выступлениями на людях.

* * *

Когда с пасмурного неба часто посыпался мелкий, колкий (словно битое стекло) снежок, мощный взрыв буквально подбросил серебристый локомотив со свастикой в воздух заставив прицепленные к нему вагоны слететь с железнодорожных рельс и покатиться с откоса к небольшой речушке. Не успели кувыркающиеся вагоны замереть на месте как по двум из них, тем самым где располагалась охрана фюрера состоящая из штурмовиков, оставляя за собой дымный след в пасмурном небе ударили ракеты. Операторы переносных ракетных комплексов били сразу с двух сторон.

Кто-то из контуженных графовцев сумел чудом выбраться наружу, но и только. Пронзая тяжёлыми пулями всё живое дробно застучали АК-53. Понадобилось всего три минуты, чтобы отряд советских диверсантов в СН51 поверх серых телогреек окружил потерпевший крушение немецкий состав.

Пока осназовцы добивали выползающих из-под подорванного, но всё ещё сцепленного состава, обожжённых и истекающих кровью немецких штурмовиков в механической броне, к одному из горящих вагонов в сопровождении бойцов вооружённых автоматами и пистолетами ТТ в набедренных кобурах, широко шагая подошёл высокий, широкоплечий серебробородый мужчина в шапке-ушанке поверх которой были надеты очки-консервы.

Неторопливо достав из золотого портсигара с дарственной надписью: «товарищу П.Судоплатову от товарища Л.Берия» папироску, мужчина постучав ей по крышке закурил наблюдая как по снегу к нему тащат голубоглазого хлыща с разбитым лицом в чёрной форме с серебряными черепами.

Пленный, руки которого удерживали двое крепких осназовцев с замотанными шарфами до глаз лицами сплюнул кровавую слюну под ноги, и с немым вопросом уставился на серебробородого.

- Оскар Эйхман? – спросил командир диверсантов, положив руку на рукоять пистолета на бедре.

- Ja-Ja! Oskar Eichmann! – со страхом, заискивающе закивал головой серый кардинал Третьего рейха.

- Салманов! Родимцев! Проверьте особые приметы господина Эйхмана! – приказал Судоплатов отправляя недокуренную папиросу в огонь пылавшего вагона.

С Эйхмана быстро срезали одежду, чтобы найти чёрную родинку на копчике, шрам от осколка на левом бедре и протез правой ступни.

- Всё верно! – довольно осклабился стоящий за полковником Судоплатовым высокий, жилистый мужчина со страшным шрамом через лоб и переносицу. – Лапку потерял наступив на мину во время военных действий на Кавказе. Напились упыри нашей нефти…

Один из осназовцев тем временем даже постучал по протезу ступни:

- Он Павел Анатольевич! Точно он!

Чтобы вырвать из кобуры пистолет Судоплатову понадобилась всего секунда. Пуля пробила Эйхману лоб и выбив заднюю стенку черепа залила мозгами снег. Интриган умер мгновенно. Но полковник всё равно сделал ещё три выстрела из ТТ в грудь мертвеца.

Кто-то из осназовцев пронзительно засвистел, и группа бойцов во главе с Судоплатовым обогнув горящий состав остановилась над ползущим по земле стариком. С виду тот был абсолютно невредим.

- Мамочки! Это же Гитлер собственной персоной! – произнёс кто-то и затворы штурмовых винтовок и автоматов защёлкали в праведной ненависти.

Судоплатов же сделав пару шагов вперёд тяжело уставился на врага советского народа, кровавого монстра, развязавшего войну терзавшего его страну уже шестнадцать лет. Словно почувствовав это Гитлер втянул голову в плечи, перевернулся на спину и закрыв лицо руками что-то быстро-быстро забормотал:

- Шпак! Жора! Переведи, что он там бормочет? – приказал полковник с отвращением смотря на вымазавшегося в грязи и саже фюрера.

Молодой парень с бровями домиком и еле-еле пробивающимися под носом жидкими чёрными усами начал перевод:

- Говорит, что хочет надеть жёлтую пижаму, лечь в свою постель под одеяло. Накрыться с головой. А ещё хочет тарелку шоколадного печенья и большой стакан тёплого молока.

- Губа не дура! – сплюнул советский офицер со шрамом на лице. – Это что же получается? Значит «Адвокат» прав? Фюрер сдулся. Ничего себе!

Обычно дисциплинированные и молчаливые осназовцы вокруг загомонили. Впрочем, кашлянув Судоплатов быстро навёл порядок.

- Шрёдер нас ещё ни разу не подводил. Лаврентий Павлович был прав. Ценный агент, - произнёс полковник поправив стальной панцирь на груди сбившийся от быстрой ходьбы.

Хныкая как ребёнок, но на этот раз встав на четвереньки фюрер снова пополз по земле в сторону ночной степи. Туда где ничего не было. Теперь не было, уничтоженное немецкими бомбардировками. Офицер со шрамом вскинул АК-53 и прицелился вслед Гитлеру.

- Нет, Саша! Этого мы убивать пока не будем, - механический протез правой кисти Судоплатова опустил вниз ствол оружия. - Пусть сначала по своему рейхсвизору на него его сверхчеловеки вдоволь налюбуются. Вот потеха-то будет! Обеспечим ему уютную комнатку, небольшую правда, зато с крепкой, железной дверью, относительно чистую постель… и молоко с печеньем. Перепечка!

- Да, товарищ полковник! – вытянулся по струнке перед командиром возникший словно из-под земли двухметровый зеленоглазый осназовец.

Судоплатов тем временем обняв затрясшегося в рыданиях офицера со шрамом на лице, нашёптывая что-то успокоительное товарищу, повёл его подальше от перевёрнутых вагонов. Что и говорить у полковника у самого руки чесались шлёпнуть Адольфа за всех погибших. Но нельзя, сейчас никак нельзя. Лаврентий Павлович точно такой поступок не одобрит. Гнев они выпустят, а что дальше?

- Забери фюрера! – бросил через плечо зеленоглазому здоровяку Судоплатов. - Головой за него отвечаешь! И сопли ему вытри что ли, а то так ходить некрасиво…

Набив табаком трубку украшенную искусной резьбой (подарок герцога Бюлера за спасение его жизни в битве при Адеркасе, ей богу лучше бы мешочек золотых монет подарил, а то вот теперь пристрастился к этому зелью и ни дня без него) капитан Йохан Плятер проводил взглядом лошадку запряжённую телегой доверху наполненной булыжниками, которую подталкивала троица горожанок – волосы спрятаны под вдовьи чепцы из-под подолов платьев виднелись мужские сапоги. Скоро эти камни полетят со стен во врага. Весь город сегодня был в строю. Стены Брюкдорфа уже шестьдесят лет оставались неприступны для любого неприятеля.

Выпустив облачко табачного дыма в воздух, седоусый ветеран прошёлся туда-сюда мимо восьмидесяти четырёх замерших перед ним в строю пикинеров. Каждый был в крепкой кирасе состоящей из двух частей, с наплечниками и набедренниками, у каждого на голове хищного вида бацинет. Большая часть из замерших перед ним мужчин в мирное время была ремесленниками, торговцами средней руки, хозяевами трактиров и постоялых дворов, чиновниками среди которых он узнавал школьных учителей, преподавателей университета, нотариусов и даже одного пожилого, но крепкого ещё судью в своё время влепившему капитану штраф за громкое пение у окна возлюбленной в ночное время. Отличала их одно – высокий рост и физическая сила. Попробуй потаскай на себе почти девятнадцать килограммов металла. Металла, который в битве может не единожды спасти тебя, но, если не будешь проворным и расторопным может и убить.

- Ворота вот-вот рухнут! – выпустив ещё одно облачко плотного табачного дыма закричал на всю площадь Плятер и эхо отражаясь от стен домов заметалось по улочкам. – Наша с вами задача с одной стороны очень простая, с другой, чертовски сложная!

Стайка мальчишек в сопровождении хромого сержанта городской стражи тащила ящик с глиняными бутылями начинёнными взрывчатой смесью. Один из сорванцов засмотрелся на замерших в строю стальных гигантов за что тут же получил подзатыльник от старшего товарища.

Капитан же тем временем разглядывая трёхметровые копья на кончиках которых играли последние солнечные лучи продолжил:

- Простая потому что и делать то нам ничего особо не надо! Когда ворота рухнут мы, сплотив ряды должны вышвырнуть врага обратно на подъёмный мост! Колоть его, рубить, колотить молотами что есть мочи!

На секунду Йохан Плятер прервался так как по площади сдерживая рыдание пробежали две пожилые женщины тащившие на руках в госпиталь обливавшегося кровью молодого стражника. Юноша так сильно был похож на покойного сына капитана, что у того во рту пересохло. Тот же широкий лоб, острые скулы, тонкие губы. «Нет, это не может быть Стефан. Тот похоронен на городском кладбище рядом со стелой погибших в бою».

- Кхм… на чём это я остановился? – трубка Плятера потухла и спрятав её за пазухой, он положил правую руку на рукоять меча.

- Господин капитан, вы хотели рассказать нам почему наша задача будет чертовски сложна! – подняв забрало громко произнёс каменщик Ганс Хугель – двухметровый краснощёкий здоровяк с кулаками-ядрами удерживающий на плече боевой молот. В голосе тридцатилетнего мужчины не было и намёка на страх.

Мартин Фричи - учитель словесности и полная противоположность каменщика (длинный, темноволосый, бронзовокожий южанин вооружённый огромной алебардой место которого в третьем ряду построения), ткнул локтем товарища, да так что тот тонко, по-девчачьи вскрикнул от боли отчего все пикинеры дружно заржали вспугнув наблюдавшую за людьми на кресте собора ворону.

- Верно! – нога капитана, обутая в сабатон - латный ботинок, топнула по мостовой, тот высекая искру звякнул и смех тут же прекратился. – Чертовски сложная она будет потому что нам надо продержаться до того момента как горожане починят и укрепят ворота. Неприятель навалится на нас всей силой ребята и не все из нас вернутся домой!

Никто в строю не дрогнул. Не шелохнулся, не сделал попытки покинуть своих товарищей. Каждый пикинер понимал, что если ворота не починить враг ворвётся в город и тогда пострадают их близкие. Они в прямом смысле будут сражаться за своих родителей, жён, детей, близких. Сражаться и погибать.

В этот момент что-то оглушительно громыхнуло и в квартале ткачей к небесам взвилось пламя пожара. Колокольчик пронёсшейся по соседней улочке пожарной бригады возвестил о том, что всё под контролем. И тем не менее небо озарилось красным, что в наступающих сумерках выглядело особенно зловеще.

Вздёрнув подбородок вверх капитан Йохан Плятер пожалел о потушенной трубке и ещё раз окинув взглядом бойцов, которых он поведёт на смерть, подумал, что среди них мало, чертовски мало опытных рубак. Тех что прошли десятки сражений и схваток, оказывались накоротке со смертью ломая безносой челюсть ударом латной рукавицы. «Наверно это он просто слишком стар, - подумал ветеран. Слишком живуч, слишком упрям чтобы понять, что его время закончилось. Неожиданно взгляд Плятера зацепился за кирасу на правой стороне которой был виден полустёртый детский рисунок изображавший пса перекусывающего копьё. Сердце его радостно забилось, и он бросился к старому товарищу.

- Гарт Нолькен! Приятель, как же я рад что ты жив! А злые языки болтали, что в битве при Дорффурте тебя убило! Я даже чарку за тебя поднимал! – отодвинув стоящих на пути пикинеров Плятер хлопнул по плечу великана почти на голову выше его.

Забрало шлема поднялось и на него взглянули голубые глаза на гладком веснушчатом лице. Совсем не такие как у Гарта в одиночку сумевшего сбросить группу Волчьих драгун с моста Терезы-Марии.

- Его и убило капитан, - ответил звонкий молодой голос. - Я его сын Михель.

Вряд ли парню было больше восемнадцати, но ростом и телосложением он был весь в отца.

- Жаль! - руки Плятера опустились, и невыносимая тяжесть легла на его плечи. В этот же момент по мостовой застучали шаги и стражник с окровавленной головой кое-как замотанной тряпицей, прокричал:

- Господин капитан, ворота вот-вот рухнут!

Следуя приказу Плятера пикинеры колонной по трое прошли под Аптечной аркой и двинулись к воротам.

Отряд усталых стражников расступился, пропустив закованных в кирасы гигантов. С надеждой наблюдали они как люди капитана выстраивались напротив окованных металлом створок городских ворот, сейчас сотрясавшихся от мощных ударов тарана. Первые два ряда состояли из копейщиков с трёхметровыми пиками, затем шёл ряд бойцов вооружённый алебардами и боевыми молотами, задача которых была носить удары сверху по противнику сумевшему пробиться вплотную к копейщикам. За ними стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Четвертый и пятый ряды работали на уровне бедра и груди. Длина пик у воинов этих шеренг была еще больше, она достигала шести метров.

Заняв своё место в третьем ряду, капитан подхватил поданную ему оруженосцем алебарду и почувствовал наполнявший его боевой азарт.

«Нет, он не стар, а если и стар, то старый конь борозду не портит. И боевые товарищи его не гниют в земле став кормом для червей и насекомых, они все сейчас здесь. Справа и слева, за его спиной!» - Плятер чувствовал это сжимая древко оружия.

Правая створка ворот качнулась от сильного удара и по поверхности её побежала предательская трещина.

- ПИКИНЕРЫ! ПРИГОТОВИТЬСЯ!

Трёхметровые пики первой шеренги дружно опустились на уровень груди в тот самый момент когда ворота города рухнули…