Я уже выкладывал этот пост, но его снесли, сочтя за рекламу, хотя я просто хотел обсудить книгу) Ладно, в этот раз ссылок давать не буду, кому надо - найдете ее сами.
Давайте-ка продолжим обсуждение этой темы, чтобы я уже закрыл гештальт)
Сегодня, друзья мои, я бы хотел поговорить с вами о теме, которая захватила мой разум в последние дни, когда я наткнулся на одну монументальную книжку.
Книга эта называется «Последнее восстание крепостных», за авторством кандидата исторических наук, Дмитрия Кочетова.
Изначально, я не ожидал от данной книги многого, так как полагал, что уже кое что понимаю в теме, а книга либо просто слегка углубит мои знания либо же наоборот покажется мне излишне бравадной и скрепной, а подобные произведения, как правило, обладают крайне низкой интеллектуальной ценностью.
К своему глубокому удивлению, я обнаружил, что книжка поглотила меня на несколько дней, местами сильно перевернув мои взгляды на тему российской военной истории и структуры российского общества. Как ни странно, произведение, заявленное как глубокое историческое исследование, таки оказалось глубоким историческим исследованием.
Эта книга - — настоящий интеллектуальный вызов для тех, кто думает, что знает историю Первой мировой и революции. Автор смело ломает шаблоны: вместо привычных рассказов о генералах и политиках мы видим «физику» солдатской массы, механизм взрыва, который разрушил старую Россию.
Особенно ценна способность Кочетова связывать, казалось бы, разрозненные факты: мобилизация, крестьянские настроения, фронтовая повседневность — всё складывается в стройную и пугающе логичную картину. Язык живой, без академической сухости, но при этом каждая гипотеза подкреплена источниками.
Расскажу вкратце о содержании:
Книга исследует, пожалуй, один из самых неоднозначных периодов в истории России: Первую мировую войну и последовавшую в ее ходе революцию 1917 года.
Но говорить мы сегодня будем совсем не о том, о чем принято говорить обычно. Оставим предпосылки и причины войны, а также ее ход, итоги и последствия учебникам истории. Сегодня мы поговорим о психологии населения страны во время войны.
СПОЙЛЕР: дорогой читатель, приготовься и в статье и в самой книге увидеть до боли знакомые нотки и мысли. Я сам был к ним не готов и поразился тому, насколько знакомыми и близкими по переживаниям оказались тогдашние события. Думаю, не нужно пояснять, почему)
Начнем с того, что большая часть наших солдат Первой мировой — выходцы из деревни. Их мировоззрение, привычки и ожидания были сформированы крестьянским укладом. Война вырвала их из привычной среды, но не изменила фундаментальных установок. Человек, строивший планы на будущее ( а у крестьян эти планы строятся за нехер делать, когда ты живешь одним укладом уже сотни лет, можно с точностью до месяцев понимать, когда тебе предстоит повзрослеть, встать на ноги, жениться, нарожать детей, состариться и гонять внуков за пивом), внезапно обнаруживает себя не в привычном селе, где знает каждую собаку, а за тридевять земель от него, в окружении бесчисленного количества незнакомых людей, посреди адской мясорубки. Представь, дорогой читатель, что такое произошло с тоб… ах да, точно)
Кочетов в своей книге показывает, как мобилизация разрушает крестьянский мир. Деревня лишается рабочих рук и приходит в упадок, сам крестьянин категорически отчужден от целей войны и не понимает, зачем он там находится. Ну завалили какого-то эрцгерцога, эка невидаль. У нас в дерёвне в том году Петруха спьяну поперся в соседнюю деревню, бродил полночи выкрикивая матерные частушки, а всем выглядывающим в окна местным показывал член. Утром его нашли с бошкой, проломленной тупым тяжелым предметом и башмаком в жопе. Но мы ж из-за этого войн не развязываем.
Вместе с тем, крестьянин видит, сколько таких как он мобилизовано вместе с ним. В отличие от нас, высококлассных просиживателей офисных кресел, крестьянин прекрасно понимает, чего стоит его труд в поле и что будет, если его оттуда изъять. В итоге, день за днем воображение рисует солдату все более мрачные картины того, что он может застать, возвратившись домой (и будем откровенны, местами эти картины весьма близко отражают реальность). И это если он вообще туда вернется. И самое главное: НАХЕРА, СУКА, НАХЕРА ВСЕ ЭТО?!!!
Надо понимать: крестьянин, конечно, жил в другое время, его образ жизни сильно отличался от нашего, но в фундаментальных вопросах мы с ним похожи. Он также как и мы, любил своих родных и близких, беспокоился и боялся за них. Он также как и мы, любил жизнь и боялся смерти. Он также как и мы, любил свою страну и внутренне опустошался от беспросветности идущей войны.
Кочетов также очень объемно показывает механизмы краха государственных и социальных институтов в России во время войны. Очень живо описывается, как офицеры неуклонно и бесповоротно теряли авторитет среди солдат, как армейские комитеты стали каналами выражения крестьянских интересов, а самое главное: дисциплина уступила место стихийным решениям «на местах».
В конце концов, мы плавно подходим к революции и обнаруживаем, что она, по сути, была крестьянским восстанием, которое лишь волей случая оказалось переодетым в политические лозунги. Так или иначе, ее было не избежать, Россия забеременела ею, забрав крестьянина на фронт и благополучно разродилась, когда плод созрел и попросился наружу. И последовавший за этим кровавый пиздец – лишь закономерное продолжение предшествовавших тому событий и изменений в мировоззрении живших тогда людей.
Предупреждаю сразу, ребят: книга страшная. Не потому, что там описывается какая-то жесть, нет, автор в этом отношении весьма интеллигентен. Я бы скорее охарактеризовал эту книгу как «тонкий хоррор». Она страшна тем, насколько явственно ты в ходе прочтения ощущаешь безвыходность надвигающегося пиздеца в силу его чудовищной логичности. И еще более страшна книга потому, что очень многое в ее содержании пугающе понятными аккордами отзывается в сегодняшнем дне.
И именно поэтому, я считаю, нам стоит об этом поговорить. Буду рад ознакомиться с вашим мнением на сей счет)
Крымская война (октябрь 1853 г. – февраль 1856 г.) – конфликт между Российской империей и союзом Французской империи, Британской империи, Османской империи и Сардинского королевства.
Война была частью длительного соперничества между крупнейшими европейскими державами за влияние на территории ослабевшей Османской империи. Большая часть конфликта развернулась на Крымском полуострове, но менее масштабные кампании велись в Восточной Анатолии, на Кавказе, в Балтийском, Тихом и Белом морях.
Крымская война была одной из первых войн, подробно задокументированных в письменных отчётах и фотографиях, в частности, работами Уильяма Рассела (работающего для газеты «The Times») и Роджера Фентона.
Наша Санта-Барбара закончилась на хорошей ноте: герой освобожден из тюрьмы, назначен адмиралом, разбил голландцев, с триумфами и орденами заехал в Британию за невестой, которая ждала его несколько лет.
Посаженным отцом невесты на свадьбе стал Семён Воронцов, позже влюбленные отправились в Петербург и принялись бешено размножаться. Элизабет родила Павлу Чичагову трёх прекрасных дочерей.
Тем временем, Граф Пален выполняет своё обещание и убивает Павла 1.
Суровый был мужик, крайне противоречивый, но за Россию радел всей душой.
На трон садится Александр 1. Саня был либерал по юности, англофил, сторонник свобод и реформ. Разумеется, ему был крайне симпатичен молодой адмирал Чичагов.
Александр Первый выпездывает нахуй с должности Кушелева за казнокрадство и долбоебство, формирует морское министерство, которое вскоре возглавит Павел Васильевич.
И вот тут я скажу очень важную вещь. Победа в любой войне куется не на фронте, а в тылу. Причем куется задолго до самой войны. Если бы у Российской Империи не было такого военного министра, как Барклай де Толли, то не видать бы нам победы над Наполеоном. Аналогично можно сказать и относительно морского министра. Чичагов в этой должности развернулся на максимум и сделать столько всего, крутого, что я даже не знаю с чего и начать.
До Павла Васильевича существовали корабельные доктора, но бессистемно и не при каждом кораблике, а он ввел офицерское звание корабельного врача и за каждым боевым кораблем закрепил команду медиков. Надо отметить, что корабельные медики тогда были редкостью даже у "просвещенной" Европы.
Флот наш жил ещё по Петровским законам, которые тот перенял у голландцев. Довольно суровые законы были с кучей телесных наказаний, казнями, да и в целом служба во флоте считалась чем-то очень опасным, рисковым и нифига не таким же престижным, как военная карьера на суше. Учредив первый в России Военно-Морской музей и организовав офицерские морские собрания Чичагов повысил престиж службы во флоте и романтизировал эту профессию.
Отменил унизительные телесные наказания на флоте и кандалы для провинившихся матросов.
Организовал обмен кадрами для морских курсантов, со стажировкой в Британии и других топовых морских державах.
Превратил Севастополь в военно-морскую базу, обеспечив нам господство в Черном Море.
Впервые унифицировал морскую форму для рядовых и офицеров.
Ввел как стандарт всем нам прекрасно знакомый морской кортик.
С 1800 до 1809 в жизни Павла Чичагова были, наверное, самые счастливые годы. Жена-красавица, троица дочерей-ангелочков, почет и уважение на службе. Давний друг Семён Воронцов, попросил приглядеть за своим сыном Михаилом. Вместе с Барклаем де Толли наш герой вхож в кабинет Императора и всё за что бы не брался, ему дается легко идёт на благо государству Российскому.
Портрет Елизаветы Чичаговой, сделанный в Петербурге в 1803.
Однако только в книжках сказки кончаются на хорошей ноте. В 1809 Елизавета тяжело заболевает, будучи беременной. Ребёнок умирает, а сама она скончается в 1811. Чичагов закажет такую эпитафию на могиле:
На сём месте 24 июля 1811 года навеки я схоронил своё блаженство
Надгробие же в усыпальнице выглядело так:
И сама усыпальница:
Чичагов ещё во время болезни жены просил об отставке, но ему давали только отпуска. В отставку Чичагов ушел только после смерти Лизоньки. Он проживет ещё почти 40 лет, но Элизабет останется его первой и последней любовью.
Письмо Семёна Воронцова Михаилу Воронцову о смерти Лизы.
Александр Первый не любил разбрасываться крутыми кадрами, поэтому отпустив Павла с позиции морского министра оставил его при себе "состоять при особе Государя Императора постоянно дежурным генерал-адъютантом", то бишь Павел Васильевич должен ежедневно в 11 часов утра являться во дворец и высказывать собственное мнение по различным текущим вопросам. Полагаю, что так Александр даже проявлял какую-то заботу об адмирале, не давая ему совсем захандрить.
Меж тем Наполеон хуел. Хуели и турки. Турков вроде как щемил на юге обласканный историками, поэтами и борзописцами Кутузов. А по моему мнению - шакал и лизоблюд, который круче всех воевал на пирах и в кабинетах, в то время как победу российского оружия тихо, мирно и без понтов создавали такие титаны, как Чичагов и Барклай де Толли.
7 апреля 1812 Александр отправляет Чичагова с инспекцией на южный фронт, чтобы проверить какой такой хуйнёй опять занят Кутузов. Напутствовал император так:
«Я Вам не даю советов, зная, что Вы — злейший враг произвола»
Ну а в сумке у Чичагова были приказы следующего характера: если на момент прибытия адмирала мирного договора с турками нет, то нахуй Кутузова, точнее на ковер в Питер. Если мир есть - то на награду в Питер.
Чичагов прибыл в ставку Кутузова 6 мая, а Кутузову повезло и предварительное соглашение по миру было подписано 5ого мая. Везучий сукин сын. Это как бы не мир, но Чичагов всегда следовал не букве, но духу закона. Поэтому Кутузов отправился в Питер с почестями на награждение.
Чичагов же приступил к инспекции дел нашего непобедимого фельдмаршала, несостоявшейся ещё грозы Наполеона. Вот вам выдержка из письма Павла Александру:
“Следует ли удивляться распущенности солдат, когда генерал Кутузов, озабоченный исключительно собственными удовольствиями, не постеснялся похитить и выслать из страны члена дивана Валахии, мужа одной из его любовниц?"
То бишь наш одноглазик охуел настолько что вампирского правителя спиздил и вывез за бугор, чтобы пёхать его женушку при всех.
Щедрый на услуги любовницам, он предоставлял их друзьям и протеже исключения из правил при дунайских таможнях.
Караваны, приходившие из Адрианополя, делали из этих таможен настоящий источник богатства, который, однако, был истощен этой узаконенной контрабандой и казнокрадством чиновников.
В общем, Чичагов выяснил следующее: Кутузов ебет всех кого хочет, дает ебать своим корешам, несогласных местных пиздит, похищает запугивает. Армия снабжается крайне хуево, несмотря на постоянные поставки солдатам всего блядь нехватает, и наши фуражиры вынуждены заниматься реквизициями у местного населения, что тоже нихуя не задабривает валашцев, щас ещё Дракула нахуй проснется от такой наглости. На самом деле всё очень печально. Нам был очень нужен мир на юге, учитывая войну с Наполеоном на севере, а Кутузов вел себя, как тот ещё мудила.
Кутузов на награждении. Чичагов на хозяйстве. И как прекрасный хозяйственник он в первую очередь начинает решать проблемы армии с поставками, проводить инспекции полков и проверять все ли бойцы сыты, помыты, обуты и здоровы.
Времечко не стоит на месте, Барклай заманил Бонапарта в ловушку, несмотря на выебоны Кутузова, французам таки дали пизды, и Чичагов получает приказ идти на соединение с 3 армией под командованием Тормасова, собрать силы в кулак и зажимать багетного в клещи.
Если бы всё было как на бумаге, а на бумаге план по разъебу Бонапарта писал Барклай де Толли, так что там всё было четенько до миллиметра, то Наполеон бы отступая уперся в свежие наши силы, охуел и вынужден был просить "Обоссыте только не бейте".
На деле случился Кутузов.
Михайло Илларионович отличался не только хитростью и пронырливостью, но и лютой злопамятностью, он каким-то раком узнал об отчетах Чичагова и решил всячески ему гадить, заодно организовав политическое убийство оппонента.
Во-первых, Кутузов всегда выстраивал пиздорезы так, чтобы сначала все обосрались, а потом он на красивом коне заезжает и всё заебись. Именно поэтому он отказался давать бой Наполеону под Гжатском, где наш фронт с флангов прикрывали бы ручьи, овраги и холмы и не надо было бы растягивать силы. А это место с сопутствующей ему педантичностью выбирал Барклай.
Нет, Кутузов решил отступать дальше и драться под Бородино, оголив левый фланг. И если бы не инспекция Барклая, который наорал на Кутузова и заставил того изменить раксстановку сил в последний момент - была бы пизда.
А во-вторых, Кутузов был мастером подковерной игры и работы на публику. Он мастерски создавал себе образ крутого генерала, например, мог выпустить специально обученного кибер-орла, когда въезжает в расположение гвардоты...
Так вот Кутузов начал всячески гадить Чичагову, начиная с подкупа борзописцев на тему "Хули адмирал сухопотными накомандует", заканчивая откровенным саботажем. Например, слал приказы подписанные задним числом, игнорировал письма Чичагова, говоря, что нихуя ему на емейл не приходило, пишите снова, и творил прочий офисный газлайтинг.
Простите мне моё лирическое отступление, но как же, сука, у меня горит. Я больше 10 лет работал на руководящих должностях в сравнительно крупных компаниях. И я, сука, ненавижу этот ебучий офисный серпентарий. Там вся та же хуйня: один директор валит на другого свои проблемы, а чтобы подгадить перед инвесторами не гнушается подделкой дат на письмах, удалением кусков переписки и откровенным пиздежом, о том, что он о проблемах впервые слышит, и вообще это маркетинг/айти-отдел/вставье нужное виноват.
А вышло так, что Кутузов ещё в начале 19ого века пользовался теми же подлыми приемчиками, чтобы гадить другим командующим и выбеливать себя. И это на войне, от которой судьба страны зависит. Ненавижу просто таких людей всем сердцем. Именно поэтому я ушел из найма на вольное плавание.
Блокировать Наполеона должны были 2 армии - Чичагова, и ещё одна под командованием Витгенштейна, который после переписки с Кутузовым решил:
«пусть Чичагов сам рискует и останавливает французов»
и тупо не пришел на пиздорез. Впрочем, есть мнение, что приказы Кутузова были настолько противоречивы, что Пётр Христианович Витгенштейн в принципе не мог успеть на стрелку.
Чичагов дошел. Дошёл с боями, сохраняя живую силу, всюду по пути следования вынося наглухо заградительные отряды Наполеона. Отдельно отмечу, что Чичагов шикарно справился с ролью сухопутного командующего, потому что небоевых потерь у него почти не было. Он озаботился, чтобы у каждого солдата было вдоволь мыльно-рыльных, запасные сапоги и теплые шмотки. Следил за гигиеной, за тем чтобы бойцы спали в тепле и не разболелись нахуй во время такого неибательски сурового марша с юга на север.
Вот что вёз на седле каждый кавалерист в армии Чичагова:
А мы помним, что по результатам инспекции, всего несколько месяцев назад под началом Кутузова - нихуя не хватало и солдаты были одеты/обуты абы как.
Злые языки утверждают, что Чичагов загорелся идеей поймать лепрекона и сказочно разбогатеть, но мы-то знаем, что он, давая пиздов багетным, надеялся поймать самого Бонапарта.
Вот такие указания он раздавал бойцам:
Своему другу Воронцову Чичагов так писал о Кутузове и сложившейся ситуации с соединением войск:
Что касается интриг, коварства и наглости - это (Кутузов) есть первый генерал в Европе!
Отдельный рофл в том, что несмотря на все козни Кутузова, Чичагов вышел к Березине на два дня раньше, чем основные силы.
Разумеется, Кутузов хотел провернуть свой проверенный способ: пусть другие превозмагают, а вот когда они или будут побеждать или начнут проигрывать - он тут как тут, в белом пальто, на белом коне, весь такой красивый, как Новодворская и забирает победу себе.
Из записок Чичагова мы знаем, что Кутузов игнорировал его просьбы о картах местности, посылал приказы подписанные задним числом, хамил и вел себя очень по-мудацки. Достоверности этой версии добавляет, что и в своём штабе Кутузов постоянно поливал Чичагова говной и всячески поощрял слухи и сплетни о нём.
Ну что ж. Мы добрались до речки Березина, где Чичагов дал пиздов Бонапарту. Да так дал, что у французов слово "Березина" означает тотальный полнейший разъеб.
Вот вам басурманская карта битвы.
16 ноября Чичагов отбил у французов Минск, захватил кучу провианта и несколько тысяч пленных. Пшековские силы багетного обосрались и отступили к городку Борисов.
Затем Чичагов позвал на помощь ведьмаков, и те отправили ему Ламберта.
Генерал Ламберт Карл Осипович. Ламберт-ламберт, Карл Моржовый, Ламберт-Ламберт, вредный Карл.
Ламберт, обмазав кавалерийский палаш ведьмачьими маслами, въебав парочку эликсиров и навесив Квен на гусар и егерей, направился отвоевывать у французов Борисов. Вообще, он был тот ещё рубака, показал себя отчаянным храбрецом во всех сражениях где участвовал, поэтому и под Борисовым не подвел.
Пшек Домбровский, что был сученькой Наполеона, успел к Борисову раньше и засел в городе со своими пшековскими гусарами, но Ламберт не дал ему укрепиться и препринял дерзкий штурм силами двух егерских полков.
Первый штурм был неудачен, Домбровский отбил атаку, однако Ламберт сам возглавил второй пиздорез, вспомнив, что “ЭГЕГЕЙ, БЛЯДЬ”, работает круче, чем “ФУС РО ДАХ”
Что это был за пиздорез! Наши захватили больше 2000 пленных, 6 артеллерийский расчетов и нахуй выбили французов, а Ламберт показал ведьмачью удаль, ведь даже будучи сильно раненым, он сказал бойцам:
«Я остаюсь с вами и здесь, — сказал он егерям, снимавшим его с лошади, — или умру, или дождусь, пока вы для меня отведете в Борисове квартиру» (Что сделал с ведьмаками жилищный вопрос!)
Чичагов так писал о нём Александру 1:
«Сопротивление было сильное, а сражение жестокое и кровопролитное, но Вы имеете, Государь, в храбром и искусном Ламберте генерала, который не знает препятствий»
Затем Чичагов отправил раненого Ламберта лечиться в тыл, и тут начались проблемы. Витгенштейн медлил и не успевал на соединение в Борисове, а Бонапарт был под боком. Французы выбили наших из города. Чичагов же с помощью разведчиков узнал, где Наполеон планирует переправлять армию через реку, спойлер - сразу в нескольких местах передовые отряды багетных начали наводить переправы. Тогда Павел Васильевич рассудил, что имеющихся у него сил не хватит сразу на все направления и выбрал наиболее выгодное место для игры от обороны. Помним, что он очень ценил живую силу и никогда не жертововал людьми просто так. Именно поэтому во всех его морских сражениях потери противника многократно превосходили его потери. На суше он не стал изменять своему принципу.
Переправа французов.
Река эта, которую некоторые воображают гигантских размеров, на самом деле не шире улицы Рояль в Париже перед морским министерством. Что касается её глубины, то достаточно сказать, что за 72 часа перед тем 3 кавалерийских полка бригады Корбино перешли её вброд без всяких приключений и переправились через неё вновь в тот день, о котором идёт речь. Их лошади шли всё время по дну... Переход в этот момент представлял только лёгкие неудобства для кавалерии, повозок и артиллерии. Первое состояло в том, что кавалеристам и ездовым вода доходила до колен, что тем не менее было переносимо, потому что, к несчастью, не было холодно даже настолько, чтобы река замёрзла; по ней плавали только редкие льдины.... Второе неудобство происходило опять от недостатка холода и состояло в том, что болотистый луг, окаймлявший противоположный берег, был до того вязок, что верховые лошади с трудом шли по нему, а повозки погружались до половины колёс.
Из воспоминаний французского офицера.
26 ноября Наполеон прибыл к реке и приказал немедленно переправляться на ту сторону, причем в стороне от основных сил Чичагова. Тот, оставив небольшой заслон выдвинулся наперехват.
27-ого около двух по полудни Наполеон со старой гвардией пересек реку. А Витгенштейн только добрался до Березины и вступил в бой с 12 французской дивизией, всё ещё застрявшей на берегу реки.
Чичагов же в это время вышел на французов и принялся их теснить на западном берегу. Однако ситуацию осложняло то, что основными ударными силами у него были 9 тысяч конных гусар, а местность болотистая и лесистая, тут тебе не до “ЭГЕГЕЙ, БЛЯДЬ!” Бои шли до 28 ноября.
По утверждению бонапартовского генерала Сегюра через Березину успели переправиться около 40 тысяч французов, а в распоряжении Чичагова было 15 тысяч пехотинцев, которые отстали и 9 тысяч конницы. И что же он сделал? Теснил французов до самой переправы, однако её доламать не не смог.
28-ого Наполеон переправил взад две дивизии Дандлеса и Жерара чтобы отбивать нападения Витгенштейна с восточного берега.
И тут случился план капкан.
40 тысяч французов сгрудились у реки, с одной стороны поджимаемые Чичаговым, с другой - Витгенштейном, у которого с собой было дохуища артиллеррии, как православной, так и трофейной басурманской.
По басурманам полетели ядра, картечь, такая-то матерь и просто всё то, что можно было засыпать в жерла пушек.
В те времена особо не выебывались и начиняли пушки столовой утварью, ломанным садовым инструментом, расколотыми саблями и прочей хуйней. И этот железный град холодной осенью шел на головы вымокших как сученьки французов.
Это был пиздец.
К вечеру 28ого подошли основные силы Витгенштейна и казаки под началом Платова довершили разгром непобедимой армии Бонапарта.
“Ввечеру того дня равнина Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными, наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным образом. Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие раздавлены тяжёлыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные утоплены в реке при переправе с войсками или, ободранные солдатами, брошены нагие в снег, где холод скоро прекратил их мучения... По самому умеренному исчислению, потеря простирается до десяти тысяч человек…”
Из воспоминаний Мартоса, офицера в стане Чичагова.
“Непобедимая” армия Наполеона побеждена, казалось бы хэппи энд, но тут выпездовался Кутузов и как давай строчить доносы на Чичагова в Питер:
“...граф Чичагов... сделал следующие ошибки: 1) Вместо того чтобы занять превыгодный правый берег Березины, переправил он часть своих войск на левый и расположил главную свою квартиру в гор. Борисове, лежащем в котле, со всех сторон горами окружённом. Неизбежное последствие сего должно быть и действительно было пожертвование многих храбрых воинов в. и. в. и потеря всего при главной квартире обоза, ибо авангард, под командою графа Палена, будучи встречен в 10 верстах от Борисова всею ретирующейся неприятельскою армиею, привёл оную на плечах своих в Борисов в то время, когда в оном главнокомандующий спокойно обедал.
2) Высокий и узкий на сваях мост и плотина над речкой Зайкою, длиною до 300 сажен, не был истреблён, и неприятель им воспользовался, хотя войска адмирала Чичагова были на Березине 4 дня прежде неприятеля.
3) Неприятель строил мост, начал и продолжал свою переправу более суток, прежде нежели адмирал Чичагов о том узнал, хотя всё ему наблюдаемое расстояние было не более 20 вёрст, а узнав о сей переправе, хотя подвинулся к месту оного, но, будучи встречен неприятельскими стрелками, не атаковал их большими массами, а довольствовался действием во весь день 16 ноября двумя пушками и стрелками, через что не только не удержал ретираду неприятеля, но ещё и сам имел весьма чувствительный урон.”
Чтобы оценить объективность одноглазки, давайте почитаем письмо нашего бешеного партизана/адьютанта Багратиона Дениса Давыдова:
“Все в армии и в России порицали и порицают Чичагова, обвиняя его одного в чудесном спасении Наполеона. Он, бесспорно, сделал непростительную ошибку, двинувшись на Игумен; но здесь его оправдывает: во-первых, отчасти предписание Кутузова, указавшего на Игумен, как на пункт, чрез который Наполеон будто бы намеревался непременно следовать; во-вторых, если бы даже его армия не покидала позиции, на которой оставался Чаплиц, несоразмерность его сил относительно французов не позволяла ему решительно хотя несколько задержать превосходного во всех отношениях неприятеля, покровительствуемого огнём сильных батарей, устроенных на левом берегу реки; к тому же в состав армии Чичагова, ослабленной отделением наблюдательных отрядов по течению Березины, входили семь тысяч человек кавалерии, по свойству местности ему совершенно здесь бесполезной; в-третьих, если Чаплиц, не будучи в состоянии развернуть всех своих сил, не мог извлечь пользы из своей артиллерии, то тем более армия Чичагова не могла, при этих местных условиях, помышлять о серьёзном сопротивлении Наполеону, одно имя которого, производившее обаятельное на всех его современников действие, стоило целой армии.”
Уж очень я люблю Давыдова и его воспоминания. Когда Багратион хуесосил Барклая и в хвост и в гриву, ради социального профита, Давыдов величал того каменной стеной Российской Империи и очень уважительно о нём отзывался не считаясь с настроениями в офицерском штабе и высшем свете. А всё почему? Потому что был Дениска настоящим ебакой-рубакой, которому похуй на чины, была бы правда. Именно такие офицеры ковали победу русской армии, а за подготовкой к сложнейшему пиздорезу стояли титаны вроде Барклая и Чичагова, которым похуй на балы и почести, был бы солдат сыт, здоров, одет, обут и вооружен по последнему слову техники.
Увы, несмотря на разгром Наполеона, и даже то, что “Березина” теперь на французком значит “полный пиздец”, наши расстроились что Наполеон съебался. И общественное мнение ополчилось на Чичагова.
Александр 1 знал, какая крыса Кутузов, поэтому не внял его доносам, а наградил Чичагова орденом Владимира 1 степени за битву на реке Березина. Только вот хуйлуша Крылов высмеял Чичагова в басне, а пидорчук Державин писал про него нелестные эпиграмы, желтая пресса бесновалась, высший свет по подначкам Кутузова не отставал. Даже в портретную галерею с героями 1812 года портрет Чичагова не включили, а ведь его вклад сложно недооценить!
Чичагов не отличался каменным спокойствием Барклая и всегда был легок на расправу. Он бомбанул, бугуртнул, взял прах жены из фамильной усыпальницы и свалил из России. Воронцов так писал своему другу:
Больше Чичагов в Россию не вернется, будет жить за бугром, обиженный и не понятый. Однако его потомки ещё отожгут, повоевав за Царя и Отечество не в одном конфликте, а одного из внуков Чичагова даже причислят к лику святых. Но это уже совсем другие истории...
Что ж. Вот мы и выпиздовали Непобедимую Армию Наполеона с наших земель и можно с чистой душой писать про заграничный поход нашей армии, про возвращения в войска Барклая и дерзкие атаки Воронцова-младшего, чем я и займусь на днях.
П.С. Данный пост является повтором. Текст мой. Пока я был в бане на пикабу его публиковал мой товарищ по лурку. Однако из-за алгоритмов пикабу, многие мои подписчики не увидели этот пост. А им было бы интересно. Поэтому повторно его выкладываю уже сам на своей страничке.
П.П.С. Буду крайне признателен за донаты. Моё финансовое положение весьма плачевно, и каждая копеечка будет полезна. (Дело в том, что я не смог вовремя закрыть кредит на мой развалившийся 1,5 года назад бизнес, и сейчас у меня арестованы все счета. Закрыть осталось мало, но временно чтобы жить распродаю технику и не особо нужные вещи).
Я́ков Петро́вич Ку́льнев — русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года. Гусар. Генерал-майор. Кавалер ордена Святого Георгия III степени и Золотого оружия «За храбрость».
Яков Петрович Кульнев родился 5 августа 1763 года в маленьком городке Люцине (ныне Лудза на востоке Латвии). Герой Отечественной войны 1812 года, генерал-майор он совсем немного не дожил до 49 лет: за плечами у лихого гусара, погибшего на белорусской земле у реки Дриссы, было шесть больших войн и 55 значительных сражений.
20 июля 1812 года Кульнев был смертельно ранен в сражении при Клястицах. После переправы через реку Дриссу во время дневного боя он попал в засаду возле села Боярщино. Артиллерия французов расстреливала отряд Кульнева с господствующих высот. Сам он был поражён пушечным ядром: ему оторвало ноги выше колен — когда, стоя у пушки, он командовал артиллеристами, прикрывавшими отход русских войск. Вот что пишет об этом Д. В. Давыдов, неотрывно находившийся при Кульневе во время Русско-шведской войны, в «Воспоминании о Кульневе в Финляндии»: «<…> Спустя несколько дней после этого письма, 1812 года 20 июля, в сражении под Клястицами, ядро оторвало Кульневу обе ноги. Чувствуя близкую смерть, он снял с себя ордена и, передавая их стоявшему вблизи офицеру, произнёс: «Возьмите, спрячьте сии знаки… Пускай враги не порадуются, увидя в охладевшем трупе моём, не генерала русского, но простого воина, положившего живот свой за Отечество».
Сергей Григорьевич Волконский, знавший Я. П. Кульнева, так отозвался на известие о его гибели: «Россия потеряла в нём истинного гражданина, армия — вождя, подчинённые — справедливого начальника, а друзья — верного друга».
Когда и в каких странах бумажные деньги были обеспечены золотом с правом обмена на него в банке и почему сейчас такой возможности нет? Рассказываем историю возникновения идеи золотого обеспечения денег и ее гибели.
Карта мировых валютных систем в 1907 году.Жёлтым цветом выделены страны с золотым стандартом, голубым цветом выделены страны с серебряным стандартом, зелёным цветом обозначены страны с биметаллическим стандартом.
Предшественник золотого стандарта
Биметаллизм – денежный стандарт, при котором стоимость денежной единицы определяется как эквивалент определенного количества двух металлов, создавая фиксированный курс обмена между ними. В мировой истории роль этих двух металлов практически всегда выполняли золото и серебро. Такой системой пользовались очень долгое время, со времен ранних цивилизаций, а особое распространение она получила в средние века и действовала вплоть до 19 века, а местами до начала 20 века.
Вопрос биметализма также вызвал раскол в Республиканской партии США: сторонники серебра основали Республиканскую Серебряную партию, которая поддержала Уильям Брайана. Его оппонентом был Уильям Маккинли, республиканец и сторонник золотого паритета. Выпуск золотой и серебряной монеты стал главной темой президентской кампании обоих кандидатов. Маккинли поддерживался экономическими элитами Соединенных Штатов, опасаясь, что инфляция, вызванная биметаллизмом, разрушит государство.
С их финансовой помощью Уильям Маккинли победил на выборах, став 25-м президентом США. В конце срока его полномочий, 14 марта 1900 года, был принят Закон о золотом стандарте.
Республиканский предвыборный плакат 1896 года, высмеивающий сторонников «свободного серебра»
По мнению некоторых исследователей замена биметаллизма монометаллическим стандартом была неизбежна вследствие действия закона Коперника – Грешема. Это экономический принцип денежного обращения согласно которому «дешевые деньги вытесняют более дорогие». Например, если в обращении находятся две монеты, содержащие металлы разной стоимости, которые по закону считаются имеющими одинаковую номинальную стоимость, то более ценная монета, исходя из внутренней стоимости входящих в неё металлов, постепенно исчезнет из обращения.
Уильям Маккинли и золотой стандарт
Международные монетные союзы
Задолго до создания Евросоюза и его общей валюты у стран уже была потребность в унификации экономического пространства. По договору 1865 года Франция, Бельгия, Италия и Швейцария образовали Латинский валютный союз. Это была попытка объединить несколько европейских валют в единую, которую можно было использовать во всех государствах-членах.
Они согласились на комбинированный золотосеребряный стандарт (уже упомянутый нами выше биметаллизм) с соотношением золота к серебру 15,5 к 1, за основу был взят французский франк. Один франк союза соответствовал 4,5 грамма чистого серебра или 0,29 грамма чистого золота.
Договор требовал, чтобы все четыре государства чеканили свободно разменные золотые и серебряные монеты в соответствии с общими правилами.
К первоначальным четырём странам-основательницам в 1867 году присоединилась Греция, которая воспользовалась положением договора. В нем был пункт, гарантировавший приём иностранных государств, согласившихся соблюдать условия договор. Испания и Румыния также рассматривали возможность присоединения. Переговоры безуспешно прервались, но обе страны, тем не менее, предприняли попытку привести свои валюты в соответствие со стандартом. Австро-Венгрия отказалась присоединиться к союзу, поскольку отвергала биметаллизм, но подписала отдельный денежный договор с Францией в том же 1867 году, по которому оба государства согласились получать в государственную казну золотые монеты друг друга по определённым ставкам.
Латинский валютный союз вдохновил Скандинавский валютный союз, основанный в 1873 году Данией и Швецией. Спустя два года к нему присоединилась Норвегия. Политическая турбулентность начала двадцатого века, которая завершилась первой мировой войной привела к фактическому концу латинского валютного союза, который завершил формальное существование в 1927 году. В 1881 году валютная реформа в Аргентине ввела биметаллический стандарт, который вступил в силу в июле 1883 года
Две золотые монеты 20 крон, с одинаковым весом и составом. Монета слева – шведская, а правая – датская
Становление и крах золотого стандарта
Взрывной рост добычи золота в ЮАР, Канаде и на Аляске в 1890-х годах окончательно положил конец биметаллизму, уже пошатнувшемуся принятием золотого стандарта в Европе с 1870 года, а монометаллическая система, использующая золото в качестве единого стандарта, показывала более благоприятную реакцию на изменения спроса и предложения и была широко принята по всему миру.
Немецкая марка была на золотом стандарте с 1871 по 1914 год, но, как и большинство стран в преддверии первой мировой войны, Германия убрала золотое обеспечение в августе 1914 года.
Золотые монеты номиналом 20 марок с портретами императоров Фридриха III и Вильгельма II
Британия после наполеоновских войн официально перешла от биметаллического к золотому стандарту в XIX веке. 21-шиллинговая гинея уступила место 20-шиллинговому золотому суверену, или однофунтовой монете, которая содержала 7,3 г чистого золота. Со второй половины XIX века Великобритания ввела свой золотой стандарт в Австралию, Новую Зеландию и британскую Вест-Индию в виде циркулирующих золотых суверенов, а также банкнот, которые были конвертированы по номиналу в суверены или банкноты Банка Англии. Канада ввела золотой доллар в 1867 году.
В Российской империи золотой стандарт как свободный обмен кредитных билетов на золото был установлен в результате денежной реформы, 1895-1897 годов. Министр финансов Витте представил императору Николаю II доклад о необходимости введения золотого обращения. Витте решил взять за образец Английскую модель.
Николаевский рубль после денежной реформы Витте 1898 года. Надпись: государственный банк разменивает кредитные билеты на золотую монету без ограничения суммы. 1 р. = 1/15 империала, содержит 17,424 чистого золота.
Как и в остальных случаях в Российской империи с началом Первой мировой войны свободный размен денег на золото был остановлен. Попытка вернуть стандарт предпринималась в раннем советском союзе в рамках Денежной реформы 1922-1924 годов. Тогда была выпущена золотая монета номиналом в «один червонец», содержавшая 7,7 грамма золота, по аналогии с 10 рублями образца 1897 года. Однако золотой стандарт продержался в Советском Союзе недолго. С началом индустриализации курс рубля начал падать, а с 1937 года был введён в обращение новый червонец, который не был конвертируемым в золото.
Золотой червонец, называемый иногда «Сеятелем» – золотая монета, отчеканенная в СССР в 1923 году. В 2023 году была выпущена памятная золотая монета 10 рублей «100 лет советскому червонцу»
10 рублей периода правления Николая II, по стандартам которых чеканился червонец «Сеятель»
Соединенные штаты с 1900 по 1933 год придерживались золотого стандарта. С момента реализации закона о монетном дворе 1792 года до внедрения золотого стандарта в 1900 году американский доллар был на биметаллическом серебряно-золотом стандарте. После 1968 года была реализована серия пересмотров привязки к золоту, кульминацией которых стал «Никсоновский шок» 15 августа 1971 года, который положил конец конвертируемости долларов в золото.
Никсоновский Шок – результат ряда экономических мер, включая замораживание заработной платы и цен, надбавки на импорт и одностороннюю отмену прямой международной конвертируемости доллара США к золоту, принятой президентом Соединенных Штатов Ричардом Никсоном 15 августа 1971 года в ответ на растущую инфляцию и угрозы валютного кризиса.
Double Eagle/ Золотой орел (монета номиналом в 20 долларов), 1907 год
Последние золотые монеты были отчеканены в 1933 году. Последние 90% серебряных монет были отчеканены в 1964 году, а последние 40% серебряных полудолларов были отчеканены в 1970 году.
После второй мировой войны международные соглашения, включающие Бреттон-Вудскую систему официально восстановили способность иностранных центральных банков обменивать доллары США на золото по фиксированной цене. Рост мировой торговли все больше подрывал эту систему, которую упразднил «Никсоновский шок». Попытки реформировать Бреттон-Вудскую систему потерпели неудачу. Таким образом, все современные валюты стали свободными и подчиняющимися рыночным механизмам.
В наши дни было несколько локальных и безрезультатных предложений о возврате золотого стандарта. В 2001 году премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад предложил новую валюту, которая первоначально будет использоваться для международной торговли между мусульманскими странами, используя современный исламский золотой динар, определяемый как 4,25 грамма чистого золота. Махатхир утверждал, что это будет стабильная единица и политический символ единства между исламскими странами. Это якобы уменьшит зависимость от доллара США и установит валюту, не обеспеченную долгами, в соответствии с законами шариата, которые запрещают начисление процентов.
В 2015 году некоторые кандидаты-республиканцы на президентских выборах 2016 года выступали за золотой стандарт, опасаясь, что планы Федеральной резервной системы увеличить эмиссию доллара могут создать инфляцию.
В 2024 году Зимбабве стала первой страной в XXI веке, которая использовала золотой стандарт для своей валюты, чтобы справиться с инфляцией и создать доверие к экономике. Зимбабвийский золотой (ZiG) поддерживается $400 млн и 2522 кг золота, что дает в общей сложности $575 млн твердых активов.
В 2025 году Флорида приняла закон, делающий золото и серебро законным платежным средством в штате, чтобы, как выразился губернатор Рон ДеСантис, предоставить людям «финансовую свободу».
Главные проблемы золотого стандарта
Золотой стандарт требует, чтобы каждая единица национальной валюты была обеспечена определенным количеством золота. Это создает фундаментальный конфликт между внутренними экономическими целями (рост, занятость, стабильность) и внешними обязательствами (поддержание фиксированной стоимости валюты в золоте).
Из-за этого получаем три ключевые проблемы:
1. Отсутствие независимой денежно-кредитной политики.
Центральный банк не может напечатать больше денег, чем позволяет его золотой запас. Из-за этого в кризис невозможно провести стимулирующую политику (снизить процентные ставки, «накачать» экономику ликвидностью), чтобы остановить рецессию и безработицу. Вместо этого система часто заставляет проводить проциклическую политику: изымать деньги из экономики, усугубляя кризис.
2. Девальвация.
Если страна теряет золотые резервы (например, из-за дефицита торгового баланса), она вынуждена провести девальвацию – официально снизить золотое содержание своей валюты. Это было политически болезненным шагом, похожим на национальное унижение, а также снижало доверие населения к валюте.
3. Передача «инфекции» кризисов.
Экономические проблемы одной страны автоматически передаются другим через механизм золотых потоков и корректировки цен. Это делает мировую экономику очень уязвимой.
Золотой стандарт – это инструмент для другой эпохи: с менее развитой финансовой системой, меньшей глобализацией и другими приоритетами. Его главный порок – жесткость – является смертельным приговором в современном динамичном мире, где способность быстро реагировать на кризисы и стимулировать рост ценится выше, чем дисциплина и фиксированные курсы валют
«Золотой запас России? — с горькой усмешкой говорил в курилке Владивостокского порта бывший чиновник колчаковского министерства. — А вы спросите у чехословаков и японцев, куда подевались слитки из того самого эшелона. Они ведь не только «союзники», они — наши кредиторы. И платим мы им русским золотом, русским лесом и русской кровью».
Его слова были лишь эхом того кошмара, что творился на всей территории бывшей Империи.
Ад на Мудьюге и в Иоканьге
На севере, в концлагере Мудьюг, смерть была рутиной. Узник, врач Алексей Кременский, пытался вести записи: «Смертность от тифа, цинги и простого истощения достигала 30-40 человек в день. Трупы складывали в сарай и вывозили раз в несколько дней для захоронения в общих ямах. Английский сержант, наблюдая за этим, сказал нам: «Земля ваша большая, ям хватит на всех». Охрана, состоявшая из белогвардейцев, усердствовала, пытаясь доказать свою полезность хозяевам. Новое свидетельство: Полковник белой армии К. В. Молчанов, посетивший лагерь, с ужасом записал в дневнике: «Видел, как наши же солдаты по приказу англичанина избивали плетьми группу интеллигентов, заподозренных в «сочувствии». Били до крови, до потери сознания. Это не война, это — садизм, прикрытый мундиром».
В соседнем лагере на острове Иоканьга царил такой же ужас. Новое свидетельство: Бывший студент Петроградского университета Игнатий Белов в своем дневнике описал иной вид пыток: «Сегодня за попытку достать снега для питья охранник-семёновец привязал больного цингой Сашку к столбу и поливал его на морозе водой. К вечеру Сашка замолчал навсегда. Его тело простояло как ледяной памятник еще два дня».
Сибирь: «Освободители» с японскими штампами
В Сибири американский генерал Грейвс продолжал собирать шокирующие данные. К его донесениям добавился рапорт американского офицера о карательной операции в деревне Ивановка: «Японский отряд и отряд атамана Калмыкова окружили село под предлогом поиска партизан. Мужское население было согнано в церковь. После этого японцы заперли двери и подожгли здание. Тех, кто пытался вырваться из огня, расстреливали из пулемётов. Никто не выжил. Мы наблюдали это с соседнего холма, но не могли вмешаться».
Новое свидетельство: Японец-перебежчик, солдат Императорской армии Танака Итиро, на допросе у партизан показал: «Нам говорили, что русские — не люди, а варвары, и с ними можно не церемониться. За отрубленную голову партизана или просто подозрительного человека давали отпуск и денежную премию. Наши офицеры заключали пари, кто больше убьёт «тараканов» (так они называли русских). Белые казаки атамана Семёнова с удовольствием участвовали в этом, они знали все тайные тропы и выдавали своих же».
Юг России: Французский «порядок» и деникинский «террор»
В Одессе, оккупированной французами, царил иной, но не менее циничный беспредел. Новое свидетельство: Французский лейтенант Анри Леруа в письме домой (письмо было перехвачено цензурой и позже опубликовано) с откровенностью писал: «Мой дорогой Жан, ты не представляешь, какой это рай для нас здесь! Вино, женщины и никаких законов. Эти русские аристократы, эти «белые», так боятся потерять нашу поддержку, что готовы отдать нам последнее. Мы вывозим из порта всё, что плохо лежит: машины, станки, даже музейные ценности. Наши «союзники»-греки грабят магазины при свете дня. А местная контрразведка Деникина, которую мы содержим, арестовывает любого по нашему слову. Вчера мы указали на одного банкира, сказав, что он «большевик». Его расстреляли без суда, а его виллу и дела мы «взяли под контроль». Здесь мы — короли!».
Его слова подтверждаются докладом советского инженера, работавшего в Новороссийске под началом белых: «Французские офицеры открыто забирали с заводов и складов оборудование, упаковывали и отправляли в Марсель. Когда я попросил у деникинского начальства хоть какого-то ордера, мне сказали: «Молчите, ради Бога. Они же наши союзники. Без них мы пропадем».
Цели, ставшие очевидными для всех
Крестьяне, рабочие, солдаты — все видели истинные цели пришельцев. Новое свидетельство: Письмо сибирского крестьянина-старообрядца, найденное в архиве: «Пришли одни — красные, говорят «землю — мужикам». Пришли другие — белые, говорят «вернем царя и порядок». А пришли третьи — иноземцы всякие, и ничего не говорят, только жгут, насилуют да золото везут. И белые им в этом помогают, как холопы. И стало ясно, что красные — хоть и лихом говорят, но за землю Русскую стоят. А белые с иноземцами — за землю чужую, за свою корысть».
Американский генерал Грейвс, подводя итог своему горькому опыту, написал лаконично и страшно: «В Сибири шла не война, а истребление. Истребление русского народа теми, кто пришел под предлогом его спасения. И самое ужасное, что они находили среди русских же тех, кто с готовностью помогал им в этом за плату или из слепой ненависти».
Эта картина была полной. Никакой «спасаемой России» не было. Была территория, поделённая на сферы влияния, разграбляемая «союзниками» при активном пособничестве Белого движения, которое в этой чужой игре стало заложником и палачом собственного народа. Им всем — от английского сержанта до японского офицера и деникинского контрразведчика — была не нужна Россия. Им были нужны её богатства и её покорность. И этот урок народ России усвоил намертво.
В хаосе Гражданской войны, под лозунгом спасения «Единой и Неделимой России», разворачивалась другая, горькая драма. Белое движение, позиционировавшее себя как национальная патриотическая сила, на деле всё чаще оказывалось на побегушках у иностранных держав, постепенно превращаясь в марионеток в их геополитической игре.
Юг России: «Союзническая» удавка генерала Деникина
Генерал Антон Деникин, командующий Вооруженными Силами Юга России (ВСЮР), искренне верил в помощь «союзников» по Антанте. Но эта помощь с первых дней надела на его армию крепкий поводок. Сами британцы не скрывали, что видят в белых прежде всего инструмент. Официально это звучало так, как писал в своем меморандуме сам Деникин в ноябре 1918 года:
«Вся русская армия на Юге России снабжается снаряжением и предметами военного довольствия от союзников».
Но за этими дипломатическими формулировками скрывалась унизительная реальность. Генерал Лукомский, один из ближайших сподвижников Деникина, признавал беспомощность своего командования:
«Мы были в полной власти союзников в отношении снабжения, и без их помощи не могли бы не только вести наступление, но и просуществовать и месяца».
Армия, не способная существовать без иностранных патронов и сапог, не может быть полностью суверенной в своих решениях. Британские советники при штабах, требования отчётов за каждый потраченный патрон — вот цена «бескорыстной» помощи. Деникин пытался лавировать, но удавка зависимости затягивалась всё туже.
Восток России: Адмирал под иностранным контролем
На Востоке ситуация была ещё откровеннее. Адмирал Александр Колчак, провозглашённый «Верховным Правителем России», был официально признан правительствами Антанты. Но это признание было не актом уважения, а ярлыком, дававшим право на управление марионеткой. В мае 1919 года США, Великобритания, Франция и Япония направили Колчаку ноту, в которой заявили о готовности предоставить ему поддержку. Это была не просьба, а директива.
Фактическим куратором и надсмотрщиком Колчака стал французский генерал Морис Жанен. Его слова, приведённые в донесениях, не оставляют сомнений, кто был настоящим хозяином положения в Сибири:
«Я заявил Колчаку, что снабжение его армии полностью зависит от нас... Мы можем потребовать от него любых уступок в обмен на нашу помощь».
Колчак, «Верховный Правитель», был поставлен в положение просителя, чья власть целиком зависела от благосклонности иностранных офицеров. Его армию снабжали через Владивосток, который контролировали японские и американские войска, а жизненно важную Транссибирскую магистраль держали в своих руках чехословаки, чьи интересы уже давно не имели ничего общего с возрождением России.
Север России: Русские войска под британским командованием
На Севере марионеточная сущность белой власти проявилась с поразительной наглядностью. Генерал Евгений Миллер, возглавлявший правительство Северной области, своим же приказом от 1 августа 1918 года полностью передал свои войска в распоряжение иностранцев:
«Все русские войска, находящиеся в районе Мурманска и Архангельска, поступают в полное распоряжение британского главнокомандующего генерала Пуль и обязуются беспрекословно выполнять все его оперативные указания».
О каком русском патриотизме могла идти речь, когда русский генерал приказывал своим солдатам «беспрекословно» подчиняться английскому командующему? Участник тех событий Б. Соколов с горечью констатировал:
«На Севере мы чувствовали себя не хозяевами, а наемными войсками при британской армии. Все решали английские офицеры».
Это был уже не союз, а откровенная военная оккупация, где белые генералы играли роль местной администрации при колониальной власти.
Дальний Восток: Японская марионетка Семёнов
Наиболее циничным примером стал атамана Григорий Семёнов на Дальнем Востоке. Он даже не пытался прикрываться риторикой о национальном спасении. Его отряды напрямую содержались и управлялись Японской императорской армией. На Токийском процессе в 1946 году японский генерал Т. Оой дал прямые показания:
«Семенов действовал как агент Японской императорской армии... Я лично передал ему 15 миллионов иен».
Американский генерал Уильям Грейвс, наблюдая за зверствами семёновцев, с которым ему предписывалось формально сотрудничать, отправлял отчаянные телеграммы:
«Действия Семенова, финансируемого японцами, представляют собой не войну против большевиков, а жестокую бойню невинных гражданских людей. Каждая сторона здесь заявляет, что она 'за Россию', но обе находятся на содержании у иностранных держав».
Это был приговор не только Семёнову, но и всей системе «союзнического» сотрудничества. Белые армии, призванные бороться за Россию, на деле стали наёмными формированиями, чьими руками иностранные государства пытались расчленить и подчинить себе ослабленную страну.
Итог этой трагедии предопределён. Движение, которое в массовом сознании всё больше ассоциировалось с иностранными хозяевами, не могло победить в гражданской войне. Патриотический лозунг большевиков о защите России от «интервентов и их прихвостней» оказался куда более убедительным для измученного народа, чем заёмные погоны и патроны белых генералов-марионеток.
Когда мы представляем себе Гражданскую войну в России, перед мысленным взором неизменно встают две противоборствующие силы: с одной стороны — стройные колонны красных комиссаров и красноармейцев, с другой — офицерские погоны и золотые погоны белых армий. Это классическое противостояние навсегда вписано в учебники истории. Но между этими двумя гигантами, сжимавшими страну в тисках непримиримой борьбы, существовала «третья сила» — стихийная, разрозненная и оттого почти забытая. Это были «зелёные».
Их имя не связано с цветом знамён или политических программ. Оно родилось из самой природы: это были те, кто уходил в леса и поля, чтобы спастись от мобилизаций и насилия обеих сторон. Образ крестьянина с вилами, зажатого между молотом красной продразвёрстки и наковальней белых реквизиций, — вот точный портрет зеленоармейца.
Почему же о них говорят гораздо меньше? Проблема исторической памяти закономерна: у «зелёных» не было единого центра, вождя масштаба Ленина или Деникина, чёткой идеологии и громких побед. Они были обречены на поражение с самого начала, а историю, как известно, пишут победители. Их движение считали «бандитским» или «кулацким», не заслуживающим серьёзного анализа.
Однако именно в этой кажущейся хаотичности и заключена суть явления. Основной тезис этой статьи заключается в том, что зеленоармейческое движение было массовым, стихийным сопротивлением крестьянства любой централизованной власти, став ключевым проявлением анархистского начала и отчаянной борьбы за местное самоуправление в огне Гражданской войны. Это был голос самой земли, которая устала от крови и требовала права распоряжаться собственной судьбой. И этот голос звучал настолько громко, что его эхо во многом определило дальнейший ход российской истории.
Глава 1: Истоки народного гнева. Почему восстала деревня?
Если белое движение олицетворяло попытку реставрации старого порядка, а красное — радикальный прорыв в коммунистическое будущее, то зеленоармейцы стали голосом настоящего — голодного, разорённого и отчаявшегося. Их восстание не было инспирировано извне; его причины коренились в самой политике воюющих сторон, которая с беспощадной логикой обрушилась на главного кормильца страны — русского крестьянина.
1.1. Политика «военного коммунизма»: удушающая хватка государства
Большевики, отстаивавшие свою власть в огне Гражданской войны, взяли на вооружение жёсткую экономическую модель, получившую название «военный коммунизм». Для деревни эта политика обернулась катастрофой, систематически уничтожавшей все стимулы к труду и самую возможность выживания.
Продразвёрстка: Центральным и наиболее ненавистным элементом этой политики стала продовольственная развёрстка. Её суть была проста и жестока: государство заранее определяло, сколько зерна, мяса и другого продовольствия ему требуется для армии и голодающих городов. Эту цифру спускали в губернии, уезды и, наконец, в отдельные сёла и крестьянские дворы. Фактически у крестьян изымали все «излишки», а зачастую — и необходимый для пропитания семьи и посева минимум. Приезжавшие в деревни вооружённые продотряды действовали беспощадно, не останавливаясь перед арестами и расстрелами «укрывателей». Для крестьянина, чей труд и урожай были не только источником дохода, но и смыслом существования, продразвёрстка была актом уничтожения основы его жизни.
Трудовая повинность и милитаризация труда. Крестьянство воспринималось не только как источник продовольствия, но и как бесконечный ресурс рабочей силы. Введённая трудовая повинность заставляла крестьян покидать свои хозяйства для работы на лесозаготовках, строительстве дорог и укреплений. Труд, как и армия, был милитаризирован — за уклонение грозили суды и концлагеря. Это означало, что даже если у крестьянина чудом оставался хлеб, его могли силой оторвать от земли, обрекая семью на голодную смерть.
Запрет свободной торговли: война с «мешочничеством». Естественной реакцией на голод и несправедливость распределения стало возникновение чёрного рынка. Армии «мешочников» — людей, рисковавших жизнью, чтобы пешком или в переполненных товарнях привезти из деревни в город немного еды для продажи или обмена, — стали кровеносной системой выживания для миллионов. Однако государство объявило и им войну, видя в частной торговле пережиток буржуазного строя. Заградительные отряды и карательные экспедиции против «мешочничества» окончательно отрезали деревню от города, превращая крестьян в узников их же собственных разорённых хозяйств.
1.2. Дезертирство как массовое явление: бегство от чужой войны
Вторым мощнейшим источником гнева и людским ресурсом для «зелёных» стало беспрецедентное по масштабам дезертирство из обеих воюющих армий.
Причины массового бегства. Крестьянин в шинели, мобилизованный красными или белыми, чаще всего не понимал и не разделял высоких идеологических лозунгов. Он видел, как его семья голодает из-за продразвёрстки, как его деревню разоряют проходящие войска. Его собственный быт и мировоззрение были далеки от интернационализма Троцкого или лозунга «Единой и Неделимой» Деникина. Жестокость, царившая на фронтах и в тылу, одинаково проявляемая обеими сторонами, отталкивала простого человека. Главным для него была не классовая борьба и не имперские идеалы, а выживание его семьи и его хозяйства. Война за чуждые ему идеалы казалась бессмысленной.
Масштабы явления. Дезертирство приняло характер эпидемии. По разным оценкам, к концу Гражданской войны число дезертиров из Красной Армии составляло от 2,5 до 4 миллионов человек. К ним нужно прибавить и тысячи бежавших из белых частей. Эти миллионы молодых, обученных военному делу мужчин не могли просто вернуться домой и мирно зажить — их ждали карательные отряды, ищущие дезертиров. Единственным убежищем для них становились леса, где они объединялись в вооружённые отряды.
Глава 2: Кто такие «зелёные»? Социальный портрет и идеология
В отличие от своих главных противников — Красной и Белой армий, — «зелёные» не были единой, централизованной силой с чёткими уставами и иерархией. Это было стихийное, полицентричное движение, рождённое отчаянием. Его социальный состав и идеология напрямую вытекали из причин, заставивших людей взяться за оружие.
2.1. Социальная база: лицо народного гнева
Ядро зеленоармейского движения состояло из трёх основных групп, слившихся в едином порыве сопротивления.
Крестьяне-середняки (основная масса). Именно середняк, тот самый «хозяин-единоличник», чьим трудом и держалась русская деревня, стал главной социальной опорой «зелёных». Бедняк мог пойти в красноармейцы, рассчитывая на улучшение своего положения. Зажиточный крестьянин (кулак) был главной мишенью продотрядов. Но середняк, желавший лишь спокойно трудиться на своей земле, оказался под двойным ударом: его хозяйство разоряли и продразвёрсткой, и мобилизацией.
Дезертиры из Красной и реже — Белой армий. Как уже отмечалось, миллионы дезертиров стали костяком и «профессиональным» элементом движения. Эти были люди, прошедшие военную подготовку, знавшие обращение с оружием и тактику боя. Они привносили в стихийные крестьянские отряды необходимую организацию и военный опыт.
Местные жители, защищающие свои сёла и хозяйства. Важной чертой движения была его территориальная обособленность. В отличие от красных и белых, которые вели войну на перемещающихся фронтах, «зелёные» сражались за свою «малую родину». Это были отряды самообороны, создававшиеся для защиты конкретных сёл и деревень от карательных экспедиций, реквизиций и мобилизаций, невзирая на то, от кого они исходили.
2.2. Идеология и лозунги: стихийный анархизм и «негативная программа»
Идеология «зелёных» не была сформулирована в манифестах и программах. Она рождалась из лозунгов, которые находили отклик в сердцах миллионов, и из конкретных действий.
Ключевой лозунг: «За Советы без большевиков!». Эта формула предельно точно выражала суть народного недовольства. Крестьяне изначально поддержали революцию, понимая под Советами прямое народовластие, возможность самостоятельно решать свои дела на местах. Однако очень скоро они увидели, что большевистская партия подменила власть Советов властью партийных комитетов, комиссаров и чрезвычайных комиссий. Их протест был направлен не против Советов как формы самоуправления, а против диктатуры одной партии, отнявшей у них эту власть.
Анархизм и аполитичность. «Зелёные» были движением по своей сути анархистским. Они не стремились захватить власть в Кремле и создать новое государство. Их идеалом было вольное, самоуправляемое крестьянство, живущее по своим общинным законам. Лозунг «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим», взятый у эсеров, они понимали буквально: земля должна перейти в их полное распоряжение, без вмешательства государства. Отсюда проистекала их аполитичность — глубокое недоверие ко всем партиям и «верхам», которые, по их мнению, только и делали, что обманывали народ.
Негативная программа. Поскольку у «зелёных» не было детального плана строительства нового общества, их программа была, в первую очередь, негативной. Она определяла, против чего они воюют. Главными целями их борьбы были:
Продразвёрстка — как акция грабежа.
Мобилизация — как насильственное отрывание от семьи и земли.
Комбеды (комитеты бедноты) — как структуры, сеющие рознь в деревне.
Карательные отряды — как прямое воплощение насилия государства.
Глава 3: География и тактика
В отличие от регулярных армий, действовавших на стратегических фронтах, зеленоармейское движение вспыхивало локальными пожарами там, где терпение крестьян переполнялось, а гнёт власти становился невыносимым.
3.1. Основные очаги восстаний
Западная Сибирь (самое массовое Западно-Сибирское восстание 1921 г.): Это восстание, охватившее Тюменскую, Омскую, Челябинскую и другие губернии, стало крупнейшим и самым массовым выступлением «зелёных». Его особенностью была относительная малочисленность дезертиров — основную силу составило всё взрослое мужское население сёл и деревень, поднявшееся против продразвёрстки. Восстание носило стихийный характер, но в короткие сроки повстанцы сумели захватить несколько городов и парализовать движение по Транссибирской магистрали. Его масштабы заставили советскую власть бросить на подавление лучшие части Красной Армии, включая курсантов военных училищ.
Тамбовщина: Если в Сибири движение было массовым, но разрозненным, то на Тамбовщине под руководством Александра Антонова оно приняло черты высокоорганизованной партизанской армии. Здесь была создана стройная структура: «Союз трудового крестьянства» как политический орган и две повстанческие армии. Действия тамбовских «зелёных» отличались смелостью, координацией и эффективностью. Именно для подавления этого восстания советская власть применила всю свою военную мощь и беспрецедентные по жестокости меры, включая взятие заложников и создание концлагерей для семей повстанцев.
Черноземье, Украина, Дон, Поволжье: В Черноземье и Поволжье вспышки были вызваны, в первую очередь, голодом и продразвёрсткой. На Дону и Кубани зеленоармейское движение тесно переплеталось с остатками белого казачьего сопротивления и было реакцией на политику «расказачивания». Особое место занимает Украина, где на фоне постоянной смены власти (петлюровцы, белые, красные, немцы, поляки) крестьянское повстанческое движение было особенно сильным и продолжительным.
3.2. Партизанская тактика: война тени
Тактика «зелёных» была классической партизанской тактикой слабой стороны, идеально приспособленной к их возможностям и целям.
Внезапные нападения на мелкие гарнизоны, карательные отряды, продовольственные обозы. Главным принципом был избирательный и внезапный удар. Отряды «зелёных» избегали столкновений с крупными силами. Их целями были небольшие гарнизоны, где можно было захватить оружие и боеприпасы; карательные продотряды, как прямое воплощение ненавистной власти; и обозы, снабжавшие как красных, так и белых.
Опора на знакомую местность и поддержку местного населения. Это был ключевой фактор выживания. «Зелёные» были неразрывно связаны с местным населением, которое было для них и источником продовольствия, и разведкой, и укрытием. Крестьяне предупреждали об движениях карателей, ухаживали за ранеными, скрывали участников отрядов. Без этой всенародной поддержки движение было бы быстро уничтожено.
Отсутствие фронта, манёвренность. У «зелёных» не было и не могло быть линии фронта. Фронт был везде, где появлялся враг. Их стратегия заключалась в постоянном манёвре, изматывании противника, нарушении его коммуникаций и снабжения. Они отказывались от защиты какой-либо территории, кроме своих родных сёл, предпочитая отступить, чтобы нанести удар в другом, неожиданном месте.
Глава 5: Закат движения. Почему «зелёные» проиграли?
Несмотря на массовость и ожесточённость сопротивления, зеленоармейское движение к 1922 году было в основном сломлено. Его поражение стало следствием совокупности факторов.
5.1. Военное превосходство Красной Армии
Применение регулярных частей, артиллерии, авиации. Против партизанских отрядов использовались не отдельные батальоны, а целые соединения под командованием опытных военачальников. На Тамбовщине командование осуществлял М. Н. Тухачевский, который применил против повстанцев артиллерию и авиацию.
Создание частей особого назначения (ЧОН). Для борьбы с внутренними мятежами и проведения карательных операций были созданы части особого назначения (ЧОН), укомплектованные проверенными коммунистами и комсомольцами.
Заложничество, расстрелы, концлагеря. Приказ Тухачевского № 0116 от 12 июня 1921 года о борьбе с бандитизмом на Тамбовщине стал хрестоматийным примером. Он предписывал расстреливать на месте без суда всех, кто уклоняется от сдачи оружия, а также брать в заложники членов семей повстанцев и высылать их. Неповиновение каралось расстрелом заложников.
5.2. Внутренняя слабость движения
Локальность и разобщённость отрядов. Каждый отряд сражался за свой уезд или деревню. Не было единого стратегического плана, координации между очагами восстаний в Сибири, на Тамбовщине и на Украине. Это позволяло Красной Армии громить их поодиночке.
Отсутствие единого командования, чёткой программы и снабжения. В отличие от большевиков, «зелёные» не имели ни единого лидера, ни политического центра. Их лозунги были понятны, но не предлагали конкретной государственной альтернативы. Снабжение боеприпасами, оружием и медикаментами было стихийным, что делало их уязвимыми в затяжном конфликте.
Преимущественно оборонительный характер. Изначально «зелёные» не ставили целью завоевать власть в стране. Их стратегия была реактивной — ответ на действия власти. Они защищались, но не наступали. Эта оборонительная позиция, в конечном счёте, лишила их стратегической инициативы.
5.3. Смена политики: НЭП
Замена продразвёрстки продналогом (1921). Х съезд РКП(б) в марте 1921 года, на фоне пика крестьянских восстаний, принял решение заменить ненавистную продразвёрстку фиксированным продовольственным налогом (продналогом). Это было гениальным тактическим ходом. Излишки, оставшиеся после уплаты налога, крестьянин мог продавать на рынке. Таким образом, главная экономическая причина восстаний была устранена. Для большинства крестьян необходимость рисковать жизнью в лесу отпала — теперь можно было легально трудиться и торговать.
Заключение: Несбывшаяся мечта о вольной деревне
История зеленоармейцев — это трагическая история о том, как стихийный народный протест оказался раздавлен машиной централизованного государства. «Зелёные» стали той «третьей силой», которая с оружием в руках отстаивала идею вольного крестьянского труда и местного самоуправления против диктатуры, будь она «красной» или «белой». Их ключевой лозунг «За Советы без большевиков!» ярче всего иллюстрирует суть конфликта: это было столкновение двух представлений о революции — народного, анархического, и партийно-государственного, тоталитарного.
Их поражение было закономерным. Противостоять военной мощи, террору и политической гибкости большевиков разрозненные и плохо вооружённые отряды не могли. Однако их борьба не была напрасной. Массовость и упорство зеленоармейского движения стали одним из ключевых факторов, заставивших советскую власть отступить и объявить НЭП. В этом их главное историческое значение: они доказали, что у государства есть предел, за которым народ перестаёт подчиняться.
Но цена оказалась страшной. Разгром «зелёных» и последующее «раскрестьянивание» страны утвердили полный контроль государства над деревней, окончательно похоронив мечту о «земле и воле». Эта победа власти над крестьянством предопределила характер советского строя на десятилетия вперёд и стала одной из самых мрачных и героических страниц в истории русского крестьянства.
