Субраманьян Чандрасекар - физик из Индии, который в 24 года рассчитал, при каких условиях звезда превращается в белого карлика, а при каких - в нейтронную.

Уже в своих ранних работах (в 1930-х годах) Чандрасекар показал, что большие и малые звезды ведут себя по-разному после того, как погаснет их ядерный огонь. С помощью квантовой механики и теории относительности он проанализировал поведение звездного вещества в процессе его сжатия, уделяя особое внимание электронам.

Если масса звезды достаточно мала, то гравитационное давление, вызывающее сжатие, постепенно уравновешивается внутренним давлением, и звезда достигает положения равновесия при размерах белого карлика.

Однако если масса звезды превосходит определенную величину, то электроны будут постепенно сжиматься до такой степени, что их скорости станут близки к скорости света, условие, называемое релятивистским вырождением. В результате гравитационное сжатие превзойдет противодействующие силы, и звезда будет продолжать сжиматься до невероятно малого размера и огромной плотности. Критическая масса звезды, ниже которой звезда может стать белым карликом, известна теперь как граница Чандрасекара. Она в 1,4 раза превышает массу Солнца.

А вот, если масса звезды в два и более раза превышает массу Солнца, предсказал Чандрасекар, она выделит такое огромное количество энергии, что, превратившись в сверхновую, взорвется. Ее наружная оболочка будет выброшена в пространство, а остаток сожмется до устойчивой нейтронной звезды, не содержащей электрически заряженных электронов и протонов. Плотность такого объекта должна быть порядка 100 млн. тонн на кубический сантиметр.

Когда индиец опубликовал свои расчеты впервые, ему было всего 24 года. Но ждать окончательного признания своих заслуг ему пришлось еще почти полвека.

Определенно вкладом в космологию стоит считать открытие ускоренного расширения Вселенной посредством наблюдения дальних сверхновых, Нобелевскую премию за которое вручили в 2011 году Солу Перлмуттеру, Адаму Риссу и Брайану Шмидту. А теперь Нобелевский комитет отметил вклад Джима Пиблза, описавшего, в частности, процесс образования крупномасштабных структур в ранней Вселенной – галактик и их скоплений.

Два других лауреата - Мишель Майор и Дидье Кело, как известно, награждены за открытие экзопланеты у другой звезды. И надо отметить, что открытие нового типа астрономических объектов приносило автору Нобелевскую премию даже реже, чем заслуги в области космологии. Но, как минимум, один такой пример привести можно.

Это лауреат премии 1974 года Энтони Хьюиш. Хотя назвать его первооткрывателем не совсем корректно.

Началась эта история в 1965 году, когда Хьюиш работал в университете Кембриджа и завершил работу над проектом особого радиотелескопа для приёма и анализа сигналов космических квазаров. Радиотелескоп должен был занимать участок площадью 4,5 акра. На нём планировалось смонтировать 200 километров проводов стоимостью 15 тысяч фунтов стерлингов. Монтаж проводов выполнила группа студентов и аспирантов, занимавшаяся у профессора Хьюиша.

Сигнал, полученный радиотелескопом записывали самописцы, в день получалась тридцатиметровая бумажная лента, покрытая зигзагообразной кривой, чем-то похожей на электрокардиограмму. Эти показания надо было расшифровывать, причем, на тот момент никто толком не знал, как это делать. Приходилось искать и анализировать закономерности в многочисленных зигзагах, да еще и, в виду отсутствия компьютеров, делать это вручную.

Как это часто бывает, основная черновая работа свалилась на плечи лаборантов, в первую очередь на одну из аспиранток Хьюиша – Джоселин Белл.

Джоселин Белл - ученый, которая открыла пульсары, но осталась без Нобелевской премии

По скромным подсчетам ей пришлось просмотреть и обработать больше 50 километров бумажной ленты. И в итоге, именно она первой обратила внимание на регулярные пики, не похожие на привычные сигналы, регистрируемые радиотелескопом

Сигнал то исчезал, то появлялся, но когда он был, то пики радиоизлучения шли равномерно, с периодичностью 1,33 секунды между максимумами. Зная периодичность, Белл сумела привязать источник загадочного сигнала к конкретному участку звездного неба. И только тогда сообщила о своей находке научному руководителю.

Хьюиш поначалу счел, что дело в некоей ошибке, а источник сигнала имеет земное происхождение. А когда было подтверждено, что он идет из космоса, стало ясно, что астрономы столкнулись с ранее неизвестным объектом. Их назвали пульсарами. И после опубликования первой статьи о них за авторством Хьюиша и Белл (вышла в 1968 году), начали искать целенаправленно. К 1974 году их число уже измерялось десятками, а в наши дни – тысячами. То есть, пульсары – не какая-то экзотика, а довольно распространенный класс звезд.

К чести профессора, он лично никогда не пытался присвоить всю славу открытия себе, наоборот, в своей Нобелевской речи много раз упомянул ее имя, но решением Нобелевского комитета Джоселин Белл осталась «за бортом» награждения. Несколько лет спустя сама Белл так прокомментировала ситуацию вокруг пульсаров и премии:

«Высказывались предложения, что я должна получить часть Нобелевской премии, которая была присуждена Тони Хьюишу за открытие пульсаров… Я полагаю, что Нобелевские премии потеряли бы свой авторитет, если бы они присуждались студентам-исследователям, за исключением особенных случаев, и я не думаю, что я попадаю в эту категорию».

Что интересно, пульсары «принесли» Нобелевскую премию своим исследователям еще раз – в 1993 году. Это были американские астрономы Рассел Халс и Джозеф Тейлор, обнаружившие новый тип пульсаров – двойные, которые излучают гравитационные волны, предсказанные Эйнштейном. Так, благодаря пульсарам, теория Эйнштейна нашла ещё одно подтверждение, а существование загадочных гравитационных волн было практически доказано. Впрочем, потребовалось еще два с лишним десятилетия, чтобы ученые смогли произвести наблюдения этих самых гравитационных волн с помощью детектора LIGO, что также было отмечено «нобелевкой» по физике в 2017 году. Можно сказать, что премию получили все авторы главных открытий, связанных с пульсарами, за исключением аспирантки Белл. Но, признаем, Нобелевский комитет не раз обвиняли в пристрастности, субъективности и тому подобных грехах. И все равно эта премия остается самой престижной в мире науки.

Источник

Владимир Сурдин: Давно ожидали этого события. Я очень рад, что оно произошло. На самом деле, делят пополам два открытия – одно в космологии, другое в области планетной астрономии, но планеты открыли двое, поэтому им по четвертушке, а космолог получает вторую половину. Все они очень достойны. Дело в том, что Джим Пиблс – это легенда, это человек эпохи академика Зельдовича и прочих великих физиков. Но, как говорил не менее великий физик академик Гинзбург, чтобы получить Нобелевскую премию, надо долго жить. Он долго жил и свою получил. А академику Зельдовичу не повезло. Они, фактически, группа Зельдовича и группа Пиблса работали параллельно, начиная с середины 60-х, когда совершенно неочевидно было, что надо заниматься космологией. Космология – это была такая кабинетная наука, игра ума для физиков, и абсолютно никаких наблюдений, какой-то базы наблюдательной для проверки их теоретических измышлений и так далее не было. Но они занялись этим и угадали. И когда их теории были на подходе, практически были созданы теории горячих взрывов и формирования галактик и так далее, вдруг было открыто реликтовое излучение, то есть эпоха Большого Взрыва стала наблюдаемой. Ну, а в наше время это вообще точная наука – космология. К сожалению, академик Зельдович не дожил до этого момента, он работал вот здесь (в ГАИШ – прим. ред.), в том числе и здесь, хотя и в других институтах Москвы. Но Нобелевскую премию дают только живым учёным, поэтому Джим Пиблс более долговечным, более долголетним оказался, и я очень рад, что он свою награду получил. Всегда человеку приятно, когда его труды как-то отмечены, тем более Нобелевской премией. А то, что он сделал – это, конечно, на века. Сегодня теория формирования галактик, по крайней мере, зарождения галактик, это надёжная физическая теория. И мы прекрасно понимаем, и фактически, и группа Зельдовича, и группа Пиблса намекнули на то, что в природе должно быть вещество, тёмное вещество (dark matter). Ожидали его открытия, астрономы его открыли. Правда, пока мы не знаем, что это. Ни физики, ни астрономы не знают, что это за вещество, но мы понимаем, что оно есть. А Пиблсу для его расчётов оно было необходимо, чтобы понять, как же за короткое время (Вселенной всего-то там 14 млрд лет) вещество могло из совершенно однородной среды превратиться в такую комковатую, когда пустота разделяет очень плотные, ну по астрономическим масштабам, плотные комки вещества в виде галактик, скоплений галактик, планет, звёзд и так далее... Вот объяснить это, зная только о наличии обычного вещества (протоны, нейтроны, наши родные атомы), было невозможно. И Пиблс, и группа Зельдовича чувствовали, что нужна какая-то среда, которая ещё сильнее притягивает друг к другу и себя, и другое вещество, чтобы сформировать неоднородную структуру Вселенной. Ну, и в конце концов, они оказались правы. Сегодня всё это надёжно установлено. Нобелевская премия поздно, но нашла своего владельца.

Это половина, а вторая половина тоже долго ждала. Чего она ждала, я не знаю. В 95 году надёжно был открыт факт существования планет у других звёзд – экзопланет. Абсолютно надёжно! Вот с момента открытия первой экзопланеты, которое было сделано как раз нынешними нобелевскими лауреатами Мишелем Майором и Дидье Кело, никто не сомневался, что это открытие состоялось. Вот надо было и давать её прямо в том году, почему нет? Как это сделали, например, при открытии гравитационных волн. Открыли – на следующий год Нобелевскую премию получили. Чего-то ждали. Чего ждали, я не понимаю. Наконец, 4000 экзопланет открыли на начало нынешнего года, ну убедились, что экзопланеты есть, что это не миф, что их можно изучать. Мы их уже фотографируем, начинаем атмосферу их изучать. Ну и, наконец-то, решили дать Нобелевскую премию за это открытие. Слава Богу, учёные живы-здоровы, правда Майор в весьма преклонном возрасте, но продолжает работать, а Кело совсем молодой, ну не начинающий, а уже, в общем, немного продвинувшийся, а теперь великий астроном. И я рад, что они это делают. И, собственно, за что они получили свою премию, своё отличие? Они создали приборы, которые были до них. Они назывались спектрографы. Спектр звезды получить. В XIX веке получали, в XX получали, почему именно в XXI за это открытие [премию] дали? А потому, что они улучшили точность измерения спектров в 100 раз. До них мы умели определять скорость движения звезды по её спектру, это эффект Доплера позволяет сделать, с точностью примерно километр в секунду. Ну, с такой скоростью реактивные истребители только летают. А звёзды движутся под действием находящихся рядом с ними планет, вращающимися вокруг них со скоростью пешехода, 5 метров в секунду, от силы 10 метров в секунду. Ну, скорость велосипедиста, не больше. Ни один существовавший в 90-е гг. спектрограф не умел так точно измерять скорости звёзд. Майор с помощью Кело, тогда он был аспирантом начинающим, сделали прибор в 100 раз более чувствительный, чем существовали до них. И вообще, это общее направление науки: возьмите существующий прибор, улучшите его характеристики на порядок, ну то есть раз в 5-10, и вы станете Нобелевским лауреатом. И это каждый раз оправдывается. Так было и с гравитационно-волновыми детекторами, так было с открытием экзопланет, так будет. А начиналось всё с Галилея, как мы помним. Не он изобрел телескоп, он узнал, что телескоп существует, сделал более сильно увеличивающий, чем был до него, и сразу ему открылись прелести на небе. Это надо помнить тем, кто рассчитывает на следующие Нобелевские премии.

Интервьюер: А данные Нобелевские премии, на Ваш взгляд, они являются достойными?

Владимир Сурдин: Ну конечно, я же об этом сказал. Это замечательные работы, и, наверное, есть и другие хорошие работы, но в данный момент очень подходящее время отметить эти две. Всё-таки люди живут долго, но не вечно. И человек хочет при жизни получить удовольствие от того, что его работа оценена, а не потом. Ну вот вовремя, вовремя дали им эти премии.

Интервьюер: То есть, не с запозданием?

Владимир Сурдин: Конечно, могли бы и пораньше. Могли бы. Но хорошо, что… лучше поздно.

Интервьюер: Как Вы думаете, вкладывал ли Нобелевский комитет некий смысл в формулировку «экзопланеты у солнцеподобной звезды»? Ведь планеты всё равно горячее Юпитера и необитаемы в плане известной нам жизни. Да и экзопланеты были открыты у массы других звёзд, в том числе и схожие с нашими.

Владимир Сурдин: То, что они подчеркнули «у солнцеподобной звезды», связано с тем, что за несколько лет до открытия, сделанного Майором и Кело, были обнаружены странные, по массе похожие на планеты объекты у радиопульсара. Радиопульсар – это нейтронная звёздочка, остаток взрыва некогда массивной звезды, и по его радиоимпульсам можно очень точно измерить его колебания, связанные с тем, что вокруг него что-то ещё видимое бегает. И вот радиоастрономы действительно обнаружили, что рядом с одним радиопульсаром нечто похожее на планеты бегает. Но мы теперь понимаем, что это хоть и похоже на планеты, но это совсем особого сорта тела, которые, скорее всего, из самого вещества взорвавшейся звезды образовались, и ожидать чего-то похожего на планеты, атмосферы там, жизни, тем более, невозможно. Хотя открытие формально можно причислить к открытию планет у других звёзд или у мёртвой, уже умершей звезды. Но, тем не менее, хотелось всегда найти аналоги нашей Солнечной системы. А то, что было у пульсара открыто, это никакого отношения к нормальным планетам не имеет. Поэтому Нобелевскую дали достойному коллективу за важное открытие, а теперь это просто вот огромная индустрия астрономическая, большой бизнес, как сейчас говорят, обнаружения и исследования экзопланет. Более 4000 планет у нас перед глазами, в наших руках, и среди них, конечно, мало похожих на Землю, но уже некоторое количество есть. И даже с атмосферами, и даже в атмосфере пары воды найдены, а вода – это источник жизни. Так что мы шаг за шагом приближаемся к тому, чтобы следующая Нобелевская премия была за открытие биосферы на экзопланетах, то есть, жизни. Будет она в области астрономии или биологии, я не знаю, поскольку Нобелевской премии за астробиологию пока нет, но я думаю разберутся. Удалось бы найти, а премию найдём какую-нибудь.

Интервьюер: Вы, как учёный, огорчились бы, если бы получил кто-то Нобелевскую премию в той области, на изучение которой Вы, допустим, потратили большую часть своей научной карьеры?

Владимир Сурдин: Какое же может быть огорчение? Раз ты этим занимался, и в этой области были достигнуты какие-то большие успехи, и это было отмечено… Народ научный не завистливый в своей большей части. Эти премии, кстати говоря, потом идут не на какие-то побрякушки, а учёный, получивший её, либо отдаёт в свою лабораторию, либо какие-то гранты на неё основывает. В общем, это наше общее такое… Дело даже не в деньгах. Сегодня один или полмиллиона долларов или даже два миллиона долларов – это не такие большие деньги, чтобы какое-то новое научное направление открыть или поддержать лабораторию на долгие годы. Это, скорее, символ. Есть же премии более денежные, чем Нобелевская, но всё-таки Нобелевская, по-прежнему, самая престижная. И каждый из нас радуется… Ну вот в 17 году дали Нобелевскую премию за открытие гравитационных волн. Что, наши физики на физфаке МГУ сильно переживали, что не им лично дали, а американским физикам? Американцы, так сказать, объединили это направление, возглавили его, деньгами сильно поддержали, но интеллектом и приборами очень сильно российские и европейские физики поддержали работу по обнаружению гравитационных волн. Все очень обрадовались, что это было отмечено, а главное, что сами волны были найдены. Так что зависти тут никакой, а радость, безусловно, общая. Мы интернациональный народ, мы учёные, а не военные.

Интервьюер: А как Вы относитесь к тому, что те же реликтовое излучение, экзопланеты изучали тысячи учёных, а премией отмечаются единицы?

Владимир Сурдин: Я рад, что не все. Представьте себе, что Нобелевскую премию дали бы, скажем, за открытие гравитационных волн, всем физикам, участвовавшим в этой работе, а их более тысячи, реально участвовавших. А Нобелевская премия порядка миллиона долларов. По тысяче долларов на человека, да? Ну и что, они сильно обогатились бы? Ну что, это большая премия? 60 000 рублей – нормальная зарплата ведущего научного сотрудника. Ничего особенного. А главное – это не прозвучало бы в СМИ, люди бы не заметили этого. Вот, физикам раздали по тысяче долларов, пойдите себе в макдоналдсе пообедать купите. А большой кусок, большой “выстрел” в средствах массовой информации, важная короткая информация: “Этим за это дали” – это гораздо важнее. Как символ это гораздо важнее, чем деньги. А как символ все участники этой работы в равной степени ощущают, что их наградили. По-моему, это нормально.

Хотя у астрономов есть по меньшей мере три доказательства того, что темная материя существует, ни одна из попыток обнаружить прямое доказательство ее существования и определить ее свойства успехом не увенчалась.

Однако работа ученых из Йельского университета во главе с Питером ван Доккумом, опубликованная в журнале Nature в марте 2018 года, как никогда раньше приблизила ученых к обнаружению еще одного доказательства существования этой субстанции.

Что астрономам известно о темной материи?

Темная материя — субстанция, которая не взаимодействует с другими материями с помощью электромагнитных (EM) или сильных ядерных сил. Отсутствие электромагнитных взаимодействий означает, что она не может испускать, поглощать, отражать, преломлять или рассеивать свет. Это, естественно, делает ее довольно сложным предметом для наблюдений. Тем не менее, около 85% всего вещества во Вселенной представляет собой темную материю.

Пока у ученых нет ни одного практического доказательства того, что темная материя действительно существует, но есть теоретические. Вот три главных.

Галактические кривые вращения

Когда один объект вращается вокруг другого, объект на орбите должен постоянно ускоряться к центральному (или, точнее, они оба ускоряются к их объединенному центру масс). Без этого ускорения орбитальное тело просто улетит.

Чем быстрее движется орбитальное тело, тем большее ускорение требуется, чтобы удержать его на орбите. Поскольку в этом случае ускорение происходит из-за силы тяжести, это означает, что центральная масса должна быть больше.

Это знание позволяет ученым «взвешивать» разные части галактики, а также измерять скорости вращения, сравнивая красные смещения на приближающейся и удаляющейся сторонах галактики. При взвешивании астрономы видят несоответствие между массой всех объектов в галактике и ее общей массой.

Красное смещение — сдвиг спектральных линий химических элементов в красную (длинноволновую) сторону. Это явление может быть выражением слабого диффузного рассеяния, эффекта Доплера или гравитационного красного смещения, или их комбинацией. Впервые сдвиг спектральных линий в спектрах небесных тел описал французский физик Ипполит Физо в 1848 году и предложил для объяснения сдвига эффект Доплера, вызванный лучевой скоростью звезды.

Гравитационное линзирование

Согласно общей теории относительности, всякий раз, когда свет проходит через гравитационное поле, он слегка искажается. Это действует как гравитационная линза и может производить, например, «кольца Эйнштейна», как на изображении ниже.

Общая теория относительности Эйнштейна гласит, что гравитация столь крупных космических объектов, как галактики, искривляет пространство вокруг себя и отклоняет лучи света. При этом возникает искаженное изображение другой галактики — источника света.

«Кольцо Эйнштейна» на изображении выше — это искаженное изображение одной галактики (она подсвечена синим), расположенной за другой (красной) галактикой в центре. Свет от синей распространяется во всех направлениях, но изгибается гравитацией красной галактики. Это означает, что свет, который, например, был изначально направлен прямо на Землю, никогда не достигнет нашей планеты — в отличие от света, который имел другое направление, но исказился линзой и исходит как будто из всех направлений сразу. Этот процесс объясняет появление кольца.

В слабых гравитационных линзах статистический анализ искажений в свете, который мы получаем, позволяет «заметить» гравитационное поле между Землей и далекими галактиками. Часто в этом поле оказывается больше массы — соответственно, и больше материи, — чем ученые могут объяснить.

Пример гравитационного линзирования, которое с точки зрения существующей теории доказывает наличие темной материи, — фотография скопления галактик Пуля, расположенного в созвездии Киля.

На снимке изображены последствия столкновения двух галактик. Красным на изображении показаны области видимой материи, синим — темная материя, наличие которой определено гравитационным линзированием.

Столь отчетливое разделение объясняется тем, что большая часть светящегося вещества в скоплении галактик находится во внутрикластерной среде — в горячей, плотной плазме. Когда части плазмы сталкиваются друг с другом, значительное количество вещества замедляется и остается в центре. Но темная материя слабо взаимодействует с веществом, поэтому ее компоненты из двух кластеров могут свободно проходить друг через друга — это приводит к изображенному на фотографии разделению.

Реликтовое излучение

В течение первых нескольких сотен тысяч лет после Большого взрыва Вселенная была достаточно горячей, чтобы сильно ионизироваться. Это на время делало ее почти непрозрачной для света — фотоны вращались, как и любая другая частица. Однако, когда все достаточно охладилось, значительные количества протонов и электронов объединились в нейтральный водород, который стал достаточно прозрачен для большей части окружающего его света. Это процесс произошел довольно быстро (с точки зрения космологического времени) — в результате весь свет, содержащийся во Вселенной, условно говоря, внезапно был выпущен наружу, сделав снимок на том этапе ее эволюции. Так упрощенно можно описать реликтовое излучение.

Чтобы зафиксировать этот свет, ученые могут направить радиотелескопы в любом направлении — и в зависимости от области наблюдений температура будет незначительно меняться. Разница в температуре объясняется наличием или отсутствием темной материи в этой области.

Что необычного нашли в первой галактике?

DF2 — галактика, которая входит в большую группу во главе с массивной эллиптической галактикой NGC 1052. Галактика привлекла внимание ученых тем, что она выглядела по-разному на фотографиях, сделанных аппаратами Dragonfly и Sloan Digital Sky Survey (SDSS). На первом галактика представляла собой пятно слабого света, тогда как на втором — группу точечных объектов.

На основе этих наблюдений ученые во главе с Питером ван Доккумом определили десять шаровых скоплений (большие группы старых звезд) внутри галактики и обнаружили, что они движутся в три раза медленнее, чем при наличии большого количества темной материи. Дело в том, что если бы масса была галактики была больше массы видимых объектов, скопления вращались быстрее.

Научное сообщество оценило публикацию критически — в качестве ошибки исследователей называлось то, что они наблюдали лишь за десятью скоплениями и только в течение двух ночей. Скептики посчитали, что ученые могли упустить из виду ключевые детали движения звездных скоплений, и это в результате исказило их оценку массы галактики и ее видимой материи.

А во второй?

Единственным способом доказать правильность своих наблюдений стал поиск второй галактики, в которой содержалось бы минимальное количество темной материи — и в марте 2019 года такая галактика была обнаружена.

Исследователи опубликовали две научные статьи — в первой они повторно измерили массу DF2 с помощью усовершенствованной камеры «Хаббла» и десятиметрового телескопа обсерватории Кека на Гавайях. На этот раз астрономы наблюдали не только за скоростью движения скоплений, но и за скоростью вращения звезд внутри них. В результате ученые установили, что DF2 является прозрачной ультрадиффузной галактикой, размер которой примерно соответствует Млечному пути. Только звезд в ней оказалось примерно в 200 раз меньше

Вторая статья была посвящена открытию подобной DF2 галактики — DF4, которая находится в том же скоплении рядом с галактикой NGC 1052. Исследователи полагают, что, во-первых, галактики с минимальным количеством темной материи — не редкость, и, во-вторых, что крупная галактика могла «украсть» темную материю у своих более мелких соседей.

Как отсутствие темной материи может служить доказательством ее наличия?

Для понимания утверждения, что отсутствие темной материи в двух галактиках подтверждает ее наличие во Вселенной в соответствии с Общей теорией относительности, стоит рассмотреть критику идеи о наличии темной материи.

Часть ученых не согласна с тем, что во Вселенной существует темная материя, а теоретические свидетельства ее наличия приписывают так называемой модифицированной ньютоновской динамике (MOND). Эта альтернативная теория гласит, что гравитация в космических масштабах работает не так, как предсказали Исаак Ньютон или Альберт Эйнштейн. Это значит, что Общая теория относительности, на которой строятся теории о существовании темной материи, в случае с галактиками не работает.

Например, физик-теоретик Эрик Верлинде из Амстердамского университета в 2016 году опубликовал научную статью, в которой рассмотрел гравитацию как побочный продукт квантовых взаимодействий и предположил, что дополнительная гравитация, приписываемая темной материи, является эффектом темной энергии — фоновой энергии, вплетенной в ткань пространства-времени Вселенной.

Другими словами, Верлинде считает, что темная материя — не материя, а лишь взаимодействие между обычной материей и темной энергией.

Открытие ученых из Йельского университета демонстрирует, что темная материя может быть отделена от обычной — при условии, что обе обнаруженные галактики ведут себя в соответствии со стандартной теорией гравитации. То есть происходящие в них процессы можно объяснить с помощью уравнений, открытых Ньютоном и Кеплером.

Какие остались вопросы

Открытие астрономов, если его удастся окончательно подтвердить в ходе будущих наблюдений, бросает вызов существующей теории о формировании галактик. В частности, речь идет о предположении, что более крупная NGC 1052 могла «украсть» темную материю у DF2 и DF4. Если это действительно возможно при условии сохранения упорядоченности, которая наблюдается в обеих наблюдаемых галактиках, то астрономам придется полностью пересмотреть механизм формирования и существования их.

«Мы надеемся выяснить, насколько распространены эти галактики и существуют ли они в других областях Вселенной. Хотим найти больше доказательств, которые помогут нам понять, как их свойства согласуются или не согласуются с нашими нынешними теориями. Мы надеемся, что это позволит сделать еще один шаг в понимании одной из самых больших загадок в нашей вселенной — природы темной материи», — рассказал Доккум в разговоре с Astronomy.


https://hightech.fm/2019/05/29/darkmatter/amp