21 декабря 1879 года (по другой версии 18 декабря 1878 года) в городе Гори Тифлисской губернии Российской империи, в бедной семье сапожника и подёнщицы родился мальчик, которого при крещении нарекли Иосифом...
Ходил он от дома к дому, Стучась у чужих дверей, Со старым дубовым пандури, С нехитрою песней своей. А в песне его, а в песне – Как солнечный блеск чиста, Звучала великая правда, Возвышенная мечта. Сердца, превращенные в камень, Заставить биться сумел, У многих будил он разум, Дремавший в глубокой тьме. Но вместо величья славы Люди его земли Отверженному отраву В чаше преподнесли.Сказали ему: “Проклятый, Пей, осуши до дна... И песня твоя чужда нам, И правда твоя не нужна..."...
(Журнал "Иверия", 1895 год, № 218, перевод с грузинского языка, автор - Иосиф Джугашвили, учащийся Тифлисской духовной семинарии).
"Луне.Плыви, как прежде, неустанно Над скрытой тучами землей, Своим серебряным сияньем Развей тумана мрак густой. К земле, раскинувшейся сонно, С улыбкой нежною склонись, Пой колыбельную Казбеку, Чьи льды к тебе стремятся ввысь. Но твердо знай, кто был однажды Повергнут в прах и угнетен, Еще сравняется с Мтацминдой*, Своей надеждой окрылен. Сияй на темном небосводе, Лучами бледными играй И, как бывало, ровным светом Ты озари мне отчий край. Я грудь свою тебе раскрою, Навстречу руку протяну И снова с трепетом душевным Увижу светлую луну".
(Учащийся Тифлисской духовной семинарии Иосиф Джугашвили (Сталин), журнал "Иверия", 1895 год, № 123 (на груз. языке, перевод).
7 сентября 1812 года. Новая глава из будущего романа «Красная комната войны» Арсена Ревазова
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
«Сегодня» публикует главы из будущего романа Арсена Ревазова «Красная комната войны».
Инфракрасная фотография полей битв становится инструментом как визуального осмысления, так и рефлексии о памяти, истории и культурной травме.
На этой неделе — история Бородинской битвы. 7 сентября 1812 года.
Война и мир
Фильм «Война и мир» советского режиссера Сергея Бондарчука получил в 1969 году «Оскара» и «Золотой глобус», прославившись не столько сценами мирной светской жизни Санкт-Петербурга, сколько масштабными батальными сценами — прежде всего Бородинской битвы.
Громких имен много — один Тарле чего стоит. Но ни в одной исторической книге, даже у Тарле, я не смог найти ответа на довольно простой вопрос: почему Наполеон повел армию на Москву, а не на Санкт-Петербург?
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Вводные данные
Наполеон объявил войну России за то, что она не соблюдала санкции в отношении главного противника Наполеона — Англии и продолжала тайно (а на самом деле не очень тайно) торговать с ней пенькой и хлебом. Пенька была тогда стратегическим товаром для англичан, учитывая размер британского парусного флота. Ну и хлеб, стандартный экспортный русский товар, тоже был очень важен для Англии.
На английских полях пшеница не росла, там паслись экономически более эффективные овцы. Французский «Евросоюз» ввел против Англии санкции, которые назывались тогда континентальной блокадой, поэтому хлеб с полей Европы оказался для Англии недоступен. Россия эти санкции нарушала. Прекрасный повод для войны с точки зрения «Евросоюза»? Допустим.
Для оправдания будущей агрессии началась обычная предвоенная пропагандистская кампания. Два основных лозунга французов, пояснявших их действия: «Европа — либо французская, либо казацкая» и «Наполеон несет свободу Европе, Польше и русским рабам». И ни слова об Англии.
Император Франции, король Италии, протектор Рейнского союза, медиатор Швейцарской конфедерации и соправитель Андорры (это был полный титул Наполеона на то время) собрал для войны с Россией Великую Армию (это имя собственное, поэтому его следует писать с больших букв: «Великая Армия») численностью более полумиллиона человек.
Она только наполовину состояла из французов. За Наполеона воевали поляки, немцы из германских государств Рейнского союза, немцы из Пруссии, итальянцы, испанцы и хорваты. Австрия выставила отдельный корпус под командованием Шварценберга (30 000), бывший в оперативном подчинении у Наполеона.
Союзниками России в войне оставались только Швеция и Англия, но их войска в боевых действиях в России не участвовали. Турция, которая к тому времени оставалась еще совершенно европейской страной (нынешние Румыния, Сербия, Босния, Болгария, Греция, Албания, Черногория и еще несколько стран были тогда Турцией), сохраняла нейтралитет.
Великая Армия собиралась в Литве и Восточной Пруссии. 24 июня 1812 года ее основные силы пересекли русскую границу, перейдя реку Неман в районе Каунаса.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Самое интересное
И вот тут начинается самое интересное. От Каунаса до Москвы дорога в 1000 километров: через Вильнюс — Минск — Смоленск. От Каунаса до Петербурга расстояние 750 км, через Даугавпилс и Псков.
Столицей Российской империи тогда был Санкт-Петербург. В нем жил царь, в нем был двор. В нем, согласно Льву Толстому, танцевало на балах бездушное светское общество. В нем работал Сенат и все российские министерства. В нем располагался Святейший Синод — руководство Российской Православной Церкви.
Москва была вторым городом в империи, политического значения не имела и считалась милым провинциальным местом. Деревянные, реже каменные особняки, сады, церкви и добродушное светское общество. Единственное, что стоило делать в Москве в то время, — это любоваться построенными итальянцами волшебными кремлевскими соборами и самим Кремлем, который, кстати, тоже строили итальянцы.
Но Наполеон вряд ли настолько увлекался итальянской архитектурой, что ему не хватало уже завоеванной им Италии.
Историки, когда пишут о планах Наполеона на войну с Россией, немедленно начинают цитировать самого императора: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в самое сердце». Цитировать самого Наполеона — с целью объяснить его действия — совершенно разумно. Но фраза странная. Нуждается в комментариях. Почему Москва — это сердце, чисто географически — понятно. Какое отношение имеет эта в меру поэтичная метафора к целям и задачам военной кампании — нет. Непонятно. И она совершенно не отвечает на вопрос: почему Наполеон пошел на Москву, а не на Петербург? Сердце важнее головы? Это не эмоции ли случайно?
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Продвижение
Царь не знал, куда двинется Наполеон, поэтому он разделил армию на три части. Одна прикрывала северное направление, другая — центральное и немного северное, третья — центральное, но южнее. Почти сразу, в конце июня, Наполеон без боя захватил Вильнюс и задержался в нем на две с половиной недели, надеясь на мирные предложения от царя.
Переговоры с царским посланником генералом Балашовым его не удовлетворили, и к концу июля он вышел к Смоленску, где две разделенные русские армии сумели соединиться.
Северная армия, точнее — 25-тысячный корпус генерала Витгенштейна, защищал как раз направление на Петербург и действовал независимо. Против него Наполеон отправил 32-тысячный корпус маршала Макдональда, который завяз где-то под Ригой. Но если бы Наполеон и вправду пошел на северную столицу России со своей полумиллионной армией, никакой Витгенштейн остановить его бы не смог.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Армия тает
К Смоленску Великая Армия уменьшилась более чем в 2,5 раза — до 200 000 человек. Причиной потерь была прежде всего катастрофическая логистика. Наполеон за многие годы европейских войн привык к концепции «война кормит сама себя». Быстрые марши и реквизиции продовольствия у местного населения отлично работали в богатой Европе.
Россия встретила его катастрофическими дорогами, исключавшими быстрые марши, малонаселенными пространствами и бедным полуголодным населением, у которого летом, до сбора урожая, отбирать было практически нечего.
Отступающая русская армия выжигала за собой все: склады с амуницией и боеприпасами, запасы продовольствия и фуража. Первыми начали гибнуть лошади. А без лошадей вставала артиллерия и обозы, которые могли бы доставить провиант. Армия оторвалась от своих баз снабжения в Польше и Германии. Солдаты были вынуждены есть сырую несозревшую рожь с полей, что не могло пойти на пользу даже их луженым желудкам. К голоду добавились болезни.
Огромная армия шла по одной дороге, будущей скоростной трассе Москва—Минск, по которой в то время с трудом разъезжались две телеги. Колодцев мало. Вокруг них трупы лошадей. Дизентерия и тиф выкашивали целые полки. Как только начались голод, болезни и тяжелейшие марши без славы и добычи, лояльность нефранцузских контингентов резко упала. Солдаты (особенно поляки, итальянцы, испанцы и немцы) дезертировали тысячами. Они просто уходили в леса, пытаясь вернуться домой.
Коммуникации растянулись на критическое расстояние. Наполеону пришлось оставлять огромные силы (десятки тысяч солдат) в качестве гарнизонов в захваченных городах (Вильно, Минск, Витебск) и в крупных селах, чтобы охранять свои длинные линии снабжения.
К Смоленску Наполеон привел уже измотанную, больную и голодную армию, потерявшую более половины первоначального состава. За три дня тяжелого сражения Наполеон захватил Смоленск. Он надеялся, что эта победа будет решающей, но Кутузов решил иначе. Русская армия в полном порядке отступила от Смоленска на восток, и победа оказалась пирровой. Наполеон получил разрушенный город, но не смог ни разбить русскую армию, ни решить проблемы со снабжением. Его Великая Армия продолжала таять.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Охота за генеральным сражением
Словом, Наполеону, чтобы выиграть войну, нужно было решительное победоносное сражение. Русским, чтобы избежать поражения, нужно было тянуть время и сохранять армию.
Надо сказать, что в те времена противники не стеснялись обмениваться военными стратегиями друг с другом. Еще в мае 1811 года, за год с лишним до войны, царь Александр писал французскому послу Коленкуру: «Если император Наполеон начнет против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, если мы примем сражение, но это еще не даст ему мира... За нас — необъятное пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию... Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима».
Кутузов был совершенно согласен с императором. Он уклонялся от генерального сражения и отступал. Тем не менее за три недели после Смоленска Великая Армия преодолела еще 200 километров, и Наполеон оказался уже под Москвой в районе Можайска.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Битва с двумя названиями
Сдать Москву без боя Кутузов, может, и хотел, но не мог. Это было невозможно политически. Этого бы не понял ни царь, ни армия, которой уже давно надоело отступать. Молодые офицеры вслух обсуждали нерешительность Кутузова. Численности войск были сравнимы: 130–135 тысяч у Наполеона против 110–130 тысяч у Кутузова. Впрочем, с Наполеоном к Москве подошли самые сильные войска, включая Старую и Новую гвардии.
До Москвы оставалось около 100 километров. Стороны начали искать место для генерального сражения. Выбор был за Кутузовым. Он предпочел пространство шириной в 4–5 километров в пойме Москва-реки. В центре позиции располагалось село Бородино.
Этим объясняются два разных названия одной и той же битвы. Французы с легкой руки Наполеона называют ее Битвой на Москва-реке — Bataille de la Moskova. По-русски эта битва называется сражением при Бородино или, чаще, Бородинской битвой. В других языках во избежание путаницы обычно указывают оба названия, что путаницу только усиливает.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Понять, как там все происходило
Сегодня все Бородинское поле уставлено памятниками, монументами, стелами, обелисками и часовнями. Есть и французские памятники, и даже памятники союзникам Наполеона. На некоторых пространствах, которые во время сражения были открыты для движения войск, за 200 лет выросли рощи, которые превратили Бородинское поле в огромный памятник военно-парковой архитектуры. Но если исключить новые рощи, можно сказать: ландшафт, который был во время боя, мало изменился.
Эта совокупность пространств кажется совершенно гигантской, в отличие, например, от поля битвы при Ватерлоо, которое вполне можно охватить взглядом. От ставки Кутузова до ставки Наполеона идти пешком около часа, от начала левого фланга армии до конца правого — больше двух. Я прошел часть поля пешком, но большую часть проехал на машине, пытаясь найти те виды, которые открывались с холмов военачальникам.
А вот представить, что видели простые солдаты и офицеры во время боя, было сложнее, потому что когда вокруг идет бой, твой взгляд фокусируется на самых близких и опасных предметах. Раненая лошадь в конвульсиях, пушка с отвалившимся колесом, которую артиллеристы пытаются привести в порядок, неразорвавшаяся граната, ящик с порохом и зарядами, разваливающийся бруствер. Ополченцы, оттаскивающие раненого офицера на деревянных носилках. Впереди, в 300 метрах, под бой барабанов идет полк вражеской пехоты, но ее видно плохо — все поле в дыму. И тебе надо не любоваться видами, а готовиться отразить следующий штурм — он будет через 2–3 минуты.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Ход битвы кратко
С тактической точки зрения битва оказалась довольно линейной и простой. Все стратегические решения были сделаны сторонами накануне при расположении войск. Левый фланг Кутузова был хуже защищен пересеченной местностью, поэтому он укрепил его двумя наспех возведенными редутами: Багратионовыми флешами и батареей Раевского, которая представляла собой скорее центр фронта, хотя формально относилась к левому флангу. Левым флангом командовал князь Багратион.
Правый фланг был лучше защищен холмами и оврагами, Кутузов оставил на нем меньшую часть войск. Ими командовал Барклай-де-Толли. Вся битва представляет собой бесконечные, очень кровавые, в основном лобовые атаки французов на левый фланг и центр русских войск — с вишенкой на торте в виде казачьего рейда в тыл армии Наполеона с правого русского фланга.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Секретный проект
Битва могла пойти по совершенно другому сценарию, если бы у русских получилось впервые в истории применить авиацию. Они были довольно близки к этому.
Незадолго до войны, весной 1812 года, император Александр I одобрил проект немецкого изобретателя Франца Леппиха. Леппих обещал построить большой управляемый воздушный шар, способный нести 40–50 солдат и запас бомб. Идея состояла в том, чтобы подняться над позициями Наполеона и сбросить бомбы на его штаб и войска.
Проект этот не был чистым безумием. Воздушные шары уже применялись в бою, правда, не для бомбардировки, а для разведки — французами. В революционной французской армии еще до Наполеона была создана первая в мире «рота воздухоплавателей» (Aérostiers). В битве при Флерюсе с австрийцами в 1794 году французы использовали привязной воздушный шар под названием «l'Entreprenant» («Предприимчивый»), наполненный водородом.
В гондоле шара находились наблюдатели. Они поднялись на высоту нескольких сотен метров и в течение многих часов наблюдали за передвижением австрийских войск. Информацию записывали на бумаге и сбрасывали вниз в мешочках с балластом, а также передавали флажковой сигнализацией.
Это дало французскому генералу Журдану огромное тактическое преимущество — он наблюдал действия противника в реальном времени. В битве при Флерюсе французы победили, и использование шара сыграло в этом решающую роль. Однако Наполеон, придя к власти, распустил эти отряды, считая их неэффективными (добывать водород в полевых условиях было сложно, а шары на горячем воздухе имели меньшую подъемную силу и требовали запаса топлива).
Леппих предложил использовать шар не для разведки, а для бомбардировки вражеского штаба. Идея понравилась Александру I. Под Москвой, в имении Воронцово (нынешний Воронцовский парк на юго-западе Москвы), была в строжайшей секретности построена мастерская. На проект выделили большие деньги. Леппиха торопили. Шар должен был использоваться во время генерального сражения. Но технологического прорыва не случилось.
На испытаниях, проходивших буквально накануне битвы, выяснилось, что шар или вовсе не мог подняться с грузом, или поднимался, но был неуправляем. Проект провалился. Когда французская армия подошла к Москве, секретный объект в Воронцово пришлось эвакуировать, а недостроенный шар — уничтожить, чтобы он не достался неприятелю. Вся фабрика в Воронцово была, по сути, химической установкой для производства водорода (путем реакции серной кислоты с железом). Остатки этих чанов позже нашли французы.
Интересно, что первую настоящую бомбардировку с воздуха провели в 1849 году австрийцы при осаде Венеции. Ее осуществляли беспилотники — бомбы были привязаны бикфордовыми шнурами к неуправляемым шарам. Бомбардировка была неточной: большинство бомб упали в лагуну, а часть шаров ветром отнесло обратно, на позиции австрийцев.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Первые атаки
С ночи Наполеон больше всего боялся, что русские снимутся и уйдут. Он подозревал, что бивачные костры, горевшие вдалеке по всему русскому лагерю, — это всего лишь маскировка.
Когда ранним утром 7 сентября (26 августа по старому стилю) Наполеону сообщили, что русская армия по-прежнему на позициях и готовится к бою, он не скрыл своей радости и, показывая на восходящее солнце, заметил: «Вот оно, солнце Аустерлица!».
Наполеон сразу заметил, что левый фланг русских существенно слабее правого, увидел недостроенные укрепления и решил атаковать левый фланг в лоб. Но Кутузов знал, что Наполеон пойдет именно на левый фланг, поэтому переместил на него существенно большие силы, расположив их в несколько линий на глубину более двух километров, что было вне поля зрения Наполеона. Вот тут разведывательный шар очень бы ему пригодился. Эта перегруппировка превратила фланговую атаку, ведущую, по замыслу Наполеона, к стремительному разгрому русской армии, в кровопролитное фронтальное сражение. В 5:30 утра началась мясорубка: артобстрел и сразу же атаки, контратаки, конница, пехота, пушки. Сумасшедшие потери с обеих сторон.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Тучков четвертый
Ориентировочно между 9 и 10 часами утра французы бросили на флеши лучшие силы (корпуса Даву, Нея, Мюрата) и вели массированный артиллерийский огонь. Для поддержки войск Багратиона, истекавших кровью, была переброшена свежая третья пехотная дивизия генерала Коновницына. Когда солдаты, неся чудовищные потери от ураганной французской картечи, дрогнули и начали отступать, генерал Александр Тучков четвертый (тот самый, про нежный лик и хрупкую фигуру которого писала Цветаева) выхватил полковое знамя у раненого знаменосца и бросился вперед с криком: «Вы трусите? Я один пойду!». Полк поднялся и пошел за ним. В этот самый момент, ведя атаку со знаменем в руках, он был убит залпом картечи. Его тело было мгновенно засыпано землей от разрывов и накрыто телами других солдат.
Багратион
К 11:00 французы начали уже четвертую по счету атаку флешей. Русских атаковали 45 000 человек и почти 400 пушек. При этом французские пушки стреляли не из укрытий, а прямо из чистого поля, картечью с трехсот шагов, что требовало от артиллеристов особого мужества. Наконец русские были выбиты. Князь Багратион собрал остатки отошедших русских войск числом около 20 000 человек и повел их в контратаку. Начался рукопашный бой, который длился около часа. Русские почти одержали верх, но осколок ядра ранил Багратиона, и он упал с лошади. Адъютанты увезли его с поля боя. Информация о ранении Багратиона плохо подействовала на русских солдат; они начали отступать.
Управление левым флангом перешло к генералу Коновницыны (Коновницыну). Он отвел сохранившиеся части назад, на следующий рубеж обороны, за Семеновский ручей. Там стояли нетронутые резервы — лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки. Французы, увидев сплошную стену русских, не решились атаковать их с ходу и начали обстрел. Русские полки не двинулись ни вперед, ни назад, а русские батареи начали встречный обстрел. Именно в этот момент Лев Толстой решил нанести князю Андрею ранение, оказавшееся смертельным.
Князь Андрей
Его полк был вынужден стоять на месте под ураганным огнем, не имея возможности ни атаковать, ни отступить. Солдаты и офицеры гибли, не сделав ни единого выстрела. Именно в этой ситуации бессмысленной, пассивной бойни, которая так разошлась с его мечтами о «своем Тулоне», происходит ранение. Рядом с ним падает «граната» (так в XIX веке называли разрывной артиллерийский снаряд). В то время как его адъютант инстинктивно падает на землю, князь Андрей, охваченный фатализмом, смотрит на дымящийся снаряд.
«Неужели это смерть? — думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. — Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь...».
После этого происходит взрыв.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Курганная высота
Французы не смогли сокрушить ни русские полки, стоявшие за флешами, ни русскую артиллерию. Тогда они сместили главное направление удара на соседнюю батарею Раевского — центральный опорный пункт левого фланга русских, находившийся на холме, который еще называли Курганная высота, примерно в полутора километрах от флешей. Со страшными рукопашными боями батарея несколько раз переходила из рук в руки.
Генерал Ермолов писал о том, как он отвоевывал батарею, только что попавшую в руки французам: «Несмотря на крутизну восхода, приказал я егерским полкам и третьему баталиону Уфимского полка атаковать штыками, любимым оружием русского солдата. Бой яростный и ужасный не продолжался более получаса: сопротивление встречено отчаянное, возвышение отнято, орудия возвращены. Израненный штыками бригадный генерал Бонами получил пощаду (то есть был взят в плен). Урон с нашей стороны весьма велик и далеко несоизмерим численности атаковавших баталионов».
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Казаки и уланы атакуют справа
Наполеон понял, что без взятия батареи Раевского выиграть сражение невозможно, и стал концентрировать все ресурсы против нее. Но тут Кутузов предпринял совершенно неожиданную контратаку казаками далеко на правом фланге боя. Казаки и уланы генералов Платова и Уварова быстрым кавалерийским маршем обошли с правого фланга все защитные линии французов, проскакали несколько километров по пересеченной местности и готовились перейти в атаку непосредственно на ставку Наполеона, не дойдя до нее около полутора километра. Французы переполошились. Вице-король Италии Евгений Богарне с итальянской гвардией и корпусом Груши были направлены Наполеоном против новой угрозы. Казаки и уланы показали себя на виду у Наполеона, но не стали связываться с французами и откатились назад. Эта кавалерийская диверсия, не нанеся прямого военного ущерба, вызвала у Наполеона чувство неуверенности в безопасности тылов. Именно из-за этого рейда, по мнению ряда исследователей, Наполеон не решился послать в бой свою гвардию. Главное же — неожиданный маневр задержал на два часа решающую атаку противника на батарею Раевского. Это позволило русским отдышаться и перегруппировать силы. А два часа для битвы такой интенсивности — очень много.
Продолжение штурма
Когда французы пришли в себя после казацкого рейда, атака батареи продолжилась. Кутузов передвинул с правого фланга к центру четвертый пехотный корпус генерал-лейтенанта Остермана-Толстого. Наполеон приказал усилить огонь по пехоте четвертого корпуса. По воспоминаниям очевидцев, русские двигались, их косили ядра буквально рядами, но они шли, смыкая ряды на ходу. Путь четвертого корпуса можно было проследить по следу из тел убитых.
Командир дивизии генерал Евгений Вюртембергский рассказывает: «Генерал Милорадович, командующий центром русских войск, приказал адъютанту Бибикову отыскать меня и передать, чтобы я ехал к Милорадовичу. Бибиков нашел меня, но из-за грохота канонады слов не было слышно, и адъютант махнул рукой, указывая направление. В этот момент пролетавшее ядро оторвало у него правую руку. Бибиков, падая с лошади, снова указал левой рукой нужное направление».
Французы проводили одну атаку за другой. Второй кавалерийский корпус под командованием дивизионного генерала Огюста Коленкура прорвался сквозь адский огонь, обошел слева Курганную высоту и кинулся на батарею Раевского. Встреченные с фронта, фланга и тыла упорным огнем оборонявшихся, кирасиры были отброшены с огромными потерями (батарея Раевского за эти потери получила от французов прозвище «могила французской кавалерии»). Генерал Коленкур был убит пулей навылет на склоне кургана. Он был родным братом дипломата Армана Коленкура, с которым царь Александр делился своими планами на войну. Тем временем войска вице-короля Италии Евгения Богарне, воспользовавшись атакой Коленкура, ворвались на батарею с фронта и фланга. На батарее произошел очередной страшный бой. Генерал-лейтенант Остерман-Толстой во время рукопашной был ранен пулей в плечо, но остался в строю. Израненный генерал Лихачев был взят в плен. В четвертом часу дня батарея Раевского пала.
Вечер не внес ясности
Наполеон, видя, что русские, потеряв свои укрепленные позиции, не лишились управления войсками и готовы драться дальше, понял: ни на одном из направлений не удалось добиться решительного успеха. По состоянию на 18:00 русская армия по-прежнему прочно располагалась на бородинской позиции. Наполеон говорил, что «генерал, который не будет сохранять свежие войска к следующему за сражением дню, будет почти всегда бит». Генералы свиты умоляли его ввести гвардию. Уверяли, что русские почти разбиты и нужен последний завершающий удар. Наполеон решительно отказал: «Я не могу рисковать последним резервом, находясь в трех тысячах лье от Парижа».
Русские войска были уверены, что с утра сражение возобновится с новой силой, но 8 сентября Кутузов твердо скомандовал отступать к Можайску. Он хотел сохранить армию.
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Итоги сражения
Итоги Бородинского боя соизмеримы с итогами крупнейших мировых сражений: примерно по 35 000 убитых и тяжело раненых с каждой стороны. Примерно 6000 человек в час. Со стороны французов было сделано 60 000 пушечных выстрелов, с русской стороны — 50 000. Около 10 000 в час. Почти 200 выстрелов в минуту. Убитых не хоронили. Только через несколько месяцев, уже после изгнания Наполеона, на поле пришли русские похоронные команды. Они сожгли и похоронили остававшиеся непогребенными тела. Согласно военному историку генералу Михайловскому-Данилевскому, всего было захоронено и сожжено 58 521 тело убитых.
Я вообразил эти похоронные команды: короткий серый зимний день, снег, костры, черное зимнее поле, ужас. И тут же вспомнил, что Маргарита Тучкова (урожденная Нарышкина), узнав о гибели мужа, получила разрешение от Кутузова и отправилась на Бородинское поле сразу после битвы, еще до того, как французы вошли в Москву. Вместе с пожилым монахом она несколько дней ходила среди тысяч тел людей и лошадей, пытаясь найти останки мужа. Но, поскольку он погиб в самом эпицентре сражения, его тело было либо разорвано картечью, либо мгновенно погребено под другими телами и землей от взрывов, и найти его не удалось. От мыслей о том, что видели вдова с монахом, какими запахами дышали, пробираясь по полю и раздвигая тела, мне становилось дурно. Позже Маргарита Тучкова продала свои драгоценности и имение, основала недалеко от места гибели мужа Спасо-Бородинский монастырь и приняла в нем постриг.
Объявить о сражении как о победе
Каждый из полководцев приписал себе победу в сражении. Кутузов в своей реляции императору Александру I писал: «Баталия была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать».
Император Александр I не обманывался насчет действительного положения дел, но, чтобы поддержать надежды народа на скорейшее окончание войны, объявил Бородинское сражение победой. Князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы с пожалованием 100 000 рублей, остальные участники также были щедро награждены.
Непоследовательность Наполеона
Наполеон тоже объявил себя победителем. В мемуарах он писал: «Московская битва — мое самое великое сражение: это схватка гигантов. Русские имели под ружьем 170 000 человек; они имели за собой все преимущества: численное превосходство в пехоте, кавалерии, артиллерии, прекрасную позицию. Они были побеждены! Неустрашимые герои, Ней, Мюрат, Понятовский — вот кому принадлежала слава этой битвы. Сколько великих, сколько прекрасных исторических деяний будет в ней отмечено! Она поведает, как эти отважные кирасиры захватили редуты, изрубив канониров на их орудиях; она расскажет о героическом самопожертвовании Монбрена и Коленкура, которые нашли смерть в расцвете своей славы; она поведает о том, как наши канониры, открытые на ровном поле, вели огонь против более многочисленных и хорошо укрепленных батарей, и об этих бесстрашных пехотинцах, которые в наиболее критический момент, когда командовавший ими генерал хотел их ободрить, крикнули ему: “Спокойно, все твои солдаты решили сегодня победить, и они победят!”».
Потом, правда, через несколько лет он смягчился: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из 50 сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано французами наиболее доблести и одержан наименьший успех».
После битвы
На военном совете через несколько дней Кутузов решил оставить Москву. Русская армия отступила на юго-восток, потом сменила направление на юго-запад. Наполеон вошел в столицу, но, в отличие от прочих городов, которые он захватывал, городские власти не встречали его. Москва опустела. Все, кто смог эвакуироваться, — эвакуировались. Вскоре начался великий Московский пожар, споры о причинах которого не утихают. Потом Наполеон, не дождавшись мирных переговоров, начал отступление по зимней России и в процессе отступления, которое все больше напоминало бегство, потерял остатки своей армии. Больше полумиллиона солдат пересекло границу с Россией. Около 130 000 участвовало в битве. Примерно 35 000 погибло на Бородинском поле. Из Москвы Наполеон вывел около 100 000 человек (к нему в Москве подходили подкрепления и отставшие части). А через пару месяцев через Неман пересекало не больше 20–30 тысяч замерзших, голодных, плохо вооруженных людей. Но это уже отдельная история. Будет еще битва народов при Лейпциге, блестящие «Сто дней» и Ватерлоо.
Но остается вопрос
Я ходил по Бородинскому полю, переезжал от памятника к памятнику, снимал один вид за другим и все-таки никак не мог понять: почему из Вильнюса Наполеон двинулся на удаленную провинциальную Москву, а не на расположенный ближе столичный Санкт-Петербург? Я понимаю, что гении — это просто люди и они тоже ошибаются, но тем не менее. Масштаб ошибки впечатляет. И по-прежнему меня удивляют историки, до дня разобравшие все шаги, все действия, все письма и чуть ли не восстановившие все мысли Наполеона. Почему они не уделяют почти никакого внимания такому странному выбору, определившему судьбу Европы на долгие годы вперед?
Место Бородинской битвы, инфракрасное фото Арсена Ревазова
Я уже выкладывал этот пост, но его снесли, сочтя за рекламу, хотя я просто хотел обсудить книгу) Ладно, в этот раз ссылок давать не буду, кому надо - найдете ее сами.
Давайте-ка продолжим обсуждение этой темы, чтобы я уже закрыл гештальт)
Сегодня, друзья мои, я бы хотел поговорить с вами о теме, которая захватила мой разум в последние дни, когда я наткнулся на одну монументальную книжку.
Книга эта называется «Последнее восстание крепостных», за авторством кандидата исторических наук, Дмитрия Кочетова.
Изначально, я не ожидал от данной книги многого, так как полагал, что уже кое что понимаю в теме, а книга либо просто слегка углубит мои знания либо же наоборот покажется мне излишне бравадной и скрепной, а подобные произведения, как правило, обладают крайне низкой интеллектуальной ценностью.
К своему глубокому удивлению, я обнаружил, что книжка поглотила меня на несколько дней, местами сильно перевернув мои взгляды на тему российской военной истории и структуры российского общества. Как ни странно, произведение, заявленное как глубокое историческое исследование, таки оказалось глубоким историческим исследованием.
Эта книга - — настоящий интеллектуальный вызов для тех, кто думает, что знает историю Первой мировой и революции. Автор смело ломает шаблоны: вместо привычных рассказов о генералах и политиках мы видим «физику» солдатской массы, механизм взрыва, который разрушил старую Россию.
Особенно ценна способность Кочетова связывать, казалось бы, разрозненные факты: мобилизация, крестьянские настроения, фронтовая повседневность — всё складывается в стройную и пугающе логичную картину. Язык живой, без академической сухости, но при этом каждая гипотеза подкреплена источниками.
Расскажу вкратце о содержании:
Книга исследует, пожалуй, один из самых неоднозначных периодов в истории России: Первую мировую войну и последовавшую в ее ходе революцию 1917 года.
Но говорить мы сегодня будем совсем не о том, о чем принято говорить обычно. Оставим предпосылки и причины войны, а также ее ход, итоги и последствия учебникам истории. Сегодня мы поговорим о психологии населения страны во время войны.
СПОЙЛЕР: дорогой читатель, приготовься и в статье и в самой книге увидеть до боли знакомые нотки и мысли. Я сам был к ним не готов и поразился тому, насколько знакомыми и близкими по переживаниям оказались тогдашние события. Думаю, не нужно пояснять, почему)
Начнем с того, что большая часть наших солдат Первой мировой — выходцы из деревни. Их мировоззрение, привычки и ожидания были сформированы крестьянским укладом. Война вырвала их из привычной среды, но не изменила фундаментальных установок. Человек, строивший планы на будущее ( а у крестьян эти планы строятся за нехер делать, когда ты живешь одним укладом уже сотни лет, можно с точностью до месяцев понимать, когда тебе предстоит повзрослеть, встать на ноги, жениться, нарожать детей, состариться и гонять внуков за пивом), внезапно обнаруживает себя не в привычном селе, где знает каждую собаку, а за тридевять земель от него, в окружении бесчисленного количества незнакомых людей, посреди адской мясорубки. Представь, дорогой читатель, что такое произошло с тоб… ах да, точно)
Кочетов в своей книге показывает, как мобилизация разрушает крестьянский мир. Деревня лишается рабочих рук и приходит в упадок, сам крестьянин категорически отчужден от целей войны и не понимает, зачем он там находится. Ну завалили какого-то эрцгерцога, эка невидаль. У нас в дерёвне в том году Петруха спьяну поперся в соседнюю деревню, бродил полночи выкрикивая матерные частушки, а всем выглядывающим в окна местным показывал член. Утром его нашли с бошкой, проломленной тупым тяжелым предметом и башмаком в жопе. Но мы ж из-за этого войн не развязываем.
Вместе с тем, крестьянин видит, сколько таких как он мобилизовано вместе с ним. В отличие от нас, высококлассных просиживателей офисных кресел, крестьянин прекрасно понимает, чего стоит его труд в поле и что будет, если его оттуда изъять. В итоге, день за днем воображение рисует солдату все более мрачные картины того, что он может застать, возвратившись домой (и будем откровенны, местами эти картины весьма близко отражают реальность). И это если он вообще туда вернется. И самое главное: НАХЕРА, СУКА, НАХЕРА ВСЕ ЭТО?!!!
Надо понимать: крестьянин, конечно, жил в другое время, его образ жизни сильно отличался от нашего, но в фундаментальных вопросах мы с ним похожи. Он также как и мы, любил своих родных и близких, беспокоился и боялся за них. Он также как и мы, любил жизнь и боялся смерти. Он также как и мы, любил свою страну и внутренне опустошался от беспросветности идущей войны.
Кочетов также очень объемно показывает механизмы краха государственных и социальных институтов в России во время войны. Очень живо описывается, как офицеры неуклонно и бесповоротно теряли авторитет среди солдат, как армейские комитеты стали каналами выражения крестьянских интересов, а самое главное: дисциплина уступила место стихийным решениям «на местах».
В конце концов, мы плавно подходим к революции и обнаруживаем, что она, по сути, была крестьянским восстанием, которое лишь волей случая оказалось переодетым в политические лозунги. Так или иначе, ее было не избежать, Россия забеременела ею, забрав крестьянина на фронт и благополучно разродилась, когда плод созрел и попросился наружу. И последовавший за этим кровавый пиздец – лишь закономерное продолжение предшествовавших тому событий и изменений в мировоззрении живших тогда людей.
Предупреждаю сразу, ребят: книга страшная. Не потому, что там описывается какая-то жесть, нет, автор в этом отношении весьма интеллигентен. Я бы скорее охарактеризовал эту книгу как «тонкий хоррор». Она страшна тем, насколько явственно ты в ходе прочтения ощущаешь безвыходность надвигающегося пиздеца в силу его чудовищной логичности. И еще более страшна книга потому, что очень многое в ее содержании пугающе понятными аккордами отзывается в сегодняшнем дне.
И именно поэтому, я считаю, нам стоит об этом поговорить. Буду рад ознакомиться с вашим мнением на сей счет)
Автор поста утверждает (ссылаясь на "литературу и изобразительное искусство"), что крепостные жили хуже рабов:
"Всякий раз, когда слышны всхлипы о "России, которую мы потеряли", но вот-вот должны найти, стоит вспомнить один из ее столпов - крепостное. Фактически это рабство лишь с той разницей, что раб был имуществом своего хозяина, за которого последний нёс ответственность. Крепостной же сам нёс ответственность за свои действия, то есть в случае совершения преступления барин был ни при чём. На то он и барин, ему же тем самым легче. То есть положение раба было в какой-то степени легче, чем положение крепостного. Крестьян продавали, меняли на животных, вещи, землю."
Негодование против ""России, которую мы потеряли в 1861 году" понятно, однако если от эмоций перейти к фактам, то осетра придется урезать. Чем раб отличается о крепостного?
Раб это двуногое орудие, которого можно заставить работать под присмотром надсмотрщика на плантации все время. Чтобы не умереть с голоду, раб получает паек.
Крепостной ведет свое хозяйство и либо выплачивает лендлорду оброк, либо часть рабочего времени отрабатывает барщину на полях лендлорда.
Помещичьи крестьяне в России были крепостные (по этому в англоязычной научной литературе их называют serf а не slave). Во времена Пушкина это было прописано в законе - помещик не мог (по закону) заставить крестьянина работать на себя более трех дней в неделю.
По закону 1827 г. у помещика отбирались имения, в которых у крестьян в пользовании оставалось менее 4.5 десятин на душу (десятина 1.1 гектар), соответственно крепостному крестьянину гарантировалось наличие собственного надела земли. Были другие законы ограничивавших власть помещика, в частности действовал указ Петра I о конфискации имений в которых помещики злоупотребляют властью и доводят крестьян до нищеты.
Эти законы не были мертвой буквой - с 1834 по 1845 г. около 3 тыс. помещиков попали под суд за жестокое обращение с крепостными, из них виновными были признаны 660 человек. В 1838 г. по приговорам за жестокое обращение было изъято 140 имений; в 1859 г. - 215 имений.
Крепостные крестьяне (вопреки легендам) могли вести судебные процессы против своих помещика. Известны (хотя и очень редкие) случаи когда крестьяне выигрывали процессы против своих помещиков в суде. Например в 1797 году крестьяне Кумоловской мызы Санкт-Петербургского уезда, подали жалобу на притеснения со стороны капитана Теренберга (который арендовал поместье у владельца - майора Опица), и выиграли процесс у последнего (Теренберг по постановлению суда незаконно принуждал крестьян к дополнительным работам и собирал с крестьян чрезмерные поборы, которые приводили их в «крайнее разорение и отягощение»). По решению суда, Теренберг лишился чинов, а его контракт об аренде был аннулирован и уничтожен. В 1800 году крестьяне подмосковного помещика Татаринова обратились с жалобой к московскому главнокомандующему, что помещик отягощает их «чрезмерными работами». Воскресенский уездный суд вынес решение в пользу крестьян.
Пресловутая "торговля людьми" явление конечно гнусное, но к описываемому периоду сошедшее на нет. Советские историки прилежно собрали все причины крестьянских волнений - торговля людьми среди крестьянских жалоб отсутствует
Это и понятно, так как в начале 19 века торговля крепостными без земли (имевшая и ранее очень малый масштаб) была практически уничтожена законами ("законом 1833 г. воспрещено было делать крепостных без земли предметом долговых обязательств, а в случае предъявления ко взысканию подобных обязательств, заключенных раньше издания закона, велено выкупать заложенных К. в казенное ведомство по таксе. Продажа и уступка крепостных в розницу тем же законом безусловно воспрещались. Наконец, Высочайше утвержденным мнением государственного совета 1841 г. покупать К. дозволено только лицам, владеющим уже населенными имениями; покупающий К. без земли обязан был указать то населенное имение, к которому он намерен был их приписать").
Имеет значение количество крепостных в общей численности населения.
Крепостных (имеющих юридический статус крепостных) в 19ом веке было меньшинство среди русских крестьян. Но фактическиз крепостных было еще меньше, так как значительная часть крепостных (особенно в имениях крупных магнатов вроде Шереметьевых или Воронцовых) платила помещику денежный оброк, а в остальном, по образу жизни ничем не отличалась от свободных крестьян. В английском научном издании посвященном истории крестьянства Европы (The Peasantries of Europe. From the Fourteenth to the Eighteenth Centuries) число "хардкорных" русских крепостных оценивается в одну пятую часть от всего крестьянства (""Historians once viewed the late eighteenth and early nineteenth centuries as the golden age of the Russian nobility and the nadir of the peasants' fortunes. This may hold true for serfs on barshina, but the latter, which made up 55 per cent of the serfs, accounted for just slightly more than a fifth of the peasant population as a whole by the 1850s"). Нет никаких причин подозревать английских историков в идеализации России.
Характерно, что при негодовании против "ужасов крепостничества", полным забвением покрыто рабовладение и работорговля процветавшие в Древней Руси (и существовавшие до начала 18 века). Берестянными грамотами из Новгорода принято гордится - а значительная часть их найдена на месте рынка рабов. Но в силу особенностей советской идеологии Древнюю Русь крайне идеализировали, а вот последуюшую историю (до 17ого года) всячески очерняли. Эти представления, родом из советской школы, благополучно бродят по сети и сегодня, првратившись в нечто вроде религиозного культа.
уэли в царской России были настолько частыми, что правительство всерьез опасалось за численность молодых дворян. Дуэли пришли в Росиию из Европы. Дрались из-за женщин, за право владения землей, ради мести, наконец просто чтобы показать свою силу и унизить.
Первая дуэль в Россиислучилась в 1666 году когда двое иностранцев что-то не поделили, но в конце помирились. В России о дуэлях начали узнавать во времена Петра I. В то время воинский устав за дуэли предусматривал лишение чинов и даже конфискацию имущества за один лишь вызов на дуэль, а участникам поединка грозила смертная казнь. Позднее при Екатерине II за дуэли ссылали в Сибирь.Ведь умирать можно только за Отчизну. Петровские нововведения в отношении западных обычаев и нравов были слишком поверхностными, в массе своей русское дворянство по уровню воспитания и внутренней культуры долго еще мало чем отличалось от простого народа, и стремление отстоять свою честь в честном бою было ему чуждо.
Поэтому, когда в екатерининскую эпоху среди дворянской молодежи начали распространяться дуэли, представители старшего поколения отнеслись к этому с безусловным осуждением.
«Мы живем под законами, и стыдно, имея таковых священных защитников, каковы законы, разбираться самим на кулаках или на шпагах, ибо шпаги и кулаки суть одно, и вызов на дуэль есть не что иное, как действие буйной молодости».
Но тогда мода на дуэли лишь разгоралась, а в ХIХ веке, в России не было, казалось, и дня без смертельного поединка. Изначально дуэлянты использовали холодное оружие: шпагу, саблю или рапиру. В ХVIII веке в ход стали чаще пускать дуэльные пистолеты, которые, будучи абсолютно одинаковыми, уравнивали шансы обоих противников на победу.
Представьте, вы живете в мире, где неосторожное слово или случайный толчок в театре может стоить вам жизни. Звучит безумно, но именно так работала дворянская культура чести в XIX веке, когда любое оскорбление мгновенно приводило к смертельному поединку.
В каждой стране был свою дуэльный кодекс, однако требования везде были примерно одинаковыми. Так в поединке могли участвовать только психически здоровые люди, равные по своему положению в обществе, а оружие не должно было давать преимущество ни одному из соперников. Например, запрещались блестящие чашечки на шпагах, чтобы противник не мог ослепить своего противника солнечным зайчиком. Также пистолеты обязательно должны были быть одного калибра и из одного дуэльного набора.
Российские дуэли отличались особой жестокостью.
Дистанция между барьерами не превышала 10 метров, обычно составляла всего 15 шагов, что делало промах практически невозможным. Европейцы называли русские дуэли узаконенным убийством, ведь в Европе стрелялись с расстояния не менее 30 шагов. Но и это еще не все. В дворянской среде появилось понятие корпоративной чести. Офицер был обязан защищать честь своего полка, роты, вида войск. Если при нем пренебрежительно отзывались о его сослуживцах, он должен был вызвать говорившего на дуэль. Отказ означал, что он разделяет это мнение, и в полку ему больше не место. Так что дворяне стрелялись не из-за пустяков, а потому что в их мире честь дороже жизни.
Затем наступили иные времена.
Лучшие представители русской интеллигенции и офицерства с их понятиями о личной чести были революцией выброшены за борт, оказались на чужбине. В пролетарском государстве такие понятия, как честь и долг, поначалу вообще были объявлены пережитками угнетательского прошлого. На смену дуэлям пришли доносы, понятие государственной пользы затмило все остальное, на смену благородству пришли фанатизм одних и осмотрительность других. Самая известная дуэль в русской истории, — конечно, Пушкин и Дантес. А самая неизвестная остается неизвестной.
Биографы приписывают поэту 30 состоявшихся и отменённых дуэлей, но последняя оказалась для него роковой.
В официальном дискурсе российского хронотопа существует вопиющая диспропорция: Москва торжественно отмечает 878-летие, тогда как Санкт-Петербург скромно довольствуется 322 годами. Эта темпоральная пропасть кажется естественной лишь до момента верификации исторического фундамента. Почему мегаполис, возведенный на руинах шведского форпоста Ниеншанц (1611) и на костях Ландскроны (1300), игнорирует четыре столетия собственной стратиграфии? Почему Невская дельта совершает акт исторического отречения, а Москва, напротив, занимается мифологизацией генезиса, превращая лаконичную летописную ремарку «Приди ко мнѣ брате въ Московъ» (1147) в сакральный акт творения?
Ответ лежит в плоскости символической легитимации. Древность здесь — валюта суверенитета. Чем старше столица, тем естественнее её доминирование. Если Москве 850 лет, она не может быть временным административным казусом. Она вписана в геологию власти, укоренена в толще веков, неизбежна, как гравитация.
Но археология — лишь фасад. За ним скрывается жесткая механика современности. С 1991 года Москва трансформировалась в экономического левиафана, методично осуществляющего экстракцию ресурсов из «провинциального тела». Добро пожаловать в Московское иго XXI века. Оно длится три десятилетия, и его механика требует детальной деконструкции.
Глава I. Археология власти: Конструирование палимпсеста
Когда летопись становится сертификатом на вечность
Москва цепляется за каждую тень упоминания. 4 апреля 1147 года князь Юрий Долгорукий пригласил союзника на «обед силён». Фраза в летописи — единственное основание. Ни описания городских стен, ни посада. Археология показывает: укрепленные городища существовали здесь раньше XII века, но их названия не зафиксированы. Первое упоминание превращается в свидетельство о рождении не из научной точности, а из политической необходимости.
Терминологический экскурс: Хронополитика
В данном контексте мы наблюдаем классический пример хронополитики — использования времени как политического ресурса. Москва монополизирует «историческое время», удлиняя свою историю для обоснования права на управление пространством. Это создает эффект телеологической предопределенности: Москва существует «всегда», следовательно, она должна править «вечно».
Кучково поле: археология забвения
До того как Москва стала Москвой, она была пространством боярина Кучки. «Москва, рекше Кучково» — двойное название сохранялось в летописях. Земли, включавшие Сретенку, Чистые пруды и Лубянку, были экспроприированы княжеской властью (по легенде — через казнь владельца).
Кучково поле — историческое урочище, где собирались горожане и вершили суды, — это призрак альтернативной истории. Но столица поглотила этот топоним. Даже память о жертве (боярине Кучке) стала частью фундамента величия победителя. Москва апроприирует всё: и своих жертв, и своих предшественников.
Санкт-Петербург: Стратегия «Tabula Rasa»
Невская столица реализует противоположную стратегию. Город, стоящий на культурном слое поселений XII века и шведского города Ниен (с ратушей, портом, госпиталем и гербом), совершает акт мемориального суицида. Официальная историография обнуляет хронологию до 1703 года.
Ниен был прообразом Петербурга, первым городом европейского типа на этой земле. Но Петру I нужен был разрыв, а не преемственность. Петербург — проект Модерна, ему не нужна архаика, ему нужна проекция в будущее. Отказ от наследия Ниена (1611) или Ландскроны (1300) — это декларация «творения из ничего» (creation ex nihilo).
Москва нуждается в древности для легитимации вечной столичности («Третий Рим»). Петербург отрицает древность, чтобы подчеркнуть новизну империи. В современной России победила московская модель: древность конвертируется в право на доминирование.
Глава II. Экономика оккупации: Финансовая вертикаль
Дезинтеграция Советского Союза открыла шлюзы для беспрецедентной экономической централизации. Москва мутировала из административного узла в финансовый пылесос. Официальный дискурс называет это «преимуществом агломерации». Реальность же описывается термином внутренняя колонизация (по Эткинду).
Бюджетная асимметрия: Фискальная гиперцефалия
Статистические массивы обнажают реальность, которую риторика маскирует эвфемизмами.
Один муниципалитет аккумулирует одну шестую фискального потенциала всей территориальной системы. Валовый региональный продукт Москвы (15,7 трлн руб. в 2018 году) превосходит ВВП Нидерландов или Турции. Москва существует в альтернативной экономической онтологии, где действуют иные законы накопления капитала.
Концентрация капитала: Топография доминирования
Это не рыночная кластеризация, а архитектура подчинения:
1. Банковский сектор: Кредитные институты, зарегистрированные в столице, контролируют свыше 70% банковских активов страны. Региональный банкинг превращен в симулякр.
2. Иностранные инвестиции (FDI): Половина внешнего капитала оседает в компаниях внутри МКАД, минуя территории с производственными мощностями.
3. Корпоративный феодализм: Госкорпорации (РЖД, Ростех, ЦБ) перешли от аренды к скупке небоскребов (Moscow Towers, Ростех-Сити). Бюджетные средства, вместо развития региональной инфраструктуры, материализуются в столичный бетон, цементируя пространственное неравенство.
Терминологический экскурс: Агломерационная тень
Экономическая география описывает это явление как «агломерационная тень» (agglomeration shadow). Сверхцентр не распространяет развитие на периферию (trickle-down effect), а наоборот, высасывает из неё человеческий и финансовый капитал, создавая вокруг себя зону депрессии.
Зарплатная стратификация стала структурной характеристикой. Медианная зарплата в Москве (100 000 руб.) превышает аналогичный показатель в Тыве (35 000 руб.) более чем в 2.5 раза.
Педагог, врач, инженер — профессии с универсальными стандартами компетенции — оплачиваются по принципиально разным тарифам. Учитель в Москве получает вдвое больше коллеги из Саратова за идентичный труд. Система вознаграждает не за квалификацию, а за лояльность географической локации. Это крах меритократии.
Миграция ресурсов: Механика экстракции
Москва не генерирует богатство, она его перераспределяет. Доля торговли и операций с недвижимостью в ВРП столицы превышает 50%. Город не добывает нефть и не плавит металл. Провинция производит — метрополия присваивает. Москва импортирует блага, экспортирует управленческие решения и извлекает ренту из контроля над логистическими и финансовыми цепочками.
Глава III. Правовая вертикаль: Юридический партикуляризм
Гегемония столицы пронизывает не только кошельки, но и правовое поле, и даже саму ткань времени. Конституционный принцип равноправия субъектов федерации де-факто аннулирован.
Закон о статусе столицы: Легализация привилегий
Федеральный закон (1993, ред. 2019) закрепил понятие «особенности». Это юридический эвфемизм. То, что для регионов является нарушением федеральных норм (Градостроительного или Земельного кодекса), для Москвы — законная преференция. Москва получила право устанавливать собственные нормы градостроительного регулирования, фактически выводя себя из общего правового поля страны.
Терминологический экскурс: Двойное государство
В правовом поле России сложилась модель «двойного государства» (dual state). Существует «нормативное государство» для регионов (жизнь по общим правилам) и «прерогативное государство» для Москвы (жизнь по правилам целесообразности и исключений).
Реновация: Коммодификация жизненного пространства
Программа реновации (2017) стала полигоном для обкатки новых правовых технологий изъятия собственности.
* Диктатура большинства: 2/3 голосов достаточно, чтобы лишить меньшинство права собственности на квартиру в конкретном доме.
* Иллюзия равноценности: Понятие «равноценное жилье» подменяется метрическим равенством. Квартира в центре обменивается на квартиру на окраине. Рыночная стоимость, локация, социальные связи — игнорируются. Равноценность измеряется линейкой, а не жизнью.
Смысл реновации — не в обновлении фонда (сносятся крепкие пятиэтажки), а в извлечении сверхприбыли из дорогой московской земли путем радикального повышения этажности (уплотнения).
Хронополитика: Биовласть над временем
Москва осуществляет темпоральный империализм. Вся страна живет по времени, синхронизированному со столицей.
Регионы измеряются как отклонения: МСК+2, МСК+8. Это не логистика, это символическое подчинение. География капитулирует перед политической волей метрополии.
Эпилог: Инверсия гравитации
Фольклорная формула «Москва — не Россия» трансформировалась из метафоры в строгий экономический, исторический и правовой диагноз.
Мы наблюдаем формирование дуальной реальности, где столица и страна существуют в несоизмеримых метриках. Москва конституирует собственную вселенную с инвертированной гравитацией: капитал не диффундирует по территории, способствуя развитию, а коллапсирует в центр, формируя сингулярность, искривляющую пространство-время нации.
Это не временная аномалия. Это институциональная ловушка, легитимированная мифологией древности (878 лет), подкрепленная сверхдоходами (4,3 трлн) и защищенная особым правовым статусом.
Московское иго — это система воспроизводства власти через тотальный контроль над пространством, временем и историческим нарративом. Метрополия живет в постиндустриальном будущем за счет того, что удерживает провинцию в индустриальном прошлом. И конца этому не видно.
Президент России Владимир Путин в 2019 году подписал закон, которым ввёл уголовное наказание за «Занятие высшего положения в преступной иерархии», то есть против тех людей, которые являются главарями организованных преступных групп (ОПГ). Принятые поправки в срочном порядке были внесены в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Российской Федерации. Закон предусматривает уголовное наказание с лишением свободы на срок от 8 до 15 лет и с максимальный штрафом до 5 млн рублей.
Император Всероссийский и самодержец Николай I (1796 — 1855)
Отдельное уголовное наказание предусматривается за создание или руководство преступным сообществом с лишением свободы на срок от 12 до 20 лет и штрафом до 5 млн рублей. Однако, принятый на вооружение свежий закон Российской Федерации, характеризующийся уголовным преследованием лидеров организованных преступных сообществ является не самым новым в истории России.
Хронология отечественной истории нас переносит во времена могущественной Российской империи, а именно в правление императора Всероссийского— Николая I (1796 — 1855) тогда, когда при русском самодержце был разработан, принят, издан первый уголовный кодекс в истории России («Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года») и веден в действие.
В уголовном праве Российской империи («Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года», глава третья, отделение первое "О составлении злонамеренных шаек и пристанодержательстве") за создание и руководство преступным сообществом указаны следующие последствия:
"1148. Тот, кто составит шайку для разбоев или зажигательств, или делания или привоза фальшивой монеты или фальшивых ассигнаций, или других представляющих монету или кредитных, или иных государственных бумаг, подвергается за сие, хотя бы составленная им шайка и не учинила еще никакого преступления:
лишению всех прав состояния и ссылки в каторжную работу на заводах на время от четырех до шести лет, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и наказанию плетьми чрез палачей в мере, определенной статьею 21 сего Уложения для седьмой степени наказаний сего рода, с наложением клейм.
Вступившие в шайку сего рода, с знанием о свойстве предназначенной оной, хотя и неучинившие еще никаких, в следствие того, преступлений, приговариваются:
к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири, а буде они по закону не изъяты от наказаний телесных, и к наказанию плетьми чрез палачей в мере, определенной статьею 22 сего Уложения для первой степени наказаний сего рода.
Те, которые зная о существовании такой шайки и имея возможность довести о сем до сведения начальства, не исполнят сей обязанности, подвергаются:
лишению всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и ссылке на житье в губернии Томскую или Тобольскую, или, буде они по закону не изъяты от наказаний телесных, наказанию розгами в мере, определенной статьею 35 сего Уложения для пятой степени наказаний сего рода и отдаче в исправительные арестантские роты гражданского ведомства на время от одного года до двух лет".
«Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года», глава третья, отделение первое
"1149 . Составившие шайку для воровства-кражи или воровства-мошенничества, или же для делания Фальшивых какого-либо рода документов, кроме лишь государственных бумаг, подвергаются за сие, хотя бы составленная ими шайка и не учинила еще никакого преступления:
лишению всех особенных как лично так и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и ссылке на житье в губернии Иркутскую или Енисейскую, с заключением на время от двух до трех лети с воспрещением выезда в другие Сибирские губернии в продолжение определяемого судом времени от восьми до десяти лет, или, буде они по закону не изъяты от наказаний телесных, наказанию розгами в мере, определенной статьею 35 сего Уложения для второй степени наказаний сего рода и отдаче в исправительные арестантские роты гражданского ведомства на время от шести до восьми лет.
Вступившие в такую шайку , с знанием о её предназначении, приговариваются за сие:
также к лишению всех особенных, как лично так и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и к ссылке на житье в губернии Томскую или Тобольскую, с заключением на время от одного года до двух лет , или, буде они по закону не изъяты от наказаний телесных , к наказанию розгами в мере, определенной статьею 35 сего Уложения для четвертой степени наказаний сего рода и к отдаче в исправительная арестантские роты гражданского ведомства на время от двух до четырех лет.
Те, которые зная о существовании такой шайки и имея возможность довести о том до сведения начальства, не исполнили сей обязанности, подвергаются:
лишению всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и ссылке на житье в одну из отдаленных губерний, кроме Сибирских, с заключением на время от трех до шести месяцев, или, буде они цо закону не изъяты от наказаний телесных , отдаче в рабочий дом на время от шести месяцев до одного года.
1150. Определенным в предшедшей 1149 статье наказаниям и в той же постепенности подвергаются основатели и начальники шаек или сообществ для противозаконного провоза подлежащих питейному сбору иди акцизу питей, для провоза контробанды и вообще для производства запрещенной торговли, или же для запрещенной законами игры, или для подкупа чиновников или служителей какой-либо части управления и т. п.
1151. Когда кто-либо из составивших злонамеренную шайку или сообщество, или из принадлежащих к оной действительно учинит одно из преступлений, для коих сия шайка или сообщество составлены, то, буде в законах не определено какое-либо особое, именно за совершение такого преступления посредством шайки, наказание, он приговаривается:
к высшей мере наказания, за то преступление в законе положенного.
1152. Изобличенные в доставлении заведомо злонамеренным шайкам или сообществам оружия или же иных орудий, или других каких-либо средств для содеяния предположенных ими преступлений, подвергаются за сие тем же самым наказаниям, которые в предшедших 1148,1149 и 1150 статьях определены за вступление в сии шайки или сообщества, с знанием о их свойстве и назначении."
«Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года», глава третья, отделение первое
"1153. Пристанодержатели, то есть все те, которые заведомо дозволяют лицам, принадлежащим к злонамеренной шайке жительствовать, или, хотя временно, останавливаться или укрываться в домах или иных каких-либо местах, ими самими занимаемых или состоящих в их управлении или заведовании, или под их присмотром, подвергаются за сие наказаниям, определенным выше сего в статьях 1148, 1149 и 1150 за вступление в ту шайку, с знанием о её свойстве и предназначении. Если однако ж будет доказано, что они пред составлением или при составлены шайки предварительно изъявили основателям оной согласие принимать к себе и укрывать сих преступников и сообщников их то приговариваются к наказанию, равному с самими основателями шайки того рода.
1154. Те, которые хотя и не держа пристани и не давая постоянно у себя убежища злонамеренным шайкам, заведомо принимают от них или принадлежащих к оным преступников на сохранение, или для продажи, передачи, отвоза или же иного какого-либо употребления, вещи или иное какое-либо имущество, ими отнятое или похищенное, или же тайно провезенное, или Фальшивые монеты, ассигнации или другие поддельные государственные бумаги, подвергаются за сие наказаниям, определенных выше сего в статьях 1148,1149 и 1150 за вступление в злонамеренные шайки, с знаменем о их свойств и предназначении.
1155. Те, которые не имея прямых сношений с злонамеренною шайкою, или даже и не зная о существовании оной, постоянно и, как бы в виде промысла, занимаются скупом и перепродажею предметов, заведомо похищенных или противозаконно провезенных, приговариваются за сие, смотря по обстоятельствам, более пли менее увеличивающим или уменьшающим вину их:
к лишению всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ и к ссылке на житье в губернии Томскую или Тобольскую, без заключения или с заключением на время от одного года до двух лет; или, буде они по закону не изъяты от наказаний телесных, к наказанию розгами в мере, определенной статьею 35 сего Уложения для четвертой или пятой степени наказаний сего рода и к отдаче в исправительные арестантские роты гражданского ведомства на время от одного года до четырех лет".
Данный официальный документ Уголовного кодекса Российской империи был подготовлен и реализован в период царствования императора Николая I (Незабвенного), около 180 лет назад. Исторический документ свидетельствует о том, что в те далекие времена существовали лидеры и члены организованных преступных сообществ, в связи с чем российское государство разработало соответствующие положения уголовного права, направленное против организованной преступности.
