Известный хит группы «Любэ» «Не валяй дурака, Америка!» утвердил в сознании многих россиян, что Аляску продала императрица Екатерина. Ну, или что поэт Александр Шаганов не знал, что Аляска была продана совсем при другом императоре… На самом деле, это не так.
"Землица Алясочка" и её продавец – государь-император Александр Николаевич
Немного истории. Аляску открыла в 1732 году русская экспедиция под предводительством Михаила Гвоздева и Ивана Фёдорова. И с тех пор она стала российским владением. Площадь Аляски 586 412 квадратных миль (1 518 800 км²) На момент продажи Аляску и близлежащие Алеутские острова населяли примерно 2 500 русских и до 60 000 индейцев и эскимосов. Всё это хозяйство приносило доход за счёт торговли пушниной. Но к середине XIX века российское правительство осознало, что расходы на содержание и защиту этой весьма удалённой территории перевесят возможную прибыль.
Русское поселение на Аляске. Гравюра середины XVIII века
И в 1867 году император Александр II собрал военный совет, на котором как раз одним из вопросов и стояла проблема Аляски. Стало понятно, что в случае агрессии Россия просто не в состоянии защитить её. В этом же году и состоялась история с продажей. О которой, возможно, сильно пожалели, когда в ледяных землях открыли большие запасы золота.
Екатерина же упоминается в песне потому, что она позволила состояться государству США, поддержав его независимость от Британии. Английский король Георг III дважды просил её принять участие в подавлении американского восстания, и она дважды отказывала. Известно письмо Джорджа Вашингтона одному из соратников, в котором он выражал радость по этому поводу…
Действующие лица той истории: Георг III, Екатерина II, Джордж Вашингтон
Гаврило Принцип родился в 1894 году в крепостной семье на западе Боснии. Его отец, Петар, занимался разносом почты в деревне Обляе. Детство его было обычным - домашние обязанности и учеба, включая чтение, письмо и арифметику. В школе он выделялся своими учебными успехами, что было необычным для Боснии, где большинство населения оставалось неграмотным даже после 30 лет управления Габсбургов.
Местные славяне, хотя объединенные общей кровью, разделялись по вере на три группы: восточные православные назывались боснийскими сербами, последователи римского обряда — хорватами, а прихожане ислама при османах — мусульманами. Принципы, будучи боснийскими сербами, проживали в Обляе, полностью сербском поселении, где они жили, работали, вступали в браки и умирали среди своих.
Изменения в жизни Гаврилы начались в 1907 году, когда ему было всего 13 лет, и он покинул свой ограниченный мир, направляясь в столицу, Сараево, чтобы получить образование. Там он не только успешно учился, но и начал размышлять о возможности освобождения Боснии от оккупации.
Гаврило Принцип
Принцип был страстным революционером, идентифицировавшим себя с боснийским народом и верившим в идеалы южнославянского национализма и свободу для всех боснийцев, а не только для сербов. Его идеи могли показаться туманными и наивными, но, в отличие от некоторых сербских шовинистов, мечтавших о Великой Сербии, он не разделял этого шовинистического подхода.
После четырех лет обучения он отправился в Сербию, также населенную южными славянами и обретшую независимость от Османской империи в конце 19 века. Там Принцип временами проживал с 1912 года.
Совместно с другими боснийскими радикалами из различных религиозных групп он разработал план убийства важного представителя австро-венгерской власти. Этот символический акт должен был вдохновить других боснийцев бороться за свободу. Узнав, что Франц-Фердинанд собирается посетить Сараево во время военных маневров, они решили, что он станет идеальной мишенью.
И о невероятном везении:
I
В начале одиннадцатого часа утра кортеж из открытых автомобилей направился к набережной, где уже ожидали террористы. Тем не менее два первых боевика, находившихся на пути кортежа, так и не принялись за атаку. В 10:25 третий участник покушения, Неделько Габринович, метнул под колеса автомобиля Франца Фердинанда бомбу, наполненную гвоздями. Мощный взрыв привел к ранению нескольких человек в толпе, а также офицеров из свиты эрцгерцога. Кроме того, легкое ранение получила супруга Франца Фердинанда. Сам эрцгерцог не пострадал.
Гаврило Принцип, уверенный, что покушение провалилось, отправился в кофейню на улицу Франца Иосифа. В кофейне он приобрёл сэндвич с кофе, и решал что предпринять дальше.
После теракта, Франц Фердинанд решил посетить в больнице раненных во время взрыва бомбы офицеров, кортеж, охрана которого так и не была усилена, двинулся по направлению к больнице, и тут водитель машины эрцгерцога допустил ошибку, свернув на улицу Франца Иосифа. Машина буквально застряла в толпе людей в двух шагах от места, где стоял Гаврило Принцип, ещё минуту назад считавший свою миссию проваленной. Пока водитель пытался развернуть машину, Гаврило Принцип выхватил револьвер и произвёл два выстрела. Первая пуля смертельно ранила эрцгерцога Франца Фердинанда, вторая угодила в живот его супруге.
II Исполнение смертного приговора не было возможным для убийцы из-за его молодого возраста. До его двадцатого дня рождения оставалось всего лишь две недели, а согласно законам Австро-Венгрии, смертный приговор мог быть вынесен только для преступников старше 20 лет. В итоге ему было назначено 20 лет одиночного заключения, и один день в месяц ему не предоставляли пищу.
Итог теракта.
Итог теракта можно оценить более чем в 37 миллионов человек, включая более 16 миллионов убитых и более 20 миллионов раненых и искалеченных, как военных, так и гражданских лиц, а четыре империи прекратили свое существование.
Безусловно, нельзя свести всю вину за начало Первой мировой войны только к Гаврило Принципу. События, приведшие к войне, были результатом множества сложных факторов, таких как политические напряжения, военные союзы, националистические амбиции и экономические интересы. Гаврило Принцип, безусловно, совершил убийство, убив Франца Фердинанда, но он был всего лишь одним из элементов в этой сложной карте событий.
Можно предположить, что если бы не Гаврило Принцип, то, возможно, какое-то другое событие стало бы катализатором для начала войны, учитывая тот напряженный политический и социальный контекст того времени.
Таким образом, хотя Гаврило Принцип сыграл определенную роль в триггере для начала Первой мировой войны, считать его единственным исключительным ответственным за нее было бы упрощением сложных исторических процессов.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Бросив часть армии в смертельный рейд на Пекин, тайпины получили возможность укрепить своё положение в долине Янцзы, то есть в самых населённых провинциях Китая. Но здесь «младшим братьям Христа» пришлось столкнуться с новым противником – не с коррумпированными бюрократами и разложившимися провинциальными гарнизонами «зелёного знамени», а с теми, кто готов был драться против сектантов-революционеров не столько за далёкого императора в Пекине, сколько за сохранение прежних конфуцианских устоев и традиций.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
С 1852 года поэт, отставной чиновник и философ Цзэн Гофань формировал в своей родной провинции Хунань, через которую тайпины пронеслись в самом начале восстания, вооруженные отряды из китайцев, готовых воевать со своими радикальными соотечественниками. Поэт оказался хорошим организатором. Периодически он направлял созданные отряды добровольцев на помощь сражающимся «зелёнознамённым» войскам, а сам с чрезвычайной энергией и энтузиазмом строил речной флот, хорошо оснащённый артиллерией и стрелковым оружием.
Поэт, чиновник и полевой командир Цзэн Гофань, фото XIX века
Именно эти войска Цзэн Гофаня в ходе жестокой и долгой войны превратятся из обычного ополчения и отрядов местной самообороны в самостоятельную регулярную армию – «юн-ин», армия храбрых, армия храбрецов – которая станет третьей частью вооружённых сил Цинской империи, наряду с «восьмизнамёнными» и «зелёнознамёнными» войсками. И во 2-й половине XIX века это будет лучшая, наиболее боеспособная часть цинских войск, откуда выйдут лучшие офицеры и генералы маньчжурского Китая.
Чтобы русскоязычному читателю стала понятней обстановка в Китае тех лет, нарисуем такую смелую метафору. Представьте, что повстанцы Пугачёва сумели захватить Москву, создали там «вольное» государство и даже потревожили своими авангардами окрестности Петербурга. А главным противником пугачёвцев стали добровольческие отряды, сформированные Гавриилом Романовичем Державиным, поэтом и тамбовским губернатором…
Армия делового поэта
Основой для армии Цзэн Гофаня послужили «туаньлянь», частные охранные дружины китайских чиновников и землевладельцев. Солдаты набирались из добровольцев, за которых ручались их односельчане, конфуцианские старейшины и чиновники. Цзэн Гофань сумел добиться строгой дисциплины, а главное — сумел обеспечить для своих бойцов куда более высокое жалованье и довольствие, чем у обычных войск «зелёного знамени». Зона влияния Цзэн Гофаня – провинции Хунань и Хубэй – были житницей Китая, их рис и пшеница в условиях гражданской войны стали своего рода «стратегическим сырьём» в руках делового поэта.
Войска Цзэн Гофаня прозвали Хунаньской армией, а её бойцов «хунаньскими молодцами». Позднее офицеры из «хунаньских молодцов» сформировали целый ряд аналогичных добровольческих армий в других провинциях центрального и южного Китая. Самостоятельные, хорошо организованные китайские войска Цзэн Гофаня и его генералов будут вызывать у маньчжурского императора и пекинского правительства немалое беспокойство, но они уже не смогут ни выступить против «хунаньских добровольцев», ни обойтись без них.
«Хунаньские молодцы» Цзэн Гофаня очень скоро стали похожи на настоящую армию, фото 60-х годов XIX века
В организационном плане эти войска делились на роты-«шао» по 100 бойцов. Эти сотни сводились либо в пехотный «ин»-батальон, состоящий из пяти «шао», либо в меньшую пехотную единицу «ци»-знамя, куда входило три «шао». Конница Цзэн Гофаня состояла из полусотен кавалерийских «шао», которые по пять сводились в кавалерийский «ин» в 250 сабель. Речные части, составлявшие главную ударную силу «добровольцев» в долине Янцзы, делились на речные «ины» по 388 человек на 8 вооружённых артиллерией лодках-сампанах в каждом. Все эти единицы сводились в более крупные самостоятельные отряды самой разной численности и структуры.
Кроме тщательной военной подготовки, Цзэн Гофань повёл против тайпинов действенную контрпропаганду, опираясь на конфуцианские традиции и умело используя настоящие и мнимые преступления революционеров. В частности, он обнародовал специальный «Приказ о мобилизации для покарания гуандунских бандитов», где писал, что тайпины «совершенно отменили существующие в Китае испокон веков обряды, семейный уклад, канонические книги и писания», сожгли памятники «верным витязям народа» — монастыри и храмы, а к народу относятся «хуже, чем к собакам, свиньям, коровам и лошадям».
Ещё одно фото «хунаньских молодцев», датированное 60-ми годами XIX века
25 февраля 1854 года Цзэн Гофань, во главе армии из более чем 17 тысяч «хунаньских молодцов», двинулся против достигших Йочжоу тайпинов. Однако отстоять этот город, расположенный между южным берегом Янцзы и гигантским озером Дунтин (одним из крупнейших в Евразии), «хунаньским молодцам» не удалось. Сильный ураган на Янцзы потрепал флотилию Цзэн Гофаня и по разветвлённым притокам озера Дунтин она отошла к югу, прикрыв от тайпинов город Чанша, центр провинции Хунань. Сам Цзэн Гофань написал послание маньчжурскому императору с просьбой наказать его за потерю Йочжоу.
Через месяц (пока гонцы достигли Пекина) император лишил командира «хунаньских молодцов» чиновного звания и предложил ему искупить вину личными заслугами. Это была распространённая практика в ходе тайпинской войны: маньчжурский монарх, в случае неуспехов, лишал своих чиновников и военачальников почётных званий, столь значимых в сословном и традиционном мире цинского Китая, оставляя при этом провинившихся на занимаемых должностях — и они готовы были умереть, но победить, чтобы вернуть «потерянное лицо».
Цзэн Гофань не умер, но свой город Чанша под натиском тайпинов опять отстоял – действуя совместно пехотой и речными кораблями, нанёс им 26 апреля 1854 года крупное поражение. Правда, уже через два дня, лично возглавив отряд в 40 кораблей, Цзэн Гофань, в свою очередь, потерпел поражение, потеряв треть кораблей утонувшими. С горя он сам дважды пытался утопиться, но был спасён своими офицерами – судя по этим поступкам, экзальтированные вожди тайпинов имели столь же перевозбуждённого противника…
Контрнаступление «И-вана»
В мае и июне 1854 года шли бои в окрестностях озера Дунтин. 26 июня, после долгой осады, тайпины взяли Учан, а через месяц под ударами отрядов Цзэн Гофаня потеряли Йочжоу. Тайпины четырежды контратаковали противника у Йочжоу, пытаясь отбить город, и четвёртой атакой они таки вернули его. Стороны несли большие потери в солдатах и офицерах. В одном из многочисленных встречных боёв «летающий генерал» тайпинов Цзэн Таньян лично схватился в рукопашной с губернатором Хунани, ударом меча убил под ним коня, но сам был зарублен одним из губернаторских телохранителей.
В конце лета Цзэн Гофань снова отбил Йочжоу и с сентября 1854 года повёл генеральное наступление вниз по Янцзы к стратегическому трёхградью Ухань. Умело используя свой речной флот, его манёвренность и артиллерию, он сжёг сотни кораблей противника, многие неожиданной атакой у причалов, и 14 октября вторично отбил у тайпинов многострадальную Ухань. 9 ноября «хунаньские молодцы» овладели Аньцином, всего в 200 км от столицы тайпинов Нанкина. В боях с 24 ноября по 3 декабря 1854 года Цзэн Гофань сжёг более 3000 джонок тайпинов и уже собирался наступать на Нанкин, как попал под контрудар новых армий «Царства Небесного Величайшего Счастья».
Бой джонок на Янцзы, английский рисунок середины XIX столетия
Территория тайпинов опять сократилась до столичного Нанкина и ближайших уездов, но прошедшее время они не теряли даром, а формировали и готовили новые дивизии и корпуса. Эти войска, под командованием Ши Дакая – юноши из богатой семьи, который вступил в секту тайпинов, начитавшись героических книг, – перешли в генеральное наступление. Молодой книгочей, уверовавший в китайского Христа («Мы восстали, чтобы спасти мир», – говорил он) и носивший у тайпинов титул «И-вана», Вспомогательного государя, оказался полководцем не худшим, чем зрелый конфуцианский поэт.
В конце января 1855 года, пока шли упорные встречные бои сухопутных частей, «И-ван» воспользовался тем, что основные силы вражеской флотилии сосредоточились в озере Поянху, быстро выстроил заграждения и береговые батареи в протоках между озером и рекой Янцзы, тем самым разделив силы противника на изолированные части. В ночь на 11 февраля более сотни лёгких джонок, под личным руководством «И-вана», стремительно атаковали стоянку кораблей Цзэн Гофаня на берегу Янцзы. Лагерь «хунаньских молодцов» был уничтожен, большинство кораблей сожжено, тайпины захватили всю документацию противника, много пленных и даже личный корабль Цзэн Гофаня.
Прижизненных портретов или фотографий «И-вана» Ши Дакая не сохранилось. Вот как его представляет современный китайский художник
Сам Цзэн Гофань бросился в холодную воду и едва не повторил судьбу Чапаева, но всё же выбрался на берег Янцзы и достиг лагеря своих сухопутных войск. Там он впал в депрессию и, решив покончить с собой, написал пространное завещание в тысячу с лишним иероглифов. Но приближённые, для которых Цзэн Гофань оставался последней надеждой и авторитетом, отговорили его, и он согласился ещё немного пожить, чтобы бороться со столь противными его сердцу ниспровергателями Конфуция.
Развивая успех, войска «И-вана» 23 февраля 1855 года прорвали оборону цинской армии по всему фронту и после месячной осады 3 апреля снова заняли Учан. Это было уже третьим по счёту захватом Учана тайпинами.
Когда Хуанхэ течёт против императора
Цзэн Гофань сумел сохранить свою армию, но был отброшен далеко от Нанкина и блокирован тайпинами в городе Наньчане, увязнув в позиционных боях и надолго потеряв способность к стратегическому наступлению. Тайпины отрезали его от прямых сообщений с маньчжурской столицей, и Цзэн Гофаню пришлось налаживать связь с императорской ставкой при помощи лазутчиков, используя в качестве шифра восковые шарики с мельчайшими иероглифами.
16 мая 1855 года он таким секретным донесением докладывал императору о состоянии кадровых «зелёнознамённых» войск в долине Янцзы:
Дальнейшее использование солдат невозможно. За последние три года армия из-за понесённых поражений пять раз разбегалась полностью; сосчитать же, сколько раз солдаты разбегались в результате мелких поражений – не представляется возможным
Для души же Цзэн Гофань в те дни писал такие стихи: «Закрыты все пути, напрасно я взываю о помощи; по ночам от мыслей трепещет душа…»
Императорское правительство решило направить к Янцзы маньчжурские и монгольские части, только что завершившие уничтожение войск Северного похода тайпинов. Но в перипетии гражданской войны вмешались силы природы: летом 1855 года в результате многодневных проливных дождей река Хуанхэ, до этого тёкшая на юго-восток, прорвала дамбы и потекла на северо-восток, проложив выход к морю на 400 километров севернее прежнего устья.
Это единственный за многие века случай, когда одна из великих рек мира так резко изменила своё течение (как если бы Волга вдруг потекла не в Каспийское, а в Азовское море). Гигантская катастрофа в итоге погубила 7 миллионов человек, разрушила всю оросительную систему Северного Китая, вызвав ещё больший всплеск крестьянских мятежей и бунтов на контролируемой маньчжурами территории. Казалось «небесный мандат» пекинского императора оспорило само Небо.
Старое (ниже) и новое, возникшее в 1855 году русло Хуанхэ. Синим указана площадь грандиозного наводнения 1855 года
Вообще, надо помнить, что в результате первых побед тайпинов вся территория Цинской империи в эти годы была охвачена многочисленными восстаниями, в которых буквально вязли маньчжурские войска. Большинство таких повстанцев и тайных обществ действовали независимо от тайпинов, многие даже были их идейными противниками.
Порой на протяжении нескольких лет в провинциях существовали мятежные «республики» и «государства», некоторые провозглашали восстановление династии Мин, а кто-то умудрялся даже основывать собственные «династии». Восстали и национальные меньшинства Китая, в том числе мусульмане Синьцзяна. Из всех частей империи только глубоко погрязшие в средневековье и малонаселённые Тибет, Монголия и собственно «священная родина» Маньчжурия сохраняли относительное спокойствие.
Положение на фронтах тайпино-цинской войны стабилизировалось в неустойчивом равновесии до начала 1856 года.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
Захватив крупнейший город Китая, приступив к организации нового «коммунистического» государства и настоящей регулярной армии, тайпины вступили в борьбу за всю страну с основными силами маньчжурского императора. Чем это для них обернулось?
Многие исследователи упрекают тайпинов, что они совершили стратегическую ошибку, сразу после взятия Нанкина не бросившись всем скопом на Пекин. Но был ли вообще возможен тысячекилометровый пеший поход всё ещё плохо организованной армии в районы Северного Китая, отличающиеся всем, включая климат и язык, от провинций Юга? Руководители тайпинов избрали более осторожную и основательную стратегию – они начали Северный поход, по сути, большой диверсионный рейд к Пекину, но основными силами приступили к закреплению в долине Янцзы, попутно превращая повстанцев в регулярную армию, а большую религиозно-политическую секту – в полноценное государство.
Боевые джонки тайпинов на Янцзы у Нанкина, рисунок XIX века
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
Вскоре после успешного штурма Нанкина отряды тайпинов заняли город Чжэньцзян, где 10 лет назад шли упорные бои с англичанами, и перерезали Императорский канал. Именно эти войска получили приказ высших руководителей тайпинов: «Двигаться прямо на Пекин, не задерживаясь по пути для взятия других городов».
Рейд на Пекин
Чжэньцзян брали три тайпинских генерала, и перспектива далёкого похода на север вызвала среди них большие споры. Генерал Ло Даган, старый атаман гуансийских разбойников, самый пожилой из всех командиров тайпинской армии, отказался от рискованного рейда, высказавшись так:
Прежде чем думать о Севере, нужно утвердиться в провинции Хэнань, только после этого армия могла бы перейти Хуанхе; рисковать углубляться в чужие земли с изолированной армией, лишённой поддержки, — такой приказ я не осмелюсь принять
Два других генерала, молодые крестьяне, но старые участники тайпинского общества Линь Фынсян и Ли Кайфан, подчинились приказу. Они получили новые звания «хоу» (князей, на ступеньку ниже государей-«ванов») и уже в мае 1853 года двинули свои войска на север. Так начался героический и трагический Северный поход тайпинов.
Карта: Северный поход тайпинов от устья Янцзы к Пекину.
В начале этого рейда у них было 10 тысяч бойцов, но повстанческие корпуса быстро присоединили к себе ещё столько же восставших. Уже в июне они ненадолго блокировали Кайфын, столицу провинции Хэнань, расположенной между Янцзы и второй великой рекой Китая – северной Хуанхэ. Не имея возможности переправиться через Хуанхэ в её нижнем течении, войска Северного похода, лавируя между маньчжурскими отрядами и гарнизонами, далеко отклонились на запад.
С 27 июня по 5 июля они на немногочисленных угольных баржах переправлялись через Хуанхэ, при этом четверть войск не успела переправиться и осталась партизанить на южном берегу. Потеряв август в безуспешной осаде города Хуайцина, повстанцы через горы двинулись в провинцию Шэньси и через неё – в столичную провинцию Чжили, в которую вошли 29 сентября 1853 года, приближаясь к Пекину с юго-запада.
Появление тайпинов на подступах к Пекину привело маньчжурское правительство в состояние замешательства и лихорадочной активности. Были отстранены от должностей и преданы суду чиновники и военачальники, не сумевшие остановить повстанческий рейд.
11 октября была создана особая военная группировка для обороны столицы. Её возглавил один из принцев крови, а начальником штаба – и фактическим руководителем – стал принц 2-го ранга, «знамённый» монгол Цэнгэринчи (Сэнгэ Ринчен из рода Борджигин, потомок Чингисхана). В его распоряжение были преданы войска Чахарской ставки, т.е. «восьмизнамённые» монголы, и монгольское конное ополчение. Комендантом пекинского гарнизона стал принц крови Гун (в близком будущем фактический правитель Китая и фаворит одиозной императрицы Цыси), он сразу объявил в городе военное положение и выселил из Пекина 30 тысяч подозрительных бедняков.
Маньчжурские солдаты, фото XIX века. В момент угрозы Пекину со стороны тайпинов столичные гвардейцы с жестяными саблями выглядели примерно так…
Мобилизация «восьмизнамённых» войск в Пекине вскрыла чудовищную халатность и коррупцию в маньчжурской гвардии. Константин Скачков, учёный-китаевед, проживший годы тайпинской войны в российской миссии в Пекине, так описывал те дни:
В складах пекинских не было оружия, всё оно было расхищено и продано. На руки же войскам, даже восьмизнамённым, оружия никакого не выдавалось из опасения вооружённого бунта. Когда с приближением повстанцев к Пекину императору захотелось сделать смотр своим войскам, все оттягивали возможность этого смотра, а когда, наконец, он состоялся, то значительная часть солдат явилась на смотр с саблями из листового железа, наскоро вырезанного из русского материала, купленного в Калгане. Копья не имели железных остриёв, а имели деревянные окрашенные серою краской под железо. Многие кавалеристы не имели лошадей, хотя казна и отпускала для них постоянно фураж. Значительное число ратников вовсе не явилось на смотр, потому что они и не существовали никогда, хотя значились в списках для получения пайков
Конечно, не все маньчжурские солдаты были в столь анекдотичном состоянии при жестяных саблях, не все предавались гомерической коррупции – тот же «знамённый» монгол Сэнгэ Ринчен показал себя толковым и настойчивым военачальником. Но показательно, что относительно небольшие и оторванные от своих баз отряды тайпинов стали крайне опасным противником для главных сил маньчжурской гвардии.
Бои в столичной провинции
Весь октябрь 1853 года шла манёвренная война в столичной провинции Чжили. 30 октября тайпины предприняли попытку штурма Тяньцзиня, города на берегу Жёлтого моря. На удержание этого пункта маньчжуры двинули все резервы, разрушили дамбы на реках и затопили подступы к городу. 11 ноября в пригороде Тяньцзиня они сумели отбросить тайпинов, при этом в бою погиб даже один из личных телохранителей императора Сяньфэна.
Весь декабрь и январь противники снова провели в боях и манёврах по столичной провинции. Тайпины в нескольких успешных сражениях убили одного из монгольских военачальников и начальника Тяньцзинского уезда, уничтожили половину маньчжурской артиллерии. Но войска тайпинов к тому времени уже выдохлись в непрерывных боях и походах. Они – выходцы с Юга – страдали от непривычно суровой зимы, от нехватки продовольствия и непривычной пищи. Южане практически не понимали язык жителей северных провинций. Крестьяне севера Китая, даже бунтовавшие против маньчжур, не были готовы примкнуть к «богопоклонникам», как они именовали тайпинов-«христиан».
Цинские войска постоянно получали подкрепления, их маньчжуро-монгольская кавалерия на равнинах северного Китая имела преимущества перед пехотой и конными частями тайпинов. В итоге 6 февраля 1854 года бойцы Северного похода оставили свои позиции южнее Тяньцзиня и начали медленное отступление на юг, отражая наседавшую со всех сторон вражескую кавалерию. Во время отхода по заснеженным, обледенелым дорогам тайпины понесли значительные потери.
Вины империи Цин, противостоящие тайпинам. Справа воин монгольского ополчения, кавалерия которого сыграет заметную роль в отражении Северного похода тайпинов.
Современный рисунок из книги «The Taiping Rebellion 1851–66»
Получив от руководителей Северного похода письмо с просьбой о подкреплении, вожди «Царства Небесного Величайшего Счастья» в январе 1854 года отправили им на помощь четыре корпуса, объединённых в отдельную 30-тысячную армию. К марту эти войска вошли в провинцию Шаньдун, лежавшую к югу от столичной провинции Чжили, и здесь завязли на два месяца в затяжных упорных боях, шедших с переменным успехом.
26 апреля часть руководителей вспомогательного похода заявили, что не собираются пробиваться дальше, и ушли со своими частями на юг. Все попытки остановить дезертиров со стороны тайпинских офицеров, желавших продолжения прорыва на помощь северной экспедиции, не увенчались успехом. Командир одного из корпусов Цзэн Личан, видя явный провал вспомогательного похода, от отчаяния даже покончил с собой. А отступившие на юг отряды вскоре были разгромлены, их эгоистичные руководители попали в плен и были казнены.
Тем временем войска Северного похода всю весну отбивались от конницы монгола Цэнгэринчи в районе города Ляньчжэнь на границе провинций Чжили и Шаньдун. В конце мая 1854 года силы тайпинов разделились: кавалерия во главе с Ли Кайфэном ушла в прорыв на юг, где в июне смогла объединится с одним из шедших на помощь корпусов, а пехота Линь Фынсяна осталась в осаде. Здесь началась длительная и героическая агония Северного похода: тайпины удерживали Ляньчжэнь ещё 10 месяцев, и только в марте 1855 года, когда осаждённые вконец ослабели от голода, войска имперского монгола Цэнгэринчи штурмом взяли город. Никто из тайпинов не просил пощады — все погибли.
Монгол Цэнгэринчи, Сэнгэ Ринчен, «цзюньван»-генерал империи Цин, спаситель Пекина и победитель Северного похода тайпинов. Фото XIX века
Маньчжуры бросили освободившиеся силы против последних частей Северного похода – остатки кавалерии Ли Кайфэна к тому времени были окружены в городе Гаотане на севере провинции Шаньдун. Тайпины сумели вновь прорваться из города на юг, но Цэнгэринчи отдал приказ разрушить плотины Императорского канала и тем сумел задержать отступавших повстанцев. Окружённый Ли Кайфэн, истощённый до предела двухлетними непрерывными боями, в мае 1855 года капитулировал и был четвертован в Пекине.
Продолжавшийся ровно два года героический Северный поход закончился. Его руководители и солдаты проявили незаурядные тактические способности, мужество и почти сверхчеловеческое упорство в ходе двух лет непрерывных сражений.
Тем временем в долине Янцзы
Два года держалось шаткое стратегическое равновесие, когда обе стороны умудрились связать главные силы друг друга возле своих столиц – Северной и Южной (Пекин и Нанкин так и переводятся – «Северная столица» и «Южная столица» соответственно). Бросив одну из армий в самоубийственный поход на север и надолго приковав к пекинскому направлению основные резервы маньчжуров, тайпины решили вернуть контроль над средним течением Янцзы. Для этого они в том же мае 1853 года начали большой Западный поход. Теперь их армия в тысячу с лишним речных кораблей двигалась вверх по Янцзы, заново в обратном направлении повторяя путь, пройденный повстанцами зимой 1852–53 годов.
Карта: Северный и Западный походы тайпинов. Хорошо виден размах боевых действий в долине Янцзы
10 июня 1853 года войска западного похода заняли город Аньцин в 250 километрах от Нанкина. Аньцин был хорошо укреплён: его крепостные стены с трёх сторон окружала вода Янцзы, пять городских ворот защищали башни и рвы. В стену Анцина у Янцзы было вделано два ритуальных якоря, и древнее поверье запрещало городу принимать начальником уезда человека по фамилии Пэн (парус) или Цзян (весло): тогда город может отчалить…
К концу июня тайпины достигли большого озера Поянху, чьё 120-километровое пространство соединяется протоком с Янцзы. Здесь повстанцы попытались овладеть столицей провинции Цзянси городом Наньчаном, недалеко от озера на реке Ганьцзян, которая течёт с юга на север и впадает через озеро Поянху в Янцзы. На безуспешную осаду Наньчана тайпины потратили два месяца: к обеим сторонам постоянно прибывали подкрепления, и произошло несколько крупных сражений, в которых обе стороны понесли большие потери.
24 августа тайпины сняли осаду Наньчана и, вернувшись в долину Янцзы, снова двинулись вверх по реке. По пути они методично уничтожали цинскую администрацию – если приверженные старым традициям маньчжуры рубили пленникам головы или четвертовали их, то шагавшие в ногу со временем тайпины стали практиковать публичные расстрелы чиновников из ружей.
К концу октября 1853 года, пройдя с жестокими боями 200 километров вверх по Янцзы, передовые отряды тайпинов достигли «трёхградья» Ухань, но были отброшены контрударом цинских войск. И только в январе следующего года командир передовых частей 40-тысячного тайпинского войска Цзэн Таньян, прозванный за стремительные манёвры «летающим генералом», опять вышел к Ухани. Двумя из трёх городов Уханьского «трёхградья» – Ханьяном и Ханькоу на северном берегу Янцзы – тайпины овладели 16 февраля, а хорошо укреплённый Учан плотно взяли в осаду.
Сражение тайпинов с цинскими войсками возле Учана, рисунок XIX века
К апрелю 1854 года, поднявшись ещё на две сотни километров вверх по Янцзы, тайпины подходят к городу Йочжоу, где некогда им достались старинные арсеналы. Здесь воины «Царства Небесного Величайшего Счастья» вступают в схватку с армией, не менее их убеждённой в своей правоте.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
Захватив весной 1853 года крупнейший город Китая, Нанкин, восставшие против конфуцианских властей и маньчжурской династии «младшие братья Христа» сумели создать своё государство и регулярную армию. Что представляла собой эта армия, какими правилами руководствовалась и на какую идеологию опиралась?
Хотя за годы гражданской войны тайпины заметно повысили свою оснащённость стрелковым оружием, тем не менее, основу вооружения их армии всегда составляло преимущественно холодное оружие. Кремневыми и фитильными ружьями вооружали только наиболее надёжные старые части. «Новобранцы», как правило, получали пики и короткие мечи. Конница вооружалась длинными мечами или саблями, луками или пистолетами.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
Тактика тайпинской армии была обусловлена её вооружением и, по сути, не отличалась от неизменной со Средних веков тактики маньчжур, сходной с европейской тактикой середины XVII века. Обычно за линией пикинёров, с длиной пик от 2,5 до 4 метров, выстраивались стрелки из ружей и лучники. Стрелки с кремневыми ружьями располагались за стрелками, вооружёнными фитильными. Бой начинался стрельбой из пушек, «гингальсов», луков и ружей. При сближении с противником в ход шло холодное оружие – все пехотинцы имели мечи. Конница обычно размещалась на флангах и в тылу, в случае успеха атаки она преследовала противника, при неудаче прикрывала отступление своей пехоты.
Отряд тайпинов в бою, хорошо видны жёлтые куртки высших командиров и штабных офицеров.
Рисунок английского очевидца середины XIX века
При боях в окружении и при угрозе атак с разных направлений тайпины применяли кольцевой боевой порядок или порядок в форме сложного креста. Дивизии, а в их составе и полки, размещались крестообразно в соответствии со своими наименованиями: левофланговый, авангардный, центральный, правофланговый и арьергардный.
В каждом полку имелись трубачи, барабанщики, музыканты с флейтами, рожками и горнами. Условными сигналами этих инструментов передавались команды на поле боя. В управлении войсками применялись и флаги; каждая часть имела свой флаг соответствующей формы, цвета и размера.
Военные уставы тайпинов
Иностранцы, побывавшие в Нанкине в годы войны, вывезли оттуда ряд брошюр и книг тайпинов, среди которых: «Свод военных законов», «Основы военной тактики», «Устройство армии», «Правила военных лагерей» и другие. Положения этих своеобразных уставов формулировались коротко, по типу христианских заповедей, понятных и доходчивых даже для неграмотных, и обычно состояли из десяти пунктов-«заповедей». Например, в «Правилах для походной жизни» первая заповедь гласила: «Каждый солдат старше 16 лет должен сам носить на себе оружие, пищу и посуду, необходимую для её приготовления». Девятая заповедь обладала особой китайской спецификой: «Никому не разрешается несправедливо убивать кули, даже если он слишком стар и слаб, чтобы нести груз».
Кули – буквально «горький труд» — это грузчики и носильщики. В перенаселённом центральном и южном Китае все сухопутные перемещения грузов осуществлялись не гужевым транспортом, а носильщиками. Их труд был дешевле работы лошадей, а на едва проходимых узких тропах, составлявших большую часть китайских «дорог», ещё и удобнее конного транспорта. Огромное количество носильщиков-кули было неотъемлемой частью всех китайских армий до середины XX века. Кули давали китайским воинским частям возможность уверенно передвигаться по очень плохим дорогам или вообще без дорог.
Отряд тайпинов на марше, европейская гравюра середины XIX века
Третья заповедь из тайпинских «Правил для военных лагерей» предписывала: «Чтобы закалить душу и тело, не курить и не пить вино. Будь справедлив и кроток. Не допускай злоупотреблений. Не потворствуй дурным наклонностям. Не потакай низшим, не вводи в заблуждение старших». Другие пункты содержали требования, общие для армий всех времён и народов: знать наизусть все ночные и дневные сигналы, без особой надобности не перемещаться по части, знать чины и обращение к офицерам, содержать оружие в немедленной готовности к применению.
Пятый пункт этого своеобразного устава «гарнизонной и караульной службы» строго запрещал общение мужчин и женщин в военных лагерях, а заключительный десятый пункт гласил: «Не следует зря болтать о наших законах и о распоряжениях нашего начальства. Передавай без искажений военные сигналы и приказы».
Один из первых приказов по тайпинской армии гласил: «Каждый батальон должен выстраиваться, ровно и по ранжиру, в линию отрядных колонн. Всем быть единым сердцем, всем быть единой силой. Между собой соответственно держать связь. Голова колонны и её хвост поддерживают взаимную связь. Всеми силами усердно защищать старых и малых, женщин, больных и раненых. Каждый оберегает друг друга… Всем солдатам и командирам обнаруживать общественный дух и не быть себялюбивыми».
Типажи тайпинов, европейская гравюра середины XIX века
Годы долгой гражданской войны превратили восставших крестьян, люмпенов, торговцев и чиновников Китая в профессиональных вояк, живших исключительно военным делом. С годами стаж армейской службы стал играть у тайпинов всё большую роль. Основу командных кадров составляли старые партизаны, начинавшие ещё в гуансийском подполье. Прослужившие в армии не менее 6 лет составляли гвардию, их официально именовали – «старые друзья». Это был строевой костяк, в известной мере находившийся в привилегированном положении: они были лучше вооружены, именно их преимущественно снабжали огнестрельными оружием, а требования обычной дисциплины с годами применялись к «старым друзьям» значительно менее строго, чем к новобранцам. Отряды таких ветеранов имелись в каждой дивизии. Во время боя они располагались за рядами других солдат и играли роль последнего резерва и заградительного отряда.
Помимо «старых друзей» в тайпинской армии существовала самая настоящая гвардия – «шивей», телохранители Царя небесного, «Тянь-вана», составлявшие «стражу государевой рощи» в Нанкине. По сути, они были аналогом маньчжурских «воинов, несущихся в тучах», восьмизнамённых гвардейцев, расквартированных в парке Запретного города в Пекине.
Воины тайпинов, слева один из самопровозглашённых тайпинских «хоу» (князей). Современный рисунок из книги «The Taiping Rebellion 1851–66» издательства Osprey
Вслед за «старыми друзьями» тайпинов шли так называемые «собратья» — солдаты, прослужившие в рядах тайпинской армии не менее трёх лет. Прослужившие меньше трёх лет составляли основную массу вооружённых сил «Царства Небесного Величайшего Счастья», они были вооружены только холодным оружием и несли на себе основные тяготы походной и гарнизонной службы.
Эта структура напоминала европейским современникам систему древнеримского легиона, с его аналогичным делением бойцов по опыту, вооружению и месту в боевом порядке (гастаты, принципы и триарии) — не случайно они применяли к тайпинам римскую военную терминологию.
«Их отряды казались грудами тюльпанов…»
Тайпины ввели и свою систему государственных экзаменов на гражданские и военные должности. В 1859 году была, по сути, законодательно оформлена развитая система офицерских званий, отдельная от системы воинских должностей, о которой говорилось выше. Очень интересно и показательно наименование данного указа Царя Небесного: «Приведение степеней героических личностей в соответствие с их истинными заслугами».
Звание «вэйши» (грозный) трёх степеней, давалось по итогам столичных экзаменов и соответствовало уровню высшего генералитета, не ниже командира корпуса. Звание «мэнши» (отважный), получаемое на экзаменах в провинциях, соответствовало уровню командиров дивизий. «Инши» (герой) – уровень командира полка. «Сяньши» (умный) и «нэнши» (способный) – уровень ротных командиров. «Синши» (верный) и «иши» (мастер) – уровень младших командиров, сержантов и ефрейторов.
Когда революционное государство тайпинов постепенно превратилось в иерархическую теократию, первоначальный аскетизм и эгалитаризм сменились развитой системой служебных привилегий, которые были закреплены законодательно. Например, в 1861 году «Царь Небесный» издал указ, разрешавший высшим руководителям-«ванам» иметь 11 жён, генеральскому составу армии – трёх жён, командирам среднего ранга – двух, младшим офицерам, рядовым и прочим гражданам – одну жену.
Жёны тайпинских офицеров, рисунок европейского очевидца XIX века
По возрасту большинство тайпинской армии, даже среди «старых друзей», составляла молодёжь. «Армия повстанцев, – писал английский очевидец, – как нам показалось, в своей большей части состоит из молодёжи. Многие из них совсем ещё мальчики». Впрочем, и все руководители тайпинов в первые годы войны были младше 40 лет, кроме одного бывшего атамана гуансийских разбойников старика Ло Дагана.
Первоначально тайпины, как и восставшие всех времён и народов, не имели никакой военной формы. Впоследствии для их регулярной армии была введена особая одежда для солдат и офицеров. Солдаты носили короткую куртку и штаны, цвет которых в каждой из армий был различен: синий, чёрный, красный, зелёный, иных оттенков. На голове носили обычную шапку или соломенную панаму китайских крестьян. На куртках рисовали или вышивали иероглифы, указывавшие дивизию, полк и роту, в которых состоял солдат. Головной убор украшали четыре иероглифа – «тай пин тянь го» (Царство Небесное Величайшего Счастья).
Цвет одежды офицеров варьировался в зависимости от их служебного ранга. Младшие офицеры носили красные куртку, штаны и шапку. Более высокие чины – жёлтую куртку и красные брюки, высшие командиры, «ваны» – жёлтые шапку, кафтан и брюки. До этого только Цинский император мог носить жёлтый цвет – цвет правящей династии, означавший величие, благородство и честь.
Иностранцы, наблюдавшие движение регулярной армии тайпинов по Янцзы, были поражены красочным зрелищем. «Их отряды, плывшие по реке на плоских судах, казались мне грудами тюльпанов», – писал европейский очевидец.
Дисциплина и военная пропаганда тайпинов
Все современники, исследователи и даже враги тайпинского восстания отмечают крепкую и суровую дисциплину в их армии — «куда строже, чем у пуритан», как писали английские миссионеры. Отставание от походной колонны, симулирование болезни, чтобы уклониться от боя, отступление без приказа, самовольное вторжение в дома мирных жителей или насилие над женщинами – карались смертью. Трусов и изменников карали особо жестоко: их сжигали заживо или разрывали конями. Мелкие нарушения дисциплины наказывались палочными ударами или выставлением к позорному столбу.
За подвиги и отличную службу награждали продвижением на более высокие посты. По закону тайпинов любой солдат имел право выдвинуть на командные должности любое лицо по своему выбору. Выдвинувший хорошую кандидатуру награждался, тот, кто представил к назначению человека, впоследствии оказавшегося негодным, должен был понести наказание. Продвижение у тайпинов способных людей из рядовых на высшие командные должности не было редкостью или исключением.
Сурово карались самочинные грабежи и мародёрство. За конфискованное продовольствие и ценности командиры тайпинов выдавали особые расписки, обещавшие вернуть долг после победы. Все конфискации производились централизованно в «Священные кладовые», безусловному изъятию подлежала собственность маньчжуров и их пособников. В первые годы тайпины широко практиковали раздачу конфискованного продовольствия беднейшему населению.
Погибший в самом начале движения лидер «триад» Хун Дацюань замечал: «Волшебствами и чудесами никогда ещё не совершались великие дела». И религиозные тайпины, унёсшиеся мыслями в небесное царство, в земной войне оставались весьма практичными людьми. Их мистическая вера служила действенным идеологическим оружием. Их пропаганда, облечённая в форму страстной религиозной проповеди, даже в переводе спустя полтора века оказывает впечатление – можно представить, сколь сильно она захватывала современников.
Если бы все бамбуковые стебли обратились в кисти, а вода океанов в тушь, то этих кистей и этой туши не хватило бы для того, чтобы описать все злодеяния маньчжур. Но время их истекло, они должны быть сметены с лица земли!
В Китае был свой китайский облик, а теперь маньчжуры всем приказали брить волосы, отпуская косу, и этим заставили превратиться китайцев в животных. В Китае была своя китайская одежда, а теперь маньчжуры установили варварские одежды и обезьяньи шапки. В Китае были свои китайские отношения между людьми, теперь же маньчжурские демоны выбирают себе прекраснейших женщин Китая и делают из них своих рабынь и наложниц… Молвишь это, и глубокая скорбь поражает сердце, заговоришь об этом – и обесчестишь свой язык. В Китае был свой китайский порядок, теперь же маньчжуры создали свой закон. В Китае была своя речь, а ныне маньчжуры создали пекинское произношение, подменили китайские звуки… В своём помыкании Китаем и презрении к нему они во всём достигли крайнего предела
Одна из прокламаций тайпинов
«Наши кладовые – это дома богатеев всего Китая, а наши амбары – амбары тех, кто спекулирует хлебом…»
«Если есть земля, её обрабатывают совместно; если есть пища, её совместно едят; есть деньги – их совместно расходуют. Повсюду должно быть равенство, и не должно быть человека, который не был бы сыт и в тепле».
Тайпины обращали свою пропаганду и к китайским солдатам из «зелёнознамённых» войск:
«Вы, храбрецы из отрядов маньчжурского правительства! Оберните свои лица против своих врагов! Принявшие заблуждение от демона-искусителя, вы не думаете о том, что вы были бы добрыми солдатами Китая, что вы, в сущности, принадлежите к честному народу…»
Кстати, практика мобилизации военнопленных в свои ряды будет распространена у тайпинов, а в последующие годы её переймут и их противники.
«Военный коммунизм» тайпинов
Заняв Нанкин и вырезав в нём маньчжуров, тайпины приступили к своим социальным преобразованиям. Они провели перепись населения, национализировали всё имущество, отменили частную торговлю и деньги и завели своеобразные коммуны. Причём первоначально они разделили мужчин и женщин на отдельные общежития и трудовые лагеря, строго запретив не только проституцию, но и прочий «разврат», так как активисты движения приняли решение до окончательной победы над маньчжурами отказаться от радостей плотской любви. Но поскольку война затянулась, этот эксперимент даже наиболее фанатичным тайпинам показался слишком радикальным, и разделение полов через полтора года было отменено.
Иностранные наблюдатели не раз отмечали заметную эмансипацию нанкинских женщин, державших себя на равных с мужчинами, даже европейцами, что разительно отличало их от забитых соотечественниц в других городах и сёлах Китая. Указывая на отсутствие частной торговли, иностранцы в первые годы отмечали и вполне благополучный, сытый, хотя и лишённый излишеств облик граждан «коммунистического» Нанкина.
Термин «коммунизм» применён здесь не случайно, он не раз употреблялся европейскими наблюдателями в отношении тайпинов. Например, в 1858 году в петербургском журнале «Современник» были опубликованы отрывки из проповедей и документов тайпинов, и русский комментатор, живший ещё в крепостной России, прямо сказал про Хун Сюцюаня, что «китайский реформатор поместил в догматы своей веры коммунизм…».
За пределами Нанкина тайпины были менее радикальны, даже либеральны – они существенно снизили основные налоги для земледельцев, оживили торговлю, уменьшив внутренние пошлины, отменили пытки и ввели гласный суд. Они обещали после окончательного изгнания маньчжур на три года отменить все налоги в Китае. Эти меры, а также справедливое и толковое управление не успевших коррумпироваться чиновников-тайпинов примирило с «длинноволосыми» многих из тех, кто первоначально был недоволен повстанцами из-за их радикализма в деле уничтожения конфуцианских храмов и памятников.
Конфуцианские кумирни, кстати, разрушали с настоящим остервенением, зачастую могли истолочь в пыль даже их кирпичи – столь глубокую ненависть вызывала у восставших та идеология, которой их до отвращения перекормил абсолютно несправедливый к ним мир. Этот прежний мир они стремились разрушить до основания.
Государственная печать тайпинов
Впрочем, главной заботой тайпинов всегда оставалась не борьба с Конфуцием, а земная война с «восьмизнамёнными» и «зелёнознамёнными» армиями Цинского императора.
Неудержимо катясь вниз по Янцзы, восставшие не пытались, да и не могли закрепить за собой всё тысячекилометровое пространство от Йочжоу до Нанкина. И уже в самом начале 1853 года цинские войска и чиновники восстановили свой контроль над городами среднего течения Янцзы. В апреле 1853 года 30-тысячная маньчжурская армия подошла с юго-запада к Нанкину и создала в 12 километрах от города сильно укреплённый Южнобережный лагерь, а другая 18-тысячная армия маньчжур (под командованием Ци Шаня, у которого за 12 лет до этих событий конфисковали 600 тонн серебра за провал в войне с англичанами), образовала на северном берегу Янцзы ещё один укреплённый лагерь. Эти войска не могли штурмовать столицу тайпинов, но приковывали их силы к Нанкину и ослабляли операции повстанцев в других районах Китая — прежде всего, на пекинском направлении.
Началась долгая регулярная война, продлившаяся 12 лет. Базируясь в Нанкине, настоящем мегаполисе того времени, тайпины предприняли ряд больших походов. Для уничтожения маньчжурской династии был необходим поход на Север, к Пекину, для упрочения положения Нанкина – поход на Запад, в долину Янцзы, в Ухань, а для того, чтобы окончательно отрезать маньчжур от их источников снабжения, – поход на Восток, к морскому побережью, к Шанхаю.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
В январе 1851 года на юге Китая вспыхнуло очередное крестьянское восстание, провозгласившее лидера «христианской» секты новым императором, «Царём небесным». Полгода повстанцы удерживали один из уездных центров, а затем, прорвав окружение правительственных войск, двинулись в самые густонаселённые провинции Китая. Тайпины несли большие потери и терпели неудачи при штурме крупных городов, но нищая китайская деревня давала десятки тысяч новых бунтовщиков.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
Триумф в долине Янцзы
В период острого военного кризиса, когда повстанцам «Царства небесного» пришлось с боями отступать к долине реки Янцзы, фактическим руководителем восстания стал Восточный государь тайпинов – «Дун-Ван» – он же Ян Сюцин, разорившийся торговец хворостом. Возглавив армию, он приказал мобилизовать у местного населения тысячи лодок и использовать для движения многочисленные притоки Янцзы. Благодаря этому тайпины 13 декабря 1852 года стремительным броском заняли город Йочжоу не берегу великой китайской реки, где в их руки целёхонькими попали большие арсеналы вооружения, созданные ещё два века назад для своей личной армии одним из китайских князей, вассальных маньчжурской династии.
Типичное оружие тайпинов на начальном этапе восстания — именно такое захватили на складах в Йоджоу
С учётом технического и тактического уровня цинских войск, этого оружия XVII века было вполне достаточно для развёртывания в несколько дней большой армии и начала генерального наступления. В добавление к уже имеющимся лодкам, Ян Сюцин без промедления мобилизовал на Янцзы ещё более 5000 судов – от крупных джонок до мелких деревянных яликов – посадил на них свои войска, создав несколько флотилий, и неудержимым потоком двинулся вниз по Янцзы, на восток.
В густонаселённой богатейшей долине Янцзы отдельные маньчжурские гарнизоны и провинциальные части «войск зелёного знамени» не могли противостоять многочисленной, дисциплинированной и, по китайским меркам, неплохо вооружённой армии, столь быстро маневрировавшей по великой реке и её многочисленным притокам и озёрам. Успехам повстанцев способствовали и действия в городах тайных обществ из семейства «Триад».
12 января 1853 года тайпины заняли богатейшее трёхградье на Янцзы-Ухань – три города-спутника Учан, Ханькоу и Ханьян (цинские войска смогли удержать только цитадель Учана). Народ поддерживал тайпинов или был нейтрален, цинские офицеры и чиновники разбегались, а правительство в Пекине лишало их за это чинов и званий.
Численность восставших достигла полумиллиона, а флот насчитывал 10 000 джонок. Последовательно захватывая города на Янцзы, тайпины за неполных три месяца прошли почти тысячу километров вниз по реке, достигли численности в миллион человек, и 5 марта 1853 года вышли на подступы к древней столице Китая – Нанкину (в переводе: «Южная столица»). Маньчжурский император издал указ об аресте и смертной казни высокопоставленных чиновников, не сумевших остановить продвижение «красноголовых».
Китайские джонки в устье Янцзы. Фото начала XX века, но от времён тайпинов они ничем не отличаются
9 марта повстанцы начали обстрел южных ворот Нанкина из пушек и катапульт, через три дня они замкнули кольцо окружения города и приступили к рытью подкопов. Нанкин был одним из крупнейших городов Китая, с населением свыше миллиона человек. Его 40-километровые городские стены по праву считались самыми длинными городскими стенами в мире. Их высота достигала 15–20 метров, ширина 30 метров.
Одни из ворот в крепостной стене Нанкина, фото XIX века
19 марта 1853 года, на рассвете, подорвав эту грозную стену, тайпины начали генеральный штурм. Нескольким сотням тайпинского «спецназа» удалось прорваться через образовавшийся 7-метровый пролом. Не задерживаясь, они стремительно проникли в центр города, и, соединившись с заранее подготовленной агентурой, неожиданно атаковали ставку маньчжурского командующего. Хотя маньчжурским солдатам удалось блокировать первый пролом в стене, гибель командующего и разгром штаба парализовали их оборону, а новый взрыв открыл путь в Нанкин основным силам тайпинов.
Два дня шли бои и резня на улицах города, тайпины перебили 20 000 маньчжуров с семьями. В воззвании к жителям южной столицы Китая они писали: «Все люди должны знать, кто есть Отец Небесный, и повиноваться Небесному государю. Надо всем вместе овладеть страной и сообща пользоваться счастьем».
Карта похода тайпинов от первых районов восстания в долину Янцзы и к Нанкину. Январь 1851 г. – март 1853 г.
Армейская структура тайпинов
Нанкин на долгие годы стал центром нового государства, тайпины переименовали «южную столицу» в «небесную». Именно здесь они смогли приступить к реорганизации своей армии и социальным реформам, чтобы устроить справедливость и всеобщее счастье, как они его представляли.
Вскоре после закрепления в Нанкине была опубликована «Земельная система Небесной династии» – конституция, политическая программа и одновременно военный устав тайпинов.
Низшей организационной ячейкой армии был «у» (пятёрка, отделение) – четверо рядовых-«цзу» и их командир-«учжан». Каждый рядовой солдат в пятёрке носил особое звание, применявшееся в качестве номера: «чжунфан» (атакующий), «бо-ди» (поражающий врага), «цзицзин» (разящий) и «шенли» (победитель). Каждый «у» также носил специальные названия вместо номеров: «сильный», «храбрый», «героический», «стойкий» и «воинственный».
Пять отделений-«у» составляли взвод-«лян» во главе с командиром «сыма». Взводы носили названия по сторонам света: северный, южный, западный и восточный. Четыре взвода составляли сотню или роту-«цзу», в которой было 100 рядовых и 5 офицеров. Пять рот формировали полк-«люй»: 500 солдат и 26 командиров, включая командира полка – «люйшуай». Полки носили названия: левофланговый, авангардный, центральный, правофланговый и арьергардный. Пять полков составляли дивизию-«ши», которую возглавлял дивизионный командир-«шишуай».
В состав каждой дивизии кроме пехоты входила небольшая кавалерийская часть. Пять дивизий составляли корпус-«цзюнь»: 13 166 бойцов по штату, во главе с командующим-«цзюньшуай». «Шуай» – буквально: вождь или предводитель. Здесь тайпинские «люйшуай», «шишуай» и «цзюньшуай» сходны с СС-овскими «штандартенфюрер», «бригадефюрер», «группенфюрер»…
Несколько повстанческих корпусов, под командованием обычно одного из тайпинских государей-«ванов», составляли отдельную армию. Количество корпусов не было определённым и в годы наибольшего успеха тайпинов доходило до 95.
Офицеры армии тайпинов, европейский рисунок XIX века
Современники считали, что тайпины воспроизводили военную систему легендарной древнекитайской империи Чжоу, созданную императором и полководцем У-ваном за тысячу лет до нашей эры. Интересно, что европейские наблюдатели, современники тех событий, применяли в описании армии тайпинов древнеримскую военную терминологию: центурии, когорты, легионы…
Кроме полевых частей в армии тайпинов были созданы технические части: два корпуса сапёров по 12 500 человек в каждом, шесть корпусов кузнецов и плотников, имелись и другие вспомогательные войска. Речной флот тайпинов, в годы их наивысшего успеха, включал около 112 тысяч человек и делился на девять корпусов. В армии тайпинов действовали отдельные женские отряды, были и женщины на командных постах до дивизии включительно.
Из письменных источников тайпинов дошла даже точная цифра общего количества их войск — 3 085 021 человек, в их числе около 100 тысяч женщин-солдат. Цифра явно преувеличена — по-видимому, это списочный состав всех, кто побывал в рядах «регулярной» армии и кого смогла учесть новорождённая тайпинская бюрократия.
Крестьянская суть Китая определяла и основу военной организации. Взвод объединял не только 25 солдат, но и 25 их семей, которые совместно обрабатывали землю и совместно пользовались имуществом, продуктами, деньгами и трофеями. Эти семьи вместе работали и молились, вместе кормили своих солдат, нетрудоспособных, детей и сирот. Таким образом, взвод-«лян» составлял основу и армии и общества. Командир взвода «сыма» был одновременно воинским начальником, священником (политкомиссаром) и председателем колхоза. Командир корпуса на своей территории был одновременно главой гражданской власти и судьёй.
Помимо высших государственных чинов, государей-«ванов», число которых со временем значительно увеличилось, в тайпинском государстве-армии существовала развитая система воинских должностей и званий. Ниже «ванов» стояли «тяньхоу» — небесные князья. За ними шли должности «цзунчжи» и «чэнсяна» — по сути, начальника штаба и штабных офицеров при «ване» или «тяньхоу». Далее следовали должности армейских ревизоров и инспекторов – «цзяньдянь», командующих группами корпусов – «чжихой».
Была и должность, по сути, начальника генерального штаба – «цзюньши», в обязанности которого входили доклады об обстановке в армии и на фронтах непосредственно Царю небесному.
Золотой век британских торговцев оружием
Первоначально армия тайпинов формировалась из добровольцев и сторонников их учения, но достаточно скоро они перешли к принудительным рекрутским наборам. На первом этапе гражданской войны командиры всех рангов избирались, и лишь высшие утверждались руководителями движения.
Солдаты и командиры армии тайпинов, в отличие от «восьмизнамённых» маньчжурских гвардейцев и войск «зелёного знамени», как правило не получали денежного содержания, только продовольственный паёк. Риса давали поровну, а количество мяса зависело от воинского звания. В первые годы тайпинской революции никому, от Небесного государя до рядового, не разрешалось обзаводиться личным имуществом – одежда, питание и прочее снабжение шли из общего котла. Практически ту же аскетичную систему советские военные советники с некоторым удивлением обнаружат в середине XX века у китайских коммунистов – в НОАК, Народно-освободительной армии Китая…
Подобно всем повстанцам, тайпины начали войну с минимальным вооружением, но в дальнейшем сумели наладить даже собственное производство. Как писал в 1930 году один из первых советских исследователей армии тайпинов бригадный комиссар Андрей Скорпилёв:
Горнорабочие сыграли в тайпинской армии примерно такую же роль, как уральские рабочие в Пугачёвском восстании. На примитивных медных и чугунных заводах юго-западного Китая горнорабочие отливали для тайпинов пушки, они же дали для армии кадры хороших артиллеристов. Кроме того из горнорабочих же главным образом были организованы сапёрно-подрывные отряды, производившие подкопы и взрыв осаждаемых тайпинами городов. Кузнецы и плотники мастерили для тайпинов луки и мечи
Войдя с захватом Янцзы в соприкосновение с иностранцами, тайпины стали приобретать оружие и у них. Иностранцы (в первую очередь англичане) были не против гражданской войны и раскола Китая на два государства, первоначально они придерживались нейтралитета и даже направили в Нанкин к тайпинам своих официальных дипломатических представителей. Тайпины, будучи изначально благожелательно настроены к «братьям-варварам», не возражали против свободной торговли и соглашались с потенциальной возможностью строительства железных дорог и телеграфа. Безоговорочно запрещали они только торговлю опиумом.
Фитильные и кремневые ружья Китая, типичные для середины XIX века
Англичане же с удовольствием сбывали старое стрелковое вооружение обеим сторонам. Причём первыми здесь успели маньчжуры: они обратились к европейским представителям с просьбой о покупке оружия и судов, когда тайпины ещё только двигались по Янцзы, и даже успели использовать в речных боях с ними португальские галеры, спешно купленные в Макао – повстанцы разгромили эту флотилию у Чжэньцзяна (города, который за десять лет до того брали штурмом британцы).
Тайпинское восстание стало золотым веком для английских торговцев оружием. В Европе тогда полным ходом шло перевооружение армий на нарезные винтовки, и, покупая на распродажах старые кремневые ружья, они сбывали их сторонам конфликта с наценкой в 1000–1200%.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
В 1843 году, следующем по окончании Первой опиумной войны, в деревнях недалеко от потрясённого «заморскими варварами» Кантона возникла ещё одна секта или тайное общество. Таких тайных союзов и обществ – религиозных, политических, мафиозных, а зачастую всё это вместе и разом – в Китае издревле было великое множество. В эпоху империи Цин они выступали против маньчжурского господства, за восстановление старой, уже ставшей легендой национальной династии Мин: «Фань Цин, фу Мин!» (Долой династию Цин, восстановим династию Мин!).
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов
В конце XVIII века, одно из них – самое известное по «мафиозному» имени «Триада» – подняло восстание против маньчжуров на Тайване и в южных приморских провинциях. Так закончился почти вековой период относительного социального мира внутри империи. На рубеже XIX столетия в северном Китае буддийское тайное общество «Байляньцзяо» (Белый лотос) возглавило большое крестьянское восстание, длившееся почти девять лет. Характерно, что после подавления восстания, в 1805 году, взбунтовались те, кто его подавлял – сельское ополчение «сянъюн» и ударные части добровольцев «юнбин», требовавшие вознаграждения после демобилизации. К ним примкнули новобранцы войск «зелёного знамени», протестовавшие против плохого снабжения. Вырезать опытных солдат маньчжуры уже не могли и, чтобы утихомирить военный мятеж, раздали бунтовщикам земли из казённого фонда.
Вся первая половина XIX столетия прошла в Китае под знаком непрекращающихся провинциальных волнений, разрозненных бунтов и мятежей тайных обществ и национальных меньшинств. В 1813 году последователи секты «Небесного разума» даже штурмовали императорский дворец в Пекине. Восьми десяткам нападающих удалось прорваться в покои императора, но они были перебиты маньчжурскими гвардейцами из «Цзинь-цзюнь-ин», дворцовой стражи.
Но новая секта или новое тайное общество отличалось от прежних тем, что было основано на преломлённом в китайском сознании христианстве.
Китайский брат Иисуса Христа
Сын зажиточной сельской семьи Хун Сюцюань трижды ездил в Кантон, посвятив первые 30 лет жизни неудачным попыткам сдать пресловутые экзамены на чиновничью должность. Именно там он познакомился с китайскими переводами христианских книг и проповедей, а перегруженный конфуцианской схоластикой мозг и жестокое разочарование в традиционном миропорядке (провал на экзаменах означал конец мечтам о карьере) породили сначала духовный кризис, а подом прозрение, иллюминацию и религиозно-политическую экзальтацию, ставшую началом нового учения и государства.
Государственные экзамены на чиновничий чин, средневековый китайский рисунок.
Общегосударственная система экзаменов существовала в Китае свыше тысячелетия вплоть до 1905 года
Подобно христианским святым Хун, после третьего провального экзамена, ставшего для него концом прежней жизни, 40 дней и ночей находился при смерти, бредя стихами, в которых смешивал христианские элементы с традиционными китайскими. Выздоровев, он уже не думал о сдаче экзаменов, а намеревался изменить мир. Ведь он уже был братом Иисуса Христа…
К счастью для нового мессии, у него оказались очень практичные последователи, как выяснится в близком будущем, наделённые недюжинными организаторскими и военными талантами. Таков был Ян Сюцин, сын нищих крестьян из соседней провинции Гуанси, сменивший немало занятий и оказавшийся безработным после того, как по итогам опиумной войны центр иностранной торговли переместился из Кантона в Шанхай. Ян вряд ли до конца верил в то, что уважаемый им учитель Хун — родной сын Иеговы и брат Иисуса, но это не помешало ему объявить себя вторым младшим братом бога-сына. И уж тем более, подобно всем пассионарным личностям, он искренне считал себя ничем не хуже Христа или маньчжурского императора.
Всего же основателей нового учения и нового государства (действительно нового – не зря Новую историю Китая начинают с этого восстания) было шестеро – учитель, нищий, ростовщик, землевладелец, крестьянин, рудокоп. Самого разного социального происхождения, образования и профессий, все они были «хакка» — дети бедных кланов. «Хакка», буквально – «гости», потомки древних переселенцев, которых издавна презирали и притесняли коренные кланы. И века совместной жизни не сгладили, а углубили эту вражду. Здесь вмешалась исконная борьба за основное средство выживания – за землю, очень похожая по социальной природе на ту, что через половину века породит на Юге России между казаками и «иногородними» большую кровь гражданской войны. Эта большая кровь – ставшая ещё большей благодаря огромным массам населения – зальёт и восставший Китай.
Китайский рисунок на библейскую тематику. Преломлённое в средневековом китайском сознании христианство оказалось способно породить и не такие сюжеты…
Дети «хакка» создали общество «Байшандихуй» – общество Отца Небесного, в котором переплелись христианское учение о справедливости и древние китайские утопии о всеобщей гармонии, призывы к социальному равенству и национальному восстанию против инородной маньчжурской династии. По сути это была первая в новой истории версия «теологии национального освобождения». В дополнение к Ветхому и Новому заветам, они написали свою, «третью часть» Библии – Последний завет.
В 1847 году Хун Сюцюань приехал в Кантон к протестантским миссионерам из США, чтобы принять обряд крещения. Но это были уже не те христиане первых веков, что сокрушили рабовладельческую империю Рима – испугавшись странного китайца, американский священник отказался его крестить.
Богоискатели не сразу превратились в повстанцев. Местные власти гоняли непонятных проповедников, потом стали сажать в тюрьму и освобождать за взятки. Через семь лет новое учение охватило значительные массы, а секта превратилась в разветвлённую подпольную организацию, с лета 1850 года начавшую подготовку к открытому восстанию.
«Царство небесное» и его ополченцы
11 января 1851 года в деревне Цзиньтянь уезда Гуйпин округа Синьчжоуфу провинции Гуанси рабочие-угольщики взбунтовались против произвола местного маньчжурского чиновника. Бунт стал сигналом к большому восстанию. 25 сентября повстанцы захватывают первый большой город – уездный центр Юнъань, где создают своё правительство и провозглашают новое государство. Оно называлось Царство Небесное Величайшего Счастья – «Тай-Пин Тянь-Го» – и восставших стали называть «тайпинами».
Восставшие тайпины, «хунтоу»-красноголовые. Современный китайский рисунок. Повстанец в центре, скорее всего, на плече несёт примитивный бамбуковый огнемёт – о нём ещё будет рассказ в дальнейшем
С XIX века «Тайпин Тяньго» по традиции переводят как «Небесное Государство Великого Благоденствия». Но поскольку вожди тайпинов использовали именно библейскую терминологию, то ближайшим русским аналогом «Тянь-Го» будет хорошо знакомое и ныне всем христианам «Царство небесное». Естественно, что в XIX веке в России не могли так именовать государство китайских инсургентов. Что же касается термина «Благоденствие», то он был уместен в позапрошлом столетии (например, «Союзом благоденствия» называлось одно из первых тайных обществ декабристов), но в XXI веке переводить терминологию китайских революционеров при помощи лингвистического анахронизма совершенно не обязательно. «Царство Небесное Величайшего Счастья» куда точнее отражает стилистику тайпинов.
Лидер восставших сектантов Хун Сюцюань получил титул «Тянь-ван» – Небесный государь (ближайший русский религиозный аналог – «царь небесный»). По сути, он стал императором, антиподом только что вступившего в Пекине на «драконий трон» маньчжурского богдыхана Сяньфэна.
Самопровозглашённый «Царь небесный», Тянь-ван, претендовал на верховную власть во всём мире – такой тайпинский вариант мировой революции. Поэтому его сподвижники получили вспомогательные титулы по сторонам света – Восточный, Западный, Южный и Северный государи, соответственно: «Дун-ван», «Си-ван», «Нань-ван» и «Бэй-ван». Был ещё Вспомогательный (или Фланговый) государь, «И-ван».
Провозгласив «Царство Небесное Величайшего Счастья», по сути, тайпины, без обиняков декларировали создание рая на Земле… Они носили красные повязки на голове, а в знак неповиновения маньчжурам перестали брить волосы над лбом и заплетать обязательные косы, за что получили от врагов прозвище «хунтоу» и «чанмао» – красноголовые и длинноволосые.
Хорошо видна обязательная мужская причёска в империи Цин – выбритый спереди лоб и длинная коса сзади. Фото XIX века
В дальнейшем, в ходе затянувшейся гражданской войны, когда отдельные города и районы не раз переходили из рук в руки, особо хитрые и конформистские обыватели умудрялись, отрастив волосы, сохранять и косу, скрывая её под головными уборами от тайпинов, чтобы в случае возвращения маньчжуров, быстренько сбрив лишнее, предъявить этот знак верноподданности маньчжурской династии.
Помимо кос, тайпины отменили и традиционный для конфуцианского Китая обычай бинтования женских ног. Вообще, женщины у тайпинов получили равный социальный статус и на первом этапе движения в их армии существовали даже особые женские отряды.
Тот самый обычай перебинтованных женских ног – «лотосовые ножки» средневекового Китая. Это было доведённое до апофеоза практическое применение лозунга «красота требует жертв». Китайским девочкам с 7 лет и в течение всей жизни туго бинтовали ступни, чтобы они оставались миниатюрными. С ростом ребёнка ступня и пальцы ног деформировались, приобретая нужную форму. На изуродованных ногах средневековым китайским красавицам было сложно ходить. Их миниатюрные ножки в маленьких расшитых туфельках и раскачивающаяся походка с напряжёнными ягодицами – всё это было основным объектом эротических переживаний и восхищений кавалеров средневекового Китая. Впрочем, здесь была не только эстетическая причина – утверждают, что следовавшее из-за особенностей походки смещение женских половых органов также доставляло мужчинам особое наслаждение при половом акте. Кстати, маньчжуры, стремясь отличаться от китайцев, запрещали своим женщинам бинтование ног, отчего маньчжурские красавицы очень страдали и чувствовали себя неполноценными. У китайцев не бинтовали ноги лишь женщины низших классов, ведь на изуродованных ногах они не смогли бы работать
Движение тайпинов – можно даже говорить о тайпинской революции – было очень сложным явлением. Это была и традиционная крестьянская война против правящей бюрократии (социальный взрыв, включавший и войну кланов), и традиционное же национально-освободительное движение против иноземной династии. Это была религиозная война нового «христианского» мировоззрения против традиционного китайского (особенно против конфуцианства в самых его костных формах) — и в то же время война за возрождение древнейших китайских идеалов, восходящих к эпохе Чжоу, завершившейся за три века до Христа. Тайпины сочетали традиционный китайский национализм, с его осознанием превосходства над окружающими народами, и искренний интерес к западному христианскому миру — к «братьям-варварам», как говорили они.
Эти особенности движения и превратили восстание тайпинов в сложную и долгую гражданскую войну – выродившуюся династию Цин с их разложившимся военно-бюрократическим аппаратом от китайских революционеров спасли китайские же традиционалисты, убеждённые конфуцианцы, вступившие в шаткий союз с последними маньчжуро-монгольскими пассионариями.
Не случайно главным врагом тайпинских «ванов» на поле боя стал лидер классической поэтической школы Китая, мастер «поэзии сунского стиля» Цзэн Гофань. У него было всё в порядке с экзаменами и чиновничьей карьерой. Возможно, он бы ещё принял лозунг «Фань Цин, фу Мин!» – но «христианский коммунизм» тайпинов был ему глубоко противен. Вдохновенный традиционалист и в то же время убежденный новатор (реформировал всё – от армии и придворного этикета до конфуцианской философии), он сыграл решающую роль в разгроме тайпинов.
Именно Цзэн Гофань и его ученик и соратник по гражданской войне Ли Хунчжан в ходе борьбы с тайпинами положат начало новой, уже не средневековой китайской армии, которая спасет династию Цин для того, чтобы в начале XX века сбросить её с трона, а к середине столетия исчезнуть под ударами наследников тайпинов – китайских коммунистов, которые в свою очередь создадут новую армию, одну из крупнейших в нашем XXI веке.
Но оставим историческую диалектику и вернёмся к тайпинам.
Первые потери и неудачи «Царства небесного»
Восставшие сектанты удерживали город Юнъань полгода. Сорок тысяч провинциальных войск «зелёного знамени» блокировали захваченный тайпинами район, но так и не смогли приступить к штурму городских стен, наткнувшись на активную оборону – отряды восставших постоянно маневрировали и контратаковали противника в окрестностях Юнъани, умело сочетая эти действия с партизанской войной. В апреле 1852 года, когда в контролируемом ими районе иссякли запасы продовольствия, тайпины прорвали линию блокады и двинулись на север. При прорыве в упорных боях были убиты четыре маньчжурских генерала, а тайпины потеряли попавшим в плен своего первого военного руководителя, главу союзных «триад» Хун Дацюаня.
В ходе прорыва повстанцы атаковали столицу провинции Гуанси, город Гуйлинь, но фитильные ружья и пушки на городских стенах отразили все атаки. В одной из них под огнём маньчжурских пушек погиб «Нань-ван», Южный государь тайпинов – он, кстати, был первым, кого власти несколько лет назад арестовывали за странную проповедь и отрицание Конфуция.
Не втягиваясь в долгую осаду, тайпины двинулись дальше на северо-восток в соседнюю провинцию Хунань. По пути к ним присоединилось 50–60 тысяч человек, в том числе несколько тысяч работников угольных шахт. Из них был создан отдельный сапёрный отряд, предназначенный для подкопов под городские стены. Два месяца тайпины осаждали и штурмовали город Чанша, столицу Хунани. Именно здесь впервые проявился главный в ближайшем будущем враг тайпинов – 40-летний высокопоставленный чиновник в отставке и конфуцианский поэт Цзэн Гофань, а объединённые местные отряды самообороны – «миньтуани», наряду с пушками, сыграли главную роль в защите города. Под огнём пушек у стен Чанша погиб Западный государь тайпинов, «Си-ван», из нищих крестьян, бывший охранник купеческих караванов.
Отступив от Чанша, тайпины двинулись к великой китайской реке Янцзы, по пути присоединяя к себе всё новые толпы восставших. Спустя 80 лет точно так же придётся действовать китайским коммунистам – потерпев неудачу в штурме крупных городских центров, их «советские районы» долгие годы будут кочевать по пространствам сельского Китая, прорывая блокады правительственных войск, постоянно теряя в боях старых и с тем же постоянством собирая по пути новых повстанцев, которых массами рождала нищая китайская деревня.
Лидер тайпинского восстания, «младший брат Иисуса Христа» Хун Сюцюань. Рисунок XIX века.
Впрочем, некоторые китайские историки считают, что здесь изображён другой главарь восстания – лидер «триад» Хун Дацюань
Традиционное для всех тайных обществ подчинение авторитетам помогло тайпинам в самом начале движения сформировать отличный военный костяк с железной дисциплиной, храбростью и преданностью, основанными на религиозном (а по сути политическом) фанатизме. Среди лидеров тайпинов было немало образованных людей, знакомых с древнекитайскими военными трактатами, в то же время они не были скованны присущей цинским военным чиновникам косностью и стереотипами.
Вот как описывал свои «университеты» седьмой отец-основатель движения, Хун Дацюань, лидер одного из ответвлений более традиционной «Триады», не уверовавший во Христа, но с самого начала ставший союзником тайпинов и погибший в первых боях:
«С малых лет я читал книги и писал сочинения, несколько раз держал экзамены на учёную степень, но чиновники-экзаменаторы, не вникнув в мои сочинения, не признавали моих талантов, и тогда я стал монахом. Вернувшись в мир, я ещё раз держал экзамены, но опять не получил степени, тогда я страшно разгневался, но затем увлёкся книгами по военному делу, желая совершить великие дела. Все военные законы и стратегия с древнейших времён привлекали моё внимание. Вся карта Китая была у меня в голове, как на ладони…»
Подробное изложение истории тайпинов, сути их учения и хода 15-летней гражданской войны очень сложно из-за обилия китайских имен, терминов и географических названий, трудных для русскоязычного читателя. Поэтому дальнейшее повествование будет лишь общим и фрагментарным описанием войны тайпинского «Царства Небесного» против Поднебесной империи.
А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов