Крепостное право

У каждого из нас есть какое-нибудь мнение о крепостном праве; в конце концов, почти каждый из нас является потомком крепостных. Однако, как я заметил, что многие плохо понимают, а что такое русское крепостное право в поздний период. Пожалуй, надо дать пояснения, в которых кто-то увидит новое для себя. Вообще–то, именно это надо рассказывать детям в школе, но не складывается.

Обратите внимание на то, что я пишу только о помещичьих крестьянах – на момент освобождения таковыми являлись 48% крестьян Европейской России. У государственных и удельных крестьян все обстоятельства были совершенно другие.

Крепостное право со временем менялось. Мой рассказ - о том состоянии, в котором оно находилось в первой половине - середине 19 века.

1. Классическое полное рабство, как в раннем Риме, в России не сложилось. Не существовало помещичьих хозяйств, в которых бы крепостные крестьяне обрабатывали поля помещика без платы, под бичом надсмотрщика, не имели бы ничего своего, жили бы в общем бараке, и получали бы еду и одежду от помещика по физиологическому минимуму, не располагая собственными деньгами. Все попытки ввести такой строй (так называемая «месячина») кончались плохо для всех.

2. Крепостное право в России – это как римское рабство в момент перехода в колонат, у всякого раба есть пекулий, то есть такое имущество, которое в чистой теории принадлежит хозяину, но на деле раб пользуется им как собственным; хозяйственные отношения раба и хозяина представляют собой отчасти принуждение, а отчасти добровольные сделки; у рабов есть на руках собственные деньги. Это не буква закона, но фактическое сложение обстоятельств, сильнейшим образом вошедшее в обычай, только дворяне бешеные, безрассудные могут решиться идти против данного обычая, принимая на себя большие риски.

3. Закон формулировал власть помещика так, что он вправе заставить крепостных безвозмездно работать на себя не более трех дней в неделю, то есть помещик располагал половиной трудового потенциала крестьян, и, в теории, половиной создаваемого ими продукта. На самом деле, так дело не шло – надо было еще разобраться на что при этом будут существовать крестьяне. Сложилось два хозяйственных уклада, барщинный и оброчный, из которых в первом к концу крепостной эпохи находилось две трети крестьян.

Оба уклада подразумевали, что помещичье имение поделено на две примерное равные части, крестьянскую запашку и барскую запашку.

4. Барщинная система выглядит следующим образом:

— помещик ведет хозяйство на своей части земли самостоятельно, крестьяне обязаны работать на барской запашке бесплатно; в теории, такой труд занимает половину их рабочего времени;

— поскольку крестьянам не платят, ни натурой, ни деньгами, они существуют своим трудом на предоставленной им помещиком земле (крестьянская запашка), крестьяне пользуются своей половиной земли бесплатно;

— внутри этой системы единственным ресурсом помещика выступает насилие (будешь работать лениво – мы тебя высечем), экономического рычага у него нет, так как он не вступает с крестьянами во взаимовыгодные сделки; крестьяне, как только надсмотрщик отворачивается, начинают работать плохо, но у них за это ничего нельзя отнять — зарплаты–то у них нет; при попытке отобрать у крестьян что–либо из состава их пекулия (а больше наказать их нечем) начинается массовый саботаж;

— конец барщинной системы настает тогда, когда у крестьян хватает ума вызнать у управляющего цифру дохода помещика, устроить раздражающую саботажную компанию в его хозяйстве и одновременно предложить ему оброк (см. далее) в размере чуть высшем по отношению к текущему доходу; помещик склонен принять это предложение, так как денег станет больше, а крестьяне надеются, что они потом как–то еще поддавят помещика, их же много, а барин один;

— с жестким и бестолковым помещиком барщинное хозяйство легко сваливается в штопор; крестьяне требуют облегчить их условия, притворяясь бедными и укрывая доходы – помещик не верит и больше нажимает на крестьян – крестьяне начинают с ленцой вести своё хозяйство, так как разбогатеть им все равно не дадут – ближайший неурожайный год действительно разоряет крестьян, не считавших нужным накапливать запасы – озлобившиеся крестьяне работают на помещика безобразно плохо, но их уже не прижать, так как они разорены.

5. Оброчная система выглядела так:

— крестьяне хозяйствуют на выделенной им части земли как желают, обычно приусадебными участками и домами они владеют как полной частной собственностью, а полевой землей пользуются общинным порядком, регулярно переделяя ее между дворами по каком–либо рациональному принципу; статус этой земли очень неопределенный, помещик является ее полным хозяином, но де–факто не решается отнять ее у крестьян, даже если ему это нужно; крестьяне могут переделять землю между собой, но не могут продать посторонним; помещик может продать всё имение вместе с крестьянами, но и новому владельцу будет непросто сократить крестьянскую часть земли, он столкнется с саботажем; в чистой теории, помещик имеет право отобрать у крестьян даже их избы, но никто не удивится, если после такого его прирежут.

— за пользование своей частью земли крестьяне платят оброк; никаких правил для установления оброка нет, но он в целом всегда приближается к половине годовой платы наемному работнику; если помещик нанимает крестьянина обрабатывать его землю (это отнимает у крестьянина половину времени, так как земля поделена между помещиком и крестьянами пополам), то заработная плата обычно покрывает весь оброк, и еще немножечко остается крестьянину наличными – чтобы у него был стимул;

— иногда оброк налагается на все крестьянское общество как единое лицо, а крестьяне распределяют его между собой как хотят; но помещик имеет право также и налагать индивидуальные оброки на домохозяйства – обычно это происходит тогда, когда в составе крестьян есть лица, имеющие большие внеземледельческие доходы, то есть торговцы или ремесленники.

— крестьяне не могут оспорить слишком высокий оброк, так как правил тут нет, основным методом их борьбы за улучшение своего положения является саботаж – помещик ведь либо сдает свою часть земли крестьянам, либо нанимает их, и в обоих случаях крестьяне, обиженные слишком высоким оброком, начинают вести себя агрессивно, непредсказуемо, работают плохо, платят плохо; помещик, в теории, может вообще отдать всю землю крестьянам и соответственно удвоить оброк, но так никто не делает – крестьяне на этих условиях просто взбесятся, вообще перестанут платить, помещику тоже нужен рычаг экономического давления, типа «ты плохо платишь оброк, я тебя не найму и ничего тебе не сдам».

— своей половиной земли помещик распоряжается в режиме свободных добровольных сделок – иногда сдает в аренду целиком всей крестьянской общине как единому лицу, иногда сдает в аренду по частям отдельным крестьянам, иногда обрабатывает самостоятельно, нанимая работников за деньги, или же как–то сочетает все эти способы.

6. Как легко заметить, и барщинная, и оброчная система в чистой теории подразумевали, что суммарный доход крестьян приблизительно равен доходу помещика. Это был не более чем экономический мираж. На самом деле, производительность труда крестьянина была настолько низка, что при изъятии половины дохода он немедленно умирал от голода, а за ним и помещик. Реалистическая оценка максимально возможного объема изъятий – 15%, и то только в крепких, устойчивых хозяйствах, хорошо обеспеченных землей и инвентарем. Таким образом, помещик и крестьяне находились в вечной борьбе, диапазон исходов которой располагался между теоретическим правом отнять у крестьян половину дохода (или труда) и практической возможностью отнять никак не более одной шестой. На стороне помещика было право на насилие, на стороне крестьян – обоюдная невыгодность их разорения при наложении на них слишком тяжелых обязательств.

7. Кроме крестьян, занятых полевым хозяйством, имеются две специальные группы:

— дворня, то есть домашняя прислуга помещика; если человек взят в дворню, у него нет полевого надела, он работает на барина целый день, не получает заработной платы, но барин обязан кормить и обеспечивать его жильем, одеждой и т.п. вещами, в том числе и тогда, когда он заболеет или состарится; на практике многие дворовые получали также и небольшие приплаты, более похожие на премии, так как без стимулов они работали плохо;

— крестьяне, занятые торговлей, промыслами и ремеслами; эти люди платили индивидуальный оброк, связанный с доходностью их промыслов; разумный помещик устанавливал оброк на том максимуме, при котором для крестьян сохранялся стимул развивать свое дело; такие крестьяне могли жить где–то далеко, в городах, присылая оброки с оказией; иногда такие крестьяне настолько богатели, что сами себя выкупали у помещиков за огромные деньги.

8. Важно понимать, что индивидуальные экономические отношения с каждым крестьянским двором были очень трудозатратны для помещика, особенно если речь идет о крупном поместье. В теории, помещику было бы выгодно индивидуально поощрять лучших крестьян, а худших продать на колбасу (сдать в рекруты), купив вместо них новых. На практике же крестьянское сочетание эмоциональной манеры поведения, общей невнятности мыслей и речи, тотальной ненадежности в исполнении обещанного и низкого уровня гигиены отвращало бар от идеи договориться с каждым дворохозяином индивидуально. Помещики предпочитали общаться с крестьянами как с общиной, представленной более или менее чистым, связно изъясняющимся старостой. Это обстоятельство затем дало огромные последствия, так как правительство восприняло общину как необходимейший институт, и не только сохранило при освобождении крестьян, но и принудительно организовало и зарегулировало.

9. Личный гнет в русском крепостном праве парадоксальным образом более тяжел, чем экономический; крестьян можно принудительно женить, можно продать их детей, оторвав их от родителей, можно наказать телесно без формального разбирательства. Не всё это разрешалось законом, но всё было возможным на практике. Наконец, у крестьян не было хороших средств для противодействия и явной уголовке со стороны помещика: изнасилования, безмотивные избиения или истязания должны дойти до очень высокого градуса, прежде чем в дело вмешаются власти. Регулярно проявления личного садизма со стороны помещиков заканчиваются их убийством, после чего крестьяне массой идут на каторгу.

10. Общая экономическая динамика помещичьего хозяйства была такова, что там, где крестьяне богаты и сыты, там высок доход и у помещика, и обратное. Если подробнее, то помещикам для максимизации своего дохода в многолетней перспективе (а они как раз и владели землей поколениями) было выгодно устанавливать такой уровень изъятий у рабов, при котором хозяйство худших крестьян было бы устойчивым, а хозяйство лучших развивалось. Заметим, что мы говорим о максимуме прибыльности для помещиков, а не максимуме общей экономической эффективности хозяйства.

К сожалению, эти общеизвестные соображения не могли помочь многим помещикам – они, ровно как и крестьяне, были предпринимателями поневоле, привязанными к своему роду деятельности по рождению. Разумеется, значительная их часть не имела агрономических познаний, деловой хватки, выдержки, спокойствия, расчетливости, такта, необходимых для успешного ведения дел с непредсказуемой толпой неандертальцев. Многие не умели удержаться от соблазна насилия, особенно сексуального, порождаемого самой природой отношений раба и хозяина.

В результате, отношения между помещиками и крестьянами регулярно омрачались по причинам не экономического, а личного свойства. Старые распри и счеты, борьба дурного нрава и коллективного упрямства, смешение личных мотивов с хозяйственными постоянно уводили экономику помещичьего имения от того весьма скромного оптимума, которого она могла достигнуть в идеале.

Именно многолетнее накопление этого раздражения я и считаю основной причиной крестьянской реформы. Стремление перейти от напряженных, эмоционально заряженных отношений с крестьянами к более безличным и хозяйственным; стремление распустить дворню и окружить себя более мотивированной и лояльной наемной прислугой; желание отказаться от бесплатного, но раздражающего домашних секса с крестьянками к платному, но засекреченному сексу с проститутками; желание сдать всё в аренду и, наконец, переехать в город – вот настоящий набор сильных стимулов, побуждавших дворян отказаться от экономического преимущества, даваемого им рабством.