Таверна "На краю вселенной"
1 338 постов
•
138 подписчиков
0 просмотренных постов скрыто
Черныш
Прошлая глава:Черныш
Глава 18
Первым порывом было закричать. Я открыл рот, и этот стерильный, ватный мир хлынул в меня, заполняя лёгкие не воздухом, а тишиной. Звук, который я издал, был не криком, а глухим кашлем. Он упал к моим ногам и не оставил следа, как и моя тень.
Паника была холодной. Это было не то отчаяние, что я чувствовал в багровом тумане деревни — то было горячим, яростным, живым. Эта паника была стиранием.
Я отчаянно потянулся внутрь себя, пытаясь нащупать хор. Он был там, но не спал. Он был... парализован. Сотни голосов застыли, как мухи в янтаре, отделённые от меня слоем этой вязкой, поглощающей пустоты. Я был певцом, запертым в вакуумной камере.
Девочка сделала шаг назад. Её взгляд был прикован к её руке, той, что держала свечу. Она медленно, почти гипнотически, поднесла ладонь к фитилю. Она держала её прямо над пламенем.
И ничего не происходило.
Пламя было. Оно оставалось чистым, белым, упрямым огоньком. Но оно было просто формой света. Изображением. Доказательством без факта.
— Оно... оно не настоящее, — прошептала Девочка. Её шёпот был едва слышен, он тонул, не успев родиться. Она коснулась фитиля пальцем. Пламя прошло сквозь её кожу, не оставив ни ожога, ни тепла. — Оно врёт.
Друг не двигался. Он смотрел на наши бесследные ноги на пыльной, блёклой земле.
— Эта пустота, — сказал он, и мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его мёртвый, лишённый вибраций голос. — Она не нападает. Она... вычитает.
Он присел на корточки и коснулся камня у дороги.
— В деревне тень стала больше, чем человек. Она поглотила свет. Здесь, — он провёл пальцем по камню, и пыль под его пальцем не сдвинулась, — свет есть, но он ничего не значит. Он не отбрасывает тени. Он не даёт тепла. Звук есть, но он не создаёт эха.
Он поднял на нас свои тяжёлые, встревоженные глаза.
— Это место питается не болью. Оно питается смыслом. Оно отделяет причину от следствия.
И как только он это сказал, я почувствовал. «Стирание», о котором я подумал, стало физическим. Я посмотрел на свои руки. Контуры моих пальцев начали... рябить. Словно края изображения, которое медленно растворяли в воде. Эта ватная тишина была не просто отсутствием звука — это был растворитель для реальности.
Мы теряли чёткость.
— Мы исчезаем, — прохрипел я.
Девочка вскрикнула — короткий, тонкий звук, который тут же был поглощён. Она увидела, как её рука, та, что прошла сквозь пламя, стала полупрозрачной на блёклом свету.
— Нет, — твёрдо сказал Друг. Он встал во весь рост. — Оно крадёт отражения. Эхо. Тень. Тепло. Оно забирает всё, что доказывает, что мы здесь.
— Но у нас нет доказательств! — выкрикнула Девочка, и слёзы брызнули из её глаз, но тут же высохли, не коснувшись щёк.
— Тогда, — Друг сделал шаг и схватил её за плечо.
Девочка вздрогнула. Его хватка была настоящей.
— Мы должны стать доказательством друг для друга.
Он протянул свою вторую, огромную руку мне. Я ухватился за неё. Его ладонь была твёрдой и настоящей. Рябь на моих пальцах на мгновение стабилизировалась.
— Возьми её руку, — приказал он.
Я взял свободную руку Девочки. Её пальцы были ледяными, но они были. Мы трое стояли, сцепившись руками, как испуганные дети в тёмном лесу.
— Мы — источник, — пророкотал Друг, и хотя его голос всё ещё был глухим, в нём появилась сталь. — Не отражение.
Я посмотрел на Девочку. Я посмотрел на Друга. И я понял.
Пустота могла украсть мой хор, мой звук, моё эхо. Но она не могла украсть меня.
Я закрыл глаза. Я перестал тянуться к парализованным голосам внутри. Я сосредоточился на двух точках контакта — тёплой, твёрдой руке Друга и холодной, дрожащей руке Девочки.
Я не пытался петь. Я не пытался кричать.
Я просто был.
Я направил всё своё «я» — не хор, а себя самого, своё упрямое существование — в наши сцепленные руки. Я послал тихую, упорную вибрацию не во внешний мир, а в них.
И я почувствовал ответ.
Слабый, но отчётливый. Дрожь Девочки превратилась из страха в ответное упорство. Мощь Друга хлынула в меня, не давая моим краям раствориться.
— Идём, — сказал я.
Мы шагнули вперёд.
Вокруг нас по-прежнему не было теней. Земля по-прежнему была мертва. Холодная лампа башни висела на горизонте, не приближаясь.
Но мы больше не были тремя размытыми фигурами. Мы были цепью. Единым, упрямым островом реальности посреди океана, который вычитал смысл. И этот остров дюйм за дюймом двигался вперёд.
Показать полностью
Мишек
Прошлая глава:Мишек
Глава 27. Белый лист, или кризис в двенадцать пунктов кегля
Бежать по «Рабочему столу» — это как пытаться выиграть марафон на липкой ленте. Каждый шаг Вакансии сопровождался жалким хлюпаньем — его текстуры «полупрозрачности» цеплялись за пиксели фона.
— Я теряю полигоны! — задыхался он. — Мой рендер не выдерживает!
— Меньше жалуйся, больше глитчуй! — рявкнул Мишек.
Позади них разворачивалась битва титанов. Курсор, «Рука Создателя», с яростью, достойной ветхозаветного божества, пытался закрыть всплывающее окно. Но «Deus Ex Machina PRO» было создано гением. Как только Курсор нажимал на красный крестик в углу, окно мгновенно появлялось в другом месте, радостно предлагая «Бесплатное сканирование нарратива!»
— Он... он что, пытается перетащить окно за пределы экрана? — с изумлением прошептал Манекен.
— Дилетант, — выплюнул Мишек. — Он сейчас откроет «Диспетчер задач». У нас секунды.
Они добежали. Файл «Проект_Нуар_Трагикомедия.docx» возвышался над ними, как монолит из «Космической Одиссеи», если бы её снимал не Кубрик, а уставший фрилансер. Он был девственно-синим, иконка «W» сияла тусклым светом бюрократического обещания.
— Он заперт! — Вакансия отчаянно забарабанил по иконке. — Нужен двойной щелчок! Нужна Его Воля!
— Воля переоценена, — пробормотал Мишек. — Его главная слабость — нерешительность. Он не знает, чего хочет. А мы — знаем.
Мишек посмотрел на Манекена.
— Ты — воплощение невысказанной трагедии, так?
— И ипотеки! — гордо добавил Манекен.
— Вот и стань трагичнее! Вакансия! Стань пустым!
— Я... я не понимаю!
— Мы — баги. Мы — логическая ошибка. Мы не должны входить. Мы должны вызвать её! — Мишек прижался к иконке. — Думайте о самом худшем. О клише. О плохих диалогах. О том, что ваш персонаж нужен только для экспозиции!
Они сконцентрировались. Вакансия думал о совещаниях, которые могли бы быть имейлом. Манекен вспоминал свою пластиковую жену, которая ушла к более дорогой 3D-модели. Мишек... Мишек думал о том, что его детективная линия не ведёт вообще никуда.
Иконка .docx дрогнула. Она не открылась. Она подвисла.
Мир застыл. Звук «Клац-Клац» прекратился. Музыка «Lo-fi beats» заикнулась и зациклилась на одном унылом аккорде.
— "Программа не отвечает", — прошептал Мишек. — Мы сломали «Проводник»!
В этот момент Курсор, бросив тщетную борьбу с антивирусом, метнулся к ним. Он был в ярости. Он увидел, что иконка «Исходника» стала блёклой.
— Он сейчас нажмёт «Завершить процесс»! — взвизгнул Вакансия.
— Нет, — сказал Мишек. — Он сделает то, что делает всегда, когда что-то идёт не по плану.
Курсор занёсся над ними и... начал неистово, бессмысленно щёлкать.
Щёлк. Щёлк-щёлк-щёлк. ЩЁЛК.
Он паниковал.
И на пятый отчаянный, полный экзистенциального ужаса двойной щелчок... иконка сдалась.
Реальность вывернуло. Если «Рабочий стол» был чистилищем, то это был стерильный, безжалостный рай.
Они стояли на бескрайнем белом поле. Это была «Страница 1».
Над ними, заменяя небо, висела сложная система приказов. «Главная». «Вставка». «Разметка страницы». Панель инструментов была их новым богом, и у него были очень конкретные мнения по поводу выравнивания.
Далеко на горизонте, у самого края мира, виднелись «Поля». А в самом центре этой пустоты мигала Она.
Вертикальная чёрная черта. «Каретка». Место, где мысль Автора становилась законом.
— Мы... внутри, — выдохнул Манекен, отряхивая с себя невидимую пыль.
— Мы в «Исходнике», — поправил Мишек. — Здесь каждое его слово — физический закон.
— И... где он? — спросил Вакансия, опасливо оглядывая «Линейку» наверху.
Внезапно Каретка, до этого ритмично мигавшая в углу, исчезла.
И появилась снова. Прямо перед ними.
Она была размером с гильотину. И она смотрела на них.
Из ниоткуда, из самой ткани этого белого мира, раздался грохот.
Клац.
Рядом с Манекеном из пустоты материализовалась гигантская буква «Н».
Клац. «Е».
Клац. «Т».
Автор писал. Он пытался отрицать их существование.
— Он нас не видит, — понял Мишек. — Мы для него просто... пустое место. Он пытается начать новый абзац!
Каретка дёрнулась и придвинулась к Манекену. Она собиралась начать печатать сквозь него.
— Моя безвкусная мебель! — заорал Манекен, отскакивая.
— Пора, — сказал Мишек. — Вирус.
— Как? — спросил Вакансия.
— Он ждёт вдохновения? Мы дадим ему анти-вдохновение.
Мишек шагнул прямо к мигающей Каретке.
— Эй! — крикнул он. — Да, ты! Который со спел-чекером!
Каретка замерла. Печать прекратилась.
— Ты действительно думаешь, что «нуар-трагикомедия» — это свежий жанр? — саркастически спросил Мишек. — Серьёзно? А что дальше? Зомби-ромком?
Каретка мигнула. Медленнее.
— А этот персонаж, Манекен? — Мишек ткнул пальцем в коллегу. — «Невысказанная трагедия»? Это всё, на что тебя хватило? Это же лениво! Это уровень студенческой короткометражки!
— Эй! — обиделся Манекен.
— Молчи, ты метафора! — шикнул на него Мишек.
Он снова повернулся к Каретке.
— А я? Детектив Мишек? Ты хоть знаешь, что я расследую? Потому что я — нет! И ты — нет! У тебя нет плана! Ты просто печатаешь слова в надежде, что они сами сложатся в сюжет!
Наступила тишина. Гробовая тишина мира, где Автор перестал печатать.
Каретка перестала мигать. Она просто застыла.
— У... у него... творческий кризис, — прошептал Вакансия. — У нас получилось!
Внезапно мир содрогнулся.
Каретка исчезла.
— Он ушёл? — с надеждой спросил Манекен.
— Хуже, — сказал Мишек, глядя вверх. — Он взял мышку.
Курсор — гигантская белая стрела — прорвался сквозь «Панель инструментов» сверху. Он не собирался печатать.
Он медленно выделил Мишека, Вакансию и Манекена. Они все трое покрылись удушающей синей пеленой «Выделения».
— Что он делает? — пискнул Вакансия.
Мишек посмотрел на свои синие руки.
— Он не будет нас удалять. Это слишком просто.
Курсор потащил их выделение к «Панели инструментов», прямо к окошку, где было написано "Calibri (Основной текст)".
— О нет, — простонал Мишек. — Нет, только не это.
Курсор щёлкнул. Выпало меню. Он прокрутил вниз, мимо Times New Roman, мимо Arial...
— Моя ипотека! — закричал Манекен, когда Курсор остановился.
— Какое унижение... — прошептал Мишек.
Автор выбрал... Comic Sans.
Продолжение следует. (Если Автор не решит, что этот шрифт на самом деле «ироничный».)
Показать полностью