«Золотой запас России? — с горькой усмешкой говорил в курилке Владивостокского порта бывший чиновник колчаковского министерства. — А вы спросите у чехословаков и японцев, куда подевались слитки из того самого эшелона. Они ведь не только «союзники», они — наши кредиторы. И платим мы им русским золотом, русским лесом и русской кровью».

Его слова были лишь эхом того кошмара, что творился на всей территории бывшей Империи.

Ад на Мудьюге и в Иоканьге

На севере, в концлагере Мудьюг, смерть была рутиной. Узник, врач Алексей Кременский, пытался вести записи: «Смертность от тифа, цинги и простого истощения достигала 30-40 человек в день. Трупы складывали в сарай и вывозили раз в несколько дней для захоронения в общих ямах. Английский сержант, наблюдая за этим, сказал нам: «Земля ваша большая, ям хватит на всех». Охрана, состоявшая из белогвардейцев, усердствовала, пытаясь доказать свою полезность хозяевам. Новое свидетельство: Полковник белой армии К. В. Молчанов, посетивший лагерь, с ужасом записал в дневнике: «Видел, как наши же солдаты по приказу англичанина избивали плетьми группу интеллигентов, заподозренных в «сочувствии». Били до крови, до потери сознания. Это не война, это — садизм, прикрытый мундиром».

В соседнем лагере на острове Иоканьга царил такой же ужас. Новое свидетельство: Бывший студент Петроградского университета Игнатий Белов в своем дневнике описал иной вид пыток: «Сегодня за попытку достать снега для питья охранник-семёновец привязал больного цингой Сашку к столбу и поливал его на морозе водой. К вечеру Сашка замолчал навсегда. Его тело простояло как ледяной памятник еще два дня».

Сибирь: «Освободители» с японскими штампами

В Сибири американский генерал Грейвс продолжал собирать шокирующие данные. К его донесениям добавился рапорт американского офицера о карательной операции в деревне Ивановка: «Японский отряд и отряд атамана Калмыкова окружили село под предлогом поиска партизан. Мужское население было согнано в церковь. После этого японцы заперли двери и подожгли здание. Тех, кто пытался вырваться из огня, расстреливали из пулемётов. Никто не выжил. Мы наблюдали это с соседнего холма, но не могли вмешаться».

Новое свидетельство: Японец-перебежчик, солдат Императорской армии Танака Итиро, на допросе у партизан показал: «Нам говорили, что русские — не люди, а варвары, и с ними можно не церемониться. За отрубленную голову партизана или просто подозрительного человека давали отпуск и денежную премию. Наши офицеры заключали пари, кто больше убьёт «тараканов» (так они называли русских). Белые казаки атамана Семёнова с удовольствием участвовали в этом, они знали все тайные тропы и выдавали своих же».

Юг России: Французский «порядок» и деникинский «террор»

В Одессе, оккупированной французами, царил иной, но не менее циничный беспредел. Новое свидетельство: Французский лейтенант Анри Леруа в письме домой (письмо было перехвачено цензурой и позже опубликовано) с откровенностью писал: «Мой дорогой Жан, ты не представляешь, какой это рай для нас здесь! Вино, женщины и никаких законов. Эти русские аристократы, эти «белые», так боятся потерять нашу поддержку, что готовы отдать нам последнее. Мы вывозим из порта всё, что плохо лежит: машины, станки, даже музейные ценности. Наши «союзники»-греки грабят магазины при свете дня. А местная контрразведка Деникина, которую мы содержим, арестовывает любого по нашему слову. Вчера мы указали на одного банкира, сказав, что он «большевик». Его расстреляли без суда, а его виллу и дела мы «взяли под контроль». Здесь мы — короли!».

Его слова подтверждаются докладом советского инженера, работавшего в Новороссийске под началом белых: «Французские офицеры открыто забирали с заводов и складов оборудование, упаковывали и отправляли в Марсель. Когда я попросил у деникинского начальства хоть какого-то ордера, мне сказали: «Молчите, ради Бога. Они же наши союзники. Без них мы пропадем».

Цели, ставшие очевидными для всех

Крестьяне, рабочие, солдаты — все видели истинные цели пришельцев. Новое свидетельство: Письмо сибирского крестьянина-старообрядца, найденное в архиве: «Пришли одни — красные, говорят «землю — мужикам». Пришли другие — белые, говорят «вернем царя и порядок». А пришли третьи — иноземцы всякие, и ничего не говорят, только жгут, насилуют да золото везут. И белые им в этом помогают, как холопы. И стало ясно, что красные — хоть и лихом говорят, но за землю Русскую стоят. А белые с иноземцами — за землю чужую, за свою корысть».

Американский генерал Грейвс, подводя итог своему горькому опыту, написал лаконично и страшно: «В Сибири шла не война, а истребление. Истребление русского народа теми, кто пришел под предлогом его спасения. И самое ужасное, что они находили среди русских же тех, кто с готовностью помогал им в этом за плату или из слепой ненависти».

Эта картина была полной. Никакой «спасаемой России» не было. Была территория, поделённая на сферы влияния, разграбляемая «союзниками» при активном пособничестве Белого движения, которое в этой чужой игре стало заложником и палачом собственного народа. Им всем — от английского сержанта до японского офицера и деникинского контрразведчика — была не нужна Россия. Им были нужны её богатства и её покорность. И этот урок народ России усвоил намертво.

ВЗЯЛ ТУТ 👈

В хаосе Гражданской войны, под лозунгом спасения «Единой и Неделимой России», разворачивалась другая, горькая драма. Белое движение, позиционировавшее себя как национальная патриотическая сила, на деле всё чаще оказывалось на побегушках у иностранных держав, постепенно превращаясь в марионеток в их геополитической игре.

Юг России: «Союзническая» удавка генерала Деникина

Генерал Антон Деникин, командующий Вооруженными Силами Юга России (ВСЮР), искренне верил в помощь «союзников» по Антанте. Но эта помощь с первых дней надела на его армию крепкий поводок. Сами британцы не скрывали, что видят в белых прежде всего инструмент. Официально это звучало так, как писал в своем меморандуме сам Деникин в ноябре 1918 года:

«Вся русская армия на Юге России снабжается снаряжением и предметами военного довольствия от союзников».

Но за этими дипломатическими формулировками скрывалась унизительная реальность. Генерал Лукомский, один из ближайших сподвижников Деникина, признавал беспомощность своего командования:

«Мы были в полной власти союзников в отношении снабжения, и без их помощи не могли бы не только вести наступление, но и просуществовать и месяца».

Армия, не способная существовать без иностранных патронов и сапог, не может быть полностью суверенной в своих решениях. Британские советники при штабах, требования отчётов за каждый потраченный патрон — вот цена «бескорыстной» помощи. Деникин пытался лавировать, но удавка зависимости затягивалась всё туже.

Восток России: Адмирал под иностранным контролем

На Востоке ситуация была ещё откровеннее. Адмирал Александр Колчак, провозглашённый «Верховным Правителем России», был официально признан правительствами Антанты. Но это признание было не актом уважения, а ярлыком, дававшим право на управление марионеткой. В мае 1919 года США, Великобритания, Франция и Япония направили Колчаку ноту, в которой заявили о готовности предоставить ему поддержку. Это была не просьба, а директива.

Фактическим куратором и надсмотрщиком Колчака стал французский генерал Морис Жанен. Его слова, приведённые в донесениях, не оставляют сомнений, кто был настоящим хозяином положения в Сибири:

«Я заявил Колчаку, что снабжение его армии полностью зависит от нас... Мы можем потребовать от него любых уступок в обмен на нашу помощь».

Колчак, «Верховный Правитель», был поставлен в положение просителя, чья власть целиком зависела от благосклонности иностранных офицеров. Его армию снабжали через Владивосток, который контролировали японские и американские войска, а жизненно важную Транссибирскую магистраль держали в своих руках чехословаки, чьи интересы уже давно не имели ничего общего с возрождением России.

Север России: Русские войска под британским командованием

На Севере марионеточная сущность белой власти проявилась с поразительной наглядностью. Генерал Евгений Миллер, возглавлявший правительство Северной области, своим же приказом от 1 августа 1918 года полностью передал свои войска в распоряжение иностранцев:

«Все русские войска, находящиеся в районе Мурманска и Архангельска, поступают в полное распоряжение британского главнокомандующего генерала Пуль и обязуются беспрекословно выполнять все его оперативные указания».

О каком русском патриотизме могла идти речь, когда русский генерал приказывал своим солдатам «беспрекословно» подчиняться английскому командующему? Участник тех событий Б. Соколов с горечью констатировал:

«На Севере мы чувствовали себя не хозяевами, а наемными войсками при британской армии. Все решали английские офицеры».

Это был уже не союз, а откровенная военная оккупация, где белые генералы играли роль местной администрации при колониальной власти.

Дальний Восток: Японская марионетка Семёнов

Наиболее циничным примером стал атамана Григорий Семёнов на Дальнем Востоке. Он даже не пытался прикрываться риторикой о национальном спасении. Его отряды напрямую содержались и управлялись Японской императорской армией. На Токийском процессе в 1946 году японский генерал Т. Оой дал прямые показания:

«Семенов действовал как агент Японской императорской армии... Я лично передал ему 15 миллионов иен».

Американский генерал Уильям Грейвс, наблюдая за зверствами семёновцев, с которым ему предписывалось формально сотрудничать, отправлял отчаянные телеграммы:

«Действия Семенова, финансируемого японцами, представляют собой не войну против большевиков, а жестокую бойню невинных гражданских людей. Каждая сторона здесь заявляет, что она 'за Россию', но обе находятся на содержании у иностранных держав».

Это был приговор не только Семёнову, но и всей системе «союзнического» сотрудничества. Белые армии, призванные бороться за Россию, на деле стали наёмными формированиями, чьими руками иностранные государства пытались расчленить и подчинить себе ослабленную страну.

Итог этой трагедии предопределён. Движение, которое в массовом сознании всё больше ассоциировалось с иностранными хозяевами, не могло победить в гражданской войне. Патриотический лозунг большевиков о защите России от «интервентов и их прихвостней» оказался куда более убедительным для измученного народа, чем заёмные погоны и патроны белых генералов-марионеток.

ВЗЯЛ ТУТ 👈

День Приморского края и освобождения Дальнего Востока от иностранных интервентов и белогвардейцев.

25 октября 1922 года Владивосток был освобожден от белых и японских войск и в город вошли войска Народно-революционной армии ДВР — считается, что это событие стало окончанием кровопролитной гражданской войны в России. Крайне важно и символично, что именно во Владивостоке был положен конец иностранной интервенции в стране, а Россия перешла к мирному строительству. Финальная точка, после которой пошло мощное развитие государства, была поставлена здесь. В первую очередь, об этих событиях следует знать молодому поколению, чтобы уроки прошлого стали заветом на будущее — как не повторять ошибок и как в самые сложные времена находить силы для правильных решения во благо своей Родины.