Кто меня любил? Бродячие собаки. И то, скорее, относились с пониманием.. Как и разные бомжеватые личности, сборщики подаяний или выпивохи, ищущие пятый угол. Ещё у меня всегда спрашивают время, как проехать или пройти, номера домов и сколько чего стоит (это пожилые люди, забывшие очки). А так, чтоб прям любил кто-то... Не припоминаю, извини, подруга. Увлёкся я, вертя шарманку воспоминаний, да так и ляпнул симпотной психологине, про подругу-то.. Она даже не пошевелилась, но бровки на чистом лобике свела.

А кто же, она подмахивает, вас не любит? Да все, рассуждаю я самокритично. Всем успел насолить своим эгоизмом. Но чтоб преследовать меня, чтоб я от пустой тени шарахался, чтоб темноты боялся — это уже ненавидеть надо, с азартом мстить, с напором добивать. Ну да, ну да, кивает она и всматривается в меня, словно в заряженное ружьё, которое не расчехлить, пока я нем, как рыбка.

Не могу признаться тебе, психологиня, потому что здесь не такой секрет, какой тебе по зубкам. Нету печального детства и заброшенного отрочества, неверных друзей, разбитого сердца, депрессии, конфликта с миром. Нету тут психологии, пускай я и хожу к тебе, хорошенькой самочке, на консультации с байками про ахи-страхи. Просто ты мне нравишься, такая холёная и умненькая, ты отвлекаешь меня на пустяки. Я предатель — разве об этом расскажешь? Я затейник, предавший товарищей, идею и саму затею.. Когда-то, не очень давно, захотел сыграть в правду. Начал её тиражировать. Сторонники нашлись сами. Нашлись и деньги. А вот правда оказалась фуфлом. Я расстроился очень сильно — и слился в большой город. Нашли и тут, велели всех назвать, кто чего-то со мной начинал. Я назвал без лишних понуканий... Не думая даже, а чем они заняты в данный момент.

И с конца того года понял, что меня пасут. Близорукая женщина в чёрной косынке, однажды попросившая "подсказать любезно стоимость сметаны" в махонькой молочной. Где ценники от руки нарисованы такими цифрами и таким маркером, что лупы не надо. А потом я её увидел мельком в парадном, потом на кухне — отражением в стеклянном дне фруктовницы. Вот это было сильно.. После во снах и уже повсюду, вроде вездесущей треугольной тени в этой её косынке. Конечно, она умерла. Вслед за сыном, молодым идеалистом из вечных студентов, которого я назвал тоже. Парень погорел, как какой-то старый революционер, в своей фотолаборатории в подвале. Загорелись просроченные химикаты вроде.

Вот он меня и любил, кстати. Восхищался очень, неумеренно, звал современным Рахметовым. (Начитанный был.) Спрашивал, как я готовлюсь к подвигу. Ребёнок! Да как, отшучивался я, наждачку вместо туалетки использую. От гречи одну шелуху варю... А на гвоздях спать будете, это он уже с иронией. Да буду, как выяснилось, и сидеть, и лежать, и ходить по ним, как по тверди земной. Как она меня носит только, непонятно.

Целую лапку психологине и ухожу, в очередной раз не позвав на свидание. Она разочарована, но пусть увлечётся мной покрепче. Тогда буду добавлять к бродячим собакам, что любила меня одна специалистка. Когда терапевта сменю. А перемены напрашиваются, потому что долго в одном месте делать вид, что у тебя есть будущее без гвоздей, невыносимо скучно. Для всех участников твоей игры. И для тебя самого, накрытого "треуголкой" траурной косынки, точно ты разбитый Наполеон, а не дворняга, сдавшая стаю.