Стих «Остров»
Остров большой, к нему бури идут.
Люди, живущие там, счастья-то ждут!
Но счастью препятствуют злые существа.
Люди там от бедствия и колдовства
Устали. Мирной жизни хотят.
Вечно пашут, плачут, грустят.
В их сердце добро и пыланье.
Жизни хотят, но боятся признанья!
Вот на острове обычный район.
По парку идут обычные грустные люди.
Вот трава, а над нею газон.
Опустив несчастные головы к груди,
Так куда-то, поникши, люди бредут
Постоянным потоком несчастья.
Предвзято относятся к ним! Событья плохие грядут!
Нет ли в их жизни проклятья?
А за ними идут громко, да как?
Убогие злодейские лица.
Постоянно всё так, да что тут, вот так!
А в руках прекрасная пицца.
По виду они, да вот так, совсем не грамотеи.
Но в жизни дела у них хорошие, как?
Уже слышен плач доброй феи.
Победу одержать над ними надо, вот так!
Понтуются, хвастаясь богатством материальным.
У них душевного богатства нет!
Смеются, издеваясь, идут против людей нормальных
И на занятьях смотрят интернет.
Телефоны дорогие, много тут у них вещей.
Под маской прячут настоящие лица!
На показ строят существ всех добрей!
Против людей нормальных хотят биться!
Воровством, кражами, подкупом,
Злостью, бесчестием, грохотом,
Настроем против друг друга нормальных людей -
Идут, уж плачет синий ручей
От поведения их злого,
От злого нрава их, плохого!
Где ж последний бастион?
Защиты от них, где же он?
Но люди нормальные боятся
Против злых существ пойти!
Гонения идут на них, там братцы
Против зла хотят идти!
Остров стоит, борьба идёт
Светлых сил против сил тёмных!
Остров спасения от зла ждёт,
Ждёт спасения дубов зелёных!
Когда добро же победит?
Зло бесчестное разгромит!
Где найдётся тот герой?
Кто за людей пойдёт горой?
За бедных обычных людей!
Против богатства злодеев!
Кто же этот герой, сей грамотей?
Спасёт он их, людей-добродеев!
Официальное объяснение автора по поводу поэмы Рыбное племя, опубликованной в Белом человеке
Объяснения автора по поводу поэмы "Рыбное племя" Юлии Ледо ( Вдовиной), которая была опубликована в журнале Белый человек. Журнал издавал и рецензировал Андрей Анатольевич Темников.
Мне так надоело объяснять недоразумения, которые сложились вокруг поэмы устно. Что это вот моя официальная страничка, где я всё объясняю разом.
Все дело в том, что я была очень молодым человеком. И я просто попробовала свои силы в литературном творчестве. Я никогда не собиралась себя позиционировать как писатель. Я и сейчас не хочу позиционировать себя как писателя. Я не писатель.
Многие молодые люди пробуют писать, ищут себя в разном. Что- то находят, что- то бросают. Где-то им удается себя реализовать, что- то получается, что- то нет.
У меня была очень хорошая музыкальная сильная Гимназия, где нам дали задание попробовать рифмовать, раньше я никогда не пробовала. У меня немного получилось , мне стало интересно, но не более того. На самом деле, у меня всего несколько стихотворений, и всего три прозаических каких-то куска и вот одна так называемая поэма. И на самом-то деле поэмой это трудно назвать. Вещь просто прозаическая. Это слишком громкое название - поэма. Но кто из нас в юности не страдал максимализмом. Стихи свои я сразу поставила под сомнение, там было что-то типа, что жизнь промелькнула, ну и ладно. У меня всё сложилось для красного словца. Но чем больше я задумывалась над смыслом тем более понимала, что я ошибаюсь. Я подумала про себя, удивительно, что у меня вообще получилось написать стихотворение хоть с каким-то смыслом. Но над смыслом, конечно, стоит подумать. И вот со всеми стихами так. То есть стоило бы ещё подумать. С прозой все было тягостно, потому что она не получалась у меня вообще, я не умею создавать фабулы и героев. Это просто лирический монолог, скорее дневник. Где-то как раз на прозе я поняла, что не умею и не хочу писать, что у меня не получается и не получится. К сожалению, поэма оказалась опубликованной. Я поторопилась с ее публикацией.
Она сырая, неготовая, непонятная. Все дело в том, что мои знакомые тогда издавали журнал Белый человек, а мне захотелось непременно быть напечатанной, что абсолютно зря. Я очень попросила их. И они пошли мне на уступки. Потому что поэма не занимала много места, у поэмы будет рецензия.
Только при условии, что поэма моя будет иметь рецензию, которая хоть как-то, её объясняет, поясняет молодого ещё очень автора, Белый человек решился ее опубликовать. По прошествии много времени, став уже зрелым человеком, я очень стыжусь её. Потому что поэму не поняли и меня обвинили в Нью Эйдже. И в этом нет вины прочитавший меня аудитории, а только моя вина. Мне по молодости лет казалось, что читателю и так все должно быть понятно. Но на самом деле, ничего не понятно, из-за того, что структура поэмы перекошена, я не умею писать, выстраивать композицию своего произведения и т.д. Многие мои однокурсники и одноклассники писали, но у них хватило ума не публиковаться, они осознавали, что ещё мало, что умеют, знают и т.д. Для меня же публикация была, как заглядывание в зеркало. Мне хотелось покрасоваться и не более того. Осознав, что я многое, что не могу, я пыталась много раз объяснить весь смысл своей поэмы, но уже потом. К сожалению, дело уже сделано, поэма опубликована, а мне пришлось много писать и объяснять, вот итог моего неудачного сочинительства. Я никогда больше не писала, очень стыжусь этой своей публикации. Но поскольку меня обвинили, причислили к тому, к чему я бы вообще не хотела, чтобы меня причисляли, мне приходиться объяснять ещё раз и ещё. Я очень много, что потом объясняла устно, но я так устала, что решила разом здесь интернете всё объяснить причины моих неудач.
У меня нет и не было дара писательского. Я просто имитировала чужие стили, собрала их в кучу и получился винегрет. Так как общий стиль журнала был навороченный, как я его про себя называла, я решила тоже закрутить свою строку, с претензией на ум. И вот эта претензия сделала со мной злую шутку. Ничего не понятно. То есть я так выпендривалась, так выкручивала свое слово, что ничего нельзя разобрать. Об этом говориться в рецензии к Рыбному племени, что слову больно от этого. Рецензия, хоть как-то спасает и объясняет действительно, что же я на самом деле хотела написать. А хотела я написать следующее. Выбрав за основу своего творчества тему: Творчество как постижение Бога, я писала о Боге, о творчестве, об эстетическом наслаждении, как об акте сотворчества с Богом, как о пути его постижения. Общий стиль журнала был сатирический, саркастический. Я решила тоже написать в духе сатиры. Я высмеивала тривиальную концепцию в науке, что всё развивается по спирали в истории человечества. Мне захотелось опровергнуть это. И я написала о том, что после того, что сюда привнёс Иисус Христос, вряд ли возможно всё развернуть обратно, дойти до времени сновидений и т.д. Это выглядит по меньшей мере глупо. Конечно, я довожу эту ситуацию до абсурда в своей поэме, показываю, как это смешно и нелепо выглядит. Меня часто обвиняют, просто смешивая с моим лирическим героем в моей поэме. Я не совпадаю со своим лирическим героем. Поэтому я никакой ни царь, ни какого мордовского племени, ни Рыбного, никакого. Это просто всё фантазия. Никаких таких племён нет. Честно говоря за темой я далеко не ходила, а написала то, что у меня было под рукой. Я говорю о том, что это по меньшей мере глупо возвращаться опять к многобожие, поворачивать вспять, и в данном случае, это будет именно движение обратно и ничего больше. Я просто изобразила в поэме очень утрированно, что получиться, если вдруг вернуться вспять. Мой лирический герой - царёк рыбного некоего племени, на самом деле немощь. Он не может быть велик, хотя и старается. Но единственное, что ему удается оживить это только бусину и что-то там ещё и то под вопросом. И я, как мне казалось, отчётливо даю понять своему читателю это. Но на самом деле, я просто не умею писать, слово для меня, как глина, камень, оно меня ведёт, я не умею работать с ним. И мне не удалось это объяснить, донести до своего читателя. В рецензии, кстати, сказано, неизвестно чего больше в поэме, своего или чужого. То есть чужое слово, чужой стиль меня ведёт, автор просто не умеет работать со словом. Это - правда. Горькая, но правда. Что ж? Теперь, став взрослым человеком, мне приходится многое объяснять, что же я действительно хотела сказать.
Главный герой этой поэмы - царь Рыбного племени - для меня на самом деле отрицательный персонаж. Мое авторское отношение к этому так называемому царю насмешливое, сатирическое, ироническое, негативное.Я подсмеиваюсь над ним. Мой этот царёк и его чудеса бледнеют перед истинными чудесами истинной веры, перед теми чудесами, которые совершил Иисус Христос. Мне казалось, что очевидно то, что я даю эти так называемые чудеса этого царька в сравнении, при котором они бледнеют. Ох, эта опрометчивая и слишком уверенная в себе молодость. Я была слишком молодой, когда писала это. И мне казалось, что я нормально пишу и всё и очевидно и понятно. Мне остаётся только извиниться. Кстати говоря, я самый молодой писатель в этом журнале и только рядом с моим произведением есть рецензия. Мне стыдно, но что ж это так. Андрей Анатольевич Темников писал эту рецензию, чтобы хоть что-то объяснить и взял эту поэму только за одну фразу, что эти мнимые и так называемые чудеса бледнеют, то есть море тает тихое какое- то. Вот, что я имела ввиду. Исключительно только за конечную фразу моё горе произведение и было опубликовано в журнале. Честно говоря, я больше и никогда не писала. Во- первых, стыдно, во - вторых, у меня нет писательского дара и мне попросту больше ничего и не приходило в голову. Я очень прошу простить меня, за эту кашу, винегрет, которые представлет из себя эта поэма.
Единственное, что удается оживить моему царьку это бусину и это выглядит комично, конечно же, по сравнению с истинными чудесами Иисуса Христа. И даже оживил ли он там какой-то скарб, тоже под вопросом. Как автор я в подтексте поэмы задаюсь вопросом, а уместно ли такое распыление единого Бога на многобожие? И отвечаю, что нет. Все бледнеет, тает, ерунда. Не является ли это регрессом для человечества и отвечаю, что - да. И я показываю, как это горько , когда чудеса присущи только по факту чудесного происхождения этого царька, а не исходят из его его веры, или веры другого человека. Честно говоря, у мордвы нет и не было никакого рыбного племени. Я просто это придумала, это как бы условное племя. Я бы могла бы назвать его волки и т.д. Суть не меняется. Это ущербно, поворот не нужен, не всё должно развиваться по спирали. Мне очень хотелось показать, что это важно, что Иисус Христос привнёс сюда, что каждый человек по вере своей может получать чудеса, помощь Бога и т.д. Чудеса моего царька бледны, сомнительны, по сравнению с истиной, с подвигами истинной веры
Иисуса Христа. Истинные глубинные человеколюбивые чудеса должны были открываться по моему авторскому плану подспудно, как бы на втором плане. А чудеса этого царька мелководные. Но мне это не удалось. Потому что я не умею выстраивать второй план произведения. Именно поэтому в рецензии и говориться, что если думаешь, что тебе удалось понять, то на самом деле это лежит на поверхности, а нужно нырять глубже, искать смысл глубже. И сейчас я просто очень радуюсь, что эта рецензия существует и меня объясняет.Фух. Многое мне всё равно пришлось объяснять.
Например,что у мордвы нет никакого рыбного племени . Нет такого эпоса, фольклора и т.д. Это всё я просто придумала. Что я не царь, никакой я не мордовский царь и никакого рыбного племени нет, что я не совпадаю со своим лирическим героем, а иронизирует над ним.
То есть ничего исторического, фольклорного в этом нет вообще, это просто ирония. Кстати говоря, у мордвы вообще нет царя и не было. Исторически не успело сложиться. Очень на ранней стадии своего развития, мордва были ассимилированы русскими. А тот, кто берётся утверждать обратное, просто не в себе. Тот, кто будет заявлять, что он царь мордвы просто сумасшедший человек. Мне было все равно мордовское или не мордовское это племя. Просто возвращение ко всему этому подвергается моей авторской иронии. Честно говоря, я наполовину мордовка, и я не чистокровная мордовка, а во мне намешано много разных кровей, я и отчасти из оренбургских казаков, яицких. Из всего мордовского фольклора я не знаю ничего. Мне было интересно, как филологу, но наш фольклор мордовский мало чем отличается от русского. По крайней мере мне от своих предков не досталось ничего. Так у некоторых персонажей просто имена мордовские, а так сказки ничем не отличаются от русских. И честно говоря, я очень плохо знаю мордовскую культуру, даже речь. Всего несколько слов. Дело не в мордовском фольклоре, а дело в другом. Просто наполовину я мордовка и это лежало у меня под рукой. Я как бы говорю своему читателю, предположим, что мы возьмём и вернём племя, многобожие, время сновидений, что будет? А будет вот такая ерунда и показываю какая ерунда будет и довожу это до абсурда. Но опять же, это хорошо, всё объяснять, а вот написать мне это не удалось. Каюсь, что я сама напросилась с публикацией, просто очень настояла и Белый человек не смог мне отказать. Но хорошо, что это вышло с рецензией.
Тает море тихое какое-то - я имею ввиду не стихию с рыбами, а бытие этого племени. Чудеса эти мнимые, племя мнимое, царь мнимый, как ни старается заявить о себе. В чем моя ошибка? Я не умею создавать персонажей и я создала этого царька и поэму из своих дневниковых записей. Что позже позволило публике не увидеть мою идею, а отождествить меня с моим персонажем. Как появилось название Рыбное племя. Оно появилось второпях. Моя сестра вернулась из Иерусалима, привезла много амулетов, а среди них много было рыб. Я спросила её, что это? Она сказала мне, что это такой же христианский символ, почти как крест. Ну что-то типа голубь. Все амулеты были в золотой иорданской пыли, потому что она успела их и там ещё поосвящать. И эта пыль очень отличалась от нашей заводской серой пыли. Мы рассматривали эти амулеты, сдували эту пыль. И тогда я решила написать об истинных чудесах Православия. Об этих глубинных рыбах. Об истинном чуде Иисуса Христа. И мне захотелось, чтобы у произведения было как бы два плана, и был второй, глубинный чудесный, подспудный, истинный, связанный с чудесами Иисуса Христа.
Так я решилась написать поэму. Жаль, что я не умею писать вообще, а не то, чтобы выстраивать второй план. Андрей Анатольевич долго скрипел и не хотел публиковать, но я очень попросила. Теперь понимаю, что зря. Тогда мне казалось, что нормально получилось, теперь понимаю, что нет. Честно говоря, возможно, все это прошло бы незамеченным. Но была презентация Белого Человека. Моя поэма - это в какой-то мере эпатаж. А предположим вот такого царя, предположим он обладал способностью к чудесам, но это было бы только по факту его рождения якобы чудесного, как горько бы жилось его современникам, никакой свободы. Андрей Анатольевич шепнул мне на презентации: " Эпатируем публику дальше." Потому что общая концепция журнала эпатаж и сатира. Я попробовала, но у меня на презентации ничего не получилось. И Андрей Анатольевич мне помог. Он сострил по поводу эпохи Водолея и т.д. (Или как -то он её по другому назвал, я точно не помню его фразу . Прошло много лет. Но общий смысл - показать как это абсурдно выглядит, эпатируя публику. ) Андрей Анатольевич мне сказал: " Я посмеялся над невежеством публики. "Я ему сказала: "зачем?" Андрей Анатольевич сказал мне, что не умные пусть верят в эту эпоху Водолея, Модолея и прочую хрень. "Доведи всё до гротеска, как будто ты царь и посмейся над невежеством толпы, " - вот, что он мне сказал. Ведь общий тон журнала эпатируюший, сатирический. Я не готовилась к презентации, это была моя первая презентация, я не знала, что сказать, не знала, как довести моего царька до полного абсурда, как довести этот эпатаж до полного абсурда. Я что то пробурчала по поводу того, что рада тем ликам, которые пришли, среди всех других там разных... Не уверена, что эпатаж мне удался. И что я умею эпатировать. И что это вообще к месту было сказано. Одно дело было создать этого отрицательного персонажа, этого царька и довести ситуацию с ним до абсурда в тексте поэмы. Другое дело в реальности эпатировать публику, показывая отсталость взглядов и т.д. К сожалению, тон сатиры и эпатажа был не понят, и меня действительно обвинили в Нью Эйдже, во всяких там тяжких с этой эрой Водолея. Было непонятно, что это эпатаж. Но опять же оговорюсь, если бы это было хорошее литературное произведение, правильно написанное, то вопросов бы не возникло ни у кого. К сожалению, композицию я не выстроила, второй план не умею создавать, что хотела сказать, объясняю на пальцах. Персонажей также не умею создавать, со словом не умею работать. Поэма выглядит не поэмой, а винегретом, спутанным комком мыслей и фраз. Я так хотела выпендриться и не упасть в грязь лицом на общем фоне этого журнала, что такое навертела, что и сама теперь с трудом себя прочитаю. Ни слова в простоте. Это ужасно. Вообщем я каюсь, что вы все, кто прочел меня, просто впустую потратили свое личное время. Потому что никакой я не писатель, становиться им я не собиралась, так это попробовала писать. Мне искренне жаль, что я заняла ваше время. Да и концепцию Белого человека, я плохо знаю, так в общих чертах, сатирическая. Не знаю взглядов писателей опубликованных там, мало ими интересовалась, так это по ходу, как и любому молодому человеку мне важно было выпендриться самой, эгоизм. Я очень мало знаю об общей концепции в творчестве, например, Андрея Анатольевича, да и других также. Я даже не представляю, движемся ли мы в одну сторону по взглядам или нет. Меня это мало заботило. Да и сейчас не очень этим интересуюсь. Я просто объяснила Андрею Анатольевичу, что я хотела этим сказать и всё. Совершенная беззаботность молодости.
После презентации Андрей Анатольевич мне сказал, что я не умею эпатировать публику от слова совсем. Что мое выступление крайне неудачно. Я попробовала поучиться эпатажу, создала статью о Мандельштаме, зачитала своим однокурсникам, тут же опровергла себя. Предполагалось , что статья о Мандельштаме тоже будет опубликована позднее, как начавшая линия эпатажа публики в этой теме. Но потом я ушла из этого журнала, мы передумали. И у меня осталась просто статья. Я готовила к публикации ещё и цикл стихов, продолжая эту линию эпатажа , "Пир с Богами". Но Андрей Анатольевич отказался печатать стихи. Потому что цикл был сырой, стихи не связаны между собой, эпатировать я не умею. Да и само название - это наспех переделанное название Пир с Богом. То есть эстетическое наслаждение , как сопричастность к Богу, что -то типа того. Я пыталась это назвать Трапеза с Богом, Пир с Богом, но мне всё не нравилось. Позже наспех продолжая линию эпатажа, я переделала в Пир с Богами. Всё бы это осталось без внимания, но потом просто изучая интернет, как в нем работать, я взяла и опубликовала просто то, что было под рукой, а под рукой был Пир с Богами, статья о Мандельштаме, все другое валялось на чердаке и вообще где-то. К сожалению, я очень несерьёзно к своей писательской деятельности отнеслась. Я не стала умудриться и объяснять, что это часть эпатажа к уже опубликованному Рыбному племени. Для меня всё было очевидно. К сожалению, ни для кого это не было очевидно. И вышло сначала какое - то непонятное Рыбное племя, с эпатажем Темникова и его иронией по поводу Эры Водолея. Потом просто в среде интернет я опубликовала статью, не объяснив, что далее шло разоблачение по поводу многобожия у Мандельштама, что если оно и появляется, то не как идеологиия у великого поэта, а как дань поэтической школе, традиции, которая заложилась ещё в эпоху античности, что это скорее поэтические клише, чем реальная идеология. Когда я пробовала эпотировать своих сокурсников, я тут же и опровергала свои тезисы. А в интернете, я просто растерялась, и просто опубликовала статью. Не к месту вспомним слова Темникова, что кому надо, кто умный и так поймет. Да и Пир с Богами, я не объяснила, что он был ранее вообще отклонен от печатания. И что он просто часть эпатажа, начатого Рыбным племенем.
Мне очень стыдно, что я не серьезно ко всему этому отнеслась, да вроде бы и читать особо меня некому. Я не хотела себя позиционировать как писателя
Ещё раз прошу прощения, что я ничего не объяснила. А просто комком опубликовала в интернете. На презентации, по моему я сказала, что спасибо всем тем умным ликам, то есть я имела ввиду, что спасибо всем тем, кто понял истину, кто нырнул глубоко, не читал по поверхности, что-то типа того. Теперь прошло очень много времени, я не помню всего. Честно говоря, я не знаю, кто придумал вообще этот Нью Эйдж, если Бог даёт претерпеть все эти испытания именно мужчине, значит в том его великая милость, думаю, что ни одной женщине это не под силу. Не вижу никакого в этом смысла, изобретать новую религию. Я говорю, что возвращение к старому для человечества плачевно, а тут ещё какая то женщина - Бог. Это ересь. Какой смысл в том, чтобы отменять Божественную мудрость? Никакого.
На самом деле, я тогда была закомплексованный тихий скромный подросток, у меня и в мыслям не было собирать какую-то секту во имя чего- то там. Да и зачем. Бог уже всё сказал человечеству, объяснил, зачем ему приходить второй раз в чьем-то чужом обличии? Это ересь. Второй раз - это судный день, в писании все сказано, все остальное это кривотолки. Идея моего произведения была совсем другая. Жаль, что я не умею писать и не смогла написать то, что хотела. Кривотолки возникли по причине того, что я коряво написала и не умею писать. Да и произведение мое взяли только из-за конечной фразы, что море тает... То есть Рыбное племя не существует, чудеса его мелководные, мизерные, они пропадают, исчезают.
Я просто хотела довести эту кукарилью ритуалов до абсурда, наверное, надо было вообще не привязывать это к мордовскому. По рассказам Ба. Никакого, конечно, такого Ба не существовало, это просто всё фантазия. Я взяла псевдоним, потому что мне было стыдно. Я придумала первый попавшийся. Мне очень жаль, что я потратила ваше читательское время, я не писатель, я просто пробовала, поняла, что не умею, как многие молодые люди и забросила всё это. Я думаю, вы простите, столь молодого горе 'автора'. Мне стыдно. Я больше не писала никогда. По - моему, я опубликовала где -то ещё прозу вместе с циклом стихов одновременно, называлась она Цирк играет в смерть, название рабочее, он мне не понравилось, имелось ввиду, что искусство побеждает смерть, но потом я всегда себе говорила, что над смыслом надо ещё подумать, что я опять для красного словца это говорю.
Свет в окне
Дни рассыпаются словно бусы,
Как буквы складываются в книги,
Я продолжаю разгадывать ребусы,
Чтобы идти по дороге жизни,
Сложно бывает, стараюсь быть сильной,
И каждый раз себя спасая,
Я видела свет, такой очевидный,
В окне. Он горит, не угасая.
Я продолжаю свой бой со страхами,
И, кажется, уже не боюсь высоты,
Учусь мириться с былыми промахами,
И сторониться немой пустоты.
Но каждый раз во тьме и сумраке,
Я видела свет, освещающий путь,
Что говорить? В тревожном потоке,
Свет помогает быстрее заснуть.
Моя эстетика - черный, мерцание звёзд,
Ночной небосвод и музыка Цоя.
И тёплый огонь, с вершинами гор,
Земля и шум отдаленный прибоя.
Мой век - девятнадцатый, а здесь, я лишь гостья,
Пишу свою личную книгу о жизни,
В ней будут балы, князья и поместья,
И много моментов: смешных и капризных.
Я буду стараться быть верной себе,
Не растеряв душу в жизненном беге,
И помнить, что важно быть верным судьбе,
Пытаться растить молодые побеги,
Я думала свет, что горит, он в окне,
Но свет оказался запрятан во мне.(с)kskim
#авторскоестиховторение
Точка сингулярности
Корпоративы в банке проходили с размахом: хозяин не жалел денег, чтобы пустить пыль в глаза конкурентам. Вот и на этот Новый 2007 год Гурген Маратович арендовал один из лучших залов Москвы для двух с половиной тысяч своих сотрудников. У входа бурлил бассейн с шампанским, улыбчивые клоуны на ходулях посыпали банкиров блестящими конфетти, по сцене бегала певица Мадонна в чёрном бюстгальтере, а в самом центре зала стоял живой слон в богатой сбруе, над которым на качелях пролетали почти голые акробатки. Офисные уборщицы-узбечки целую неделю мыли слона всеми возможными шампунями, но он всё равно пованивал. Офисные друзья и коллеги по департаменту Антон, Дмитрий, Андрюха и Валентин сидели за одним круглым столом вместе со своим начальником Сорокиным, который как спортсмен пил сухое красное. Остальные употребляли водку.
– Слышали: говорят, в этом году выйдет Apple iPhone? – сообщил Антон. – Это же невероятно… Он вообще без кнопок! Там и плеер, и камера крутая, и чего только не будет…
– Айпонт! – пошутил Андрюха.
– Да говно электронное всё это, – рыкнул Валентин.
– Сейчас всегда нужно быть на связи, – в своей обычной кошачьей манере промурлыкал Дима.
– Всё это плохо закончится, – сказал Валентин, закусывая. – Восстание машин не за горами! Хотя, какая разница. Скоро полюбому всё на хрен закончится. В смысле – история человечества в привычном смысле. Осталось лет сорок, от силы.
– Это ещё почему? – заинтересовался Дмитрий. – Ядерный апокалипсис?
Сорокин молчал и тщательно обтирал салфеткой грибной соус с куска мяса. Диетолог рекомендовал ему не употреблять соусы.
– Я расскажу, если интересно. Только не перебивай, а то собьюсь. Ещё Мадонна эта громко орёт, шлюха старая.
– Валя, мочи! – поддержал Андрюха.
– Короче, картина такая. Я всё думал, зачем это всё и куда движется, а потом допёр. Пазл сложился, понимаешь? Но тут нужно сразу с нескольких сторон зайти: по частям я ничего нового не придумал, но у меня всё собралось в одну кучку. Вот, смотри, с одной стороны – я читал где-то в интернете, что какие-то там, нах, британские учёные вывели определение, что такое техническая революция. И вот, как только они чётко определили, то стало ясно, что каждая следующая техническая революция происходит ровно в два раза быстрее, чем предыдущая. Ну, типа там, пять тысяч лет назад огонь открыли…
– В смысле, пять тысяч? Пятьдесят, наверное? – уточнил Сорокин, большой знаток истории.
– Да пофиг, хоть пятьсот! Ну, пусть пятьдесят тысяч лет назад. Это я так, для примера. Хрен его знает, когда его открыли. Короче, ещё через две с половиной тысячи лет…
– Двадцать пять тысяч? – снова уточнил Сорокин.
– Да, блин. Не перебивай, пожалуйста, ради бога, а то я запутаюсь! Ещё через двадцать пять тысяч лет – колесо. Потом, через двенадцать с половиной тысяч лет – железо. Это всё технические революции, понимаешь? Которые прям радикально изменили жизнь, уровень жизни. Ну и так далее: животные домашние, мельница, порох, паровоз. Каждый раз – ровно в два раза быстрее. А что это значит?
– И что? – переспросил Антон.
– А это значит, что если продолжить этот график вперёд, в будущее, то настанет момент, когда техническая революция станет бесконечной! И будет это примерно в две тысячи пятидесятом: осталось сорок лет с небольшим. Точнее – сорок три года.
– Это как? – удивился Дима.
– Так не может быть! – возразил Сорокин.
– Ну как! – распалялся Валентин. – Вот сейчас, только вышел новый компьютер, как уже через год он устарел, новый выходит. Органы пересаживают: сердце, печень уже пересаживают. Читал тут в интернете, китайцу какому-то кисть оторвало, так её временно к ноге пришили, пока на руке кости заросли. Прям подсоединили к сосудам, к нервам, чтобы не отмерла. А потом обратно к руке пришили – и ничего, работает! Ты прикинь! Это же несколько лет назад казалось фантастикой! Вот ты говоришь: «Айфон» этот новый, без кнопок… если бы я лет двадцать назад кому-то рассказал, что у меня в кармане будет личный телефон, а в нём камера, и я смогу снять фото и мгновенно переслать его в глобальную сеть, где его увидят миллионы человек по всему миру? Мне бы сказали: наркоман и шизофреник. Понимаешь, тогда ведь позвонить на улицу ходили, из таксофона, за двушку…
– Не льсти себе, – ухмыльнулся Сорокин. – На фиг никому не нужно твоё фото.
– Двушку чего? – не понял молодой Андрюха.
– Две копейки, монетка такая была. А сейчас уже начинаются всякие там нанотехнологии, гравитационные поля, искусственный интеллект, хрен его знает что ещё. Это всё технические революции!
– Охренеть, конечно! – согласился Антон.
– Так вот, представь себе: наступает момент, когда техническая революция случается через секунду, потом полсекунды, четверть секунды и в следующий момент она идёт бесконечно. Это называется: точка сингулярности. Из физики или математики термин. Это значит, что функция ушла в бесконечность.
– Нет, ну так не может быть! – искренне удивился Сорокин.
– Почему не может? Может! Просто люди перестанут понимать, что вообще на хрен происходит. И вот, из этой ситуации какой выход? Можно запретить технический прогресс, можно отдать это всё на откуп искусственному разуму и машинам…
– Вкалывают роботы, счастлив человек… – пошутил Дима.
– Вот это как раз плохо закончится! – разошёлся Валентин. – Восстанием машин это закончится, потому что зачем тогда люди вообще? Но есть третий выход! – Он многозначительно поднял указательный палец.
– Нет, вы видели, какое на Рогожевой платье! – присвистнул Андрюха.
– М-да, нарядные лохмотья у старухи! – подтвердил Сорокин в своём обычном репертуаре.
– Вот ты посмотри вокруг: в автобусе, в кафе, на работе, за рулём. Все сидят со своими телефонами и планшетами, пальчиками в них тыкают, – Валентин упорно продолжал, не обращая внимания на Рогожеву. – Люди лезут в сеть! Людям нужен обмен информацией, люди сами рвутся в эту Матрицу, добровольно, и ещё деньги платят. А представь себе, что будет возможно напрямую соединить сознание, прям мозг в мозг, чтоб не надо было какой-то кусочек пластмассы в руках держать.
– Я бы никогда на такое не согласился! Чтобы мне башку просверлили и антенну вставили? Да ну, на фиг! – испугался Антон.
– А если не надо ничего сверлить? У нас же техническая революция бесконечная, понял? То есть – возможно всё, только захоти. Допустим, это наномодемчик будет в виде капли. Капнул в глазик – и всё, ты в сети. Можешь передавать и принимать чужие мысли.
– Я не думаю, что это разрешат, – высказался Сорокин. – Персональные данные, неприкосновенность частной жизни…
– Нет: сначала, конечно, не всем. Сначала будут военные. Спецназовцев объединят в сеть с боевыми роботами, беспилотниками, спутником, метеоцентром на Камчатке и операторами на какой-нибудь далёкой базе. Потом это всё попадёт к гражданским: каким-нибудь полицейским, МЧС, биржевым брокерам и типа того. А потом, причём очень быстро – любая домохозяйка. Все сразу же туда полезут, причём совершенно добровольно и массово. Все мои одноклассники уже в Матрице, и я тоже подключился. Типа: подключись к Матрице в сентябре и получи три месяца в подарок. Ну и так дойдёт до всех, всего человечества. Совершенно добровольно.
– Ну и что это даст? – Андрюха разлил водку по рюмкам.
– А вот что! Вот представь себе, что мы с тобой напрямую соединили сознания. Личность, это ведь что? Это – информация! Файлы! Вот если тебе память стереть, ты больше не будешь Андрюха Сидоров, ты будешь просто какой-то кусок мяса, который может быть даже ест, пьёт и трахается, но это уже не ты. Так вот, представь себе: у тебя доступ ко всем моим файлам, а у меня – ко всем твоим. И я их не на экране вижу, а у меня к ним прямой доступ в голове, по сути – так же, как к моим собственным файлам. То есть я всё вижу: твоё детство, маму, как ты в школу ходил, как дрочил в туалете на журнал, первую любовь и всё-всё-всё…
– Откуда ты знаешь про журнал? – пошутил Андрюха.
– Так вот, о чём я… Вот, после такого соединения – ты уже будешь не ты, и я буду не я. Будет нечто среднее, потому что я не только свою жизнь прожил, а ещё и твою! А теперь, добавь сюда ещё семь миллиардов человек…
– Башка лопнет, – отрезал Дмитрий.
– Ну, это технический момент. Фильтры какие-нибудь поставят, выпрямители напряжения. Техническая революция, ты же помнишь? Кстати, за прогресс! – предложил Валентин.
Ребята чокнулись рюмками, выпили.
– Вот придумают какой-нибудь вай-фай протокол для соединения двух сознаний – и всё, Матрица готова. Прям подумал и вышел в интернет. Соединился с глобальным разумом человечества. В реальном времени понимаешь и чувствуешь, что думает и видит какой-нибудь китаец на берегу Хуанхэ, или негр у подножья Килиманджаро, или какой-нибудь норвежский китобой в Арктике. И они так же тебя понимают и чувствуют. Вы уже не отдельные люди, а общий разум. Они – это ты, ты – это они. По-настоящему, представляешь?
– Фигня получится, – возразил Антон. – Все будут компромат читать и порнуху смотреть. А кто работать будет?
– На самом деле всем насрать, что чувствует китаец на берегу Припяти, – неожиданно серьёзно включился Дима. – Всем нужно только продемонстрировать собственное «я», а не любоваться чужим. Короче, даже если бы твоя Матрица была возможна технически, – она никакого отношения не имела бы к глобальному разуму, от которого всем стало бы хорошо. Люди остались бы ровно теми же, просто не надо телефон в кармане носить.
– Есть принципиальная разница между совокупностью индивидуальных сознаний и коллективным разумом, – Валентин стоял на своём. – Вот представь, есть куча отдельных компьютеров. Если их подключить к серверу, это будет сеть. Это принципиально больше, чем куча отдельных компьютеров. Матрица, о которой я говорю – это люди, подключенные к единому серверу, объединенные в сеть. Они больше не думают, как отдельные люди. Это просто периферийные устройства, подключенные к серверу. Что сервер решит – то они и будут делать.
– Даже если рассмотреть вариант, что всё население планеты морально готово к переходу в Матрицу, – не соглашался Дима, – люди просто не успеют настроить всего необходимого, чтобы каждый мог бы отключиться от реальности и заняться какой-то фигнёй в сети. А если он не будет отключаться от реальности – то какая тогда разница с нынешним миром? Сейчас тебе для выхода в сеть нужен, например, телефон, а через сорок лет не нужен будет. И в чем матричность? Матрица невозможна. У человечества ресурсов не хватит для полноценной Матрицы, а неполноценная развалится, как только какая-то более-менее значительная часть населения туда уйдет.
– Какие, к чёрту, ресурсы? Ты себе представляешь Матрицу из фильма? Не, совсем другое. Никаких терминаторов на гусеничном ходу… – доказывал Валентин.
– Ну окей, все полезут в Матрицу, очень хорошо, – продолжал спорить Дима. – А кто будет делать стулья, кто будет чинить водопровод, кто будет жарить яичницу? Супер-мега-роботы на матричном управлении? Ну то есть это как раз вероятно – будут какие-то чуваки сидеть в сети и управлять этими роботами. Но ведь есть куча дел, которые надо делать руками. А кто будет обслуживать серверы? Полуграмотные арабы или негры? А что мешает им воспользоваться ситуацией и тупо перерезать продвинутых европейцев, пока они блуждают по сети?
– Да ты не понял! – рявкнул Валентин. – Совершенно не нужно всем лежать в ванночках с физраствором, как в фильме. Вполне можно ходить по улице, работать на заводе, вообще всячески функционировать. Но при этом быть подключенным к единому разуму человечества и выполнять именно те действия, в такое время и в таком количестве, как коллективный разум сочтёт нужным. Например, вовремя собраться и самим перерезать полуграмотных арабов или негров. Кстати, если подсоединить к коллективному разуму полуграмотных негров и арабов, то они не захотят никого резать. Потому что не будет больше ни негров, ни арабов, ни белых, ни чёрных. Даже баб и мужиков не будет, и всё к этому идёт – поэтому сейчас столько пидоров. Будет единое Человечество.
– Стулья будет делать тот, кто хорошо умеет делать стулья. Он будет делать именно такие стулья, какие нужны. Он будет делать именно столько стульев, сколько нужно, ни штукой меньше, ни штукой больше. Его не будет заботить, как продать свои стулья. У него даже не будет желания делать больше стульев и впаривать их тем, кому они на самом деле не нужны. Каждый будет знать, что ему делать, и не нужны будут никакие регуляторы вроде экономики, денег, рекламы и прочей херни, которой мы сейчас все занимаемся. Аналогично с водопроводом и яичницей. И каждая баба будет рожать две целых три десятых ребёнка.
– Почему две целых три десятых? – не понял Антон.
– Чтобы население не убывало и не росло, должно быть две целых три десятых на бабу, – пояснил Валентин.
– А давайте выпьем? – снова предложил Андрюха.
– Наливай! – согласился Валентин, а остальные сдвинули рюмки.
– Ну, с Новым годом! – поднял тост Дмитрий.
– С наступающим! А теперь ещё с третьей стороны зайду, – Валентин с удовольствием опрокинул рюмку и аппетитно зажевал красной рыбой. – Я вот читал «Происхождение видов» Дарвина. Кстати, рыбка охрененная, очень рекомендую под водочку. Хочу сказать, что зубодробительная книжка. Я все мозги сломал, но прочитал. И вот, что я из этого понял: любой биологический вид стремится занять всё имеющееся пространство, максимально расплодиться, насколько позволяет место. А потом, когда место закончится, начинается внутривидовая борьба. Это базовый закон, хоть для бактерий, хоть для приматов. Его нельзя отменить, потому что это основной инстинкт: каждый капитан хочет стать майором, каждому бездомному хочется комнату, а у кого есть комната – хочется отдельную квартиру, и так далее… В общем, именно поэтому коммунизм и прочие эксперименты не получились.
– Да всё получилось, – разозлился Андрюха. – Если бы не эти сраные пиндосы…
– Не перебивай, пожалуйста! – Валентин бесцеремонно прервал младшего коллегу. – Так вот… единственный случай, когда не происходит внутривидовой борьбы – это когда происходит переход на следующий этап эволюции и множество одноклеточных становятся одним многоклеточным организмом. Ты понимаешь? Вот миллиарды бактерий в пробирке всегда будут адски друг с другом бороться, а в человеке такие же миллиарды клеток живут в полной гармонии. Это следующий шаг эволюции: многоклеточный организм. Внутри него не происходит внутривидовой борьбы между отдельными клетками. Мозг не борется с сердцем и печенью.
– Зато печень иногда борется с мозгом, – пошутил Антон.
Сорокин уже давно молчал, иногда тряс головой и что-то бормотал по-английски. Предмет дискуссии явно не вписывался в его картину мира.
– И у нас произойдёт так же: миллиарды людей объединятся в единое Человечество посредством прямой связи сознания с единым информационным пространством всех людей! Такой коллективный разум Человечества. И тут действительно наступит идеальное общество, как ни назови. От каждого по способностям, каждому – по потребностям. Наступает полный коммунизм, но только на совсем другом техническом уровне, новый этап эволюции.
– Я на такое не подпишусь! – задумался Антон. – От меня же ничего не останется.
– А у меня тоже есть своя теория! – неожиданно вступил Андрюха. – Насчёт происхождения Вселенной. Я лично думаю, что наша Вселенная – капля на хрене Божественного Существа. Оно божественно поссало, произошел Большой Взрыв и образовалась наша Вселенная. Потом Существо божественно стряхнуло, и наша Вселенная начала расширяться…
– Это очень интересно, но дай мне закончить, пожалуйста! – взмолился Валентин. – Что я говорил? Это всё произойдёт, конечно, за счет стирания личности. Разумеется, будут какие-то маргиналы, отшельники, которые не подключатся к Матрице, которые не захотят… Для них построят какие-нибудь резервации, например. Но большинство людей уйдёт в Матрицу совершенно добровольно и даже не поймёт, что произошло. Поэтому я говорю, что через сорок лет закончится история людей и начнётся история Человечества.
Мужчины задумались: никто не ожидал таких вселенских тем на корпоративе. Пока все молчали, Валентин налил себе внеочередную рюмку и сразу же выпил залпом.
– И в принципе, мы всю историю к этому шли, вся наша история – это история объединения. Сначала люди небольшими племенами кочевали по планете, и большинство в лучшем случае знало пару соседних племён и понятия не имело о всех других людях. Потом мы всё время объединялись: в государства, нации, империи. Открыли Африку, Азию, Америку. Сейчас вот – глобализация, весь мир открыт, в каждой стране всё примерно одинаково, одна и та же хрень: «Кока-Кола», «Макдональдс», можно куда хочешь приехать и, если знаешь английский хоть немного, – общаться с местными.
– Как говорил товарищ Сухов: «Это точно!» – неожиданно высказался Сорокин.
– Но это ещё не всё… – продолжал Валентин. – Коллективный разум Человечества – это, конечно, здорово, но… Понимаете, люди ведь вообще… Зачем хранить информацию на мясных носителях, которые спят, болеют, бухают, стареют и умирают? Можно ведь записать эту всю информацию, этот коллективный разум на более надёжный, даже вечный носитель…
– На такую большую чёрную дискету, как в «Космической Одиссее»? – Дима вспомнил фильм Стэнли Кубрика.
– Ну, например, – согласился Валентин. – Или на радиоволну, или даже на свет записать всё это коллективное сознание Человечества, чтобы оно вечно летело через Вселенную. И так мы станем Богом, ну или вольёмся в того Бога, который уже существует…
Валентина заметно развезло, глаза блестели… В этот момент полуголая гимнастка упала с качелей на слона, и тот от неожиданности навалил кучу.
***
Уважаемый читатель, в интернете на платных и бесплатных ресурсах можно найти мои книги "Оппозитчики: путевые заметки водителя мотоцикла" (сборник историй о мотопутешествиях) и "Планктон и Звездочёт" (роман о нелепой любви и ревности). Спасибо за внимание!
С уважением,
Виталий "Бордо" Боровский
"Так говорила Зверушка", Максим Смирнов
Есть книги, которые не оставляют равнодушным. Их либо обожают, либо ненавидят. Они поляризуют читателей, заставляют обсуждать, спорить. Единственное, чего они не вызывают, - это равнодушие.
Так сталось с повестью, полученной лично от автора. Повестью, которая поначалу вызвала у меня отторжение, - а потом влюбила в себя. И этим произведением мне очень хочется с вами, друзья, поделиться.
Итак...
«Так говорила Зверушка», Максим Смирнов.
У Хозяина есть Зверушка, а у Зверушки есть Хозяин. Обитают они в утлой избушке в глухом лесу, и каждый их день похож один на другой. Хозяин собирает грибы и ловит рыбу, гонит брагу. Он ест и пьёт, а ещё с тоской глядит на дымящую трубу вдалеке. Зверушка любит Хозяина и с благодарностью принимает от него объедки и тумаки. Хозяин создал этот мир, а Зверушка должна любить Хозяина и ждать его в избушке. Она когда-то умела говорить, но ей строго-настрого запрещено это делать. Люби, терпи боль и будь рядом. Всё так, как должно быть. Это их мир: Хозяина и Зверушки. Так было и так (не) будет.
Однажды Хозяин исчезает. Зверушка решается на невозможное. Она покидает избушку и отправляется на поиски...
Вручая мне эту повесть, автор посоветовал запастись антидепрессантами. Произведение в самом деле безрадостное, однако захватывает с первых страниц. Тему Максим Смирнов выбрал чувствительную, даже болезненную: отношения «Хозяин-раб» и угнетение личности вплоть до расчеловечивания. Истязание, тотальное подавление воли садистом и безусловная, лоботомированная любовь беззащитной жертвы, – всё это отражено в полной мере.
В повести хватает неприятных подробностей, однако перегибов нет: в фокусе внутренний мир Зверушки, её израненная наивная душа и полное любви сердце. Отражено это умело: герои чувствуют и действуют убедительно, сообразно себе.
Повесть напомнила "Осиную фабрику" Бэнкса – пожалуй, тем, что оба протагониста радикально "перепрограммированы" и, обитая в мире ложных установок и нелепых ритуалов, ощущают всемогущество, возможность не просто влиять на окружающий мир – управлять им. Но правда настигает всех. И, разумеется, "Так говорила Зверушка" перекликается с романом Стивена Кинга "Девочка, которая любила Тома Гордона" про заблудившуюся в лесу кроху, вынужденную стремительно повзрослеть ради выживания. Так и истерзанная Зверушка, скитаясь по чаще, терзаемая тьмой и пустотой, заново осмысляет жизнь и своё место в мире.
На середине произведения не жаль никого – ни безумного Хозяина, ни безвозвратно сломленную Зверушку. Оба персонажа окончательно вырваны из реальности и их устраивает положение дел. В этом ужас – ужас чужой нормы, кажущейся немыслимой.
Чужая норма, где мир сужен до убогой избушки с треснутым окном, нищего скарба (в ржавое ведро складывают пойманную рыбу и в него же ходят в туалет) и примитивных ритуалов, малейшее отклонение от которых является настоящим событием и порождает уйму спекуляций у Зверушки. Чужая норма, где унижения и побои – это возможность простить себя за иллюзорную вину. Когда сон в ногах у пердящего пьяного старика, которого считаешь Богом, – это идеальное время. Когда беззаветная любовь достаётся тому, кто её – в нашем представлении – не заслуживает. Герметичный мир и простые правила. Ожидание и боль. День за днём, день за днём. Норма, где вовсе нет имён и даже прошлого – лишь роли. Архетипы.
Постепенно приходит понимание, что всё это – лишь декорации, за которыми стоит зеркало, обращённое к читателю.
Ужас настигает, когда читатель незаметно для себя посреди всей этой грязи начинает ощущать парадоксальный уют и душевное родство с героями, – а ведь большой вопрос, кто неприятней: Хозяин или Зверушка.
Я ознакомился с другими отзывами. Некоторые читатели считают повесть чернушной и невыносимой. Да и совет принять антидепрессанты – лукавый авторский трюк, защита от дурака. Произведение светлое, жизнеутверждающее. "Ибо когда всё сгорело, на пепелище зазеленели поля"
Я убеждён, что перед нами вовсе не история злоключений несчастного безымянного существа, которое раздражает лишь тем, что каждый день встречает нас в зеркале.
В себя входи без стука.
Об этом говорит сам автор, напрямую обращаясь к читателю. Это Генезис на свой лад; притча о милостивом Всеотце и Его неисповедимых путях, о трудном, непонятном, полном горестей человеческом пути. О поиске самости и воспитании воли. О наделении жизни смыслом. О невыносимости одиночества. Об обретении собственного голоса и отражении себя в Другом. И о Том, кто встретит Зверушку в конце тропы.
Если вы забыли дома телефон в безумной спешке... О здоровой жизни...
Если вы забыли дома телефон в безумной спешке,
То услышите вы жизни животворный саундтрек!
Оглядитесь! Небо, ветер, мир, эмоции, усмешки!
Не сердитесь и не хмурьтесь, вы – счастливый человек!
D.D.
---------------------------------------------------------------
На контрасте с тем, что происходит в мире...
Мы не умеем ценить то, что имеем.
Мы все время озабочены какими-то своими мелкими бытовыми проблемами, суетимся, нервничаем.
Я видел эту разницу.
Люди! Остановитесь, отложите телефон в сторону! Оглядитесь!
Вы увидите много нового для себя.
Возможно, это даже станет для некоторых открытием...
——————-
Живейшие и лучшие мечты
В нас гибнут средь житейской суеты.
Иоганн Вольфганг фон Гёте
"Первое января". Стихотворение навылет
"Эхо многократное, черный снег. Был на месте кратера человек. Стал на месте деревца птичий рай. Верится, не верится – умирай..."
Перестрелка прервана,
Не миря.
Это утро первого
Января.
Звуков под березами
Дефицит.
Даже пес не ерзает,
Не скулит.
И глядит на улицу –
Не мигнет.
Помнит, как беснуется
Огнемет.
Кадры скачут заново –
До конца.
И дрожит каштановый
Слегонца.
Эхо многократное,
Черный снег.
Был на месте кратера
Человек.
Стал на месте деревца
Птичий рай.
Верится, не верится –
Умирай.
Но пока есть валенки
И покой,
Погуляем, старенький,
Час-другой.
Солнечной горошины
Тусклый свет.
Пачка припорошена
Сигарет.
Зимнее безмолвие,
Сон земли,
Где сугробы волнами
Полегли.
Тишь да безголосица
Тут и там.
И снежинки носятся
По пятам...
Немоты соавторы –
Мы вдвоем.
Доживем до завтра ли?
Доживем.
Источник: MARE NOSTRUM