Заключение в тюрьме США, подвиг и впечатления о Беларуси — интервью с кубинским разведчиком
В фокусе нашего разговора Рене Гонсалес — кубинский пилот и агент кубинской разведки. Его биография полна неожиданных поворотов и героических поступков. Начнем с того, что он родился в Чикаго, США в 1956 году. Наш герой был одним из пяти кубинских революционеров, проникших в террористические группы в Майами — колыбель антикубинской мафии. Именно в этом городе бандиты безнаказанно организуют преступные нападения на кубинскую территорию. Правительство Штатов в курсе этих деяний — ситуация давно освещена в СМИ, официальных документах и признана всеми ее участниками. Ярким эпизодом биографии Рене является угон небольшого кубинского самолета, на котором он прилетел с Кубы в Майами. Он провернул эту операцию с той целью, чтобы сыграть противника кубинского режима максимально правдоподобно, и убедить Штаты в своем непринятии социалистической системы. В 1998 году кубинец был арестован ФБР по обвинению в шпионаже. Вскоре Рене и его товарищи были преданы суду по причине того, что они являются кубинскими разведчиками. 15 лет заключения достались только Рене, остальным товарищам были вынесены другие приговоры. В то же время, кубинская мафия, напротив, никогда не преследовалась Штатами.
В 2001 году правительство Кубы признало, что все пятеро товарищей были агентами разведки и следили не за властями США, а за сообществом кубинских эмигрантов. Эти люди были отправлены в Южную Флориду после нескольких террористических атак в Гаване, организованных антикоммунистом Луисом Посадой Каррилесом. Задача Рене была в том, чтобы информировать власти острова о террористических махинациях, и таким образом защитить жизни и дома своих соотечественников. У него никогда не было намерений действовать против национальной безопасности США. Однако он стал жертвой сфальсифицированного и политизированного процесса, в ходе которого было нарушено американское законодательство. Этот спектакль был разыгран антикубинскими террористами, которые поспешили отпраздновать тюремный приговор всех пятерых кубинцев.
В 2013 году он стал первым из осужденных товарищей, кому удалось вернуться на Кубу. Спустя год все остальные были также освобождены в знак сближения между США и Кубой. А в 2015 году Рене Гонсалес был удостоен звания Герой Республики Куба и ордена Плайя-Хирон за высшие заслуги перед кубинским народом.
В эксклюзивном интервью «Минской правде» Рене рассказал о своем детстве, о том, как решил стать разведчиком, о своем проникновении в террористические группы в Майами и взглядах на Беларусь.
— Вы родились в США, но в детстве эмигрировали со своими родителями на Кубу. Поделитесь вашими детскими воспоминаниями об Америке. Как прошла ваша юность на Кубе?
— У меня очень мало воспоминаний о детстве в Чикаго. Мы эмигрировали на Кубу, когда мне было 5 лет. В моей памяти всплывают моменты: детский сад, прогулки по городу, озеро Мичиган, семья. Довольно четко я запомнил некоторые фрагменты поездки на Кубу. Эти воспоминания счастливые и яркие мазки моей жизни, за исключением, пожалуй, пожара в соседнем от нас многоквартирном доме. Прибытие на Кубу совпадает с моим временем обретения разума. Это было время революционного подъема, и мои родители сразу же встали на защиту революции. Атмосфера на Кубе была пропитана духом борьбы и противостояния постоянной агрессии империализма «янки» (американцев). В течение некоторого времени я чувствовал противоречие между моим американским гражданством и жизнью на Кубе — в стране, ставшей жертвой политики США. Но это чувство было устранено довольно быстро, в героическом сопротивлении я никогда не испытывал ощущения реванша или ненависти к американскому народу. И я стал считать себя кубинцем, коим я являюсь по сей день.
— Почему вы выбрали профессию пилота, стали летным инструктором? Что больше всего привлекает в аэронавтике?
— Мне всегда нравилось движение, идея управлять машиной, переезжать благодаря ей с места на место. Мой двоюродный брат был авиатором, которым я восхищался, несмотря на нашу разницу в возрасте. Он погиб в авиакатастрофе. Не знаю, может на подсознательном уровне эта духовная близость с братом и заставила меня подражать ему. Дело еще в том, что с самого детства меня всегда привлекала авиация. Аэронавтика увлекательна, как бы вы на нее не взглянули. В ней много искусства, ведь следовать карте полетов в темноте и прибыть в точную точку в расчетное время, не имея никаких ориентиров на земле, — это все равно, что следовать музыкальной партитуре, только с помощью навигационных приборов. Меня увлекают риск и приключения, которые случаются в этом деле довольно часто. Каждый новый полет никогда не похож на другой, даже если они оба совершаются по одному и тому же маршруту. К тому же, управление воздушным судном приносит мне расслабляющее чувство. Возможно, я мог бы стать кем-то другим, но быть летчиком — это личное достижение для меня, которое наполняет меня удовлетворением.
— В 90-х годах вы решили рискнуть своей жизнью ради Кубы. Так вы проникли в террористические группы в Майами. Почему вы решили сотрудничать с кубинской разведкой?
— У меня никогда не возникало мысли стать агентом кубинской службы безопасности, хотя я всегда восхищался теми, кто взял на себя эту миссию. Но у меня был определенный жизненный план в сфере авиации, создать процветающую счастливую семью. И вдруг ко мне обратились товарищи и предложили эту миссию. Я никогда не думал об этом и даже бы не задумался, ведь я очень общительный человек, предпочитаю говорить о вещах сразу то, что я думаю. И я не рассматривал возможность стать контрреволюционером, и, в принципе сомневался, что смогу это сделать. Я согласился, потому что осознавал важность защиты Кубы от этих групп, став свидетелем их террористических действий, как и другие люди моего поколения. Поэтому я согласился сразу.
— Вас и других четырех героев обвиняли в «преступлении» — борьбе с терроризмом. Для чего американцам потребовалось немедленно заключить вас в тюрьму? Что в заключении было самым тяжелым для вас?
— Судебный процесс над нами был импичментом с самого первого дня и пропитан мрачностью. Ложные обвинения в шпионаже и заговоре с целью совершения убийства и условия содержания нас в тюрьме в течение полутора лет были первыми методами американцев сломить нас. Затем они стали шантажировать семью, и в конечном итоге, для моей жены это закончилось тюремным заключением на три месяца, и ее последующей депортацией.
Я всегда думал, что их конечной целью было криминализировать Кубу и использовать нас в качестве инструмента, чтобы посадить нас на скамью подсудимых. Но у американцев все пошло наперекосяк. Мы не уступили. Все это, очевидно, усилило гнев прокуроров, которые стали воспринимать данное дело, как личное. Ко всему добавляется внутренняя ненависть, которую они накопили за годы пропаганды, давление, оказываемое на сообщество Майами, личные интересы продвижения по карьерной лестнице. Все это привело к абсурдным измышлениям, они выставили себя посмешищем во время судебного разбирательства, в ходе которого всплыл вопрос о терроризме против Кубы. Попытки «янки» перехитрить суд и присяжных в конечном итоге вызвали у присутствующих смех.
Несомненно, первые дни тюремного заключения были самыми тяжелыми — я сидел в одиночной камере, без связи с внешним миром и с семьей, во власти сегмента общества, жаждущего мести. Затем все встало на свои места, и камера стала моей боевой траншеей. Наконец, судебный процесс нам очень понравился за возможность проявить смелость, высмеять США и правдой защитить Кубу. Это были первые семь месяцев славных испытаний.
— Правительство Кубы и ее народ провели крупную кампанию солидарности за освобождение вас, пятерых разведчиков. Если бы не упорство Фиделя Кастро и кубинского народа, вы бы еще оставались в заключении? Вы хорошо знали Фиделя?
— Весьма вероятно, что без упорства Фиделя и кубинского народа мы бы все еще оставались в тюрьме. Мобилизующий дух Фиделя, его призывная сила на Кубе и за ее пределами, его общеизвестная настойчивость, бодрость и вера в победу были движущими силами на протяжении всей этой кампании.
Мы встретили Фиделя по возвращению на Кубу и провели с ним две очень приятные встречи. Я был впечатлен его ненасытной жаждой знаний, его огромной заботой о судьбах человечества и чувствительностью к людям. Фидель заботился о будущем как о глобальном грядущем, его убеждения заключались в том, что человек может преодолеть свои трудности, достичь более высших состояний человечности и расти, используя во благо свои природные качества и свой потенциал. Он был одержим этими идеями, и это сделало его необыкновенным человеком.
— Как вы восприняли воссоединение с кубинским народом и своей семьей после освобождения? Какие эмоции вы испытали тогда?
— Было очень волнительно вернуться на Кубу, встретить людей на улице, видеть их выражение привязанности и признательности. Чтобы выразить нам свою признательность, люди придумывали разные способы, и они иногда были забавными, их можно было бы использовать для сборника анекдотов. С другой стороны, у меня возникло ощущение, будто мы никогда и не уезжали. Мы вернулись в ту же страну и увидели тех же людей, которые нас поддерживали, которые добры, воинственны и жизнерадостны. Это было сродни прогулки на несколько дней и возвращению домой.
— Мы свидетели того, как США и Запад продвигают и финансируют сеть своих политических институтов по всему миру. Как мы можем бороться с их дезинформацией и противостоять информационной войне?
— Альтернативы нет. Противодействовать информационной войне необходимо. В современном мире естественно то, что гегемония империализма проявляется и в области коммуникаций. Но ничто не длится вечно, США теряют свою власть, которую они создали с целью своей выгоды после Второй мировой войны и укрепили после падения Советского Союза. Эти процессы развиваются не в краткосрочной перспективе, они существуют в течение нескольких поколений. США теряют способность навязывать нам свою информацию. И мы не можем отказаться от борьбы на информационном поле. У них будет постепенно отниматься пространство, точно так же, как у однополярного мира, который они построили в конце холодной войны.
Конечно, целое состояние тратится на идиотизацию, отчуждение людей. Мы должны напирать на свое обучение, стимулирование мышления и поиск новых способов противостояния им, которые будут также эффективны, как и те, что они используют против нас. Наша обязанность — создать привлекательный альтернативный мир, в котором люди будут рассматривать возможность личной и коллективной реализации. Любая победа в области идей должна основываться на предложениях, которые мы воплощаем в конкретной жизненной судьбе. Мы уже были близки к достижению этой цели, когда на востоке Европы был создан социалистический лагерь, но ограничения этой модели в конечном итоге привели к ее самоуничтожению. Придется попробовать еще раз, и учиться на прошлых ошибках.
— Что вы думаете о Беларуси и ее лидере Лукашенко? О событиях, которые произошли в 2020 году? Как мы можем противостоять цветным революциям?
— В случае с Беларусью все произошло так же, как в Баия-де-Кочинос. Правительство США и ЦРУ пытались повторить вторжение в Гватемалу в 1954 году, но потерпели сокрушительный провал, несмотря на лидерство Фиделя и боевой настрой кубинского народа. В Беларуси была предпринята попытка применить тот же рецепт, который сработал в Восточной Европе. Но попытка цветной революции потерпела крах перед лицом национальной идентичности белорусского народа, его исторических традиций и готовности белорусов не подчиняться империалистическим интересам. Я считаю, что Лукашенко — достойный лидер своего народа, и все эти элементы сформировали формулу победы над попытками подчинить Беларусь. Как неоднократно доказывала история, ничто не может противостоять такой выигрышной формуле.
— Что вы думаете о спецоперации на Украине?
— Украинский конфликт выходит далеко за рамки географического пространства, в котором он разворачивается, это ни для кого не является секретом. Очевидно, что империализм подстроил ловушку Путину.
Все указывает на то, что он знает, что делает. И это неудивительно, учитывая его статус государственного деятеля, в котором он находился до конфликта, в отличие от посредственных личностей Евросоюза и США. Даже в разгар конфликта он все еще на голову выше всех их. Только лица, принимающие решения, могли объяснить необходимость этой войны, взвесив все на чаше весов. Только история и время покажут, было ли это решение неизбежным в то время, или могла быть найдена другая альтернатива. Лично я не осмеливаюсь ни аплодировать конфликту, ни осуждать его. Но с другой стороны, победа НАТО с ее хищническим и жестоким характером стала бы трагедией для всего человечества.
Хотел бы думать, что осталось не так много времени до завершения спецоперации, но есть вещи, которые невозможно предсказать: например, реакцию НАТО на реальную перспективу проигрыша войны. Трудно признать то, что империализм согласится на те результаты, которые для его гегемонии будут означать поражение. В интересах всего мира я хотел бы, чтобы стороны спецоперации пришли к соглашению и конфликт закончился. С обеих сторон было много страданий, когда многие молодые люди храбро защищали свою родину и отдали за нее жизни. Больно думать о том, что с искренним стремлением людей к миру можно было бы достичь схемы взаимной безопасности, приемлемой для всех стран.
Интервью С.В.Лаврова радиостанциям «Спутник», «Говорит Москва» и «Комсомольская правда» (Москва, 19 апреля 2024 года)
Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации Сергея Викторовича Лаврова радиостанциям «Спутник», «Говорит Москва» и «Комсомольская правда», Москва, 19 апреля 2024 года
Основные тезисы:
Нагнетание темы нанесения поражения России, акцентирование экзистенциального значения этого поражения для будущего Запада отражает не столько воинственный настрой, сколько агонию и истерику.
Эстонцы, литовцы, латвийцы выдвинулись на передний край «грозящих нам пальцем» и говорящих о том, что они направят солдат и будут воевать. Это показывает в известной степени существенную эволюцию НАТО в сторону – от той поры, когда решающее слово было у американцев, но и у еврограндов.
Что касается переговоров. Об этом ещё не говорили, но, надеюсь, меня не будут за это критиковать. Какие гарантии были в этом Стамбульском документе? <...> Там специально было записано, что эти гарантии не распространяются на Крым и Донбасс. Это означало, что их трогать нельзя, иначе никакие гарантии не подействуют.
Мы готовы к переговорам. Но в отличие от стамбульской истории, мы не будем на период переговоров делать пауз в боевых действиях. Процесс должен идти. Кроме того, реалии «на земле» изменились, причём существенно. Эти реалии необходимо учитывать.
Что касается швейцарской инициативы. <...> Швейцария нам просто не подходит. Она не нейтральная страна. Швейцария превратилась из нейтральной в откровенно враждебную. <...> Очень странно, что они так гостеприимно распахивают свои двери в надежде, что они по-прежнему пользуются репутацией посредника.
Читайте полностью: МИД
Журналист из Чили: Беларусь — первая демократия, которая не находится под опекой США и Европы
Мануэль Арисменди Поблете — журналист из Чили. Он изучал журналистику в Главном университете Темуко, и первые годы профессиональной жизни работал пресс-секретарем в региональных секретариатах министерств жилищного строительства, социального развития, Национальной службы по делам несовершеннолетних и программы Чилебаррио. Являлся директором сайта иранского телеканала HispanTV, а в настоящее время он работает там корреспондентом на испанском языке в Чили. Также он занимает пост директора и регионального советника правления Коллегии журналистов региона Араукания в Чили. Мануэль — делегат Ассоциации дружбы с Кореей у себя на родине. Поговорили о тяжелой ситуации независимой журналистики в стране, диктатуре Пиночета, будущих президентских выборах в Чили, и уникальной политической системе Беларуси.
— Вы являетесь корреспондентом канала HispanTV в Чили. Какова ситуация в Чили в отношении массмедиа? Кто контролирует основные СМИ в стране?
— Да, я являюсь корреспондентом иранского испаноязычного канала HispanTV с 2012 года на моей родине — Чили, и в частности, занимаюсь журналистской деятельностью в регионе Араукания. До этого я почти три года проработал директором сайта нашего канала в Тегеране — столице Ирана, что позволило мне приобщиться к реалиям этой азиатской страны. Я стал свидетелем антиимпериалистической борьбы иранского народа и построения общества в соответствии с его особенностями и внутренними сложностями.
Возможность заниматься журналистикой в Чили — ограничена. То есть формально существует «свобода мнений», «свобода информации» лишь для тех СМИ, которые являются наследниками военной диктатуры, поддерживают капитализм и нынешнюю власть. Только у них есть возможность консолидироваться. Американская разведка финансово помогала этим СМИ в 1970-е годы для достижения чилийскими правыми государственного переворота против президента Сальвадора Альенде, также США помогает им деньгами и в настоящее время. По этой причине существует множество ограничений для остальных журналистов в Чили. Крупные частные компании в стране часто занимаются финансированием СМИ, проталкивая необходимую им политическую линию неолиберализма. Они занимаются формированием общественного мнения, демонстрируя себя патриотами и порядочными людьми. Я считаю, что независимую журналистику необходимо развивать собственными силами. В подобной ситуации перед журналистами появляется множество задач: экономические обязательства, попытка выжить на среднюю зарплату, иметь силы, чтобы пробиться в медиа-сферу. А это очень сложно, особенно когда многие журналисты имеют финансовых и политических покровителей, связанных с олигархиями, частными компаниями. Они все контролируют информацию в стиле наркокартелей. Это суровая реальность, угрожающая подлинной независимой журналистике. СМИ и их институциональные союзники пытаются сохранить свой статус, но противоречат интересам народа в нашей стране. К слову, коммерческие телеканалы принадлежат правым и ультраправым олигархиям Чили, которые, в свою очередь, также контролируют основные радиостанции и газеты страны, придерживающиеся той же идеологии. Они в своих материалах и программах пытаются навязать свои неолиберальные взгляды. Они навязывают народу мышление, которому верны сами с момента триумфа военного переворота 1973 года. А именно насаждение капитализма вооруженным путем при поддержке США, которые превратили страну в свою социологическую лабораторию. Штаты поставили себе на службу всю правую олигархию Чили с целью контроля страны. Также эти либералы, контролирующие прессу в Чили, облагают налогом перед США природные богатства и экономическую производительную силу трудящихся — то есть Пенсионные фонды и сбережения рабочих, предоставленные в распоряжение капиталистических предприятий.
— Иранский канал Hispan TV неоднократно подвергался цензуре со стороны Запада. Можно ли сказать, что его острая цензура объясняет то, что Запад, видимо, проигрывает информационную войну?
— Американский империализм — это главная угроза человеческому существованию. А человечество всегда склонно к анализированию информации и рассуждениям, которые отличают нас от других живых существ. К сожалению, американский империализм и его экономическое вооруженное крыло, коим является сионизм, неустанно стремятся положить конец человечеству. Доказательством является то, что с самого начала США находились в состоянии международной войны против стран мира и их народов. И главная их причина — мировая экономическая гегемония в интересах крупных монополистических капиталистов, чего они и пытаются добиться на экономическом, военном, дипломатическом, культурном, информационном уровнях. Коммуникации нынешнего XXI века превратились в нематериальный инструмент, и если использовать его во благо, он принесет пользу прогрессу и благосостоянию людей. Но если использовать его во зло, он принесет вред в виде нестабильности, однако небольшой группе людей этот людской вред пойдет на пользу. Расширение НАТО в направлении границ с Беларусью и Россией свидетельствует о воинственности Соединенных Штатов и их стремлении превратить другие народы в своих слуг без права решать судьбу собственных стран и их национальных ресурсов. Столкнувшись с недовольством народов, американский империализм и Евросоюз пытаются нарисовать карту Европы по своему усмотрению, и хотят защитить свою гегемонию. Они используют в этой борьбе все коммерческие СМИ, которые позволяют навязать нужные им идеологические принципы в этой продолжающейся информационной войне.
Тот факт, что они неоднократно подвергали цензуре такие каналы, как HispanTV, RT и Sputnik, белорусские госСМИ, говорит нам о том, что Запад стремится навязать только одно видение мира, и одну идеологию. Другая их попытка подчинить мировое сообщество — это совершенные ими более 350 госпереворотов почти во всех странах мира, в результате которых погибли миллионы ни в чем неповинных мирных жителей.
— Сальвадор Альенде возглавил проект, направленный на установление социализма в Чили демократическим путем. Но военные совершили фашистский переворот и убили его. Почему США поддержали и финансировали этот госпереворот? Осталось ли сейчас еще что-то от социализма в стране?
— Да, среди бесчисленного вмешательства Штатов по всему миру, Чили не стала исключением. В настоящее время в чилийском городе Конкон существует военная база, где размещается военный контингент США. (Хотя эта база функционирует под прикрытием поддержки «мирных» работ в форте Агуайо). В Чили действует отделение ФБР при американском посольстве в столице Сантьяго. ФБР утверждает, что стремится защитить интересы своих граждан, но это абсолютно неверно. Чилийские преступники и люмпены, приезжающие в Соединенные Штаты для совершения преступлений, пользуются визой для осуществления преступных действий в отношении граждан США, что свидетельствует о конкретных доказательствах того, что преступность для американцев никогда не была угрозой. Их система фактически процветает за счет преступников, которые помогают оправдать расходы на оружие, отсутствие безопасности и аппарат подавления инакомыслия внутри Штатов. ФБР не заботится о преступности и не борется с ней, а в конечном итоге даже защищает ее. Если бы все было наоборот, чилийские преступники были бы задержаны до въезда на территорию Соединенных Штатов.
Госпереворот в Чили, совершенный американцами против избранного демократическим путем правительства Сальвадора Альенде, случился из-за схемы народного и демократического правления, предложенной Чилийским народным единством. Оно было конгломератом левых, приведшим его к власти 4 сентября 1970 года. Поскольку Народное единство стремилось к укреплению социализма путем выборов, Соединенные Штаты подняли тревогу, по их мнению, этот проект представлял опасность для них. Американцы ведь чрезмерно эксплуатировали чилийские ресурсы, одним из которых была медь. После решения о национализации ресурсов в 1971 году, американский режим ускорил процесс эксплуатации наших ресурсов, занялся отстранением от власти президента Альенде. Последовала серия вмешательств США вплоть до государственного переворота 11 сентября 1973 года — роковой даты, знаменующей начало длительной ультраправой тирании, которая длилась 17 лет, до 1990 года. Но экономическая и социальная структура этой американской тирании продолжает действовать и в 2024 году. Что касается того, присутствуют ли какие-либо остатки социалистического движения, которое поддерживало президента Альенде и Народное единство — к сожалению, нет. Потому что существующие партии не стремятся к построению социализма в стране. Нет политической системы, альтернативной господствующему капитализму. Предполагаемые наследники извлекали экономическую выгоду из стремления к олигархии, выдвигая только предвыборные обещания с лозунгом «Чили — радость уже близка». В их кампании «за демократию» была единственная цель — отстранить диктатора Аугусто Пиночета от власти. Конечно, потом предпринимались попытки установить ориентиры, близкие к социализму, но дальше простых избирательных кампаний с выступлениями они не зашли. Избирательная система предоставляет некоторые преимущества кандидатам, например, песо за один голос, и в конечном итоге вся избирательная кампания превращается в бизнес. Любая избранная социалистическая партия будет поглощена системой капитализма. Политика — это бизнес.
— Аугусто Пиночет был военным, возглавившим переворот и захватившим власть в Чили, он стал диктатором страны на несколько десятилетий. Насколько жестокой была чилийская фашистская диктатура? Сохранилось ли наследие Пиночета на сегодняшний день?
— Страх и террор были частью программы правой военной диктатуры в Чили при поддержке США в период с 1973 по 1990 годы. Штаты тщательно готовили чилийских антипатриотов и антипубличных военных, они учились на пособиях по пыткам и убийствам шпионских агентств Соединенных Штатов. Они все это применяли на практике все 17 лет своего пребывания у власти, это нашло отражение в арестах и исчезновениях более 3 тысяч человек. Однако реальный масштаб может достигать до 5 тысяч убитых, пропавших без вести, и преследуемых, поскольку семьи жертв по сей день не подают жалобы, опасаясь репрессий со стороны правых и мафиозных структур. Эти пытки были приняты законодательными нормами в Чили. Также тысячи людей оказались в изгнании и даже сейчас не возвращаются на родину, что вполне объяснимо ввиду извращенной политической системы в Чили. Эти жестокие меры зафиксированы в различных инстанциях и докладах, в Музее памяти и прав человека в столице Сантьяго. Воплощением жесткости можно назвать «Караван смерти» (спецподразделение армии Чили, занимавшееся репрессиями при диктатуре Пиночета). Цель этого подразделения — арест и исчезновение противников или тех, кто выражал недовольство правым режимом Пиночета. «Караван смерти» санкционировал убийства и пытки инакомыслящих. Наследие Пиночета продолжает жить, но помимо него, беспокойство вызывает рост ультраправых партий. Наследие диктатора-тирана остается в силе во многих аспектах, особенно в экономике: неолибералы пытаются приватизировать пляжи рек, озер и морей, разрушают окружающую среду путем мягких законов в пользу крупного предпринимательства. Люди лишены качественного общественного здравоохранения — государственная медицина стала объектом частных доходов мафии, которая использует инфраструктуру общественного здравоохранения для ведения бизнеса в то время, как люди умирают каждый день в госклиниках, и частники этим пользуются. Это и ослабленная пенсионная система для граждан, но мощная пенсионная система для элиты. Добывающие компании, не платящие налоги за полезные ископаемые, вывозимые тоннами из Чили. Рыболовные компании, в распоряжении которых есть море, в отличие от истощенного кустарного промысла, и лососевые предприятия, которые загрязняют море. Коренные народы, лишенные ископаемых земель. А еще образование, здравоохранение и жилье — все это составляет несправедливую систему, которую тиран Пиночет оставил рука об руку с американским империализмом, чтобы превратить Чили в жалкое общество, где карьеризм и оппортунизм являются реальностью.
— Почему в 2023 году народ отказался от проекта новой Конституции? Что произошло? Как Конституция Пиночета 1980 года остается в силе до сих пор?
— Были озвучены основания для отклонения нового проекта. Эти поправки содержали склонности к частной, неолиберальной и консервативной системе. Были внесены предложения, связанные с постмодернистскими взглядами и тривиализацией государства, и в конечном итоге они были отвергнуты населением, которое было увлечено дискурсом фальшивых новостей. Будто бы некоторые факторы подразумевали под собой больше прав и гарантий для граждан. Ультрасовременный проект Конституции ни в коей мере не склонен к социалистической системе, как это считали ультраправые, через свои СМИ они распространяли ложные новости, чтобы население в конечном итоге было напугано конституционным предложением. Это было сделано, чтобы народ не отверг нынешнюю Конституцию, сфабрикованную при военной диктатуре. Социал-демократы воспользовались тем, чтобы отложить любые социальные изменения. Правые прошли в парламент, и навязали свою законодательную повестку, которая была одобрена социал-демократами и либералами при нынешнем президенте Чили Габриэле Бориче. А он одобрил и подписал законы, авторами которых были правые наследники пиночетизма. Эти меры представляют собой радикализацию репрессивных законов против народа. Все это привело к тому, что Конституция Пиночета осталась в силе.
— В этом году в Чили состоятся всеобщие выборы мэров и губернаторов регионов. А в 2025 году у вас пройдут президентские выборы. Существуют ли левые перспективы для народа и страны, или Чили по-прежнему будет подчиняться США?
— К сожалению, не существует перспектив по изменению общества и господствующего в Чили неолиберализма — их не возникнет ни с помощью выборов, ни с помощью других способов сопротивления. Левые партии раздроблены. А те, кто могли бы стать во главе какого-либо проекта, подобного проекту президента Альенде, разделены. Компартии также разделены, и ни о каком сближении между ними не может быть и речи. Конечно, уже есть левые проекты, например, Компартии Чили, которая придерживается социал-демократических принципов сосуществования с капитализмом и имеет представителей в исполнительной и судебной ветвях власти. Но эта организация не пользуется одобрением со стороны других компартий. Нет никаких шансов на восстановление отношений между ними, если только не произойдет чуда. А система будет продолжать укрепляться за счет левых каудильистов, Чили благодаря подчинению американскому империализму будет продолжать облагаться налогом на ее природные богатства. И это все будет происходить в то время, когда левые бесконечно будут договариваться о какой-либо общей программе.
— Что вы думаете об экономической системе Беларуси?
— Беларуси удалось продвинуться вперед, ей пришлось непрерывно модернизироваться в условиях бойкотов и санкций Евросоюза, введенных империализмом. Ставленники Запада питались богатствами страны через своих доверенных лиц или внутренних агентов — противников нынешнего белорусского режима. Эти враги постоянно прибегали к неудачным иностранным формулам, тем самым раскрывая почерк империализма и свою принадлежность к нему. Давайте взглянем на чилийскую реальность: экономика не удовлетворяет основные потребности населения, поскольку долги и необходимость выживать в этих условиях — это не значит жить достойной жизнью. Плановая экономическая модель показала свою жизнеспособность в Беларуси. Есть и другие страны, которые также имеют пятилетние планы: Китай, Вьетнам, Лаос, Куба, КНДР. Все эти страны ежедневно подвергаются контрпропаганде со стороны СМИ-сателлитов капитализма, они занесены в черный список империализма. Но важно то, что качество жизни населения этих стран намного лучше, чем в капиталистических государствах. Реальность такова, что тысячи граждан Соединенных Штатов живут в палатках или без крыши над головой, что кардинально отличается от того, как в целом живет население Беларуси. Что уж говорить о других социальных сферах, обеспечивающих достойную жизнь белорусов — здравоохранении, образовании, жилье, питании и даже работе. И все достижения в этих сферах благодаря системе, созданной президентом Александром Лукашенко. На мой взгляд, Беларусь — первая демократия, не находящаяся под опекой США и Европы. Статистика показывает уровень доверия народа к президенту и правительству. Начатое Беларусью накопление капитала технически близко к Новой экономической политике, проводимой Владимиром Лениным с учетом ситуации в международной экономике. Для того, чтобы совершить скачок к коммунизму, необходимо создать экономические условия для продвижения к социализму. Для этого необходимо установить различные правила, которые не могут быть реализованы на международном уровне, потому что капитализм все еще находится на своей высшей стадии посредством войн и капиталистического вмешательства. Если этих условий не будет, тогда должны быть созданы условия, которые урежут цели капиталистов в отдельных странах, в Беларуси именно это и достигается. Это, безусловно, титаническая задача. Но эта экономическая война необходима — если средства производства будут переданы в руки капиталистов, а народное государство будет лишено своих товаров, богатств и средств, то страна будет отдана на растерзание элитам.
Одним из ключей к этой победе будет воспитание новых поколений и подготовка национальных кадров. Необходимо, чтобы они взяли на себя ответственность за различные сферы производства и политические ориентиры. К сожалению, капиталистические корпорации не дремлют, и будут стремиться завладеть природными богатствами и судьбой Беларуси.
«Можете расслабиться, Россия - сверхдержава»
Интервью для «МК» (2008)
Легенда мировой фантастики Гарри Гаррисон приехал в Россию, на родину предков.
Гарри Гаррисон, он же Генри Максвелл Дэмпси, 83-летний фантаст с мировой славой, основоположник космоопер и создатель «Стальной крысы», приехал в Россию. Уже сегодня он должен посетить конвент российских фантастов. А перед этим он встретился с журналистами и ответил на несколько вопросов «МК».
- Говорят, у вас есть русские корни...
- Моя мать родом из Петербурга, и она, конечно, говорила по-русски, но все, что я помню, - это слово «нужник». Предки матери, испанские евреи, были изгнаны из Испании в 1492 году. Они бежали в Голландию, а затем - в Латвию. Мама родилась в Риге, но когда она была еще ребенком, семья переехала в Петербург. Позднее мой дедушка, часовщик, эмигрировал в Америку и выписал их всех туда.
- А что вы думаете о России?
- Я надеюсь, что Россию ожидает прекрасное будущее. К тому же мои книги здесь продаются значительно больше, чем в других странах. Русские очень дружелюбны. И нынешняя Россия нравится мне значительно больше, чем Америка. В США тоже нужно вводить намного больше гласности.
- Как вы думаете, сможет ли Россия в ближайшее время снова стать сверхдержавой?
- Россия уже супердержава, и перестаньте переживать по этому поводу. Можете расслабиться. У Америки сейчас гораздо больше проблем, и там очень боятся терактов.
- Очень много говорят о том, что человечество ждут глобальные катастрофы и гибель. Как вы к этому относитесь?
- Нам всем нужно задуматься о том, что приводит к экологическим проблемам. Нефти становится все меньше, а люди не производят, а потребляют. Я всегда старался изучать науку. Фантаст должен в ней ориентироваться. Нам всем нужно больше слушать ученых, а не политиков.
- Знакомы ли вы с российской фантастикой?
- Я лично встречался и даже дружил с некоторыми вашими фантастами. Например, с братьями Стругацкими. Они очень хорошие ребята. Читал, к сожалению, мало. Ваши книги почти не переводят на английский, но мне очень нравится Иван Ефремов. К тому же у нас общие проблемы, о которых мы говорим на совместных конференциях. В США очень сложно быть фантастом, на это практически невозможно жить, поэтому я сначала переехал в Мексику, где мог покупать текилу всего за 25 центов, а затем в Италию. Сейчас я живу за счет книг, которые издаются во всем мире.
- Вы не хотите вернуться к старым героям книг?
- Я не могу. Они уже давно живут собственной жизнью. Я пишу, пытаясь ответить на собственные вопросы. Так, в серии о стальной крысе я пытался понять, что делать с насилием и нелегальной жизнью. Но возвращаться к этой теме я уже не хочу. Это этап прошлой жизни.
- А почему ваша «Крыса» так популярна?
- Это первая смешная книга научной фантастики, а читателя иногда нужно и веселить. Я очень надеюсь, что эта серия будет экранизирована.
- Говорят, вам недавно предложили сделать мультфильм по одной из книг в России?
- Это действительно новое предложение, ему всего две недели. Мне предложили сделать полноэкранный 3D-анимационный фильм. Надеюсь, что получится. Была бы прибыль - я готов работать со всеми. А русские очень талантливы. Мне всегда нравились русские фильмы.
Интересный факт
Гаррисон рисовал комиксы, работал редактором, служил во время войны в ВВС США. И с тех пор ненавидит армию. Поэтому и написал один из самых антимилитаристских романов современной фантастики - «Билл - герой Галактики». С 1956 г. - профессиональный литератор и любитель хорошей выпивки.
Американцы и англичане поняли, кто настоящий заказчик – 4 убийственных аргумента. (перезалив с пруфом)
Полная версия
Интервью 1982 года с Эдвардом Ферманом редактором журнала Fantasy and Science Fiction
Эдвард Льюис Ферман (Edward Lewis Ferman, 1937 г.р.) — американский издатель и редактор, с января 1966 по июнь 1991 выпускал журнал «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» (F&SF).
С 1969 по 1972, четыре года подряд, журнал F&SF получал премию "Хьюго", в 1981-83 сам Ферман становился лауреатом в номинации "лучший редактор". Ферман печатал Роджера Желязны, Дина Кунца, Дж.Типтри-мл., Джона Варли, Льюиса Шепарда, Курта Воннегута. "Страсти по Лейбовицу" Уолтера Миллера-младшего и первая часть "Темной башни" Стивена Кинга вышли именно в этом журнале. Не смотря на то что обложки делали лучшие фантастические художники (Эд Эмшвиллер, Ханнес Бок, Джек Гоэн), внутренности были всегда серыми – в журнале практически никогда не было никаких иллюстраций, даже на титулах произведений, и этим он проигрывал всем другим журналам. В 1991 году Ферман уступил редакторское кресло Кристине Кэтрин Раш, а за собой оставил коммерческие функции издателя.
В июне 1982 года Чарльз Плэтт посетил Корнуолл, штат Коннектикут, и побеседовал с издателем легендарного журнала.
Интервью с Эдвардом Льюисом Ферманом
Небольшое двухполосное шоссе змеится, уходя вверх по утопающей в зелени долине. Округлые склоны холмов, густо поросшие деревьями, подернуты маревом летнего зноя. Время от времени мелькает река Хаусатоник, бегущая по мшистым камням, или вам навстречу возникает деревянная вывеска «АНТИКВАРИАТ», а за ней стоит маленький деревянный домик с выставленной на лужайку старой мебелью. Затем растительность снова обступает вас с обеих сторон, такая густая и пышная, что вы даже можете почувствовать запах древесного сока.
Еще один дорожный знак сообщает: «Корнуолл, основан в 1740 году». Дорога разделяется, на треугольнике травы стоит маленькая старая ржавая пушка, магазин керамики, мотель «Хитч Пост» (с американским флагом снаружи), добровольная пожарная служба Корнуолла, Национальный железный банк, Корнуоллский банк, магазин. И это все, что есть в центре Корнуолла, штат Коннектикут.
Сворачиваю направо и продолжаю движение по берегу небольшой речушки под названием Фернес-Брук, в сторону холмов; вновь поворачиваю направо, и вот он, спрятан среди деревьев, прекрасный викторианский дом. Журнал Fantasy and Science Fiction редактируется и издается вот в этом загородном убежище.
F&SF, как его обычно называют для краткости, — это такой базовый ресурс в области научной фантастики, что читатели и писатели воспринимают его почти как нечто само собой разумеющееся. За десятилетия, прошедшие с 1950 года, он ни разу не нарушал ежемесячный график, несмотря на зловещие изменения в судьбе других журналов. Раньше этот журнал был средоточием жанра, где все известные писатели дебютировали и зарабатывали себе репутацию. Сейчас, несмотря на такие успешные издания, как Omni и журнал Isaac Asimov's Science Fiction Magazine, рынок журналов сжался, а многие из них прекратили существование. Поскольку Ферман был редактором и издателем F&SF более шестнадцати лет, — дольше, чем любой другой нынешний редактор в этом бизнесе, — я прошу его сделать обзор.
«Что касается качества рукописей, которые я получаю, думаю, их стандарты столь же высоки, что и всегда, или даже выше. Что меня беспокоит, так это снижение грамотности, наблюдаемое среди людей, читающих научную фантастику.
Не знаю, видели ли вы наш июньский номер, но мы опубликовали результаты опроса нашей читательской аудитории, основанный на ответах на 10 тысяч анкет, которые мы разослали.
Меня сильно беспокоит резкое изменение возрастного распределения. Десять лет назад двадцать три процента наших читателей были моложе восемнадцати, а пятьдесят три процента — моложе тридцати. Сейчас моложе восемнадцати только пять процентов. Меня мучает вопрос, означает ли это, что подростки больше не читают. И я получил несколько писем от людей, которые считают, что так и есть. Шерри Готлиб, например, владелица магазина научно-фантастических книг «Смена Хоббита» в Лос-Анджелесе, написала, что заметила, что сейчас среди ее покупателей почти нет подростков, тогда как раньше это были в основном школьники и студенты колледжей. Предположу, что все дети играют в видеоигры, сидят в кино, или чем там они сейчас занимаются. Они не читают научную фантастику».
Ферман разговаривает со мной в своем кабинете на верхнем, мансардном этаже большого старого дома, где он живет и работает. Он сидит за старинным столом, возле окна, выходящего на широкую лужайку и высокие ивы. Из комнаты внизу доносится слабый стук пишущей машинки Selectric, пока его жена и еще одна женщина занимаются корреспонденцией и подпиской. Затем набор текста прекращается, и вновь наступает безмятежная тишина.
Я спрашиваю, как изменился сам журнальный бизнес за последнюю пару десятилетий.
«Раньше нас всегда распространяла компания American News Company. Но они ушли из бизнеса, в результате чего не осталось никого, кроме ряда независимых оптовиков, которые, по сути, оказались монополистами в каждом районе страны. Если вы хотели распространять свой журнал, скажем, в Чикаго, там был всего один оптовик. И это по-прежнему примерно так. Да, без конкуренции», — он пожимает плечами и морщится.
«Тем временем, небольшие газетные киоски и магазины канцелярских товаров по всей стране прекратили свое существование, и их место заняли крупные аптеки и сети супермаркетов. Именно там сейчас продается большинство журналов, и у этих больших сетей есть так называемые «ограниченные списки»: им нужны только те журналы, которые продаются в большом количестве экземпляров. Им нужны подростковые журналы про любовь, мужские или женские журналы. Им не нужны маленькие журналы, и поэтому в эти сети трудно попасть.
Когда-то мы продавали семьдесят пять процентов наших экземпляров в газетных киосках, остальное по подписке, а теперь дела обстоят с точностью до наоборот. Нас это не убило, потому что мы больше сосредоточились на продвижении подписки, и теперь у нас почти 50 000 подписчиков. Но наличие большого числа подписчиков требует от нас гораздо больших усилий, чем продажа оставшегося тиража в газетных киосках, где национальный дистрибьютор берет на себя сбор выручки и каждый месяц присылает нам один большой чек. Правда, большой чек теперь превратился в очень маленький чек».
Эдвард Ферман не выглядит мрачным, когда описывает эти проблемы, хотя они довольно серьезны и способны поставить под угрозу существование его издательской деятельности. Более того, упоминая о неприятностях и ошибках, он смеется, как будто отказывается позволить деловым заботам стать центром его жизни. У меня складывается впечатление, что он считает, например, что в космических масштабах хорошая партия в теннис куда более важна, нежели беспокойство о цифрах продаж.
Этот аккуратно одетый, дружелюбный мужчина, который, должно быть, самый воспитанный — давайте не будем смягчать слова! — и самый нормально выглядящий редактор научной фантастики мужского пола, которого я когда-либо встречал. Но с другой стороны, в отличие от остальных он никогда не был фанатом научной фантастики. Он пришел в нее не потому, что был одержим ею; он попал в нее волею обстоятельств.
«Мой отец в 1950-х годах купил издательство Mercury Press. В 1949 году они уже начали издавать фэнтези и научную фантастику. Так возникла моя связь с журналом. Чисто через кумовство! Я вырос с издательством, располагавшимся по всему дому, но не Fantasy and Science Fiction — это лишь часть того, что там издавалось. Они также издавали журнал Ellery Queen’s Mystery Magazine и The American Mercury, давший название Mercury Press, и в то время это был очень престижный журнал, такой как сегодня The Atlantic или Harper’s».
Обложки журналов Ellery Queen’s Mystery Magazine:
«Я поступил в колледж, где специализировался по английскому языку и экономике, что оказалось верным выбором, поскольку это позволило мне стать одновременно редактором и издателем. Наверно, в глубине души я всегда мечтал заниматься издательским делом.
Я не был ярым фанатом фэнтези или научной фантастики (за исключением книг, которые читают все, например, «Чужак в чужой стране»), поэтому сначала я пошел работать в издательство учебников Prentice-Hall, где редактировал скучные школьные учебники. Издание учебников было медленным, нудным и кропотливым делом, поэтому я перешел оттуда в Dunn and Bradstreet, где писал отчеты о компаниях, занимающихся напольными покрытиями, и прочие нелепые вещи. Когда примерно в 1961 году редактором F&SF стал Аврам Дэвидсон, мой отец сказал, что я должен приехать и изучить бизнес в качестве помощника издателя и помощника редактора. Затем Аврам захотел переехать в Мексику и продолжить редактировать журнал оттуда. Он нам нравился, и мы решили попробовать. Каждую неделю мы отсылали рукописи в Мексику, и он отправлял их обратно. Они приходили все мятые и вонючие — это почти не работало. В конце концов Дэвидсон уволился, и я взял журнал на себя, а в 1969 году мы решили переехать из Нью-Йорка в сельскую местность. И с тех пор все работало очень хорошо».
Я спрашиваю, владеет ли Mercury Press еще какими-нибудь журналами.
«Нет. Мы запустили несколько проектов, но они потерпели ужасный крах! — Он откидывается на спинку кресла и весело смеется. — Возможно, вы помните научную фантастику издательства Venture, которую мы пробовали дважды: один раз в 1950-х годах и один раз в 1960-х. И почти добились успеха, но, хм, не совсем. Затем в 1960-х мы выпустили три номера ностальгическего журнала. Назывался он «P.S.», это было глупое название. — Он снова смеется. — Его следовало назвать «Ностальгия», но оно показалось нам слишком простым. Мы провели долгий пьяный вечер, пытаясь придумать название. Это была жуткая бомба, но это был хороший журнал, и чрезвычайно преданная читательская аудитория — около 2500 человек.
Затем мы взялись издавать журнал про разные оккультные и сверхъестественные вещи, вроде журнала Fate, под названием Inner Space. Мы выпустили один номер, который тоже оказался провальным.
Есть еще одна вещь, которую мы попробовали, — это наша программа книгоиздательского дела. Идея сводилась к следующему. — Он умолкает и усмехается. — Давайте относиться к этому позитивно. Идея до сих пор состоит в том, чтобы публиковать совместно с издательством Чарльза Скрибнера небольшую линейку научно-фантастических книг в твердом переплете, которые будут образцом того типа произведений, которые издает F&SF. Я хочу публиковать авторов, чьи имена оказались на слуху совсем недавно, авторов-дебютантов. Поскольку сейчас не так много издателей книг в твердом переплете занимаются подобными вещами, я надеюсь выпустить несколько очень хороших книг. Я все еще думаю, что в долгосрочной перспективе это сработает. Для книжного бизнеса сейчас не лучшие времена. Я чувствую, как все немного отстраняются и ведут себя крайне осторожно, и в каком-то смысле и мы тоже. Но если никто не опубликует ни одного первого романа, то фантастику как жанр ждут проблемы. Мне бы очень хотелось, чтобы некоторые из этих авторов были изданы в книгах в твердом переплете и доступны в библиотеках.
Я думаю, что на данный момент у меня немного больше энтузиазма, чем у Скрибнера, поскольку я хочу начать, даже если у нас, возможно, нет идеальной книги. Однако они должны ее одобрить, потому что мы делим расходы пятьдесят на пятьдесят. Между прочим, это произошло благодаря редактору Scribner's, который живет здесь, в Корнуолле. Я знал его много лет. Мы просто решили собраться вместе и попробовать».
Учитывая его издательский опыт, считает ли он возможным на данный момент открыть новый научно-фантастический журнал?
«На мой взгляд, издание журнала — очень рискованное и довольно сложное дело, поэтому всякий раз, когда я вижу какое-либо объявление о новом журнале, я склонен думать, что он провалится. — Он пожимает плечами. — Большинство журналов действительно терпят неудачу. С другой стороны, большинство новых научно-фантастических журналов, которые потерпели неудачу за последние десять или пятнадцать лет, издавались людьми, которым не хватало опыта. Журнал Айзека Азимова успешен, или, по крайней мере, до сих пор был таковым, потому что его издавал Davis Publications. Он ничуть не лучше, чем, скажем, журнал Дэвида Хартвелла Cosmos, но он выжил, потому что его издает настоящий профессионал, который точно знает, что делает».
Был ли Ферман удивлен успехом Omni?
«Я был совершенно ошеломлен. Более того, я до сих пор не уверен, что это успех. Мне говорили, что это так, но с другой стороны, они, вероятно, продолжали бы его публиковать, даже будь это не так. Так что кто знает?»
Omni пытается перетянуть к себе лучшие научно-фантастические рассказы, платя писателям по доллару за слово — в десять раз больше, чем Ферман может себе позволить. И все же рассказы, которые публикует Ферман, получают награды. Я спрашиваю, как такое может быть.
«Сравнивать нас с Omni не совсем справедливо, потому что они публикуют не так много художественной литературы, как мы. Но это правда: за эти годы наши рассказы получили больше наград, чем те, что были опубликованы в других журналах. Думаю, все редакторы ищут одно и то же: действительно хорошо продуманную, увлекательную историю, которая к тому же красиво написана. Таких не так уж и много, поэтому приходится идти на компромиссы. Большинство редакторов идут на компромисс в отношении качества текста, но я предпочитаю говорить, — и это всегда было традицией этого журнала, — что я опубликую рассказ, который пусть не слишком оригинален, а его сюжет хромает, при условии, что он хорошо написан.
Изначально этот журнал задумывался как более литературный, нежели другие ему подобные. Это не значит, что он жутко литературен, вовсе нет! Но он более литературен, чем другие. И нет смысла менять то, что работает на нас».
Сам Ферман получил награду как лучший редактор 1981 года. Но, конечно, он отказывается воспринимать это всерьез.
«Лучший редактор. Боже, что за смехотворная награда! Прежде всего, как читатель может узнать, кто лучший редактор? Почему они должны это понимать? Это просто глупая награда, я всегда против нее возражал, а теперь, когда наконец-то ее получил, думаю, могу так сказать! Единственные люди, которые имеют представление о том, кто лучший редактор, — это некоторые писатели и некоторые другие редакторы».
Когда он выбирает рассказы, покупает ли он то, что нравится лично ему, или то, что, по его мнению, понравится его читателям?
«Конечно, я не читаю все, что приходит. Энн Джордан читает материалы от людей, которых мы не знаем, а это от семидесяти пяти до ста рукописей в неделю, несмотря ни на что. Я не перестаю удивляться тому, что рукописи продолжают поступать. Они никогда не прекращаются, и за все годы, что я руковожу журналом, их всегда было одинаковое количество.
Она передает мне все, что считает хорошим, плюс я получаю десять или пятнадцать рассказов в неделю от профессионалов или литературных агентов. А вообще я просто покупаю то, что мне нравится. Я люблю читать хорошо написанные вещи, но не люблю читать настоящую чушь вроде книг Артура Хейли, понимаете? С другой стороны, мне обычно не нравятся слишком требовательные или заумные жанры художественной литературы. Думаю, у меня вкусы типичного представителя среднего класса. — Он смеется. — Возможно, высшего слоя среднего класса».
Хотя в названии его журнала фигурирует слово «фэнтези», похоже, он никогда не публикует его разновидность «меч и магия», которая так популярна сейчас.
«Я пытался прочитать пару таких книг. И не смог их осилить. «Меч Шанарры». Я правильно запомнил название? Ужасная книга. Если вы прочитали одну такую, какой смысл читать остальные? По сути они все одинаковы».
Есть ли у него какие-либо идеи относительно того, почему подобного рода фэнтези так хорошо продается?
«Думаю, что люди в целом стали гораздо более доверчивыми, чем раньше. Они готовы верить почти во всё, поэтому писатели, как мне кажется, дают им то, что они хотят. Редакторы же настроены менее требовательно и перестали строго выпалывать всякие литературные сорняки. Это не имеет никакого смысла. Мне кажется, люди действительно хотят верить в летающие тарелки и полтергейст».
F&SF всегда публиковал большое количество женских произведений. Чувствует ли Ферман какую-то разницу между женскими текстами и текстами, написанными мужчинами?
«Только в той мере, в какой некоторые из них зациклены на феминизме, и эта зацикленность, естественно, находит отражение в их творчестве. Я готов время от времени публиковать подобные вещи, потому что, в конце концов, каждый автор при случае стремится высказать свое мнение, и меня это не слишком беспокоит.
Должен сказать, что в современной литературе феминизм стал настолько сильным, что захватил огромное поле. Лично я нахожу большую часть литературы, написанной женщинами, поистине нечитаемой. Если вы думаете, что в научной фантастике все плохо, значит вы не читали таких авторов, как Мардж Пирси! Она меня просто бесит. Эти книги просто не предназначены для читателей-мужчин. Жаль, потому что многие женщины пишут намного лучше, чем мужчины».
Что он читает для отдыха?
«Я почти никогда не читаю научную фантастику, кроме той, которую мне приходится читать по работе, а также время от времени книги писателей, чьи произведения мне всегда нравились. Для удовольствия я читаю таких авторов, как Джон Апдайк, Маламуд, Чивер, Джон Фаулз. Я читаю детективы таких авторов, как Дональд Уэстлейк, Дик Фрэнсис, Джон Д. Макдональд. И крутые саспенс-триллеры. Качество текста там очень разное. Я, например, не могу читать Роберта Ладлэма. Но Джон Фаррис вполне хорош.
Я также обычно читаю много книг, близких к научной фантастике, чтобы посмотреть, что они пишут. Именно с таких вещей начинал Стивен Кинг. А еще я читаю немного научно-популярной литературы. Некоторые политические книги, такие как мемуары Киссинджера. Я интересуюсь политикой, возможно, чуть выше среднего. Я активный член демократической партии в нашем городе и работал в комиссии по планированию и зонированию, пока не проиграл выборы. Я демократ, а это республиканский город».
Похоже, жизнь Фермана больше вращается вокруг маленького городка Корнуолл, чем маленького мирка научной фантастики.
«Мне нравится большинство авторов научной фантастики, с ними интересно общаться, хотя мои первые контакты с ними были отчасти пугающими. Мой первый опыт произошел на каком-то конвенте, когда я еще учился в колледже, и на мой взгляд это было какое-то дикое, необузданное сборище. Мой отец представил меня и мою девушку Азимову, который вместо того, чтобы пожать ей руку, схватил ее за левую грудь.
Я до сих пор посещаю пару научно-фантастических тусовок в год. Но будь целая группа писателей-фантастов моими лучшими друзьями, я бы чувствовал себя обязанным покупать любую чушь, которую они мне присылают, поэтому я предпочитаю не смешивать бизнес и общение. Хотя я работаю дома, здесь я начинаю работу утром около девяти тридцати и обычно заканчиваю около пяти. И обычно я не работаю по вечерам или в выходные».
Из его слов, я подозреваю, что Ферман не чувствует необходимости, чтобы его помнили лишь как редактора, посвятившего жизнь научной фантастике и сформировавшего ее по своему вкусу?
«Нет, я не из тех, кому никогда не сидится на месте. Таких было очень мало: Кэмпбелл или, может быть, Деймон Найт. Я лишь хочу и дальше издавать этот журнал и, надеюсь, немного нарастить тираж, чтобы платить авторам чуть больше. Возможно, когда-нибудь я заработаю достаточно денег, чтобы меня заменил другой редактор, а я бы мог просто быть издателем. Видите ли, я по натуре довольно ленив, и поэтому мне достаточно работать всего шесть-восемь часов в день».
Подозреваю, что он несколько преувеличивает, но даже если принять во внимание эти слова и его упорную скромность, становится ясно: научная фантастика для него — работа, а не увлечение. Возможно, ему легче сохранять эту трезвую отстраненность, когда он живет в таком отдаленном, спокойном месте Новой Англии. Мы выходим к его машине — пыльному черному «Вольво», выглядящему так же скромно и ненавязчиво, как и хозяин машины. Он устраивает мне короткую экскурсию по местным туристическим достопримечательностям.
«Не пропустите это дерево впереди, — говорит он, когда мы въезжаем в ближайший сосновый лес. — Это местная достопримечательность. Можно сказать, это Статуя Свободы Корнуолла, штат Коннектикут. Посмотрите, как оно вырастает из вершины вон той большой скалы».
Я восхищаюсь этим чудом природы и спрашиваю, как к ней относятся местные жители.
«О, — говорит он, — мы называем его Дерево на Скале».
Чуть дальше он указывает на дом, где когда-то жил Джеймс Тербер. В Корнуолле когда-то обитали авторы журнала New Yorker, некоторые художники и журналисты до сих пор живут здесь. Но теперь город стал точкой притяжения для нью-йоркских юристов и бизнесменов, имеющих здесь загородные дома, которыми они пользуются только по выходным и во время отпуска. Наша экскурсия заканчивается у местного почтового отделения, белого сарая с серой крышей в двух минутах ходьбы от дома Фермана.
«Одна из лучших особенностей нашего местоположения, — заявляет он. - Надеюсь, это интервью было полезным, — добавляет он, прежде чем мне уехать. — Я с самого начала предупреждал вас, что не считаю себя идеальной темой».
Это добавляет еще больше скромности. И все же, вряд ли можно ожидать, что человек с таким беспристрастным и трезвым взглядом на важность научной фантастики в реальной жизни будет смотреть на вещи иначе.
Перевод любезно предоставил Александр Викторович Бушуев
Источник: https://fantlab.ru/blogarticle85817