Река Амур, могучий и суровый разделитель двух великих цивилизаций — русской и китайской, — на протяжении веков манила к себе смелых, отчаянных и лишенных страха людей. Это была terra incognita, «дикий восток» Евразии, где законы империй были условны, а власть определялась силой оружия и твердостью духа. В этом пограничье, в разное время, усилиями авантюристов, возникли и ярко вспыхнули два уникальных государственных образования: Албазинская крепость XVII века и Желтугинская республика XIX столетия. Их истории, разделенные двумя сотнями лет, удивительным образом перекликаются, являя собой феномен вольного духа на самой окраине освоенного мира.
Абазин. Предыстория: Русский Дальний Восток в XVII веке К середине XVII века русские землепроходцы во главе с Ерофеем Хабаровым уже проложили тропы к Амуру, именуемому ими «Амур-батюшка». Этот богатейший край, населенный тунгусскими (эвенкийскими) и даурскими племенами, сулил огромные богатства: пушнину, плодородные земли и новое пространство для экспансии. Однако он же был и зоной интересов набирающей мощь империи Цин, что неминуемо вело к конфликту. Первые русские остроги на Амуре уже становились яблоком раздора между двумя империями.
Китай того времени был не раздробленным и ослабленным государством, а могущественной империей Цин, находящейся на пике своей военной мощи. Маньчжурские правители только что завершили завоевание собственно Китая, и их армия, закаленная в долгих войнах, была одной из сильнейших в мире. Противостояние с ней на удаленной, практически отрезанной от метрополии заставе было предприятием не просто рискованным, а почти самоубийственным.
Ключевой фигурой албазинской саги стал Никифор Романович Черниговский. По одной из распространенных версий, он был поляком (или литвином, то есть уроженцем Великого княжества Литовского), который попал в русский плен во время русско-польской войны. Как и многих других, его сослали в Сибирь, на службу в Илимский острог. Здесь его жизнь круто изменилась.
Трагедия разыгралась, когда местный воевода, человек по имени Обухов (история не сохранила его имени), совершил чудовищный поступок — изнасиловал взрослую дочь Черниговского. Для человека с бунтарской кровью, каким был Черниговский, месть была вопросом чести. Собрав вокруг себя группу недовольных казаков (около 80 человек), он поднял мятеж, в ходе которого воевода был убит.
Поступок был героическим, но с точки зрения царского закона — чистейшим уголовным преступлением, за которым следовала бы неминуемая жестокая расправа. Бегство было единственным шансом. И бежать было некуда, кроме как на самую дальнюю, самую необжитую и опасную границу — на Амур.
Основание Албазина: Республика беглых казаков Отряд Черниговского двинулся на юг, по пути обрастая новыми людьми — такими же беглыми, искателями приключений и воли. Их целью стал заброшенный Амурский острог, ранее основанный Хабаровым. В 1665 году они достигли его, отстроили заново и укрепили, назвав Албазином (от имени местного тунгусского князька Албазы).
Так родилась Албазинская вольница. Управлялась она по казачьему кругу, где все важные решения принимались сообща. Черниговский, по сути, был выбранным атаманом, а не назначенным губернатором. Это было самоуправляющееся сообщество, абсолютно независимое от московской власти.
Жизнь в албазинской вольнице была подчинена суровым законам выживания и военной демократии. Помимо военной добычи и сбора ясака, казаки быстро наладили собственное хозяйство: распахивали целину, сеяли хлеб, ловили рыбу в Амуре. Крепость обрастала слободами, где жили семьи казаков. Несмотря на статус беглых, они воспроизводили уклад, привычный им с детства: здесь была своя маленькая часовня, а значит, и свой священник, что свидетельствует о сложной социальной организации общины. Албазин стал не просто военным форпостом, а полноценным очагом русской колонизации, живущим своей автономной жизнью.
Пушнина стала экономической основой республики. Но как легализовать ее сбыт, будучи в статусе беглых преступников? Черниговский проявил не только воинскую, но и дипломатическую хитрость.
Он отправил собранную пушнину в Москву не как добычу мятежников, а как «государеву ясачную казну», сопровождая ее покаянной челобитной. В послании он подробно описывал заслуги своей общины по присоединению новых земель и сбору дани, умалчивая или смягчая детали бунта и убийства воеводы. Расчет оказался верным. Царь Алексей Михайлович, увидев в этом возможность укрепиться на Амуре без лишних затрат, поступил по-прагматичному: он помиловал Черниговского и его людей, официально зачислил их на службу и назначил им жалование, а Албазин был признан русской крепостью. Так, в 1672 году, авантюристы были амнистированы, а их «республика» мирно интегрировалась в состав Российского государства, получив официальный статус и воеводу.
Конец вольницы и начало конфликта Однако легализация Албазина не сняла главной проблемы — его нахождения на территории, которую империя Цин считала своей. Мирное сосуществование было временным. В 1680-х годах цинские власти, окончательно подавившие сопротивление внутри Китая, обратили взгляд на север. Албазин стал костью в горле. Началась череда осад и штурмов крепости, героически обороняемой небольшим гарнизоном.
Осада 1685-1686 годов стала эпилогом албазинской эпопеи. Крепость была практически стерта с лица земли, а ее защитникам было позволено уйти в Нерчинск. По Нерчинскому договору 1689 года русские были вынуждены оставить Приамурье почти на полтора века. Но семя было посеяно. Албазин стал символом русского присутствия, а его защитники — «албазинцы» — вошли в историю как первые герои-дальневосточники. Их дух вольности и стойкости будет жить в памяти тех, кто столетие спустя вновь устремится на Амур в поисках свободы и богатства.
Желтуга. Предыстория: Новый старый Амур К середине XIX века ситуация кардинально изменилась. По Айгунскому (1858) и Пекинскому (1860) договорам Приамурье и Приморье официально отошли к России. Началось активное освоение края. Однако китайская сторона реки, Маньчжурия, оставалась слабозаселенной и плохо контролируемой цинскими властями территорией. Именно здесь, в изгибе Амура, на китайской земле, и развернулась новая драма.
В 1883 году слухи о богатых золотых россыпях в долине реки Желтуги пронеслись по Дальнему Востоку. Золото — этот вечный двигатель авантюризма — мгновенно привлекло тысячи людей. Первыми были китайские старатели, но очень скоро основную массу составили русские: бывшие каторжане, беглые ссыльные, отставные солдаты, казаки и просто искатели легкой наживы со всей Сибири. К ним присоединились корейцы, немцы, французы, американцы, японцы — интернациональная толпа, объединенная одной страстью.
К 1885 году на месте недавней тайги вырос огромный палаточный город, а затем и поселение с лавками, кабаками, игорными домами и даже своим театром. Численность населения Желтуги оценивалась в 12-15 тысяч человек. Это был настоящий «Дикий Восток» в азиатском исполнении — шумный, опасный, пьяный и невероятно богатый.
Рождение республики Хаос и беззаконие, царившие на приисках, угрожали самому существованию золотого Эльдорадо. Воровство, убийства и грабежи были обычным делом. Чтобы выжить, стихийное сообщество было вынуждено самоорганизоваться.
Так родилась Желтугинская республика — уникальное самоуправляемое образование. Ее часто называют первой демократической республикой на территории Азии. Ее законы были просты, суровы и эффективны. Высшим органом власти был общий сход (сходка) старателей. Они же избирали свое правительство.
Уголовный кодекс республики состоял всего из 18 пунктов, но соблюдался неукоснительно. За воровство, грабеж и убийство полагалась смерть через повешение. За менее тяжкие преступления — телесные наказания плетьми или изгнание с приисков. Воровство золота каралось особенно жестоко. Благодаря этой жесткой системе, в Желтуге воцарился относительный порядок, выгодный всем, кто приехал работать, а не грабить.
Экономика республики была основана на золоте. С каждого прииска взимался налог, на который содержалась «администрация», медик и оплачивались общие нужды. Желтуга стала крупным нелеганым экономическим центром, где золото обменивалось на продукты, спирт, оружие и товары, ввозимые контрабандистами с русского берега.
Конец «Амурской Калифорнии» Существование огромного, вооруженного и абсолютно независимого поселения иностранцев на своей территории не могло не беспокоить цинские власти. Первые их попытки урегулировать вопрос были комичными. Они прислали чиновника с требованием разойтись. Ему вежливо указали на дверь. Затем был отправлен отряд в 60 солдат. Несколько тысяч вооруженных и уверенных в себе желтугинцев просто разогнали их, даже не открывая серьезной стрельбы.
Однако Пекин не мог допустить такого унижения. Желтуга стала вопросом престижа и государственного суверенитета. Зимой 1885-1886 годов была собрана карательная экспедиция численностью около 1500-2000 человек регулярной маньчжурской кавалерии и пехоты.
У старателей не было ни малейшего шанса. Их разрозненные отряды, вооруженные в основном охотничьими ружьями, не могли противостоять дисциплинированной армии с артиллерией. В январе 1886 года цинские войска вошли в Желтугу. Поселение было окружено и сожжено дотла. Многим старателям удалось бежать через замерзший Амур на российскую территорию, но сотни были убиты или взяты в плен. «Республика» пала, просуществовав чуть более двух лет. Золотые прииски были закрыты и надолго законсервированы китайскими властями.
Общая судьба вольных городов Амура Истории Албазина и Желтуги, несмотря на разделяющие их два столетия, поразительно похожи. Оба этих образования были порождены авантюрным духом — людей, бегущих от закона в надежде обрести свободу и богатство на ничейной земле. И там, и там основой возникновения «республик» стала слабость или отсутствие центральной власти в конкретный исторический момент.
И Албазин, и Желтуга демонстрировали удивительную способность к самоорганизации. Столкнувшись с необходимостью выживать в экстремальных условиях, сообщества беглых каторжан и мятежных казаков сумели создать работающую модель управления, основанную на прямой демократии (казачий круг, общий сход) и суровом, но справедливом праве.
Интересно, что этот исторический сюжет поразительно актуален и сегодня. В нашем новом посте мы разбираем, как принципы самоорганизации и дух авантюризма XVII-XIX веков могут работать в современном мире — от стартапов до личных проектов. Как приручить авантюризм: уроки вольных республик для современного человека.
Однако их судьба также была предопределена: они возникли в зоне геополитических интересов двух гигантов. Их независимость была возможна лишь до тех пор, пока на них не обращали серьезного внимания в Москве или Пекине. Как только могущество империй было обращено на клочок свободной земли, их участь была решена. Албазин был поглощен одной империей и разрушен другой. Желтуга была уничтожена империей, на чьей земле она зародилась.
Эти две «республики» стали яркими, но короткими вспышками вольного духа на Дальнем Востоке. Они оставили после себя не государственные институты, а легенды — о казачьей доблести и золотой лихорадке, о людях, которые вдали от центров цивилизации бросили вызов судьбе и на краткий миг стали хозяевами своей жизни и своего кусочка дикого Амура. Они стали прообразом дальневосточного характера — стойкого, независимого и всегда готового к авантюре.
Спасибо за интерес и вопросы! 1.-2. Да, большинство запросов в правительственные учреждения подавались на гербовой бумаге. Собственно, аналогом гербовой бумаги сейчас служат уплачиваемые нами пошлины. Пошлина в ЗАГС (регистрация, развод,...), пошлина на постановку на учет авто... и так далее. 3. Да, в зависимости от статуса запроса нужна была и соответствующая бумага. То есть чем выше запрос вы отправляете, тем дороже бумага (выше пошлина). По губерниям, по идее, не должна была отличаться, ибо унификация платежей - один из признаков гос.власти. То есть одни и теже виды бумаги должны были действовать на территории всей Российской Империи.
Романтизм как направление в изобразительном искусстве начал привлекать внимание с первых десятилетий XIX в. Для России это было сложное, переходное время. Переломные процессы, свершающиеся в государстве, нашли отражение в новом художественном течении, охватившем все наиболее распространенные жанры изобразительного искусства в России [1]. Вопросы романтизма всегда активно обсуждались историками, культурологами и искусствоведами. В зарубежной и отечественной историографии на протяжении XIX–XX вв. наблюдался пристальный интерес к проблемам романтизма. Романтическое восприятие мира сохраняется и в наше время. В век рационализма и прагматизма современное общество как никогда нуждается в передаче эмоциональных состояний, выраженных средствами романтического метода. И романтическая живопись как никогда способствует этому. Современная российская культура развивается в условиях переходного времени, переживает трудности, поэтому остро стоит проблема ее сохранения и развития. А это невозможно без изучения прошлого, без выявления в нем исторических и культурных аналогий [2]. Учитывая это, представляется существенным говорить о романтической живописи комплексно, не отдельно от остальной культуры России XIX в. Все это позволяет заключить, что тема исследования актуальна, так как романтизм в наши дни не исчезает как явление и продолжает быть связан со способностью человека испытывать романтические переживания.
РАЗДЕЛ I. РОМАНТИЗМ КАК ХУДОЖЕСТВЕННОЕ НАПРАВЛЕНИЕ.
Романтизм (от франц. romantisme) – художественное направление в европейской культуре конца XVIII – первой половины XIX вв. В изобразительном искусстве романтизм сформировался в борьбе с официальным академическим классицизмом. И русское изобразительное искусство было не исключением. Считается, что именно благодаря романтизму русская живопись смогла освободиться от ограничений и строгости классицизма [3].
Романтизм - одно из самых ярких и значительных направлений в искусстве. Возникший первоначально в Германии и чуть позднее в Англии, он получил затем широкое распространение едва ли не во всех европейских странах и оказал огромное воздействие на мировую культуру [4]. Он выдвинул множество талантливых художников, поэтов и прозаиков, живописцев и скульпторов, композиторов и музыкантов. Романтиков властно влекли к себе фантастика, народные предания, фольклор. Их манили дальние страны и минувшие исторические эпохи, жизнь племен и народов, еще не тронутых европейской цивилизацией, прекрасный и величественный мир природы. Характерной чертой романтизма является крайняя неудовлетворенность действительностью, подчас полное разочарование в ней, глубокое сомнение в том, что жизнь общества в целом и даже жизнь отдельной личности может быть построена на началах добра, разума и справедливости.
Стоит рассмотреть предромантические тенденции в живописи XVIII в. Предромантизм – это период, предшествующий яркому романтизму, который пронизан особыми темами и занятиями. В этом периоде художники обращались к разрушенным аббатствам, эротическим снам и странным видениям в поисках вдохновения. Однако предромантизм также отличается сильной готической атмосферой, которая пронизывает его искусство. В раннем романтизме были характерны сны, видения, галлюцинации, изображение исторических событий. Художники черпали вдохновение в мифах и балладах прошлого, а также в кельтских и германских сказках. Все, что вызывало дух Средневековья, становилось источником вдохновения для них.
Однако, по сравнению с ярким романтизмом второго поколения, искусство предромантизма окутано тысячами вуалей. Предромантизм - это нежное растение, выросшее из воображения людей Севера; из их уныния, успокаиваемого ревом моря, и меланхолии, которая позволяла им заглянуть внутрь себя и выйти за пределы окружающей тьмы. Предромантизм в живописи XVIII в. представляет собой период, который предшествует широкому расцвету романтизма в искусстве. Этот период характеризуется определенными тенденциями, которые являются предвестиями романтизма.
Предромантизм в живописи XVIII в. выражал собой период значительных изменений в художественных тенденциях, который сыграл важную роль в формировании характерных черт романтизма. Этот период характеризовался стремлением к новым формам выражения и эстетическим принципам, отличным от традиций барокко. Художники предромантизма проявляли глубокий интерес к природе, пытаясь передать ее красоту и богатство деталей. Это проявлялось в выборе тем, связанных с природой, а также в тщательном изображении ландшафтов и естественных элементов. Исследование эмоций и внутреннего мира персонажей становилось важным элементом искусства, подчеркивая уникальность и сложность каждой личности.
Помимо этого, художники предромантизма поднимали исторические и мифологические темы, придавая своим работам эпический и мистический характер. Интерес к экзотическим темам открывал новые возможности для художественного выражения, а увлечение древними легендами и мировой историей готовило почву для более широкого расцвета романтизма в будущем [5]. Этот период также характеризовался стремлением к более простым, но эмоционально насыщенным сценам, отвергая более сложные и формальные композиции барокко. Использование света и тени стало важным средством для передачи настроения и эмоций в произведениях искусства.
Таким образом, предромантизм в живописи XVIII в. представляет собой важный этап в истории искусства, который заложил основы для последующего развития романтизма. Его влияние ощущается в стремлении к естественности, индивидуализму, и в выражении более глубоких эмоций и человеческих переживаний.
К концу XVIII - началу XIX вв. в Европейской культуре сложились прочные и всесторонние предпосылки для развития романтического мировоззрения в искусстве. Главным стимулом, подготовившим рассвет романтизма, явилось развитие освободительного движения в Европе с кульминацией - Французской революцией.
Романтизм также имел предшественника в лице Ж.-Ж. Руссо, который в век Разума заговорил о примате чувства, о своеобразии и неповторимости каждого человека. Его питали идеи литературно-общественного движения «Бури и натиска». В качестве важнейших источников следует указать также на философию И. Г. Фихте с ее абсолютизацией творческой свободы и А. Шопенгауэра с идеей слепой, неразумной воли, творящей мир по своему произволу.
Период, условно ограниченный Великой французской революцией и Парижской коммуной, во многих источниках назван «эпохой романтизма», и, конечно, не только потому, что романтизм в это время был господствующим стилем в искусстве, хотя именно это обстоятельство привело к толкованию романтизма как преимущественно художественного направления. В ХХ в. исследователи стали говорить о «романтических тенденциях» в философии, об «экономическом романтизме», о «романтических иллюзиях» в социализме, т. е. трактовать его как широкое общекультурное движение, а не только как направление или стиль, подобный классицизму или барокко.
Постоянное революционное брожение в Европе, связанное с незавершенностью цикла буржуазных революций, развитием национально-освободительных движений, бурной социальной динамикой, вряд ли могло породить более адекватную форму выражения бунтарских настроений, чем романтизм. В годы Французской революции общественное сознание стало особенно чутким к идеалам справедливости, равенства, счастья. Окрашенное в героические и патриотические тона, проникнутое чувством долга, оно обратилось к гражданским идеалам античности, видя в них образцы, достойные восхищения и подражания.
«В классически строгих преданиях Римской республики гладиаторы буржуазного общества нашли идеалы и художественные формы, иллюзии, необходимые для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии», - писал Маркс. Интерес к античности подкреплялся результатами археологических раскопок Помпеи и выходом в свет «Истории искусств древности» Винкельмана. Как отмечал Й. Хейзинга, «Помпея воскресла как раз вовремя, чтобы обогатить и оплодотворить мотивами милой древности эпоху, склонявшуюся к гладкой, холодной грации».
Когда лозунги Французской революции: свобода, равенство и братство остались только лозунгами, надежды и чаяния передовых людей оказались обманутыми. Отсюда – настроение тоски, неверие в возможность достижения идеала, разочарование. Романтизм – это реакция на несостоявшиеся мечты. Французская революция, во многом подготовленная идеологией Просвещения, вместо обещанного царства разума и свободы обернулась жестокой и разрушительной своей стороной. Новое общество совсем не походило на разумный гармоничный мир. Разум оказался примитивной расчетливостью, свобода – весьма относительной свободой для немногих, справедливость оставалась проблемой [6].
Действительность заставила по-новому взглянуть на философию и культуру «века Просвещения». Отличительной особенностью романтизма является его полемический характер. Возникает иное представление о природе человека, его связях с обществом, природой, новое понятие о самом мире, который мыслится теперь как универсум. Законы и сущность его не могут получить разумного истолкования, но доступны чувственному, интуитивному восприятию.
Термин «романтизм» первоначально применялся к литературе, главным образом, романо-германских народов, а позже охватил музыку и изобразительное искусство. Как художественное направление романтизм возник в 1790-е гг. в Германии, а затем распространился по всему западноевропейскому культурному ареалу.
Англия, например, стала знаменитая пейзажной живописью и свободолюбивыми настроениями Байрона; Франция - школой историков, литераторов и драматургов, картинами исторического сюжета; Германия - философией, обработкой национального фольклора, музыкой. Для Соединенных Штатов Америки романтизм был первым крупным движением в литературе и изобразительном искусстве [12]. В России он с наибольшей силой выразился в живописном портрете, поэзии и даже в политике, если иметь в виду романтизм декабристов.
Наиболее последовательная романтическая школа сложилась во Франции, где художники, реформируя систему выразительных средств, динамизировали композицию, объединяли формы бурным движением, использовали яркий насыщенный колорит и широкую, обобщенную манеру письма. Первым представителем французского романтизма был Т. Жерико.
Теодор Жерико родился в Руане 1791 г. С 1810 г. он решает брать уроки у Пьера Нарсиса Герена, который передаёт своим ученикам секреты мастерства великого Давида. Через какое-то время Жерико осознаёт, что принципы неоклассицизма не соответствуют его творческим устремлениям. Теодор Жерико посетил Италию (1816–1817 гг.), Великобританию (1820–1822 гг.), Бельгию (1820 г.), работал в Париже. Сохранив присущее искусству классицизма тяготение к обобщенно-героизированным образам, Жерико первым во французской живописи выразил свойственное романтизму острое чувство конфликтности мира, стремление к воплощению драматических явлений современности и сильных страстей [13].
Одна из центральных в творчестве Жерико работ - картина «Плот «Медузы»» [14] написана на злободневный сюжет, в основе которого – трагедия оказавшихся в океане на плоту пассажиров погибшего фрегата «Медуза». Придавая частному событию глубокий символический и исторический смысл, Жерико раскрывает в картине сложную гамму человеческих чувств – от полного отчаяния и апатии до страстной надежды на спасение.
Жерико был полон творческих планов, осуществить которые помешала ранняя смерть. Он умирает в результате несчастного случая падения с лошади. Преждевременная кончина помешала ему написать уже задуманную большую картину «Отступление французов из России в 1812 г.» [15]. Жерико умер 26 января 1824 г. После смерти Жерико традиции его романтического искусства были подхвачены младшим современником художника Э. Делакруа.
Эжен Делакруа родился в 1798 г. В 1816–1822 гг. учился в Париже в мастерской классициста Пьера Нарсиса Герена, где сблизился с Теодором Жерико; изучал в Лувре живопись старых мастеров (особенно Питера Пауля Рубенса), увлекался современной английской живописью, в первую очередь работами пейзажиста Джона Констебла [16].
Уже в ранний период творчества ощущение сопричастности великим, изменяющим лицо мира историческим событиям, породило гражданский пафос и драматический накал произведений Делакруа, сделало его в дальнейшем ярчайшим выразителем и главой романтизма во французском изобразительном искусстве [17].
Органический синтез героической действительности и символики, прекрасной романтической мечты о свободе достигнут художником в картине “Свобода, ведущая народ” [18], изображающей реальных участников революции 1830 г. рядом с аллегорической фигурой Свободы. Сюжет полотна рассказывает о фрагменте жаркого сражения, где отряд вооруженных повстанцев через тела своих погибших товарищей и сквозь свист пуль пробивается к намеченной цели.
Свобода, ведущая народ (1830 г.), худ. Эжен Делакруа.
Впереди всех, с поднятым в одной руке трехцветным флагом Французской Республики и с ружьем в другой, находится женщина. Это Свобода, увлекающая людей в атаку. На ней фригийский колпак, характерный для якобинцев и обнаженная грудь, что символизирует неистовое желание революционеров идти голой грудью на королевские штыки.
Констебл был одним из первых художников романтического движения, создававший пейзажи, написанные непосредственно с природы, а не идеализированные и драматические изображения, любимые другими художниками того периода, и, заняв эту позицию, он стал пионером натурализма в Великобритании. Искусное обращение со светом, нанесение краски и использование ярких, натуралистических цветов также выделяли его среди остальные. Демонстрируя свои плотна на выставках в Париже, Констебль оказал влияние на крупных деятелей европейского искусства, включая Ричарда Паркса Бонингтона и Эжена Делакруа.
Природа занимает важнейшее место в творческих исканиях Констебла, однако не является единственным их объектом. На протяжении всей своей жизни художник тщательно изучает предметы и орудия труда, типичные для деревенской жизни, а позже переносит их на свои картины [19]. Телеги, барки и прочие связанные с человеческой деятельностью элементы придают пейзажам художника особое очарование. Кроме того, художник часто размещает на фоне природы фигуры людей, причем изображает их всегда в движении: за работой в поле, во время погрузки или строительства, на рыбалке.
Стиль художника отличался рельефной фактурой. Констебл любил накладывать краску густыми мазками, никогда тщательно не выписывал детали. Джон Констебл пробовал себя и в портретной живописи, рисуя портреты на заказ. Но он делал это исключительно, чтобы заработать на жизнь, поскольку написание портретов казалось ему скучным. Своим истинным призванием Констебл всегда считал пейзажи.
Романтизм развивался среди других художественных течений если и не полностью ему враждебных, то, во всяком случае, далеких от него - среди классицизма, сентиментализма, натурализма и молодого реализма XIX в. Богатство художественной жизни определялось развитием множества направлений, отдельных течений, школ и индивидуальностей. Развиваясь во многих странах, романтизм повсюду приобретал яркую национальную окраску [10], обусловленную конкретными историческими условиями и культурными традициями. Различие индивидуальное, национальное и социальное, характерное для всего искусства нового времени, романтики сделали ещё яснее. Они открыто провозгласили торжество индивидуального вкуса, свободу творчества и выражение национального "духа" [11].
Основные претензии к представителям классического течения состояли в строгой последовательности академизму, в безоговорочном соответствии всем канонам живописи, в которых невозможно разглядеть душу художника, и в отсутствии поступательного движения человеческой души и жизни в целом. Работы многих художников-романтистов отличались полетом фантазии, нежной чувственностью и нервом повседневной жизни. В этих картинах можно было увидеть и первое хрупкое чувство влюбленности, и мужественность мужского характера в экстремальных условиях.
Русский романтизм возник в иных условиях, нежели западноевропейский. На Западе он был явлением послереволюционным и выразил разочарование в результатах уже свершившихся перемен, в новом, капиталистическом обществе. В России же он сформировался в эпоху, когда стране еще только предстояло вступить в полосу буржуазных преобразований [8]. В нем сказалось разочарование передовых русских людей в существующих самодержавно-крепостнических порядках, неясность их представлений о путях исторического развития страны. С другой же стороны, в русском романтизме выразилось начавшееся пробуждение общенациональных сил, стремительный рост общественного и личного самосознания [9]. Вполне естественно, что русский романтизм во многом отличался от западноевропейского.
Различия между западноевропейским и русским романтизмами: 1) Представление в русской живописи романтических идей, настроений и художественных форм как бы в смягченном варианте; 2) Меньшая отчетливость, выраженность основных признаков и свойств романтизма, более тесная (по сравнению с Европой) связь с другими художественными направлениями; 3) Перекрещивание в творчестве русских романтиков разнородных художественных традиций, возникновение смешанных, переходных форм.
Сходства между западноевропейским и русским романтизмами: 1) Утверждение творческой свободы художника, неподвластного заранее установленным нормам и стеснительным правилам; 2) Поэтизация страстного стремления к свободе общественной, национальной, личной в провозглашении независимости человеческой личности и её права на протест против враждебных общественных условий.
Наиболее часто в российском романтизме создается образ главного героя, как одинокого и глубоко страдающего человека. Именно страданиям и душевным переживаниям уделяется наиболее большое внимание авторов как в литературе, так и в живописи. По сути, это вечное передвижение попутно с различными мыслями и размышлениями, и борьба человека с постоянными изменениями в мире, который его окружает.
Основная черта романтизма как направления состояла в стремлении противопоставить бюргерскому, «филистерскому» миру рассудка, закона, утилитаризма, атомизации общества, безграничной вере в линейный прогресс культ творчества, примат воображения над рассудком, критику логических, эстетических и моральных абстракций, призыв к раскрепощению творческих сил человека, возврат к природе, стремление к синтезу искусств. Влюбленные в природу, романтики проникновенно изображали ее жизнь. Они нашли невиданные ранее художественные средства, новые звуки, краски, чтобы передать красоту и величие этой вольной стихии [7]. Можно сказать, что романтизму свойственны и нотки культивирования природы, и естественности человеческой натуры, и природной чувственности.
Мучительный разлад идеала и действительности лег в основу романтического мировосприятия; свойственные ему утверждение самоценности творческой и духовной жизни человека, изображение сильных страстей, одухотворение природы, интерес к национальному прошлому, стремление к синтетическим формам искусства сочетаются с мотивами мировой скорби, тягой к исследованию и воссозданию "теневой", "ночной" стороны человеческой души со знаменитой "романтической иронией", позволявшей романтикам смело сопоставлять и уравнивать высокое и низменное, трагическое и комическое, реальное и фантастическое. Развиваясь во многих странах, романтизм повсюду приобретал яркое национальное своеобразие, обусловленное местными историческими традициями и условиями.
Любимыми выразительными средствами романтической живописи становятся колорит, освещение, внимание к деталям, эмоциональность манеры, мазка и фактуры. Рождение и принятие знатоками или обывателями нового стиля перенесло немало испытаний. Аллегория, мистика и фантастика нестандартного мышления художников этого периода нашли потом отголоски в других направлениях живописи – символизме, постимпрессионизме, искусстве модерна, применяя свои принципы и идею в творчество сюрреалистов XX в.
Специфической для романтического искусства является проблема двоемирия. Двоемирие - это сопоставление и противопоставление реального и воображаемого миров. Причем реальная действительность, «проза жизни» с их утилитаризмом и бездуховностью расцениваются как недостойная человека пустая «кажимость», противостоящая подлинному ценностному миру. Утверждение и развертывание прекрасного идеала как реальности, осуществляемой хотя бы в мечтах, - сущностная сторона романтизма. Отвергая современную ему действительность как вместилище всех пороков, романтизм бежит от нее, совершая путешествия во времени и пространстве.
Пейзаж в романтизме перестает быть фоном для сюжета: теперь он отражает движения души героев. Он становится более значимым, настраивает человека на определенный лад, может быть героем сам по себе. Созерцание природы в искусстве романтизма способствует погружению в глубины собственной души и в тайны мироздания. Отдельный интерес вызывают исключительные состояния природы - закат, рассвет, туман и так далее. Кроме того, появляются мрачные пейзажи с развалинами старинных зданий. Это, с одной стороны, знак зародившегося интереса к истории, а с другой способ создать так любимый романтиками захватывающий сюжет.
Также направление романтизма открывает две новые темы, которых раньше не было в искусстве. Это тема творческой личности и тема детства. Творческая личность любимый герой немецких романтиков. Такой герой становится идеальным отражением романтического мироустройства: его сознание проникает в области, не доступные обывателю. Кроме того, в XIX в. впервые возникает тема детства как особого времени человеческой жизни. Раньше дети изображались в картине, если этого требовал сюжет или жанр, например сцены с младенцем Иисусом или парадные портреты наследников престола. Теперь ребёнок - особый герой, способный чувствовать и понимать мир глубже, чем взрослый. Кроме того, ребёнок это воплощение искренности и чистоты чувств, что так ценилось романтиками.
Романтизм, как метод и направление в художественной культуре был явлением сложным и противоречивым. В каждой стране он имел яркое национальное выражение. Если европейские авторы затрагивали антибуржуазные темы, то русские мастера писали на тему антифеодализма. Тяга к мистике была выражена значительно слабее, чем у западных представителей. Отечественные деятели по-иному представляли себе, что такое романтизм, что в их творчестве прослеживается в виде частичного рационализма. В Европе романтизм стал первым течением, в рамках которого художники начали экспериментировать с техникой письма (например, писать более длинными, свободными мазками) и отходить от академического канона. В России академизм только сформировался, и русские живописцы не предпринимали попыток выйти за его границы. Романтизм проявляется преимущественно в сюжетах и более ярком, сочном колорите.
Таким образом, период, получивший название «эпоха романтизма», с полным на то основанием может быть также назван эпохой промышленной революции, которая привела к формированию индустриальной цивилизации и соответствующей ей культуры. Произошли качественные изменения в основных сферах культуры индустриального общества: научно-технической, экономической, политической, социальной, нравственной, религиозной и художественной. Изменился образ жизни западного человека, и сложилась новая картина мира.
РАЗДЕЛ II. РОМАНТИЗМ В РУССКОЙ ЖИВОПИСИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.
Многие явления искусства первых десятилетий XIX в. иногда с трудом различимы от произведений предшествующего времени. Тем не менее, именно у истоков нового столетия мы обнаруживаем присутствие таких качеств, которые открывают перспективу на долгое время, а рубеж в историко-художественном процессе, в общем и целом, совпадает с календарным, отделившим один век от другого.
В то время живопись стала единственным видом пространственного искусства, утвердившим себя на пути романтизма. Архитектура и скульптура оставались во власти классицизма и лишь предчувствовали приближение романтизма. Что же касается живописного романтизма, то он ничуть не отставал от литературного, завоевав основательные позиции сначала в портретном жанре (уже в 1800-е гг.), а затем и в пейзаже.
Как раз с конца 1800-х гг. начинается активный период в творчестве одного из главных художников романтиков - Ореста Адамовича Кипренского. В 1805 г. он написал одну из самых своих известных работ: «Дмитрий Донской на Куликовом поле» [20]. За неё он был удостоен Большой золотой медали Императорской Академии художеств, дававшей право на поездку по европейским странам для ознакомления с передовой художественной мыслью.
Дмитрий Донской на Куликовом поле (1805 г.), худ. Орест Кипренский.
В Италии Кипренский развил свои «романтические настроения», вдохновляясьработами зарубежных мастеров [21], что стало подспорьем для написания романтической итальянской серии картин, одной из которых стала «Молодой садовник» [22], в которой в полной мере отражались потаенные личностные переживания мальчика, его отреченность от мира, свойственная романтическим героям европейских художников.
Молодой садовник (1817 г.), худ. Орест Кипренский.
Художник побывал сначала в Германии, затем отправился в Рим, где не только изучал итальянское искусство, но и продолжал писать. Портреты и исторические картины Кипренского обратили на него внимание Флорентийской академии и вскоре живописец получил предложение написать свой портрет для галереи Уффици, где выставлялись автопортреты самых знаменитых художников. Это было безоговорочное признание, ведь Кипренский был одним из первых русских живописцев, удостоенных такой чести.
Период, предшествующий Отечественной войне 1812 г. и отмеченный вольнолюбивыми и патриотическими построениями русского общества, ознаменовался в творчестве художника созданием одного из лучших его творений - «Портрет лейб гусарского полковника Е. В. Давыдова» [23].
Портрет лейб гусарского полковника Е. В. Давыдова (1809 г.), худ. Орест Кипренский.
Портретисты-романтики стремились уйти от будничной обыденности и представить человека в исключительные, «избранные» минуты, когда в нем раскрывается наиболее полно лучшие стороны его духовного облика. Поэтому так подходили для этой роли русские люди, которые в пору Отечественной войны 1812 г. стали героическими защитниками России [24].
Одними из главных персонажей художников романтиков становились писатели и поэты, которые являлись основоположниками романтических ценностей в своих произведениях, особенно в поэзии [25]. Одна из таких работа Кипренского получила огромную известность: в 1827 г. О. А. Кипренским по заказу А. А. Дельвига был написан портрет А. С. Пушкина [26]. Акцент в портрете был сделан на глазах и пальцах. Глаза передают чистоту, блеск и спокойствие, а пальцам поэта художник придал нервическую тонкость и силу. На создание портрета поэт ответил стихотворением [27], посвященному самому Кипренскому и описанной выше работе.
Портрет А.С. Пушкина (1827), худ. Орест Кипренский.
Современники называли Кипренского "русским ван Дейком", но это название не вполне определяет характер его таланта. Начав свою деятельность с подражания учителям своим, Угрюмову и Левицкому, позже Орест Адамович взял за образцы Рубенса и Рембрандта. Вскоре он создал собственный стиль, в котором стремился наиболее полно передавать природу и жизнь не только строгой правильностью рисунка и естественностью колорита, но и, главным образом, тщательностью такой отделки, которая скрадывала бы работу кисти, создавая иллюзию действительности.
Рядом с Кипренским в русском романтизме выступает фигура Александра Орловского. Молодость Александра Осиповича Орловского пришлась на начало XIX в. Вместе со всей Россией он пережил войну 1812 г. В этой романтической атмосфере освободительной борьбы, сражений и подвигов сформировалась живописная манера художника. Военная тематика занимала значительное место в творчестве художника, хотя большие батальные полотна, изображавшие масштабные битвы, атаки и осады, его не слишком занимали и, скорее, были исключением. Его больше привлекали эпизоды военного быта: бивуак, дозор, скачущие кони, что отражало романтически тенденции в живописи.
Казак с пикой на лошади (конец 1800-х – начало 1810-х гг.), худ. Александр Орловский.
«Дневником эпохи романтической и увлекательной» назвал картины и рисунки А. О. Орловского историк русской живописи Н. Н. Врангель [28]. Не только картины художников могли показать романтические изменения в искусстве, но и сам их образ жизни явственно показывал это. Так М. Пыляев в своей книге «Замечательные чудаки и оригиналы» [29] рассказывает о нем: «...известный художник Орловский очень часто выходил из дому в наряде лезгинца, с кинжалом и в папахе». Кроме того, Орловского не обошло стороной и модное в то время увлечение масонами. Он был членом масонской ложи "Соединенные друзья" и ложи "Палестина", запрещенных императором Александром I и потому строго законспирированных.
В более поздних произведениях Орловского романтическое влияние значительно ослабло. В его живописи постепенно появлялись черты реализма. Размышления мастера о тяжелом положении народа в России нашли отражение в картинах «Пашущий крестьянин», «Крестьянин на возу», «Двое арестованных крестьян, сопровождаемых конными казаками», «Крестьянская телега».
Орловского справедливо называют основоположником шаржа и политической карикатуры («Французский эмигрант Дю-Селон», 1806 г.; «Ш. Л. Дидро», 1810 г.). Его рисунки изобличали пороки современного общества: жадность, самодовольство и глупость («Неудобство кирасирской формы для толстых», 1816 г.; «Неудобство кирасирской формы для худощавых»; «Высший офицер в треуголке с перьями и орденами на груди», 1818 г.; «Монах, топчущий книгу», 1818 г.; «Шляхтич в полосатом жупане» [30].
Золотая брошь лидийского царя Крёза была частью легендарного «Лидийского клада» из 363 золотых вещей, часть которого незаконно извлекли из кургана и вывезли из Турции в 1960-х годах.
Долго никому не удавалось найти клад Крёза, хотя в летописях было указано и даже описано его место. Обнаружили драгоценности только в 1965 году . И тут же проклятие сработало. Один за другим скончались семь человек, принимавших участие в раскопках, а остальных тоже постигли неприятности.
В 2006 году брошь исчезла, но её пропажу удалось обнаружить не сразу, так как брошь заменили подделкой. Потерянный предмет в итоге отыскался в Германии. В результате расследования выяснилось, что к похищению броши были причастны сотрудники и директор музея. Последний заявил, что продал брошь, чтобы рассчитаться по долгам в игорных домах. Директора музея посадили в тюрьму на 13 лет.
Персидский сосуд для священных обрядов с головой горного козла, VI–V век до н. э.
Фракийский ритон (кубок с головой животного) из позолоченного серебра, 4 век до н.э. В руках изображенных фигур тоже заметны ритоны. Найден в современной Румынии.
Римское храмовое золотое кольцо. 3-4 в. н.э.
Канфар. Золото, стекло, сердолик, гранаты. II в. - первая половина I в. до н. э. Российская империя, Кубанская область, Северский курган.
Вы наверняка не раз слышали эти слова - "Москва - Третий Рим". Данное выражение, как правило, не воспринимается буквально, и это совершенно логично - появившись в XVI столетии, оно указывало на желание московских князей быть христианнейшими наследниками Византийской империи. Похожим образом вели себя прочие монархи Европы задолго до правителей Москвы. Даже литовские государи возводили свою родословную к Цезарю, а уж про "восстановление" Западно-Римской империи королём франков Карлом Великим за века до превращения первопрестольной в сколь-нибудь приличное поселение и говорить нечего.
Рим как религиозная идеологическая концепция Средних Веков не будет затронут здесь. Вместо этого, мне хочется сравнить Москву с ним более прямо и рационально, что, на мой взгляд, имеет немалый смысл.
О величии стран и цивилизаций
Представьте себе Средиземноморье ранней Железной эпохи. После катастрофы конца Бронзового века Ближний Восток и юг Балканского полуострова начали восстанавливаться и открывать новые пути для развития своих культуры и экономики. Среди государств того периода особенно выделяются финикийские и греческие города, которые чрезвычайно преуспели в кораблестроении и сельском хозяйстве.
С одной стороны, они достигли немалого населения, располагаясь на небольшой территории, а с другой научились неплохо плавать, на гораздо большие расстояния, чем это умели делать их предки в года бронзы. А жили они при этом на берегах самого большого остатка океана Тетис - Средиземного моря, которое было полно необжитых земель с примитивным укладом местного населения, обладавших таким же климатом, что и Греция с Финикией. Такая ситуация подтолкнула эти культуры к морской экспансии, которая вылилась в масштабную колонизацию ими наиболее удобных земель региона.
Греки и финикийцы соревновались друг с другом за господство над морем и его берегами. Из финикийской колонизации вырос могущественный Карфаген, который станет главным претендентом на господство в Западном Средиземноморье, а греческая сделала южную Италию эллинистической на долгие и долгие века вплоть до арабского вторжения на Сицилию в IX столетии нашей эры. Кроме того, она же повлияла на население нынешней центральной Италии, которое по греческому образцу создало этрусскую цивилизацию. Этрусские города, будучи первоначально (с начала колонизации в VIII веке) учениками эллинов, в VI столетии до рождества Христова уже стали на равных с ними делить Апеннины.
Италия (её тогда, очевидно, не существовало, но так писать удобнее) к 500 году до нашей эры
Два предмета - греческая и этрусская амфоры. Попробуйте понять, какая из них какая
В IV столетии до нашей эры, с завоеваниями Александра Филипповича и продолжением карфагенской экспансии, греко-финикийское наследие зацвело ещё пуще, распространяясь на восток и запад уже не только по побережью, но и вглубь. Этруски несколько ослабли из-за давления кельтов с севера, из Галлии, но всё ещё были серьёзной силой. Стало быть, в скором времени кто-то из них - либо карфагеняне, либо греки, либо этруски - создаст централизованную империю, перейдя на новый этап развития региона.
Но оставим пока античные страсти. Перенесёмся на две тысячи лет позднее на север от тёплого Средиземного моря, в Восточную Европу кануна XIV столетия. Данный регион тогда был в состоянии серьёзных изменений - после окончательно развала и разорения монголо-тюркскими армиями Руси её православные княжества находились в упадке и попали под прицел выросших по соседству крупных держав - кочевой и тюркоязычной Золотой Орды, Литовского княжества и Польского королевства. Кроме того, укрепляли свои позиции покорившие всех балтских и финно-угорских язычников Прибалтики (кроме литовцев, собственно) немецкие рыцари, создавшие Ливонский Орден.
В этой ситуации актуальным был вопрос, кто из них преуспеет больше всех и захватит региональное господство. Ко второй половине века чумы наиболее очевидными кандидатами казались Орда и Литва, которые прямо или через вассальные отношения контролировали все русские княжества. Они превратились в грозные империи, однако Польша и Ливония тоже достигли немалого и обхаживали соперников, дабы оттеснить их.
О поворотах исторической конкуренции
Окажись всё так, как можно подумать, смотря на карты сильнейших игроков двух указанных эпох, идеологически вместо выражения "Москва - Третий Рим" было бы "Краков - Новый Карфаген" или что-то подобное. Но этого не случилось. Почему же?
Пока этруски и греки решали, кто же силён и кто будет господствовать на Апеннинах, основанное латинскими племенами село под названием Рим, первоначально бывшее вассалом этрусков, тихою сапою подчиняло земли вокруг себя. Его географическое положение было удобным для обороны и торговли, но что самое главное, под контролем Римского королевства, а позднее Республики, находилось устье реки Тибр, богатое соляными залежами.
Соль до изобретения холодильников и морозильных камер была не просто пищевым компонентом, а средством хранения быстро портящихся продуктов, что делало её стратегическим ресурсом. В центральной Италии главным источником соли было именно устье Тибра, которое контролировал Рим. Таким образом, он сумел взять господство над так называемой Соляной дорогой, что постепенно дало ему самую выгодную позицию среди соседей, как политически, так и экономически. Появились серьёзные финансы и рычаги давления, через которые началось возвышение Рима.
Соляная дорога покрашена в серый
Начиная со второй половины IV века до нашей эры Римская республика быстро подчиняет себе Апеннинский сапог - ослабленные галльскими набегами этруски и соседние племена одни за другими становятся её частями или "союзниками" (фактически - вассалами).
Римляне искусно практиковали принцип "разделяй и властвуй", дабы без постоянного применения силы подчинять себе новые территории. Уже к III веку республика стала весомым субъектом, а завоевав в знаменитых войнах с царём Пирром эллинистическую южную Италию, перешла к прямой конфронтации с Карфагеном. Ей потребовались многие десятилетия, чтобы разбить его, после чего римская экспансия стала мощнейшей и с перерывами продолжалась до II века уже нашей эры.
В средневековой Восточной Европе два тысячелетия спустя бедное, крошечное и униженно платившее дань ордынским ханам Московское княжество сумело выбраться из того ужасного состояния, в котором оно находилось, через разделение и властвование. Московские князья, и в частности князь Иван Калита (1325-1340), умело играли на своей внешней слабости и на особенностях политики Орды по отношению к Руси. Они притворились хорошими вассалами, дабы завоевать доверие ханов и усыпить их контроль, а заодно устранить соперников, таких как Тверское княжество (оно обладало теми же географическими преимуществами в плане торговли, что и Москва), которое Калита жестоко разорил, подавляя антиордынское восстание в городе.
Это, безусловно, кажется таким себе деянием с перспективы морали, но политика есть политика, тем более, что она дала свои плоды - уже в 1380-ые годы князь Дмитрий Донской смог накопить ресурсы для открытого сопротивления татарам, которое, правда, провалилось.
Но то было только начало - пока Орда слабла и разваливалась, а Литва попадала под влияние католической Польши, Москва постепенно присоединяла прочие русские княжества, а сделав это, избавилась от необходимости быть ордынским вассалом при великом князе Иване III (1462-1505). Он же подчинил последнее независимое (кроме самой Москвы) русско-православное государство - Новгородскую землю, после чего войнами с Литвой и остатками Орды положил начало постоянному внешнему расширению своей страны, которое продолжалось до второй половины XIX века.
Имперская закономерность
Вполне понятно, что возвышения Рима и Москвы имеют очень много общего между собой. Если подытоживать, то основные сходства у них - это:
1) Изначальные слабость и периферийность по отношению к другим державам
2) Использование немногочисленных стратегических и экономических преимуществ для увеличения своего влияния
3) Использование хитрой и подчас жестокой политики, сначала для выживания, а затем для завоеваний
4)Превращение столиц в безоговорочные центры как политической, так и культурно-экономической силы
5) Колоссальное расширение на всех направлениях, в том числе и на менее развитые земли (галлы, бритты, сибирские народы)
Кроме того, оба города в конечном итоге стали корнем огромной империи, которую провозгласил культовый исторический деятель.
Ну, вы этих правителей прекрасно знаете. Одного назвали в честь месяца (или наоборот?), а другой любил корабли и меритократию
Успех обоих городов представляет собой историю имперского становления, которая случалась не раз и до Москвы и даже до Рима. Ещё первая столица Ассирийской империи - Ашшур, прошла похожий путь во II тысячелетии до нашей эры, да и другие влиятельные города Месопотамии и Египта тоже.
Однако, Рим стал самым известным подобным примером, по крайней мере, в Европе, что делает его сравнение с Москвой гораздо более понятным.
С этой стороны, правда, Второй Рим, то бишь Константинополь, не похож ни на Москву, ни на Вечный город, так как он начинал не как отдельный субъект политики, а как целенаправленно основанное для имперского правления поселение, что внезапно роднит его с Петербургом.
Таким образом, Москва по целому ряду критериев определённо обладает очевиднейшими общими чертами со столицей Италии в своём историческом пути.
Надо при этом осознавать факт того, что похожие истории возвышения имеют также Париж, Токио, Берлин, Нанкин, Мехико и многие другие великие города, и это, естественно, не умаляет значение и уникальность каждого из них.
Есть в Северной Германии, у основания Ютландского полуострова, который мы, не всматриваясь подробно в карту, готовы целиком принять за Данию, федеральная земля Шлёзвиг-Гольштейн. Наша ошибка извинительна: сами датчане (не те, разумеется, которые запрещают там теперь рождественские елки, а прежние) придерживались того мнения, что всё это — Дания. И в доказательство серьёзности своих притязаний в конце XV века посадили на престол голштинского герцогства родных людей — младшую ветвь датского королевского рода Ольденбургов, Гольштейн-Готторпов (Готторп — замок в Гольштейне, ставший герцогской резиденцией). Ветвь прижилась и дала побеги по всей Европе, а в начале XVIII века уверенно нацелилась на побеждённую Россией Швецию, для чего тогдашний герцог, Карл Фридрих, по совету своего первого министра Бассевица переехал в Россию и женился на дочери Петра I Анне. Молодой петровской империи этот брак был также политически выгоден, ибо давал возможность в будущем, через наследника, бескровно устранить злейшего врага и при благоприятных обстоятельствах обосноваться на шведском троне. Кстати сказать, Карл Фридрих при определённых условиях мог стать следующим после Петра Великого российским императором. Не сложилось, и в 1727 году чету выдавили из русских пределов. Герцог возвратился в Гольштейн, где в портовом городе Киле 10 февраля следующего 1728 года супруга родила ему сына Карла Петра Ульриха — с тех пор имя Пётр, данное ребёнку в честь дедушки, российского самодержца, у Ольденбургов-Готторпов фамильное. Однако, Анна умерла от послеродовой горячки. Ещё через семь лет безутешный вдовец почтил её память учреждением ордена Святой Анны — по имени бабушки Христа, матери Богородицы. Впрочем, расчётливый герцог больше думал таким способом подольститься к тогдашней российской правительнице Анне Иоанновне. Орден имел одну степень, давался чинам не ниже полковника и был ограничен пятнадцатью кавалерами.
Так бы и осталась «Святая Анна» маленьким немецким орденком, но вскоре история совершила головокружительный кульбит. В 1739 году голштинский герцог скончался, а в 1742-м недавно взошедшая на русский престол младшая дочь Петра I бездетная Елизавета, озабоченная продолжением династии, вызвала юного племянника в Россию, куда он среди прочих игрушек привёз с собой и орден с латинским девизом в центральном медальоне звезды: Amantibus Justitiam, Pietateret, Fidem, то есть «Любящим правду, благочестие, верность». Имелось и другое латинское прочтение по тем же первым буквам A.J.P.F., в переводе на русский: «Анна, императора Петра дочь».
Через двадцать лет Карл Пётр Ульрих, ставший после крещения в православную веру Петром Фёдоровичем, унаследовал тёткин престол. Правда, всего на полгода. Только он собрался идти воевать родную Данию, чего русская гвардия ну никак не хотела, как его свергла, а затем и удавила за обедом руками своих фаворитов решительная жена Екатерина Алексеевна, урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская. Она и прежде была супругу как кость в горле. Официально же объявили иную причину смерти, смехотворную и унизительную: острый приступ геморроидальных колик от продолжительного употребления алкоголя. Новым голштинским герцогом, а заодно и гроссмейстером ордена стал малолетний Павел Петрович.
В европейской традиции до сих пор принято именовать царскую династию, правившую Россией до 1917 года, Гольштейн-Готторп-Романовыми. Кем же был в действительности младенец Павел? Очень возможно, что Пётр III оказался несостоятелен не только как император, но и как мужчина, и после десяти лет унылого брака Екатерина, по всей вероятности, забеременела от своего тогдашнего любовника, балагура Сергея Салтыкова. Не оттого ли, придя к власти, она через несколько лет пошла на явно неравноценную сделку: обменяла стратегически выгодно расположенное герцогство покойного мужа на два малозначительных графства в Саксонии? Прямо скажем, махнулась не глядя. Впрочем, не велика разница, коли и впрямь вместо Гольштейн-Готторп-Романова 2 (15) марта 1917-го от престола в действительности отрёкся Николай Ангальт-Цербст-Салтыков. Конец известен…
Воспитанный в блудливой атмосфере века Екатерины, Павел унаследовал если не кровь, то уж точно дух Гольштейн-Готторпа. Он отличался не меньшими странностями, чем его официальный отец. Крыс, правда, в дворцовых покоях не вешал, но тоже самодурствовал. Вначале потихоньку, ибо, лишённый всякой возможности порулить империей, даже свой «домашний» орден вынужден был давать по материнской указке. И придумал, по воспоминанию современника, следующую хитрость. Чтобы скрыть от подозрительной Екатерины свои истинные амбиции, Павел «призывает Растопчина и Овчина (который в одно время с Растопчиным был любимцем Павла), подаёт им два Аннинских крестика с винтами и говорит: “Жалую вас обоих аннинскими кавалерами; возьмите эти кресты и привинтите их к шпагам, только на заднюю чашку, чтобы не узнала императрица”». Таким образом, некоторые кавалеры вынуждались носить орден скрытно, что им, правду сказать, не удавалось, но и не возбранялось. Большинство же, как Суворов (для него, в ту пору уже сорокалетнего, это была, кстати сказать, первая награда в последовавшей длинной их череде), получало «Святую Анну» «по соизволению Её Величества, от Его Императорского Высочества». Когда же Екатерина умерла, не успев передать власть старшему внуку (не до того было: будущий император Александр Благословенный рассказывал, что как-то раз, играя, забежал в покои императрицы, где застал бабушку в объятиях Платона Зубова, её последнего фаворита), долго сдерживаемое самодурство Павла прорвалось наружу. За своё недолгое царствование он успел так восстановить против себя честолюбивую и склонную к фаворитизму гвардию, что его устранение являлось лишь вопросом времени. Одним из мощных раздражителей стало фактическое упразднение введённых Екатериной двух наиболее уважаемых в этой среде орденов — Святого Георгия и Святого Владимира. Хотя номинально обе награды сохранились, вручение их было прекращено. Вместо этого Павел окончательно легитимировал орден Святой Анны, разделив его на три степени.
«ПЕРВАЯ СТЕПЕНЬ. Крест золотой, большой, покрытый красной финифтью; по краям креста золотые каймы, в углах соединения оного золотые сквозные украшения; в середине лицевой стороны, на белом финифтяном поле, обведённом также золотою каймою, изображение Св. Анны, а на обороте, на таком же поле, латинский синего цвета вензель начальных букв орденского девиза, под короною». Носился крест на красной с жёлтой каймой ленте, перекинутой через левое плечо, в то время как справа располагалась звезда с красным крестом в медальоне и вышеупомянутым латинским девизом.
Крест второй степени был меньшей величины. Вешали его на шею с помощью орденской ленты в вершок шириною, а небольшой крест третьей степени вдевали в петлицу.
Среди многочисленных кавалеров, таких как Багратион, Барклай-де-Толли, многие из декабристов и начальник III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александр Христофорович Бенкендорф, обращает на себя внимание военный губернатор Петербурга генерал от кавалерии граф Петер Людвиг фон дер Пален. Отличившийся на поле боя при Бендерах и при штурме Очакова, за что последовательно удостоился двух «Георгиев», Пален был приближен Павлом, но, отмеченный высшей степенью ордена со словом «верность» в девизе, предал своего государя. Это он верховодил заговором, в результате которого император в ночь с 11 (23) на 12 (24) марта 1801 года был убит (удавлен шарфом, как его отец — подушкой). Впрочем, некоторые полагают, что действовал граф, обманом выуживая у обречённого уже Павла приказ на арест цесаревича Александра, исключительно в интересах «правды», также указанной в орденском девизе. Надо было, мол, во что бы то ни стало остановить безумца, всерьёз собиравшегося омыть солдатские сапоги русских чудо-богатырей в Индийском океане (чего ни в коем случае не могла допустить Англия). Как бы то ни было, личной выгоды переворот Петеру Людвигу не принёс никакой: обретя врага в лице овдовевшей императрицы, граф принужден был подать в отставку и удалиться в своё курляндское имение.
Однако орден сыграл в несчастной судьбе Павла Петровича зловещую роль и напрямую. Так, за год до убийства за каламбур по поводу «Анны» (то же имя носила и царская фаворитка Лопухина) был по приказу императора прогнан сквозь строй, получив тысячу ударов палками, капитан Кирпичников. Случай этот сильнейшим образом воздействовал на дворянскую Россию, отвыкшую от телесных наказаний. «Строже сего приказа, — замечает современник, — не было ни одного в царствование Павла. Сие обстоятельство имело влияние на то событие, которое прекратило его правление».
В новом веке история Аннинского ордена сложилась более предсказуемо. Даваемый как за военные, так и за гражданские заслуги, в 1815-м он получил четвёртую степень, знак которой крепился к личному холодному оружию (шпаге, сабле, палашу или кортику — в зависимости от рода войск), а с 1829-го на эфесы начали дополнительно наносить надпись «За храбрость». Заодно обыкновенный темляк заменили на орденский, с красным помпоном, отчего эта степень получила у военных прозвище «Клюква». Аннинское оружие не снималось при награждении более высокими степенями ордена, и только если кавалер в дальнейшем удостаивался Георгиевского оружия, орденский знак низшей степени — красный эмалевый крест на золотом поле, окружённый красным же ободком, — помещался рядом с белым крестиком на эфесе.
В 1828-м запретили украшать две высшие степени ордена бриллиантами (исключение было сделано лишь для иностранцев), но вместо этого до 1874 года практиковалось дополнение Аннинского креста императорской короной. По указу 1847 года крест третьей степени стали жаловать чиновникам «за беспорочную службу в одной должности не ниже VIII класса», а военным — за восемь лет выслуги в чине не ниже штабс-капитана. Имелся у ордена и специальный бант — для отличия награждённых за боевые заслуги, но в 1855-м вместо него ввели скрещенные мечи для всех степеней, кроме низшей, перемещавшиеся из середины на верхний конец креста в том случае, если следующей степенью ордена боевой кавалер поощрялся уже за административные заслуги.
До 1845 года обладание любой степенью «Анны» давало право на потомственное дворянство (после этого — только на личное, кроме первой степени). Впрочем, купцы и мусульмане, претендующие на степени от второй и ниже, могли рассчитывать лишь на статус почётного гражданина.
Пенсия кавалеров была не слишком большой: I степень — от 200 до 350 рублей, II степень — от 120 до 150, III степень — от 90 до 100, IV степень— от 40 до 50. Однако невысокие суммы не освобождали от занятий благотворительностью. Так, удостоенным первой и третьей степенью вменялось в обязанность попечительство над больницами, а кавалеры второй шефствовали над военными богадельнями. Одну из таких богаделен в 1849 году открыли, например, в подмосковном селе Измайлове, с трёхэтажными корпусами-казармами, выстроенными по проекту создателя храма Христа Спасителя архитектора Тона вокруг старинной церкви Покрова Богородицы (капитульным же храмом ордена была церковь Праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы в Петербурге). На содержание этого богоугодного заведения для престарелых воинов, в том числе и ветеранов Отечественной войны, только в первые пятнадцать лет его существования было израсходовано более миллиона рублей.
Как и у ордена Святого Георгия, у «Анны» имелся особый знак отличия для солдат и унтер-офицеров. Сначала его давали в основном за подвиги на поле боя, а потом гораздо чаще за выслугу лет. Знак этот, обеспечивавший прибавку жалованья, внешне напоминал знак ордена добавленной четвёртой степени на оружии, однако носился на груди и не снимался даже в случае производства своего обладателя в офицеры.
Упразднённый вместе с другими имперскими орденами Советской властью, орден Святой Анны, подобно прочим, сохранился как династическая награда Гольштейн-Готторп-Романовых и в таком виде существует по сей день. Надо полагать, что в наградную систему России он, как и царская фамилия на русский престол, уже не вернётся.
Парные колты с изображением птиц, первая половина XII века. Золото; тиснение, гравировка, скань, монтировка,
Колт — древнерусское женское украшение XI—XIII вв., по́лая металлическая подвеска, прикреплявшаяся к головному убору и часто украшенная зернью, сканью, эмалью, чернью. Предположительно, во внутреннюю полость закладывался кусочек ткани, смоченный благовониями.
Карманные часы, 1650 г. На внутренней части золотых часов есть три изображения: молодого Людовика XIV на коне, миниатюра с гербом Франции и Наварры и орденами Святого Михаила и Святого Духа.
Ритуальный нож "туми". Перу, IX - XI век н.э.
Серьга в форме сирены. Греция, IV-III вв до н.э. Золото, гранаты.
Подвеска Марс, Франция 16в, ныне хранится в Эрмитаже
