Первая жертва Фрица, 17-летний Фридель Роте, которого маньяк встретил на улице и пригласил жить с ним, незаметно отправил открытку матери в которой написал, что его приютил «добрый дядя», и указал его адрес. Произошло это в 1918 году. Он не догадывался о психопатии Хаарманна. 

Фридель покинул маму без предупреждения, и та долго искала сына. Фридель отправился в Ганновер, который в то время был гей-центром Германии. Роте был гомосексуалом, что не нравилось его матери. 

Мать Фриделя, получив открытку, тут же пошла в полицию. К Хаарманну на улицу «Rote Reihe 2» пришли полицейские. Как рассказывал позже Хаарманн, в момент, когда полицейские вломились в его дом, маньяк как раз заканчивал разрезать убитого им Роте. Голова юноши лежала за занавеской окна, прикрытая простой газетой. Полиция ее не обнаружила. По поводу мяса Хаарманн заявил, что это — говядина. 

Чуть позже он все-таки был арестован, а потом и осужден на девять месяцев «за непристойное поведение», так как он приставал к юношам с предложениями заняться сексом. Выйдя из тюрьмы, Хаарманн понял, что необходимо более осторожно выбирать партнеров. А ещё неплохо бы подружиться с полицией. В этом ему помогло армейское прошлое. Через пару месяцев после освобождения маньяк стал внештатным сотрудником полиции. Пользуясь званием, Хаарманн стал частенько посещать Центральный Вокзал Ганновера. Там он и находил своих жертв. Большинство из исчезнувших (жертвами становились мальчики и юноши в возрасте от 13 до 20 лет) были бродягами, никто их особо и не искал. 

Почти все жертвы были подобраны им в зале ожидания Центрального Вокзала Ганновера. В то время вокзал, особенно в ночное время, считался зоной повышенной опасности. Ночью туда пройти было довольно трудно, но Хаарманна, как полицейского, пускали. 

Хаарманн выбирал наиболее запущенного и грязного подростка или юношу. Подходил к нему, предъявлял полицейский значок, предлагал пожить в каморке при мясной лавке. В большинстве случаев бродяги соглашались. 

Через пару дней знакомства Хаарманн склонял их к сексуальным отношениям. Те не сопротивлялись, так как Харманн умел выбирать жертв-геев. Через пару дней или недель он убивал их. Происходило это всегда одинаково: он придушивал жертву, а когда та теряла сознание, перегрызал ещё живому парню горло, выпивая кровь. Хаарманн не убил ни одной женщины, так как считал их «вместилищем порока и распространителями венерических заболеваний», и брезговал их кровью. 

В 1919-м Хаарманн встретил Ханса Гранса, который стал его постоянным любовником и сообщником в преступлениях. Мясо жертв Гранс предложил добавлять в сосиски, которые готовились в лавке Хаарманна. В 1923 году Гранс наладил сбыт человеческого мяса под видом говядины в ближайшие рестораны и кафе. 

До середины 1924 года Хаарманн убивал в основном тех, кого выбирал Гранс. Хаарманн убивал не только из-за мяса. К примеру, Адольф Ханнапель был убит потому, что Грансу понравились его новые брюки, а Эрнст Шпекер стал жертвой из-за новой рубашки. 

22 июня 1924 года Хаарман попытался силой заставить молодого человека по имени Фромм ночевавшего на вокзале пойти с ним «поесть мяса». Парень не хотел, и слышал про убийства бродяг с вокзала Ганновера и отказался. Хаарман попытался силой увести юношу. Фромм оказал сопротивление, на вокзал прибыла полиция и задержала обоих. Хаарманну не помогло звание полицейского. В участке Фромм уверенно заявил, что Хаарманн грязно приставал к нему. А ещё и напомнил о слухах про убийства людей с вокзала. 

Полицейские прислушались к словам Фромма. Хаармана, несмотря на его принадлежность к полиции, оставили в камере. В его лавке провели обыск. Они обнаружили останки человеческих тел, и Гранса застали в лавке в момент, когда тот разделывал тело парня, исчезнувшего с вокзала несколько дней назад. 

После ареста Хаармана и Гранса одежда из их квартиры была осмотрена родственниками и членами семей пропавших. При этом выяснилось, что гардероб Ханса Гранса полностью состоял из одежды жертв. 

На судебном процессе Фриц Хаарман признался, что убил с 1918 по 1924 года 24 мальчика. Однако число трупов, согласно следственным данным, составляло 27. Все жертвы были в возрасте между 10 и 22 годами. По собственным показаниям, он убивал своих жертв укусом в шею, затем расчленял их. 

Хаарман был приговорен 19 декабря 1924 года к смерти через обезглавливание на гильотине. Выслушав приговор, Хаарманн сперва впал в ступор, а потом рассмеялся. 

— Я все равно вернусь! — закричал он. — Вы же знаете, что вампиры бессмертны!

«Есть за Алданским хребтом река хлебная…»

380 лет назад, в августе 1638 года, на берегах якутской реки Алдан казачий атаман Дмитрий Копылов услышал от шамана Томкони, «лалагирской земли князца», то есть главы одного из родов эвенков-кочевников, необычный рассказ о лежащей к югу большой полноводной реке. По словам шамана, на её берегах жили оседлые люди, знавшие хлебопашество и обладавшие серебром. «А у тех сиделых людей во всех деревнях устроены пашни и лошадей и всякой животины много…» — рассказывал шаман казаку.

До этого русские первопроходцы к востоку от Лены никогда не встречались с племенами, знакомыми с хлебопашеством и драгметаллами. Казачий атаман не знал, что именно этот рассказ станет первым упоминанием Амура в русской истории, однако сразу понял всё значение слов шамана. «И тот Томкони шеман ему, Дмитрею, сказал: есть де блиско моря река…» — запишут вскоре писцы Якутского острога ценные сведения.

Первопроходцы с ходу приступили к поискам, пытаясь добраться до загадочной реки сразу с нескольких направлений — от Алдана, с севера, и с запада, со стороны озера Байкал. Но поросшие тайгой горы и огромные дальневосточные пространства требовали дорогой платы за раскрытие тайн своей географии. Четыре года казаки возвращались из таёжных походов ни с чем, да и возвращались не все — 36 «служилых людей» во главе с Семёном Скороходовым были перебиты в тайге «немирными тунгусами».

И всё же к 1643 году в Якутске, ставшем центром этих поисков, уже кое-что знали про далёкую реку. Знали, что «есть за Алданским хребтом река хлебная», что с севера в неё впадает река «Зия», до которой теоретически можно добраться из якутских земель от притоков Алдана. Информации добавило возвращение в Якутск Ивана Москвитина, первого из русских людей побывавшего на берегах Тихого океана. В 1640 году его отряд, двигаясь на лодках вдоль побережья Охотского моря, почти добрался до устья Амура. В районе островов, ныне называемых Шантарскими, местные «тунгусы»-эвенки рассказали ему о близости «усть Муры», великой «хлебной реки», впадающей в океан.

На основе этих всё ещё смутных знаний к июлю 1643 года в Якутске, тогда главном центре всех русских владений на Дальнем Востоке, подготовили большую экспедицию к неизведанной реке.

«А немирных людей смирять ратным обычаем…»

Изготовившийся к поиску Амура отряд по меркам эпохи первопроходцев действительно был очень крупным — целая маленькая армия из 133 «служилых» и «охочих» людей. О значимости похода говорит тот факт, что его возглавил «письменный голова» Василий Поярков. «Письменным головой» тогда называли чиновника, назначавшегося в помощь сибирским и дальневосточным воеводам по приказу из самой Москвы.

Отряд Пояркова был прекрасно вооружён — 80 человек имели железные доспехи, почти все имели ружья, на шесть речных барок-дощаников погрузили большие запасы, в том числе «для угрозы немирных землиц пушку железную, да на 100 выстрелов полуфунтовых ядер». С собой отряд Пояркова вёз внушительный запас пороха — «для службы 8 пуд и 16 гривенок зелья», то есть более 130 кг.

Про самого Василия Пояркова до его амурского похода мы не знаем практически ничего — известно, что он был уроженцем города Кашина под Тверью, но много лет провёл на «государевой» службе в Сибири. Одним из переводчиков-«толмачей» в отряде Пояркова стал эвенк, крещённый именем Семён Петров, недавний участник плавания Ивана Москвитина по берегам Охотского моря к устью Амура.

От воеводы Якутского острога «письменный голова» отправлявшегося на Амур отряда получил подробную «наказную память», то есть инструкцию, в которой были изложены все имевшиеся на тот момент сведения о «хлебной реке» и цели похода. «Государевым делом промышлять, смотря по тамошной мере как лутче, — гласила инструкция, — и иноземцов ласково под Царскую высокую руку приводить, и ясак сбирать, а сперва ясак взять с иноземцов небольшой, чтоб их сперва ясаком не ожесточить… А немирных людей иноземцов, которые ясаку с себя не дадут, смирять ратным обычаем, войною…»

По «наказной памяти» из Якутского острога казаки отправлялись на Амур в том числе и «для пpииску серебряной и медной и свинцовой руды» — российскому Дальнему Востоку остро требовались свои металлы. «И пришед к серебренной руде, острог поставить и укрепитца, и серебро велеть безпрестанно плавить…» — гласила написанная в Якутске инструкция.

Отряд Василия Пояркова покинул Якутский острог ровно 375 лет назад — 25 июля 1643 года. Сначала шесть речных кораблей спустились вниз по Лене до устья Алдана и затем целый месяц двигались вверх против его течения. Так достигли впадающей в Алдан реки Учур, путь вверх по течению которой вёл прямо на юг. Ещё десять дней плыли по Учуру до места, где в неё впадает река Гонам, — сегодня это район, где смыкаются границы Якутии и северной части Хабаровского края.

Первые на берегах Зеи

Пять недель отряд Пояркова пробивался вверх по Гонаму. Казаки насчитали 66 порогов и шивер, каменных завалов на реке. Бурные воды разбили на камнях две лодки из шести, пропала часть пороха, продовольствия и оружия.

Начинались первые заморозки, и Василий Поярков принял решение до снегопадов налегке пробираться через горы Станового хребта. Оставив в верховьях Гонама на зимовье все сохранившиеся лодки с большей частью припасов под охраной 40 человек, 90 казаков во главе с Поярковым пешком двинулись на юг. Оставшиеся должны были идти вслед за ними только весной, когда полноводные ручьи позволят протянуть волоком лодки с припасами как можно дальше.

Пеший путь через таёжные сопки занял две недели. В ноябре 1643 года, когда всё уже засыпало снегом, отряд Пояркова вышел к притокам реки Зеи. Отсюда по прямой до Амура оставалось ещё более полутысячи вёрст. Сквозь снега казаки добрались до устья впадающей в Зею реки Умлекан (ныне Зейский район Амурской области), где и решили остановиться на зимовку.

В этом районе уже встречались поселения дауров — освоивших лесную жизнь дальних родственников степных монголов. «А на усть той речки Умлекана живут дауры пашенные, даурской князец Доптыул с родом своим, а роду его 15 человек…» — позднее расскажет Поярков. Даурский «князец», захваченный врасплох появлением множества незнакомых и хорошо вооружённых людей, в деталях поведал Пояркову о ситуации на Амуре, благо языкового барьера не было — среди опытных казаков, ранее бывавших в Забайкалье на землях современной Бурятии, нашлись знатоки монгольского языка.

Выяснилось, что никаких месторождений серебра и меди на Амуре нет, все металлы и шёлк местные жители выменивают на собольи меха у живущих гораздо южнее подданных «хана Барбоя». «Барбоем» или «Богдоем» обитатели Приамурья звали правителей Маньчжурии, лежавшей на северных границах средневекового Китая. Именно «из Китайского государства» (в донесении Пояркова в Якутск так и написано — «Китайское государство») на Амур попадали серебро и шелка, но о том, что это самая многолюдная на планете держава, русские первопроходцы ещё не догадывались. Впрочем, до Китая было пока далеко — от зимовья Пояркова до Великой Китайской стены простиралось более тысячи вёрст. Правда, казаки узнали главное — лежащие к югу государства сильны в военном отношении, «а бой де огненной и пушек много»…

Василий Поярков выяснил от «князца» Доптыула, что многие вожди Приамурья недовольны попытками маньчжурского хана обложить их данью. Первопроходец решил воспользоваться этим, он предложил местным «князцам» военную помощь. Первые переговоры оказались успешными — некоторые вожди дауров и дючеров (ещё одно старинное племя Приамурья, предки нанайцев) приняли предложение Пояркова.

Между тем зима становилась всё более морозной, казакам было сложно самим прокормиться в заснеженной тайге, и Поярков направил несколько десятков человек во главе с «пятидесятником» Юрием Петровым к соседним поселениям для добычи «хлебных запасов». Аборигены согласились дать русским «40 кузовов круп овсяных и десять скотин», но Петров, оказавшись вдали от Пояркова, как позже писалось в донесении казаков, «заупрямився» — то есть захотел большего.

Всё же призрак несметных и скорых богатств слишком застил глаза многим первопроходцам. Люди Петрова попытались силой собрать меховую дань и в ответ были неожиданно атакованы.

«Приели человек с пятдесят…»

Незадачливый «пятидесятник» Петров, потеряв одиннадцать человек, две недели с боем пробивался по заснеженной тайге к зимовью Пояркова. Следом за ними шли превосходящие силы разгневанных дауров. Аборигены Приамурья, благодаря южным маньчжурам, уже знали «огненный бой», поэтому не впадали в панику от казачьих ружей.

Под руководством Пояркова казаки всё же сумели отбить все атаки противника за наскоро построенными из брёвен укреплениями. Так первые русские на берегах Зеи оказались в осаде, посреди зимы и без запасов еды.

«Всякого запасу меж собою разделили по тридцати гривенок на человека, и питалися всю зиму и весну сосною и кореньем…» — расскажут позже выжившие казаки. «Гривенка» — чуть более 200 г, то есть около 6 кг пищи на каждого как минимум на четыре месяца. 50 г в сутки.

Казаки были боеспособнее и лучше вооружены, чем их многочисленный противник. Но голод сильнее любого оружия. «И учал в остроге быть голод великой, — рассказывали позднее выжившие, — никаких запасов не стало, и учали служилые люди помирать с голоду…»

Когда начались смерти от истощения, Поярков посреди зимы и осады принял решение, потрясшее и осаждавших, и осаждённых. Скупые строки казачьих «мемуаров», записанные позже в Якутском остроге, рассказывают так: «Василей Поярков учал им служилым людем говорить, кому де не охота в острожке с голоду помереть, шли б де на луг к убитым иноземцам и кормились, как хотят…»

Вокруг казачьего укрепления «на лугу» лежали в снегу десятки трупов осаждавших, погибших во время попыток штурма. Мороз и снег хранили их от тления. И вот первый из казаков (история сохранила его имя — Кручинка Родионов) взялся за первый труп, чтобы первым попробовать его в качестве пищи, мяса…

Уже в XX веке история Дальнего Востока знает факты использования во время военного ожесточения и посреди страшной зимы заледенелых трупов для строительства укреплений. Но у Пояркова не строили, а ели. Такое целенаправленное и долгое поедание человеческого мяса — событие уникальное. Хотя бы потому, что оно тщательно зафиксировано русскими документами того времени — потрясённые воеводы Якутского острога позже проведут тщательное расследование этого события. «Приели человек с пятдесят…» — зафиксируют писцы три с половиной века назад, и эти бесстрастные строки пугают даже сегодня.

Задубевшие от мороза трупы невозможно съесть просто так. Значит, человеческое мясо и кости варили в котлах, подобно свинине или говядине. И так изо дня в день, многие недели и даже месяцы… Первопроходцы не были гуманистами и без колебаний убивали врагов и непокорных. Но при этом они, как люди той эпохи, были глубоко религиозны, поедание человеческого мяса являлось для них страшным грехом, осквернением христианской души.

«И в осаде сидел тридцать недель, и питалися сосною, и травою и кореньем, и душу свою сквернил и трижды ранен…» — позже напишет в челобитной на имя царя сам Василий Поярков. «И душу свою сквернил» — исполненные горечи и мрачного достоинства слова. Значит, сам ел и другим приказывал, ради выживания и победы.

«И те служилые люди, не хотя напрасною смертию помереть, съели многих мертвых иноземцов и служилых людей, которые с голоду примерли… Которые мертвых ели, иные ожили, а иные померли», — запишут позже в Якутском остроге. Всего за время осады, до конца весны 1644 года, погибла половина бывших с Поярковым людей. Выжившие на человеческом мясе оказались готовы к продолжению похода, ибо ничего на свете уже не боялись.

Засада на Амуре

Похоже, осаждавшие были потрясены этим упорным поеданием человечины не меньше самих осаждённых. Уже к весне бойцы дауров, отчаявшись сломить сопротивление горстки русских, стали расходиться по своим таёжным селениям. С ними по всему Приамурью расходились и слухи о страшных и бесстрашных людях, пришедших с севера. Позже соратники Пояркова будут вспоминать, что во время дальнейшего похода аборигены в ужасе разбегались от них, как от «поганых людоедов».

Выдержав жуткую осаду, Василий Поярков дождался по весне прихода тех сорока человек, что оставались по ту сторону Станового хребта, с лодками и припасами. С ними он двинулся вниз по Зее, упорно стремясь к главной цели — «хлебной реке Амур». В район современного Благовещенска первые русские вышли к июню 1644 года.

После страшной зимы первопроходцев поразило местное изобилие. «Родится шесть хлебов, ячмень, овес, просо, греча, горох и конопель, да родится овощ, огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи…» — в этом описании местности на слиянии Зеи и Амура даже спустя века сквозит восторг тех, кто совсем недавно пережил ужасный голод.

Впрочем, приамурское летнее изобилие с огурцами и орехами не означало конца опасностям. Намереваясь построить в устье Зеи острог, Поярков решил проверить, как далеко от этой местности до моря. Вниз по течению Амура он отправил отряд из 25 человек во главе с «казачьим десятником» Ильёй Ермолиным. Трое суток разведчики плыли на восток, а великая река всё не кончалась. Сообразив, что до моря слишком далеко, Ермолин повернул назад. Против течения лодки пришлось тянуть канатами, идя вдоль берега. Здесь-то уставших разведчиков и подстерегли дауры.

Засада оказалась успешной — почти все казаки вместе с Ермолиным погибли в бою. При схожих обстоятельствах, только гораздо севернее, спустя четверть века в одном из первых походов на Камчатку погибнет сын Ильи Ермолина, Иван Ермолин, тоже ставший первопроходцем…

Итак, первое русское плавание по Амуру закончилось поражением. Спастись и вернуться к Пояркову удалось только двоим из отряда Ермолина. Гибель такого количества бойцов показала, что с оставшимися силами невозможно закрепиться на Амуре в устье Зеи. Но и возвращаться в Якутск прежним путём Василий Поярков уже не мог. Во-первых, путь против течения был чреват такими же гибельными засадами. Во-вторых, бесславное возвращение с потерей половины отряда и без добычи означало для Пояркова скорый суд, к тому же осложнённый неизбежными разбирательствами по поводу людоедства.

И Поярков принял на первый взгляд безумное, но удачное решение — покинуть район озлобленных дауров и плыть вниз по Амуру до самого моря, а оттуда уже как-нибудь пробираться к Якутску путём, который прошёл Иван Москвитин несколькими годами ранее. Что так получится крюк длиною около 5000 вёрст, Поярков вряд ли догадывался.

«Прекратилось ли в России людоедство?»

Именно от маньчжуров слухи про страшное северное племя людоедов распространились по всему Китаю, попав и в первые китайские книги о русских. Такие легенды и сложившиеся этнические стереотипы весьма устойчивы — китайский миф о том, что русские едят людей, сохранялся несколько столетий и встречался в самых разных обстоятельствах.

Так, спустя два века, в 1876 году, очень далеко от Амура — в горах Синьцзяна — на переговорах китайских и русских военных генерал Цзо Цзунтан, в ту эпоху один из правителей Китая, вдруг огорошил нашу делегацию вопросом: «Прекратилось ли в России людоедство?» Глава русского посольства полковник Сосновский тогда не растерялся и невозмутимо ответил, что в Российской империи людоедство существует лишь в строго отведённых властью местах.

Генерала Цзо, истинного конфуцианца, такой ответ полностью удовлетворил — если уж даже людоедство сумели обуздать, то, значит, государство в России крепкое. Члены же русской делегации позже долго гадали, откуда возник такой странный вопрос. Решили, что китайский генерал просто выкурил много опиума, а ранее что-то слышал о племенах «самоедов», как в ту эпоху называли в России северные племена ненцев и нганасанов. Про пугающие подробности первого русского похода на Амур в нашей стране тогда забыли. Впрочем, все позднейшие историки тоже предпочитали о некоторых деталях эпопеи Пояркова не писать или упоминать вскользь.

Последний раз китайские слухи о русском людоедстве были зафиксированы уже в XX веке, во время вооружённого конфликта СССР и маньчжурских генералов в 1929 году. Попавшие в наш плен неграмотные китайские крестьяне в солдатских шинелях ждали, что их съедят. Тогда в Советском Союзе сочли это результатом какой-то антисоветской пропаганды империалистов — не догадываясь, что все эти слухи родились ещё три века назад…

И всё же, как ни странно, пугающий «людоедский» имидж сыграл в отечественной истории скорее положительную роль. Вплоть до XX века Россия никогда не имела на Дальнем Востоке значительных сил. Но сложившийся ещё в XVII столетии образ чрезвычайно боеспособных и диких «людоедов» следующие двести лет заставлял правителей многолюдной Китайской империи осторожно относиться к своему северному соседу.

Источник: https://dv.land/spec/ludoed-s-severa

Людоед зарычал, поднял дубину и бросился вперед. Сэр Роланд увернулся и дубина с треском опустилась на каменный пол пещеры, не задев рыцаря. Он плашмя ударил людоеда мечом по спине.

— Ай! — воскликнул людоед. — Ты что, больно же!

Он развернулся и снова кинулся к рыцарю. Сэр Роланд ушел от удара и пнул людоеда под колено. Ноги у того подогнулись, он упал лицом вперед и перекатился на спину. Выставив огромные волосатые руки перед собой, он вскричал:

— Нет, только не мечом!

Сэр Роланд улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. Меч он занес вверх, готовясь отрубить чудовищу голову.

— Умри, гнусный…

— Это у тебя звенит?.. — вдруг перебил его людоед.

Рыцарь остановился. Откуда-то издалека доносился мелодичный звон.

— О, — сказал сэр Роланд. — Да, похоже, у меня. Прервемся на минутку?

— Конечно! — с облегчением выдохнул людоед. — Сколько угодно.

Рыцарь выбрался из пещеры. К тощей рябинке, росшей у входа, был привязан вороной жеребец. Звон доносился из переметной сумки.

— Да где же оно! — рыцарь порылся в недрах сумки. — Какой беспорядок, ничего не найдешь…

Наконец он вытащил волшебное зеркало в серебряной оправе и выпалил скороговоркой тайные слова. Поверхность зеркала пошла рябью, а потом в мутном стекле проступили черты лица.

— Я уж думала, ты не подойдешь, — сказала девушка в зеркале. — Не отвлекаю?

— Я на работе, — сказал сэр Роланд. — Говори скорее.

— Ой, прости, — щеки девушки вспыхнули румянцем. — Просто тут такое дело… Извини, я правда не знала… Может, перезвонишь мне позже, если сейчас некогда?..

— Ничего, ничего. Говори. Что случилось?

— В общем… Меня украл злой волшебник, и я сейчас в его замке. Это на Черной речке… Ну, там еще такие горы, ты знаешь… И он грозится… Короче говоря, ты не мог бы приехать и помочь?

Рыцарь тяжело вздохнул.

— Опять?.. Изольда, третий раз за месяц! А ведь еще даже полнолуния не было… Я же только неделю назад спасал тебя от болотной ведьмы. А еще тот дракон…

— Я знаю, знаю, — потупилась Изольда. — Прости! Что я могу сделать, если они крадут меня?

— Ну прямо даже и не знаю, — раздраженно сказал рыцарь. — Может, стараться не попадаться каждому злодею в королевстве? Я тут тоже, знаешь ли, не баклуши бью.

Розовые губки Изольды задрожали. В уголках ясных голубых глаз задрожали хрустальные капельки слез.

— Роланд, мне правда нужна помощь, честно-пречестно! Всего разочек! Мне больше некого попросить…

Рыцарь смягчился.

— Ладно, ладно. Я понял тебя.

— Ты приедешь?

— Я же сказал, Изольда: ладно. Сейчас закончу свои дела…

Изольда просияла.

— Роланд, спасибо тебе, ты самый лучший…

— Часам к шести будет нормально? Нет, давай в полседьмого. Чтобы точно успеть.

— Нормально. Я отвлеку колдуна разговорами, и ты сможешь незаметно попасть в замок.

— Так, понял. Черная речка — это направо от леса с привидениями? Или я путаю?

Изольда наморщила лобик.

— Роланд, ну откуда мне знать? Колдун нес меня по воздуху, я так боялась, что зажмурилась. И потом, это ведь ты объездил все королевство вдоль и поперек…

— Ладно, ясно. Спрошу дорогу.

— Спасибо тебе, правда! Я так тебе благодар…

— Слушай, мне сейчас действительно некогда. У меня тут бой. Меня ждут.

Он поднял глаза от зеркала и увидел в черном проеме пещеры фигуру людоеда. Людоед делал руками знаки и мотал головой. Движения его губ складывались в слова: «Я подожду».

— Все, мне пора. В полседьмого жди.

Изображение померкло. Рыцарь вздохнул и затолкал зеркало обратно в переметную сумку.

— Это просто невозможно, — громко пожаловался он. — Представляешь, третий раз за месяц!.. Она думает, у меня других дел нет.

— Сочувствую, — пожалел рыцаря людоед.

— Теперь вот придется ехать на эту Черную речку, — сказал рыцарь. — Какой-то там колдун в замке.

Людоед оперся плечом о выступ скалы рядом с пещерой.

— Это Малегорон что ли?..

— Да черт его знает, — сказал рыцарь. — Я не спросил. Мне без разницы. Вы знакомы?

— А как же! — ответил людоед. — Хороший человек.

— Да ну?..

Людоед пожал плечами.

— Нет, ну это конечно — с какой стороны посмотреть. Так-то злодей, само собой. Колдун все же. Но, скажем, я на прошлой неделе в карты проигрался, а он, добрая душа, сотню золотых мне одолжил.

Рыцарь кивнул.

— Видишь, как хорошо. Убью его, и тебе деньги возвращать не придется.

— О! А ведь верно…

— Хотя постой, — добавил рыцарь. — У нас же бой. Ты и не смог бы отдать.

— Черт, ты прав.

Улыбка, которая начала было расползаться по лицу людоеда, угасла.

— Это, конечно, если ты не победишь, — сказал рыцарь.

— Хм… И то правда!..

— Но это вряд ли. Я, знаешь ли, поверг сотни злодеев.

— Ох.

— Но ты не огорчайся. Тебе так и так деньги не возвращать.

— Да как-то, знаешь, не радует.

— Ну, прости… Слушай, еще вопрос.

— Ага?

— Черная речка — это же направо от леса с привидениями?

Людоед наморщил лоб.

— Вообще да, — сказал он. — Но если тебе к замку Малегорона, то лучше срезать через Долину Мертвых. Как выйдешь оттуда, сворачивай влево на тропку, и прямиком через Каменный лес…

— Понял, спасибо.

— Да не за что. Часа два, и будешь на месте.

— Отлично, даже раньше, чем планировал.

— Подготовиться сможешь.

Рыцарь поморщился.

— Да чего там готовиться, — сказал он. — Я столько эту Изольду спасаю, что уже одной левой… Каждый раз одно и то же. Как нарочно, честное слово…

Людоед пристально посмотрел на него.

— А что, — спросил он. — Часто просит помочь?

Сэр Роланд вздохнул.

— Недели не проходит, чтобы не влипла в неприятности.

Людоед гулко хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался.

— Что смешного? — сердито спросил рыцарь.

— Да она же запала на тебя!

— Чего?..

— Запала, — объяснил людоед. — Втюрилась! Присохла! Втрескалась! Ты что, сам не понял?

— Что за глупости?!

— Эх ты, а еще рыцарь!.. Ну, ну, шучу я, опусти меч… Ты вот подумай сам: девчонка то и дело попадает в переплет. Так?

— Так.

— И первым делом зовет тебя. Верно?

— Ну…

— Да ведь все очевидно! — воскликнул людоед. — Она в тебя влюбилась. Вот и подстраивает теперь похищения и всякие неприятности, чтобы ты за ней бегал и спасал.

Сэр Роланд смотрел на него, недоверчиво хмурясь. Людоед опустился на землю и уселся, привалившись спиной к замшелой скале.

— Еще, небось, когда ты врываешься в ее комнату, чтобы спасти — в обморок брякается?.. Все, можешь не отвечать — по глазам вижу. Слушай, брат, дело ясное, как день. Она влюблена по уши. А ты и не замечаешь.

— Бред! Глупости! Че-пу-ха! — заявил рыцарь. — Если бы она полюбила меня — ах, если бы! — она так и сказала бы мне без обиняков. Ее сердце чисто, а душа невинна, словно полевой цветок…

— Ага, конечно, так и сказала бы, — усмехнулся людоед. — Держи карман шире. Уж поверь старому людоеду, женщина напрямую скажет разве что: вынеси мусор! Или там: не ешь меня, прошу! А если она влюблена — ни за что не признается. Так уж она устроена. Будет намекать и намекать, а ни слова, ни полслова прямо не скажет.

Рыцарь задумался.

— Слушай, я не хочу сказать, что я хорошо разбираюсь в женщинах, — признался людоед. — Разве что в гастрономическом смысле… Но тут, по-моему, и думать нечего. Ты же сам говоришь — будто специально все подстраивает…

— И еще постоянно таскает эту фату на голове, — рассеянно сказал сэр Роланд. — А тот тролль?..

— Тролль?

— Да, был один тролль, кажется в августе… Он все божился, что его заставили. Да только я пропустил мимо ушей…

— О-о…

Рыцарь уселся рядом с людоедом. Латы глухо звякнули о камень.

— И что делать?..

Людоед покосился на меч, который сэр Роланд рассеянно крутил в руках.

— Ну-у, — протянул он. — Для начала, съездить на Черную речку…

— Что значит — съездить? — вскинулся рыцарь. — Она же мной манипулирует! Она же… Ей же только этого и надо!

— Ага, — согласился людоед. — А тебе чего надо?

— Но это ведь уже не впервые!.. И я каждый раз поддавался на эту уловку!..

— Ага, — сказал людоед. — Ну, а кто же виноват, что ты раньше не додумался?

Рыцарь поджал губы.

— Да не расстраивайся, — утешил его людоед. — Разобрался же, наконец?.. Так чего ждать? Давай, по коням, и скачи во весь опор. Как победишь Малегорона — просто предложи ей руку и сердце… Делов-то.

— А знаешь, что? — сказал сэр Роланд. — Я так и поступлю.

— Вот, это разговор.

— И послушай… Ты извини, но наш бой придется перенести. Время идет, а я боюсь опоздать…

— Да что ты, ерунда какая! Не извиняйся!

— Ты не обидишься?

— Пф-ф!

Рыцарь протянул ему ладонь. Людоед неуверенно пожал ее.

— Спасибо.

— Ага. Не за что.

Уже вскочив в седло, рыцарь обернулся и крикнул:

— Я вернусь попозже, и мы закончим битву! Может, на следующей неделе!

Людоед махнул ему на прощание.

Когда топот копыт утих, он вытер пот со лба волосатой рукой.

— Вернется он, — пробормотал людоед. — Бой закончим, ага. Да к черту. Я сваливаю.

Он быстро собрал в пещере свои пожитки — все они уместились в одном большом котле. У самого выхода ему в голову пришла счастливая мысль. Широкая улыбка расползлась по лицу людоеда.

— А ведь сотню возвращать больше не придется!..

Закинув дубинку на плечо, насвистывая и пританцовывая, людоед зашагал прочь от пещеры.

Мой друг-еврей утверждает: все деньги на стыке. Суть этой фразы в следующем - берём что-нибудь из разных миров и объединяем. Типа айти и таксистов. Получается - юбер. Но фишка в том, что все самые страшные вещи тоже происходят при обьединение двух далеких миров. Вот, к примеру, если объединить финансовых консультантов и зэков, получится натурально кошмар.

Он искренне был уверен, что на любую угрозу или конфликт есть волшебная кнопочка «добавить в черный список», нажав на которую можно больше никогда не видеть надоевшего собеседника.

В одном городе жил да был консультант Федя. Жил и не тужил. Мужику слегка за тридцать. Вырос, можно сказать, в тепличных условиях. А это как? Был болтливым парнем. Работал на заштатном радио диджеем, оттуда позвали его банкиром трудиться. Убалтывать богатых клиентов. Рассказывать о том, как они вложатся и та-ак заработают!.. Многие верили. Парень харизматичный, язык подвешен хорошо. Тактика продаж называется - заболтать. Это когда сейлз пиздит-пиздит-пиздит. Не затыкается. А на радио диджеи тоже самое делают бодрым голосом. Нон-стопом. Только диджеям платят в десять раз меньше, а некоторым и в сто. Федя наловчился и скоро стал финансовым консультантом. Это вообще разводилово конкретное. Он вам подсказывает, куда деньги вложить. А бабки получает и с клиента, и с того, кого рекомендует.

Естественно, финансовые консультанты - народ осторожный. Поэтому они проговаривают, что ставка может и не сыграть. Но делают это очень-очень быстро. С той же скоростью, с которой гаишники представляются. Или по радио объявляют: лицензия связи тыр-тыр-тыр. Как будто и не говорил ничего. И все было бы хорошо у Феди. Если бы банки, с которыми он работал, не сносил ураган  и не лечили бы их потом в Центральной Больнице имени Эльвиры Сахипзадовны Набиуллиной. А когда за инвестиционный климат отвечает Игорь Иванович Сечин... Ну вы поняли. Федины клиенты стали терять деньги. И некоторые очень сильно обижаться стали. Притом не на Сечина и не на Набиуллину и её поликлинику. А на Федю.

Федя от клиентов не бежал. Шёл на диалог и на встречи. Разумно полагая, что девяностые давно отгремели и на стрелках уже не убивают. Но как это часто бывает с финансовыми консультантами, считают они с ошибками. Посудите сами. Сколько у нас давали за работу в ОПГ или ОПС? Правильно, лет двадцать. И если кто знаком с арифметикой на уровне начальной школы, то он понимает, что сейчас выходят как раз те люди, которые заехали в девяностых. Нынешние выпускники присели за парту в 1997ом. А в прошлом был 1996ой. А до этого… Ну вы поняли. Соответственно, выходит какой-нибудь Хмурый из своего университета, где он учился понемногу чему-нибудь и как-нибудь. И решает Хмурый бизнесом заняться. Долги выбивать. А что - резюме у него подходящее, опыт, тактикой ведения переговоров владеет. И просят Хмурого решить вопрос с Федей. Хмурый заварил себе крепкого чифирочку и позвонил Феде с целью повидаться.

Встречи Федя любил назначать в местах наполненных пафосом. Там сама благородная обстановка располагала к большим инвестициям. Вот и в этот раз был им выбран холл Гранд Отеля Европа, что на площади Искусств в Питере. Ковры, антикварная мебель, официанты скользят тенями, тяжелые английские портьеры, в углу негромко плакал альтовый саксофон…

-... Вы поймите сейчас инвестиционный климат... Макроэкономика... Центральный Банк.., суммарные активы…, распределение инвестиционного портфеля в рамках избранной стратегии… - голос Феди лился словно музыка иногда даже попадая в тональность саксофона. Хмурый практически не слушал Федора, он откинулся на спинку готического кресла и смотрел в окно. У мудрых уркаганов это именуется термином «занырнуть», когда сиделец отрешается от бренности окружающего мира и уходит на время глубоко в себя. Например, чтобы переждать бессмысленную речь мента или прокурора. А хоть бы и терпилы…

- Таким образом, весело подводил итог Федор, для исправления вашей финансовой ситуации необходимо не изымать денежные средства, что вы ошибочно пытаетесь сделать, а дополнительно проинвестировать около ста миллионов рублей.

- Можно я вам кое-что скажу на ухо? - Задушевно переходя на шепот, сказал Хмурый, интимно приобнимая Федю за плечо. – Я тебя, сука, сейчас съем.

И, не дожидаясь ответа, сграбастал его в объятия и неожиданно впился острыми зубами финансовому консультанту прямо в нос. Он не собирался просто кусать, а планировал именно откусить кусочек трепетной плоти. Сказать, что Федор этого не ожидал, значит вообще ничего не сказать. Он принадлежал к тому нежному поколению, которое росло дома перед компьютером, а не на улице в песчаных карьерах и за всю жизнь даже ни разу не получало толком по морде. Он искренне был уверен, что на любую угрозу или конфликт есть волшебная кнопочка «добавить в черный список», нажав на которую можно больше никогда не видеть надоевшего собеседника. Он даже толком не смог ничего сделать, пытался вяло отпихнуть от себя Хмурого дергал головой, но хватка у того была железной. Со стороны картина выглядела так, как будто опытный ловелас, которому надоело забалтывать пышногрудую подвыпившую девочку в конце вечера просто берет и засасывает ее со всем своим казановьим пылом. Девочка вяло пытается отпихнуться, но в итоге сдается под напором кавалера и в итоге обмякает в его объятьях, отвечая на поцелуй.

Даже бдительный охранник гранд-отеля, перекрывавший в тот момент своим профессиональным взором сектор лобби-бара, лишь скользнул по обнимающейся парочке взглядом и презрительно отвернулся, поставив увиденной картине короткий диагноз: «Опять пидоры на людях целуются». В следующую секунду из откушенного носа хлынула кровь, и томную обстановку взорвал истошный визг консультанта. Антракт. Занавес.

После антракта герои собираются в ментовке. Отдел ржёт. Смотрят на Хмурого, на Федю, - и ржут. Просят пересказать. На бис. Ещё раз. Свидетельские показания о том, что все подумали, будто голубки милуются, доводят правоохранительные органы до икоты.

- А вы меня оставьте наедине с ним. Я его натурально доем, - просит ментов Хмурый. Мы в Омске на пересылке и не таких крыс жрали.

После этого некоторые лейтенанты ползают на карачках. Подняться не могут. За хороший спектакль бывшего сидельца... Отпускают. Театр одного актера. Играет хорошо. Не халтурит. Да и предъявить ему в правовом поле особо нечего. Телесные повреждения? Побои? Нет? А может, вы правда по обоюдному согласию – кто вас, извращенцев, разберет? Подавайте, гражданин, в суд на этого людоеда. Финансистов же никто не любит. Ни в одной стране мира. Самый недолюбленный народ, вроде таксистов.

И Федя оказывается в идиотском положении. Хмурого отпустили и тот караулит вместе с корешами своего возлюбленного прямо у ментовки. Периодически заглядывает в окна и под аккомпанемент новых взрывов циничного ментовского хохота завывает:

- Федюньчик, выходи, любимый. Доедать тебя буду, выходи родной, не томи!

А самого Федю, зажимающего трясущимися руками остатки окровавленного носа выталкивают менты. Иди со своим носом в травмпункт, оформляйся. Там посмотрим, что можно сделать... Публика ждёт третьей части. Интересно ментам: что будет ближе к финалу. Съест ли Хмурый финансиста? Веселый старлей из уголовного розыска, известный гуляка и балагур, даже не поленился и торжественно вынес Хмурому горчичку и кетчуп из собственных кухонных запасов, после чего работа отдела стала уже полностью парализована смеховой истерикой.

Федя ментов просил, деньги совал, угрожал, на коленях стоял, - все напрасно. Симпатии аудитории был всецело на стороне Хмурого и его друзей. Как-то они оказались социально ближе. Окончательно разуверившись в силах родной полиции, Федя копается в телефоне. Просит друзей помочь. Те вспоминают, что было волшебное детективное агентство. Вроде как, могут чудеса творить. И вот Федя, заикаясь и шмыгая, рассказывает уже хорошо знакомому нам неутомимому детективу Савелию, как стал жертвой людоедства. И что его вот-вот доедят.

Савелий выясняет подробности происшествия. Пересказывает своему офису. Офис плачет. Тем не менее, спасать Федю надо. Тут, вроде, все просто - подогнали машину прямо ко входу. Завели в неё потерпевшего. Вроде как забрали. И газу... Только за машиной побежал Хмурый и компания. А от таких персонажей убегать нельзя. У них рефлекс: бежит - значит жертва. Остановились. Вышел Савелий на переговоры:

- А куда вы его везёте? - любопытствует каннибал.

- А везём мы его туда, куда вам знать не обязательно, - с видом настоящего чекиста очень вежливо говорит Савелий. - У нас приказ доставить целым и невредимым.

Хмурый приуныл. Не смотрел он на своей зоне День Выборов. Отобрали, думает, суки-чекисты хлебушек. Страх перед погонами у большинства сидельцев формируется на подсознательном уровне и ничего ты с этим не поделаешь. А Савелий получает свои законные 300 тысяч рублей за проявленное мужество и героизм, а также актерские способности. Услуга называется такси им. Дзержинского.

Привет!)

Мы открываем новую вакансию на позицию frontend-разработчика!

Как и в прошлые разы для backend-разработчиков (раз, два), мы предлагаем небольшую игру, где вам необходимо при помощи знаний JS, CSS и HTML пройти ряд испытаний!

Зачем всё это?

Каждый день на Пикабу заходит 2,5 млн человек, появляется около 2500 постов и 95 000 комментариев. Наша цель – делать самое уютное и удобное сообщество. Мы хотим регулярно радовать пользователей новыми функциями, не задерживать обещанные обновления и вовремя отлавливать баги.

Что надо делать?

Например, реализовывать новые фичи (как эти) и улучшать инструменты для работы внутри Пикабу. Не бояться рутины и командной работы (по чатам!).

Вам необходимо знать современные JS, CSS и HTML, уметь писать быстрый и безопасный код ;) Хотя бы немножко знать о Less, Sass, webpack, gulp, npm, Web APIs, jsDoc, git и др.

Какие у вас условия?

Рыночное вознаграждение по результатам тестового и собеседования, официальное оформление, полный рабочий день, но гибкий график. Если вас не пугает удаленная работа и ваш часовой пояс отличается от московского не больше, чем на 3 часа, тогда вы тоже можете присоединиться к нам!

Ну как, интересно? Тогда пробуйте ваши силы по ссылке :)

Если вы успешно пройдете испытание и оставите достаточно информации о себе (ссылку на резюме, примеры кода, описание ваших знаний), и если наша вакансия ещё не будет закрыта, то мы с вами обязательно свяжемся по email.

Удачи вам! ;)