«Этнические чистки». Невозможно придумать что-то более ужасное, чтобы запугать доверчивую публику и приравнять красных кхмеров к гитлеровским фашистам. Что характерно, тезис про «истребление некхмеров» активно распространяла вьетнамская пропаганда в то время, когда в самом Вьетнаме проводилась дискриминационная политика по отношению к национальным меньшинствам. В Демократической Кампучии «гонения по национальному признаку» исключались Конституцией, но ее ведь приняли «от балды» и не соблюдали, как скажет любой «просвещенный». Поэтому обратимся к фактам: «С 1979 года «стандартный общий взгляд» утверждает, что чамы как группа были особым объектом политики уничтожения правительства Кампучии и что лишь немногие из них выжили. В этих отчётах преувеличивается как численность довоенного населения чамов, так и, в результате этого, число убитых. Здесь нам остаётся лишь отметить, что число выживших неизвестно и останется неизвестным до тех пор, пока не будет проведена ещё одна перепись населения. Однако заявления беженцев-чамов в Кхао-и-Данге позволяют предположить, что никогда не существовало централизованной политики по их уничтожению» (М. Виккери, «Камбоджа 1975-1982»). А все байки про «особую политику геноцида», «кровавые подавления восстаний» и так далее — голые фантазии, не имеющие никаких подтверждений. И что характерно, советские пропагандисты даже постеснялись проводить манипуляции со статистикой, которые отметил Виккери, и просто писали: «точные сведения о нынешней численности вьетнамцев и чамов, проживающих в Кампучии, дать невозможно, так как представители этих народностей подвергались наиболее жестоким репрессиям» («Страны и народы. Зарубежная Азия. Юго-Восточная Азия». Москва, «Мысль», 1979 год). Кроме того, во время войны 1970-1975 годов в армии красных кхмеров весьма активно воевали представители национальных меньшинств. Настолько, что советская пропаганда делала даже такие выводы: «Однако в условиях Кампучии популярные в крестьянской массе идеи равенства (равенство потребления, антиурбанизм, возврат к земле и т. д.) были использованы для установления в стране военно-бюрократической диктатуры при опоре на самую отсталую в социально-экономическом и культурном отношениях часть кхмерского крестьянства и представителей национальных меньшинств» («Кампучия: крах маоистского эксперимента»). А что касается «геноцида вьетнамцев», то в действительности они выселялись на родину, а не «уничтожались».

«Уничтожение религии и верующих» — это всего лишь раздутый в десятки раз древний антикоммунистический и антисоветский постулат о «жестоких большевистских гонениях на религию». Крайне забавно то, что его активнейшим образом распространяла именно советская пропаганда, доводя до абсурда: «Разрушали пагоды, храмы, статуи Будды, превращали пагоды в склады зерна и удобрений, уничтожали буддистские книги... Сейчас не существует ни одной из 2800 пагод, некогда украшавших Кампучию. Из 82000 монахов выжили немногие» («Кампучия: суд народа», В.Шубин). Забавно и то, что брежневские пропагандисты не видели противоречия в том, что пагоды «прекратили существовать» и при этом «были превращены в склады».

В реальности религиозная политика в Демократической Кампучии соответствовала Конституции страны: «Каждый гражданин Кампучии имеет право на свободу вероисповедания и на свободу отказа от религии. Категорически запрещены реакционные религии, которые наносят ущерб Демократической Кампучии и ее народу». Под реакционными религиями, конечно же, подразумевались деструктивные антиобщественные секты. Но «эксперты» тут же вскрикнут: «Полпотовская конституция 1976 года в статье 20-й провозглашала: „Каждый гражданин Кампучии имеет право быть верующим и иметь религию или не быть верующим и не иметь религии”. Это был чудовищный обман. Всех буддистских священников — бикху, а также около 150 000 мусульман из народности тям, около 55 тысяч католиков и протестантов, имевшихся в стране, начали уничтожать, едва Пол Пот и Иенг Сари почувствовали себя уверенно у кормила власти» («Кампучия: суд народа»). Вновь придется обратиться к фактам. Итак, разрушение пагод и других религиозных зданий. Задокументировано разрушение властями в апреле 1975 года лишь католического костела в Пномпене, который символизировал французское колониальное рабство. В современной Камбодже расположены сотни, если не тысячи буддистских храмов и они просто физически не могли быть построены после падения «кровавого режима», так как Камбоджа крайне бедная страна и просто бы не потянула столь массовое и дорогостоящее строительство. Кроме того, все эти культовые сооружения видны и на документальных кадрах из Демократической Кампучии, и они отнюдь не «разрушены». Кроме того, сами красные кхмеры не стеснялись участвовать в буддистских религиозных обрядах (как во время похорон матери Сианука) и встречать Сианука вместе с буддистскими монахами.

Пол Пот, отвечая на вопрос про религию во время переговоров с делегацией Ассоциации Бельгия-Кампучия, сказал: «В Кампучии буддизм связан с крестьянством. Подавляющее большинство монахов вышли из крестьянских кругов. Крестьяне участвовали в революции и приобрели глубокое революционное сознание. Особенно во время национально-освободительной войны революционное движение было очень мощным. Крестьяне очень активно участвовали в нем, с одной стороны, отправляя своих детей сражаться на фронт, с другой стороны, развивая производство в тылу. Именно это революционное крестьянство побудило монахов присоединиться к революции. Многочисленны монахи, которые таким образом лишили себя сана. Особенно в 1973-1974 годах число монахов значительно сократилось. Сейчас оно еще больше сократилось. Осталось лишь небольшое число верующих, в основном пожилых людей. Таким образом, проблема религии в Кампучии решилась сама собой. Что касается пагод, то они были разрушены врагами. В настоящее время мы сохраняем те из них, которые все еще находятся в хорошем состоянии». Монахов также привлекали к труду, а не «уничтожали»: «Массовых казней монахов не было... После 1975 года коммунисты просто сказали монахам, что отныне они должны работать, как все остальные... Их не сразу заставили снять рясы и не всегда сразу выгоняли из храмов. Но постепенно, по мере того как работа всё больше и больше нарушала монашеские правила, они сбросили свои одеяния и вернулись к статусу обычных крестьян. В Баттамбанге монахов можно было увидеть ещё в 1976 году, а в Крати — вплоть до 1977 года» (М.Виккери, «Камбоджа 1975-1982»). Еще при внимательном чтении работ о Кампучии можно наткнуться на интересные факты, которые прямо противоречат версии об «уничтожении религии»: «В предместье Пномпеня Со Пхима попытались арестовать. Он отбился и укрылся в пагоде в одной из деревень. Преданные воинские части подоспели Со Пхиму на помощь, чтобы доставить его обратно в восточную зону, а оттуда переправить во Вьетнам. Но Со Пхим был раздавлен психически и не хотел никуда идти, посчитав лучшим выходом для себя самоубийство» (О. Самородний, «Камбоджа — империя на костях?»)

А в рассказах о «полпотовцах-разрушителях» пропаганда, действуя по методу «большой лжи», дошла до утверждений о том, что красные кхмеры разрушили Ангкор-Ват: «разрушению подверглось 50% исторических памятников, в том числе 1225 памятников архитектуры, свидетельствующие о многовековой культуре кхмерского народа, например такие, как всемирно известные архитектурные ансамбли Ангкорват, Ангкортхом» («Кампучия: суд народа»). Невероятный уровень абсурда.

«Люди говорят о Туолсленге, Туолсленге, Туолсленге, но когда мы смотрим на фотографии, там одно и то же. О Туолсленге я впервые услышал по „Голосу Америки“. Я вслушивался дважды» — такую фразу приписывают Пол Поту. Обычно после начинается злая ирония, что о главной и «самой ужасной тюрьме» премьер-министр не мог не знать, а значит, врал. А дело в том, что если Пол Пот это и говорил, то очевидно, что речь шла именно про Туолсленг, а не про объект S-21 службы безопасности Демократической Кампучии. Сперва разберем Туолсленг, а потом перейдем к S-21.

Итак, Туолсленг — это «музей геноцида» в Камбодже, в котором рассказывается об ужасах жизни в Демократической Кампучии, а также страшные истории про S-21. Естественно, подается все это как «доказанные и задокументированные ужасы». Сама идея использования таких музеев в деле антикоммунистической пропаганды не нова и была позаимствована вторгшимися и создавшими этот музей вьетнамцами у геббельсовских пропагандистов. В 1942 году, в разгар агрессивной войны против СССР, фашистами в Берлине была организована выставка «Советский рай», которая с помощью многочисленных экспонатов должна была продемонстрировать «ужасный большевистский СССР», в котором народ страдает и лишь «ждет освобождения от благородных арийцев». По принципу «Советского рая» был создан «Кхмерский рай» — Туолсленг, работающий до сих пор. И если в годы «НРК» и вьетнамской оккупации он носил лишь «антимаоистский» характер, то теперь это откровенно антикоммунистическое заведение. Таким образом, советско-вьетнамская пропаганда внесла значительный вклад в дело антикоммунизма. К слову, в Москве впоследствии был создан «Музей истории ГУЛАГа», удивительно напоминающий Туолсленг с той лишь разницей, что создали его не оккупационные войска, а наши власти.

А теперь вернемся к S-21. Этот центр часто называют тюрьмой, что не соответствует действительности. В Демократической Кампучии тюрем в привычном виде как таковых не существовало. Преступники подлежали трудовому перевоспитанию с разной степенью контроля в зависимости от тяжести преступления, а особо опасные преступники, совершившие наиболее тяжкие преступления, подлежали казни. S-21 представлял собой следственный изолятор для особо опасных преступников, в котором они временно содержались и допрашивались, до приговора. Создан этот СИЗО был на территории одной из пномпеньских школ по причине того, что не было необходимого школьного персонала, да и городское население было эвакуировано.

СИЗО S-21 обычно сравнивают с гестапо и описывают всякие жуткие вещи и пытки, которые там происходили. Так откровенно высказывалась советская пропаганда: «судя по всему, в школе Туолсленг была не простая тюрьма, а скорее своего рода гестапо режима Пол Пота-Иенг Сари» (А. Левин, «По рецептам гестапо»). Вот только опубликованные самим же антикоммунистическим «центром документации Камбоджи» документы говорят совершенно об обратном. В циркуляре об охране заключенных охранникам дается инструкция: «не угрожайте и не избивайте заключенных. Если заключенные не соблюдают правила или игнорируют предупреждения, сообщите об этом своему начальнику в письменной форме или устно». Там же сообщается, что в СИЗО был медицинский персонал: «Блок охраны. Охрана внутри 127 человек. Медицинский персонал 14 человек. Хранители и составители списков 2 человека». Совсем не похоже на «гестапо». И документ этот не обозвать «пропагандой красных кхмеров», поскольку это внутренний циркуляр для персонала, который был впоследствии опубликован антикоммунистами.

Теперь коснемся вопроса, сколько же человек прошло через S-21. Точных данных не знают даже «документалисты» из Туолсленга. Цифры варьируются, и наибольшая из них — 20 тысяч. Но на «трибунале» над красными кхмерами в 1979 году называлась цифра в 10 тысяч человек: «настоящими фабриками смерти при полпотовском режиме были тюрьмы, особенно тюрьма Туолсленг в Пномпене, где уничтожено около 10000 тысяч человек». Изначально советская пропаганда утверждала о доступе ко всем документам, да и сейчас говорится, что, как только вьетнамцы нашли S-21, то нашлись и все документы с фотографиями. Вот только Веслав Гурницкий, приехавший в обозе вьетнамских войск в Пномпень и пришедший в S-21 уже после того, как это место было найдено и осмотрено, написал: «Тюрьма «Туолсленг» с особенной строгостью охранялась и была тщательно засекречена. Вряд ли тут велась какая-либо документация, иначе от нее остались бы хоть какие-нибудь следы. Полпотовцы покидали Пномпень в крайней спешке и не имели времени, чтобы уничтожить бумаги, если они были, или забрать их с собой. Поэтому об узниках, которые погибли здесь в страшных мучениях, ничего, в сущности, не известно» (В.Гурницкий, «Песочные часы»). Редакторы спохватились и написали в примечаниях: «Впоследствии документация тюрьмы была найдена и представлена на судебном процессе по обвинению Пол Пота и Иенг Сари в преступлении геноцида (август 1979 г.). Сохранились фотоснимки и списки тысяч людей, замученных палачами «Туолсленга»». Но такие разночтения уже дают повод серьезно задуматься.

Еще более серьезной причиной для размышлений должен послужить тот факт, что уже после стольких лет расследований и «изучений архивов» господа архивисты так и не могут установить точное число прошедших через Туолсленг, хотя изначальное число в 10 тысяч было серьезно скорректировано. Точно также сомнения в честности «архивистов» создает не только их финансирование Йельским университетом, но и то, что многие фотографии из Туолсленга даже невооруженным глазом выглядят как явно постановочные, хотя, безусловно, среди них есть и подлинные. И продолжая говорить о документах, стоит отметить, что многие подлинники увозились во Вьетнам и даже на запад: «Еще до конца года Народная Республика Кампучия сделала из центра для допросов S-21 Музей геноцида. В 1980 году первые документы были вывезены оттуда западными учеными» (Д. Чэндлер, «Брат номер один. Политическая биография Пол Пота»). Также вполне не скрывается, что создавались и фальшивые документы: «Пока неясно, в каком количестве и какие именно документы сохранились от периода 1975-1978 гг. Доподлинно известно, что накануне краха режима основная масса партийных документов была «красными кхмерами» уничтожена. Многие сохранившиеся документы переходили из рук в руки, и в настоящее время крайне сложно подтвердить их подлинность. В связи с этим определенные сомнения вызывают и материалы, которые были собраны в 1990- 2000-е гг. Центром документации Камбоджи. В любом случае они требуют серьезной перепроверки. Часть же подлинных документов, которые остались от режима «красных кхмеров», трудно поддаются интерпретации, так как многие фразы в них зашифрованы и смысл их не совсем ясен» («Международный трибунал над «Красными кхмерами» (история вопроса)», Н.Н. Бектимирова).

Другое место, созданное в рамках культа Туолсленга, — это «поле смерти» Чоенг Эк, на котором якобы хоронили казненных в S-21 и прочих «жертв геноцида». Господа гробокопатели просто взяли, разрыли старое китайское кладбище, не провели никаких экспертиз и заявили, что все кости — «жертвы кровожадных полпотовцев». Наглость запредельная. По подобной схеме действовали впоследствии разоблачители мест захоронений «Большого террора». Таким образом, на Кампучии советские, ставшие российскими, пропагандисты тренировались в деле фальсификации «массовых коммунистических расправ».

И напоследок затронем еще одну интересную деталь с этого «поля смерти». На «поле» находится культовое дерево, о которое «полпотовцы» якобы разбивали детей врагов народа. Брежневская пропаганда со смаком сообщала об этом: «детей подбрасывали в воздух и ловили на штыки, четвертовали, разбивали им головы о деревья». Ничего нового они не придумали, а лишь повторили извращенные фантазии других антикоммунистов — деникинцев: «В одной из станиц с целью изничтожить казачество вырезали животы у беременных женщин, хватали детей за ноги и разбивали им головы о столбы, руководствуясь, очевидно, декретом Ленина о том, что все казаки от 9 до 80 лет должны быть сметены с лица земли» (материалы «особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков»). Брежневские антикоммунисты в деле «осуждения кампучийских маоистов» нагло плагиатили белогвардейскую пропаганду.