Серия «Пером и топором»

3. Конец вахты. Я забираю с собой то, что нужно.

Итак, 15 ноября исполнился ровно месяц моей вахты в «Сосновье Рёббла». Но я был теперь другим человеком, увлеченным идеей поиска сокровищ интровертом.

Одиночество достигло «красного» цвета опасности, я перешел на споры с самим собой вслух и опять стал экономить продукты, чтобы не идти в магазин...
Однако доверять было некому - у меня остался только дом с его тайнами. (Пробовал в «телеге» поделиться с бывшим сослуживцем и одним, детским еще, приятелем своими северными приключениями... Типа, сижу, как медведь, в лесной берлоге. Не, ноль реакции, да и ни на что я не рассчитывал, так, эмоционально ослаб просто.)

Короче, именно 15-го я снова прошел ходом до конца, до болота, набрав с собой по наитию кучу приблуд. Найденные за досками подставку и стилет тоже взял с собой. Мыслил вроде логически: если предметы лежали в начале хода, доски явно снимали раньше и обнаружить вещи было просто, то они зачем-то часто требовались. Всё сделал правильно - на болоте сначала подложил подставку, ее не затянуло. Я наступил на нее одной ногой, а второй сделал шаг вперед...

До самых кочек с клюквой, похожих на крохотный архипелаг, было мелко, лишь иногда чавкало грязью до голени. Ягода вблизи тоже оказалась активно объеденной не одними птицами, с другой стороны кочек виднелись цепочки звериных следов на подмерзшей жижке. Так что я немного успокоился, хладнокровно вернулся за подставкой и без нее пошел обратно по своим же следам. Встал у ярко-красных островков и принялся водить по окружности длинным металлическим штырем, взятым в доме. Затем вернулся на бережок и исследовал поверхность оттуда, использовав уже старую телескопическую удочку из бамбука. Под кочками забрал поглубже - и тут удочка сломалась, громко хрястнула прям под островком.

Полез туда с саперной лопаткой... Такое впечатление, что весь клюквенный участок сюда пересадили, как кожу при ожоге. Теперь-то он «нарос» уже, конечно, даже врос в поверхность ящика из той же корабельной доски. Где-то метр на метр, тяжелый, который я вытянул, плоховато обвязав веревкой, и поволок так в дом. Верхняя обшивка (испорченная жутко, в сравнении с сухим подполом) сошла легко, под ней был цельный кусок дерева, похожий на арбуз. Выдолбленный прямо из ствола здоровый кругляш с единственной прорезью-ниткой. В этот вертикальный тонкий просвет я и вставил найденный стилет, который откинул изнутри какой-то крючок. Крышка отделилась, как в старинной шкатулке, сразу и целиком. Каким образом она была присоединена безо всяких швов к деревянной колоде круглой формы, выглядевшей снарядом для пращи или катапульты, я не знаю.

В «арбузе», накопившем плесень только у прорези, лежал скошенный почти пополам человеческий череп с одной глазницей. Полный комплект справа и слева - остатки скулы с парой выпирающих зубов... Больше абсолютно и совершенно ничего. На меня нахлынула вдруг всепоглощающая апатия, полнейшее равнодушие к произошедшему, к находке, к самому себе. Смерч, неожиданно загудевший в подземном ходе, вызвал сакраментальные насмешки. Типа, поздновато ты, братец, хватился... Я просто лег, плашмя и вытянувшись, на проход сверху, вскрикивая: «Ну забери меня уже, давай!». И он презрительно ушел, лишь сдув меня напоследок и закатив под окно кухни.

Но эти перекатывания меня привели в чувство, я вызвал полицию и еще час разговаривал по телефону со всеми звеньями моего начальства. Из дома уехал вместе с полицейскими, сначала в местное отделение (в то село, где был магазин), потом сразу в родной город. Утром, когда выходил из полиции, меня встречали все окрестные жители - я стал сенсацией, но больше негативной. Магазинные бабульки бормотали, что из «Рёбрушков» сбежать нельзя.
И еще, раз ты мертвых растревожил, то и смерчи с собой забирай. «У нас-то им дани нету, нечем платить», - причитала одна сморщенная старушоночка. Тогда я, в каком-то помрачении от усталости и разочарований, от всей закрутившей меня ерунды, давшей иллюзию на что-то другое на свете - интересное, раскрыл рюкзак, с которым месяц назад приехал. Да как заору, всех распугав: «Ты меня не забрал, так я тебя заберу!». Стыдно вспоминать, но прибавил еще пришедшие на ум слова из детской сказки: «Ну-ка, полезай в короб!».

В общем, меня уже спроваживать начали, как психа. Сержант лично до станции довез и на поезд посадил, безо всяких автобусов... Со мной поехали те же, что уезжали (читай пролог), но плюс запрятанные подставка и стилет. На память о "Рёбрах", вдруг круче уже ничего в жизни не будет.

4. Официальный эпилог. Некто.

В результате оперативно-следственных действий установлено, что человеческие останки, обнаруженные гражданином С-ым на территории объекта культурно-исторического наследия «Сосновье Рёббла», пробыли в месте незаконного захоронения 90-100 лет.

Останки принадлежат мужчине 65-70 лет, 1м 90 см - 2м 02 см ростом, крепкого телосложения. Мужчина умер насильственной смертью, центральной травмой следует считать установленную экспертизой черепную: удар саблей или шашкой по голове. Характер удара свидетельствует, что он был нанесен левшой с близкого расстояния.

Личность погибшего устанавливается по сопутствующим архивным справкам и документам, а также по результатам доступных проб биоматериала.

Начало тут - Рёбра (части 1-2)

1. Пролог. Я приезжаю, куда не надо.

Даже если бы у местного населения появилось желание правильно выговаривать название усадьбы – «Сосновье Рёббла», то ничего бы в здешнем фольклоре не изменилось. Очень уж территория говорила сама за себя. Сосны здесь и вправду выпирают могучей грудиной, разросшейся и торчащей, как рёбра, под тощим снежком или студенистым дождиком. При этом все аборигены знают, кто такой Рёббл, а некоторые старички успели даже поработать на его наследников, тоже, между прочим, Рёбблов. Но вот попробуй сегодня сначала дождаться прохожих, стоя на большаке, а после спросить у них, что там за лесок справа... «А-а, это Рёбра, нечего вам там делать», – одинаково протянет что дедуля в фуфайке с лезущим наружу ватином, что утомленная женщина в безразмерном плаще, что редкий тут подросток. Вот и весь ответ.

Однако в старинном поместье мне, к недовольству старожилов, было что делать. Я откликнулся на вакансию смотрителя «будущей экологически чистой зоны отдыха на лоне первозданной природы». И подошел работодателю идеально, согласившись на первый предложенный оклад и категорически отказавшись выпить за свое назначение. (Это была, так думаю, самая страшная проверка на интерес к крепким напиткам, которую смогли придумать девочки-кадровики.) Перед этим я успел уволиться из компании с почти круглосуточной занятостью, набрать кредитов, похоронить мать и очень устать от вязкого оцепенения слишком личной жизни.

Короче, продал единственное жилье, отделался от банков, девушки (немало заплатив за прописку в её квартире), малознакомой родни, собрал в рюкзак свое одиночество и отправился из центра страны сюда, в наш северо-западный регион. Где мне предстояло провести безвылазно, по предварительной оценке начальства, четыре месяца: с середины октября по середину февраля. Далее в дом и на участок «Сосновья Рёббла» должна была прибыть первая бригада строителей, которой я и передам вахту.

2. Дорогой дневник... Я просто не знаю, как это описать.

17 октября
Я прибыл два дня назад. Дом - огромный сруб в лесу, больше 300 м2, в сносном состоянии. Деньги на его поддержку долгое время выделяли современные Рёбблы. Как я понял, из той ветки династии, которая всегда жила в скандинавских странах.
В начале этого года имущество и земля «Сосновья Рёббла» были полностью проданы моему работодателю. У меня есть колодец и генератор, отапливаю одну маленькую комнатушку и санузел на первом этаже. В громадной кухне использую камин, дымоходы проверялись недавно. Мобильный и интернет в телефоне ловят. Немного обустроился.

Отчет для нанимателя, 15-22 октября. Буду краток: всё норм.

25 октября
Припасы кончились еще сутки назад, даже чай вышел. Когда докурил и "маркизет", пришлось идти по кислому дождю, который три дня уже «в накрап». И так он накрапал, что я аж заблудился - на дорогу выход из леса пропустил. Магазин в 5 км, в ближнем сельце. Там мне рассказали всё и даже больше, особенно напирали на то, что в «Рёбрах» бывают смерчи ниоткуда. Потому что клад викингский ищут! То ли духи, то ли призраки - недопонял.
Только старые Рёбблы знали, которых после НЭПа перебили, где их пращур спрятал клад. А он был беглый пират, обманом приехавший по «вакации» Петра I строить флот расейский. Последние местные Рёбблы, державшие тут кооперацию на особых правах аж до 60-х годов, перекопали половину леса, но нашли одни болота... Не мог сбежать от толпы старушек и кучи информации до темноты. В итоге к дому так и не вышел, спал в лесу и заболел.

Отчет для нанимателя, 23-30 октября. На территории и в доме всё в порядке.

11-12 ноября
Поздним вечером смерч выбил окно под крышей и кружился на чердаке. Обычная белесая воронка, с метр высотой, но расколотила весь чердак за десять минут. Вылетела потом обратно и сразу потерялась в общей отвратительной погоде. Уже очень промозгло, ночами морозит, ветер постоянный. Утром закрыл окно фанерой и с трудом рассмотрел повреждения. Смерч раскрыл коробки (почтовую тару) для пересылки в Норвегию. Масса вычищенного столового мельхиора и серебра цела, а какой-то фарфор побился. Передвигая коробки к стене, нашел рассыпавшиеся золотые монеты и просто коллекционные. Может, серебряные. Все старинные, но тоже отчищенные. Дозвонился в офис и доложил ситуацию.

13 ноября
Точно закрыл дверь, уходя на осмотр территории. Вернулся - дом открыт, смерч орудует в кухне. По основному витку он стал выше меня и сыпал снежной крупой. Ущерб значительный - оторвал весь древний паркет рядом с камином. В дыре оказался подпол, куда я и спустился. Это крепкий и сухой подземный ход, где-то 2,20 м высотой, весь выложенный доской вроде корабельной. В длину значительный, если моими шагами, то шагов 80. Вывел меня наружу, к заснеженному болотцу в лесу, усыпанному красноватыми кочками с клюквой.

14 ноября
Снимаю доски в подполе - времени у меня до февраля полно. Как и думал, ход выложен бревнами, а потом зачем-то обшит досками. За первой же доской, справа от входа, нашел почерневший узкий стилет, цельно выточенный из кости, полагаю.
Подальше (тоже справа) легко обнаружилась тяжелая каменная подставка, похоже на малахит, на ней есть надпись по-норвежски. Гугл перевел ее так: «Вода всех промоет и похоронит». В контексте, точнее, наверное, «обмоет»... Пока брошу доски и осмотрю болото повнимательнее.

Отчет для нанимателя, 7-14 ноября. О двух происшествиях со смерчем докладывал ранее. Чердак и кухню привел в порядок.

Кто меня любил? Бродячие собаки. И то, скорее, относились с пониманием.. Как и разные бомжеватые личности, сборщики подаяний или выпивохи, ищущие пятый угол. Ещё у меня всегда спрашивают время, как проехать или пройти, номера домов и сколько чего стоит (это пожилые люди, забывшие очки). А так, чтоб прям любил кто-то... Не припоминаю, извини, подруга. Увлёкся я, вертя шарманку воспоминаний, да так и ляпнул симпотной психологине, про подругу-то.. Она даже не пошевелилась, но бровки на чистом лобике свела.

А кто же, она подмахивает, вас не любит? Да все, рассуждаю я самокритично. Всем успел насолить своим эгоизмом. Но чтоб преследовать меня, чтоб я от пустой тени шарахался, чтоб темноты боялся — это уже ненавидеть надо, с азартом мстить, с напором добивать. Ну да, ну да, кивает она и всматривается в меня, словно в заряженное ружьё, которое не расчехлить, пока я нем, как рыбка.

Не могу признаться тебе, психологиня, потому что здесь не такой секрет, какой тебе по зубкам. Нету печального детства и заброшенного отрочества, неверных друзей, разбитого сердца, депрессии, конфликта с миром. Нету тут психологии, пускай я и хожу к тебе, хорошенькой самочке, на консультации с байками про ахи-страхи. Просто ты мне нравишься, такая холёная и умненькая, ты отвлекаешь меня на пустяки. Я предатель — разве об этом расскажешь? Я затейник, предавший товарищей, идею и саму затею.. Когда-то, не очень давно, захотел сыграть в правду. Начал её тиражировать. Сторонники нашлись сами. Нашлись и деньги. А вот правда оказалась фуфлом. Я расстроился очень сильно — и слился в большой город. Нашли и тут, велели всех назвать, кто чего-то со мной начинал. Я назвал без лишних понуканий... Не думая даже, а чем они заняты в данный момент.

И с конца того года понял, что меня пасут. Близорукая женщина в чёрной косынке, однажды попросившая "подсказать любезно стоимость сметаны" в махонькой молочной. Где ценники от руки нарисованы такими цифрами и таким маркером, что лупы не надо. А потом я её увидел мельком в парадном, потом на кухне — отражением в стеклянном дне фруктовницы. Вот это было сильно.. После во снах и уже повсюду, вроде вездесущей треугольной тени в этой её косынке. Конечно, она умерла. Вслед за сыном, молодым идеалистом из вечных студентов, которого я назвал тоже. Парень погорел, как какой-то старый революционер, в своей фотолаборатории в подвале. Загорелись просроченные химикаты вроде.

Вот он меня и любил, кстати. Восхищался очень, неумеренно, звал современным Рахметовым. (Начитанный был.) Спрашивал, как я готовлюсь к подвигу. Ребёнок! Да как, отшучивался я, наждачку вместо туалетки использую. От гречи одну шелуху варю... А на гвоздях спать будете, это он уже с иронией. Да буду, как выяснилось, и сидеть, и лежать, и ходить по ним, как по тверди земной. Как она меня носит только, непонятно.

Целую лапку психологине и ухожу, в очередной раз не позвав на свидание. Она разочарована, но пусть увлечётся мной покрепче. Тогда буду добавлять к бродячим собакам, что любила меня одна специалистка. Когда терапевта сменю. А перемены напрашиваются, потому что долго в одном месте делать вид, что у тебя есть будущее без гвоздей, невыносимо скучно. Для всех участников твоей игры. И для тебя самого, накрытого "треуголкой" траурной косынки, точно ты разбитый Наполеон, а не дворняга, сдавшая стаю.

В масляном круге самодельной костровой ужасно шумно. Веселая южная ребятня дорвалась до ночевки-маевки без взрослых.

В первую майскую ночь тут много лет играют в «свечную бухту»: как в бутылочку, только вертят большую восковую свечу. Говорят, еще царскую венчальную, сохраняемую одной местной семьей. И вот на кого укажет «царская свечка», тот идет на острый скалистый край - маяком работать. Значит, стоять на краю с зажженной свечой (своей собственной) до самого рассвета и путь судам освещать. А все остальные участники должны препятствовать маяку, тушить «свечную бухту».

Хоть и не очень пионерская игра, но ребятам интересно. Для здешних подростков «простоять маяком» - настоящая инициация. Да и девчонки не дрейфят, тоже со свечками набежали. А ребята постарше, братья-сестры, мелким не мешают, потихоньку пивко или квас потягивают, бренчат на гитарах и вспоминают, как сами также играли.

Наконец-то толстую восковую царицу зажгли от костра. Все претенденты стоят не дышат - а ее один из старших так раскрутил, что твою шутиху, аж в глазах искрит. Эх, выбрала Володьку... И рослый, и спортсмен с разрядом по гребле, и вихор белый вьется над карим глазом. Трудно потушить будет.

Каких только испытаний не подкидывала Володьке эта ночь! В рамках правил, конечно, основанных, к слову, на самой настоящей инструкции для смотрителя маяка. (Документе раритетном, относящемся ко временам, когда на одном из ближних островков был действующий маяк.) Ухали совой и хлопали крыльями прямо за спиной мальчика, девчонки неожиданно визжали «помогите!», пацаны помельче метали жеваную бумагу... Стоит Володька во фрунт, будто помер, свечу только крепче обхватывает. А надо суметь отвлечь, чтобы огонь задуть.

Когда чуть замерцало рассветом, весь лагерь спал. Засада в самых близких к «смотрителю» кустах храпела так, что заглушала море. Внутри этих звуков к Володе сзади спокойно приблизилась полная и некрасивая девочка с выпуклыми глазами. Вытянутыми загорелыми руками, перепачканными землей и зеленью, аж приподнявшись на носках в бледно-розовых босоножках, она один раз, но очень резко и с силой толкнула утомленного подростка в спину.

Кажется, он что-то крикнул, погружаясь в такую темную теперь «свечную бухту». Верочка даже не обернулась.

Другие истории про Верочку: Дачная амнистия (Про Верочку, часть 1) Лоскутки (Про Верочку, часть 2) Верёвочка (Про Верочку, эпизод с ярмарки) Ведьма, скупающая волосы ("Я от Верочки")

Лекторский час завершала слепая женщина в чёрных очках. Монументальная, как шедевр соцреализма.

Однако изумить аудиторию, пресыщенную укротителем гнева, было трудно. Укротитель позволял бросать в себя разные предметы, демонстрируя равнодушие даже к плевкам в лицо...

Я же писал все выступления и реакции слушателей, чтобы вставить потом отрывки в подкаст, а сам откровенно дремал. И вдруг проснулся — на этой слепой, только у неё услышав что-то живое.

Вот конец её речи: "И уже как бы капитализм давно, а всё равно нет ничего дороже искренности, дружбы, энергии человеческой. Души. Торг за неё проходит на всех уровнях: от любимого ЖЭКа (как его не переименуй, сантехники всё такие же "синяки") до нелюбимого телевизора. Так что запомните самое главное — огонь в бумагу не завернёшь. Ваши души остаются единственным стоящим товаром в этом хаосе".

Она смолкла, и зал радостно захлопал, провожая нудную тётку, продолжая постить плевки в лобешник укротителя гнева.. А я ринулся за слепой, попросить комментарий.

За сценой был кабинет, типа лаборатории. Она была там одна, спокойно надевала плащ. Развернулась от вешалки — и раскрыла мне вытянутые руки. На ладонях горели два скомканных листа бумаги. Горели внутри себя, потрескивая. Вот так, говорит, ложь живёт в правде. Но всё тайное явным становится, всегда! И накрыла пальцами горящие комки...

Сквозь её кулаки на пол упали два крохотных китайских брелочка: огоньки со звуком "потрескивания дровишек в камине". Я снял всю эту сцену на видео.

Дома решал, выложить или нет этот видос. Что-то меня останавливало. Наверное, вот это её знание, что я в комнате, что я снимаю. Откуда такая готовность показать фокус, когда я рта не успел раскрыть?

Пока отвлёкся на монтаж подкаста по этому мероприятию, получил странное письмо на электронную почту. От неё. Только рисунок во вложении — символическое пламя на белой странице.

И тут же позвонил мой продюсер, потребовал обругать "всю эту кодлу" прямо в подкасте. Потому что никакие они не феномены, а профессиональные попрошайки! Вуз тоже денег отмыл на серии этих лекций для молодёжи, вон проректора взяли! Так что не тупи давай, высмеивай всех, но с моралью и выводами для инстанций. Я начал что-то мямлить в ответ про слепую и сразу понял, что зря пытаюсь. В итоге просто и о ней не сказал, и видео стёр в расстройстве.

Пришло ещё одно письмо. После выхода передачи про "левых" лекторов. В нём она указала только дату. Это был незабываемый день. Извергался Шивелуч, укрывая пеплом свои Помпеи, а я в хостеле неподалёку писал эпизод про спустившихся в жерло вулкана спелеологов. И оставшихся где-то в этом пепле. Подкаст про них так и не вышел...

Как и слепая больше — на связь со мной. Как я ни добивался и ни просил.

В моем окружении все часто вспоминают поворотные 90-е, и я тоже. Но ровесников тогда больше волновала политика. Меня же она тревожила как раз мало, потому что я пыталась восстановиться после «молодого» инсульта.

Жених не вернулся из студенческой поездки в Америку, решил остаться там насовсем - вот я и слегла. Из острой фазы инсульта выбралась, а восстановиться выходило плохо. Дома находиться не могла: то туфли свадебные на глаза попадутся, то подарки от какой-то казахской родни, которым через пятые руки передали про предстоящее бракосочетание, прибывать начали... И я на шатающихся ногах, опухших до влезания в кеды брата, таскалась по реверсивным психологам, гипнотизерам, «стигматам», собраниям кришнаитов, встречам с йогами-феноменами, астрологам, гадалкам...

Собрала всех, проматывая отложенное, скопленное, заранее подаренное на свадьбу. Всё равно эти деньги были уже трухой, и на некоторые платные акции и личные приемы пускали за более «твердую валюту», из разряда вчерашней фарцы и подпольного алкоголя. Народу, кстати, везде было множество. Тут же, в очередях к специалисту по суггестии или шаолиньскому монаху, обсуждались другие необыкновенные граждане, к которым стоит сходить. Я улавливала такие рекомендации и адреса, как приемник радиоволны, и мчала дальше.

Добралась до экстрасенсорного кружка, где биоэнерготерапевты мирно уживались с натуропатами и последователями системы Порфирия Иванова. Шагая босиком по лужам стадиона, узнала от идущей рядом женщины, что можно попросить Учителя о частном разговоре. (Сама она пила йод, преотлично себя чувствовала и планировала стать еще «ивановкой», подзакалиться, чтобы к зиме уехать в Минусинск, «град небесный на Земле строить». Мне с моей любовной драмой было далеко до ее оптимизма, как до того Минусинска...) Учитель - это руководитель кружка, биоэнерготерапевт, йогопрактик. Худой и высокий мужчина, интеллигент, похожий на академика Лихачева, начитанный и добрый. Сильнейший экстрасенс, так о нем отзывались в группе.

Я попросила у него пять минут времени. Мы отошли от шлепающих по лужам - и он прервал мой рассказ о болезни тем, что положил руку мне на голову. Я будто попала в водоворот... Вокруг не было ничего, лишь тепло и прозрачная спираль, в которой я отражаюсь десятки раз. И отражения говорят моим голосом: «Всё в порядке, всё хорошо. Ты расслаблена и спокойна. Мир только готовится открыться тебе. Не торопи его. Всё впереди: познание, любовь, принятие, свобода, радость...».

Потом он, я ощутила, начал обеими руками мягко тереть, гладить мои виски. Головная боль, утомление от размышлений, мозговая возбудимость исчезли. Водоворот стал нежно-синего цвета, ничего не отражал. Воронка сгладилась, точно появились ровные стенки, как в аквариуме. Я очнулась в этом умиротворении, глядя вверх, на умытое светлое небо. А Николай Васильевич, Учитель, смотрю, дает мне обычную авоську. Пустую, скомканную сумку-плетенку. И объясняет, что вот тебе «авоська впечатлений». Как плохо будет - ее распрямляешь, рукой залезаешь и достаешь, что нужно. Покой, решительность, осознанность, сострадание... Но сумку надо наполнять хорошим. Тут пока одно важное впечатление, какое ты сейчас получила. А дальше сюда надо всё доброе, приятное, славное собирать. И расходовать экономно, больше складывать.

...Случайно наткнулась на информацию об Учителе и его соратниках долгие годы спустя. В разделе типа «Секты нашего городка». Сам Николай Васильевич умер от тяжелейшего паралича. Женщина, что пила йод, погибла от голода в Минусинске - одна из многих жертв тамошней «соборной республики». Все натуропаты, сыроеды и «ивановцы», если живы, инвалиды или серьезные хронические больные. Словом, не имел он никаких прав учить, ибо сам ничего не знал. Всё это вполне вероятно, смятение тогда в умах было огромное. Но авоська цела, полна, выручает меня, как и тридцать лет назад. Мне тогда очень помогли. Может, добротой обычной, рядовым внушением, учитывая мое состояние. Я не знаю и даже, наверное, знать не хочу.

Такой урок 90-х - держись за свою авоську, авось и мир лучше станет. Надеюсь и держусь, как за память о том августе, рассказываю о котором впервые.