К.И. Бистром

В тот же день приказом № 14 от 29 января (10 февраля) 1837 года по Отдельному гвардейскому корпусу (куда входил Кавалергардский полк, в котором числился Дантес) было объявлено о предании военному суду поручика барона Геккерна-сына за дуэль, произошедшую между ним и камер-юнкером двора Пушкиным. В тот же день во исполнение этого приказа генерал-адъютанты К.И. Бистром и П.Ф. Веймарн обратились к командиру гвардейского резервного кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанту В.К. Кноррингу с предложением учредить суд при лейб-гвардии Конном полку и назначить полковника А.И. Бреверна презусом (председателем) комиссии военного суда. Это предписание было последовательно препровождено начальнику гвардейской Кирасирской дивизии генерал-адъютанту С.Ф. Апраксину, затем командиру лейб-гвардии Конного полка генерал-майору Е.Ф. Мейендорфу и, наконец, непосредственно в лейб-гвардии Конный полк для исполнения. 2 (14) февраля генерал-майор Е.Ф. Мейендорф, переадресовывая в лейб-гвардии Конный полк вышеуказанный рапорт генерал-адъютанта П.Ф. Веймарна от 30 января (11 февраля) 1837 года, указал о назначении следователем по делу полковника А.П. Галахова («следователем наряжен Полковник Голахов»).

Е.Ф. Мейендорф

3 (15) февраля началось судебное производство по делу, в состав комиссии военного суда вошли, помимо презуса полковника Бреверна, ротмистр Столыпин, штабс-ротмистр Балабин, поручики Анненков и Шигорин, корнеты Чичерин и Осоргин, для производства дела привлечен аудитор 13 класса Маслов. Перед началом производства по делу презус объявил цели собрания, призвал руководствоваться моральными принципами («напамятовали свою совесть») и хранить в тайне обнаруженные в рамках следствия обстоятельства.

Следователь полковник Галахов начал предпринимать активные действия по установлению лиц и обстоятельств произошедшего. Уже 3 (15) февраля он представил рапорт о выявлении им лиц, непосредственно связанных с дуэлью: помимо прямых участников поединка, секундантами выступали подполковник К.К. Данзас и чиновник французского посольства виконт д’Аршиак, о дуэли знал голландский посланник барон Геккерн-старший. Эти выводы подтверждались полученными Галаховым в тот же день письменными объяснениями Дантеса и Данзаса.

Следователь А.П. Галахов

В рамках дела было произведено медицинское освидетельствование Дантеса, выполненное штаб-лекарем лейб-гвардии конной артиллерии Стефановичем. Согласно его рапорту, «Поручик Барон Геккерн имеет пулевую проницающую рану на правой руке ниже локтевого состава на четыре поперечных перста; вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих Лучевую кость более к наружной стороне. Раны простые, чистые без повреждения костей и больших кровеносных сосудов».

Ж.Ш. де Геккерн Дантес (приемный сын голландского посланника Геккерна)

В материалы дела были запрошены и представлены формулярные списки о службе и достоинстве поручика Дантеса и подполковника Данзаса, содержащие основные сведения об их общественном и семейном положении, взысканиях и поощрениях на военной службе: чины, звания, участие в боевых действиях, штрафы, жалобы и т.д. В материалы дела были представлены кондуиктные списки обоих подследственных с информацией об их знаниях и способностях: «в каких науках имеет знание», «какие знает иностранные языки», «каков в нравственности», «каков в хозяйстве». Также к материалам дела были приобщены письма времени несостоявшейся первой дуэли и переписка участников, сопровождавшая события второго ставшего роковым поединка.

К.К. Данзас

6 (18), 10 (22) 12 (24) февраля в присутствии комиссии военного суда состоялись три допроса Дантеса. 9 (21) и 11 (23) февраля дважды военно-судебная комиссия допросила Данзаса. 14 (26) февраля на заседании комиссии был рассмотрен рапорт аудитора Маслова о необходимости истребовать от вдовы Пушкиной некоторые объяснения относительно безымянных писем, которые получил ее муж и которые вынудили его написать оскорбительное письмо голландскому посланнику барону Геккерну. Маслова интересовали письма подсудимого Дантеса к Наталье Николаевне, которые Пушкин в письме посланнику называл дурачеством, а также анонимное письмо, полученное Пушкиным в ноябре 1836 года, которое стало поводом для вызова на дуэль, впоследствии несостоявшуюся ввиду сватовства Дантеса к свояченице поэта. Маслов также считал необходимым взять со вдовы объяснение о поведении баронов Геккернов, отца и сына, «в отношении обращения их с Пушкиной». Однако, комиссия «нашла дело довольно ясным» и ограничилась лишь приобщением поданного рапорта к делу, «дабы без причин не оскорблять Г-жу Пушкину требованием изложенных в рапорте Аудитора Маслова объяснений».

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

Н.Н. Пушкина

Судебное следствие по делу закончилось 19 февраля (3 марта) 1837 года вынесением приговора («сентенции»): «Комиссия военного суда, соображая все вышеизложенное подтвержденное собственным признанием подсудимого Поручика Барона Геккерена находит как его, так и камергера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещённого законами поединка, а Геккерена и в причинении пистолетных выстрелов Пушкину раны, от коей он умер, приговорила Подсудимого Поручика Геккерена за таковое преступное действие по силе 139 Артикула воинского Сухопутного устава и других под выпискою подведенных законов повесить, каковому наказанию подлежал бы и Подсудимый Камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертью прекратить». Подполковник Данзас за нарушение 142 артикула, а именно недонесение о готовящейся дуэли начальству, а также за участие в дуэли в качестве секунданта вопреки 140 артикулу также был приговорен к повешению. Приговор содержал оговорку о представлении его на усмотрение высшего начальства, которое может сентенцию по своей воле изменить.

Голландский посланник Луи Геккерн (приемный отец Дантеса)

Исполняя распоряжение императора Николая I,помимо приговора, комиссия подготовила записку о «мере прикосновенности» к дуэли иностранных лиц. В ней содержалось описание степени участия в поединке и сопутствующих ему событиях голландского посланника барона Геккерна, служащего французского посольства и секунданта Дантеса д’Аршиака и сотрудника английского посольства Мегенса, чье место секунданта Пушкина в конечном итоге занял Данзас.

д’Аршиак, секундант Дантеса

Следующей стадией производства по делу стало получение особых мнений руководящего состава военных корпусов, под чьим наблюдением проходило рассмотрение дела. Последовательно полковой и бригадный командиры, начальник дивизии, командир гвардейского резервного кавалерийского корпуса и командующий Отдельным гвардейским корпусом выразили мнение о существенном смягчении наказания. Так, генерал-адъютант К.И. Бистром, принимая во внимание смягчающие вину обстоятельства, в целом повторил мнения других высказавшихся генералов и предложил выдержать Дантеса в каземате шесть месяцев, лишить чинов и «заслуженного им Российского Дворянского достоинства» и определить рядовым в войска на Кавказ «впредь до отличной выслуги. В отношении подполковника Данзаса, учитывая его боевые заслуги и полученное ранение, генералы предложили ограничиться арестом в крепости на срок от четырех до шести месяцев и потом снова обратить на службу. Каждое мнение генералы заканчивали фразой о предании участи подсудимых на благоусмотрение и решение высшей власти.

Дом Аудиториатского департамента Военного министерства в Санкт-Петербурге

11 (23) марта 1837 года после получения генеральских мнений генерал-адъютанты К.И. Бистром и П.Ф. Веймарн распорядились передать материалы военносудного дела в Аудиториатский департамент Военного министерства. Аудиторы при военных судах имели разнообразные полномочия по ведению делопроизводства, исполнения секретарских функций и ведения следствия: сбор и письменная фиксация доказательств, подготовка вопросов для проведения допросных мероприятий, ведение допросов и запись ответов, подготовка судебной документации (запросов, протоколов, справок о применимых нормативных актах), разъяснение и контроль соблюдения процессуальных процедур, написание приговора. Право голоса при вынесении решения аудиторы не имели. Именно для выполнения перечисленных задач к комиссии военного суда по дуэльному делу и был приписан аудитор Маслов. Теперь же вынесенный приговор требовалось утвердить в высшем установлении по судной части Военного министерства – Генерал-аудиториате.

17 (29) марта 1837 года, приняв во внимание смягчающие обстоятельства, Генерал-аудиториат представил следующее заключение: «Геккерена за вызов на дуэль и убийство на оной Камер-Юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретенного им Российского дворянского достоинства, написать в рядовые, с определением на службу по назначению Инспекторского Департамента. <…> вменить ему Данзасу в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости на гауптвахте два месяца и после того обратить по-прежнему на службу. Преступный же поступок самого Камерюнкера Пушкина <…> по случаю его смерти предать забвению».

Это заключение вместе с запиской о мере прикосновенности к делу иностранных лиц было представлено императору. 18 (30) марта 1837 года Николай I своей рукой сделал надпись на представленном докладе: «Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты». Окончательный приговор был незамедлительно исполнен. Дантес, лишившись офицерских званий, был выдворен за пределы России. Его секундант чиновник французского посольства виконт д’Аршиак еще в процессе судебного рассмотрения дела покинул страну. Голландский посланник барон Луи Геккерн вскоре был отозван из России и также выехал из страны. Данзас отбыл назначенное ему наказание в крепости и был освобожден 19 (31) мая 1837 года. Так закончилась формальная сторона самой известной дуэли в российской истории.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

В манифесте Екатерины II от 21 апреля 1787 года запрет на поединки был подтвержден: «Подтверждается запрещение словами или письмом или пересылкою вызвать кого на драку, или так прозванный поединок. Подтверждается запрещение вызванное словами, письмом или пересылкою выходить на драку или поединок». Однако, несмотря на законодательные запреты, практика применения этих норм оставалась чрезвычайно лояльной. Зачастую к виновным не только не применялась смертная казнь, но и назначение существенного наказания являлось редкостью.

Прежде всего, это было связано с тем, что широкое распространение дуэлей происходило в дворянской среде. Именно в дворянских кругах понятия о чести и достоинстве включали в себя аспект священности и неприкосновенности, защиту которых надлежало совершать если не пролитием крови нарушителя, то причинением ему угрозы лишиться жизни. В то же время, статус дворянина давал значительные льготы при осуществлении следственных действий и судебного разбирательства. Среди прочего, к дворянам чрезвычайно редко применялась высшая мера наказания. Она могла быть назначена, как правило, за преступления против государственного устройства и военные преступления при отягчающих обстоятельствах. За участие дворянина в дуэли наказание в виде смертной казни существенно смягчалось вплоть до непродолжительного ареста, высылки из столицы на определенное время или церковного покаяния.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

Граф Федор Иванович Толстой

С начала XIX века дуэли часто практиковались как средство разрешения дел о защите чести и достоинства. История оставила много незаурядных примеров таких поединков с описанием последствий, наступивших для их участников. В первой трети XIX века, благодаря одержимости картежной игрой и пристрастием к дуэлям, широко прославился граф Федор Иванович Толстой, прозванный «Американцем» за участие в первом русском кругосветном путешествии под началом И.Ф. Крузенштерна и посещением Америки. Причинами пристрастия Американца к дуэлям послужило другое увлечение графа – карточные игры. Проигрыши, уличение в передергивании карт становились беспроигрышным поводом вызвать оппонента на дуэль. Ходили небезосновательные слухи, что на дуэлях Американец убил одиннадцать человек. По отдельным сведениям к концу жизни Толстой связывал ранние смерти одиннадцати из двенадцати детей с жертвами, погибшими от его рук на дуэли, считая это возмездием за грех смертоубийства. Череда дуэлей, в которых участвовал Американец, при том, что часть из них закончилась плачевно, не возымела какой-либо значительной реакции со стороны властей.

Дуэль А.П. Завадовского и В.В. Шереметева

Дуэли проходили по разным правилам. В классической дуэли участвовали двое противников, контроль за поединком выполняли двое секундантов по одному от каждой стороны. Однако в отдельных поединках после непосредственных участников стрелялись между собой и их секунданты – так называемые «четверные дуэли». Самая известная четверная дуэль произошла в два этапа в 1817 и 1818 года. Спор возник между камер-юнкером А.П. Завадовским и штабс-ротмистром В.В. Шереметевым из-за любовных отношений с известной балериной Авдотьей Истоминой. В качестве секундантов от каждого противника участвовали будущий создатель пьесы «Горе от ума» А.С. Грибоедов и в последующем декабрист А.И. Якубович.

А.С. Грибоедов

Первая схватка закончилась трагически: В. Шереметев был тяжело ранен и спустя сутки скончался. Ввиду печального исхода поединок между секундантами было решено отложить. Он состоялся на следующий год, когда волею судьбы противники встретились на Кавказе. Якубович по службе оказался в Тифлисе, а Грибоедов с дипломатической миссией проездом через Тифлис следовал в Персию. После обмена выстрелами Грибоедов получил легкое ранение в кисть руки, Якубович остался невредим. По результатам обоих дуэлей наиболее тяжкое наказание понес Якубович. Его посчитали виновным в организации первого из двух поединков и, как следствие, выслали в действующую армию на Кавказ.

Дуэль М.Ю. Лермонтова и Н.С. Мартынова

На Кавказе же произошла еще одна известная дуэль. 15 (27) июля 1841 года в Пятигорске на склоне горы Машук стрелялись поэт М.Ю. Лермонтов и майор в отставке Н.С. Мартынов. Не желая терпеть язвительные замечания поэта, Мартынов вызвал его на дуэль, в ходе которой Лермонтов разрядил пистолет в воздух, а его озлобленный противник выстрелил ему в грудь навылет. Окончательное наказание Мартынову за убийство поэта заключалось в отбытии ареста на гауптвахте в течение трех месяцев и совершении церковного покаяния.

Дуэль А.С. Пушкина и Ж.Ш. Дантеса

Приведенные примеры только подчеркивают тот факт, что жесткий законодательный запрет и суровое наказание за участие в дуэлях серьезным образом расходились с действительной практикой их применения. Подобный подход, в целом, нашел свое отражение и в деле по результатам поединка Пушкина и Дантеса. Следующий рассказ как раз будет посвящен расследованию и судебному производству по этому делу. Не пропускайте наших публикаций.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

Жорж Шарль Дантес

Начиная со второй половины 1835 года, Дантес стал оказывать знаки внимания супруге поэта Наталье Николаевне Пушкиной: танцевал с ней на балах, присылал подарки. В столице стали распространяться слухи о возможной связи Натальи Николаевны и Дантеса. Пушкин перестал принимать поручика у себя в доме и при встречах относился к нему с пренебрежением и раздражительностью. Одни пытались их примирить, специально приглашая на общие вечера, чем еще более усиливали взаимную неприязнь. Другие, наоборот, подогревали их конфликт, провоцируя на совершение необдуманных действий.

Наталья Николаевна Гончарова (Пушкина)

4 (16) ноября 1836 года на фоне сплетен и в атмосфере двусторонней нетерпимости Пушкин и ряд его близких знакомых получили анонимное письмо «Диплом на звание рогоносца» следующего содержания: «Полные Кавалеры, Командоры и рыцари светлейшего Ордена всех Рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле, под председательством достопочтенного Великого Магистра Ордена, Его Превосходительства Д.Л. Нарышкина, единодушно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором [заместителем – прим. автора] Великого Магистра Ордена всех Рогоносцев и историографом Ордена». Пасквиль содержал явный намек на супружескую измену Пушкиной с Дантесом. А упоминание в письме Д.Л. Нарышкина, чья супруга Мария Четвертинская была многолетней любовницей Александра I, наталкивало на мысль о возможной связи Натальи Николаевны с императором Николаем I.

Барон Луи Геккерн

Пушкин посчитал автором этого письма старого барона Геккерна, руководившего поведением своего приемного сына, и, желая уничтожить причину слухов и интриг, направил Дантесу вызов на дуэль. Такой поворот событий не устраивал, в первую очередь, барона Геккерна, который в результате дуэльного скандала мог лишиться дипломатической карьеры в России. Это побудило круг знакомых Дантеса предпринять в течение следующей недели шаги по мирному разрешению конфликта. Повышенное внимание француза к семейству Пушкиных объясняли его влюбленностью в старшую сестру Натальи Николаевны Екатерину. Последовавшие встречи и признания завершились сватовством Дантеса к Екатерине, что вынудило Пушкина отозвать вызов на дуэль. Приготовления к свадьбе, осторожное поведение Дантеса, не решавшегося встречаться с невестой в доме Пушкиных, а также собственно сама свадьба внешне смягчили ситуацию, но примирения не было и в помине.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

Екатерина Гончарова, свояченица поэта

Пушкин всячески отвергал любое общение с баронами Геккерном и Дантесом: первого он считал беспринципным, второго – ровней первому. Показные попытки баронов и их окружения добиться примирения только усугубляли положение дел. Пушкин напрочь отказался принимать их у себя в доме. Получив очередное письмо, не распечатывая, он возвратил его Геккерну, в раздражении швырнув письмо ему в лицо. Это вконец уничтожило видимость порядочности в отношениях между ними. По столице с новой силой стали расползаться слухи о связи Дантеса с Натальей Николаевной. Пушкин уже не мог допустить повторения ситуации с отменой первой дуэли и написал Геккерну предельно резкое письмо, которое запустило механизм неминуемого поединка.

В этом письме, датированном 26 января (7 февраля) 1837 года, Пушкин подводил итог поведению Геккерна и его приемного сына: «Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына».

Письмо заканчивалось ультиматумом, который нельзя было оставить без ответа: «Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и еще того менее — чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь».

В тот же день Луи Геккерн направил Пушкину письмо, содержавшее от имени Дантеса вызов на дуэль. Пушкин быстро принял жесткие условия поединка. На следующий день 27 января (8 февраля) 1837 года в район Комендантской дачи за Черной речкой в пятом часу вечера съехались участники дуэли. Секундантом Пушкина выступил его лицейский товарищ подполковник Данзас. На стороне Дантеса за соблюдением правил следил секретарь французского посольства д’Аршиак. Согласно оговоренным условиям противники становились в двадцати шагах друг от друга и могли стрелять с любого расстояния при подходе к барьеру.

Первый выстрел прогремел из пистолета Дантеса. Пушкин упал, но нашел в себе силы приподняться и после замены пистолета из-за попадания в него снега выстрелил в стоявшего у барьера Дантеса. Пуля попала в правую руку и несколько контузила грудь француза, не причинив ему большого вреда. Ранение Пушкина было намного серьезнее: пуля пробила бедренную кость и застряла в брюшной полости. Через два дня поэт скончался в своих комнатах в доме на Мойке в окружении родных и близких. Перенесение церемонии отпевания из одной церкви в другую не позволило в полной мере современникам проститься с первым русским поэтом, но даже при такой неразберихе народу собралось много. 3 (15) февраля 1837 года гроб с телом тихо и без траурных мероприятий был отправлен в Псковскую губернию в Святогорский монастырь, на территории которого в родовой усыпальнице Ганнибалов-Пушкиных поэт и был похоронен.

Могила А.С. Пушкина

А тем временем началось следствие в отношении тех, кто так или иначе принимал участие в дуэли. Но об этом расскажем в следующей заметке, следите за нашими публикациями.

Источник публикации: https://vk.com/@hist_and_law-duel-mezhdu-pushkinym-i-danteso...

Картина Алексея Наумова "Дуэль Пушкина с Дантесом"

Далее Константина начали упрекать в том, что он не попытался отговорить Пушкина. А вот здесь стоило знать характер и репутацию Данзаса – неуживчивый отважный офицер с обострённым чувством справедливости, который ещё будучи лицеистом (его прозвали Медведем) бросался в любую перепалку вплоть до драки за издёвки и уж тем более оскорбления. С таким же пылом он защищал и своих друзей. Конечно, если бы они оставались лицеистами, то Данзас вполне мог броситься в суматошную драку, из которой Дантес выполз бы уже со сломанным носом. Но и Константин, и Александр были уже взрослыми представителями аристократических родов с соответствующими законами чести. Представить, что такой человек стал бы отговаривать друга от защиты собственного достоинства и самой истины, нелепо.

И уж совсем немыслимыми выглядели обвинения в том, что Данзас не донёс о предстоящей дуэли властям. Лицейский друг Пушкина, дворянин, боевой офицер, и вдруг занимается доносительством, прекрасно осознавая, какие кары небесные падут на голову Александра Сергеевича… Это было абсолютно невозможно.

Более того, дав согласие, Данзас, по сути, расписался собственной честью в верности Пушкину. Именно Константин будет долгие часы согласовывать с секундантами Дантеса правила предстоящего поединка, который должен был идти по принципу «до смертельного исхода» (часто до тяжёлого ранения). В итоге условия будут официально прописаны на бумаге и гарантированы, цитирую: «Секунданты, нижеподписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».

В вину Константину вменили и то, что на дуэль не позвали врача и не взяли с собой хоть каких-нибудь медикаментов. Это, конечно, можно считать трагической ошибкой Данзаса, если не брать в расчёт строгих и жестоких правил поединка «до смерти» и безмерную торопливость Александра Сергеевича. А критика по поводу отсутствия врача кажется вообще взятой с потолка. Дело в том, что те же законы, которые могли накинуть верёвку на шею Константина Карловича, большой разницы между секундантом и врачом, присутствующим на дуэли, не видели. К тому же, должен повторить, поединок всеми силами старались сохранить в тайне, а Пушкин уже тогда сожалел, что ему пришлось взвалить такую тяжёлую ношу на плечи старого друга. При любом исходе суда было не избежать. Верно, Александр Сергеевич надеялся, что неоднократно раненому герою многих битв, награждённому золотым оружием, тяжёлый приговор выносить не станут.

После смертельного выстрела Константин привёз обессилевшего Пушкина на набережную Мойки, дом 12, по настоянию самого поэта. Сразу после этого он сообщил о трагедии супруге Наталье Николаевне (как можно осторожнее, так как Александр не желал, чтобы супруга видела его в таком виде). Затем Константин бросился искать врача, что сделать в вечернем Петербурге было очень непросто. В тёмном морозном вечере Данзас буквально вламывался в дом к каждому известному врачу, но всё безрезультатно. В итоге ему удалось буквально притащить к раненому профессора Василия Шольца. Потекли тяжёлые минуты ожидания врачебного приговора.

Картина Дмитрия Белюкина "Смерть Пушкина". Данзас стоит справа, у книжных полок

Всё это время окутанный мрачными чувствами, беспомощностью и болью за товарища Данзас находился подле Пушкина. Именно Данзаса вскоре подозвал сам Пушкин и долго беседовал с ним, диктуя другу все свои неучтённые долги, которые требовалось вернуть, а ни векселей, ни расписок у Александра Сергеевича на них не было. Более того, поэт попросил Константина Карловича сжечь некоторые его бумаги, а какие именно, не разглашать никогда. Данзас клятву сдержал. До сих пор неизвестно, что именно содержали сожжённые материалы.

Уже на излёте этой долгой мучительной трагедии 29 января, на смертном одре Пушкин попросил позвать Константина, который всё это время был в доме, позволяя себе лишь украдкой вздремнуть. Видимо, увидев Данзаса каким-то противоестественно озлобленным и переполненным боли, каким его никто никогда не видел, Александр Сергеевич молил старого друга не мстить Дантесу. А к своему окружению (Пётр Вяземский, Василий Жуковский и жена Наталья Николаевна Гончарова) поэт обратился с мольбой заступиться за друга перед судом: «Просите за Данзаса. Он мне брат». Умирая, Александр Сергеевич снял со своей руки кольцо с бирюзой и подарил его на память Константину. Данзас до последней минуты своей жизни не расставался с этим подарком.

Наталья Николаевна Пушкина (Гончарова)

Проникшись просьбой мужа, верно, единственное, что теперь была способна сделать для него, Наталья Николаевна написала прошение самому Николаю I. Она молила государя не наказывать Данзаса слишком строго и позволить препроводить ему тело друга в Святогорский Успенский монастырь для последнего упокоения. Но Николай I решил, что с Данзаса хватит того, что его не арестовали сразу после дуэли и позволили скрасить последние минуты друга. Посему, едва Пушкин в последний раз закрыл глаза, Константин Карлович был взят под арест.

Позже Софья Николаевна Карамзина, дружившая и с Пушкиным, и с Лермонтовым, как хозяйка популярного петербургского литературного салона, назовёт Данзаса одним из «трёх ангелов-хранителей» Александра Сергеевича. Но в те дни после смерти Пушкина Константин Карлович сидел за решёткой, изолированный от всего мира и одинокий. Он прекрасно знал, что уже в эти минуты его горло либо стягивает верёвка, либо сия участь обходит его стороной. 

Софья Николаевна Карамзина

Петербург же заполоняли самые несуразные слухи вплоть до того, что свою пулю получил и сам Данзас, мол, от того у него и с рукой (периодически подвязанной из-за боевого ранения) плохо. И, конечно, виновником смерти Пушкина некоторые назначили Константина. 

Обуреваемый воспоминаниями последних страшных дней друга, подполковник Данзас за решёткой, верно, к счастью, ещё не знал, что бывшие друзья-лицеисты отвернулись от него. Иван Пущин, бывший однокурсник Пушкина и декабрист, даже напишет в сердцах: «Если бы я был на месте Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь». Тогда даже никому и в голову не пришло, что это было физически невозможно, т.к. Константин находился и от Пушкина, и от Дантеса на приличном расстоянии, чтобы встать перед выстрелом. К тому же дуэлянты стреляли не по команде, а по готовности.

Военный суд первой инстанции вынес самый строгий приговор. За то, что подполковник Данзас не донёс о планируемом «злом умысле» и тем самым «допустил совершиться дуэли и убийству», его приговорили к повешенью. Однако, видимо, государь всё же снизошёл до слёзного прошения Натальи Гончаровой, и вторая инстанция суда постановила лишить Константина Карловича золотой полусабли (он был награждён ею «За храбрость») и разжаловать в рядовые. Следующая инстанция ещё более смягчила приговор.

В итоге в заключении в Петропавловской крепости Данзас провёл два месяца. 19 мая 1837 года подполковник вышел на свободу и продолжил службу в Петербурге в инженерных частях. Но долго оставаться в столице Константин не смог. То ли извечная неуживчивость с начальственными чинами помешала ему обвыкнуться в Петербурге, то ли злые языки преследовали подполковника, который с честью исполнил все просьбы своего друга и тем самым рисковал собственной жизнью. Так или иначе, но вскоре Данзас лично потребовал перевода на Кавказ в Тенгинский полк. В это самое время «тенгинцы» были одними из самых закалённых бойцов, их слава шла по всему Кавказу. Именно они строили Черноморскую береговую линию, прокладывая дороги туда, куда нога солдата империи ещё не ступала.

Константин Карлович снова желал оказаться там, где «настоящее дело», где ему не нужно разбираться в тонкостях чувств бомонда и оправдываться перед людьми, которые порой весьма далеки от понятия чести.

Продолжение следует…

© Восточный ветер

Секунданты отправляют в редакцию Autonomia, где являются в кабинет главного редактора Йоливана Биглиери (Yoliván Biglieri) и с порога кричат оба:

- А ну-ка, ты, агент госдеповский, настал твой смертный час! (Не шутка! Хунта цапалась с США сильно, хотя половина личных средств элиты в американских банках и хранилась). Тебя наш славный адмирал вызывает на дуэль, и он тебя размажет, понял, да?

А главред, вместо того, чтоб испугаться, плечами пожимает и говорит так спокойно: - Согласен, ну, и как вызываемый на дуэль, выбираю оружие — дискуссию по телевидению!

Секунданты ошалели, но делать нечего, вернулись, доложили шефу. И вот тут тот повёл себя, надо признать, достойно. Отвечает: - На дискуссию согласен! В присутствии журналистов, открытую и без цензуры!

Можно шляпу снять, вообще-то. Но он добавляет: - Но это не дуэль между двумя лицами. Это дискуссия, от которой я, адмирал, не имею права отлынивать, согласен. Однако вызов на дуэль она не отменяет!

И вновь посылает секундантов журналисту. Может, в надежде запугать того, а может и нет. Кто знает. А оказалось, журналист Баглиери в юности занимался фехтованием. Ах так, говорит, дуэль взаправдашная нужна? Будет вам дуэль. И даёт согласие на сражение на саблях!

И вот 3 ноября противники сходятся на пустыре за городом. Сначала секунданты закон изучили и установили, что тот дуэли не запрещает.

Ранним утром, в присутствии секундантов (по двое с каждой стороны) и двух врачей дуэлянты сходятся. Кто-то из них (а возможно и оба) уведомляют прессу.

На пустыре появляются местные журналисты и даже репортёры из New York Times и BBC. Не говоря о представителях всех местных крупных газет и журналов.

Противники раздеваются до пояса, берут в руки сабли и начинают битву!

Через несколько минут на поле появляется полицейский патруль, но секунданты (среди них два адвоката) заверяют, что нарушений закона нет.

Бой продолжается полчаса, после чего секунданты останавливают схватку по требованию врачей, так как оба дуэлянта получили ранения средней тяжести, кровь хлещет из ран, честь оба противника защитили.

Адмирал Варела публично признаёт, что журналист проявил храбрость и показал себя мужественно. Журналист публично признаёт, что адмирал повёл себя, как мужчина. Оба избегают в заявлениях упоминаний о коррупции и мошенничестве, об агентах госдепа и вражеской лапе.

Адмирал в следующем году выходит в отставку и отправляется послом Аргентины в Бельгию. Умер в 1996 году. Биглиери скончался в 2003 году, улица в Ланусе носит его имя.

Снимке, фото статьи  из Нью-Йорк Таймс, снятое на месте дуэли.

ИСТОЧНИКИ:

https://foto-history.livejournal.com/11998498.html

https://www.clarin.com/zonales/increible-historia-ultimo-due...