Kryak63

Если бы летучие мыши, осьминоги и ореховки собрались, чтобы исследовать человеческую психику, сравнивая её со своими, то они бы пришли к выводу, что человек - это вид какой-то совсем неразвитый: эхолокацией пользоваться не умеет, даже с двумя конечностями справится не может, да и память слабоватая.

Поэтому человеку не следует всегда судить обо всех остальных организмах по себе: «Не умеет зверь считать и разговаривать - значит он глупый и примитивный». Психика инфузории туфельки - это такой же продукт длительной эволюции, как и психика человека, и если она позволяет виду успешно выживать и развиваться в своих уникальных условиях окружающей среды, то такая психика уже ничуть не примитивная, а вплоне себе совершенная, потому что выполняет поставленные ей задачи.

Таким образом, эволюция психики - это не прямая, на вершине которой стоит человек, а куст со множеством ответвлений, только одно из которых заканчивается человеком.

В данной статье мы будем рассматривать только человеческую ветку эволюции психики и все же будем смотреть на психики других организмов с точки зрения признаков, которые обеспечили эволюционные преимущества человека, потому что того требует цель исследования.
Конечно, выстраивая современные виды в какую-либо последовательность, нельзя получить истинной картины эволюции психики до человеческого её варианта, но основные её тенденции всё же можно выделить.

Понятия.

Для начала следует определить, что вообще обозначает понятие «психика» в исследуемом вопросе. Психика – это свойство высокоразвитой (высокоорганизованной) материи, заключающееся в субъективном отражении объективной реальности, с помощью которого регулируется поведение [1].

Высокоразвитая (высокоорганизованная) материя - это такая материя, которая способна к обмену веществ, к самоподдержанию своего строения и организации, к размножению с сохранением наследственных признаков и к реакции на воздействия внешней среды.

Отражение – это всеобщее свойство материи фиксировать и воспроизводить то, что принадлежит отражаемому предмету. Да, всеобщее, потому что даже в процессе механической деформации происходит взаимоотражение: например, при отпечатке стопы на песке песок фиксирует форму стопы [2].

Субъективное же отражение – это внутреннее переживание организмом внешних и внутренних воздействий. Другими словами: восприятие, ощущение, чувствование чего-либо. Субъективное отражение тоже имеет несколько форм, градующихся по их качественному усложнению: элементарное, образное и сложное.

Далее возникает трудность: как нам узнать, имеет ли бактерия внутреннее переживание или нет? Мы же не можем спросить у простейшей о её чувствах или залезть к ней «в голову». Нам необходим какой-то объективный внешний критерий, с помощью которого мы сможем удостовериться, что организм почувствовал воздействие.

Предлагались различные варианты такого критерия, каждый из которых сводился к локализации «предела» психики. Среди них наибольшее развитие и признание получила гипотеза советского учёного А. Н. Леонтьева, которая заключалась в том, что наличие психики можно определить по способности реагировать на абиотические (биологически нейтральные) воздействия, которые и не полезны, и не вредны для организма, не участвуют в его обмене веществ.

Тут необходимо разделить два понятия: «чувствительность» и «раздражимость».

Раздражимость - это способность живых организмов к ответной реакции на биологически значимые воздействия. Например, корни растения раздражимы по отношению к питательным веществам, которые содержатся в почве: при соприкосновении с раствором этих веществ они начинают их всасывать, - но растение не отражает субъективно питательные вещества, не переживает внутренне их воздействие.

Чувствительность же - это способность организмов к ответной реакции не только на биологически значимые воздействия, но и на биологически нейтральные, что основывается на субъективном отражении, внутреннем переживании воздействий.

Когда речь идет о чувствительности, «отражение» имеет два аспекта: объективный и субъективный. В объективном смысле «отражать» - значит реагировать, а в «субъективном» - внутренне переживать, ощущать.

Почему же организму оказывается полезным реагировать на что-то нейтральное? Потому что это нейтральное может находиться в связи уже с очень значимыми предметами, являться их потенциальным сигналом.
Например, звуком не питается ни один живой организм, равно как от звука обычной интенсивности животные не получают вреда; но звуки - это важнейшие сигналы живой пищи или приближающейся опасности, поэтому если их воспринимать, то появляется возможность двигаться по звуку в сторону пищи или избежать опасного нападения. И если живой организм приобретает способность отражать биологически нейтральные свойства и связывать их с биологически существенными свойствами, то вероятность выживания значительно повышается.

Рефлекторная психика.

Первоначальная форма психики называется рефлекторной, так как основным инструментом для приспособления к среде у организмов, имеющих такую психику, являются безусловные рефлексы. Самые древние предки всех современных организмов, обладающих психикой, имели рефлекторную психику.

Если основываться на гипотезе Леонтьева, то психикой обладают даже простейшие одноклеточные организмы, например, инфузории: «При столкновении с твердой преградой под углом меньшим 90°, инфузория останавливается, ощупывает поверхность ресничками, отплывает назад, меняет угол и плывет снова вперед. Если снова происходит столкновение, то процедура повторяется до тех пор, пока инфузория не минует преграду. При встрече же с мягкой поверхностью, инфузория не отплывает, а наоборот, «прилипает» к ней наиболее большой поверхностью тела». То есть, имеется чувствование определенного нейтрального свойства – мягкости поверхности и ответная поведенческая реакция – «прилипание» к поверхности. Эти реакции врожденные и стандартизированные, то есть являются безусловными рефлексами, и с их помощью организм приспосабливается к относительно постоянным условиям окружающей среды.

Все рефлексы основаны на элементарном отражении - способности организма отражать лишь отдельные свойства (температуру, форму, твердость и т.д.) воздействующих на него предметов без формирования цельного образа. Отразилось с помощью органов чувств отдельное свойство чайника - высокая температура - и мгновенно рука одёрнулась от него, даже без сформированного образа этого чайника.

Гибкость же безусловных рефлексов достигается за счет быстрого размножения организмов и, соответственно, большого количества особей и мутаций их рефлексов, которые сохраняются или исчезают за счёт естественного отбора.

Таким образом, безусловный рефлекс – это врожденная и стандартизированная реакция организма на какое-либо воздействие, основанная на чувствительности.

Появление психики неразрывно связано с качественно более совершенной формой активности организмов – поведением. Если раньше вся активность организмов сводилась до усвоения ими питательных веществ, до роста, размножения, выделения и т.д., то теперь между некоторой ситуацией, в которой находится организм, и обменом веществ делаются ещё какие-то действия по достижению биологического результата.

Например, если бы все растения обладали поведением, то в ситуациях, когда в почве недостаточно влаги, они бы перебирались поближе к водоёмам, то есть проявляли бы такую активность, которая не является непосредственно, сама по себе, обменом веществ, но служит достижению этого обмена веществ (впитыванию влаги).

Впрочем, тут можно вспомнить мимозу стыдливую, которая сворачивает свои листья (поведение) в ответ на прикосновения (биологически нейтральные воздействия). Из этого выходит, что даже у некоторых растений бывает в наличии психика.

У организмов с психикой также обязательно должно быть наличие способности к использованию их индивидуального опыта, то есть - научение, привыкание: так, по опытам Ф. Бромштедта, парамеции, заключенные в квадратный сосуд и привыкшие плавать вдоль его стенок, сохраняют некоторое время квадратную форму траектории, даже когда их перемещают в круглый сосуд.

Но в данном случае использование индивидуального опыта является, очевидно, не следствием действия познавательных способностей (памяти, внимания, воображения, мышления и представления), а следствием врожденных механизмов, регулирующих поведение.

Одним из таких врожденных механизмов являются условные рефлексы. Так, в ряде опытов освещение части сосуда, в котором находились инфузории туфельки, сочеталось с повышенной температурой и пуском электрического тока, в результате чего туфельки, ранее безразличные к характеру освещения, начинали предпочитать тёмную часть сосуда даже в отсутствие отрицательных воздействий, ориентируясь исключительно на освещение. Это говорит о выработке ими условных рефлексов, с помощью которых существа приспосабливаются к быстрым изменениям среды, перед которыми безусловные рефлексы беспомощны.

Да, безусловные рефлексы тоже могут измениться (и изменяются) под напором внешней среды, но этот процесс несравнимо длительнее, чем образование условного рефлекса, и не даёт гибкости отдельным особям.

Таким образом, охарактеризовать рефлекторную психику можно следующими признаками: элементарное субъективное отражение; безусловные рефлексы как основной инструмент для приспособления; использование индивидуального опыта; могут также иметься условные рефлексы.

Инстинктивная психика.

С развитием флоры и фауны, усложнением окружающей среды, организмам становится недостаточно одних лишь безусловных рефлексов: тогда из них начинают образовываться цепочки, поведенческая активность на пути к биологическим целям всё более и более разрастается и усложняется, и появляются простые инстинкты – сложные и длительные цепочки врожденных актов поведения, которые, однако, могут быть скорректированы индивидуальным опытом особи;
а также сложные инстинкты - врожденные стимулы, которые направляют поведение особи на удовлетворение индивидуальных и видовых* потребностей. К сложным инстинктам могут быть (но не обязательно) прикреплены определенные врожденные алгоритмы и отдельные акты поведения, но чем сильнее зависит выживание организма от его индивидуального опыта, тем меньше становится таких «прикреплений».

Соотношение количества простых и сложных инстинктов у вида также зависит от потребности особей в учете их индивидуального опыта: чем важнее для организма его опыт, тем меньше у него простых инстинктов и тем больше сложных.

*Индивидуальные потребности - что-то, необходимое для поддержания жизнедеятельности отдельного организма. Например, потребность к самосохранению, употреблению пищи и жидкости.
Видовые потребности - что-то, необходимое для поддержания жизнедеятельности вида в целом. Например, потребность в размножении.

Таким образом, появившись, инстинкты становятся основным способом приспособления к среде. Достижение биологического назначения существенно растягивается во времени и пространстве, однако этим обеспечивается успешность его достижения в более сложной среде.
Стимулами инстинктов уже могут быть не только отдельные отраженные свойства предметов, как у рефлексов, но и цельные образы предметов. Например, у осы-сфекса стимулом является образ «живое насекомое», в которых она откладывает свои личинки.

Образы связаны с более совершенной формой отражения - образной. Образное отражение заключается в построении в психике с помощью познавательных способностей цельных образов предметов на основании ощущения отдельных свойств этих предметов.
Здесь стоит указать на различие между ощущением и восприятием: ощущение - это элементарное отражение, восприятие же - это образное отражение.

Так, для дождевого червя (с элементарным отражением), который освоил в лабиринте путь к пище, свойства этого пути отражаются как комплекс элементов. В ходе обучения он своими движениями приспосабливается к определенной последовательности свойств пути, но не отражает путь как цельный образ, в чем можно убедиться по тому факту, что при изменении лишь немногих свойств пути ему с нуля приходиться полностью переучиваться под новую траекторию.

В отличие от червя бабочка (с образным отражением) способна построить цельный образ «цветок» из существенных признаков, которые присущи всем цветам: наличие какого-то аромата, лепестков, нектара и т.д., - и применять этот образ на все встреченные ей цветы, что очень эффективно, так как не приходится выучивать все возможные комбинации свойств цветка.
То, что бабочка ориентируется не на один лишь запах цветка, а именно на цельный его образ, доказывается тем, что яркий и реалистичный искусственный цветок также привлекает бабочек, как и настоящий. Однако, бабочка может распознать запах и наличие нектара на расстоянии и уже при близком подлёте обнаружить подставу и улететь.

В инстинктивной психике большее влияние на поведение получает индивидуальный опыт, но его использование чаще всего обусловлено и предусмотрено рамками инстинктов: например, у ручейника при строительстве его жилища поисковое и строительное поведение задаётся инстинктивно, но какие кусочки материалов использовать или отвергать, на какой территории это делать - определяется уже в зависимости от индивидуального опыта ручейника. [17]

Кроме того, уже в рамках инстинктивной психики может иметься социальная передача опыта.
Например, муха-дрозофила предпочитает спариваться с самцами, похожими на тех, с которыми спаривались другие самки. Это было подтверждено в экспериментах с разноцветными самцами, которых припудривали зеленым либо розовым красителем: если самка видела, что другая самка спарилась с зеленым самцом, а розового отвергла, то после этого наблюдательница сама начинала предпочитать зеленых ухажеров, и наоборот. [15]
Таким образом, делается вывод, что эти насекомые могут перенимать опыт своих сородичей, например, посредством наблюдения за ними и подражания, но это основано на врожденных механизмах.

Также в инстинктивной психике появляется передача информации посредством языка. С помощью самых разнообразных сигналов: звуков, движений, поз, запахов, звуков и т.д., - животные передают друг другу биологически значимую информацию: «тревога», «опасность», «покорность», «ухаживание» и т.д.

Но в отличие от человеческих языков, такой язык не имеет семантической функции: эти сигналы не подразумевают под собой определенные образы или абстракции, а выражают лишь предельно общие смыслы. Например, мерцание светлячка может быть сигналом о местонахождении самки в брачный период.

Если перед животным с инстинктивной психикой встаёт задача, решение которой отсутствует в его инстинктах, то в ход вступает метод практических проб и ошибок.

Пример: палочник хочет добраться из точки А в точку B, но человек перед ним поставил непроходимое препятствие. Бедное насекомое пытается обойти помеху справа или слева, перелезть или проползти под ним, но человек всё время двигает преграду, не давая этого сделать - неудачи вызывают огромное возбуждение, перепроизводство движений у палочник: он мечется и носится вдоль препятствия, стараясь преодолеть преграду. Благодаря этим случайным попыткам у букашки повышаются шансы решить затруднение, выйти из сложной ситуации.

То есть, в ответ на затруднение животное пускает в ход все, что у него только имеется: оно мечется, ищет, пробует, и в результате увеличиваются шансы, что оно в конце-концов найдёт решение. Однако, это решение не закрепляется у представителя инстинктивной психики в виде индивидуального опыта, так как это не предусмотрено в его простых инстинктах.

Лопастеперые рыбы среднедевонского периода 390 млн. лет назад начали осваивать сушу и дали начало полуводным животным - тетраподоморфам, - которые стали предками всех современных четвероногих, или тетрапод, к которым относится и человек. [20]
Например, эти рыбы и тетраподоморфы имели инстинктивную психику.

Таким образом, охарактеризовать инстинктивную психику можно следующими признаками: образное субъективное отражение; инстинкты как основной инструмент для приспособления; появление языков и социальной передачи опыта; более значимую роль в поведении начинает играть индивидуальный опыт; метод практических проб и ошибок для решения затруднений.

Индивидуально-опытная психика (нерасчленённое сознание).

Здесь простых инстинктов уже становится меньше, чем сложных: в генетический код уже не удаётся записать все возможные комбинации условий окружающей среды, с которыми становится вынужден взаимодействовать организм, и все возможности по использованию им его индивидуального опыта, поэтому инстинкты все чаще начинают задавать животному лишь цель и общее направление его поведения, оставляя способ достижения этой цели на его индивидуальный опыт и условные рефлексы. Поэтому данная психика и называется индивидуально-опытной.

Например, собака с удаленной корой полушарий, когда проголодается, выходит из сонного состояния, в котором она обычно находится, и начинает ходить, двигаться до тех пор, пока она не будет накормлена. При этом выделяется слюна. Это проявление сложного пищевого инстинкта, стремления к пище. Но так как собака лишена коры полушарий и, следовательно, способности использовать индивидуальный опыт и условные рефлексы, она, несмотря на всё свое стремление к пище, сама не в состоянии найти её, она неспособна даже съесть еду, находящуюся прямо перед ней.

Также, многие инстинкты в такой психике начинают иметь этапы становления и развития: например, если волчонок в детстве не будет упираться в живот матери (или вообще во что-то), и не сможет массировать своими лапами молочную железу матери при кормлении, у него не сформируются адекватные формы взрослого пищевого поведения, в первую очередь - запасание пищи. Также у такого волчонка будут заметны эмоциональная неуравновешенность, низкий порог оборонительного поведения и конфликтность в группе с сородичами. [18]

Использование индивидуального опыта в индивидуально-опытной психике становится основано на познавательных способностях особи, то есть теперь зверю недостаточно просто ощутить свойства предметов, воспринять их образы, и инстинкт «скажет», что надо делать. Отныне особь должна самостоятельно понимать и запоминать связи между свойствами и образами с помощью своих познавательных способностей, то есть - усваивать индивидуальный опыт, давать отчёт событиям окружающего мира и собственным действиям.

Например, соколы усвоили опыт, что образ «охотник» связан с образом «стрельба», и теперь, обнаруживая у своего гнезда браконьера в засаде, умные птицы бросают своим птенцам пищу с высоты, которая недоступна выстрелу зверобоя.
Также и песцы, на которых охотятся с помощью протянутой на пути к приманке веревки, привязанной к нацеленному ружью, поняли связь между образами «растяжка» и «стрельба», после чего начали прорывать в снегу обходной путь к приманке, чтобы не задеть веревки.

Это даёт основания отнести таких животных к обладателям сознания - состояния психической жизни организма, выражающегося в субъективном отражении событий внешнего мира и тела организма, отчёте об этих событиях и ответной реакции на эти события [4].

Но животные, не обладающие интеллектом, не имеют самосознания, не рассматривают себя как объект, не делят мир на «Я» и «не-Я», что связано со слабым развитием познавательных способностей, а именно малым количеством запомненных действий и их последствий, поэтому индивидуально-опытную психику также можно называть «нерасчленённым сознанием».

Также, использование индивидуального опыта животными с нерасчлененным сознанием достаточно ограничено: приобретенный опыт может применяться только в таких условиях, которые очень близки к ситуации, в которой этот опыт был получен.
Например, если собаку научить нажимать кнопку в углу клетки для получения пищи, то при перемещении этой кнопки в другой угол собака продолжит нажимать на уже несуществующую кнопку в том же самом углу, в котором она привыкла.

Карл Людвиг Бюлер писал, что «молодые собаки, кошки и человеческие дети играют; жуки же и насекомые … не играют. Это не может быть случайностью, но покоится на внутренней связи: игра является дополнением к пластическим способностям». Для тренировки врожденных актов поведения, формирования условных рефлексов и накопления индивидуального опыта у обладателей нерасчленённого сознания образуется инстинкт игры – деятельности, проявляющейся в бессмысленных на первый взгляд действиях и манипуляциях, производимых животными в безопасных условиях. Результаты игр закрепляются и могут быть в дальнейшем употреблены в серьезных жизненных ситуациях. Например, игры котят с живой, мертвой или даже искусственной добычей (клубок).

Развивается и передача индивидуального опыта социальным путем, которая проявляется в инстинктах обучения и подражания: родители, например, начинают учить своих детенышей, как надо охотиться, прятаться от угроз, какие продукты, найденные в лесу, можно есть, а какие – нельзя и так далее [9].

Появляются культурные традиции - устойчивое наследование поведенческих признаков путем социального обучения. Например, в 1921 году небольшая группа синиц в английском городе Свейтлинг научилась открывать молочные бутылки, чтобы пить из них сливки (до середины 70-х в США и Европе молочники развозили свежее молоко в бутылках и оставляли его у дверей своих клиентов). К 1949 году этот навык распространился по всей Великобритании и стал практиковаться среди, по крайней мере, 11 видов птиц. [16]

Но несмотря на неотъемлемый и необходимый социальный характер жизни многих животных, их социальность подчинена инстинктам, не может противоречить их действию и имеет лишь вспомогательный (но у ряда видов все же чрезвычайно важный) характер для выживания: если новокаледонскую ворону мать не научит делать из палочек и листьев инструменты для добычи пищи из труднодоступных мест или если она не получит навык открытия молочных бутылок от других особей, то качество жизни и шансы на выживание у такой вороны, конечно же, понизятся, но жить она всё же сможет.

Но если вдруг перед животным с нерасчлененным сознанием встаёт задача, решение которой отсутствует в его индивидуальном опыте, то в ход вступает всё тот же, уже знакомый нам метод практических проб и ошибок. Однако, на этот раз, решение, которое было получено в результате случайных метаний вокруг затруднения, закрепляется в индивидуальном опыте животного, и оно будет его использовать в будущем, что является наглядно-действенным мышлением.

Среди предков человека обладали индивидуально-опытной психикой, например, древнейшие млекопитающие, которые произошли от синапсид из группы цинодонтов, выделившись в конце триасового периода 201 млн. лет назад [19].

Таким образом, охарактеризовать нерасчленённое сознание можно следующими признаками: образное субъективное отражение; индивидуальный опыт и условные рефлексы как основные инструменты для приспособления; игра, как тренировка; передача опыта социальным путём и культурными традициями; метод практических проб и ошибок для решения затруднений.

Интеллектуальная психика (расчленённое сознание).

Так как выживание тех, чей основной способ приспособления - индивидуальный опыт, зависит от того, насколько эффективно особь усваивает опыт и пользуется им (врожденных программ поведения-то минимум или и вовсе нет), то эволюционное преимущество в определенных условиях получают именно те особи, мутации которых расширяют возможности по развитию познавательных способностей. Тренировка этих способностей преимущественно происходит при усвоении индивидуального опыта и информации, при построении связей между различными свойствами и образами, поэтому особенно полезными оказываются мутации, направленные на увеличение количества естественной памяти, так как в таком случае становится возможно накопить в сознании больше опыта и информации – важнейших элементов для развития познавательных способностей.

Однако, врожденны только задатки к познанию, но не сами познавательные способности, которые развиваются в процессе жизни. И если окружающая среда не будет принуждать особь к их развитию ради выживания (или если не будет необходимых для их развития условий), то зверь не получит никакого эволюционного преимущества от этих улучшенных задатков, посему новая мутация не сохранится. По этой причине прижизненное развитие способностей (игрой, трудовой деятельностью, социальным обменом информацией, наблюдением за действиями сородичей) напрямую влияет на дальнейший ход эволюции нервной системы.

На определенном уровне развития познавательных способностей возникает интеллект - способность к использованию старого опыта в новых ситуациях, к пониманию и применению абстракций и к использованию своих знаний для управления окружающей средой, которая не может быть объяснена инстинктами и рефлексами [10].
Таким образом, у интеллекта есть три признака: 1) использование старого опыта в новых ситуациях; 2) использование знаний для управления окружающей средой; и 3) понимание и применение абстракций.

Возникнуть интеллект может только в социуме из-за необходимости получения чрезвычайно большого количества опыта, которое невозможно приобрести без социального обмена информацией и наблюдения за действиями сородичей.
Также, социальность стимулирует развитие интеллекта тем, что требует от особи умения предвидеть реакции десятков ее сородичей, добиваться удовлетворения своих потребностей и других целей, сохраняя сплоченность и согласованность и не разваливая коллектив.

Причем у каждого детеныша в процессе его взросления и формирования интеллект должен развиваться с нуля посредством усвоения опыта, потому что, как уже указывалось выше, врожденны только задатки к познанию, а не сами познавательные способности.

Определить наличие интеллекта можно по самосознанию особи, так как из-за большого количества запомненных действий и их результатов в определенный момент зверь начинает осознавать, что это именно «Я» что-либо сделало, и именно это «моё» действие привело к тому или иному результату: сознание расчленяется на «Я», которое производит воздействия, и на «не-Я», которое подвергается воздействиям, животное впервые начинает рассматривать себя и как объект, и как субъект.

В интеллектуальной психике изменяется характер использования индивидуального опыта особью: если у обладателей нерасчлененного сознания полученный опыт мог применяться только в условиях, очень похожих на те, в которых этот опыт был приобретен, то интеллектуальные звери способны применять свой старый опыт и в новых условиях, новых ситуациях, для новых задач и целей.

Животные с расчлененным сознанием очень легко переносят из игры в серьезные ситуации те или иные приемы и способы поведения, и наоборот, новый жизненный опыт, какая-нибудь решённая задача сразу же переносятся в игру.

Например, во время опытов Кёлера, Султан - самая умная обезьяна, - изобрел игру в прыганье с палки, которая состояла в том, чтобы как можно скорее взобраться на стоявшую почти перпендикулярно к полу палку и при её падении или раньше прыгнуть на землю или на вышерасположенное место. Другие обезьяны социальным путём перенимали эту игру и достигали в ней удивительного совершенства. А позже стали применять этот приём в задачах, когда им нужно было завладеть высоко подвешенными бананами, что уже говорит о наличии первого признака интеллекта.

О наличии второго признака интеллекта говорят следующие опыты: перед обезьянами также возникали задачи, когда банан был подвешен к потолку так высоко, что обезьяна не могла его достать ни стоя на земле, ни подпрыгивая вверх. В этом случае наиболее догадливые обезьяны двигали находившийся в клетке ящик под висящий банан, взбирались на него и овладевали целью. Иногда вместо ящика могла использоваться дверь, открывающаяся внутрь помещения. Когда плод был подвешен слишком высоко, обезьяна тащила уже несколько ящиков, ставила их один на другой и образовывалась башня или лестница из трех или даже четырех ящиков, по которым обезьяна взбиралась вверх. То есть обезьяны используют свои знания, чтобы управлять окружающей средой (нагромождать ящики друг на друга), а это - труд.

Продолжение и источники вы сможете найти по ссылке: https://vk.com/wall-213062587_7579 .

Авторы: Кристина Силкина и Люба Шилкина.

Когда прекратилась династия Гогенштауфенов, в Германии настало время междуцарствия (1254 – 1273 гг.). В эту смутную эпоху у князей была тенденция выбирать королей-гастролеров. Таковы английский принц Ричард и кастильский король Альфонс X. Эти гастролеры только носили титул, а в Германию почти не являлись. Силой гнать их туда было неловко; и если взглянуть по-человечески, они по-своему были правы. В Германии жилось невесело. Бароны и рыцари грабили по дорогам купеческие обозы, захватывали проезжающих и требовали выкупа. Правосудия искать было не у кого; оно, как и короли, было в безвестном отсутствии.

Возник совершенно своеобразный вид судопроизводства: тайные судилища. Рыцари собирались вместе в каком-нибудь подземелье и с масками на лицах составляли приговоры - большей частью заочные. Около трехсот лет существовали эти суды, да и теперь еще, хотя маски сняты, в некоторых диких странах продолжаются подобные суды. Повеселившись вдоволь, князья решили выбрать из своей среды какого-нибудь захудалого правителя. Кандидат должен был быть не очень умен, в меру справедлив и в меру набожен.

В 1273 г. курфюрсты избрали на престол Рудольфа Габсбурга, носившего графский титул, но не принадлежавшего к сословию имперских князей. Габсбурги имели сравнительно небольшие владения в Южном Эльзасе и Северной Швейцарии. Курфюрсты рассчитывали, что новый король, не располагавший достаточными средствами, не сможет проводить самостоятельной политики и будет выполнять их волю. Но их надежды были обмануты. Рудольф Габсбург использовал императорскую власть для обогащения своего дома и создания крупного наследственного княжества.

Он попытался завладеть землями, принадлежавшими ранее к домену Штауфенов и присвоенными другими князьями, но потерпел неудачу. Тогда Габсбург начал войну против чешского короля Пжемысла II, который, как курфюрст империи, не соглашался на его избрание и не принес ему присяги. Чешский король потерпел поражение и погиб, а принадлежавшие ему земли - Австрия, Штирия, Каринтия и Крайна - перешли во владения Габсбургов. Рудольф Габсбург увеличил также свои владения в Эльзасе и Швейцарии. Он захватил часть области Ури, через которую проходил торговый путь на Сен-Готард. Это намного увеличило доходы Габсбургов за счет торговых и провозных пошлин.

Так было создано крупнейшее территориальное княжество Германии - Австрия, в состав которого входил ряд отдельных земель. Позже владения Габсбургов превратились в многонациональное государство в Центральной Европе. Рудольф Габсбург не вмешивался в дела князей, а занимался преимущественно делами своего наследственного княжества.

В 11 - 13 вв. в Швейцарии появились новые города, такие как Берн, Люцерн и Фрибур, начала развиваться торговля. Новые технологии строительства мостов позволили начать освоение ранее недоступных территорий Альп, через которые прошли торговые пути из Средиземноморья в Центральную Европу. Один из таких торговых путей проходил через долины Ури, Швиц и Граубюнден и перевал Сен-Готард. Значение этого пути было настолько велико, что германский король Фридрих II вывел эти долины из подчинения местных князей.

Однако с приходом на престол Священной Римской империи Габсбургов население этих долин, опасаясь притеснения со стороны этой династии, заключило военный договор. Он был подписан 1 августа 1291 г. и объединил Ури, Швиц и Унтервальден. Подписание проходило в обстановке секретности и впоследствии обросло легендами, наиболее известные из которых легенда о клятве Рютли и народный эпос о Вильгельме Телле. Достоверно неизвестно, на самом ли деле этот договор был подписан в Рютли, также как и существовал ли Вильгельм Телль, зато сохранился оригинал договора, подлинность которого была подтверждена радиоуглеродным анализом. Акт договора, составленный на латыни, сохранился в архиве города Швица. С 1891 г. 1 августа стал национальным праздником Швейцарии.

Опасения союзников были не напрасны — Габсбурги неоднократно пытались присоединить их земли с помощью военной силы, однако неизменно терпели поражения, в частности в битвах при Моргартене (1315 г.), Земпахе (1386 г.), Нефельсе (1388 г.). В 14 в. конфедерация пополнилась пятью новыми членами: Люцерн (1332 г.), Цюрих (1351 г.), Цуг (1352 г.), Берн и Гларус (1353 г.). Однако рост количества кантонов привёл и к росту напряжённости между ними, которая вылилась в Цюрихскую войну 1440 - 1446 гг.. Её причиной стала борьба за влияние в союзе между Цюрихом, поддерживаемым Австрией и Францией с одной стороны, и Швицем и другими кантонами с другой.

Города, вошедшие в состав Швейцарского союза, со временем получали статус вольных городов, то есть становились самостоятельными образованиями в составе Священной Римской империи. Эти города скупали земли местных обедневших аристократов и постепенно превращались в крупных землевладельцев. Города Швейцарского союза вели оживлённую торговлю с другими городами Европы, такими как Венеция, Краков, Антверпен и Лион. Вооружённые силы конфедерации были представлены добровольными отрядами молодых мужчин; многие из них становились наёмными солдатами, и это составляло значительный доход кантонов Швейцарии.

В 1460 г. к Конфедерации были присоединены Зарганс и Тургау, что дало Швейцарии выход к Рейну. В 1474 - 1477 гг. швейцарский союз участвовал в Бургундских войнах на стороне французского короля и против герцога Бургундии Карла Смелого, союзника Габсбургов. Наиболее значимыми битвами были битва при Грансоне (1476 г.), битва при Муртене (1476 г.) и битва при Нанси (1477 г.). Карл Смелый был убит в битве при Нанси, и в результате Бургундское государство было разделено между королём Франции и династией Габсбургов. Однако между кантонами вновь возникла напряжённость при решении вопроса о приёме новых членов конфедерации. Противоречия были разрешены Штанским договором (Stanser Verkommnis) 1481 г., что дало возможность расширить союз до 13 членов к 1513 г. В 1481 г. были приняты Фрибур и Золотурн. В 1499 г. Священная Римская империя предприняла попытку восстановить контроль над швейцарскими территориями, что привело к Швабской войне.

Германский король Максимилиан I потерпел поражение в нескольких битвах, и в результате Швейцарский союз окончательно закрепил свою фактическую независимость от Священной Римской империи (хотя номинально оставался её частью) и пополнился в 1501 г. новыми членами: Базелем и Шаффхаузеном. В 1513 г. был принят Аппенцелль. В том же году швейцарская армия в качестве наёмников приняла участие в битве при Новаре, позволив миланскому герцогу Массимилиано Сфорца отбить осаду города Новара французскими войсками. Однако в следующем сражении войны Камбрейской лиги, битве при Мариньяно, швейцарская армия понесла первое серьёзное поражение, потеряв около 10 тыс. убитыми, и впоследствии воздерживалась от масштабного участия в вооружённых конфликтах, хотя швейцарские наёмники продолжали пользоваться большим спросом.

Таким образом, поражение при Мариньяно заложило основу швейцарского нейтралитета. После покорения Миланского герцогства французский король Франциск I заключил со швейцарским союзом «вечный мир» (продолжавшийся 250 лет), по которому Швейцария обязывалась снабжать Францию наёмниками, а также получала французский рынок для сбыта своих товаров (тканей, сыров, позже книг, ювелирных изделий и часов).

Культурная жизнь в Швейцарском союзе также не стояла на месте. В 1432 г. в Базеле начал работу первый и до 19 в. единственный швейцарский университет (официальное открытие состоялось только в 1460 г.). Также с Базелем связаны имена известного швейцарского врача и учёного Парацельса, учёного-гуманиста Эразма Роттердамского, позже, в 17 - 18 вв., Иоганна Бернулли, Даниила Бернулли, Леонарда Эйлера.

Консолидация феодальной анархии препятствовала развитию итальянской городской буржуазии, а также ее экономической деятельности. Несмотря на то что раздробленность привела к созданию в 14 в. городов-государств и, таким образом, временно были обеспечены соответствующие рамки для экономического и политического развития, в Италии, однако, тоже проявлялись стремления к большему сплочению и единству. Часть горожан, жаждущих мира и спокойствия, думала, что если император сделает Италию центром своей империи, то это создаст и им благоприятные условия. Такому мнению противостояло более реально мыслящее, но усиливающее партикуляризм направление, которое видело в империи феодального завоевателя.

Они понимали, что Фридрих хочет вновь завоевать Италию, ставшую самостоятельной после завершения борьбы за инвеституру, с тем чтобы укрепить свое положение против Вельфов. Ему нужны были деньги богатых итальянских городов, но по отношению к буржуазии он выступал защитником феодального строя. Сторонники независимости усматривали в городском самоуправлении средство сопротивления. Они нашли неожиданную поддержку у папства, заинтересованного в увековечивании раздробленности. Таким образом, новый этап борьбы между папой и императором в Италии вылился в гражданскую войну между гвельфами и гибеллинами.

Поводом для вмешательства Фридриха в итальянские дела послужил договор, заключенный им с папой Евгением III в 1153 г. в Констанце. В нем Барбаросса обязался не заключать мира с норманнами без участия папы, сокрушить Римскую республику и вновь отдать город в руки папы. За это Евгений III не только пообещал ему императорскую корону, но и свою поддержку в борьбе против Вельфов.

В июне 1155 г. в Сутри произошла личная встреча между Адрианом IV и императором, которая уже обозначила приближение нового конфликта. В Сутри Фридрих отказался исполнить полагающуюся в соответствии с протоколом так называемую шталмейстерскую службу папе, так как усмотрел в этом вассальную подчиненность. В течение двух дней его удалось убедить в том, что начиная с эпохи Каролингов этот обычай не что иное, как пустая формальность.

Неприятный инцидент римский Сенат попытался использовать для привлечения на свою сторону короля: Фридриху предложили императорскую корону за 5000 фунтов золота. Однако германский король значительно выше оценивал императорскую власть, освященную церковью, чем корону, полученную от народа Рима. Его войско без сопротивления заняло Вечный город, и в соборе Святого Петра состоялась торжественная церемония императорской коронации. Тем самым Фридрих принял на себя звание защитника папы, в чем действительно нуждался Адриан, против норманнов и римлян.

Против норманнского королевства Фридрих не был склонен выступать, несмотря на настояние папы. Император со своим войском быстро вернулся в Германию, но и папа не мог оставаться в Риме, он примкнул к уходящему войску.

Разочаровавшись в императоре, папа попытался действовать самостоятельно. Осенью 1155 г. войско папы совершило вооруженное нападение на владения норманнского короля Вильгельма. Весной 1156 г. Вильгельм уничтожил союзников папы, но Адриан и часть его кардиналов застряли в Беневенто (кстати, считавшемся папским владением). В результате начавшихся переговоров был заключен мир между папой и норманнами. В июньском 1156 г. Беневентском конкордате, заключенном на 30 лет, папа признавал норманнское королевство Вильгельма (которое включало в себя наряду с Сицилией также Апулию, Капую, Неаполь, Палермо и Амальфи, практически всю Южную Италию). В то же время норманнский король признал папу своим сюзереном и обязался платить ему налог в размере 1000 золотых. Он гарантировал папские привилегии в церковных делах Сицилии и Южной Италии и, наконец, обещал ему вооруженную защиту против императора и римлян.

Император, естественно, посчитал Беневентский конкордат нарушением Констанцского соглашения, что давало ему новый повод для завоевания Италии. В 1156 г. Адриан IV с помощью норманнов возвратился в Рим. Папа привел в порядок расстроенную администрацию Папского государства и заключил компромисс с населением Рима. Император же, стремившийся к созданию, по существу, абсолютистского бюрократического государства, все решительнее выступал против устремлений папы Адриана, направленных на централизацию церковной власти.

Император мог рассчитывать подчинить папу, только сломив сопротивление итальянских городов - ведь на итальянской земле после борьбы за инвеституру политическая власть оказалась в руках городов. Для ликвидации автономии городов Фридрих поставил во главе ломбардских городов имперских префектов, обложил города большими налогами, которые намеревался собирать с помощью оружия. Сопротивление горожан было сломлено Фридрихом во время кампании 1157 - 1162 гг.

Сразу же после смерти Адриана Фридрих воспользовался случаем, чтобы вызвать смятение в Риме. В результате вмешательства в выборы папы он добился того, что кардиналы разделились на две партии. Большинство кардиналов, выступавших противниками императора, избрало папой под именем Александра III кардинала-канцлера Бандинелли, который оказался непримиримым врагом императора. Меньшинство, составлявшее партию императора, избрало папой под именем Виктора IV (1159 - 1164 гг.) кардинала Монтичелло. Германские епископы признали законным папой Виктора, в то время как большинство церкви стояло на стороне Александра. Вначале военное счастье благоволило императору: в 1162 г. он до основания разрушил последний центр сопротивления - Милан; Фридрих завоевал Северную и Центральную Италию. Норманны и не собирались защищать папу. В конце концов Александр III бежал во Францию, где находился три года.

Римляне уже после смерти антипапы Виктора IV обратились к Александру III с просьбой возвратиться в Рим. В ноябре 1165 г. Александр вернулся в свой престольный город. Однако его покой длился недолго. Фридрих Барбаросса уже осенью 1166 г. предпринял новый поход в Италию и летом следующего года захватил и город Льва (Леонину). Александр бежал к норманнам в Беневенто. В Риме прошла торжественная интронизация антипапы, который после этого вновь короновал императора. Теперь войску Фридриха урон причинил не противник, а малярия. Император скрытно, в чужой одежде, бежал через враждебную Северную Италию, через Альпы в Германию.

В то время борьба между папой и императором распространилась уже на всю Италию, страна превратилась в арену сражения между итальянскими городами и германскими завоевателями. Господство чужеземцев в соединении с феодальным произволом подняло всю Италию на борьбу с императором. Против налогового пресса имперской системы и насилий чиновников восстали в первую очередь ломбардские города. Эти североитальянские города, возглавляемые Миланом, создали в 1167 г. Ломбардскую лигу. Членами лиги в момент ее создания были 16 городов.

Император в 1176 г. организовал новый поход против Ломбардской лиги и папы. 29 мая 1176 г. вблизи Милана, под Леньяно, произошло решающее сражение между горожанами и войсками императора. Битва завершилась поражением феодальнего рыцарского войска. Планы Фридриха, мечтавшего о мировом господстве, оказались опрокинутыми не благодаря сопротивлению папы, а благодаря политическому и военному сопротивлению городов.

Александр III заключил с императором сепаратный мир. В соответствии с мирным договором, подписанным сначала в 1176 г. в Ананьи, а через год в Венеции, Фридрих признавал Александра III законным папой, а антипапам и их сторонникам выплатил компенсацию. Александр также добился того, что император отказался от назначения своего префекта в Риме, тем самым и от прав на Патримониум Святого Петра. Папа - за исключением наследства Матильды - вновь получал свои прежние владения. Император признавал вселенскую власть папы, а папа признавал законную власть Фридриха и его наследников. Таким образом, папство во второй раз вышло победителем из борьбы с императором.Воины императора доставили папу в Рим, где в 1179 г. на III Латеранском соборе он торжественно отпраздновал свою победу над антипапами.

Тем временем Фридрих I одержал дома победу над своим противником Генрихом Львом и заключил в 1183 г. мирное соглашение с ломбардскими городами. Император после Леньяно намеревался заложить фундамент своей власти на полуострове не в Ломбардии, а в Центральной Италии. Государство папы было охвачено кольцом императорских владений (Сполето, Анкона, Романья, Тоскана), к тому же Южная Италия находилась в руках норманнов, что еще больше изолировало Церковное государство от внешнего мира. Преемники папы Александра III (за 10 лет - 5 пап) были дряхлыми и слабыми и не могли осуществлять политику своих предшественников. Фридрих Барбаросса организовал III крестовый поход (1189 - 1190 гг.). Переживший множество сражений, Фридрих Барбаросса утонул в Малой Азии во время переправы через реку Салеф. С гибелью предводителя была решена и судьба похода.

Последний и, возможно, самый мощный всплеск упомянутой борьбы приходится на правление императора Фридриха II Гогенштауфена, получившего прозвание Великого (род. 1194 г., император в 1215 – 1250 гг.). Это имя явилось символом целой эпохи в истории западноевропейского общества, поскольку деятельность его носителя выразила некоторые характернейшие ее тенденции и одновременно ярко обозначила назревающие перемены. Фридрих пришел к власти при поддержке церкви. Еще в младенчестве он лишился родителей, и хотя право на престол принадлежало ему как сыну императора Генриха VI, германским королем (титул, дававший право претендовать и на императорское звание) стал его дядя Филипп Швабский.

Противники Штауфенов (таково более точное родовое имя) Вельфы выдвинули своего кандидата - Оттона IV Брауншвейгского, который пережил Филиппа и стал императором. Оттон, как и все его предшественники, выдвинул притязания на Италию, тогда папа Иннокентий III, рассчитывавший на покорность Фридриха как своего вассала (Сицилийское королевство формально подчинялось папе; брак родителей Фридриха был заключен при содействии церкви) поддержал избрание последнего королем. Папа требовал немедленно начать новый (Шестой) Крестовый поход, но Фридриху было важнее утвердить свою пошатнувшуюся власть в Южной Италии. По разным причинам выступление в Святую землю постоянно откладывалось, и если сменивший Иннокентия Гонорий III относился к этому довольно терпимо, следующий папа, Григорий IX, отлучил Фридриха от церкви. Несмотря на это, император осенью 1228 г. все же отправился в поход и сумел получить Иерусалим (на который он претендовал как зять последнего короля Иерусалимского) в обмен на союз с египетским султаном, в том числе и против христианских противников последнего

Одной из основных проблем царствования Фридриха была изначальная двойственность его положения, которая отчасти напоминала двойственность положения духовного главы католического мира: будучи избираемыми властителями совокупности западноевропейских стран, они были вынуждены, с одной стороны, укреплять собственное могущество как могущество руководимых ими институтов, церкви и империи, а с другой - считаться с политической раздробленностью и распределенностью власти, центробежными тенденциями, и играть по общим правилам, т. е. преследовать свои личные и семейные интересы. К этому прибавлялся клубок противоречий, вызванных историко-географической связью и противостоянием Германии и Италии как главных центров общеевропейского суверенитета Средневековья.

В качестве Римского императора и короля Италии Фридрих проводил жесткую централизаторскую политику, особенно последовательно осуществлявшуюся в Сицилийском королевстве. Он воевал с мятежной знатью и конфисковывал ее земли, облагал все сословия, в том числе и духовенство, одинаковыми налогами, отменял феодальные привилегии, создал мощный бюрократический аппарат, военный флот, открыл в Неаполе университет, который сегодня носит его имя. Правоведы Фридриха создали первый единый для Сицилийского королевства свод законов, получивший название «Мельфийские конституции» (1231 г.). В нем провозглашались общие для всех подданных принципы судопроизводства, управления и налогообложения. Разгромив издавна живших на Сицилии арабов, император переселил их на материк в город Лючеру, и в дальнейшем они составили ядро его войска, нечто вроде гвардии.

При дворе Фридриха (его столицей являлся Палермо) вообще чувствовалось влияние Востока. Помимо того что он четырежды вступал в брак и имел любовниц, император располагал целым гаремом наложниц. Он покровительствовал наукам и искусствам, сам написал трактат о соколиной охоте, и, по отзывам современников, был чуть ли не атеистом, во всяком случае скептиком и рационалистом, проводившим опыты по измерению души и искавшим разумное объяснение всему необычному. Правда, многие слухи распространяли о Фридрихе его противники, в том числе нищенствующие монахи, которые в соответствии с эсхатологическими пророчествами называли его «последним императором» и даже Антихристом.

В Германии Фридрих вынужденно придерживался противоположной политики, наделяя все новыми привилегиями князей, от которых зависело избрание короля, и духовенство, в расчете на его поддержку в духовном и церковном противостоянии папским интердиктам. Городскую свободу император преследовал повсюду, отменяя коммунальные вольности, возвращая феодалам отнятые у них городскими республиками земли и насаждая в них свои порядки. Это привело к конфликту с североитальянскими коммунами, которые воссоздали Ломбардскую лигу. После Крестового похода папа внешне примирился с Фридрихом, тем более что тот неукоснительно поддерживал все его мероприятия по жестокой борьбе с еретиками.

Но в ходе разгоревшейся войны с Ломбардской лигой папа встал на сторону городов и в 1239 г. снова отлучил императора, наложив на его владения интердикт. В 1237 г. имперская армия одержала важную победу над ломбардским ополчением при Кортенуове, однако в дальнейшем император был вынужден осаждать то один, то другой из постоянно восстававших против него городов. В 1245 г. на I Лионском соборе Фридрих был объявлен лишенным власти, и в Германии князья избрали сначала одного, затем (после смерти первого) другого альтернативного короля. Император вступил с ними в борьбу, опираясь на помощь своих сыновей, носивших титул королей отдельных частей его обширных владений. Один из них, король Сардинии Энцо, попал в плен к болонцам и просидел у них в заточении более 20 лет; другой, Генрих, восстал против отца и потерпел поражение.

Последние годы правления Фридриха отмечены неудачами в борьбе против нового папы Иннокентия IV и итальянских городов, в ходе которой он скончался (существует легенда, что астрологи предсказали ему смерть в городе с «цветочным» названием - итал. «фьоре» - поэтому он никогда не посещал Флоренцию. Умер же он от болезни в городке Кастель Фьорентино в 1250 г.)

Момент смерти Фридриха II оказался переломным во взаимоотношениях папства и германских императоров. Попытки последних укрепиться в Италии и даже (в лице Фридриха) создать здесь для себя главную базу вели к ослаблению их влияния в Германии и к обострению конкуренции с папством. Сыновьям Фридриха, его наследнику в Германии Конраду IV (1250 – 1254 гг.) и наместнику в Сицилийском королевстве Манфреду (1231 – 1266 гг.), на протяжении некоторого времени удавалось успешно противостоять папам и даже не допускать их в Рим, поднимая своенравный римский народ и знать. Сторонникам империи, гибеллинам, не без помощи немцев удалось прийти к власти во Флоренции и других городах Италии.

Папы в своем стремлении расправиться с ненавистными Штауфенами стали предлагать корону вассального для них Неаполитанско-Сицилийского королевства предположительно дружественным для них кандидатам, и в конце концов им удалось склонить к походу в Италию брата французского короля Людовика Святого Карла Анжуйского. Войско последнего одержало победу над Манфредом при г. Беневенто (26 февраля 1266 г.), причем сам король погиб, а его владения сдались французам почти без боя. Через три года Карл разгромил последнего претендента из династии Штауфенов на итальянский престол, внука Фридриха Конрадина, который был предан казни в Неаполе в октябре 1268 г.

Для папства наступил момент наивысшего торжества, поскольку оно расправилось с опаснейшим противником, но в дальнейшем его собственная независимость ослабла, и оно подпало под влияние французских королей. Карл Анжуйский, как и германские императоры, тоже не собирался ставить интересы Рима выше своих собственных, намереваясь создать крупную державу в Италии и присоединить к ней Святую землю.

Определенную роль в падении Штауфенов в Италии сыграло предательство части местной знати, желавшей самостоятельности. Воцарение анжуйцев, которые обращались с местным населением, как с покоренным народом, и увеличили всевозможные поборы, никак не отвечало этим чаяниям, и в мае 1282 г. в Палермо вспыхнуло антифранцузское восстание, известное под названием «Сицилийской вечерни»; в конечном счете оно привело к отделению острова и распаду королевства на две части.