Тайна тирании: как удерживают власть диктаторы, которых никто не любит?
История римских императоров показывает, что их телохранители не столько оберегали их от опасностей, сколько убивали их. Не отряды конной или пешей охраны и не оружие защищают тиранов, но, как ни трудно этому поверить с первого взгляда, однако бесспорно, что тирана всегда поддерживают четыре или пять человек, четыре или пять человек держат для него в порабощении всю страну. У тиранов всегда было пять или шесть приспешников, наушничавших ему; эти люди либо сами сумели сблизиться с ним, либо были им привлечены к себе, чтобы сделать их соучастниками его жестокостей, пособниками его удовольствий, устроителями его наслаждений и сообщниками его грабежей.
Эти шестеро с таким успехом управляют своим вождем, что заставляют его быть злым для общества не только его собственной, но еще и их злостью. Эти шестеро имеют под собой шестьсот человек, пользующихся их милостями. Эти шестьсот проделывают с шестерыми то же, что эти последние проделывают с тираном. От этих шестисот зависят в свою очередь шесть тысяч других, которых они возвысили раздачей должностей, поручив одним управление провинциями, другим — руководство финансами с тем, чтобы они служили их алчности и жестокости и выполняли в нужный момент эту роль и чтобы они совершали зло, которое может продолжаться только при них и только под их сенью оставаться безнаказанным и ускользать от законной кары. За этими шестью тысячами следует еще большой черед, и тот, кто захочет заняться разматыванием этого клубка, убедится, что не только шесть тысяч, но сотни тысяч, миллионы связаны этой цепью с тираном и пользуются ею так же, как у Гомера Юпитер, который хвастал, что если он потянет за цепь, то стащит к себе всех богов. Этим объясняется расширение сената при Юлии Цезаре, ради этого создаются новые должности и новые ведомства, которые все учреждаются на деле не ради реформы правосудия, а для того, чтобы служить новой опорой тирании. И в результате получается, что люди, занимающие эти должности, приобретают эти милости из первых или из вторых рук, и этими выгодами они связаны с тиранами, так что в конечном счете оказывается, что людей, которым тирания выгодна, почти столько же, сколько и тех, которым дорога свобода. И подобно тому, как доктора говорят, что если есть в нашем организме какой-нибудь изъян, то тотчас же к этому поврежденному месту приливают все дурные соки, так же точно и к государю, как только он превращается в тирана, устремляется вся скверна, все подонки государства; я имею в виду не клику мелких воров и мошенников, не способных воздействовать на судьбы государства ни в дурную, ни в хорошую сторону, но тех отмеченных пламенем честолюбия и непомерной алчностью советников, которые собираются вокруг него и поддерживают его, чтобы обеспечить себе долю в добыче и быть самим маленькими тиранчиками при большом тиране. Так же поступают крупные бандиты и знаменитые корсары: одни из них рыскают по стране, другие выслеживают и останавливают путешественников, одни караулят, другие сидят в засадах, одни убивают, другие грабят, и хотя между ними существует определенная иерархия, поскольку одни являются главарями банды, а другие слугами, тем не менее среди них нет ни одного, кто бы не был если не соучастником раздела добычи, то по крайней мере претендентом на нее.
Достоверно известно, что киликийские пираты не только собирались в такие крупные отряды, что против них пришлось направить Помпея Великого, но известно также, что они привлекали на свою сторону многие богатые местности и крупные города, в портах которых они укрывались по возвращении со своих набегов и которым в награду за пристанодержательство уделяли часть награбленного добра.
Тиран, таким образом, порабощает одних подданных с помощью других и охраняется теми, которых — если бы только они чего-нибудь стоили — он должен был бы опасаться. Но, как говорится, “чтобы расколоть дрова, делают клинья из того же дерева”; так и его стрелки, его копейщики, его гвардия таковы же, как и он. Бывает и так, что и они страдают от него. Но эти презренные существа, от которых отступились и бог и люди, готовы переносить зло, только бы им быть в состоянии причинять его не тому, кто делает зло им, но тем, которые так же терпят его, как и они, и не могут иначе.
И, однако, всякий раз при виде этих людей, которые подло льстят тирану, чтобы извлекать свои выгоды из его тирании и из рабства народа, их зловредность повергает меня в изумление, а их глупость внушает мне иногда жалость. Ибо действительно, что иное означает близость к тирану, как не удаление от своей свободы, как не стремление, так сказать, удержать рабство обеими руками? Пусть они отбросят на время в сторону свое честолюбие, пусть немного отрешатся от своей алчности и пусть затем взглянут на себя со стороны и увидят себя такими, как есть. Тогда они воочию убедятся, что горожане и те самые крестьяне, которых они всячески попирают ногами и с которыми они обращаются хуже, чем с каторжниками и рабами, — убедятся, говорю я, что эти люди, как бы плохо с ними ни обращались, по сравнению с ними счастливее и по-своему до известной степени свободны. Крестьянин и ремесленник, как бы они ни были порабощены, выполнив то, что с них требуют, свободны, приспешники же тирана должны все время находиться у него на глазах и клянчить у него милости. Недостаточно, чтобы они выполняли его приказы, — необходимо, чтобы они угадывали его желания и для его удовлетворения еще и предупреждали их. Недостаточно, чтобы они повиновались ему, — им необходимо еще угождать ему; они должны расшибать себе лоб для него, мучиться, убиваться для него на работе, кроме того, они должны радоваться его удовольствиям, как своим собственным, отказываться ради его склонностей от своих собственных, они должны насиловать свою природу, внимательно следить за своими словами, за своим голосом, за своими жестами, за своим взглядом. Не должно быть ни глаза, ни ноги, ни руки, которые не находились бы целиком на страже его желаний; все должно предугадывать его мысли. Но разве можно все это назвать счастливой жизнью? Разве это вообще значит жить? Есть ли на свете что-либо более невыносимое, чем такое положение, я уже не говорю для просвещенного человека, но даже просто для человека со здравым смыслом или, наконец, для человека, не утратившего хотя бы человеческий облик. Есть ли более жалкое положение, чем жить так. чтобы у тебя не было ничего своего, так, чтобы все — и твой покой, и твоя свобода, и твое тело, и самая жизнь целиком зависели от другого.
Но они хотят служить, чтобы приобрести богатства, как если бы они могли заполучить хоть что-нибудь, действительно им принадлежащее, поскольку они даже сами себе не принадлежат, и как если бы кто-нибудь мог иметь хоть что-либо свое собственное при тиране. Они хотят, чтобы богатства принадлежали им, и забывают при этом, что сами же они дают тирану возможность отнимать все у всех, не оставлять ничего, что можно было бы назвать принадлежащим кому-нибудь другому. Они видят, что ничто так не подвергается жестоким преследованиям тирана, как богатство, что собственность есть худшее преступление перед ним, достойное даже смерти, что он любит только богатства и грабит богатых, а они, упитанные и откормленные словно на убой, предстают перед ним, чтобы отдаться ему в руки, как живодеру, ждущему их с нетерпением. Эти фавориты должны помнить не столько о тех, кто, находясь в окружении тирана, накопил большие богатства, сколько о тех, кто, собрав в течение известного времени богатства, потом лишился не только их, но и жизни. Они должны вспоминать не о тех, кто приобрел богатства, а скорее о том, как мало таких, которые их сохранили. Вся история прошлых лет, а равно и наших дней убедительно показывает, как велико было число тех, кто добившись дурными путями влияния на королей и затем использовав их зловредность или злоупотребив их глупостью, под конец погибали от их руки. Тираны возвышали их с такой же легкостью, с какой впоследствии свергали. Среди огромного числа людей, которые в то или иное время были близки к стольким дурным государям, немного или даже совсем не найдется таких, которые хоть когда-нибудь не испытали на себе жестокость того самого тирана, которого они до этого натравливали на других. Большей частью разбогатев под сенью его милостей, за счет разорения других, они своими награбленными состояниями под конец сами же обогащали тирана.
Даже благородные люди, если таковые иногда полюбятся тирану и попадут к нему в милость, ибо в них так ярко сияют добродетель и неподкупность, что они даже худшим внушают известное уважение к себе, в особенности когда их видишь близко около себя, — то эти благородные люди, говорю я, недолговечны, они вскоре начинают ощущать общую болезнь и на своем собственном опыте испытывают действие тирании. Примером этого могут служить Сенека, Бурр, Тразеа, этот триумвират благородных людей. Двух из них злая судьба сделала близкими тирану, отдав им в руки ведение его дел, обоих их тиран высоко ценил и любил, и к тому же один из них, будучи воспитателем тирана, имел залогом его дружбу с детских лет. Но все эти трое своей жестокой смертью убедительно доказали, как непрочна милость дурного государя. И действительно, какой дружбы можно ожидать от того, кто настолько жесток, что ненавидит свой собственный народ и требует от него лишь повиновения, от того, кто, не подозревая даже, что значить быть окруженным любовью, обкрадывает самого себя и разрушает свою власть?
/Этьен де ла Боэси - Рассуждение о добровольном рабстве/
Дуров вернёт "стену"...
Apple присылает Telegram письма, в которых говорится о неизбежности «определенных изменений» для пользователей iPhone с украинскими сим-картами, рассказал Дуров. Он уточнил, что речь идет о «новостных/пропагандистских каналах».
Как он объяснил, чтобы оставаться доступным для пользователей, Telegram «должен учитывать запросы» магазинов приложений.
Источник
https://www.rbc.ru/technology_and_media/24/04/2024/66291dfb9...
Ответ на пост «По ту сторону Гаити, Ч. 1: Доминикана»1
К чести американцев, в этот раз им удалось не вести себя как слон в посудной лавке: оккупационный режим сохранил большинство доминиканских законов и институтов. Население в целом успокоилось, экономика возродилась, госдолг начал сокращаться, дороги соединили все регионы. Была создана Национальная гвардия.
То есть как обычно.
В Афганистане американцы тоже построили дороги, школы, электростанции.
Во времена интервенции на Дальний Восток России тоже сохранялись российские законы и институты.
И в Японии все было окей после войны.
И в Германии.
И в Косово дорогу построили, хотя никто не понимает, на хрена, только деньги попилили.
И на Филиппинах. Ну ладно, Филиппины не только оккупировали, но и аннексировали.
И на Кубе.
Проблема с американским вмешательством не в том, что американцы разрушают местные институты, экономику и инфраструктуру, а в том, что в процессе вмешательства гибнут люди. Иногда немного, иногда сотни тысяч. Особенно если в стране и так идет война, типа как во Вьетнаме. Часть американского истеблишмента готова воевать за хороших туземцев против плохих туземцев до последнего туземца. Кто из туземцев хороший - определяется внешнеполитическими интересами США. Где-то - демократ и либерал, где-то - кровавый диктатор, но антикоммунист (Сухарто, Пиночет), а где-то даже маньяк-коммунист сойдет (Пол Пот).
По ту сторону Гаити, ч. 2: Год бабочек
«Может быть, он и сукин сын, но он наш сукин сын», — такую фразу приписывают госсекретарю США в 1933–1944 Корделлу Халлу. Хотя Трухильо не принимал нацистов из Европы, но японцам не отказал - правда, не преступникам: США бы это вряд ли понравилось. Япония стремилась восстановить имидж и посылать своих трудолюбивых граждан за границу. Австралия держалась "Белой политики", в США и Азию въезд им был заказан. Оставалась Латинская Америка, а Трухильо с удовольствием расселял иммигрантов (евреев до войны, японцев - после) вдоль гаитянской границы.
Однако в 1950-е количество заговоров и число участников серьезно выросло: чувствовалось, что общество смертельно устало от Трухильо и его клана.
Одними из таких революционеров были сёстры Мирабаль: Aída Patria Mercedes Mirabal Reyes de González, María Argentina Minerva Mirabal Reyes, Antonia María Teresa Mirabal Reyes de Guzmán и Bélgica Adela Mirabal Reyes (не могу не помянуть их полными именами). Они родились в богатой семье, учились в школе Inmaculada Concepción de La Vega у францисканских монахинь из Испании. В этой школе Минерва узнала, что отца ее друга убили по приказу Трухильо.
В 1949 году семья Мирабаль была приглашена на вечеринку для местной элиты, где Минерва (ей было 22 года) впервые привлекла внимание Рафаэля Трухильо - настолько, что Трухильо лично пригласил их на другую вечеринку. На этой вечеринке Козел (это прозвище, которое дали Рафаэлю доминиканцы) еще больше заигрывал с Минервой, и она влепила ему пощечину. Родители из-за этого поначалу боялись отпускать дочь в столицу (она хотела поступать на юриста), но в итоге рискнули. Минерва стала первой женщиной, окончившей юридический факультет в Доминиканской Республике.
Она была самой радикальной из сестер. Потом к ней присоединилась Мария Тереза, следом Патриа - после того, как она стала свидетельницей резни, учиненной гвардейцами на религиозной церемонии ("духовные упражнения" - они введены в католицизме Игнатием Лойолой, основателем ордена иезуитов; это что-то наподобие медитаций). Только Бельгию Аделу Деде спас муж Хаймито - он был против того, чтобы жена рисковала жизнью.
У остальных сестер мужья были под стать - все оказались в тюрьмах (подпольщики они были так себе) и прошли через пытки (в т.ч. сын Патрии). Минерва и Мария Тереза несколько раз содержались в тюрьмах Ла-Виктория и La-40. Их не пытали: времена менялись, на континенте одна за другой происходили незнаменитые у нас революции (Национальная революция в Боливии 1952-56, Гражданско-военное восстание в Венесуэле 1958; Куба). А тут еще Трухильо устроил покушение на президента Венесуэлы Бетанкура, Организация американских государств (ОАГ) ввела санкции и направила наблюдателей.
18 мая 1960 Минерву и Марию Терезу с мужьями судили, но 9 августа Трухильо приказал освободить сестер - и чтобы продемонстрировать великодушие, и из-за наблюдателей... В общем, убить полуофициально казалось уже не таким удобным способом. Трухильо приказал генералу Пупо Роману подготовить план по окончательному исчезновению сестер Мирабаль.
Это трейлер к фильму Tropico de sangre. Не знаю, есть ли он на русском - если знаете, оставьте ссылку в комментах, если не сложно.
Сестры стали ездить к мужьям в тюрьмы.
18 и 22 ноября 1960 исчезнуть их не удалось: исполнители убийства вернулись, сказав, что женщины были с детьми. 25 ноября они поехали без детей - Патриа, Минерва и Мария с водителем Руфино де ла Крусом. Его считают чуть ли не статистом, но, похоже, он был искренним другом семьи Мирабаль. На обратном пути эскадрон смерти остановил машину на горной дороге, отвез их в сторону и... их забили палками. Так, что когда Руфино привезли домой, "кости его головы хрустели как яичная скорлупа".
Патрии и Минерве было 36 и з4 года, Марии Терезе - 25.
После переворота убийцы предстанут перед судом, им дадут по 30 лет, потом трухильисты выправят для них паспорта и вывезут из страны. Куда - не знаю, но, по опыту Сальвадора, догадываюсь.
О том же есть "Время бабочек" с Сальмой Хайек - более щадящий чувства потребителей фильм.
При Хоакине Балагере к деталям убийства сестер Мирабаль "относились с осторожностью на официальном уровне". Только с уходом этого либерального диктатора, в 1997 году, сестер Мирабаль признали в школьных учебниках национальными мучениками.
Трухильо ожидал, что проблема решилась. Но убийство потрясло Доминикану и, думаю (хотя прямых указаний на это не встречал) наложилось на две другие легенды доминиканской истории: на Дев Галиндо - трех несовершеннолетних девушек, убитых, изнасилованных и расчлененных во время гаитянской оккупации 1822-44 гг., и на сестер Вилла - они сшили первый флаг Доминиканской республики (1844) и их тоже было три.
25 ноября, в память сестер Мирабаль, стал Международным днем защиты женщин от насилия.
Доминиканский Че Гевара
Франсиско Кааманьо родился 11 июня 1932 в аристократической семье военных и сделал карьеру в армии. В последние годы правления Трухильо, дослужившись до полковника, командовал Корпусом белых шлемов Национальной полиции (полицейским спецназом для разгона демонстраций).
К концу 1950-х годов оппозиция режиму внутри страны усилилась за счет молодежи, родившейся уже во время его "эры". На протесты Трухильо ответил ещё большими репрессиями, организованными Службой военной разведки (Servicio de Inteligencia Militar) во главе с Джонни Аббесом, сыном американского бухгалтера (1924-67). Уровень жестокости и садизма Аббеса стал легендарным. Хоакин Балагер, один из ближайших помощников Трухильо, писал, что однажды застал Аббеса в одном из залов президентского дворца, с увлечением читающего о китайских способах пыток.
В марте 1956 года в Нью-Йорке Аббес организовал похищение Хесуса Галиндеса Суареса (1915-56?), баскского писателя и испанского республиканца – он в это время работал над книгой о преступлениях Трухильо. В исчезновении был замешан американский пилот Gerald Lester Murphy, работавший на Dominican airline, CDA, который затем сам пропал без вести. Под давлением родственников Мерфи и Конгресса США доминиканское правительство начало расследование и обвинило в исчезновении Мерфи другого пилота CDA – Октавио де ла Маза, который затем «покончил с собой» в тюрьме в январе 1957-го.
Но это всё ерунда, потому что "наш сукин сын". Вот Никсон, еще вице-президент, и Трухильо:
Кончит Джонни Аббес, в отличие от большинства таких деятелей, плохо: после скитаний по Европе он всплывет в Гаити в качестве советника по безопасности Папы Дока. В 1967 он ввяжется в какой-то заговор, Папа пришлет к дому Аббеса тонтон-макутов, и они вырежут его семью вместе с ним.
Этой женщине то ли повезло быть женой всесильного палача - он приходил с работы, мыл руки, садился ужинать, а потом они проводили прекрасный вечер в кругу любящих детей на райском тропическом острове - под шум пальм и Карибского моря. Или не повезло: если даже в такой приличной стране, как Чили, при Пиночете исчезались с непременными пытками, то у тонтон-макутов убийства были обставлены так, чтобы сеять чистый ужас (помните, как звучит это слово на латинском?). Эта гаитянка не даст соврать:
Режим критиковали и подвергли остракизму иностранные государства (даже в Америке). Это лишь подогрело паранойю Трухильо. Он все чаще вмешивался в дела соседей, в частности, Венесуэлы - там президент Бетанкур был давним и открытым оппонентом Трухильо и поддерживал недовольных правлением доминиканцев. В отместку тот несколько раз пытался организовать свержение Бетанкура с помощью венесуэльских иммигрантов-оппозиционеров Это вынудило Венесуэлу обратиться с иском в Организацию американских государств. Взбешенный Трухильо приказал заложить бомбу в автомобиль, припаркованный на пути следования президентского кортежа; взрыв, прогремевший 24 июня 1960, ранил, но не убил Бетанкура.
Покушение на президента Венесуэлы окончательно подорвало международное отношение к режиму Трухильо: члены ОАГ единогласно проголосовали за разрыв дипотношений и ввели экономические санкции против Доминиканы. А тут еще убийство сестер Мирабаль. Трухильо стал обузой для США, их отношения с Доминиканской Республикой стали крайне напряженными.
Три могилы Рафаэля Трухильо
Положение Трухильо, охотно дававшего приют лишившимся власти диктаторам вроде Батисты с Кубы или Переса Хименеса (1950-58) из Венесуэлы, пошатнулось после впечатляющего успеха кубинских революционеров, особенно после провала десанта "червей" в заливе Свиней. США решились на смену политики в Латинской Америке, отказавшись от поддержки таких одиозных личностей. ЦРУ, не сумев договориться с Трухильо, 30 мая 1961 организовало его убийство.
В честь убийства Козла написали веселую меренге (это жанр доминиканской музыки). Она стала названием романа Варгаса Льосы "Праздник козла". Марио Варгас Льоса, пожалуй, самый знаменитый перуанский писатель (а по влиянию - второй после Айя де ла Торре, основателя Alianza Popular Revolucionaria Americana, APRA). У нас больше известны его "Рота добрых услуг" и "Город и псы" (по нему снят фильм Ягуар, может, кто помнит).
Сама меренге (перевод мой, поэтому не дословный):
Козла замочили
прямо в дороге.
Козла замочили,
а я не увидел.
Давай посмеемся,
Давай потанцуем,
Давай насладимся!
Тридцатое мая -
праздник свободы.
Тут у нас всплывает официальный наследник диктатора – 32-летний генерал Рамфис Рафаэль Леонидас Трухильо Мартинес. Хотя Рафаэль Трухильо официально признал Рамфисa своим сыном, принято считать, что Эспаньолита (La Españolita – прозвище Марии Мартинес до ее знакомства с Трухильо) прижила Рамфисa с кубинцем по имени Рафаэль Домингес, который впоследствии исчез. Рамфис в 4 года стал полковником (с начислением соответствующей зарплаты и льгот), а в 9 лет – бригадным генералом. В середине 1950-х Рамфиса отправили на учебу в Командно-штабной колледж армии США в Форт-Ливенворт, Канзас. Но чему может учиться генерал у каких-то там полковников? Рамфис предпочитал Голливуд, где крутил романы с восходящими кинозвездами, прежде всего с Ким Новак (исполнительницей главной роли в «Головокружении» Хичкока).
Рамфис прославился покупкой роскошных авто, норковых шуб и ювелирных изделий для красивых девушек. Такое помпезное вручение подарков заняло все новостные ленты, и даже в Конгрессе США встал вопрос о прекращении гуманитарной помощи Доминиканской республике. В какой-то момент в Лос-Анджелесе на автомобилях, которые водили девушки, стали появляться наклейки «Этот автомобиль - не подарок Рамфиса Трухильо» («This car was not a gift from Ramfis Trujillo»). В общем, Рамфис не получил диплом, чем, с одной стороны, был сильно взбешен, с другой - ему удалось унизить отца.
Когда он вернулся домой, Октавия (его жена) подала на развод. Его поведение, в том числе групповые изнасилования молодых женщин и заказные убийства, заставили папу отправить сына в санаторий в Бельгии. Сынку требовалась помощь квалифицированных психологов - он с детства страдал от давления отца, пытавшегося сделать из сына настоящего диктатора. Историки Бернардо Вега и Роберт Крассвеллер документально описали госпитализацию Трухильо, в частности, что он проходил процедуры электрошока в 1958 году, и после этого еще долго оставался в больнице.
После убийства отца Рамфис вернулся из Франции (где продолжал вести жизнь плейбоя), опираясь на помощь Джонни Аббеса. Уже 1 июня Рамфис сосредоточил в своих руках необъятную власть, был назначен командующим всеми вооруженными силами и начал жестокие расправы со всеми, кто был причастен к убийству горячо любимого отца. Многих подозреваемых он убил лично - психологи помогли, и Рамфис больше не страдал. Были расстреляны военный министр генерал Фернандес, бригадный генерал Диас, жертвами репрессий стали не только заговорщики, но и многие ни в чем не повинные доминиканцы. По всей стране началась охота за неблагонадежными элементами. Однако вскоре Рамфис и марионеточный президент Хоакин Балагер предприняли некоторые действия по смягчению режима: Рамфис ослабил жесткую цензуру, предоставил ряд гражданских свобод. Но это ему не помогло.
25 октября бежали за границу два его дяди, братья Рафаэля – бывший марионеточный «президент» Эктор Трухильо (умер в Майами в 2002) и генерал Арисменди Трухильо. Марионеточные президенты - потому что Рафаэль Трухильо выборы проводил, и официально был президентом только в 1930-38 и 1942-52 гг.
18 ноября Рамфис организовал резню на асиенде «Мария» в Сан-Кристобале, где были убиты 6 человек, причастных к казни Рафаэля Трухильо (в итоге сумели выжить только двое из 11 — генерал Имберт Баррера и Луис Амиама Тио). В ту же ночь главнокомандующий ВВС Петан Трухильо встретился на авиабазе Сан-Исидро с Тунти Санчесом и региональными начальниками Службы военной разведки. Предстояло перебить многих политиков и антитрухильистов региона Сибао. План назывался «Операция Зеленый свет» или «Резня в Сан-Бартоломе». Планировалось убить даже таких марионеток, как Вириато Фиалло и Хоакин Балагер, действующий "президент".
Утром 19 ноября началось Восстание Пилотов во главе с подполковником Мануэлем Дураном Гусманом. Летчики отбомбились по артиллерийским и танковым частям, верным Семье. Рамфис бежал обратно во Францию вместе со всеми выжившими членами семьи на борту знаменитой яхты «Анхелита» (Angelita) и с гробом с телом отца. Там Рафаэля Козла Трухильо закопали на Пер-Лашезе, но клятые студенты-бунтовщики не дали покоя, и Франко предоставил третью могилу – в Мадриде.
María de los Ángeles del Sagrado Corazón de Jesús Trujillo Martínez, в просторечии Анхелита, принцесса и яхта (в центре) в окружении прочего цвета доминиканской аристократии
Рамфис умер в 1969 в Мадриде после автокатастрофы с герцогиней Альбукерке.
Как вам дайкири? А теперь доставайте крем от загара - становится жарко. И баксы. Нам понадобится много баксов - возможность купить страну выпадает раз в жизни!
По ту сторону Гаити, Ч. 1: Доминикана1
Про Гаити ходит общее мнение, что они сами себе буратины, а вот на том же острове, у доминиканцев - тропический рай. Ибо туристы - а туристы всегда считают раем место, где их принимают. Кстати, при Папа Доке на пляжи Гаити тоже катались туристы, но со временем перестали: не последнюю роль сыграла книга Грэма Грина "Комедианты", особенно фильм 1967-го с Элизабет Тейлор и Питером Устиновым (или Устиновом?). Грэм Грин у нас больше известен, наверное, по "Тихому американцу" - истории о Сайгоне времен ухода французов.
В общем, красный 1968 год, хиппи, и летать на Гаити стало не модно. Барон Суббота (Папа Док) перешел на экспорт донорской крови - в США ежемесячно экспортировалось 5000 л (!) крови - но потом началась эра ВИЧ. А тут как раз в Доминикане все устаканилось, и стали летать туда.
В XIX веке Доминикана - это перманентный бардак, превосходивший такой на континенте. Элиты республики настолько устали от самих себя, что один из президентов всю карьеру пытался присоединить республику к США. Часто правительства контролировали только столицу с окрестностями - тем более дорог не было, и центральные долины были вполне самостийными.
Был и еще один (имхо) важнейший фактор: землевладение. В Гаити изначально, после свержения рабства, земля была разделена между крестьянами, что в итоге привело к дроблению наделов, земельному голоду и обнищанию (эта же проблема быстро проявилась в России после отмены крепостного права - поэтому быстрым ее решением представлялся раздел помещичьих, дворцовых и пр. земель). Доминикана, как и все ибероязычные страны Лат. Америки, пошла по пути латифундизма. Это приводит к той же нищете, но со спецификой: у сеньора всегда есть банда. Вот эти банды и образовывали отряды политической поддержки кандидатов на выборах и переворотах.
Это же сказалось и в другом: гаитяне крайне нервно относятся к любому иностранному вмешательству. Доминиканцы привыкли, что всегда есть каудильо, который поможет, и поэтому легче приняли американскую оккупацию.
На картинке ниже Президент Алехандро Восс-и-Хиль вступает в должность, 1903. В марте 1903 в условиях угрозы американского вторжения он возглавил переворот и сместил Орасио Васкеса (возглавлявшего перевороты в 1899, 1903 и 1904 годах; сам Орасио в 26 лет возглавил оборону своего города, чтобы поддержать Восс-и-Хиля, но с тех пор утекло много воды). После вступления в должность обнаружил страну в состоянии банкротства из-за бремени ранее взятых долгов и наложенных эмбарго. Это привело его к решению о продаже части национальной территории, что спровоцировало военный переворот и его свержение в ноябре 1903 генералом Карлосом Фелипе Моралесом. Это событие получило название «Юнионистской революции», поскольку объединило противоборствующие силы: горацистов (сторонников Орасио Васкеса) и хименистов, поддерживавших Хуана Исидро Хименеса в борьбе против приверженцев Улиссеса Эро.
Это типичный сюжет Доминиканской истории, и таких там несколько десятков.
Но начну уже историю Козла с того же, чем он кончит. 19 ноября 1911 генерал Луис Техера во главе группы заговорщиков устроил засаду на экипаж президента Доминиканы Рамона Касереса. В перестрелке Касерес был убит, а Техера ранен в ногу. В последовавшей анархии генерал Альфредо Викториа, командующий армией, захватил власть и вынудил доминиканский Конгресс избрать его дядю, Эладио Викториа, новым президентом. Генерала подозревали в подкупе конгрессменов, а его дядя, вступивший в должность 27 февраля 1912, не обладал легитимностью. Орасио Васкес вскоре вернулся из ссылки, чтобы возглавить своих сторонников, горацистов, в народном восстании против нового правительства.
Результатом стали несколько лет гражданской войны. Результатами американского посредничества Уильяма Говарда Тафта (1909-13) и Вудро Вильсона (1913-21) становились лишь краткие перемирия. В 1914 Вильсон заявил доминиканцам, что, если они не выберут президента, они увидят, как США навяжут его им. Временного президента выбрали, а позднее в том же году, в ходе относительно свободных выборов, к власти вернулся бывший президент, правивший с 1899 по 1902 год, Хуан Исидро Хименес Перейра. Чтобы добиться более широкой поддержки правительства, Хименес назначил в свой кабинет представителей оппозиции. Однако это не принесло мира. Его бывший военный министр Десидерио Ариас строил планы переворота, и несмотря на предложение США о военной помощи против Ариаса, Хименес ушел в отставку 7 мая 1916.
Вильсон санкционировал вторжение. Американские морпехи высадились 16 мая 1916 и взяли страну под контроль 2 месяца спустя. Американское военное правительство контр-адмирала Гарри Шепардом Кнаппа было отвергнуто подавляющим большинством доминиканцев, многие партии внутри страны начали партизанские вылазки. К чести американцев, в этот раз им удалось не вести себя как слон в посудной лавке: оккупационный режим сохранил большинство доминиканских законов и институтов. Население в целом успокоилось, экономика возродилась, госдолг начал сокращаться, дороги соединили все регионы. Была создана Национальная гвардия.
Тем не менее энергичное сопротивление оккупации продолжалось, и после Первой мировой оно усилилось. Белый дом, реагируя на запрос избирателей на более мягкую внешнюю политику, нашло новую тактику – не посылать свои канонерки, а обучать местных военных давить оппозицию. Из их круга и вышли "диктаторы-клиенты". Президент Уоррен Гардинг (1921-23; он, как и Кеннеди, любил женщин, виски и покер, вел богемную жизнь и на посту, как и Кеннеди, правил 2 года и умер за 40 лет до гибели Джона) работал над тем, чтобы положить конец оккупации, как он обещал во время своей избирательной кампании. Оккупация закончилась в октябре 1922, выборы прошли в марте 1924. Победителем стал Орасио Васкес - он сотрудничал с США во время оккупации. На этот раз Васкес обеспечил стране 6 лет стабильного правления, при котором соблюдались политические и гражданские права, а экономика быстро и уверенно росла в относительно мирной атмосфере.
Козел
Рафаэль Леонидас Трухильо Молина родился 24 октября 1891 года в бедной семье испанского сержанта, оставшегося в стране после оккупации 1861-65 годов (тогда Изабелла II пыталась возродить древнюю славу Испании, но не вышло). В 7 лет он учился в школе у Эухенио Мария де Остоса, выдающегося педагога и правоведа (день рождения последнего является национальным праздником Пуэрто-Рико). В 19 лет Рафаэль занялся угоном скота, подделкой чеков и грабежом почтовых отделений, несколько месяцев провел в тюрьме (очень напоминает историю Сомосы-старшего). Выйдя на свободу, организовал банду грабителей под названием «42». В 27 лет вступил в Национальную гвардию и за 9 лет дослужился до главнокомандующего армией Доминиканы.
У Васкеса обострилась болезнь почек, и в начале 1930-го он уехал на операцию. В это время главнокомандующий армией Рафаэль Трухильо тайно заключил сделку с лидером повстанцев Рафаэлем Эстрельей Уреньей: в обмен на то, что Трухильо позволит Эстрелье взять власть, Эстрелья позволит Трухильо баллотироваться в президенты на новых выборах. Мятежники двинулись к Санто-Доминго, Васкес приказал Трухильо подавить их. Однако Трухильо объявил «нейтралитет» и оставил армию в казармах. Эстрелья взял столицу почти без сопротивления. 3 марта он был провозглашен и.о. президента, а Трухильо – главой полиции (и армии). Согласно их соглашению, Трухильо стал кандидатом в президенты от недавно созданной Патриотической коалиции граждан (Coalición patriotica de los ciudadanos), а Эстрелья – его соратником. Других кандидатов армия начала преследовать, и они снялись, когда стало очевидно, что Трухильо будет единственным человеком, которому будет позволено эффективно вести кампанию. По словам посла США, Трухильо получил больше голосов, чем было реальных избирателей.
Спустя 3 недели на столицу обрушился ураган, жертвами которого стали до 8000 человек. С помощью Красного Креста город был восстановлен.
16 августа 1931, через год после избрания Трухильо президентом, Доминиканская партия стала единственной легальной партией в стране. Госслужащие были обязаны жертвовать 10 % дохода в партийный фонд, взрослых граждан принуждали вступить в партию. Ее члены были обязаны носить при себе членскую карточку, при отсутствии которой граждане могли быть арестованы за «бродяжничество».
В 1934 Трухильо произвел себя в генералиссимусы. С его подачи распространилась практика народного мнения: большие толпы людей выкрикивали одобрение правительству.
В 1936 Конгресс подавляющим числом голосов проголосовал за переименование Санто-Доминго в Сьюдад-Трухильо. Высочайшая вершина Карибских островов Монте-Тина стала пиком Трухильо. Статуи Шефа (популярное прозвище правителей - Плутарко Элиас Кальес, правивший Мексикой в 1924-34, называл себя Jefe Máximo) в массовом порядке воздвигались по всей стране, а на номерных знаках было написано «Да здравствует Трухильо!» и «Год благодетеля отечества».
В Сьюдад-Трухильо был установлен светившийся ночью электрический знак с надписью «Бог и Трухильо», церквям предписывалось вывешивать лозунг «Бог на небесах, Трухильо на земле», который со временем был изменён на «Трухильо на земле, Бог на небесах». Сторонники президента рекомендовали его к Нобелевской премии мира, однако Нобелевский комитет отказался рассматривать заявку.
Трухильо жестоко расправлялся с любыми недовольными его правлением, в том числе с помощью членов собственной банды «42» под предводительством Мигеля Анхеля Паулино (последний ездил в красном «Паккарде», прозванном «машиной смерти» - как тут не вспомнить гаитянскую рулетку времен Папы Дока, когда выбирали автомобиль похуже и пытались на нем проехать мимо Президентского дворца: охрана часто открывала огонь на поражение), лично составлял расстрельные списки.
На какое-то время оппозиционным партиям даже было разрешено открыто функционировать: это было сделано главным образом для облегчения идентификации врагов режима и их ликвидации.
Под постом о Гаити некоторые спрашивали, как Доминикана выживает рядом с таким жутким соседом? Раньше было вот так.
В октябре 1937 года по приказу Трухильо прошла «Петрушечная резня» по течению пограничной реки Рио-Дахабон. Подозреваемых в гаитянском происхождении заставляли произнести слово-шибболет perejil (петрушка); гаитяне говорят «л» вместо «р» во втором слоге. (Кстати: может кто-нибудь знает, как хорваты с сербами друг друга отличали?)
Тем, кто выговаривал неправильно - отрубали головы мачете (а это один из худших инструментов: во время Ста Дней Дьвола многие тутси платили убийцам, чтобы их застрели, а не рубили мачете). Число жертв официально оценивается в 20 тысяч (до 37 тысяч). Рузвельт заставил Трухильо провести переговоры с президентом Гаити Стенио Венсаном. Договорились на том, что гаитянское правительство (но не родственники погибших) получат компенсацию в $525 тысяч — из расчета примерно в $30 за убитого (это примерно 650 долл. сейчас). Компенсация, реально выплаченная родственникам, составила по 2 цента за человека.
Рафаэль Трухильо (слева) обнимается с президентом Гаити Стенио Жозефом Венсаном (1930-41) после Петрушечной резни
В то же время в июле 1938 на Эвианской конференции по спасению евреев Доминиканская республика, единственная из присутствовавших, согласилась принять до 100 тысяч евреев (однако попросила за это огромные суммы денег). К 1940 году приехало 800 евреев.
Но сделал он и доброе дело. Он запретил подсечно-огневое земледелие (к вопросу об эффективности латифундизма) и ввел охрану лесов. Когда после его свержения вырубка лесов возобновилась, новый правитель Балагер в 1967 отправил армию для борьбы с лесорубами.
Семья и самые близкие сторонники контролировали 35% обрабатываемых земель и 63% производства сахара. Налоги с этих доходов в казну не поступали, все оседало в карманах диктатора и его родственников. Попытки оппозиции вести легальную борьбу жестко пресекались, а всех заговорщиков ждали пытки и казни. В общем, не сильно отличалась Доминикана от Гаити.
А, да. Туристы на Доминикану уже начали ездить. Поэтому устраивайтесь поудобнее, заказывайте дайкири - тем более его назвали в честь первого пляжа на Кубе, на котором высадились янки в 1898 году на Кубе в первой войне, спровоцированной СМИ. Во второй части начнется карнавал.