В доме Toy Story's, построенном компанией Wallmakers в Индии, каждая деталь пронизана заботой о окружающей среде. Дизайнеры использовали 6 тысяч ненужных пластиковых игрушек для создания удивительного архитектурного шедевра.
Идея использования игрушек как строительного материала возникла из необходимости найти нестандартное решение для дома в сельской местности в Вадакаре. Вдохновленные огромным количеством ненужных игрушек в муниципалитете, дизайнеры решили дать им вторую жизнь, превратив в уникальный элемент здания.
«Вы когда-нибудь наступали на кубик Lego? Каждый, кто хотя бы раз в жизни наступал на него, помнит боль от этого. Это заставило нас задуматься над двумя вопросами: «Насколько прочен этот материал?» и «Сколько его остается в домах после того, как дети его выбрасывают?» - отмечают в Wallmakers.
Каждый кубик Lego или другая игрушка, которая когда-то была любимой, теперь стала частью этого особенного дома. Этот проект напоминает о проблеме избыточного потребления и необходимости пересмотра потребительских привычек.
Согласно данным, в 2022 году мировые продажи игрушек достигли рекордного уровня, но 80% от этого количества оказывается на свалках из-за сложной формы и химических добавок. Этот проект напоминает о важности устойчивого потребления и переработки отходов.
Сам дом состоит не только из игрушек, но и из других экологически чистых материалов. Центральный блок и верхняя часть оборудованы проницаемым фасадом, обеспечивающим хорошую вентиляцию. Благодаря использованию прессованных земляных блоков и вторичных материалов Мангалор дом становится примером устойчивого строительства.
В 3 веке до нашей эры римляне внедрили мельницы в различные сферы своей экономики, включая сельское хозяйство, горнодобывающую промышленность и строительство. Сначала мельницы использовались для помола зерна, но позднее были совершены новые технологические прорывы, позволившие применять их для дробления руды в горнодобывающей промышленности, а также для обработки дерева и мрамора в строительстве. В результате мельницы стали ключевым элементом римской экономики, снижая зависимость от человеческого труда и значительно увеличивая производительность и эффективность в различных отраслях.
Пекарня в Помпеях
Использование в сельском хозяйстве
Производство муки в сельскохозяйственном секторе было крайне трудоемким. Но с появлением мельниц с ручным приводом жизнь римлян упростилась. Этот тип мельницы состоял из двух прямоугольных камней: нижнего и верхнего. Верхний камень был оснащен длинной ручкой и перемещался из стороны в сторону. С появлением роторных мельниц, приводимых в движение животными, в III веке до нашей эры в Италии процесс помола стал более эффективным. Такие мельницы, как помпейские, были приводимы в движение двумя ослами, запряженными в деревянную раму, и позволяли значительно увеличить производительность и качество муки.
Водяные мельницы, считающиеся значительным технологическим достижением, появились позже. Они использовали водяные лопасти для приведения в движение верхнего камня с гораздо большей силой, чем это могли сделать животные. Для их строительства требовалось решать различные инженерные задачи, включая обеспечение постоянного водоснабжения и передачу движения от водяного колеса к верхнему камню.
Водяная мельница в г. Хама, Сирия
Для оправдания затрат на строительство водяной мельницы требовалась большая концентрация людей в окрестностях. Крупные комплексы мельниц, такие как комплекс Барбегал на юге Франции, демонстрировали масштабное использование водяных мельниц в промышленности. Например, в комплексе Барбегал акведук подавал воду к шестнадцати перекидным колесам, обеспечивая производство муки в промышленных масштабах.
Модель комплекса в Барбегале, Франция
Использование в горнодобывающей промышленности
Штамповые мельницы, используемые в горнодобывающей промышленности, предназначались для дробления руды с глубоких месторождений на мелкие куски перед её последующей переработкой. Этот процесс был необходим для того, чтобы металлическую руду можно было переплавить, превратив её в металл. Штамповые мельницы также применялись для обработки металла после плавки, когда металл был раскален докрасна. Находки каменных наковален с отметинами от ударов отбойных молотков в рудниках Долаукоти и других рудниках Древнего Рима свидетельствуют о широком использовании штамповых мельниц для измельчения добытой руды.
Штамповая мельница
Эти мельницы включали в себя водяные колеса, кулачки и отбойные молотки. Их первые варианты появились в Греции примерно в 3 веке до нашей эры, а затем были внедрены в Италии в первом веке нашей эры. Ранее дробление руды выполнялось вручную, что требовало большого количества труда. Эти штамповые мельницы, подобно зерновым, значительно экономили рабочую силу и увеличивали скорость обработки руды. Они в основном применялись в горнодобывающей промышленности, но иногда использовались и для обработки зерна.
Поскольку для работы штамповых мельниц требовалась вода, акведуки часто строились рядом с месторождениями полезных ископаемых. Например, в рудниках Долаукоти в Уэльсе и в Рио-Тинто в Испании были построены длинные акведуки, чтобы обеспечить энергией несколько штамповочных заводов. Вода из этих акведуков также использовалась для методов добычи руды, таких как "шелушение" и "промывка грунта". Некоторые металлические руды, например, золото, требовали тщательного измельчения, чтобы извлечь мельчайшие частицы металла из окружающих горных пород и песков. Для этой цели римляне создали водяные мельницы, аналогичные использовавшимся в сельском хозяйстве, но с более прочными точильными камнями.
Римские разработки на руднике Долаукоти, Уэльс
Использование в строительстве
Лесопилка представляла собой сложную машину, состоявшую из возвратно-поступательной пилы, которая приводилась в движение водяным колесом. Эта машина была способна эффективно распиливать как дерево, так и камень, что позволяло экономить значительное количество усилий и рабочей силы. Водяное колесо соединялось со стержнем, на котором располагалась одна или несколько кривошипных пил.
Одна из самых ранних известных лесопилок была построена в Иераполисе в 250-300 годах нашей эры. Это была первая известная машина, использующая кривошипно-шатунный механизм. Рельеф на саркофаге Марка Аврелия Аммиана, который датируется 250-300 годами н.э. и находится в древнем городе Иераполисе, недалеко от современного Памуккале в Турции, наглядно показывает, как она функционировала.
Схема римской лесопилки с водяным приводом в Иераполисе, Турция
Лесопилки также широко применялись для резки мрамора. Римский поэт Авзоний, пишущий в эпической поэме о реке Мозель в Германии в конце 4 века нашей эры, описывает характерный звук водяной лесопилки, используемой для резки мрамора. Эти машины также использовались для обработки различных других типов камня. Лесопилки, датируемые 6 веком н.э., также были обнаружены в Герасе (на территории современной Иордании) и Эфесе (на территории современной Турции), что свидетельствует о их широком использовании в различных частях Римской империи для разнообразных целей.
Заключение
Изобретение механического привода для технологии помола и позднее водяных мельниц стало ключевым моментом в развитии римской экономики, приведя к существенному уменьшению зависимости от человеческого труда и значительному повышению производительности в различных секторах. Это значительно улучшило повседневную жизнь римлян. Водяные мельницы, включая мельницы Яникул в Риме, стали ключевым звеном в промышленном производстве муки и хлеба. Штамповые мельницы ускорили обработку руды на рудниках по всей империи, а лесопильные заводы позволили резать мрамор и другие камни с высокой точностью и скоростью.
Водяная мельница в г. Хама, Сирия
Развитие технологий измельчения прошло долгий путь от ручных устройств к вращающимся мельницам с приводом от животных в I веке до нашей эры, а затем к более сложным лесопильным заводам с водяным и кривошипным приводом в III веке нашей эры. Многие принципы, заложенные в этих ранних машинах, до сих пор используются в современных мельницах. Эти достижения стали яркими примерами творчества, выдающегося дизайна и производственных навыков римлян.
Больше интересных фактов об истории на нашем Дзене!
Мозаики были широко распространены как украшение как частных домов, так и общественных зданий по всей Римской империи с 1 века до н.э. до 5 века н.э. от Африки до Антиохии. Они не только служили украшением, но и представляли собой ценный источник информации о повседневной жизни: одежде, пище, инструментах, оружии, растениях и животных. Мозаики также часто отображали различные аспекты римской культуры и деятельности, включая гладиаторские бои, спорт, сельское хозяйство, охоту, а иногда даже изображали реалистичные портреты самих римлян.
Заяц, Римская мозаика
Техника исполнения
В период с 3-го века до н.э. по 6-й век н.э. мозаичные композиции создавались из множества маленьких квадратных кусочков - тессер, обычно диаметром от 0,5 до 1,5 см. Однако для передачи мелких деталей часто использовались еще более мелкие кусочки, размером всего 1 мм. Эти тессеры вырезались из различных материалов, включая мрамор, керамику, стекло, смальту (стеклянную пасту), камень и даже ракушки.
Смальта
Процесс создания мозаики начинался с подготовки основания, которое покрывалось свежим строительным раствором. Затем мозаичные тессеры размещались как можно ближе друг к другу с небольшими зазорами между ними. После чего промежутки заполнялись жидким строительным раствором. После этого всё было тщательно очищено и отполировано, чтобы создать гладкую и блестящую поверхность мозаики.
Происхождение и влияние
В течение различных периодов истории использование галечных полов было распространено как во времена Минойской цивилизации на Крите, так и в микенской цивилизации на материковой части Греции еще в бронзовую эпоху. На Ближнем Востоке подобная концепция с использованием узоров стала популярной к VIII веку до нашей эры. В Греции первые эксперименты с галечными полами с декоративными узорами относятся к V веку до нашей эры, примеры таких полов можно обнаружить в Коринфе и Олимпии. Эти полы часто были двухцветными, с яркими геометрическими узорами и простыми фигурами на темном фоне. По мере приближения к концу IV века до нашей эры, появились полы с цветными рисунками, в Пелле было найдено множество прекрасных образцов. Эти мозаики часто украшались полосами терракоты или свинца, которые служили для выделения контуров. В эллинистический период, в III веке до нашей эры, мозаика стала искусством, а узорчатые полы начали дополняться детальными панелями, созданными с использованием мозаичной техники, а не гальки.
Пелла, Греция
К концу II века до нашей эры использовались все более мелкие и точные мозаичные элементы, иногда размером всего 4 мм или меньше, и в композициях использовались разнообразные оттенки с использованием цветной затирки, чтобы соответствовать окружающим мозаикам. Этот тип мозаики использовал сложные цвета и переходы, чтобы создать эффект, напоминающий живопись. Один из величайших мастеров этого стиля - Сосус Пергамский (150-100 гг. до н.э.), чьи работы были широко копированы спустя века. Особенно выдающиеся образцы эллинистической эпохи были найдены в Александрии и на острове Делос в Кикладах.
Мозаика Сосуса Пергамского
Из-за сложности создания таких работ они часто были представлены в виде небольших мозаичных плиток размером 40 х 40 см, которые затем устанавливались на мраморные основания или подносы. Эти фрагменты часто использовались в качестве центральных элементов в более простых мозаичных композициях на тротуарах. Они были столь ценными, что их часто снимали и переносили для использования в других местах, передавая из поколения в поколение. Несколько эмблем могли соединяться в единую композицию, постепенно эти композиции становились более крупными и напоминали окружающие рисунки, а также начали называться панно.
Эволюция дизайна
В истории мозаики также как существует множество факторов, делающих строгую линейную эволюцию этого вида искусства затруднительной, таких как трудности с датировкой, различия в художественных стилях и региональные особенности. Однако можно выделить несколько ключевых моментов изменений и региональных отличий.
Напольная мозаика
В начальный период римляне в значительной степени следовали эллинистическому подходу к мозаике, подвергаясь сильному влиянию греческих художников и мотивов, таких как морские сюжеты и сцены из греческой мифологии. Многие римские мозаики, часто подписанные греческими именами, являются ярким примером сохранения греческого влияния в римском мире. Например, известной является мозаика "Битва при Иссе", копия оригинальной эллинистической картины, которая изображает Александра Македонского в битве при Иссе.
Мозаика "Битва при Иссе"
Римские мозаики часто копировали ранние цветные образцы, но со временем развили собственные стили. По всей империи были созданы производственные школы, каждая из которых культивировала свои особенные предпочтения. Например, в африканских провинциях были популярны крупные сцены охоты и эксперименты с перспективой, в то время как в Антиохии преобладали мозаики с импрессионистской растительностью и фигурами на переднем плане.
В Италии характерен черно-белый стиль мозаик, который сохранялся до III века н.э., преимущественно для изображения морских мотивов. Особенностью этого стиля являлись двумерные изображения и акцент на геометрические узоры. Однако уже в 115 году н.э. в банях в Остии был обнаружен самый ранний образец человеческой фигуры в мозаике, а во II веке н.э. стали распространены силуэтные фигуры. Со временем мозаики становились все более реалистичными в изображении человеческих фигур, а точные и детализированные портреты становились все более популярными.
Черно-белая римская мозаика
В восточной части империи, особенно в Антиохии, в IV веке н.э. стал распространен стиль мозаики, в котором использовались двумерные и повторяющиеся мотивы для создания эффекта "ковра". Этот стиль оказал значительное влияние на более поздние христианские церкви и еврейские синагоги.
Другие дизайны полов
Массивные узоры на полах также можно было создавать с помощью укладки крупных кусков материала. Один из таких методов, называемый Opus signinum, предполагал использование цветного строительного раствора (чаще всего красного цвета), в который вкладывались белые мозаичные камни, создавая широкие узоры или разбросанные случайным образом фрагменты. В Италии этот метод был особенно популярен в I веке до н.э. и продолжал использоваться и в I веке н.э., хотя чаще всего употреблялись только черные камни, часто образующие кресты с пятью красными камнями и одним центральным черным камнем.
Opus signinum
Вторым типом напольного покрытия был Opus sectile, где для укладки использовались большие каменные или мраморные плиты, вырезанные в определенные формы. Этот метод также имел греческие корни, но римляне начали применять его не только для полов, но и для отделки стен. Впервые Opus sectile был широко использован в общественных зданиях, но к IV веку н.э. стал распространен на частных виллах. В этот период также под влиянием египетской культуры в качестве материала стали использовать непрозрачное стекло.
Opus sectile
Другие виды использования мозаики
Мозаика не ограничивалась только полами. Своды, колонны и фонтаны часто украшались мозаикой, особенно в банях. Один из ранних примеров такого использования датируется серединой I века до н.э. в нимфеях "Виллы Цицерона" в Формии, где применялись кусочки мрамора, пемзы и ракушек. В других местах также использовались куски мрамора и стекла, чтобы создать эффект естественного грота. К I веку н.э. более детальные мозаичные панно также использовались для украшения нимфеев и фонтанов. В Помпеях и Геркулануме эта техника также применялась для покрытия ниш, стен и фронтонов, и часто эти мозаичные композиции имитировали оригинальные картины. Стены и своды более поздних императорских римских бань также были украшены мозаикой с использованием стекла, которое отражало солнечный свет, падающий на бассейны, и создавало эффект мерцания. Полы самих бассейнов, подобно полам мавзолеев, часто были выложены мозаикой, иногда даже с изображением портрета умершего. Это использование мозаики для украшения стен и сводов римлянами оказало влияние на декораторов интерьеров христианских церквей, начиная с IV века нашей эры.
Мозаика с изображением Нептуна и Амфитриты, Геркуланум
Больше интересных фактов об истории на нашем Дзене!
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Французская архитектурная компания TVK завершила строительство квартала в Париже, состоящего из известняковых зданий, окруженных садом. Проект отвечает всем принципам устойчивого развития и направлен на увеличение биологического разнообразия. Это первый в столице район с нулевым уровнем выбросов углекислого газа.
Îlot Fertile, что в переводе с французского означает "плодородный остров", включает в себя квартиры, студенческие общежития, отель, офисы, рестораны, магазины и спортивные сооружения.
Высота четырех зданий, составляющих квартал, варьируется от семи до девяти этажей; первый этаж в каждой постройке выполнен из низкоуглеродистого бетона и спроектирован таким образом, чтобы обеспечить просторные, незагроможденные внутренние пространства.
Верхние этажи сделаны из известняка, добытого в местном регионе Иль-де-Франс, с целью снижения углеродных затрат на транспортировку.
TVK утверждает, что проект площадью 35 200 квадратных метров - крупнейший строительный объект из несущего камня со времен реконструкции Парижа Жоржем-Эженом Хаусманом в середине XIX века.
Общественные пространства, включая рестораны и магазины, расположены на первых этажах зданий и выходят в центральный сад. Гостиничные номера и апартаменты находятся на верхних этажах, а приподнятый открытый уровень обеспечивает дополнительные садовые пространства с фруктовыми деревьями, овощными грядками, домиками для насекомых и птиц.
TVK спроектировала Îlot Fertile таким образом, чтобы его строительство и эксплуатация оставляли минимальный углеродный след. Она оснастила крыши зданий фотоэлектрическими панелями, которые вырабатывают энергию.
Близость к общественному транспорту означает, что кварталу не нужны парковки. Архитекторы использовали биоклиматический дизайн, чтобы свести к минимуму потребность в энергии для отопления, охлаждения и освещения.
Небольшое количество электричества, которое будет потребляться, проект планирует компенсировать за счет производства зеленой энергии с помощью биосолнечных крыш.
Стремление Парижа к экологическим преобразованиям делает нулевой уровень выбросов углекислого газа долгосрочной целью на весь период эксплуатации квартала.
28 августа исполнилось 170 лет со дня рождения русского ученого, архитектора и изобретателя Владимира Шухова. Самое известное его творение – телерадиобашня на Шаболовке, а полный перечень шуховских изобретений и проектов столь велик, что в одной статье все их перечислить проблематично.
Среди них не только архитектурные сооружения вроде свода Киевского вокзала или крыши Пушкинского музея в Москве, но и первый в России нефтепровод, первый в мире нефтяной речной танкер и первая в мире установка для крекинга (процесса переработки нефти). Шухов создал так много всего и при этом столь разного, что его прозвали Человеком-фабрикой.
Привет Пифагору
Инженерная мысль не давала Шухову покоя с детства: живя у бабушки в Пожидаевке, имении под Курском, он в возрасте, когда его ровесники еще играли в игрушки, сконструировал фонтан и небольшую водяную мельницу на ручье. Когда Володе было семь, отец взял его с собой в гости к астроному Карлу Кнорре. Домашняя обсерватория ученого поразила мальчика, и он захотел серьезно заниматься наукой.
Отец Шухова Григорий Петрович служил в министерстве финансов, но не был заурядным чиновником. Среди его друзей встречалось много интересных личностей, например, хирург Иван Пирогов, а его карьерному росту мешали честность, неподкупность и отсутствие амбиций (так, по крайней мере, считала супруга Шухова-старшего, красивая и властная Вера Капитоновна). В этом Владимир пошел в отца: лишенный тщеславия, он был равнодушен к тому, что его заслуги порой приписывались другим. Главным для него было добросовестно выполнить свою работу. Унаследовал он и широту интересов отца: вроде бы всю жизнь с головой поглощенный инженерным делом, Шухов всегда находил время для искусства, спорта и иных увлечений.
Владимир с отличием окончил Пятую классическую гимназию в Петербурге. Даже его ученические «недочеты» были выдающимися: например, в четвертом классе он вместо традиционного решения теоремы Пифагора предложил свое оригинальное. Преподаватель снизил ему балл «за нескромность».
Молодой да ранний
Школой раннего взросления для Шухова стала самостоятельная жизнь в столице: он не поехал с семьей в Варшаву, куда Григорий Петрович получил назначение. В 25 лет построить первый в стране нефтепровод, контролируя весь процесс от начала до конца, – такое мог сделать только человек, с юности привыкший решать все вопросы самостоятельно.
После гимназии Шухов поступил на инженерно-механическое отделение Императорского московского технического училища (ныне МГТУ имени Баумана). В годы учебы Шухов придумал паровую форсунку, позволявшую распылять мазут, чтобы использовать его как горючее топливо. Это было его первое большое изобретение. Примечательно, что, издавая в конце 1890-х свою книгу «Основы фабрично-заводской промышленности», великий ученый Дмитрий Менделеев счел нужным поместить на обложку чертеж именно этой студенческой работы русского инженера.
По окончании училища его руководство предложило Шухову отправиться вместе с профессорами на Всемирную выставку 1876 года в американской Филадельфии для ознакомления с новинками техники. Такие приглашения делались в исключительных случаях, но Шухов и был исключительным.
Искусство инженера
Молодой инженер, с одной стороны, восхищался деловитостью американцев и легкостью, с которой они внедряли самые смелые идеи. С другой – замечал, что многим проектам не хватало точного научного расчета: в погоне за скорой прибылью они создавались практически на глаз. «Сначала сделаем машину, а потом будем устранять ее недостатки», – объясняли Шухову американские изобретатели. Для него же уже тогда технические конструкции были своего рода произведениями искусства: они должны были не просто выполнять какую-то функцию, а выполнять ее оптимальным и самым изящным образом.
К примеру, мост (которых Шухов за жизнь спроектировал несколько сотен) может быть надежным, но при этом излишне громоздким, с чрезмерным запасом прочности, перерасходом строительного материала и, в конце концов, некрасивым. Шухов же в своем инженерном искусстве был подобен художнику-минималисту, убирающему с картины все лишнее. Но, для того чтобы убрать лишнее из чертежа, требуется не только чувство стиля, но и точный математический расчет. Это был конек Шухова – он проектировал вещи, которые были максимально прочны, максимально просты и максимально дешевы.
На железной дороге
Шухов пробыл в Америке год и имел все возможности там остаться, но это не входило в его планы. С собой на родину он увозил главное приобретение, ценности которого тогда еще не знал: знакомство с инженером-предпринимателем Александром Бари, своим соотечественником, перебравшимся в США в погоне за удачей. Спустя год Бари вернется в Россию, откроет первую в стране инжиниринговую (то есть оказывающую инженерно-технические услуги) компанию, в которой Шухов проработает 40 с лишним лет и реализует почти все свои главные проекты.
А пока Владимир устроился в чертежное бюро управления Варшавско-Венской железной дороги. Ради него он, к удивлению знакомых, пренебрег несколькими солидными предложениями: петербургский математик академик Пафнутий Чебышев звал его к себе ассистентом; в свою лабораторию приглашал и преподаватель Императорского технического училища, будущий «отец аэродинамики» Николай Жуковский.
Но Шухов шел своим путем. Его влекло практическое инженерное дело. Железные дороги в те годы были одной из самых бурно развивающихся отраслей, и здесь он мог применить свои навыки. Не все поняли логику Владимира, когда он, работая в чертежном бюро, стал вольнослушателем Военно-медицинской академии. Но Шухов считал, что изучение человеческого тела – совершенной в своей сложности и эффективности конструкции – позволит ему по-новому взглянуть на конструкции неодушевленные: мосты, перекрытия, башни и тому подобное.
Роман с нефтью
В 1877 году Бари предложил Шухову выполнить первый заказ – построить для развивавших свой бизнес в России братьев Людвига и Роберта Нобелей 10-километровый нефтепровод в районе Баку – от месторождения в поселке Балаханы до так называемого Черного города, где помещались сотни нефтеперерабатывающих предприятий.
Баку в те годы был охвачен нефтяной лихорадкой: тысячи предпринимателей разного калибра пытались обогатиться на черном золоте. Технологии были примитивными: нефть поднимали тартанием (при помощи цилиндрического сосуда-желонки с клапаном внизу), а то и просто бурдюками, заливали в деревянные бочки и везли к месту переработки на повозках. Транспортировка порой обходилась дороже самого продукта. Нефть добывали тогда только ради керосина, использовавшегося в фонарях и горелках. С мазутом еще толком не знали, что делать, и порой выливали в овраги. И лишь та самая студенческая форсунка Шухова делала из него хорошее горючее.
Шухов был уже, что называется, «в теме» и, прибыв в Баку, в сжатые сроки спроектировал и построил трубопровод, внимательно контролируя каждый этап процесса. Отталкиваясь от американских образцов, он значительно усовершенствовал конструкцию, принимая во внимание не только физические параметры нефти, но и ландшафтные и климатические условия, которые порой игнорировали американцы, из-за чего с переменами погоды их нефтепроводы начинали перекашиваться, расстыковываться и лопаться.
Начало трассы трёхкилометрового нефтепровода в городе Батуми от резервуарной станции Нашауера. Построен по проекту Владимира Шухова (1886)
Поняв, что нефтепровод может уничтожить их бизнес, его строительству постоянно мешали извозчики, устраивая поджоги и прочие пакости, пока компания не наняла специальную охрану.
Без упоминания имени
Уже в качестве главного инженера «Технической конторы инженера А.В. Бари» Шухов выполнял заказы и от других нефтепромышленников. Он не просто проектировал нефтепроводы, он разработал теорию нефтепроводов – научную базу, позволявшую строить их самым эффективным образом. Отказавшись в свое время сосредоточиться на теоретической математике у академика Чебышева, Шухов всю жизнь настаивал, что математический расчет – основа всех проектов.
Резервуары Товарищества пароходства «Лебедь» в Царицыне на Волге. Построены по проекту Владимира Шухова строительной конторой инженера Александра Бари (1882)
Погружаясь в проблему, Шухов всегда находил множество смежных задач. Так, он спроектировал цилиндрические резервуары для хранения нефти – до него они были кубической формы. Шухов рассчитал, что форма цилиндра позволяет вмещать больше нефти и быть конструкции более прочной при меньших расходах на строительные материалы.
Следующим его шагом стало создание речного нефтеналивного судна (танкера) для транспортировки черного золота по Волге. У фирмы Бари появилась даже своя верфь под Царицыном (ныне Волгоград), где корабли легко и удобно собирались, как конструкторы, по шуховским чертежам.
Шухов не стремился проектировать что-то уникальное, неповторимое, чтобы прославиться. Наоборот, ему хотелось создавать вещи, которые можно было бы воспроизводить массово, причем наипростейшим способом. Что до тщеславия, то в те годы газеты, докладывая об очередном достижении фирмы Александра Бари, называли имя ее владельца, но самого изобретателя упоминали гораздо реже. Даже помощник Шухова, технолог Григорий Суворов, чаще попадал в репортажи. Но главного инженера не беспокоило пребывание в тени.
Шухову неоднократно приходилось слышать, что Бари эксплуатировал его талант. На это наш герой с улыбкой отвечал, что эксплуатация была взаимной, так как он вынуждал Бари реализовывать свои самые необычные инженерные замыслы.
От трубопроводов к ажурным башням
Одно из главных изобретений Шухова для нефтяной промышленности долгое время оставалось неоцененным. В 1891-м он запатентовал устройство для крекинга – разложения нефти на фракции: бензин, газолин и т. д. Этими фракциями в те годы мало кто интересовался, и только с развитием автомобильной промышленности на них появился спрос. Спустя четверть века после Шухова крекинг был заново открыт в Америке. Узнав, что русские их опередили, представители Standard Oil побывали в Москве, где изучили чертежи Шухова, но признать его первооткрывателем отказались. Но справедливость все же была восстановлена решением Международного патентного суда.
Первый завод по шуховской технологии, «Советский крекинг», был открыт в Баку 30 с лишним лет спустя после изобретения – в 1932 году.
Реклама котлов конструкции В. Г. Шухова (1895)
Фирма Бари была не только первым в России проектным бюро с постоянным штатом специалистов (прежде под каждый проект собиралась отдельная команда), она, как уже говорилось, владела верфями, а также среди прочего котельным заводом в Симоновой слободе в Москве. Завод выпускал паровые котлы оригинальной шуховской конструкции (еще одно важное изобретение инженера), а кроме того, стал экспериментальной площадкой, на которой Шухов опробовал свои архитектурные идеи. Корпуса завода стали прообразами павильонов, которыми он в 1896 году потряс посетителей Всероссийской промышленно-художественной выставки в Нижнем Новгороде.
Шухов спроектировал несколько зданий с крышей в виде сетки из стальных пластин, подпираемых высокими мачтами, ротонду с перекрытием в виде стальной мембраны и первую в мире гиперболоидную башню с резервуаром для воды наверху.
Водонапорная башня, построенная по проекту инженера Владимира Шухова для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде – первая в мире гиперболоидная башня (1896)
Архитектура не была специальностью Шухова, он смотрел на нее с инженерной точки зрения. Но на Нижегородской выставке его сооружения затмили проекты профессиональных архитекторов. Ажурные павильоны и их своды казались хрупкими и ненадежными, но они были результатом точнейших расчетов Шухова и потому прочнее обычных зданий.
Гиперболоид инженера Шухова
Гиперболоидные башни – то есть строения из секций в форме гиперболоида – стали самым знаменитым произведением Шухова. Гиперболоиды будоражили воображение нашего героя еще со студенческих времен, а момент, когда он наконец воскликнул: «Эврика!», произошел благодаря его домработнице. Убираясь, она перевернула плетеную корзину для бумаг вверх дном и поставила на нее тяжелый цветочный горшок. Шухов увидел, что легчайшая конструкция удерживает вес, намного превышающий ее собственный, и попробовал сесть на перевернутую корзину – она выдержала и его.
37-метровая башня, показанная Шуховым на выставке, держала резервуар в 100 с лишним тонн воды. Она воплощала все главные принципы шуховского инженерного подхода: простота конструкции, легкость сборки (80 одинаковых профилей), дешевизна, прочность. В отличие от башен с глухими стенами, она была очень ветроустойчива. Казалось, что она состоит из гнутых линий, но на самом деле линии были прямые. После выставки ее купил меценат-промышленник Юрий Нечаев-Мальцов и установил в своем имении Полибино у Куликова поля – там ее можно видеть и сегодня.
Шухов спроектировал около 200 подобных башен – на Оке, в Краснодаре, в Днепровском лимане (Аджигольский маяк), но самой известной остается башня на Шаболовке. Его архитектурные идеи подхватили в Японии (108-метровая гиперболоидная башня в Кобе), Австралии (309-метровая телебашня в Сиднее), Китае (600-метровая телебашня в Гуанчжоу) и других странах.
67-й том из серии книг "Великие архитекторы" посвящён Владимиру Шухову
Гиперболоидную форму в начале ХХ века стали использовать и в строительстве мачт военных кораблей, например, русских броненосцев «Андрей Первозванный» и «Император Павел I»; более массово их использовали в американском флоте.
Выше стропила, инженеры
В архитектуре Шухов прославился также как создатель прочных легких, воздушных сводов: крыши дебаркадера Брянского (ныне Киевского) вокзала, системы перекрытий Пушкинского музея и Высших женских курсов (ныне главный корпус Московского педуниверситета). Шухов со свойственной ему склонностью искать универсальную теоретическую базу для технологии создал теорию арочных ферм, изложив ее в книге «Стропила» (1897).
Распространенное мнение о том, что Шухов участвовал в проектировании перекрытий Верхних торговых рядов (ныне ГУМ), оказалось спорным: историк искусства Илья Печенкин показал, что эта работа в начале 1890-х была сделана инженерами Товарищества Санкт-Петербургского металлического завода и имени Шухова нет в официальных документах. В те годы он был известен как специалист по нефтяной промышленности, а не архитектор.
Объем работ Шухова был столь велик, что казалось, он живет, не отрываясь от чертежного стола. В действительности же он был человеком разнообразных увлечений, и у него хватало времени и на семью, и на искусство, и на спорт.
Дебаркадер Брянского (ныне Киевского) вокзала в Москве образца 1918 года – пример легких, но прочных конструкций Шухова
Человек с фотоаппаратом
Шухов был заядлым шахматистом и велосипедистом – однажды выиграл московскую велогонку, проходившую в Александровском манеже. Он любил фотографировать, в том числе в стереоскопическом формате, и оставил после себя большой архив великолепных снимков и с исторической, и с художественной точек зрения. «Я по профессии инженер, а в душе – фотограф», – говорил Шухов.
В молодости у него был роман с Ольгой Книппер, впоследствии ставшей женой Антона Чехова. Когда Шухову было 33, в воронежской командировке он познакомился с 18-летней Анной Мединцевой, дочерью врача, работавшего на железной дороге. Через два года он привез ее в Москву, однако властная мать инженера не дала благословения на брак, считая бедную воронежскую дворянку недостаточно хорошей партией. Но Шухов не желал терять свою любовь, и пять лет с Анной они прожили в гражданском браке.
Только после рождения первого ребенка, дочери Ксении, грозная Вера Капитоновна смягчилась, и венчание состоялось. Всего у Владимира и Анны родилось пятеро детей: две дочери и три сына. Говорят, Шухов был изрядный ревнивец и вообще мог вспылить по пустякам, но быстро спохватывался и возвращался в благодушное состояние.
Новые времена
До революции Шухов был богат: хоть он и оставался работником Бари, но платил хозяин щедро. Первым приветом от новой власти в 1917-м стал снаряд, пробивший стену его дома на Смоленском бульваре, когда большевики захватывали Москву.
Вскоре Шухова выселили из собственного дома, но репрессировать не стали: ценный кадр, мог пригодиться. Фирму Бари национализировали (ее основатель умер от инсульта еще в 1913 году), но Шухова оставили на должности главного инженера. Своей неприязни к большевикам наш герой не скрывал (его сын Сергей воевал в Гражданскую войну у Колчака), но, когда в 1919-м те предложили ему спроектировать гигантскую радиобашню для трансляции коммунистических идей на весь мир, Шухов согласился.
Он считал, что нужно работать в России при любой власти. Своих новых начальников-большевиков он называл «невежественными людьми с красными книжками, преследующими непонятные цели», но от эмиграции отказался, хотя прославленного инженера готовы были принять и Европа, и Америка.
Под угрозой расстрела
В первоначальном проекте башня была высотой 350 метров, и поставить ее предполагалось в самом Кремле. Почти на 50 метров выше Эйфелевой, она весила вчетверо меньше ее – знаменитая шуховская экономичность пришлась как нельзя кстати при дефиците металла. Кстати, дореволюционным сановникам дешевизна проектов Шухова порой, наоборот, претила – негде было, как сейчас бы сказали, «отпилить».
Вскоре выяснилось, что даже на такой легкий вариант металла в стране нет, поэтому инженер сократил высоту башни до 148 метров. Ставить ее решили не в Кремле, где колокольня Ивана Великого могла наводить помехи на радиосигнал, а на тогдашней окраине города, на Шаболовке.
Знаменитая Шуховская башня на Шаболовке, которая была символом советского телевидения до появления Останкинской, 1920-е
При монтаже башни произошла авария – то, чего никогда прежде не случалось у Шухова. «Риск при выполнении заказа исключался, – писал он в свое время. – Разрушение конструкции – это не только убытки конторы, но и потеря моего инженерного авторитета, потеря возможности самостоятельного творчества, а значит, конец творческой жизни».
Но тут лопнули стальные тросы при подъеме очередной секции: двое рабочих погибли, вся конструкция была повреждена. И речь шла уже о конце не только творческой, но и физической жизни: заподозрив в старом инженере вредителя, чекисты пообещали его расстрелять, если случится еще одна неполадка. Шухов довел проект до конца: в 1922 году радиобашня заработала. Хотя, как уже говорилось, он построил около 200 подобных гиперболических сооружений, именно эту башню называют Шуховской. В середине ХХ века, пока не открыли Останкинскую, башня Шухова была символом советского телевидения.
Футуристический вид этой башни повлиял на писателя Алексея Толстого до такой степени, что в своей знаменитой повести он назвал прибор инженера Гарина «гиперболоидом», хотя знал, что на самом деле это параболоид.
Советское признание
По словам Сергея Шухова, сына инженера, также ставшего ученым, «несколько раз отец был на волоске от уничтожения». И все же, несмотря на дворянское и буржуазное прошлое, вызывавшее подозрения у коммунистов, Шухов вошел в научную элиту СССР, став в конце 1920-х почетным членом Академии наук и получив Ленинскую премию. Все права на свои изобретения он передал советскому государству. Кстати, об этих правах он не особо заботился и до революции: из более чем сотни изобретений он удосужился запатентовать лишь полтора десятка.
Несколько лет Шухов возглавлял комитет Госплана по нефтепроводам, курировал строительство канала Москва–Волга, спроектированного его учеником Константином Купаловым-Ярополком. Одной из последних работ Шухова стало выпрямление «падающего» минарета медресе Улугбека в Самарканде. По причине занятости он лично не присутствовал при выполнении работ, и это было редким исключением в практике Шухова, который всегда контролировал реализацию своих проектов.
Пламя свечи
До глубокой старости он сохранял ясность ума и бодрость тела и умер в 85 лет в результате несчастного случая. Когда Владимир был еще маленьким мальчиком, его мать видела страшный сон, в котором он был весь охвачен пламенем. Она помнила этот сон и билась над разгадкой его смысла, но не предполагала, что он сбудется буквально.
Шухов, как и всякий гений, имел несколько безобидных причуд: любил протирать руки спиртом или одеколоном, борясь с микробами, а электрическому свету предпочитал свечи. Однажды, ложась спать, он пролил на себя одеколон и в этот же момент опрокинул свечу. Загорелась ночная рубашка, и старый ученый получил серьезные ожоги. Врачи не смогли спасти его, и 2 февраля 1939 года он скончался.
Некоторые из башен Шухова стоят и сегодня, некоторые – например, пять из шести высоковольтных опор на Оке – были разрушены благодарными потомками. В середине 2010-х тучи сгустились и над самой знаменитой, шаболовской. Начались разговоры о ее демонтаже из-за ветхости, но после выступлений известных архитекторов и экспертов башню решили сохранить.
Шухов был инженером в самом высоком смысле этого слова: человеком, чье воображение работало без устали, для которого любая задача была увлекательной интеллектуальной головоломкой. И делом чести для него было найти решение самое простое и красивое. «Что красиво смотрится, то прочно», – говорил он.
Автор текста: Александр Зайцев Источник: postmodernism
Итальянская компания Dyaqua разработала способ производства солнечных панелей, напоминающих глиняную черепицу, обычно используемую на крышах зданий в Италии. Эта технология поможет провести экологическую реконструкцию исторических зданий.
Панели Invisible Solar разработаны осветительной компанией Dyaqua. Они состоят из обычных монокристаллических кремниевых ячеек, помещенных под керамический корпус и изготовленных из «нетоксичных» материалов.
Керамику модифицировали таким образом, чтобы она казалась непрозрачной для человеческого глаза, но при этом позволяла солнечным лучам проходить сквозь нее и питать элементы.
«Мы специально разработали Invisible Solar, чтобы, наконец, предоставить культурному наследию доступ к солнечной энергии. На таких домах традиционные солнечные панели не могут быть установлены из-за того, что сильно портят внешний вид зданий», — говорит представитель Элиза Куальято.
«На самом деле памятники архитектуры потребляют много энергии. Поэтому солнечная энергия очень важна для снижения воздействия этих красивых мест на окружающую среду», — продолжила она.
Каждый компонент панелей, изготавливаемых на заказ, предназначен для вторичной переработки. Невидимые панели также можно использовать для обшивки сайдингом или тротуарной плитки. В компании заявили, что фотокаталитические свойства керамического корпуса позволяют плитке самоочищаться.
«Наша цель — создавать функциональные и экологичные продукты. Мы используем нетоксичные и пригодные для вторичной переработки материалы, а наши продукты предназначены для сохранения эстетики зданий», — заявляют в компании.
Компания не упомянула, подлежат ли переработке сами фотоэлектрические элементы.
Каждая панель весит около двух килограммов и имеет пиковую мощность 7,5 Вт.
Прототипы плитки создавались в течение многих лет, прежде чем они были запущены в 2016 году. В 2018 году панели выбрали в качестве метода питания для Археологического парка Помпеи в рамках программы «Умный археологический парк».
«Invisible Solar выбрали для установки в Помпеях из-за ее полной интеграции — как архитектурной, так и эстетической — с кровельным покрытием и ее энергоэффективностью», — сказала Квальято.
«Цель проекта — превратить Помпеи в первый умный археологический парк, создав международную эталонную модель для других объектов культурного наследия».
Куальято также сообщила, что компания экспериментирует с аналогичными системами, используя различные материалы, такие как дерево, камень и бетон.
К 2060 году общая площадь зданий в мире удвоится — так считают в некоммерческой организации Architecture 2030, ориентированной на климат. Это тревожная тенденция, ведь застроенная среда ответственна за 40% ежегодных глобальных выбросов СО2. Одно из решений по их сокращению — реконструкция старых зданий или максимальное использование их материалов при новом строительстве. Расскажем, что в мире уже делают для этого крупные корпорации и небольшие фирмы.
Всемирный архитектурный фестиваль в Лиссабоне признал Всемирным зданием 2022 года башню Quay Quarter Tower в Сиднее. Примечательно, что одну из самых престижных международных профессиональных премий получило не вновь построенное, а реконструированное здание.
45-этажный небоскреб был построен в 1976 году и назывался AMP Center. Некоторое время он являлся самым высоким зданием Сиднея. Спустя 40 лет стало очевидно, что оно устарело, и владельцы башни решили заменить его на что-то более современное. Однако снос небоскребов сопряжен со значительными экологическими издержками — начиная от огромного количества строительных отходов и заканчивая выбросами СО2 и тяжелой техникой. Поэтому был объявлен конкурс с беспрецедентными требованиями: построить новый небоскреб, не снося старый. В 2018 году началась реконструкция, в результате которой башня сохранила более 65% старой конструкции, включая балки и колонны, а также 95% ядра старого здания.
Фред Холт, партнер архитектурной компании 3XN — разработчика проекта реконструкции: «С точки зрения жизнеспособности башня подходила к концу своей жизни, но структура и „кости“ на самом деле могут прослужить намного дольше. Вы не можете всегда сохранять все. Но если вы можете сохранить структуру — а именно там находится большая часть углекислого газа — тогда вы уменьшаете свой след».
Архитекторы считают, что их подход сэкономил 12 тыс. тонн СО2 по сравнению со сносом башни и новым строительством. Убрав не подлежащие восстановлению части старого здания, рядом возвели новую конструкцию, «свили» обе части и окружили их современным стеклянным фасадом. Высота здания увеличилась со 188 до 216 метров — теперь в ней 54 этажа. Площадь здания удвоилась, как и количество людей, которое может теперь в ней работать.
Конечно, идея реконструкции не нова. Тысячелетиями архитекторы восстанавливали старые здания и спасали дорогие материалы, такие как камень или мрамор. Но теперь, в условиях климатического кризиса, эти усилия приобрели новый смысл — внедрить принцип повторного использования на каждом этапе строительства.
Застроенная среда генерирует около 40% выбросов углекислого газа. 27% образуются в результате отопления, охлаждения и освещения зданий. Остальные — за счет добычи, производства и транспортировки строительных материалов. Поэтому продление срока службы существующих сооружений, повышение их эффективности и повторное использование материалов после сноса — один из путей снижения выбросов парниковых газов.
В Японии специальная ассоциация занимается реставрацией и перемещением в новые места строений, которые в стране называют «минка». Это традиционные дома с характерными скатными крышами, в которых селились крестьяне, торговцы или ремесленники. Основатель проекта Такуми Осава сам живет в таком доме, построенном 140 лет назад. Минка, как правило, спроектированы как взаимосвязанная головоломка — из долговечного дерева без гвоздей, клея и шурупов. Это позволило Осаве и его команде разобрать дом, переместить его на 90 км ближе к Токио и собрать заново.
В Японии вообще растет количество пустующих домов в сельской местности, поскольку население сокращается, а молодое поколение предпочитает жить в городах. Сейчас до 8 миллионов строений стоят без хозяев. Это и те, что были возведены во время строительного бума после Второй мировой войны, и более старые, среди которых немало минка. Чтобы их выявить и спасти, переместив в более оживленные места, Такуми Осава и создал в 1997 году свою Ассоциацию.
Такуми Осава, основатель Японской ассоциации возрождения минка: «Самое замечательное в японских деревянных постройках — это то, что их можно разобрать. Если мы аккуратно разберем здание, мы сможем построить то же самое, производя мало отходов».
Ассоциация выявляет пустующие минка и через свой сайт ищет покупателя. Затем договаривается с местными плотниками, чтобы разобрать здание, пронумеровав каждый компонент. А затем возводит его на новом месте, часто с современными удобствами.
Появившаяся сейчас тенденция следует принципу минка — построить так, чтобы потом можно было разобрать и собрать в другом месте или использовать для возведения других зданий. На рынке недвижимости появились технологии каталогизации целых зданий вплоть до потолочных плит и раковин.
Здание Circl в Амстердаме воплощает этот принцип. Балки из лиственницы скреплены болтами, поэтому их когда-нибудь можно будет разобрать. Конференц-залы для совещаний разделены рядами оконных рам, взятых из бывшего офиса одной из крупных компаний. Но главное — у Circl есть «паспорт материалов» в 3D, где описаны все компоненты здания и способ его разборки.
В США компания Tri-Lox восстанавливает древесину из старых водонапорных башен, выведенных из эксплуатации. Эти материалы они используют для интерьеров и архитектурных элементов.
Александер Бендер, владелец компании Tri-Lox: «Массовая древесина — это будущее архитектуры: она лучше с точки зрения экономии углерода и быстрее строится. Биофильный дизайн — эстетика, которую хотят люди. Пространство, похожее на естественное, задействует наши врожденные отношения с природой и является действительно мощной вещью».
Во многих странах введены правила, ограничивающие содержание углекислого газа в новых зданиях. Где-то городские власти начинают требовать от девелоперов минимизировать выбросы от строительных работ и в течение жизненного цикла конструкций. Поэтому даже появились консалтинговые компании, которые помогают разработчикам и правительствам определять выбросы. Например, одна из голландских компаний моделирует тип и количество материалов, которые станут доступны по мере того, как старые здания планируют реконструировать или сносить, и прогнозируют, где их лучше использовать в новых проектах.
Вот так бывает. Уже сколько веков археологи исследуют древнегреческую виллу в Галикарнасе (сегодня это турецкий Бодрум) и находят все новые факты, которые раскрывают ее секреты. Многие комнаты были украшены мозаичными полами. Исследовав их тщательным образом, эксперты пришли к выводу, что стекло, которое в том числе использовали древние мастера - уже применялось ранее.
Этот факт говорит о том, что апсайклинг был известен уже в 5 веке - когда предположительно построили виллу. Мозаичные полы были дорогостоящей роскошью: белый, зеленый, черный и другие цвета мрамора приходилось возить из отдаленных карьеров. Керамику и стекло также приходилось везти из других мест.
Эксперты определили, что часть мозаичного стекла привозилось из Египта и других стран Ближнего Востока. Отдельные фрагменты подвергались окрашиванию, что считалось модным в то время. По мере ослабления могущества Римской империи торговые пути закрывались или менялись, что, вероятно, привело к нехватке товаров, в том числе сырья для производства стекла в Галикарнасе. Поэтому мастерам приходилось возвращать к жизни стекольные отходы уже бывшие в употреблении.