Авоська впечатлений⁠⁠

В моем окружении все часто вспоминают поворотные 90-е, и я тоже. Но ровесников тогда больше волновала политика. Меня же она тревожила как раз мало, потому что я пыталась восстановиться после «молодого» инсульта.

Жених не вернулся из студенческой поездки в Америку, решил остаться там насовсем - вот я и слегла. Из острой фазы инсульта выбралась, а восстановиться выходило плохо. Дома находиться не могла: то туфли свадебные на глаза попадутся, то подарки от какой-то казахской родни, которым через пятые руки передали про предстоящее бракосочетание, прибывать начали... И я на шатающихся ногах, опухших до влезания в кеды брата, таскалась по реверсивным психологам, гипнотизерам, «стигматам», собраниям кришнаитов, встречам с йогами-феноменами, астрологам, гадалкам...

Собрала всех, проматывая отложенное, скопленное, заранее подаренное на свадьбу. Всё равно эти деньги были уже трухой, и на некоторые платные акции и личные приемы пускали за более «твердую валюту», из разряда вчерашней фарцы и подпольного алкоголя. Народу, кстати, везде было множество. Тут же, в очередях к специалисту по суггестии или шаолиньскому монаху, обсуждались другие необыкновенные граждане, к которым стоит сходить. Я улавливала такие рекомендации и адреса, как приемник радиоволны, и мчала дальше.

Добралась до экстрасенсорного кружка, где биоэнерготерапевты мирно уживались с натуропатами и последователями системы Порфирия Иванова. Шагая босиком по лужам стадиона, узнала от идущей рядом женщины, что можно попросить Учителя о частном разговоре. (Сама она пила йод, преотлично себя чувствовала и планировала стать еще «ивановкой», подзакалиться, чтобы к зиме уехать в Минусинск, «град небесный на Земле строить». Мне с моей любовной драмой было далеко до ее оптимизма, как до того Минусинска...) Учитель - это руководитель кружка, биоэнерготерапевт, йогопрактик. Худой и высокий мужчина, интеллигент, похожий на академика Лихачева, начитанный и добрый. Сильнейший экстрасенс, так о нем отзывались в группе.

Я попросила у него пять минут времени. Мы отошли от шлепающих по лужам - и он прервал мой рассказ о болезни тем, что положил руку мне на голову. Я будто попала в водоворот... Вокруг не было ничего, лишь тепло и прозрачная спираль, в которой я отражаюсь десятки раз. И отражения говорят моим голосом: «Всё в порядке, всё хорошо. Ты расслаблена и спокойна. Мир только готовится открыться тебе. Не торопи его. Всё впереди: познание, любовь, принятие, свобода, радость...».

Потом он, я ощутила, начал обеими руками мягко тереть, гладить мои виски. Головная боль, утомление от размышлений, мозговая возбудимость исчезли. Водоворот стал нежно-синего цвета, ничего не отражал. Воронка сгладилась, точно появились ровные стенки, как в аквариуме. Я очнулась в этом умиротворении, глядя вверх, на умытое светлое небо. А Николай Васильевич, Учитель, смотрю, дает мне обычную авоську. Пустую, скомканную сумку-плетенку. И объясняет, что вот тебе «авоська впечатлений». Как плохо будет - ее распрямляешь, рукой залезаешь и достаешь, что нужно. Покой, решительность, осознанность, сострадание... Но сумку надо наполнять хорошим. Тут пока одно важное впечатление, какое ты сейчас получила. А дальше сюда надо всё доброе, приятное, славное собирать. И расходовать экономно, больше складывать.

...Случайно наткнулась на информацию об Учителе и его соратниках долгие годы спустя. В разделе типа «Секты нашего городка». Сам Николай Васильевич умер от тяжелейшего паралича. Женщина, что пила йод, погибла от голода в Минусинске - одна из многих жертв тамошней «соборной республики». Все натуропаты, сыроеды и «ивановцы», если живы, инвалиды или серьезные хронические больные. Словом, не имел он никаких прав учить, ибо сам ничего не знал. Всё это вполне вероятно, смятение тогда в умах было огромное. Но авоська цела, полна, выручает меня, как и тридцать лет назад. Мне тогда очень помогли. Может, добротой обычной, рядовым внушением, учитывая мое состояние. Я не знаю и даже, наверное, знать не хочу.

Такой урок 90-х - держись за свою авоську, авось и мир лучше станет. Надеюсь и держусь, как за память о том августе, рассказываю о котором впервые.