Спасибо @SusSapiens за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - "Католическая ярость" Филиппа II и инцест в Доме Габсбургов

После смерти бургундского герцога Карла Смелого в 1477 году в Европе вспыхнула ожесточенная война за бургундское наследство. Унаследовавшая герцогство дочь Карла Мария немедленно столкнулась с агрессией французского короля Людовика XI, который, увидев благоприятную возможность, наконец, присоединить столь желанную Бургундию к французским территориям, немедленно собрал армию и с ее помощью аннексировал большую часть территории герцогства. Вслед за этим он предложил двадцатилетней Марии стать супругой его семилетнего сына дофина Карла, чтобы официально закрепить бургундские земли за французской короной, однако это предложение не встретило энтузиазма среди бургундской знати, боявшейся потерять свою независимость. В результате долгих размышлений было решено выдать Марию замуж за Максимилиана Габсбурга, сына императора Священной Римской империи Фридриха III, что в конечном итоге привело к войне между Францией и домом Габсбургов.

Спустя 4 года ожесточенных сражений 23 декабря 1482 года между противниками был заключён мирный договор, по которому Бургундское государство было разделено - Франция присоединила к себе непосредственно Бургундию, а также области Пикардия, Франш-Конте, Шароле и Артуа, а Габсбургам отошли Бургундские Нидерланды, состоявшие из 17 провинций. В 1549 году император Священной Римской империи Карл V издал Прагматическую санкцию, по которой Нидерланды исключались из состава империи и становились наследственным владением рода Габсбургов.

При Карле V, который помимо императорской короны носил еще и корону Испании, Нидерланды пережили настоящее экономическое чудо. В силу своего выгодного географического положения эта страна превратилась в морские ворота, открывавшими путь к колониям Испании в Новом Свете, в результате чего нидерландские провинции стали стремительно богатеть благодаря огромным доходам от трансатлантической торговли. В эпоху правления Карла V Нидерланды пользовались широкой автономией и практически не замечали на себе гнета габсбургской династии, однако вскоре хорошие времена для нидерландцев закончились.

В 1556 году Карл V неожиданно решил отречься от всех своих титулов и разделил огромную империю Габсбургов между своими братом Фердинандом, которому отошла Священная Римская империя, и своим сыном Филиппом II, получившим Испанию с ее владениями в Америке, Африке, Италии и в Нидерландах. В отличие от своего отца, Филипп не желал терпеть своенравия нидерландской знати и смотреть на то, как она обогащается за счет торговли с его колониями. Новый король обложил нидерландцев огромными налогами, а также, будучи фанатичным католиком, стал яростно бороться с протестантизмом, в то время широко распространившимся в Нидерландах. В конечном итоге все это привело к восстанию нидерландской знати против испанского владычества, которое возглавил Вильгельм Оранский.

Вильгельм родился 24 апреля 1533 года в городе Дилленбурге в немецком графстве Нассау. Он был старшим сыном графа Нассау-Дилленбургского Вильгельма Богатого, который около 1530 года увлекся протестантизмом, в результате чего крестил своего наследника в лютеранской вере. Несмотря на свое прозвище и знатность рода, Вильгельм отнюдь не был средневековым олигархом, так как основная часть семейного наследства Нассау досталась не ему, а его старшему брату Генриху, который благодаря женитьбе на даме из знатного французского рода Шалон присоединил к своим владением еще и независимое княжество Оранж (Оранское), расположенное в центре Франции.

После смерти Генриха все его земли унаследовал его сын Рене, ставший графом Нассау и князем Оранским. В 1544 году Рене, состоявший на службе императора Карла V, принял участие в военном походе имперских войск во Францию, произошедшем в рамках Итальянских войн. Так как у Рене не было детей, перед отъездом на войну он составил завещание в пользу своего 11-летнего двоюродного брата Вильгельма. Он написал этот документ в угоду Карлу Пятому, который не желал, чтобы большое наследство Рене из-за какого-нибудь неблагоприятного случая досталось его дяде Вильгельму Нассау-старшему, исповедовавшему протестантизм. Наследника-ребенка же в случае чего можно было легко перекрестить в католическую веру. Император как воду глядел, ибо несчастье действительно случилось - в июле 1544 года Рене погиб от пули под стенами французского города Сен-Дизье.

В результате этого происшествия 11-летний Вильгельм в одночасье превратился в одного из богатейших аристократов Европы, унаследовав от погибшего двоюродного брата княжество Оранское, примерно четверть Брабанта, большие участки территорий Люксембурга, Фландрии, Франш-Конте и Дофине, а также графство Шароле – земли, приносившие доход 170 000 ливров в год.

В 1545 году Вильгельм переехал на ПМЖ в Брюссель ко двору императора Карла, который решил принять личное участие в воспитании принца Оранского. Император, как и планировал, первым делом перекрестил Вильгельма в католическую веру. За следующие 10 лет при императорском дворе Вильгельм стал одним из главных приближённых Карла и получил от того кучу военных и гражданских титулов. Так, в 19 лет он стал генерал-лейтенантом имперских войск, находившихся в Нидерландах. За год до этого Вильгельм по настоянию императора женился на дочери богатого графа ван Бюрена Анне, благодаря чему добавил к своим регалиям еще и графский титул ван Бюрен, принесший ему значительные земельные владения в Нидерландах.

25 октября 1555 года искалеченный подагрой Карл V объявил представителями Генеральных Штатов Нидерландов, что он решил отречься от всех своих титулов, а поэтому передает нидерландский трон своему сыну Филиппу (16 января 1556 года Карл отрекся от испанской короны также в пользу своего сына Филиппа, а 7 сентября от императорской короны в пользу брата Фердинанда I). После отречения Карл удалился в испанский монастырь Юсте, где и скончался 21 сентября 1558 года. Перед отъездом в монастырь Карл предосторожил своего сына от внезапных перемен во вверенных ему землях, настойчиво убеждая Филиппа уважать менталитет народа и назначать для управления Нидерландами только нидерландцев или, по крайней мере, не испанцев.

Нидерланды того времени, по сути, представляли собой спутанный клубок графств, герцогств и земельных владений. У каждой из семнадцати нидерландских провинций были свои собственные привилегии, своя высшая и низшая, знать, а города, расположенные на их земле, имели собственные, не зависевшие ни от кого суды, гильдии, торговые советы и т. д. Даже единого языка в семнадцати провинциях не было: в десяти из них говорили по-голландски, в шести по-французски, а семнадцатую Фландрию, эти языки делили между собой. Благодаря прибыли от торговли с Новым Светом в Нидерландах произошла настоящая капиталистическая революция, в результате которой южная часть страны подверглась сильной индустриализации. Вследствие этого во власти южных провинций прочно укрепились владельцы мануфактур, а также хозяева угольных шахт и железных рудников. Быстро рос и финансовый сектор. Так, в городе Антверпен, что во Фландрии, расположился крупнейший "денежный рынок" всего известного тогда мира, на котором проходило большинство переговоров о крупных займах среди европейских магнатов и купцов.

Север Нидерландов был еще сельским, но и там вдоль побережья росли прекрасные города, основой жизни которых были рыболовство и торговля. Так, Амстердам, самый крупный из северных портов, был центром поставки зерна для всей Европы, а город Дордрехт был таким же центром поставки рейнских вин. Несмотря на активно растущую власть магнатов, в Нидерландах процветал и старый дух дворянства, которое считало испанских грандов, под чей контроль не посчастливилось попасть их стране нищими выскочками. Сами же нидерландцы, наоборот, считали себя первым во всех отношениях народом Европы – это они писали лучшие картины, делали лучшие витражи и самые роскошные гобелены, а также писали лучшую церковную музыку. Это у них, по крайней мере, по их собственному мнению, были самые грандиозные здания, самые прекрасные города, самые крупные порты и самые благородные рыцари. Да и, в конце концов, это их страна была центром и рынком всего мира. Что же до Испании, то, по мнению нидерландцев, она еще полвека назад была "никому не известной второсортной европейской страной".

Несмотря на явную разрозненность интересов провинций, в Нидерландах существовал прообраз государственного Парламента в виде Генеральных Штатов. При обсуждении важного государственного вопроса в каждой из провинций собирались свои Штаты, которые затем посылали своих представителей в Брюссель, фактическую столицу тогдашних Нидерландов. Там делегаты высказывали свое мнение королю, затем выслушивали его мнение, после чего возвращались в свои провинции, чтобы рассказать о нем своим местным Штатам, и возвращались в Генеральные Штаты с ответами. Если ответы были неблагоприятными, правительству приходилось начинать все снова. Такая система ужасно раздражала Филиппа II, ведь чтобы принять в Нидерландах тот или иной закон, ему приходилось ждать по несколько месяцев.

Летом 1559 года Филипп запросил у Генеральных Штатов субсидию сроком на девять лет, что вызвало огромное недовольство нидерландской знати. После долгих споров на заседании Штатов Вильгельм Оранский, сохранивший свой высокий статус при королевском дворе и при Филиппе II, все же убедил своих коллег предоставить королю запрашиваемую субсидию, однако вместе с ней Филиппу было передано заявление, подписанное "первыми людьми" Нидерландов, с требованием убрать с их территории испанские войска и закрепить в документах освященные временем права этой страны. По сообщению хрониста, пока Филипп читал это требование, Вильгельм, доставивший данный документ королю, играл с одним королевским придворным в шахматы. В разгар партии к ним подошел некий испанский дворянин и сообщил, что в этот момент Филипп готовится устранить всех, кто подписал петицию при первом удобном случае. Скорее всего, данный рассказ просто вымысел хрониста, но в целом он очень хорошо передает то чувство, которе испытал Филипп II при ознакомлении с требованием нидерландской знати. Как бы то ни было, Филипп в обмен на субсидию все же пообещал вывести испанские войска из Нидерландов.

В августе 1559 года раздраженный Филипп покинул Нидерланды, чтобы сосредоточиться на делах в Испании. Регентшей Нидерландов на время своего отсутствия он назначил свою сестру по отцу Маргариту, герцогиню Пармскую, которая родилась и была воспитана на нидерландской земле. При Марии вскоре был создан Малый тайный совет, в который вошли исключительно происпански настроенные аристократы, а его главой стал ближайший советник Филиппа II Антуан де Гранвель. Таким образом испанский король пытался задвинуть оппозиционных баронов на второй план.

В 1565 году Филипп решил искоренить в Нидерландах протестантскую ересь. Испанский король потребовал от нидерландцев соблюдать все постановления Тридентского собора (XIX Вселенский собор Римско-католической церкви, проходивший с 1545 по 1563 год в городе Тренто на севере Италии), что означало введение в Нидерландах запрета на чтение, хранение и распространение произведений протестантских проповедников, а также установление наказания за поддержку ереси вплоть до смертной казни. Это стало настоящим ударом для нидерландцев, ведь к тому времени большинство из них стали приверженцами кальвинизма.

Учение французского теолога Жана Кальвина начало распространяться в Нидерландах после 1520 года и довольно быстро охватило всю страну. Это произошло во многом из-за того, в Нидерланды из Англии и Германии стали переезжать многие кальвинисты, бежавшие от репрессий тамошних властей и продолжившие проповедовать доктрины своей веры уже на нидерландской земле. Среди прочего, кальвинисты отрицали посредничество католической церкви в деле спасения душ прихожан, считая, что Бог ещё до сотворения мира избрал одних людей к спасению, а других - к вечной погибели, поэтому ни какие усилия не могут спасти тех, кто обречён на погибель. Также последователи Кальвина выступали за упразднение монашества, почитания святых икон и пышного католического культа. Это находило серьёзный отклик в душах простых крестьян и горожан, в конец уставших от католической церкви с её бесконечными поборами и непристойным поведением высших сановников, которые даже не создавали видимость жизни по церковным заветам.

Вслед за простым народом идеями кальвинизма пропиталась и высшая аристократия Нидерландов, также не горевшая желанием делиться своими деньгами с католической церковью. Узнав, что Филипп II планирует фактически запретить исповедовать протестантизм в их стране, нидерландские аристократы решили, что пора положить конец испанскому господству над Нидерландами.

Продолжение следует.

В Сети можно встретить полемичный афоризм, приписываемый одному из создателей квантовой механики. Мы проверили корректность такой атрибуции.

Высказывание, приписываемое нобелевскому лауреату по физике, отражает точку зрения многих крупных учёных, которые одновременно верят в Бога и в теорию эволюции. Цитату любит приводить в своих лекциях и интервью нейролингвист и популяризатор науки Татьяна Черниговская. Фраза встречается в различных книгах на религиозную и околорелигиозную тематику, сетевых собраниях афоризмов, а также в соцсетях: Facebook (есть публикации с 580, 535 и 506 репостами на момент написания этого разбора), «ВКонтакте» (340 репостов) и X (187). Иногда вместо стакана в переводе фигурирует сосуд или чаша.

Появление квантовой механики вывело взаимоотношения науки и религии на новый уровень. Её ключевые концепции: принцип неопределённости, квантовая запутанность и эффект наблюдателя — породили множество интерпретаций, которые иногда выходят за рамки строгой науки и пересекаются с метафизическими или даже религиозными идеями. Возникло такое направление, как квантовый мистицизм, которое не поддерживается большинством современных учёных.

Религией и даже восточными мистическими практиками интересовались и два столпа квантовой механики — Эрвин Шрёдингер и Вернер Гейзенберг. В том, что Гейзенберг, выходец из лютеранской семьи, верил в Бога, сомневаться не приходится. Как рассказывал физик Генри Маргенау, встретившийся с Гейзенбергом после Второй мировой войны, коллега поразил его своей глубокой религиозной убеждённостью: «Он был истинным христианином во всех смыслах этого слова».

Об особом отношении Гейзенберга к Богу можно сделать вывод и из его работ. В эссе «Реальность и её порядок» (1942) он писал:

«…Обсуждение извечного вопроса о существовании Бога. В поисках ответа на этот вопрос человеческая мысль прошла множество этапов, каждый из которых необходим для достижения следующего. Первым шагом, который мы могли бы просто сказать: "Я верю в Бога-Отца, всемогущего творца неба и земли". Следующим шагом — по крайней мере, для нашего современного сознания — было сомнение. Бога нет; есть лишь безличный закон, управляющий судьбами мира в соответствии с причинно-следственными связями. <…> Следующим шагом, возможно, стала бы легкомысленная формула Вольтера: "Если бы не было Бога, кто-то должен был бы его придумать". То есть вера в личного Бога — это, по крайней мере, полезный, допустимый самообман, самообман, способствующий гармонии нашей души. <…> Вполне возможно, что все великие притчи: о личном боге, о воскресении мёртвых, о переселении душ — реальны, пока у людей есть силы верить в них. Но тогда не следует ли нам отказаться от столь субъективной реальности, которая на протяжении веков казалась нестабильной, и ограничиться той областью реальности, которая может быть объективирована и, несомненно, переживёт тысячелетия? Похоже, именно такой позиции сегодня стремятся придерживаться многие. Но эта позиция также основана на иллюзии: предположении, что можно избежать изменения нашего мира силой нашей души. <…> Сегодня мы уже не можем с детской уверенностью сказать: "Верую в Бога-Отца, всемогущего творца неба и земли". И всё же мы можем с полной уверенностью вверить себя в руки высшей силы, которая при нашей жизни и на протяжении веков определяет нашу веру, а вместе с ним и наш мир, и нашу судьбу. <…> Вопрос о существовании Бога давно перестал быть научным; это вопрос о том, что нам следует делать».

Иными словами, немецкий физик переводит вопрос существования Бога в этическую плоскость, при этом никак не опровергая его и обобщая до высшей силы. Такое отношение Гейзенберг пронёс через всю жизнь. В 1973 году, за три года до смерти, в лекции под названием «Традиция в науке» он высказался с позиций деизма:

«Галилей утверждал, что природа, вторая книга Бога, написана математическими буквами <…>. Кеплер ещё более ясно выражается в своём труде о мировой гармонии; он говорит: Бог сотворил мир в соответствии со своими идеями творения. Эти идеи — чистые архетипические формы, которые Платон называл идеями, и они могут быть постигнуты человеком как математические конструкции. Они могут быть постигнуты человеком, потому что человек был сотворён по духовному образу Бога. Физика — это размышление о божественных идеях творения, поэтому физика — это божественное служение».

Свою мысль он развил в одной из статей год спустя:

«Как вы знаете, в истории науки, начиная со знаменитого процесса над Галилеем, неоднократно утверждалось, что научная истина несовместима с религиозным толкованием мира. Хотя я убеждён, что научная истина неоспорима в своей собственной области, я никогда не считал возможным отвергать содержание религиозного мышления как просто часть устаревшего этапа в сознании человечества, как часть, от которой нам придётся отказаться в будущем. Поэтому в течение моей жизни я неоднократно был вынужден размышлять о взаимосвязи этих двух областей мысли, ибо я никогда не мог усомниться в реальности того, на что они указывают».

Таким образом, Гейзенберг признавал существование как физических законов, так и Бога, Творца, ответственного за их появление. В последней цитате следует обратить внимание на фразу «я никогда не мог усомниться в реальности…», которая несколько диссонирует с высказыванием, ставшем темой этого разбора, — в нём говорится об уходе в атеизм и возвращении к религии.

«Проверено» не обнаружило высказываний, сколько-нибудь похожих на искомое, в книгах Вернера Гейзенберга, изданных на разных языках и доступных через проекты Internet Archive и «Google Книги». Его нет в базовой работе Гейзенберга на эту тему «Физика и философия: революция в современной науке» (1958), а также в труде Герберта Хёрца «Вернер Гейзенберг и философия» (1966). Не встречается афоризм и в переписке Гейзенберга, а также в некоторых биографических работах о нём. В 2015 году в обсуждении на сайте de.wikiquote.org некий пользователь, представившийся Эйке Кристианом Хиршем, интервьюером Гейзенберга и другом его детей, заявил, что цитата не соответствует взглядам и лексике физика и опровергается наследниками Гейзенберга. Однако авторство этого комментария представляется сомнительным: в нём 78-летний Хирш упоминается в том числе в третьем лице, а риторика по отношению к религии не совсем соответствует статусу доктора теологии.

При этом нельзя сказать, что в XX веке эта цитата (в оригинале — «Der erste Trunk aus dem Becher der Naturwissenschaft macht atheistisch, aber auf dem Grund des Bechers wartet Gott») с атрибуцией Гейзенбергу была популярной. В открытых источниках встречается лишь несколько случаев, один из самых старых — вышедшая в 1979 году книга журналиста Хайнца Отрембы об истории Вюрцбурга, родного города Гейзенберга. В том же году высказывание упомянул биолог-креационист Вольфганг Кун в своей книге «Белка и Господь». Как выяснил ещё один биолог, Гюнтер Бехли, Отремба позаимствовал цитату из работы Луизы Ринзер «Страдание — смерть — воскресение» (1975). «Проверено» убедилось, что эта цитата упоминается у Ринзер со ссылкой на Гейзенберга, но без указания на источник.

А вот вариант фразы, несколько отличающийся от завирусившегося, можно встретить в работе немецкого физика и философа Карла Фридриха фон Вайцзеккера «История природы» (1948), содержавшей его лекции двухлетней давности:

«От размышлений нет честного пути обратно к наивной вере. Согласно старой поговорке, первый глоток из чаши познания отделяет нас от Бога, но на дне чаши Бог ждёт того, кто его ищет. Если это так, то существует образ мышления, ведущий к религиозным истинам, и только этот путь приносит плоды. Если это не так, наш мир напрасно возлагает свои надежды на религию».

Как видим, здесь Вайцзеккер называет высказывание старой поговоркой и сомневается в его истинности. В качестве цитаты именно Вайцзеккера оно фигурировало в ряде изданий до того, как его начали приписывать Гейзенбергу. И этот переход представляется не случайным, ведь Вайцзеккер в течение научной карьеры был протеже Гейзенберга, его коллегой по ядерной программе Германии и другом на протяжении почти полувека. Возможно, неверное восприятие некоего абзаца, в котором упоминались оба физика и эта цитата, и привело к такой ошибке. Гюнтер Бехли допускает и другой вариант: Луиза Ринзер, согласно её биографии, общалась как с Гейзенбергом, так и с Вайцзеккером и просто могла перепутать, от кого из коллег, весьма схожих по мировоззрению, услышала афоризм.

Версия Вайцзеккера, несмотря на статус старой поговорки, впервые встречается в открытых источниках именно у него. Но прототипы у этой фразы, несомненно, были. В своём эссе «Об атеизме» (1625) английский философ Фрэнсис Бэкон писал: «Верно, что немного философии склоняет человеческий разум к атеизму, но глубина философии направляет человеческие умы к религии».

Высказывание Бэкона не всегда передавалось дословно. Так, в начале XIX века его уже цитировали как «Небольшое знание делает людей атеистами, но более глубокое знакомство с науками возвращает их обратно к религии». Изменённый вариант зажил своей жизнью и, по-видимому, дошёл до Карла Вайцзеккера уже с метафорой про чашу познания. Здесь тоже можно увидеть британский след. В 1711 году в поэме «Опыт о критике» поэт Александр Поуп писал:

«И полузнайство ложь в себе таит;
Струёю упивайся пиерид:
Один глоток пьянит рассудок твой,
Пьёшь много — снова с трезвой головой».

(пер. А. Субботина)

Впрочем, метафора первого глотка из чаши познания встречается и в немецкоязычной религиозной литературе в XIX веке, а с некоторого момента чашу познания начали противопоставлять религиозности, так что приведённый Вайцзеккером афоризм стал гибридом сразу нескольких идей.

Таким образом, приписываемая Вернеру Гейзенбергу цитата о познании не встречается у него в трудах и, по всей видимости, атрибутирована ему по ошибке. Автором аналогичного высказывания был друг и коллега Гейзенберга Карл Вайцзеккер, а прообраз афоризма можно встретить ещё в работах Фрэнсиса Бэкона.

Наш вердикт: неверная атрибуция цитаты

«Проверено» в Телеграм
В сообществе отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)

Невозможность объяснить многие природные явления и связанные с ними бедствия (такие как засуха, наводнения или нашествия насекомых, зачастую приводивших к неурожаю, а значит, и к страшному голоду) заставляли людей приписывать эти события к деяниям потустороннего мира. Необходимость найти виновного в обрушившихся на страну, город или деревню бедах зачастую приводила к тому, что во всех неудачах местные жители обвиняли своих же земляков, заподозренных в колдовстве.

Уже кодекс вавилонского царя Хаммурапи, правившего в 1793-1750 годах до н. э устанавливал смертную казнь за колдовство, а также содержал запись об "испытании водой", которое впоследствии в разных вариациях широко применялось в средневековой Европе. Согласно этой статье кодекса, если человек был обвинён в колдовстве другим человеком, но при этом явных доказательств его вины не было, обвиняемый должен был пройти испытание перед Богом реки. Суть его заключалась в следующем: связанного обвиняемого опускали в холодную воду и смотрели, что будет дальше. Если обвиняемый тонул, значит, Бог реки забрал его к себе как виноватого. Если человеку удавалось выплыть, значит, он был чист и невиновен перед богами. Иногда испытуемого обвязывали за пояс верёвками, чтобы успеть вытащить, если он начнёт тонуть. Если обвиняемому не удавалось выплыть, то его признавали виновным, и после его смерти отдавали все его имущество доносчику. Если же обвиняемый после испытания оставался и живым и невредимым, то его признавали невиновным, а того, кто бросил на него обвинение, убивали, после чего бывший испытуемый забирал себе дом доносчика.

В средневековой Европе церковь поначалу не считала колдовство глобальной проблемой, а поэтому не проводила массовых репрессий за занятие им. Первый известный случай, когда женщина была осуждена за занятие магией, произошел лишь в 1324 году, когда на скамье подсудимых оказалась ирландская аристократка Алиса Кителер. Дело в том, что за свою жизнь Алиса была замужем аж четыре раза ввиду того, что ее мужья раз за разом подозрительно скоропостижно умирали. Леди Кителер же при этом наследовала их имущество, благодаря чему превратилась в одну из самых богатых женщин в округе. Когда заболел ее четвертый муж Джон ле Поэр, он сам и его дети от предыдущих браков стали подозревать Алису в наведении порчи. Вскоре ле Поэр нашел в вещах жены мешок с разными снадобьями и порошками, которые применялись в черной магии, после чего незамедлительно донес властям на свою супругу.

Согласно выдвинутому против Алисы обвинению, она "с помощью колдовских мазей, приготовленных из внутренностей принесённых в жертву Сатане петухов и мозга некрещёных младенцев заколдовала до смерти и смертельных болезней всех своих мужей". В роли обвинителя выступал епископ Оссорийский Ричард де Ледред, который после церковного расследования попытался арестовать леди Кителер, однако сделать этого не сумел. Поняв, что запахло жареным, Алиса бежала в Дублин, где, использовав свои многочисленные связи в высших кругах, сумела подкупить нужных людей и добилась того, что в тюрьму был брошен сам епископ. Впрочем, Ледред провел в тюрьме всего лишь 17 дней и, выйдя на свободу, все же сумел добиться того, чтобы Алису осудили за колдовство. Спасаясь от эшафота, леди Кителер бежала в Англию, а ирландский суд заочно осудил ее и конфисковал все земельные владения Алисы. Также судьи приговорили к смертной казни служанку опальной леди Петрониллу де Мит, которая была обвинена в пособничестве своей госпоже и признана ведьмой. 3 ноября 1324 года ее заживо сожгли на костре.

Особого размаха борьба с колдовством в Западной Европе достигла в период с конца XV по середину XVII веков. В 1428 году в швейцарском кантоне (административный округ) Вале началась первая систематическая европейская охота на ведьм и колдунов, которая длилась восемь лет и привела к гибели 367 человек. В том году в герцогстве Савойя, к которому относился Вале, разгорелся конфликт между местной знатью, приведший к большой напряжённости в регионе и фактически разделивший все общество на сторонников и противников могущественной дворянской семьи Рарон, против которой восстали другие знатные кланы. В атмосфере взаимной ненависти люди стали видеть друг в друге врагов и довольно быстро пришли к выводу, что в начавшейся смуте виноваты темные силы.

7 августа 1428 года делегаты от семи районов Вале потребовали от властей начать расследование против орудующих в Савойе неизвестных ведьм и колдунов. Вскоре после этого начались массовые аресты местных крестьян, на которых поступали доносы от их же односельчан. Обвиняемые были подвергнуты пыткам, в ходе которых некоторые из них признались в связях с Дьяволом, а другие рассказывали, что они обладают способностью превращаться в оборотней. На последующем за этим суде все арестованные были приговорены к смертной казни через сожжение. В назначенный час их привязали к лестнице, приставленной к столбу вокруг которого был разожжён костёр, с деревянным распятием в руках и мешочком пороха, повешенным на шею. Некоторых перед сожжением в последний момент обезглавливали, тем самым "даруя им облегчение". Тела тех, кто не пережил пыток во время допросов, также были сожжены. Собственность казнённых отдавали их родственникам только в том случае, если они могли присягнуть в своей непричастности к колдовству, в противном случае собственность переходила к местной знати.

После выхода в 1484 году буллы папы Иннокентия VIII, в которой тот приравнял ведовство к ереси и наделил инквизицию полномочиями для ее уничтожения, охота на ведьм стала настоящим мейнстримом всего Западного мира. Также огромное влияние на сознание европейского общество оказал опубликованный в 1486 году и впоследствии переведенный с латыни на множество языков трактат "Молот ведьм", написанный инквизиторами Генрихом Крамером и Якобом Шпренгером. В данной книге описывалось все, что было известно о ведьмах с древнейших времен, а также перечислялись наиболее эффективные методы по их выявлению. В частности, именно благодаря "Молоту ведьм" в европейскую культуру прочно вошел образ летающей по воздуху по ночам и поклоняющейся дьяволу женщины.

Авторы заложили в своем произведении идею того, что женщины в силу своей природы выступают источником зла и похоти и повинны во всех несчастиях, с которыми столкнулось человечество, начиная с изгнания из рая и заканчивая войнами, болезнями и падениями цивилизаций. Мужчины же, с точки зрения авторов "Молота", выступают жертвами женского коварства и женской магии. Подводя итог своим рассуждениям, Крамер и Шпренгер заключали, что большинство женщин рано или поздно станут ведьмами, и единственный способ для них избежать такой участи - принять обет целомудрия и стать монахиней. При этом в трактате все же упоминаются и мужчины-колдуны, которых на сделку с демонами толкает их желание приобрести большую власть, однако их количество в сравнении с женщинами-ведьмами незначительно.

Пик охоты на ведьм в Европе пришелся на период с 1585 по 1660-е годы. За это время в Германии, Швейцарии, Франции, Шотландии и Англии произошло около 100 тысяч процессов, в результате которых погибло около 50 тысяч жертв. К тому времени в Европе произошла реформация, которая разделила европейский регион на протестантские и католические государства. Однако, несмотря на серьезные разногласия в вопросах религиозных обрядов, и протестанты, и католики сходились в едином мнении, что ведьм и колдунов надо сжигать. В католических странах дела о колдовстве рассматривались инквизицией, а в протестантских государствах подобные приговоры выносил исключительно светский суд.

В 1562 году в Англии стараниями королевы Елизаветы был издан закон против колдовства, предусматривающий смертную казнь за занятие черной магией. После смерти королевы в 1603 году ввиду отсутствия у нее детей на английский престол взошёл шотландский король Яков I - родственник покойного английского монарха Генриха VIII. Яков на протяжении всей своей жизни искренне верил в существование тёмных сил и еще в начале 1590-х годов пришёл к убеждению, что шотландские ведьмы строят против него козни. После своего визита в Данию король организовал суд над ведьмами из Норт-Бервика, которых он обвинил в том, что они вызвали шторм, в который угодил королевский корабль на обратном пути из Дании в Шотландию. В 1597 году Яков написал книгу "Демонология", в которой наставлял своих последователей, что они должны осуждать и преследовать любых сторонников или практиков колдовства. Другими словами, в Англии началась активная борьба с темными силами.

В тот год в графстве Ланкашир начался судебный процесс против ведьм, проживающих в окрестностях города Пендл-Хилл. Все началось с того, что некая Алисон Девайс как-то раз повстречалась на проселочной дороге с торговцем Джоном Лоу. Женщина обратилась к Джону с просьбой дать ей несколько серебряных булавок, но тот сделать это отказался, после чего Девайс послала Лоу вслед проклятие. В скором времени мужчину разбил паралич (скорее всего, из-за инсульта), вследствие чего он обвинил в постигшем его несчастье Алисон Девайс и её чары. Дело дошло до суда, на котором Алисон призналась, что "натравила самого дьявола на Джона Лоу", а также рассказала, что в колдовство её втянула родная бабушка, Элизабет Саутернс, которая прекрасно разбиралась в травах и была кем-то вроде врачевательницы. Помимо этого, Девайс обвинила в колдовстве членов другого местного семейства, а именно пожилую Энн Уиттл и её дочь Энн Рэдферн. Считается, что это был акт возмездия со стороны Девайс, так как представители ее рода долгое время враждовали с семейством Уиттл.

В результате суд привлёк почти всех членов обеих семей к разбирательству, в ходе которого, видимо, под пыткой каждый подозреваемый оговорил себя и своих родственников. Так обе пожилые женщины, Саутернс и Уитлл, сознались суду в том, что продали души дьяволу. Всего же по делу о ведьмах Пендла перед судом предстали 12 человек. Старуха Элизабет Саутернс не дожила до оглашения приговора и скончалась в темнице, а из оставшихся 11-ти все, кроме девушки по имени Элис Грей, были признаны виновными в колдовстве и приговорены к смертной казни.

Самая крупная охота на ведьм в Европе произошла в немецком католическом княжестве Бамберг, входившего в состав Священной Римской империи. Все началось в 1626 году, когда люди обратились с петицией к местным властям, спрашивая у них, почему те не преследует ведьм и колдунов, пославших морозы, чтобы уничтожить их посевы? Возможно, в стукнувших морозах и правда была рука дьявола, но все же более вероятно, что данный природный катаклизм был связан с Малым ледниковым периодом, наблюдавшимся тогда на территории современной Германии и приводившего в разных местах и в разное время к неурожаям. Как бы то ни было, после полученной петиции принц-епископ Бамберга Иоганн Георг Фукс фон Дорнхайм инициировал расследование, в результате которого одна из местных жительниц призналась в том, что это она вызвала мороз, а также дала показания на других горожан, замешанных в колдовстве. В результате дальнейших следственных действий были арестованы сотни местных жителей, которые под пытками один за другим признавались в участии в шабашах, злонамеренной магии и сношениях с сатаной.

Вскоре пойманных колдунов стало так много, что в 1627 году в Бамберге был построен "Дом ведьм" - специальная тюрьма для людей, обвиненных в колдовстве. Всего за время бамбергской охоты на ведьм на кострах было сожжено около 1000 человек всех возрастов, полов и сословий. Гонения на ведьм в Бамберге пошли на спад лишь со смертью в 1630 году епископа Фридриха Фёрнера, сыгравшего ведущую роль в судебных процессах над немецкими чародеями. Да и поддержка репрессий среди населения начала угасать, поскольку люди всё больше осознавали, что отныне каждый рискует оказаться на костре. В июле 1631 года император Священной Римской империи Фердинанд II назначил Антона Винтера, известного противника охоты на ведьм, новым главой Комиссии по борьбе с ведьмами при князе-епископе в Бамберге. Под его руководством комиссия освободила всех заключённых "Дома ведьм" и окончательно прекратила истерию мракобесия в Бамберге.

Во Франции самая крупная кампания по охоте на ведьм была связана с "Делом о ядах". После подозрительной смерти в 1672 году офицера кавалерии Годена де Сен-Круа, его люди нашли у покойного бумаги, компрометирующие его любовницу, маркизу де Бренвилье. Из них следовало, что ради получения наследства маркиза отравила отца, двух братьев и сестру. В июле 1676 года де Бренвилье была приговорена к пытке питьём (способ пытки, при котором жертву вынуждают пить большое количество воды в течение короткого времени, что приводит к растяжению желудка и отравлению водой), после чего ей отрубили голову. В результате этого случая французский король Людовик XIV, испугавшийся возможного отравления, приказал шефу парижской полиции Габриэлю Николя де ла Рейни разобраться, чем занимаются в Париже гадалки и алхимики и не приторговывают ли они "порошками для отравления монарха". Все подававшиеся на стол Людовика кушанья отныне должны были предварительно дегустироваться слугами в его присутствии.

В 1677 году де ла Рейл вышел на некую даму Монвуазен, которая продавала приворотные зелья и отравы жёнам версальских дворян. Под пытками Монвуазен призналась в преступлениях и оговорила многих королевских придворных. В феврале 1680 года она была сожжена на костре на Гревской площади. Вследствие ее показаний было арестовано 400 человек и вынесено три десятка смертных приговоров. После опалы, постигшей основных фигурантов, дело было велено замять, а ключевых свидетелей - заточить в отдалённых крепостях. Некоторые историки считают, что именно после этого дела во Франции появился знаменитый узник "Железная Маска", который содержался в ряде французских тюрем, в том числе в Бастилии. Лицо узника никто не видел, поскольку он носил маску из чёрного бархата. На протяжении 34 лет его охранником был один и тот же человек, Бенинь Доверн де Сен-Мар. Личность узника до сих пор остаётся загадкой, но это явно был кто-то из королевских придворных, попавших в опалу монарху.

Рассказывая об охоте на ведьм, разумеется, нельзя обойти стороной и самый знаменитый подобный процесс, проходивший с февраля 1692 по май 1693 года в городе Сейлем (или, как принято в русскоязычной литературе - Салем), что находится в нынешнем американском штате Массачусетс. Деревня Сейлем, рядом с которой вскоре появился и одноимённый город, была одним из первых поселений, основанных пуританами (радикальные протестанты, проповедовавшие скромную и аскетичную жизнь) из числа английских переселенцев. Пуритане были религиозно-фанатичными людьми, и любые бедствия и невзгоды, такие как потерю урожая, смерть детей, плохую погоду и т.д., они объясняли божьим гневом либо происками ведьм. В январе 1692 года у дочери пуританского пастора Сэмюэла Пэрриса, 9-летней Элизабет, а также у его племянницы Эбигейл, появились симптомы неизвестной болезни: девочки кричали, издавали странные звуки, прятались под мебелью, а их тела принимали необычные позы. Также дети жаловались на то, что ощущают, будто кто-то постоянно колет их булавкой и ножом. Когда Пэррис пытался читать проповедь, они затыкали уши. Доктор Уильям Григгс, к которому пастор обратился за помощью, решил, что причиной болезни стало воздействие ведьмы. Вскоре заболевшие девочки указали на предполагаемую ведьму - девушку по имени Титуба (африканка или индианка), бывшую служанкой-рабыней в доме Пэррисов, которая рассказывала им о колдовстве.

Вскоре симптомы одержимости проявились и у других детей Сейлема, что спровоцировало среди местных жителей настоящую параною, приведшую в конечном итоге к аресту более 200 человек, обвиненных в колдовстве. Состоявшиеся в скором времени суды приговорили 20 человек к смертной казни, а еще около 200 человек к разным срокам заключения.

Уже в 1697 году судьи признали, что совершили ошибку в Салемском процессе, а в 1702 году их решение официально было признано незаконным. В 1706 году Энн Патнам, одна из свидетельниц, обвинивших подсудимых в колдовстве, заявила, что была обманута дьяволом и давала показания против невинных людей. Среди версий, объясняющих произошедшее в Сейлеме, есть версия отравления местных жителей ядовитым веществом, вызвавшим массовый интоксикационный психоз, а также просто сговор детей. В 1976 году биохимик Линда Капореа из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре выдвинула предположение, что галлюцинации у девочек были вызваны отравлением ржаным хлебом, поражённым грибком, известным как спорынья.

Охватившая Европу борьба с колдовством привела к появлению профессиональных охотников на ведьм, самым известным из которых является англичанин Мэтью Хопкинс. В своем трактате "Обнаружение ведьм" Мэтью заявлял, что это не он выбрал себе призвание, а призвание нашло его. Однажды Мэтью подслушал ночной разговор восьми женщин, которые недалеко от его дома обсуждали свои коварные, нечестивые планы и приносили жертвы сатане. Позже против этих женщин возбудили дело, и Мэтью выступил обвинителем на процессе, на котором он понял, что хочет посвятить свою жизнь борьбе с прислужниками дьявола.

Доподлинно неизвестно, действовал ли Хопкинс с согласия официальных властей или это одобрение было негласным, но, как бы то ни было, Мэтью с завидным рвением взялся исполнять обязанности инквизитора. Вместе со своим напарником Джоном Стерном он путешествовал по восточным городам Англии, куда их за деньги приглашали местные власти, чтобы напарники изловили ведьм в этих владениях. Прибывая в город, охотники опрашивали местных жителей, выслушивая от них разные слухи и сплетни. Чаще всего Хопкинс обвинял в колдовстве самых непопулярных у местных жителей горожан или односельчан, ведь таком случае было проще доказать вину, отталкиваясь от свидетельств, а также меньше шансов встретить сопротивление со стороны окружающих. При аресте предполагаемой ведьмы или колдуна Хопкинс, пытаясь заставить своего пленника сознаться в преступлениях, нередко прибегал к пытке. Его излюбленным способом мучить подозреваемых была депривация сна - жертве не позволялось спать сутками, а когда она теряла сознание, её грубо будили. Также Хопкинс нанял целую команду женщин, которые занимались исключительно поиском так называемых "отметин дьявола" на телах подозреваемых в колдовстве женщин. Как правило, всегда обнаруживались какая-нибудь подозрительная родинка, которая могла свидетельствовать о том, что подозреваемая заключила сделку с дьяволом.

За 14 месяцев своей деятельности Хопкинс и Стерн отправили на смертную казнь больше людей (их жертвами стали около 300 человек), чем все остальные охотники на ведьм за 160 лет преследования колдовства в Англии. В августе 1647 года Мэтью слёг от болезни и скоропостижно скончался. Ему было около 28 лет.

К концу XVII века интенсивность охоты на ведьм в Европе начала постепенно снижаться ввиду того, что в регионе постепенно рос уровень образования, улучшались условия жизни, а в элитарных кругах вера в колдовство стала считаться дурным тоном. Однако окончательно данное явление завершилось лишь в конце 18 века.

Последней женщиной, приговорённой к смерти за ведовство в Европе, стала швейцарка Анна Гельди, которая с сентября 1780 года жила и работала горничной в доме судьи Иоганна Якоба Чуди. В октябре 1781 года вторая дочка судьи, Анна-Мария, серьёзно заболела - у неё начались судороги, а после рвота, в которой взволнованный отец обнаружил иглы. Чуди немедленно решил, что это Гёльди подмешала его дочке иглы в молоко, после чего уволил горничную и донес на нее властям. Гёльди была арестована и под пытками созналась в сговоре с дьяволом, который явился к ней в образе чёрной собаки. На основании этого признания 13 июня 1782 года Анна Гёльди была приговорена к смерти и в тот же день обезглавлена.

Спустя 226 лет, 27 августа 2008 года, швейцарский парламент признал дело Гельди ошибкой и полностью ее реабилитировал, посчитав, что Анна и доктор Чуди имели любовную связь, и таким способом Чуди избавился от нежелательной беременной любовницы.

Всего по оценкам современных исследователей, за 300-летний период активной охоты на ведьм было казнено около 50 тысяч человек.

Что же до Святой Инквизиции, которой был посвящён данный цикл статей, то она формально просуществовала до 1908 года. В тот год Папа Пий X переименовал сей орган, многие века наводивший ужас на большинство жителей Западной Европы, в "Священную Конгрегацию Священной канцелярии", которой поручил заниматься исключительно внутренними делами церкви, связанными с вопросами веры и морали. Именно это событие считается концом традиционной инквизиции, просуществовавшей 693 года.

P.S. В закрепленном комментарии лежит небольшой рассказ о том, как проходила борьба с колдовством в России.

В 1548 году в семье солдата Джованни Бруно из городка Нола близ Неаполя родился мальчик, которому родители дали имя Филиппо. В возрасте 17 лет юноша поступил в монастырь Сан-Доменико-Маджоре, а 16 июня 1566 года постригся в монахи под именем Джордано. В 1572 году Джордано получил сан католического священника, однако спустя 3 года на его церковной карьере был поставлен крест. В 1575 году, после того, как настоятель монастыря обнаружил в келье Джордано запрещенные католической церковью книги, Бруно пришлось срочно бежать из Неаполя, дабы не оказаться в застенках инквизиции. Проскитавшись несколько лет по разным итальянским монастырям, в апреле 1579 года Джордано отправился в Женеву, в которой он решил навсегда покончить с церковью и впредь жить светской жизнью. Бруно устроился работать в местную типографию, где он стал заниматься исправлением печатных оттисков.

В качестве хобби Джордано посещал различные диспуты, на одном из которых он познакомился с сочинениями врача и философа Парацельса, который считал, что Адам и Ева не являются прародителями всего человечества и что открытие новых материков лучшее тому доказательство. Также Джордано участвовал в диспутах, проходящих при Женевском университете, в котором преподавали протестантскую картину мира (первым ректором этого учебного заведения был сподвижник Жана Кальвина Теодор Беза). На одном таком собрании Бруно представил свою брошюру, посвященную разоблачению ошибок женевского профессора философии Антуана Делафе, в которой перечислялись 20 заблуждений профессора. В результате такого фортеля Джордано вновь обвинили в ереси, и, сбежав от католической инквизиции, он попал в руки "инквизиции" кальвинистской. По результатам расследования суд постановил уничтожить еретическую брошюру, а самого Джордано на две недели посадить в тюрьму и отлучить на этот срок от церкви, хотя он сам никогда не заявлял, что переходил в протестантизм. 27 августа 1579 года церковная комиссия постановила снять отлучение и освободить Бруно, после чего он сразу же уехал из Женевы во Францию.

В 1581 году он стал преподавателем Сорбоннского университета в Париже. Там он обратил на себя внимания французского короля Генриха III, который даже пригласил его ко своему двору. Казалось, что Джордано наконец-то нашел свое место в жизни, однако экстраординарность его взглядов вновь сыграли с ним плохую шутку. На своих лекциях Бруно принялся критиковать логику Аристотеля, считавшегося в католическом мире непререкаемым авторитетом, чем вызвал на себя гнев профессуры Сорбонны. Получив от короля Генриха рекомендательные письма, Джордано собрал вещи и переехал на сей раз в Англию, которая к тому времени окончательно стала протестантской страной. На Туманном Альбионе Бруно вновь стал посещать диспуты, на которых он на этот раз пытался убедить собравшихся в истинности идей Николая Коперника, согласно которым Солнце, а не Земля, находится в центре планетарной системы. Впрочем, сломать убеждение английской элиты в том, что Солнце вращается вокруг Земли, ему так и не удалось.

В 1585 году французский посол Мишель де Кастельно, под чьим покровительством находился Бруно, был снят со своей должности и отозван во Францию. Вместе с ним Англию покинул и Джордано, который после коротко пребывания в Париже переехал в Священную Римскую Империю. По ней беспокойный философ скитался 5 лет и, как всегда, вступал в ожесточенные споры с апологетами веры, в результате чего в 1589 он был вновь отлучен от лютеранской церкви. В конце концов, уставший от постоянных переездов Джордано решился вернуться на родину. В 1591 году он переехал в Италию, где устроился преподавателем в Падуанский университет.

Отличительной способностью ума Бруно была его удивительная память. Он даже создал собственную науку для усиления запоминания – мнемонику. Сам он помнил наизусть сотни книг - от Священного писания до алхимических трактатов. Именно на эту способность Джордано обратил внимание молодой венецианский аристократ Джованни Мочениго, который предложил Бруно за щедрое вознаграждение переехать в Венецию и взять его, Мочениго, к себе на обучение. Джордано принял приглашение и переехал в морскую республику, однако уже через год Бруно обозвал своего ученика безнадежным и не за какие деньги не хотел продолжать обучение Мочениго. Такое поведение учителя жутко взбесило молодого аристократа, в результате чего он в ночь с 22 на 23 мая 1592 года в сопровождении своих слуг ворвался в спальню Бруно, вывел его оттуда и запер на чердаке своего замка, чтобы задержать. На следующий день Мочениго направил венецианскому инквизитору донос на Бруно, в котором сообщил, что - "много раз слышал от Джордано Бруно, что существуют бесконечные миры; что Христос совершал мнимые чудеса и был магом; что Христос умирал не по доброй воле и насколько мог старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое. Также он говорил, что Дева Мария не могла родить; что все монахи ослы, которые позорят мир; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом".

В ночь с 24 на 25 мая Джордано Бруно был доставлен в тюрьму венецианской инквизиции, после чего местные инквизиторы начали собирать улики против подозреваемого. 26 мая были допрошены проживавший в Венеции сиенский книготорговец Джамбаттиста Чотто и венецианский книготорговец Джакомо Бертано. Оба не подтвердили основного содержания доносов Мочениго, но сообщили, что Джордано слывёт человеком неверующим. Сам же Джордано на допросах заявил, что: "Существует бесконечная вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать кроме этого мира другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир". Бруно провозгласил существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Когда инквизиторы спросили, что Бруно думает о Христе, он ответил, "что в нем было такого рода присутствие, благодаря которому можно сказать об этом человеке, что он - божество, и об этом божестве, что оно - человек". Также на допросе Бруно сообщил, что прошло уже приблизительно 16 лет с тех пор, как он в последний раз исповедовался. За эти годы он пару раз пытался получить отпущение грехов, однако священники сказали ему, что они не могут принять у него исповедь, так как Бруно отступник, а соответственно, он не может присутствовать при богослужении. Также Джордано рассказал, что он на протяжении долгих лет находился в еретических странах, был в общении с еретиками и жил как они. В том числе он пил и ел все продукты, включая мясо, во время Великого поста.

Выслушав показания Бруно, инквизиторы заявили ему, что отступничество в течение столь длительного времени ставит Бруно под очень большое подозрение в отношении святой веры. Джордано попросил наложить на себя любое покаяние, даже превосходящее по тяжести обычное покаяние, но не такое, которое могло бы публично опозорить его и осквернить святую монашескую одежду, которую он носил. Летом на Бруно был получен новый донос, на этот раз от монаха Челестино, в котором тот сообщил, что Бруно говорил: "что Христос не был распят на кресте, а был подвешен на столбе с перекладиной в форме костыля, который тогда употребляли, называя виселицей. Что Ада нет, и никто не осужден на муки вечные. Что имеется множество миров, что все звёзды - это миры, и что величайшее невежество - верить, что существует только этот мир; что Каин был честным человеком и поделом убил своего брата Авеля, ибо тот был злодей и палач животных; что Моисей был коварнейшим магом и легко победил магов фараона, будучи более опытным в магическом искусстве. " В конечном счете, именно показания аристократа Мочениго и монаха Челестино и стали основой инквизиционного процесса против Джордано Бруно.

27 февраля 1593 года после года в венецианской тюрьме Бруно по запросу папы Климента VIII был перевезён в Рим. В римских тюрьмах он провёл еще семь лет, не соглашаясь признать свои убеждения ошибкой. Наконец, 10 сентября 1599 года Бруно был предоставлен сорокадневный срок для покаяния, в течение которого уполномоченные инквизиторы убеждали Джовани признать свои "тягчайшие заблуждения и ереси", однако Бруно так и остался непреклонным. В результате этого упорства 8 февраля 1600 года инквизиция объявила Джордано Бруно нераскаявшимся еретиком и передала его на суд губернатора Рима, поручая подвергнуть осуждённого "наказанию без пролития кров", что означало требование казни на костре. По решению светского суда 17 февраля 1600 года Джордано Бруно предали сожжению на площади Цветов в Риме. Палачи привели Бруно на место казни, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой верёвкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. Последними словами Бруно были: "Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесётся в рай". После произошедшей казни пепел костра сбросили в реку Тибр.

Все произведения Джордано Бруно были занесены в 1600 году в католический Индекс запрещённых книг и находились в нём до его последнего издания 1948 года. В 1998 году глава Римско-католической церкви Иоанн Павел II отказался рассмотреть вопрос о реабилитации Бруно, считая действия инквизиторов оправданными. На 400-летие смерти Бруно в 2000 году кардинал Анджело Содано назвал казнь Бруно "печальным эпизодом", тем не менее, указал на верность действий инквизиторов, которые, по его словам, "сделали всё возможное, чтобы сохранить Бруно жизнь". Вопреки расхожему мнению, что Джордано Бруно был казнен инквизицией за веру в то, что земля круглая и вертится вокруг Солнца, в дошедшем до нас смертном приговоре не упоминается наука. Джордано был убит исключительно за свои взгляды на религию. Гелиоцентрическая система мира же, предложенная Николаем Коперником и на которую ссылался в своих диспутах Бруно, была запрещена католической церковью только в 1616 году при Папе Павле V, и произошло это во многом из-за работ Галилео Галилео - активного сторонника гелиоцентрическая системы мира.

Галилей родился в 1564 году в итальянском городе Пиза в семье родовитого, но обедневшего дворянина Винченцо Галилея. В 1581 году 17-летний Галилео по настоянию отца поступил в Пизанский университет изучать медицину. В университете он успел основательно ознакомиться с сочинениями античных философов и математиков и заработал среди преподавателей репутацию неукротимого спорщика. Уже тогда он считал себя вправе иметь собственное мнение по всем научным вопросам, не считаясь с традиционными авторитетами, Вероятно, в эти же годы он познакомился и с теорией Коперника. С медициной, впрочем, у Галилея так и не сложилось - ввиду обнищания его отца он больше не мог вносить плату за обучение, в результате чего был отчислен из университета на 3 курсе. Однако к этому времени Галилей сумел зарекомендовать себя как очень талантливый юноша, благодаря чему его на попечение взял богатый покровитель науки маркиз Гвидобальдо дель Монте.

В 1589 году Галилей вернулся в Пизанский университет, но теперь уже не учеником, а профессором математики. В 1592 году он получил место в престижном и богатом Падуанском университете Венецианской республики и вскоре стал самым известным профессором в городе - студенты толпами стремились на его лекции, а венецианское правительство постоянно поручало Галилею разработку разного рода технических устройств.

Однако были у Галилея и недоброжелатели. В 1604 году на него поступил донос в инквизицию, в котором его обвинили в занятии астрологией и чтении запрещённой литературы. Впрочем, падуанский инквизитор Чезаре Липпи, симпатизировавший Галилею, оставил донос без последствий. В 1609 году, узнав об изобретении в Голландии зрительной трубы, Галилей собственноручно сконструировал первый в мире телескоп, с помощью которого он открыл горы на Луне, увидел, что Млечный Путь распадается на отдельные звёзды, а также обнаружил четыре спутника Юпитера. Сделанные с его помощью открытия были настолько поразительны, что даже многие годы спустя находились люди, которые отказывались поверить в изложенные им факты, утверждая, что это иллюзия. После изобретения телескопа Галилей стал самым знаменитым учёным Европы, а в его честь начали сочинять оды, где он сравнивался Колумбом.

В 1610 году Галилео получил доходное место советника при дворе тосканского герцога Козимо II Медичи. Во Флоренции Галилео начинает активно пропагандировать гелиоцентрическую систему мира, чем вызывает сильнейшее раздражение у церкви, считающей в то время теорию вращение Земли противоречившей текстам Псалмов, в которых говорится о неподвижности Земли и движении Солнца. В 1611 году Галилей отправился в Рим, надеясь убедить Папу, что теория Коперника вполне совместима с католицизмом. В Вечном городе он продемонстрировал священнослужителям свой телескоп и предложил посмотреть в него всем желающим. Однако кардиналы для начала создали целую комиссию для выяснения вопроса, не грешно ли смотреть на небо в трубу, но пришли к выводу, что это позволительно. Тем не менее, убедить Папу в том, что Земля это не центр вселенной, учёному так и не удалось.

В 1613 году Галилей опубликовал открытое письмо к своему ученику аббату Кастелли, в котором заявил, что Священное Писание относится только к спасению души и в научных вопросах не авторитетно, так как "ни одно изречение Писания не имеет такой принудительной силы, какую имеет любое явление природы". В конце концов, такое поведение учёного привело к тому, что 25 февраля 1615 года римская инквизиция завела против Галилея дело по обвинению в ереси, а на следующий год, 5 марта 1616 года, Папа Павел V признал всю теорию гелиоцентризма опасной ересью. После такого Галилею ничего не оставалось, кроме как согласиться на закрытие его дела в обмен на отказ от поддержки "коперниканской ереси". В реальности же Галилей на протяжении следующих 16 лет собирал материалы в защиту своей теории и ждал удобного момента для их публикации.

В марте 1632 года Галилео решил, что этот момент настал, и выпустил в свет книгу "Диалог о двух главнейших системах мира - птолемеевой и коперниковой". В ее сюжете лежит диалог между тремя любителями науки: коперниканцем Сальвиати, нейтральным участником Сагредо и простаком Симпличио, твердящим постулаты Аристотеля и Птолемея. Автор воздерживается от суждений о том, какая система мироздания истинна, геоцентрическая или гелиоцентрическая, но вложенные в уста Сальвиати аргументы в пользу последней говорят сами за себя. После выпуска книги Галилей отправил 30 экземпляров своей книги влиятельным духовным лицам Рима, чем, по сути, сам себе подписал приговор.Как говорят, прочитав книгу, Папа Урбан VIII пришел в ярость, так как узнал в простаке Симпличио самого себя и свои собственные аргументы в защиту геоцентрической системы. Книга была немедленно запрещена и изъята из продажи, а Галилея вызвали в Рим на суд инквизиции по подозрению в ереси.

Следствие тянулось с 21 апреля по 21 июня 1633 года. По окончании первого допроса Галилея взяли под арест, однако в заключении он провел всего 18 дней. Такая необычная для инквизиции снисходительность была вызвана согласием Галилея покаяться, а также влиянием тосканского герцога Козимо, непрестанно хлопотавшего о смягчении участи своего старого учителя. Однако за столь недолгий срок Галилея, судя по всему, успели попытать, так как в приговоре были обнаружены следующие слова: "Заметив, что ты при ответах не совсем чистосердечно признаёшься в своих намерениях, мы сочли необходимым прибегнуть к строгому испытанию". После "испытания" Галилей в письме из тюрьмы сообщает, что не встаёт с постели, так как его мучает ужасная боль в бедре.

На церковном суде обсуждалось два основных вопроса: сознательно ли Галилей нарушил эдикт о запрещении теории Коперника и раскаивается ли он в содеянном? Три эксперта инквизиции дали заключение, что книга Галилея нарушает запрет на пропаганду доктрины Коперника. В итоге учёный был поставлен перед выбором - либо он покается и отречётся от своих "заблуждений", либо его постигнет участь Джордано Бруно. На последнем допросе, состоявшемся 21 июня, Галилей подтвердил, что согласен произнести требуемое от него отречение. После этого Галилео объявили "сильно заподозренным в ереси" и приговорили к тюремному заключению на срок, который установит Папа. После оглашения приговора Галилей на коленях произнёс предложенный ему текст отречения. Копии приговора по личному распоряжению Папы Урбана были разосланы во все университеты католической Европы.

Вскоре после вынесения приговора Галилея поселили на одной из вилл Медичи, откуда позднее он был переведён во дворец своего друга, архиепископа Пикколомини в Сиене. Спустя пять месяцев Галилею было разрешено отправиться на родину, и он поселился в Арчетри, рядом с монастырём, где находились его дочери. Остаток жизни Галилео провёл под домашним арестом и под постоянным надзором инквизиции, которая постоянно угрожала ему переводом в тюрьму за малейшее нарушение режима. Несмотря на надзор, Галилей сумел написать несколько книг. Последней его работой стала книга "Беседы и математические доказательства двух новых наук", в которой он разгромил основы аристотелевой динамики. Бросая вызов инквизиции, Галилей вывел в новой книге тех же трёх персонажей, что и в запрещённом ранее "Диалоге о двух главнейших системах мира". В мае 1636 года учёный провёл переговоры об издании своего труда в Голландии, а затем тайно переправил туда рукопись.

Галилео Галилей умер 8 января 1642 года на 78-м году жизни в своей постели. Все труды великого ученого в конечном итоге унаследовал его единственный внук, который, впрочем, решил связать свою судьбу с религией, а не с наукой. Постригшись в монахи, он сжёг все хранившиеся у него бесценные рукописи своего деда как богопротивные.

31 октября 1992 года папа Иоанн Павел II на пленарном заседании Папской академии наук официально признал, что инквизиция в 1633 году совершила ошибку, силой вынудив Галилея отречься от теории Коперника.

Спасибо @5tema за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Инквизиция в Новом Свете: казни и пытки индейцев, евреев и протестантов

6 января 1492 года Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский торжественно вошли в побежденную Гранаду - последний бастион мусульманской религии на испанской земле, тем самым победоносно завершив многовековую борьбу испанского народа с арабскими завоевателями. Взятие Гранады остро поставил перед монархами вопрос, что делать с 350 тысячами мусульман, проживавшими на территории павшего эмирата. По условиям Гранадского договора Изабелла и Фердинанд обязались терпимо относиться к мусульманскому населению: им разрешалось оставаться в своих жилищах, судить по своим собственным законам, а самое главное, они не были обязаны обращаться в христианство. Однако в действительности испанские власти стали всеми силами склонять мусульман к переходу в христианскую веру.

Летом 1499 года в Гранаду приехал Франсиско Хименес де Сиснерос архиепископ Толедо, который тут же начал отправлять непокорных мусульман в тюрьму, где с ними жестоко обращались до тех пор, пока они не соглашались сменить веру. Разумеется, такая враждебная политика вызвала возмущение у мусульманского населения, что привело к серии восстаний, которые, впрочем, были жестко подавлены королевскими войсками. Один из самых жестоких эпизодов произошел в городе Лаухар-де-Андаракс, где испанские солдаты вырезали около 3000 мусульман, при этом около 300 женщин и детей, укрывшихся в местной мечети, они взорвали порохом. В других поселениях региона испанцы убивали все мужское население, женщин обращали в рабство, а детей похищали, чтобы воспитать в их христианстве.

Серия мусульманских восстаний позволила Фердинанду и Изабелле заявить, что мавры нарушили условия Гранадского договора, который по этой причине утратил свое действие. В 1502 году от имени католических королей был издан указ, согласно которому все мусульмане Арагонского и Кастильского королевств были обязаны принять христианскую веру или покинуть пределы Испании. По всей стране мечети начали переделывать в церкви. Так, в ходе этой "реновации" был разрушен минарет XII века при Кордовской мечети, вместо которого была воздвигнута 5-ярусная колокольня. Подавляющее большинство испанских мусульман между изгнанием и обращением в христианскую веру выбрали последнее. Так в Испании появилась новая категория граждан, которых другие испанцы прозвали "морисками", что в буквальном переводе означает - "маленькие мавры". Морискам пришлось выучить на латыни молитвы "Отче наш" и "Аве Мария", а также Десять заповедей. Их дети должны были быть крещены, а брак должен были заключаться по христианским обрядам. Тем не менее, несмотря на все это, мориски, как ранее и евреи, которых испанские власти также заставляли отказываться от их прежней веры, следовали христианским обычаям лишь для вида, в реальности продолжая исповедовать свою прошлую религию.

В 1526 году король Испании и император Священной Римской империи Карл V, осознавая, что мусульмане водят всех за нос, издал указ, в котором он запретил использование арабского языка и ношение мавританской одежды, а также распорядился осматривать дома морисков по пятницам, субботам и в праздничные дни, чтобы убедиться, что в них не соблюдаются коранические обряды. Впрочем, морискам за крупную взятку в казну Карла удалось приостановить действие этого указа на 40 лет.

В 1556 году королем Испании стал Филипп II, сын Карла V. Филипп был фанатичным католиком, а поэтому 1 января 1567 года, сразу после окончания прошлого договора, он издал указ, аналогичный указу от 1526 года. Мориски вновь попытались за взятку договориться о его приостановке, однако Филлип был непреклонен. Столь жесткий запрет на их образ жизни привел морисков в бешенство. Один из их лидеров, Франсиско Нуньес Мулей, выступил с заявлением, обращенным к своим товарищам по несчастью: "С каждым днем наше положение ухудшается, над нами всячески издеваются, и это делают судьи и чиновники. Как можно лишать людей их собственного языка, на котором они родились и выросли? В Египте, Сирии, на Мальте и в других местах есть такие люди, как мы, которые говорят, читают и пишут по-арабски, и они такие же христиане, как и мы".

Вскоре мориски Гранады начали готовиться к открытому восстанию, проводя тайные собрания в мавританском квартале Альбайсин. Своим вождем они избрали Эрнандо де Кордова-и-Валора, взявшего себе мавританское имя Абен Хумей, так как он происходил из рода Омейядов. Мятеж быстро принял фанатический характер с пытками и убийствами священников, с которых заживо сдирали кожу, а также разрушением и осквернением церквей. Для подавления смуты в Гранаду были направлены королевские войска. В Испании разразилась гражданская война. В ходе данного конфликта обе стороны продавали в рабство многих своих пленников. Мориски продавали христиан торговцам из Северной Африки в обмен на оружие, а у христианских солдат пленные мусульмане считались военной добычей, которую они имели право оставить себе. Испанский король также извлекал выгоду из продажи рабов - в его пользу на рынке в Гранаде продавались несовершеннолетние мавританские рабы.

Поняв, что мориски не собираются сдаваться, Филипп II объявил "войну огня и крови", что окончательно снимало всякую ответственность с христианских солдат за учиненные ими разбой и резню. В результате годичных ожесточенных столкновений королевские войска все же взяли вверх над мусульманскими повстанцами, и их предводитель Абен Хумей решил принять условия капитуляции в обмен на сохранение жизней своих солдат. Однако вскоре после переговоров с испанцами Хумей встретил на своем пути берберов, которые рассказали, что к его войскам идет большое подкрепление из Алжира. Хумей воодушевился и решил продолжить борьбу, однако обещанное подкрепление так и не явилось ввиду того, что три галеры, только что прибывшие из Алжира с оружием, боеприпасами и продовольствием, повернули назад, получив новости о том, что Хумей признал свое поражение. После этого в лагере повстанцев наметился раскол, часть из них хотела продолжать борьбу, а часть выступала за немедленную капитуляцию. В результате мятежное войско стало быстро уменьшаться, так как многие из морисков, разочаровавшись в своем вожде, бежали в Северную Африку. В конце концов, королевским войскам удалось окончательно подавить восстание. Последние повстанцы укрылись в пещерах, где они и были окончательно уничтожены. Лидер мятежников Абен Хумей был зарезан своими же последователями в пещере недалеко от Берчулеса.

После подавления восстания значительная часть морисков была изгнана из Гранады. Сначала их сгоняли и держали в церквях, а потом в суровых зимних условиях при малом продовольствии перегоняли в пешем порядке группами в сопровождении воинов, в результате чего многие из них погибли в пути. Общее число изгнанных оценивается примерно в 80 000 человек. Такой резкий отток населения вызвал в регионе коллапс экономики, так как изгнанные мориски были её основным двигателем. Кроме того, многие поля остались невозделанными, во время боев были уничтожены сады и мастерские. На освобожденные земли со всей Испании стали свозить христиан, однако восстановить численность населения бывшего Гранадского эмирата властям так и не удалось.

В дальнейшем испанские власти продолжили политику христианизации мусульманского населения, однако для всех было очевидно, что добрых католиков из морисков не получится никогда. Епископ Сегорбе из Валенсии сообщал королю в своем докладе, что мориски "никогда не каялись в своих грехах. Они брали в жены столько женщин, сколько могли содержать. Верили в то, что, убив христианина, спасут свою душу. Они совершали обрезание, соблюдали мусульманские праздники и игнорировали все христианские церковные праздники. Никогда не ели свинину и не пили вино". Согласно другим отчетам того времени, посещая церковь, мориски надевали свою самую плохую одежду с грязными воротничками. Внутри они садились спиной к алтарю, а во время службы закрывали руками уши. Когда же священник поднимал Тело Христово, они делали непристойные жесты. Многие из них пахали поля и сеяли семена по воскресеньям и в дни христианских праздников.

В результате таких отчетов король приказал инквизиторам провести расследование в регионах, в которых в массе своей проживали мориски. От 1581 года сохранилось дело некого Диего де Аркоса, проживавшего в Сан-Бернардо вместе с другими морисками, чьи семьи добровольно приняли христианство более 150 лет назад. Как бы странно это не звучало, но, согласно протоколу инквизиции, на Аркоса донесла собственная родня. Сначала его сестра Луиза Каминера, дабы "успокоить свою совесть", пришла рассказать инквизиторам, что почти все жители Сан-Бернардо живут как мусульмане. Она сообщила, что ее брат Аркос молится как мусульманин и постится во время Рамадана. После того, как инквизиторы арестовали Аркоса, на него дал показания и его брат Хоан. Он рассказал инквизиторам, что много раз говорил своему брату до того, как его схватили, что тот "должен правильно обратиться в христианскую веру и отказаться от ислама. Ведь христианство - это истинный путь для спасения его души и собственности". Хоан, так же, как и Луиза, сообщил, что вся община жила как мусульмане, и что они поклялись друг другу, что будут отрицать это, даже если их схватят инквизиторские власти. Услышав такие показания сразу от двух человек, инквизиторы решили немедленно действовать и арестовали всех предполагаемых главарей морисков в Сан-Бернардо. Также они, наконец, приступили к допросу самого Диего де Аркоса. Следователи испытали большое удивлению, когда арестованный, заявив, что он старый христианин, сумел прочитать "Отче наш" и "Аве Мария" на латыни. Впрочем, это никак не помешало прокурору инквизиции выдвинуть против Аркоса обвинения в ереси. Вскоре был допрошен еще один житель Сан-Бернардо, который сообщил, что Аркос - это "самый опасный мусульманин региона, и что только на нем лежала ответственность за то, что многие мориски города не оказались хорошими христианами". По словам доносчика, Аркос постился в ходе всего Рамадана и хорошо одевался во время мусульманских праздников, а также насмехался над морисками, которые превратились в преданных христиан.

Так как Аркос отрицал все выдвинутые против себя обвинения, инквизиторы подвергли его пытке на "потро" (разновидность дыбы). Несмотря на непереносимую боль и страдания, Аркос постоянно заявлял о своей невиновности. Когда ему сказали, чтобы он отвечал только правду, чтоб пытку остановили, он ответил: "Я уже все сказал, достойные господа! " Поняв, что "потро" не действует на обвиняемого должным образом, палачи перешли к пытке водой. Когда ему в горло стали заливать кувшины воды, Аркос сказал: "Что вы хотите, чтобы я говорил?! Хотите, чтобы я сказал, что я мусульманин? Ничего не знаю! " Спустя некоторое время он все прекратил "препирательство" и заявил - "Согласен, все, что говорит ваша милость, правда! Я здесь умираю! "

Во время пытки чиновники инквизиции постарались выяснить, хорошо ли Аркос знал арабский язык, однако его знания ограничивались одним словом, которое он услышал, когда двое морисков упоминали его в Сан-Бернардо. По всему выходило, что Аркос действительно искренне придерживался христианской веры, но инквизиторам было на это плевать. В конце концов, в агонии пытки Аркос дал признательные показания и сказал, что был обращен в ислам своей женой. Но среди его признательных показаний в тайном вероотступничестве встречались фразы, подобные следующей: "Во имя Тела христианского Господа Бога! " Инквизиция сожгла Диего де Аркоса на аутодафе в Валенсии, как "недопустимо авторитетного мусульманского еретика".

Также сохранились истории, как инквизиторы унижали своих жертв. Так, когда Беатриса Падилья, жена Франсиско Маэстро, обвиненного в ереси, принесла своему мужу чистую рубашку в инквизиторскую тюрьму, инквизиторы посадили ее верхом на осла и, обнажив ниже талии, провезли по городу. При этом проповедник громко сообщал о ее преступлении, после чего ей нанесли 100 ударов плетью. Всего же в период между 1545 и 1621 годами по всей Испании на кострах аутодафе были сожжены 232 мориска.

Вскоре на фоне религиозной ненависти в Испании разгорелась настоящая вражда между "старыми христианами" и морисками. Их взаимное отвращение стало настолько глубоким, что они открыто насмехались друг над другом даже в инквизиторской тюрьме, прекрасно при этом осознавая, что их ждет общая печальная судьба. Арестованные "старые христиане" упрямо готовили свинину перед морисками, разбрызгивая жир с раскаленных сковородок. А мориски делали кресты из соломы и топтали их. На улицах "старые христиане" предлагали морискам блюда из свинины, прекрасно зная, что не есть ее было чревато угрозой доноса в инквизицию, а есть страшным унижением и грехом для мусульман.

В конечном итоге, видя, что религиозная смута в его королевстве не собирается затихать, Филипп II в 1609 году принял решение изгнать всех морисков из Испании. Стоит заметить, что в этом решении была и экономическая составляющая. Начиная с 1604 года, в Испании начался экономический спад в результате снижения уровня добычи золота в американских колониях. Казна пустела, и чтобы ее быстро пополнить, требовались старые добрые конфискации. В первую очередь выселять морисков решили из Валенсии, где они имели большое влияние и куда на протяжении нескольких месяцев стягивались испанские войска для подавления возможного восстания. Официально указ о выселении был обнародован в конце сентября. Согласно ему, морискам было позволено взять все, что они могли унести на руках, а их дома и земли должны были достаться испанской короне. Изгнанию не подвергались только самые маленькие дети, которых мориски должны были отдать на воспитание священникам. Валенсийских морисков доставили в порты, где их в качестве последнего унижения заставили оплатить путешествие на корабле, который увозил их в Северную Африку.

Примерно через месяц после начала депортации вспыхнул первый бунт, ещё через пару дней - второй. Более 20 тысяч повстанцев пытались противостоять королевской армии, однако потерпели сокрушительное поражение. В начале 1610 года изгнание морисков распространилось и на другие регионы Испании. По результатам описи 1619 года, выселению подверглось около 270 тысяч человек, что составило порядка 4 % населения Испании. Большинство изгнанных осело в странах Магриба, где они вновь приняли ислам. Некоторая часть морисков, желавших остаться христианами, предпочла переселиться во Францию, Италию или в колонии в Америке. Примерно 70 тысячам человек удалось впоследствии вернуться в Испанию, а многие мавры вообще не покинули ее, спрятавшись от властей или скрыв свое происхождение. Спустя десять лет после начала кампании по депортации морисков испанские власти должны были признать, что с точки зрения экономики эта затея оказалась полностью провальной. Поля, которые возделывали мавры, стояли неубранными, а города, в которых они составляли большую часть населения, потеряли львиную долю рабочей силы, что еще больше усугубило экономическое положение в стране.

Что же до Испанской инквизиции, то она была окончательно отменена лишь 15 июля 1834 года. По данным испанского историка инквизиции Хуана Антонио Льоренте, за 356 лет существования Испанской инквизиции ее жертвами стали 341 021 человек, из них 31 912 были сожжены лично, 17 659 символически, а 291 450 подверглись тюремному заключению и другим наказаниям. Однако, по мнению современных историков, эти данные завышены в несколько раз.

Последней же жертвой Испанской инквизиции стал Каэтано Риполь, казнённый в 1826 году. Риполь работал учителем в бедном квартале в пригороде Валенсии. Он убеждал своих учеников не произносить "Аве Мария" и не креститься, говорил, что в постные дни можно есть мясо, а спасения души можно достичь и без Церкви. Осенью 1824 года на него был отправлен донос в инквизицию, которая его немедленно арестовала. На судебном процессе Риполь заявил, что он не католик, и потому его дело не относится к церковной юрисдикции. Но обвинители нашли подтверждение его крещения в метрической книге из его родных мест. Трибунал признал Риполя виновным в ереси, приговорил "упорствующего и злобствующего еретика" к сожжению на костре и передал вердикт на утверждение королевскому суду.

Светский суд заменил сожжение заживо на смертную казнь через повешение, присовокупив символическое сожжение тела и конфискацию имущества. В понедельник, 31 июля 1826 года, закованного в кандалы и одетого во всё чёрное Риполя верхом на осле привезли на рыночную площадь Валенсии. Перед казнью ему вновь предложили отречься от взглядов и примириться с церковью, но Риполь отказался и поднялся на эшафот. Перед смертью он сказал: "Я умираю примирённым с Богом и человеком". После казни его тело поместили в бочку, разрисованную языками пламени, и зарыли её за пределами кладбища на "неосвящённой земле".

Казнь Каэтано Риполя стала последним преступлением Испанской инквизиции.