Mannsuit

Их значение для возникновения той парадигмы, в которой существовала Европа сотни лет, чрезвычайно велико. Помимо этого, они также необычайно сильно повлияли и в определённой степени продолжают влиять на жизнь прочих регионов мира. Здесь я расскажу о том, что это за влияние и какие у него последствия были тогда и есть сейчас.

Политические последствия

До начала арабских завоеваний политическая ситуация на Ближнем Востоке была стабильна уже не одну сотню лет - с тех самых пор, как во II-I веках до нашей эры Рим укрепился здесь, он вёл часто повторяющиеся войны с иранскими державами к востоку - сначала с Парфией, а затем с империей Сасанидов. Частота и некая даже "традиционность" этого состояния, которое ничуть не изменилось и после того, как место Рима итальянского роль первейшей столицы здесь занял Константинополь, оказывало негативное влияние в первую очередь на коренное население этих краёв - ассирийцев, египтян, на Кавказе - армян. Территории, населенные ими, служили полем битвы в однотипных войнах, которые всегда кончались лишь временным сдвигом границы двух империй ближе или дальше от Средиземного моря. При этом местные народы исповедовали другую ветвь христианства, нежели жители греческого ядра Ромейской империи, про которую я уже писал. Далеки они были и от персидского зороастризма. По большому счёту, им не нравилась не одна из борющихся держав, к тому же все ужасы войны переживали (кроме непосредственно солдат) именно буферные регионы и их жители.

Финалом вражды Византии и Сасанидов стала грандиозная война 602-628 годов, после которой ни одна из сторон не смогла нейтрализовать другую, но вот разорение и упадок пришли к обоим "доминаторам" Востока. Арабы, пришедшие следом, очень хорошо воспользовались этим, навсегда изменив карту региона. Местное население, которое было в первую очередь погружено в жалкое существование вековыми войнами, не просто не препятствовало, но даже и помогало завоевателям. Для него избавление от "греческой власти", которая существовала еще со времён Александра Великого, было большим благом, по крайней мере поначалу.

В действительности причин, повлиявших на такой успех походов мусульман, было гораздо больше, но крепко запомнить надо лишь основную - исчерпание ресурсов у двух господствовавших тогда империй, вследствие чего они оказались неспособны мобилизовать достаточные силы, чтобы активно сопротивляться новой силе, имевшей в довесок козырь в виде "свежего" исламского учения, которое активно критиковало христианство и зороастризм. И если Иран был разгромлен полностью и оказался под непосредственным арабским контролем, то Византии удалось устоять, хоть и ценой потери половины владений и ещё большего упадка. Халифат в VII - VIII столетиях распространился вплоть до Средней Азии, Иберии и Запада Индостана (что ныне Пакистан). И хоть в дальнейшем эта теократическая империя начнет рассыпаться, она уничтожит оставшуюся с античных годов политическую обстановку, чем "взбодрит" не только Восточный Рим, но и западноевропейские и среднеазиатские государства. Византия, оказавшись в тяжелейших условиях, утратит остатки сугубо римского устройства, станет жёсткой средневековой деспотией, которая ради выживания будет вынуждена прибегать к неоднократному напряжению всех ресурсов государства. Фактически, именно арабы разделят историю ромеев на до и после и покажут им, что судьба Первого Рима и для Рима Второго не иллюзорна, если не постараться в его защите.

Для Запада мусульманские вторжения тоже значили немало. Армии Халифата, собранные военачальниками из Аравии в Северной Африки преимущественно из исламизированных берберов, родственных арабам по образу жизни и культуре, не только покорили Иберию, но и атаковали Франкию, что решило судьбу этого государства, до того слабого и рыхлого. Под предводительством Карла Мартелла, деда Карла Великого, франки сумели собрать силы и в сражении при Пуатье в 732 году остановить исламское нашествие. Благодаря этой победе авторитет Мартелла очень возрастёт, настолько, что его сын Пипин станет основателем династии Каролингов, которая создаст мощную на определенном этапе империю. Она и оставшиеся после мусульманского вторжения или основанные заново пиренейские государства будут после этого часто вести войны с мусульманами, обосновавшимися в Иберии.

Следует также упомянуть о том, что арабские вторжения повлияли на политику Средней Азии - до середины VIII столетия в тех краях весомое влияние имел Китай, но в 751 году его армия была разбита арабами в Таласской битве, после чего китайский контроль над регионом был утерян и в нём началась ударная исламизация. Это повлияло на упадок династии Тан и на среднеазиатских кочевников, которые в будущем при помощи исламской идеологии завоюют Анатолию и положат начало Османской империи.

В целом же, политически арабские деяния эпохи Халифата очень сильно изменили обстановку той эпохи. Судьбы четырёх империй оказались от них под тем или иным влиянием. Появились основы для создания условного "исламского мира" на месте многих древних царств и центров старой культуры.

Культурные и религиозные последствия

Экспансия Халифата и исламизация ожидаемо затронули и культурную сферу, в первую очередь религию, которая тогда, впрочем, в культуре и доминировала. Здесь последствия присутствуют до наших дней, даже более того - некоторые травмы, нанесённые тогда, всё еще не зажили. Так, традиционный в Иране зороастризм после прихода ислама начал стремительно терять популярность, что привело к тяжёлым последствиям для традиционной персидской культуры - помимо арабизации языка фарси, ввиду запрета на изображение форм жизни после VII столетия будет наглухо забыто искусство барельефов, которое наследует древнейшим канонам Месопотамии. Немалая часть иранской идентичности потеряется после этого, что не может не удручать.

Очень приход исламской власти сказался на тех самых христианах, которые были "в контрах" с Константинополем и придерживались древневосточных Церквей. Хоть они вначале были и не против сменить ненавистных греков на хоть что-то новое, чем стабильнее становилась власть халифов, а затем султанов, тем им приходилось тяжелее. Век от века исламизация становилась агрессивнее, что неизбежно влекло подавление ближневосточного христианства и потерю его уникальной культуры. Когда ближе к концу Средних Веков христиане в Сирии, Палестине и Египте стали меньшинством, они окончательно попали в разряд непрерывно дискриминируемых групп населения. В итоге ныне на Ближнем Востоке миллионы людей не в особом почёте (хотя сейчас дела обстоят куда лучше, влияние светских устоев в XX столетии все же повлияло). Так, и в наши дни правительство Египта занижает число граждан-христиан, коих может быть треть от населения. Они часто подвергаются убийствам на почве религии, похищениям и насильственному обращению в ислам, как правило, с целью брака, их права в общественной жизни и ныне не до конца представлены. Еще хуже ситуация в Сирии и Ираке, где нестабильность и массы радикальных группировок часто разворачивают террор против христианского меньшинства.

Упадок и стирание части старых ближневосточных культур и религий - одно из негативных влияний исламизации и арабизации на Ближнем Востоке и в Северной Африке . Но все же оно не повлияло на мир столь глобально, как пункт политический, что уже был разобран, и экономический, что будет разобран ниже.

Экономические последствия

С установлением Халифате экономика Европы претерпела значительные изменения. Почему именно Европы? Довольно очевидно - традиционные торговые пути Евразии, в первейшую очередь Шёлковый путь с ответвлениями, теперь в середине своей проходили через арабские мусульманские владения. Причём мусульмане взяли под контроль очень нехилый его кусок, ведь Иран был ими завоёван, а Китай выгнан из Средней Азии. И если раньше Византия хоть в какой-то мере контролировала эти артерии и таким образом облегчала к восточным товарам доступ себе и соответственно Западной Европе, то теперь, с потерей буферных на Ближнем Востоке, Константинополь целиком и полностью зависел от арабских купцов.

Этот разрыв многолетнего шаблона торговли привёл к резкому повышению изоляции Запада от Востока, лишил христианские государства более выгодных позиций в международном обмене, не только деньгами и товарами, но и идеями и технологиями. И вот это невероятно важно, потому что именно в этот моментдля Европы действительно наступили Тёмные Века - пока был могуч Второй Рим, худо-бедные связи по Средиземному морю, активные в Античности, ещё сохранялись. Более или менее это по-прежнему было единое пространство, которое лишь начало разваливаться и то лишь в западной его половине.

Теперь же развал прошёл быстро и болезненно - арабы диктовали Византии и Франкии свои условия, что привело к появлению новой экономической парадигмы, которая сделала европейские государства намного более изолированными. Они обеднели, "закрылись в себе" и перешли в режим извечных войн, деспотических правлений и борьбы просто за сносное функционирование общества. Конечно, на Западе этот процесс уже шёл с V столетия, но теперь и Византия попала в сей омут. Окончательный разрыв античных хозяйственных связей привёл бывшие провинции единой Римской империи к упадку и тяжёлым временам. В будущем, конечно шок пройдёт и новые условия будут приняты и налажены, но для этого понадобятся ещё несколько столетий, которые пройдут отнюдь не в радужной атмосфере.

Но до того здесь, конечно, развертывались драмы весьма эпические, связанные как раз с противостоянием не просто государств, а громадных империй, претендовавших сначала, в период доколониальный, лишь на региональное, а после открытий Колумба и ко - и на мировое господство. Соперничество между Англией (Великобританией) и Францией - одно из самых знаковых в этом ключе. Оно на протяжении сотен лет в разном контексте и с разными последствиями оказывало мощнейшее влияние на мировую политику. Эта зарисовка о том, что это было и как в конце концов кончилось.

О том, как через пролив можно плевать друг другу в душу

Сказать много о взаимодействии тех частей Европы, что ныне являются Великобританией и Францией, в древние и античные времена нельзя. Из Галлии в Британию некогда прибыли кельтские племена, оттуда же позже на остров высадились римские силы. В поздней Античности через Ла-Манш и соответственно через Галлию Британия была связана с общим "римским миром". Однако с V столетия эта связь полностью прервалась ввиду развала единой политической структуры на материке и вторжения язычников-германцев в саму Британию. В целом, условные "Франция" и "Англия", тогда еще даже не существовавшие как таковые, всё раннее Средневековье скупо взаимодействовали - ограничилось дело только отправлением миссионеров из Франкии к "тёмным" островным англосаксам (к материковым их родственникам, что жили у места, ставшего позже городом Ганновером, Карл Великий помимо духовников привёл еще и своих бойцов). Делать же десантные операции тогда умели слабо, потому Франкия, поспособствовав немало крещения Англии, политически на неё никак не влияла.

Подлинно же история взаимодействия двух стран начинается лишь в XI столетии. К этому времени они наконец появились как таковые - Англия начала формироваться со второй четверти IX столетия, став чем-то условно-единым при Альфреде Великом и его наследниках, то есть с 870-х по 920-ые годы. Условно - потому что в те времена в Европе не существовало хорошо централизованных государств, феодальная раздробленность неуклонно наступала и брала своё. Англия представляла собой ряд разнообразных территорий, собранных под одной короной, но весьма автономных - здесь был и полуостров Корнуолл, населённый кельтами, и область датского права, где обитали колонисты из сами угадайте какого скандинавского полуострова, к тому времени уже крепко осевшие здесь - в отличие от большинства прочих разоряемых территорий, Англию викинги, а именно датчане, облюбовали как место ещё и для жизни. Впрочем, не только иные народы, но и англосаксонские лорды, правившие в разных концах страны, подчинялись столице постольку-поскольку, ибо не видели у неё такого ресурса, который позволил бы держать регионы под жестким контролем. Поэтому Англия X-XI столетий была скорее рыхлым образованием, чем мощным государством.

Про Англию понятно, а что с Францией? А весьма похоже - датой её появления и трансформации из Западной Франкии можно назвать 987 год, когда править в Париже на смену потомкам Карла Великого пришла династия Капетингов. Это, конечно, довольно шаткая позиция, потому что столетиями после этого монархи Франции ещё будут именоваться "королями франков", переход к современному названию страны куда сложнее и эволюционнее. Но это не столь на самом деле важно, потому что после прихода новой династии тенденция на раздробленность, присущая Франции даже больше, чем тогдашней Англии, только окрепла - при ранних Капетингах власть Парижа была слабее, чем когда-либо в истории, большая часть страны им подчинялась лишь номинально, а реально всем управляли местные феодалы, которые короля частенько не слушались вообще.

И вот казалось бы - то, что уже описано, явно не подходит для прелюдии великого противостояния двух титанов. Раздробленность, слабая управляемость, феодальные войны и нестабильность - неотъемлемые черты обоих государств в эту эпоху. Но со второй половины одиннадцатого столетия положение начало меняться. Началось это в Англии, но с прямым вмешательством соседей по ту сторону пролива. Еще с IX века один из французских регионов, расположенный аккурат у берега Ла-Манша, был одним из потомков Карла Великого отдан викингам. Они на тот момент уже чудовищно истерзали королевство, и Париж рассчитывал, что поселив у себя скандинавов, можно будет защититься от их набегов, поскольку вчерашние "братья", теперь кровно заинтересованные в охране новых владений, будут с большей эффективностью отражать грабительские рейды, чем королевская армия. Так появилось герцогство Нормандия("земля северных людей"), ставшее к XI столетию еще одним вполне самодостаточным образованием, формально вассальным по отношению к французскому королю. Потомки викингов подверглись ассимиляции более развитой французской культуры, став очередными из длинного списка французских феодалов той эпохи.

Как это связано с Англией и её прогрессом? Весьма просто - к 1060-м годам она переживала династический кризис, правители менялись часто и было не совсем понятно, кто имеет вещественные права на престол. Тут и объявился нормандский герцог Вильгельм, который оказался из-за сложных феодальных интриг одним из кандидатов на трон Англии. Он победил последнего конкурента - Гарольда Годвинсона, и в 1066 году взял Англию силой, за что и получил прозвище Завоеватель.

Взяв под контроль децентрализованную и слабую страну, Вильгельм поставил себе ясную цель - максимально эффективно получить с неё доход для обеспечения роскошной жизнью себя самого, своих потомков и соратников, которые помогали ему в войне. Можно подумать, что для этого он пошёл лёгким путём - просто ограблением всего и вся, без оглядки на перспективу. Но правитель Нормандии и пришедшие за ним наследники поступили инако - они начали проводить масштабные реформы, которые создали в Англии четкую систему государственного управления и налогообложения, переписали население, издали новую законодательную базу и прочее. Всё это, естественно, они делали не от любви к англичанам, а потому что хотели получить себе надежную и качественную "дойную корову", но тем не менее именно эти реформы помогли Англии - она начала превращаться из раздробленного чуда в мощное государство. Англичане же новой французко-скандинавской элитой будут считаться "низшим сортом", их жизнь останется нелегкой. Однако в долгосрочной перспективе и они от этого выиграют - Англия перейдёт в стабильную фазу, что не могло не сказаться плодотворно на её будущем.

Несмотря на то, что непосредственные потомки Вильгельма довольно быстро перестанут быть правящей династией, и уже в 1135 году за власть Англии снова начнется борьба, это не изменит положения в корне - после довольно долгого периода неопределённости в 1154 году в островном государстве опять воцарится гость из Франции - на сей раз граф Анжуйский Генри II Плантагенет, и общий курс продолжится.

Такая сформировавшая тесная связь между французскими аристократами и Англией не могла не пройти без последствий для самой Франции и его короля. Теперь один из вассалов Парижа был не просто очень автономным правителем, а буквально носил королевский титул, что неизбежно должно было привести к конфликту. Этот конфликт. который со времён Генри II вошёл в открытую фазу, и послужит базой для соперничества Англии и Франции. Впрочем, пока что это был лишь уровень феодальных войн за личное право на владение территориями конкретного человека и его наследников, но уже здесь видны ростки того, что будет в будущем. Генри II начнет соперничество с по-прежнему слабым королём Франции и сможет путём женитьбы на его бывшей жене, завоеваний и интриг подчинить немалую территорию, которую в современной историографии принято называть Анжуйской империей (это конечно ни разу не империя, а просто набор личных владений Генри, но всё же).

Пока еще сложно назвать Англию центром противодействия Парижу, в конце концов, это были скорее "разборки" французских феодалов, одна из сторон в которых использовала Англию и её жителей как удобный ресурс, но тем не менее фундамент для будущего противостояния в эпоху национальных государств определённо закладывался. Он более укрепился, когда Анжуйская империя при двух "талантливых" сыновьях Генри, Ричарде Львиное Сердце и Джоне Безземельном, потеряет большую часть своих огромных до того континентальных владений - вся конструкция, не скреплённая единым администрированием, окажется хрупкой перед не самыми удачными правлениями наследников Генри. В Париже в это время, напротив, руководил энергичный и сильный король Филипп Август, который смог использовать уязвимость врага и после смерти Генри в 1189 году и до собственной кончины в году 1223-м очень укрепить королевскую власть и завоевать большинство перешедших к анжуйцам территорий обратно, наконец сделав огромные шаги в сторону централизации Франции.

Однако представители анжуйского дома, потеряв даже родное графство, останутся у власти, но теперь центр их владений явно перейдет в Лондон. Противоречия никуда не денутся, но теперь станут принимать характер именно в духе "Франция против Англии". В это время уже начнется формирование мощных централизованных государств, и от исхода борьбы, зародившейся из феодальных интриг, зависела очень важная вещь - останутся ли у Англии континентальные владения и сможет ли анжуйская династия взять реванш, тем самым дав Лондону, который после начала XIII столетия стал их "центром силы", территории на континенте . Или французскому королю удастся выгнать Англию с материка насовсем? Исход данного этапа противостояния должен был определить, кто станет лидером в континентальной Западной Европе. Сейчас подобный вопрос кажется странным, но тогда совершенно не было фактом, что Париж укрепит успехи Филиппа Августа.

Чем сие кончится, широко известно - с 1337 по 1453 года Франция и Англия, а если конкретно - династия Валуа с одной стороны и Плантагенеты с их боковой ветвью - Ланкастерами, с другой, вели ряд конфликтов, объединённых под общим названием "Столетняя война". Это были уже не только войны феодальных элит, но и решение вопроса о том, какое из формирующихся централизованных государств возьмет лидерство на материке. Англия с её королями, в итоге, проиграет - Париж пусть с огромными трудностями, но одержит победу, указав английским королям на Ла-Манш как на границу.

После этого король Людовик XI, известный своими хитростью и жестокостью, покончит с последними сильными феодалами Франции, сделав королевскую власть пока еще не абсолютной (для этого еще рано), но однозначно наиболее авторитетной на всей территории страны, а в перспективе - и на землях всего региона.

Англия же после поражения окажется без территорий на континенте, с расстроенными армией и финансами. В этих условиях начнется гражданская война между двумя боковыми ветвями Плантагенетов - Ланкастерами и Йорками, в ходе которой их обоих свергнет новый монарх Генри VII, основавший династию Тюдоров. При нём и его потомках Англия будет вынуждена забыть о господстве на континенте, сосредоточившись на политике Британских островов и собственных восстановлении и развитии.

Кто же владычица морская?

Довольно долгое время две державы не особенно конфликтовали, так как их интересы после решения вопроса с запутанными феодальными взаимоотношениями слабо соприкасались. Всё изменилось в XVII столетии, когда оба государства занялись колониализмом вслед за Испанией и Португалией. В отличие от иберийских коллег, Лондон с Парижем развивали капиталистические отношения, что дало им преимущество на более поздних этапах колонизации Америк, Карибского бассейна, Индии и Западной Африки. Тут опять два титана сошлись - на Антильских островах и в Северной Америке французские колонии основывались по соседству с английскими, поселенцы конфликтовали и копили претензии друг к другу. В это время огромную актуальность приобрёл вопрос о том, которая из колониальных империй построит более сильный флот и таким образом получит решительное преимущество перед соперницей в получении заморских владений. Если в Средние Века значение имело владение территориями непосредственно в Европе, то теперь на коне оказывался тот, кто одерживал победу за морем, для чего и нужны были мощные военно-морские силы (и развитые мореходство и кораблестроение в целом).

На сей раз в довольно больших дураках оказалась Франция - так вышло, что изолировав Англию у себя на острове, она себе все ж испортила будущее - у англичан было время и не было серьёзных дел на континенте, вследствие чего именно в Англии капиталистические отношения, торговля, мануфактурное, а позже - промышленное производство, мореходство и прогрессивные на то время государственные институты вроде парламентских устоев, ограничивающих власть короля - всё это оказалось более развито, чем во Франции. Париж плюсом ко всему был часто занят войнами в Европе, как гражданскими (Гугенотские войны), так и конфликтами с Испанией и Священной Римской империей, в то время как Лондон в них либо не принимал участия вовсе, либо принимал слабо и в основном в колониальной их части (а войны в колониях и в метрополиях тогда часто были одновременными). Англия пережила одну только относительно короткую гражданскую войну и походы в Ирландию, не тратя на европейскую политику столько ресурсов, сколько вовлеченная в неё с головой Франция.

Следствием такого разрыва между двумя державами стали итоги Семилетней войны, в которой Франция проиграла и потеряла большую часть своих колоний, явно уступив Англии (к тому времени уже ставшей Великобританией). Теперь британское господство на море стало очевидным, но не неоспоримым - Франция позже, в года американской революции, серьёзно вложится во флот опять и поможет 13 штатам отвоевать независимость. Несмотря на болезненное поражение, Париж к концу XVIII столетия не оставил амбиций по победе над островным соперником.

Впрочем, в 1790-ые года, когда во Франции бушевали революционные события, это никак проявиться не могло. Более того - будучи современником тех событий, можно было бы подумать, что теперь страна мимов и багетов явно ушла в пучину беспорядка и даже когда восстановится после кровавых увеселений с гильотиной, вряд ли сможет вновь стать величайшей империей. Но это оказалось полнейшей неправдой - на смену хлипкой Первой республике пришёл Наполеон, который установил стабильный авторитарный режим и показал класс всей Европе - именно в его правление весь потенциал Франции как континентального гегемона в полной мере раскрылся. Британия же, желая победить конкурента, не могла этого сделать ввиду отсутствия серьезных рычагов давления на континент. Последствия Столетней войны здесь ярко взыграли.

Хотел император французов разбить и давнего конкурента на море, для чего опять собрал сильный флот, объединив его еще и с флотом Испании, чтобы наверняка англичан побить. И вот тут Лондон показал, что на "своей территории", сиречь на водной глади, он Парижу точно не уступит- в 1805 году в знаменитом Трафальгарском сражении франко-испанский флот пойдет к китообразным и хрящевым рыбам в гости, а флот британский одержит решительную победу. После этого даже энергичный и талантливый Наполеон оставит попытки завоевать господство на море, отдав эту сферу Лондону.

Затем Бонапарт объявит Континентальную блокаду, дабы использовать своё несоизмеримо большее влияние на материк для "удушения" врага через разрыв экономических связей между ним и Европой. Неизвестно, вышло бы это, но фатальное вторжение в Россию и дальнейшие события разрушат всю державу Наполеона, вернув Францию к "заводским настройкам". Однако, после всех событий она по-прежнему считалась сильнейшей державой в Европе с наиболее передовой армией, что островной соперник так и не смог никогда у неё отнять.

Враг моего врага - мой друг

Это расхожее выражение как нельзя лучше описывает причину, по которой Великобритания и Франция прекратили свою вражду. После Наполеона она, впрочем, в определённой степени продолжится - Франция вновь приступит у созданию колониальной империи, на сей раз в Африке и Азии. С 1830-го по 1900-й года Париж подчинит себе огромную территорию, восстановив свою мощь в колонизаторском смысле. Лондон, естественно, сделает ровно тоже, завоевав и заселив земель еще больше, чем конкурент. Конечно, без конфликтов не обходилось, что особенно ярко выражалось в Африке, за которую две державы устроили настоящую "гонку" - кто больше захватит "дикарских" территорий. В процессе отряды французов и британцев частенько соприкасались в боевом смысле, что, прочем, к войнам не приводило, лишь к стычкам. Тем не менее, соперничество за Африку привело к тому, что этот континент был колонизирован по большей части именно двумя западными гигантами и притом весьма ударными темпами. В итоге к концу XIX столетия Британия и Франция станут по сути двумя сильнейшими империями в мире (по крайней мере, в смысле империи колониальной)

Несмотря на сохранение напряжённых отношений, именно в это время внезапно появятся общие враги у обоих описываемых стран. Сначала - Российская империя, политика которой, стремящаяся к расчленению Османской империи и выходу из Чёрного в Средиземное море, окажется невыгодной и для Франции, и для Великобритании. Потому в Крымской войне 1853-1856 годов они чуть ли не впервые воевали на одной стороне ради совместной пользы. Это сигнализировало о том, что уже признав "специализацию" друг друга и отказавшись от претензий на господство в сфере конкурента, Париж и Лондон начали находить общий язык.

Но Крымская война - лишь прелюдия, первый акт "дружбы". На самом же деле пойти на серьёзное сближение старинных врагов заставила не столько Россия, сколько Германия - в 1871 году она наконец объединилась, трансформировавшись усилиями прусского канцлера Бисмарка из супового набора множества небольших государств в свежую, большую и динамично развивающуюся империю. Новая сила Европы стремилась стать как мощнейшей материковой державой, так и создать флот, который превзошёл бы британский.

Амбиции Германии, огромные и отнюдь небезосновательные, несли очевидную угрозу как Великобритании, так и Франции. Более того, эта угроза была вовсе не гипотетической, а более чем реальной, ведь Германия окончательно объединится, одержав блистательную победу над Францией в войне 1870-71 годов. Этот конфликт стал огромным ударом для последней, которая была почти наполовину оккупирована (включая и Париж) и лишилась регионов Эльзас и Лотарингия. Её армия потеряла статус сильнейшей в Европе.

Помимо таких подвигов, Германская империя начала строить сильный современный по тем годам флот и обзаводиться колониями. В таких условиях Франции и Великобритании стало очевидно, что положение их обеих рискует серьёзно пошатнуться, а то и вовсе разрушиться. Они веками соперничали друг с другом за власть на суше и на море, и в итоге обе смогли достигнуть больших успехов, в том числе и благодаря "стимуляции" друг друга конкуренцией. Теперь же сложившееся положение дел оказалось под угрозой от третьей силы, что заставило Лондон и Париж начать забывать вражду и переходить к союзническим отношениям. К их команде "настороженных Германией" присоединится и Россия, тоже опасавшаяся за потерю господства, только уже в Восточной Европе. Так в 1907 году сформируется Антанта, в которую три великие империи соединятся для противовеса строптивой центральноевропейской державе. Это событие сигнализировало собой конец соперничества Великобритании и Франции, которые, вдоволь навоевавшись между собой и заслужив некое взаимное "уважение", теперь перешли на этап совместной защиты завоёванного за все века.

В обеих мировых войнах они будут на одной стороне, и хотя после этих испытаний потеряют свой статус сильнейших колониальных держав и начнут попадать в тень новой звезды Запада - США, хорошие отношения вполне сохранят до наших дней. Их взаимоотношения прошли полный круг - от сильнейшей вражды до союза во имя общих интересов, а затем просто к "ровному" взаимодействию, кое в целом продолжается поныне.

Времена "Свободного" Конго эпохи бесчинств Леопольда II, когда к местному населению относились примерно также, как нерадивая хозяйка относится к домашнему скоту - не очень хорошо кормили, зато эксплуатировали совершенно нещадно, кончились. С 1908 года Брюссель возьмет территорию под контроль, что прекратит самые шокирующие практики - руки с ногами никому в законном порядке более не отрубят и заставлять работать свыше всех физических пределов не будут. Впрочем, какого-то истинно великого облегчения всё равно, конечно, не произойдет - колониализм продолжится, просто без совсем уж вопиющих ужасов. Честно говоря, не такая уже это великая милость со стороны Бельгии, чем-то хорошим это кажется лишь на фоне очень выделяющейся политики совсем не любившего жить дружно тёзки кота Леопольда (возможно, король Бельгии чересчур увлекся озверином, оставим это на его совести).

Ну а в целом - Бельгийское Конго продолжило жить паршиво и временами впроголодь. Брюссель, естественно, рассматривал свою колонию исключительно как заморскую плантацию и шахту, где можно добыть сырьё для нужд промышленности метрополии. В этот период у черных жителей Конго, помимо продолжения усердных работ с каучуком (что уже скоро, с изобретением синтетического аналога этого материала, потеряет былую прибыльность) появятся новые обязанности - на юге колонии, в провинции Катанга, будет найдена целая кладезь ресурсов - алмазы, ценные породы дерева, олово, медь и прочие металлы. Ближе к середине XX столетия обнаружат уран, что крайне важно - атомные бомбы, устроившие "шоковую терапию" Японской империи, создадут в том числе из конголезского урана. Бельгийские промышленники построят здесь относительно развитую для сырьевого придатка инфраструктуру, что положение местных несильно улучшит - их по-прежнему эксплуатировали как очень дешевую рабсилу, не давая никакой прибыли от богатств африканской земли.

Сама же Бельгия не считала эту систему какой-то неправильной или несправедливой, скорее даже наоборот - по-прежнему превалировало мнение, что "дикари" должны быть благодарны колонизаторам за возможность жить и трудиться "во благо цивилизации". Более того, колониальная администрация, по её собственному мнению, была чрезвычайно добра с конголезцами, ведь части их даже давали возможность получить образование в метрополии. Таких счастливчиков называли эволюэ (то есть "эволюционировавшими"). Именно они в будущем составят немногочисленную прогрессивную интеллигенцию политического руководства молодого независимого государства. Помимо них, бельгийцы также призывали часть местных в колониальные войска, обучая их военному делу. Так в это время формировались две группы, которые в будущем примут руководство независимым государством - интеллигенция с одной стороны и военные с другой. Но это скорее заметка на будущее.

Впрочем, и тут без унижений не обошлось - вплоть до 1960-х годов в Бельгии будут популярны как вид досуга человеческие зоопарки - в них конголезцы, в том числе и получающие в Европе образование эволюэ, выступали как предмет для "глазения" со стороны жителей Брюсселя и прочих бельгийских городов. В наши дни подобное кажется диким, но тогда воспринималось вполне нормально, что подчеркивает то, что и после прекращения художеств Леопольда II отношение к африканцам было очень и очень плохим и оскорбительным.

А между тем правление наследников короля-дельца продолжилось. Престол после смерти Леопольда в 1909 году получит его племянник Альберт, который в первую очередь прославится своим героизмом в годы Первой мировой войны, когда будет принимать активное участие в боевых действиях против Германии, оккупировавшей в 1914-1918 годах почти всю Бельгию. Но в контексте наследия Леопольда он тоже отличится - в послевоенное время Альберт будет активно улучшать дядин имидж, упирая не на историю с Конго, а на обогащение Бельгии в его правление и строительство множества шедевров архитектуры. В 1920-ые годы установят множество памятников Леопольду II, его вклад в развитие страны начнет всячески подчеркиваться. Иными словами, Альберт и бельгийское общество в целом наплевали на ужасы в Конго, забыв о них через положительную оценку деятельности почившего монарха. Учитывая, что отношение к владениям в Африке всё так же оставалось далеко не самым лучшим, это даже можно понять - сам контекст эпохи располагал к подобному раскладу.

Гражданские войны и стильные шапки

Но как бы то ни было, определённая прослойка интеллектуалов и профессиональных военных из коренного населения всё-таки возникла. Хотя, конечно, все высшие статские и военные посты в колонии занимали бельгийцы, которых к 1960 году насчитывались десятки тысяч. Важен именно этот год, поскольку он для африканского континента знаковый - тогда получили независимость 17 бывших европейских колоний, преимущественно французских. Но было среди них и Бельгийское Конго - к тому времени небольшая европейская страна, пережившая две мировые войны, не могла более удерживать свои владения в мире, где антиколониальные настроения всё более и более крепли. Так Конго стало независимой республикой и тут же столкнулось с таким ворохом проблем, который лучше бы систематизировать для лучшего понимания.

Во-первых, хоть Бельгия и предоставила колонии политическую независимость, но рассчитывала на то, что колониальные "белые" управленцы, а также европейские компании, на тот момент не одно десятилетие уже занимавшиеся здесь добычей ресурсов, сохранят свои прежние позиции, то есть были намерения де-факто сохранить ключевые черты колониального порядка. Это крайне возмутило широкие массы, а также местную интеллигенцию, которая в немалом числе прониклась популярными тогда ввиду влияния СССР левыми идеями. Конфликт на данной почве явно приближался.

Во-вторых, сами границы государства были проблемой - они в своё время просто "рисовались" колонизаторами, что привело к разделению целых народов или наоборот, нахождению в пределах одной административной единицы ненавидевших друг друга этносов. Очевидно, что это ещё одна чрезвычайно плодородная почва для нестабильности.

Ну и в-третьих - колонизаторы, естественно, не озаботятся созданием в своём сырьевом придатке надежной политической системы. Помимо колониальной бюрократии, в Конго не будет никакого опыта государственного строительства на уровне выше, чем племенной или примитивно-феодальный (как в старом королевстве Конго). Такое положение делало политические кризисы ввиду отсутствия хорошо работающей государственной машины делом неизбежным.

Эти факторы приведут к тому, что сразу же после обретения самостоятельности страну ждет гражданская война и тяжелейший кризис. Тут будет всё - восстания различных этнических групп, сепаратизм отдельных регионов, например Катанги, борьба между консервативными военными и левым политиком Патрисом Лумумбой со сторонниками, которая кончится восстанием сразу нескольких групп социалистов на востоке республики, военные перевороты, резня конголезцев по отношению друг к другу и к бельгийской прослойке и подобные весёлые эпизоды. В общем, история эта столь сложна и запутана, что её нужно рассказывать отдельно.

В конце концов, после такой серьезной турбулентности случилось то, что всегда бывает в таких случаях - в 1965 году к власти пришел жесткий авторитарный лидер, военный Жозеф Мобуту (сменивший имя на африканское, Мобуту Сесе Секо). Лумумба и прочие интеллигенты были побеждены и отодвинуты от власти "сильной рукой" Мобуту, власть которого была более понятна необразованному, голодному и озлобленному населению вчерашней колонии.

Я иногда весьма высоко оцениваю деятельность автократов, если они берут страну в состоянии кризиса и прилагают реальные эффективные усилия, чтобы решить острейшие проблемы. Но Мобуту - не тот случай. Он не был компетентным руководителем и гораздо больше заботился о собственном эго и роскошном образе жизни, чем о благополучии страны. Созданная им система была насквозь коррумпированной и разрушающей государство ещё больше, неумелая экономическая политика привела к огромной инфляции и упадку промышленности, снижению ВВП на душу населения и накоплению огромного госдолга. В итоге к девяностым уровень жизни в Конго стал ниже, чем был при колониальной зависимости, что прекрасно показывает "достижения" Мобуту. По сути, диктатор-модник усугубил и так печальное положение страны, обеспечивая себе, своей семье и военным, которые охраняли его власть, шикарную жизнь за счет бедного населения.

Из действительно успешных (вернее, популярных) действий правителя можно выделить разве что только переименование страны из Конго в Заир (как часть националистической деколонизации) и смену вследствие этого государственных символов, которые на идеологическом уровне многих удовлетворили и дали власти диктатора некий временный запас прочности.

И тем не менее, такой не очень хороший руководитель продержался у власти очень долго - более тридцати лет, до второй половины 90-х годов. Одна из причин - поддержка его режима со стороны США, которые будут видеть в антикоммунисте Мобуту хорошего союзника против СССР. Вашингтон на многое закрывал глаза, если лидер прочно стоял за капитализм, а конголезский диктатор был именно из таких.

Но сколь веревочке не вейся, а конец наступит - Холодная война кончилась, а вместе с ней и безусловная поддержка США. В 90-ые состояние Заира стало совсем печальным - экономика находилась в глубоком упадке, население по-прежнему было крайне бедным и не очень сытым. В итоге произошла новая небольшая гражданская война 1996-1997 годов, в ходе которой Мобуту свергнут и дадут стране современное название - Демократическая республика Конго. Впрочем, ни новая власть, ни те правительства, что придут за ней, не изменят печального положения государства, которое по сей день весьма неблагополучно.

Старые волки в новых овечьих шкурах

С первого взгляда невнимательный читатель может подумать, что я уже резюмировал главную проблему африканских государств - даже получив независимость, они не смогли ничего достичь, значит проблема в первую очередь в самих африканцах, допускающих к власти над собой то белых колонизаторов, то плохих лидеров, которые в итоге делают положение простого населения всё хуже и хуже. Но, как я утвердил ещё в начале первой части, "валить" всё только на одну причину, причем извращая её по своему усмотрению - подход неразумный. Безусловно, очень значительное фундаментальное отставание африканских обществ, возникшее по объективным географическим и климатическим причинам, а затем усугублённое стагнацией эпохи Треугольной торговли, сыграло огромную роль в тяготах континента - африканцы действительно не имели и не имеют по сей день самостоятельного опыта поэтапного эволюционного развития общества до наиболее сложных форм, что приводит к появлению нестабильных политических систем, в которых к власти очень часто приходят просто по праву сильного, и в абсолютном большинстве случаев это делают коррумпированные и жестокие военные вроде Мобуту.

Однако списывать со счетов влияние колониализма при этом совершенно нельзя. Несмотря на то, что "тёмные" африканцы и в самом деле на момент прихода европейцев просто не дошли до хорошо развитой государственности (а некоторые вовсе ни до какой государственности), они все же могли бы пройти путь развития в будущем. Вместо этого они сначала полностью остановили свой прогресс ввиду появления "рабской иглы", а затем были колонизированы. И как бы не были сладки речи "благородных" джентльменов и месье из XIX столетия про "оцивилизачивание" Африки, в реальности европейцы строили чаще всего лишь минимальную инфраструктуру для выкачки сырья и ограниченное число удобств - и те только для пользования колониальной администрацией и поселенцами. Коренное же население, за исключением ничтожной прослойки тех, кто сумел получить европейское образование, жило порой хуже, чем при племенном строе, будучи бесплатной рабочей силой для нужд метрополии. И в конце концов, когда европейцы отдали бразды правления местным снова, оказалось, что никакого реального развития африканским обществам они не дали, и им ещё предстоит пройти весь путь к прочному стабильному государству. Отсюда и диктатуры, государственные перевороты и повальная бедность - африканцы, к моменту независимости зная только лишь племенное устройство или в лучшем случае примитивное государство, а также колониальный рабский/полурабский гнёт, просто не могли в большинстве случаев сразу же начать строить здоровое развивающееся общество. Не забываем и о том, что границы государств просто "нарисованы" колонизаторами и порой разделяют целые народы, что тоже часто будет приводить к войнам и нестабильности.

Другими словами, сейчас африканские страны всё еще развиваются. Фундаментальная отсталость, которую колониализм ещё более усугубил своим вмешательством в местный политический процесс, разорением и консервацией африканских народов в подчинённом положении, далеко не преодолена. Но проблема не только в этом, а в гораздо более печальной для африканцев тенденции - в действительности колониализм не исчез после обретения политической независимости 1950-х-1970-х годов. Вернее сказать, старая его форма умерла, но вот само использование Африки в качестве сырьевого придатка Европы и источника практически бесплатных рабочих рук никуда не делось. По сей день западные компании, договариваясь с коррумпированными режимами африканских государств, используют африканцев для самых дешёвых и соответственно самых выгодных способов добычи ресурсов. Правда, в наши дни к ним присоединились и заинтересованные лица из Восточной Азии - китайские и корейские производители сложных товаров, положившие глаз на Африку.

Де-факто страны черного континента даже после ухода колониальной администрации оставались зависимыми от бывших метрополий, которые продолжили там свою деятельность, зачастую опираясь на своих ставленников в лице местных "независимых" правителей. Этот шаблон систематически использовала и поныне, но уже менее эффективно, использует Франция, которая могла десятилетиями поддерживать лояльных руководителей и держать свои войска в бывших колониях, чтобы оставлять их в зависимом положении. В наши же дни Китай пришел на континент, щедро давая кредиты всем, кто просит, а затем вводя свои компании для добычи ресурсов и вытеснения европейцев. По сути своей это все то же грубое использование континента без его всестороннего развития.

Тут не будет лишним вспомнить Конго опять - если раньше из него выжимали каучук, используя рабский труд местных жителей, то сейчас американские, французские, китайские и корейские компании делают почти то же самое, но уже с другим ресурсом - кобальтом. Этот металл необходим для создания современной электроники, и его много на территории ДРК. Его там добывают самым дешёвым способом - голыми руками, причём делают это не только взрослые, но и дети. Они работают за гроши или вовсе за еду, при этом никакие трудовые нормы, естественно, не соблюдается. Правительство страны, которому корпорации тоже "отстёгивают" не просто закрывает на это глаза, но и обеспечивает весь процесс добычи и транспортировки металла вооружённой охраной.

Африка сейчас просто в ловушке - чтобы выйти из это ужасного периферийного положения, ей нужно развиваться, но как сделать это, если роль континента уже определена и способы удержания его в этой роли тоже? Жадные компании, подобному Леопольду II, продолжают выкачивать из Африки богатства, не вкладываясь серьезно в развитие материка, а правительства, которые легко сменить и подкупить, также будут с ними сотрудничать без проблем, не заботясь о простых людях. Неоколониальные практики сейчас здравствуют, и конца им не видно. Порвать же этот круг у стран Африки, которые уже попали прочнейшим образом в данные путы, шансов пока мало.

Но они все же есть - сейчас во всём развитом мире серьёзный демографический кризис, и население падает. А вот в Африке наоборот растёт очень ударно. Поэтому возможно, что, превзойдя очень сильно по населению Европу, Африка сможет каким-то образом перетянуть одеяло на себя и улучшить своё положение - при слишком большом числе людей неизбежны увеличение экономической мощи и влияния. Ну или там случится чудовищных масштабов кризис перенаселения с повальной миграцией и колоссальным кровопролитием, это пока неизвестно. Впрочем, шанс того, что такие сложные обстоятельства, которые как снежный ком копились в Африке такое долгое время, удастся решить в ближайший век, не очень высок.

Американская Месопотамия

Для Северной Америки территории, что ныне составляют ядро Мексики, являются тем же, что Месопотамия для Ближнего Востока, юг Балкан для Европы или долины Янцзы и Хуанхэ для Восточной Азии - местом зарождения земледелия и соответственно первых сложных обществ, могущих претендовать на право создателей цивилизации. В этом регионе, называемом Мезоамерикой, ещё в V тысячелетии до Рождества Христова начнут выращивать кукурузу, местный аналог риса и пшеницы в Евразии, что приведет к началу формирования развитых культур.

Если в смысле земледельческого потенциала континент не уступал Европе и Азии, то в животноводстве всё было гораздо печальнее - в обеих Америках обитало очень мало местных существ, пригодных для приручения. А конкретно в Мезоамерике дела обстояли даже хуже - если на западе Южной Америки присутствовали ламы и альпаки с братией, которые ещё годились как вьючные животные, то севернее удалось одомашнить только дикую индейку, ставшую, соответственно, индейкой домашней. Неплохая мясная птица, которая и ныне популярна в смысле питания не только на родном континенте, но и в Европе, но все же её одной явно было мало - ничего похожего на лошадей, овец, верблюдов, быков и подобного в этой части света не наблюдалось. Можно возразить, приведя, например, бизонов как аналог быков, но это неверно - конкретно этот вид семейства полорогих, как и "братский" ему зубр из-за океана стали поддаваться приручению лишь недавно, с современными технологиями и опытом. В древние же времена использовать их более, чем в качестве объектов для охоты и языческого поклонения, было невозможно.

По этой причине коренные американцы, в том числе и те, что впервые одомашнят кукурузу, никогда не изобретут колеса - без тягловой силы в виде крупного скота оно окажется не очень полезным и очевидным приспособлением. Помимо этих факторов, нужно указать на не очень "удобную" для культурного и технологического обмена географию континентов - если основные земледельческие регионы Европы и Азии расположены по горизонтали, имеют схожий климат и относительную легкость в коммуникации по рекам и морям, то Америки вытянулись по вертикали, ввиду чего различные регионы резко непохожи друг на друга и не имеют хорошей связи между собой.

Эти причины послужили тому, что Северная Америка вообще и её "передовая" часть - Мезоамерика в частности развивались намного медленнее, чем евразийские земли. Тысячи лет пройдут прежде, чем сообщества, окультурившие кукурузу, "дозреют" до государственности. Если на Ближнем Востоке сей переход случится еще в IV тысячелетии до нашей эры, то в Мезоа мерике - лишь в 1500-х годах до рождения Христа. Примерно в это время в центре нынешней Мексики появится цивилизация Ольмеков. Они будут чем-то наподобие ранних шумерских городов, только с кукурузой вместо пшеницы, без колеса и со странной тягой к ваянию огромных каменных голов, что роднит их с коренным населением острова Пасхи.

Культура ольмеков даст базу, за счет которой регион начнет развиваться - в дальнейшем появятся всевозможные тольтеки, ацтеки и прочие, чуть южнее - майя. В начале нашей эры достигнет расцвета город Теотиуакан с более чем сотней тысяч жителей - даже для Ближнего Востока того же времени очень неплохо. Города же в тысячи и десятки тысяч человек будут встречаться повсеместно в регионе, что говорит о его немалом развитии. Это впечатляет, учитывая, что ни колеса, ни хорошо развитого животноводства у них по-прежнему не было. Даже металлургия в Мезоамерике явно будет тормозить - до IX века нашей эры её следов не найдено вовсе, а позднее она будет не повсеместной. И тем не менее даже так аборигенные культуры региона достигнут немалого цивилизационного развития. У них сформируются сложные языческие культы, известные по своим жертвоприношениям, а майя, к примеру, даже додумаются до концепции нуля как числа, чего не будет даже в античной Европе.

Но как бы не были интересны и по-своему прогрессивны мезоамериканские цивилизации , их общая фундаментальная отсталость от евразийских сообществ вполне очевидна - ещё в XV столетии они находились в лучшем случае на ступени развития Месопотамии времен Средней Бронзы, а учитывая слабое использование металлов - и того ниже.

Это парадоксально - у империи Ацтеков, существовавшей в XIV-XVI столетиях, будет огромная столица с сотнями тысяч жителей, сложная система коммуникаций и налоговой инфраструктуры и многое другое, но все равно с точки зрения технологического прогресса и государственного строительства она не ровня ни Европе, ни Азии тех лет. По сути, только Ацтеки наконец "доросли" до начала серьезного объединения под одним флагом всего раннего земледельческого региона - чтобы читатель понял, в Месопотамии это впервые сделает царь Саргон Древний ещё в конце III тысячелетия до нашей эры.

Новая Испания

Это по-своему иронично - ровно в тот момент, когда наконец-то большая часть региона завоевывалась ацтеками и ими же создавалась единая имперская структура, сюда прибыли испанские колонизаторы. Им достался просто восхитительный приз - довольно развитая территория, жители которой знакомы с подчинением начальству и государственной иерархией, при этом с горами, полными золота и серебра и достаточно большой технологической отсталостью от Испании, чтобы быть легко покорённой. Вкупе к этому белые дьяволы, даже не желая того, принесут индейцам огромный букет из неизвестных им, изолированным в Америке к тому времени уже более десяти тысяч лет, болезней - чумы, оспы, туберкулёза, холеры и прочих, вследствие чего в густонаселенных селениях возделывателей кукурузы начнутся страшные эпидемии. Такое "счастливое комбо" приведет к полному краху Ацтеков и большей части Майя (некоторые их города, расположенные в труднодоступных джунглях, устоят и будут покорены Испанией только к концу XVII столетия) и превращению региона из ковра индейских государств и городов в испанскую колонию - Новую Испанию.

Испанцы решат, что изобретать велосипед совершенно необязательно, и используют уже существовавшую при ацтеках систему управления как основу для собственной. Они соединят ацтекские практики с европейской феодальной и церковной структурой, породив на этой земле мощную эксплуататорскую машину, нацеленную на одно - получение прибыли для короны, в первую очередь путем добычи благородных металлов. Индейцы, которые даже после всех эпидемий останутся костяком населения региона, в огромном числе превратятся в пеонов - что-то вроде крепостных крестьян, работавших либо в шахтах, либо в асьендах - крупных хозяйствах испанских сеньоров. В общем, Испания создаст здесь на основе местных обычаев и своей феодальной системы весьма жесткое и консервативное устройство.

Ну и разумеется, Католическая Церковь, столь сильная в самой Испании, пустит крепкие корни и в колонии. Распространяя христианство, священнослужители получат огромную власть и земельные владения. Поработают они тоже на славу - за XVI-XVII столетия почти все индейцы вместо пернатого змея Кетцалькоатля научатся бить поклоны изображениям Марии с Христом. Впрочем, классическое католичество здесь видоизменится, впитав в себя элементы языческих культов - широко известен День мертвых, который верующие мексиканцы отмечают, раскрашивая своё лицо наподобие черепа, или распространённый и ныне культ Святой Смерти. Подобное едва ли нормально для европейских версий католицизма, но за океаном оказалось очень органично, ибо традиционные культы были на момент прихода испанцев уже слишком сложны и укоренены, чтобы полностью избавиться от их влияния.

Все эти изменения подводят к одному выводу - Испания, будучи сама не самой прогрессивной страной, свои колонии устроит чисто феодально, без намёка на капиталистические отношения, светскость, социальные лифты и интенсивные способы развития экономики. Даже дорог в Мексике будет построено мало - мулы отлично справляются с доставкой в порты нужной продукции, так зачем придумывать что-то лишнее? В целом, в отличие от английских и французских колоний, испанские владения быстро придут к стагнации, как, впрочем, и сама метрополия.

Независимая и неопределённая

Три сотни лет Новая Испания прожила в таком темпе. На самом деле, местная элита, состоявшая из гачупинов - рожденных в Испании, но переехавших в колонию, и креолов - рожденных уже в Америке, но все ещё "чистых" испанцев, была даже более консервативна, чем заокеанские власти. Ну а действительно - у них в руках были огромные территории, пригодные для добычи металлов и сельского хозяйства, которые можно было бесконечно расширять и колонизировать, при этом не думая о рабочих руках - если индейцы в более северных частях континента представляли из себя немногочисленные племена охотников-собирателей, которые нереально было заставить работать на колониальную администрацию ввиду отсутствия у них концепции подневольного труда как такового, то в Мексике коренное население было многочисленно и знакомо с земледелием, то есть проблем с его закабалением не было никаких. Обладая таким ресурсом, колониальная администрация по сути просто выкачивала из территории средства, обеспечивая и Мадрид, и собственное безбедное существование в поместьях-асьендах.

Не только индейцы, но и смешанное испано-индейское население - метисы, не обладали всем спектром прав. И если вторые еще могли быть торговцами и ремесленниками, то первые в абсолютном большинстве (кроме касиков - представителей элит покоренных испанцами местных городов) находились в фактически рабском состоянии. Ну и конечно, всем образованием руководила Церковь, рационализм, ростки светскости и начала массовой грамотности в Новой Испании даже не думали появляться.

Но почему я столько внимания уделил контексту региона и положении Мексики как колонии? А потому что этого вполне достаточно, чтобы начать догадываться о проблемах Мексики - она резко выделялась на фоне поселенческих колоний Франции и Великобритании, в которых к концу XVIII столетия уже наметились прогрессивные тенденции в виде распространения грамотности, капитализма, светских устоев (к примеру, идея деизма среди отцов-основателей США, позволившая четко и ясно отделить светскую и духовную власть друг от друга) своей консервативностью, сильнейшими феодальными практиками и властью Католической церкви. В XIX столетии это был явно не лучший набор для строительства успешного государства.

Возникает логичный вопрос - а зачем Мексике в таком случае вообще нужна была независимость, раз элиты местные и так хорошо жили? До определенного момента это было верно - "пилотные" попытки антиколониального восстания в первой половине 1810-х годов, опиравшиеся на индейцев и метисов, будут подавлены как раз из-за того, что верность Испании для местных элит будет привычным и понятным способом сохранения своих власти и благополучия.

Но вот того, что случится потом, гачупины не оценят - в самой Испании местные интеллектуалы устанут от стагнирующей абсолютной монархии и вынудят короля Фердинанда в 1820 году вернуть разработанную еще в года наполеоновской оккупации Иберии Кадисскую конституцию 1812 года. Это руководители Новой Испании сочтут за огромный нож в спину от метрополии - они-то сражались с худородными индейцами ради традиционного порядка и божьего помазанника, а тут выходит, что сам этот помазанник принял "революционную заразу". Поэтому сами колониальные власти отвернутся от Мадрида, в страшной обиде провозгласив независимость Мексиканской империи в 1821 году. Сделает это Агустин де Итурбиде, испанский офицер, который сам давил восстания "подлого люда", но теперь сменил мировоззрение и, разбив верные Испании войска, стал монархом.

Как видно, новое государство все ещё было монархией и, честно говоря, менять свой образ жизни совершенно не собиралось. Старые элиты хотели продолжать править, но уже без "глупостей" из Мадрида. Но все же оставались огромные массы угнетенного населения, недовольные своим ужасным положением, и кроме того, случилось страшное - даже в этот бедный и консервативный край добрались прогрессивные идеи с севера континента, где уже готовились к великим свершениям США, и из Европы. Поэтому новоиспеченный император был уже в 1823 году свергнут республиканскими кругами. Мексика сменит монархию на республику, которая начнет делать попытки реформирования общества

И вот тут начинается поистине великолепный концерт - с этого момента Мексика начинает жить в режиме постоянной нестабильности и непонимания, что ей вообще нужно делать. Причины у этого ясны - постоянные противоречия между желающей хоть что-то изменить либеральной интеллигенцией и не желающими ничего менять земельной аристократией и духовенством (секуляризация церковных владений в Мексике очень долго не будет удаваться ввиду огромной власти клерикалов). Если политика первых как-то затрагивала власть и комфорт вторых, то они находили какого-нибудь бравого военного лидера - каудильо, который помогал свергнуть глупых реформаторов и вернуть все на круги своя. Были ещё нищие индейцы, частенько восстававшие, что также требовало военных усилий. В итоге все 1820-ые, 30-ые, 40-ые и 50-ые годы в Мексике прошли весьма атмосферно - сплошные перевороты, восстания и молниеносные смены политического курса. Самое же забавное здесь то, что в то время пост президента несколько раз смог получить генерал Санта-Анна - один из бравых военных, который, будучи по сути своей жадным до власти конформистом, искусно использовал хаос в стране и при разных обстоятельствах становился главой государства в 1833-36, 1838-45, 1846-48 и 1853-55. Он, правда, будет иметь определенные успехи - президентом впервые станет ввиду того, что обретет популярность как победитель последнего испанского вторжения в 1829 году, но вот после этого его деятельность в основном будет неудачной, а сам генерал окажется насквозь коррумпированным деспотом.

И его прерывающиеся правления, и периоды между ними , когда руководили другие лица, окажутся полосой сплошных провалов для Мексики - случится разорительное французское вторжение 1838-39 годов, независимость центральноамериканских территорий (Никарагуа и Гондурас с компанией) в 1830-х и провинции Юкатан в 1840-х, где местные власти и угнетенные индейцы майя оба восстанут против столицы, ну и конечно, откол Техаса и последовавшая за ним война с США. Тут надо понимать, что весь север Мексики представлял из себя очень малонаселённые пустыни и полупустыни, которые почти никак не управлялись - правительство едва могло навести порядок в Мехико, а окраины и вовсе были в непонятном состоянии.

Поэтому губернатор Техаса разрешил поселенцам из США осваивать территорию, что привело к выделению в 1836 году независимой Техасской республики, неподконтрольной центру. Там белые хозяева ранчо и африканских рабов устроили жизнь как в Луизиане и прочих соседних американских штатах.

В конце концов Техас будет поглощен Вашингтоном, что приведет к войне 1846-48 годов между США и Мексикой, посчитавшей вхождение мятежной земли в состав иной державы актом нарушения собственного суверенитета. Тут разница в устройстве двух стран проявится ярчайшим образом - стабильные, централизованные и капиталистические США наголову разобьют Мексику, которая до сих пор не могла лишить церковников излишних земельный владений или просто установить постоянный политический режим. После этого все слабозаселенные территории на севере будут захвачены американцами, что приведет к уменьшению Мексики наполовину. Более того - Санта-Ана, после всех неудач вновь ставший президентом в 1853 году, будет продавать США еще территории, дабы получить деньги на оплату жалованья армии - к тому времени страна окажется в совсем жалком состоянии как в смысле финансов, так и в прочих сферах.

Будет еще интервенция Франции, Испании и Великобритании 1861-67, в ходе которой Мексика вновь ненадолго станет империей, и пара государственных переворотов. В итоге страна окажется измотана и наконец получит стабильный режим - правление очередного военного, Порфирио Диаса, который придет к власти в 1876 году. Я уже неоднократно "хвалил" всяких диктаторов, например Салазара и Трухильо, но это только оттого, что порой авторитарное правление после периодов тотальной некомпетентности правительства действительно полезно - несмотря на цензуру, репрессии и прочие неприятные вещи, Диас смог таки стабилизировать государство, реформировать общество и привести Мексику хоть к какому-то развитию (при этом угнетение индейцев и консервативные устои никуда не делись). В это же время станет совсем очевидно, что США превосходят Мексику абсолютно во всём, и Мехико более не будет пытаться с ними состязаться. Страна начнет становится периферией США, которой по сей день и остаётся.

Ранее уже было говорено, что павликиане, вернее та их часть, что не бежала на Кавказ, была византийскими властями переселена на Балканы, а конкретно - в город Филиппополь, что затем сменит имя на Пловдив. Впрочем, еще с VIII столетия представители учения будут селиться в этом районе, близком к анатолийской вотчине павликианства. Тогда эти места будут полем битвы между Византией и свежеобразованной державой - Болгарским царством. Оно выступало в IX-X столетиях основным противником Константинополя и норовила временами вскрыть толстые стены Второго Рима. Однако, сделать это болгарским войскам не удалось, и одной из ключевых причин того послужила политика Византии, которая культурно и идеологически действовала на Болгарию. Через греков болгары примут православие, и случится это еще в года конкуренции с Восточным Римом. В конце концов, в XI уже столетии, император Василий II с прекрасно говорящим за себя прозвищем Болгаробойца сможет одолеть врага, уже ассимилированного к тому времени в православную культуру.

Но именно путь Болгарии как таковой сейчас не важен, упомянуть же его необходимо было для одного момента - к началу X столетия Болгария уже будет христианизирована, переймет византийскую церковную структуру и соответственно связанные с этим пороки. Клерикалы здесь тоже получат огромную власть и начнут вести столь же роскошный образ жизни, что и их византийские коллеги.

По этим причинам оказавшиеся здесь павликиане окажут немалое влияние на сознание низовых слоёв общества, возмущенных собственным бесправием перед клерикальным беспределом и показной пышностью Церкви. Где-то между 920-ми и 950-ми годами в царстве действовал проповедник Богомил, видимо, оказавшийся под большим впечатлением от павликианских идей. Согласно средневековым источникам, именно он разработал комплекс идеи и концепций, которые дадут начало учению, названному по его имени - богомильством. Вероятно, не он один проповедовал их, так как богомильство в эти года довольно широко распространилось в Болгарии, найдя благодарную аудиторию в лице бедных слоёв населения.

Богомильство еще более укрепилось в 970-ые годы, когда в Филиппополе, тогда уже отвоеванном Византией у Болгарии, появилась огромная община павликиан. Их влияние явно прослеживалось в новом движении, хотя эти два направления позиционировали себя отдельно и имели важные отличия.

Общим у них было отрицание большей части церковных атрибутов - иерархии священнослужителей, почитания мощей святых и креста, литургии, почитания икон, мозаик, скульптур и прочих предметов изобразительного искусства, культа Богородицы и святых, а также призыв жить по аскетичным правилам ранних христиан, в равенстве не только номинальном, существующем в церковной доктрине как "равенство перед Богом", но и фактическом - чтобы не было расслоения между простыми верующими и церковными чинами. Строительство роскошных (и вообще любых) церквей тоже отвергалось.

Помимо этого, богомилы не придавали значения Ветхому Завету, признавая лишь Новый. Но наиболее, на мой взгляд, интересное в богомильской версии христианства кроется в её понимании упоминаемой в прошлой части павликианской идеи о двойственности творения мира (мир духовный - плод деятельности идеального Бога, а мир материальный - демиурга). Богомилы разовьют это в иную плоскость - их версия заключалась в том, что старший сын Господа - Сатанаил (Сатана, если проще) сотворил земной мир, полный зла и страданий, в то время как сам Бог имеет отношение только к чистому духовному миру. Богомильство, в некотором роде, развило до логического конца убеждение павликиан про "неважность" и "боль" земного существования. Подобное отношение к материальному, конечно, характерно для христианства в целом, но именно богомильство наиболее радикально подает "бренность тела" через объявление этого условного тела буквальным плодом творчества Сатаны.

Такая совершенно упадническая с первого взгляда идея на самом деле идеально накладывается на сознание средневекового человека, и в особенности на сознание простолюдина того времени - жизнь тяжела и безрадостна оттого, что мир создан злом и изначально, "по умолчанию", так сказать, настроен на причинение страданий человеку. Крестьяне, бедные горожане и прочие низовые слои населения, составлявшие большинство подданных во всех государствах в ту эпоху, легко проникались проповедям богомилов, так как для них они представляли огромную актуальность ввиду наличия логичного объяснения тяжелой жизни и несправедливого социального устройства и вместе с тем понятный путь попадания в Рай - отказ от "ненужной" обрядовой мишуры в вере и как можно более аскетичный образ жизни по образцу первых христиан.

Добрые христиане и злые рыцари

Богомильство будет неоднократно осуждено и греческим, и болгарским духовенством, против него будут проводиться репрессии. Но оно окажется весьма живучим ввиду привлекательности для широких социальных слоёв и не просто распространится в Болгарии и Византии, а в буквальном смысле пойдет дальше - богомильские идеи в X-XII столетиях проникнут в остальные части Балканского полуострова, оттуда - на Север Италии, в Германию, Арагон (ныне это восток Испании) и в южную Францию. Там богомилы примут другие названия (патарены, катары, альбигойцы и прочие), но суть останется та же. Неизменно будет и отношение к ним официальной церкви - католицизм тоже осудит их и будет преследовать как еретиков.

Особенную популярность богомильская проповедь получила на юге Франции, в регионе Лангедок. Местные последователи учения, называемые католическим авторами альбигойцами( по одному из крупнейших городов на территории распространения, самоназвание же их было "Добрые христиане") пополняли свои ряды не только беднотой, но и дворянскими кругами. Многие аристократы региона примкнут к учению, что резко отличит Лангедок от других частей Европы.

К началу XIII столетия сочувствовать "Добрым христианам" станет даже граф Тулузы Раймунд VI. Все попытки Папского престола без силового вмешательства вернуть регион в лоно официальной Церкви потерпят крах, и тогда понтифик Иннокентий III объявит против еретиков Крестовый поход - один из немногих, которые будут отправлены на христианские земли. Разумеется, всем участвующим в сём действе будут обещаны территории Лангедока в качестве новых владений, что привлечет к восстановлению католицизма в регионе немалые силы.

Этот поход, называемый Альбигойским, перерастет в серию военных кампаний, как успешных, так не очень. С 1209 по 1225 годы войска крестоносцев успеют одержать немало побед, но в ходе восстаний местного населения отступят. Взять верх удастся только с вторжением в регион французского монарха Людовика VIII и сменившего его на престоле Людовика IX. В 1229 году основные силы еретиков потерпят поражение, но боевые действия с остатками альбигойцев, а также репрессии против них продолжаться до 1250-х годов.

Этот пример отлично показывает отношение властей, как церковных, так и светских, к богомильству и его западным версиям. Нигде оно не стало официальной религией, всюду было гонимо и осуждаемо. Тем не менее, привлекательность учения для тогдашнего человека позволила ему дожить в массовом виде вплоть до XV столетия, а окончательно оно заглохнет только в столетии XVII, так и не достигнув своих целей по очищению и улучшению Церкви согласно собственным представлениям.