Всем привет!

Вот мы и начинаем потихоньку подползать к VII веку н.э. И, разумеется, я не могла обойти вниманием одну из самых ярких страниц в истории франков, да и вообще раннего европейского средневековья – междуусобную войну между королями Хильпериком и Сигебертом, спровоцированную, по сути, их жёнами – королевами Фредегондой и Брунгильдой. И вот сейчас расскажу, как они все докатились до жизни такой. Но для начала нужно будет поведать предысторию. Напоминаю, что читать историческую вводную не обязательно (тем более сегодня она большая), но может быть и полезно, и занимательно.

Полноценный рассказ об истории франков и династии Меровингов я начала с поста о Хильдерике I, сыне легендарного Меровея, его сыне Хлодвиге I и многочисленных внуках (тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»). Внуки эти, между которыми Хлодвиг разделил своё королевство, поначалу жили в мире между собой и месили соседей – саксов, тюрингов и, конечно, бургундов. К слову, я обещала дорассказать историю короля Сигизмунда (516-524), сына Гундобада, и сейчас это и сделаю.

Сигизмунд поначалу тоже был приверженцем арианства, а потом стал последователем никейства и пытался склонить к тому же и прочих бургундов. Помимо этого, он печально прославился своими делами семейными. Первым браком он был женат на дочери Теодориха Великого, короля остготов, Тиудигото, и имел от неё сына, Сигириха, и дочь, Суавеготу. Суавеготу он выдал замуж за овдовевшего короля Австразии и старшего сына Хлодвига – Теодориха I (511-533/534).

А вот с сыном всё вышло куда печальнее. Сигирих невзлюбил свою мачеху и наездами на неё очень бесил отца. После очередного такого случая Сигизмунд психанул и приказал сына удавить. Потом он, конечно, раскаивался, даже в монастыре замолить свой грех пытался, но было уже поздно. И не только потому что он лишился взрослого наследника, но и потому что это стало формальным поводом для вторжения в Бургундское королевство франков в 523-м году, ведь сыновья Хлодвига и Клотильды приходились убиенному Сигириху троюродными братьями.

В итоге Сигизмунд, несмотря на поддержку своего брата, Годомара II (524-534), был взят в плен и казнён вместе со второй женой и сыновьями от неё. Однако война на этом не закончилось, т.к. Годомар успел сбежать и продолжил оказывать сопротивление. Умерили свой пыл и отступили франки только после поражения в битве при Везеронсе летом 524-го. Отчасти это, похоже, было связано с тем, что им тогда резко нашлось чем заняться и на родной земле – ведь в той битве пал второй сын Хлодвига от Клотильды – Хлодомер (511-524), которому достались земли со столицей в Орлеане. И из наследников у него, помимо братьев, были три малолетних сына…

Смекаете, к чему я веду, да? В общем, в 531-м добрые дядюшки мальцов, Хильдеберт I и Хлотарь I, решили, что им эти земли нужнее, обманом забрали племянников к себе и отправили своей матушке, монахине и будущей католической святой, послание с вопросом – как, мол, поступим с твоими внучками, мама, обрежем им волосы и сделаем благочестивыми монахами или оставим принцами с длинными волосами, но сделаем их мёртвыми? И, удивительное дело, будущая святая Клотильда…оказалась больше франкской королевой, чем бургундской христианкой. Уцелел после её ответа только младший сын Хлодомера и Гунтеки по имени Хлодоальд, которого преданные люди увезли и таки постригли в монахи. Впоследствии его канонизировали под именем святого Клода, однозначно его братьям, Теодебальду и Гунтару, повезло куда меньше – ни жизни, ни канонизации.

В общем, после этого франкские земли были поделены всего на три части. Да и то продлилось это относительно недолго. В 532-м году Хильдеберт, Хлотарь и их племянник, Теодеберт, сын Теодориха I от первой жены, Эстер, вновь вторглись в земли бургундов и на этот раз захватили их, а король Годомар II был убит и, похоже, не уцелел никто из его наследников. Бургундские земли утратили статус королевства и поделены были между тремя франкскими королями в 534-м году.

В том же году скончался и Теодорих I, который в наследство своему единственному сыну оставил нехилые территории. Расширились они отчасти и благодаря тому, что в свои тёрки за власть его вовлекли короли Тюрингии. Просто так напасть на тюрингов франки вряд ли б решились, потому что те состояли в союзе с остготами – их король Герменефред, сын рогоносца Бизина, был женат на племяннице Теодориха Великого – Амалаберге, дочери его сестры Амалафриды (я упоминала об этом тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»).

Но Герменефред просчитался по полной, ибо сам же позвал Теодориха помочь ему одолеть братьев, Бертахара и Бадериха, а когда это удалось сделать, опрокинул франкского короля с наградой. Повода лучше не придумать. Так что вскоре Теодорих опять позвал своего брата, Хлотаря, на помощь и вместе они разнесли к чертям собачьим королевство тюрингов. Герменефред и два его младших сына (старший, Амалафрид, служил Византии и умер в 552-м) погибли, жена бежала в Остготское королевство, а земли присоединены были к владениям франков. Кстати, Роделинда, предположительно Амалаберги с Герменефредом дочь, стала женой короля лангобардов Аудоина и матерью Альбоина (о нём подробно было тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 10. «Розамунда, королева ломбардов»).

Так что в 534-м году Теодеберт I (534-547/548) стал обладателем обширных владений на северо-востоке, но пользовался ими не так уж долго. Во время очередной войны с вестготами он при весьма занятных обстоятельствах повстречал свою первую жену – Деотерию. Она взяла на себя функции дипломата и впустила Теодеберта в Кабриер, город, где жила. Городок в итоге никак не пострадал, а Теодеберт так очарован был молодой вдовой, что женился на ней, несмотря на то, что был уже помолвлен с Визигардой (позже его второй женой), дочерью короля лангобардов Вахо.

Кстати, повод для войны с вестготами тогда был не менее занятный – франки решили скрепить с ними мирные отношения путем брачного союза – замуж за их короля, ранее мной упомянутого Амалариха (511-531), внука Теодориха Великого (да, опять он!), отдали Клотильду Младшую (ок. 500/502-531). Но вестготы по-прежнему были арианами, и отчасти из-за этого франкская принцесса-ортодоксальная христианка им была что кость в горле. Да и Амаларих жену не любил и всячески над ней издевался и не мешал это делать другим.

В итоге, если верить Прокопию Кесарийскому, терпение бедной женщины лопнуло, и она отправила братьям вместе со своим окровавленным платком жалобы на мужа и призывы что-нибудь с этим сделать. Так что вскоре братья-короли вторглись в Вестготское королевство и отправили сестру на родину, до которой, увы, она не добралась – умерла по пути. Амаларих же был убит, и на нём пресеклась династия Балтов. Франки прихватили новые земли, Теодеберт обрёл любовь, остатками Вестготского королевства стал править Теудис (531-548). И можно было б сказать: «Ну и все дальше жили долго и счастливо», но это не сказка, а реальная история. В ней долго и счастливо случалось редко.

Возвращаемся к Теодеберту. Он заключил союз с дядей, Хильдебертом, у которого были две дочери, но не было сыновей, и потому он решил усыновить племянника. И вместе они попытались навалять хитрому и агрессивному Хлотарю. Если коротко, у них ничего не вышло. Но зато Теодеберт успел навалять алеманнам и вторгнуться в Италию, воспользовавшись конфликтом между остготами и византийцами. Однако дядиного наследства он так и не дождался, ибо умер после продолжительной болезни. У него от Деотерии остался сын Теодебальт (547/548-555). Теодебальт любил воевать и, похоже, ему было похрену кого кошмарить, поданные его якобы очень не любили. Он женился на Вульдетраде, другой дочери Вахо, но от болезни умер раньше, чем успел с ней сделать наследников. Когда это случилось, его земли и вдову прихватил Хлотарь I. И только порицание церковников заставило его выпустить женщину из рук. Но не земли. А спустя ещё три года умер его брат Хильдеберт (511-558), и случилось то, о чем Хлотарь явно мечтал долгие годы – он стал наконец-то единовластным правителем Франкского королевства.

Вот тут-то мы плавно и подобрались к главному. Хлотарь I (511-561) был не только вояка, интриган и подлый убийца, но и чёртов развратник. Первым браком он был женат на дочери правителя Вормса, Ингунде, и наделал с ней шестерых детей, четверо из которых дожили до взрослого возраста, в том числе будущие короли Хариберт I (561-567), Гунтрамн (561-592) и Сигиберт I (561-575), а также дочь Хлодозинда, первая жена Альбоина. И всё было вроде в их браке хорошо, пока Ингунда не попросила найти хорошего мужа и её красавице-сестре, Арнегунде. Хлотарь, походу, не особо долго сомневаясь, сказал что-то типа «Знаешь, я тут подумал…Ну лучше меня-то мужа всё равно не сыщется во всём королевстве» и под всеобщее охренение взял Арнегунду в жёны сам. От этого брака родился будущий король Хильперик I (561-584).

Можно было б, конечно, на этом закончить…Но иначе я не смогу объяснить, что за фрукт был этот Хлотарь. После гибели его брата Хлодомера именно он прибрал к рукам не только часть его земель, но и его вдову, Гунтеку, чьих сыновей беспощадно они с другим братцем убили. После неё он попытался сделать своей женой Радегунду Тюрингскую, дочь Бертахара и племянницу Герменефреда, которую он ещё девчонкой захватил в той самой междуусобной войне в Тюрингии. Но Радегунда от него слиняла в монастырь. Потом была Хунзина, сына от которой, Храмна, за восстание король сжёг заживо вместе с женой и двумя дочерьми. А потом была выше упомянутая Вульдетрада. Ещё была предположительно какая-то женщина, от которой родился непризнанный сын-узурпатор Гундовальд, но это уже мелочи.

Короче, что я хотела сказать – от осинки не родятся апельсинки. Времена были суровые, а воспитание непоследовательным, так что принцам приходилось брать с папы пример, что они во многом и сделали. И начали с того, что вскоре после его смерти в 561-м году устроили междуусобицу, которую решили прекратить, пока всех не поубивали, лишь под давлением церкви и распределив земли по жребию. Старшему, Хариберту, достались земли на западе и юге с центром в Париже, что и поспособствовало тому, что свою дочь от первой жены, Берту, он позже отдал замуж за короля Этельберта Кентского (об этом было тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 11. «Рассветный ветер»). Гунтрамну достались не намного менее обширные и богатые земли в центре и на юго-востоке, у итальянских границ, со столицей в Орлеане. Владения Сигиберта, Австразия со столицей в Меце, разделены были на две части и лежали как на северо-востоке, так и на юге, но в целом тоже были немалыми. А вот Хильперика братья поначалу нагло обделили, дав ему в качестве столицы хоть и Суассон, но с очень малыми территориями в придачу.

Однако всё изменилось, когда в 567-м году умер Хариберт. Сыновей у него не оказалось, дочерей от других жён отправили в монастырь (где они позже устроили знатный переполох, если смогу, как-нибудь расскажу и об этом), так что земли его разделены были между братьями, и большую их часть урвал именно Хильперик, давно пытавшийся всеми правдами и неправдами расширить пределы своей Нейстрии. И вот, как говорится, этот момент настал. Незадолго до того его брат Сигиберт, с ужасом взиравший на то, с какими бабами его братья создают семьи, послал послов к новому королю вестготов – Атанагильду (551-567), который ранее сверг Агилу I (549-554), который ранее устроил заговор и свержение Теудигизела (548-549), который... Ну вы поняли. И даже несмотря на такой бэкграунд Атанагильд, похоже, без особого восторга воспринял брачное предложение от соседа, но у Сигиберта была хорошая репутация…и мощная армия, так что вестготский король в итоге выдал за него свою младшую дочь, Брунгильду.

Глядя на это, попытать удачи решил и амбициозный Хильперик, но, похоже, в первый раз был вежливо послан – даже при дворе вестготского короля в Толедо уже ходили слухи о том, какой он дерьмовый семьянин – отослал под благовидным предлогом Аудоверу, законную жену и мать его четверых детей, чтобы отдать её место её же служанке – Фредегонде. Но расширение владений Хильперика вплоть до Пиренеев в 567-м году изменило всю геополитику, и неохотно Атанагильд всё же отдал Хильперику в жёны свою старшую дочь – Галесвинту. Вот только прошло не больше года, прежде чем молодую вестготскую принцессу обнаружили в её постели задушенной, и по какому-то странному стечению обстоятельств вскоре новой женой «безутешного» вдовца стала-таки Фредегонда. Король Атанагильд уже к тому моменту призвать к ответу и отомстить не мог, потому как отправился к праотцам. Но его младшая дочь – могла. И сделала это. И о том, как далеко это зашло написано в сегодняшней дилогии:

«Пурпурные королевы» Ж.-Л. Фетжена

Время действия: VI век, ок. 557-584гг. И параллельно 597г. (1-я книга) и 613г. (2-я книга).

Место действия: Франкское королевство, Тюрингия (современные Франция и Германия), упоминаются события в Вестготском королевстве (территория современной Испании).

Интересное из истории создания:

Жан-Луи Фетжен (р. 1956) – современный французский писатель, который начинал как журналист и издатель, а продолжил как писатель, причем прославился своими фэнтезийными романами, в частности трилогией «Эльфы» (звучит, охренеть как не оригинально, но я верю, что оно может быть неплохо написано) и циклом о Мерлине, состоящим из двух томов: «Шаг Мерлина» и «Броселианд».

Кстати, Ж.-Л. Фетжен – это якобы псевдоним автора, который отсылает к персонажу романа «Оливер Твист» Диккенса. И тут надо бы написать реальное имя писателя…Но его, походу, не знает никто, ибо автор предпочитает не раскрывать эту информацию.

Что касается сегодняшних произведений, то дилогия «Пурпурные королевы» («Les Reines pourpres») состоит из двух романов – «Вуали Фредегонды» («Les Voiles de Frédégonde») 2006-го года и «Слёзы Брунхильды» («Les Larmes de Brunehilde») 2007-го года. Первая на русский язык переводилась в 2009 и/или 2010-м году. Но, честно говоря, те переводы, что читала я, оставляли желать лучшего, что, впрочем, не смогло мне совсем уж испортить удовольствие от чтения. Но об этом ниже.

О чём:

В середине VI века в отдаленных уголках королевства франков, относительно недавно ставших приверженцами христианства, всё ещё жили потомки галлов, которые всё ещё поклонялись древним богам и участвовали в языческих ритуалах, хотя и изображали из себя добрых христиан. В местности Ла Сельва такие ритуалы проводила для них жрица и ведьма по имени Уаба, которая приютила у себя двух осиротевших в раннем возрасте девочек и сделала их своими ученицами. Именами на тот момент они обе так и не обзавелись, и Мать называла их либо просто «geneta» («девочка»), либо Старшая/Младшая.

На очередном зимнем празднестве в честь богини Бовинды должна была состояться их инициация. И, поскольку Бовинда была богиней плодородия, то нетрудно догадаться, в чем состояла основная часть празднества, и что предстояло этим двум юным девушкам. У Старшей вечер явно задался, а вот Младшая так психанула, что в разгар увеселений убежала полуголая из пещеры, где замерзшую посреди сугробов её нашёл свирепого вида франкский воин. Как оказалось, неподалеку в поисках язычников как раз с сопровождающими шарился местный церковнослужитель по имени Прэтекстат. Убежавшую Младшую он разместил в тепле дома, где сам жил, а остальных франки накрыли в пещере прям как доблестные стражи порядка путанский притон, и наутро подвергли шеймингу при всей деревне, после чего простых жителей распустили по домам, требуя от них больше так не грешить, а Уабу и Старшую отдали в рабыни.

С Младшей Протэкстат после долгих сомнений и короткой вспышки вожделения провёл приятную ночь, но наутро его ждал сюрприз – девушка до встречи с ним в полном смысле была девушкой. То ли от стыда, то ли от чего другого, оплошавший священник не придумал ничего лучше, кроме как пристроить обесчещенную им девицу в служанки к очень знатной даме. Девчонка тряслась всю дорогу за свою жизнь, но оказалось, что напрасно – ей не только повезло остаться живой и на свободе, ей просто повезло…Нет, не так, ей сказочно повезло. Ведь той дамой оказалась никто иная как госпожа Аудовера, жена принца Хильперика. Поняв, что ей всё-таки предстоит жить дальше, и как, переосмысливая свой неудачный опыт, Младшая поняла – ей теперь нужно имя, настоящее, потому что без имени она бесправная рабыня. И лучше, чтобы оно было франкским. И так Младшая стала Фредегондой…

Отрывок:

Я всё думала, отразит ли как-то в своём тексте автор эту историю. И он это сделал) И, по-моему, даже неплохо. Так что сейчас будет рассказ о том, как однажды Фредегонда в очередной раз жёстко рассорилась со своей дочерью, Ригунтой:

«…— Ваше величество… Фредегонда узнала голос одной из своих служанок.

— Что тебе?

— Принцесса Ригонда здесь и хочет вас видеть. Да, верно, у нее еще осталась дочь, рожденная в ту пору, когда она ожидала сына, чтобы закрепить за собой положение общепризнанной королевской любовницы. Она почти не обращала на Ригонду внимания, и та платила ей тем же. Но вот теперь от принцессы появилась хоть какая-то польза. Несмотря на то, что Ригонде было всего двенадцать лет, король Лиувигильд попросил ее руки для своего сына, принца Рекарреда. Разумеется, это был брак по расчету, призванный обезопасить пиренейские границы, как некогда брак Хильперика и Галсуинты; но, тем не менее, это все же был настоящий королевский брак, поднимающий престиж Нейстрии и, кроме того, разрушающий все планы Брунхильды относительно Испании. С тех пор как прибывший из Толедо посланник попросил руки принцессы, эта маленькая дурочка видела себя уже королевой и обращалась с собственной матерью свысока, явно считая происхождение Фредегонды унизительным для себя.

— Пусть войдет.

Почти неосознанным жестом Фредегонда взяла со стола бронзовое зеркало и поправила прическу. Когда она поняла, что делает, то поспешно отложила зеркало, но было уже поздно: торжествующая улыбка на лице принцессы говорила о том, что та заметила это проявление слабости.

— Я узнала, что король, мой отец, отправил готских послов обратно, — сказала Ригонда, садясь в высокое резное кресло.

Фредегонда улыбнулась, слегка позабавленная чересчур взрослыми манерами дочери. Но нельзя было не признать, что для своих лет она держится совсем неплохо. Когда они обе сидели в креслах, разница в росте была не так сильно заметна, и высокомерная манера принцессы низводила Фредегонду до положения служанки. В другое время королева вышвырнула бы ее из кресла и надавала пощечин за такую дерзость, но после всех этих ужасных дней она чувствовала себя слишком усталой и печальной.

— Напоминаю тебе, что твой младший брат совсем недавно умер. Поэтому король предпочел отложить твою помолвку на более поздний срок.

— Что вы говорите?

— Это просто отсрочка. Весной мы…

— Весной? Вы хотите сказать, что мне придется провести всю зиму в этом вонючем городишке? И кстати, где мой отец? Почему он не позвал меня к себе?

— Твой отец в трауре. Он хочет побыть один.

Вне себя от гнева, Ригонда поднялась, и, несмотря на ее роскошное одеяние и драгоценности, стало видно, что это просто глупая девчонка двенадцати лет, нескладная и нелепая. На этот раз высокомерная улыбка появилась на лице Фредегонды.

— А теперь оставь меня, — сказала она. — У меня есть заботы поважнее.

— Признайтесь — это вы его удалили!

Фредегонда скрестила руки на груди, сдерживая нарастающее раздражение, и боком прислонилась к столу, ожидая, что еще скажет дочь.

— Вы никогда меня не любили! А теперь, когда я стала взрослой, вы хотите разлучить меня с отцом и расстроить мою свадьбу!

— Зачем бы мне это делать?

— Я знаю, что вы храните у себя мое приданое! Сами вы никогда не получали столько золота от отца и теперь мне завидуете! Вам невыносима сама мысль о том, что я стану женой — наследного принца Толедо, а потом королевой, женой и дочерью короля, тогда как вы…

— Продолжай.

Детское личико Ригонды покраснело от гнева, а глаза заблестели от слез. Однако она сдержалась и, ничего не сказав, направилась к двери. Но окрик Фредегонды заставил ее обернуться.

— Продолжай!

— Хорошо же! Вы всего лишь бывшая служанка и чародейка! Вы околдовали короля! Это вас надо было сжечь! Вы…

Принцесса замолчала, когда мать быстро направилась к ней. Она резко отшатнулась и выхватила из ножен небольшой богато украшенный кинжал. Но, прежде чем, Ригонда успела замахнуться, оглушительная пощечина сбила ее с ног. Затем Фредегонда схватила принцессу за волосы и подтащила к своим ногам.

— Хочешь золота? Сейчас получишь!

Обезумев от ярости, она рывком распахнула дверь и вышвырнула дочь в коридор под изумленными взглядами Ландерика и стражников, охранявших ее покои. Фредегонда не обратила на них никакого внимания и продолжала гнать принцессу по коридору и вниз по лестнице, пока они не спустились в подвалы дворца. На некоторое время королева взяла себя в руки, чтобы предстать в достойном виде перед стражниками, охранявшими королевскую сокровищницу; но затем, когда двери перед ней распахнулись, она снова схватила несчастную Ригонду за волосы и втолкнула внутрь.

В свете факелов, горевших под низкими сводчатыми потолками, были видны окованные железом сундуки, римские мраморные статуи и множество других ценных вещей, свезенных чуть ли не со всего света. Фредегонда наугад открыла один из сундуков и повернулась к дочери.

— Вот оно, твое приданое, — холодно сказала она. — Ну, так бери его! Забирай все, что хочешь.

Ригонда заколебалась, затем, видя, что мать едва сдерживает нетерпение, медленно подошла к распахнутому сундуку, до краев полному золота и драгоценных камней, переливавшихся разноцветными отблесками в свете факелов. Она неуверенно протянула руку и взяла серебряную фибулу, украшенную изумрудами, затем длинную золотую цепочку, на которой висел искусной работы крест из дерева и слоновой кости. И таких украшений здесь были десятки, сотни, целые сундуки! С лихорадочно бьющимся сердцем и блуждающей на губах улыбкой, Ригонда наклонилась еще больше и зачерпнула две полные пригоршни золотых монет, но в этот момент королева резко захлопнула крышку сундука, прижав к бортику шею дочери, и надавила на нее изо всех сил. Громкие крики девочки вскоре сменились хрипами. Без сомнения, Фредегонда задушила бы дочь, если бы Ландерик силой не оттащил королеву от сундука и не вынес из сокровищницы. Все то время, что он нес ее по коридорам и лестницам, королева оставалась до такой степени неподвижной и безучастной, что попадавшиеся навстречу слуги думали, будто она одурманена или даже вовсе мертва, и крестились вслед.

Дойдя до покоев королевы, Ландерик положил Фредегонду на кровать, затем намочил кусок полотна и, опустившись на колени, приложил его к ее лбу.

— Это все не стоит таких волнений, — прошептал он.

Эти слова постепенно проникали в сознание Фредегонды, пока она приходила в себя. Да, действительно, эта девчонка не стоит таких волнений… и ее отец тоже.

Однако оскорбления Ригонды приоткрыли ей новую истину. Заканчивалась эпоха. Слишком много детей умерло, слишком много несчастий и потрясений обрушилось на королевский дом. Если уж собственная дочь считает ее всего лишь выскочкой, много возомнившей о себе бывшей служанкой, что говорить об остальном дворе…. Наверняка против нее уже плетутся заговоры. Настало время уйти, смириться со своей участью — как прежде смирились Одовера и Галсуинта…. Или же взять свою судьбу в собственные руки…».

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Честно говоря, начало «Вуалей Фредегонды» ввергло меня в замешательство. Ну я явно ожидала не такого рассказа о ранних годах знаменитой королевы-злодейки. Хотя, если подумать об этом с той точки зрения, что её и вправду подозревали в колдовстве, то такой вариант развития событий имеет право на существование. Да и для неприязненных отношений между Фредегондой и Прэтекстатом создаёт неправдоподобный, но любопытный обоснуй.

К слову, реальный Прэтекстат был крёстным отцом второго сына Хильперика от Аудоверы – Меровея, того самого, что женился на Брунгильде после убийства её первого мужа. И Прэтекстат был замешан во всех этих историях по самое не могу, что делает его довольно значимой исторической фигурой, наравне с Григорием Турским, и прикольно, что Фетжен сделал их одними из важнейших персонажей дилогии. Да и в целом должна отметить, что, не считая некоторых мелочей (например, Фредегонда умерла не очень-то молодой, ей было около 52-х лет, а её сын, Хлотарь II, был не таким уж ребенком на тот момент, ему было 13 лет) и анахронизмов, романы довольно точно описывали реальные исторические события, я даже кое-что новое для себя узнала. Видно, что автор ознакомился со многими источниками, включая «Хроники Фредегара» и «Историю франков» Григория Турского.

«Вуали Фредегонды» вообще у меня зашли на ура, и я прочитала этот роман дня за два или вроде того. Автору удавалось и интригу создать, и атмосферу передать, и психологизмом всё это обмотать, и лёгкой эротикой украсить (без неё бы никак тут не обошлось, потому что Фетжен всё построил вокруг женской привлекательности как эффективного рычага давления на мужиков, даже, если сами женщины низкого происхождения, а мужики – могущественные короли).

Причем первая часть довольно неторопливо и подробно повествовала о событиях между 557-м и 568-м годами. Но уже к концу у меня появилось чувство недосказанности, что чего-то не хватает. В «Слезах Брунгильды» это чувство усилилось. Такое ощущение, что Фетжену надоело писать фэнтези, он взялся за серьёзную тему и исторические романы, а потом понял, что это, блин, трудно писать, устал и оборвал свой рассказ примерно на второй трети реальной истории противостояния Фредегонды и Брунгильды. Т.е. он довёл историю только до смерти Хильперика в 584-м году. Ну, а дальше?

Мне не хватило подробностей, многих – о Толедо и Вестготском королевстве, о Брунгильде, о том, как сложилась её жизнь после 584-го года и что привело её к столь печальному концу в 613-м. Где всё? Зато Фредегонды было много, даже во второй части. Там по-хорошему нужно было ещё один роман писать. Но Фетжен не стал, запихал всё небрежно в эпилог и был таков. А жаль. Ведь книги у него получились своеобразные, но интересные и очень неплохо написанные. Перевод голимый, конечно, впечатление портил, одна передача имён чего стоит, но постепенно так увлекаешься сюжетом, что почти перестаешь замечать и это, и опечатки.

Короче я эту дилогию однозначно рекомендую к прочтению. Да, её неплохо было бы ещё чем-то подкрепить, но и без этого данное произведение расскажет о противостоянии знаменитых королев очень много. Для меня эти книги стали настоящей находкой.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, а если подписались, то обязательно нажмите на колокольчик на моей странице (иначе алгоритмы могут не показать вам мои новые посты), и при желании пишите комментарии. Или можно подкинуть денежку. На одну книгу уже собрала, на вторую - нет.

Список прошлых постов искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7. «Юстиниан»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7.1 «Князь Велизарий»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 8. «Империи шёлка»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 9. «Сказание об Ануширване» и «Шахнаме»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 10. «Розамунда, королева ломбардов»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 11. «Рассветный ветер»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 12. «Дурак Ондаль и принцесса Пхёнган»

Всем привет!

Долго думала, как поступить дальше, и решила, что всё-таки вперед расскажу о Корее на примере короткой сказки и тем самым закрою основной список произведений про VI век. На роман Чхве Сагю так и не насобирала пока, но, если насобираю, то о нём расскажу доп.заметкой позже, после заметки об объединении Китая. Напоминаю, что историческую часть читать не обязательно, но полезно и иногда даже интересно.

Итак, что мы знаем о раннесредневековой Корее? Было дело, я упомянула, что на территории современной Маньчжурии, севернее Корейского полуострова, существовало с II по V века государство Пуё, которое стало одним из прародителей будущих корейских государств (вот тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 69.2. «Предание о людях ва» и «Записки о поисках духов»). Так, например, Когурё, о котором речь пойдёт сегодня, изначально носило название «Чольбон Пуё», а его сосед – Пэкче – с 538 до своего конца в 660-м называлось «Намбуё» (т.е. Южное Пуё).

Собственно, в какой-то момент Пуё стало вассалом Когурё, и они вместе боролись против государства народа мохэ – Уцзи. Из-за того, что Пуё ослабло, его правитель, похоже, попросил защиты у Когурё, и так Пуё потерялось свою независимость, став частью владений более сильного соседнего государства. Кстати, о Когурё.

Традиционно считается, что возникло Когурё ещё в I веке до н.э., основателем, если верить «Самгук саги» был Ко Чжумон (Тонмёнсон), беглый принц из Пуё, а потом его старший сын Юримён-ван, который перенес столицу в Хвандо (предполагают, что это было на месте современного Цзианя в КНР). Кстати, интересный факт – современное название Кореи произошло от названия более позднего государства – Корё, а то, в свою очередь, в упрощенной форме заимствовало именно более раннее название страны – Когурё. И ещё брат Юримёна, Онджо, будто бы бежал потом на юг полуострова и там основал Пэкче. Так что по полулегендарным сведениям оба правителя были современниками китайского узурпатора Ван Мана (г.ж. 45 до н.э. – 23 н.э.), разделившего своим правлением эпоху Хань на Западную и Восточную.

Трудно сказать, что из этого правда, а что нет, но что-то, похоже, правдиво. Считается, что реальная экспансия Когурё началась при её третьем правителе – Тэмусин-ване (ок. 18-44), который стал завоёвывать территории земель отколовшихся от некогда сильного Пуё. В дальнейшем когурёсцы не раз схватывались с ханьцами – и во времена Ван Мана, и во времена Восточной Хань, и потом во времена Троецарствия (например, они цапались с Вэй), а позже воевали ещё и с сяньбийцами. Но, честно говоря, там всё путано-перепутано, поэтому, вопреки своим обыкновениям, я не стану подробно рассказывать об этом периоде. Может, однажды я что-то найду или сделаю вид, что «Самгук саги» – это тоже своего рода художественный источник, и расскажу об этом периоде подробнее, но сейчас воздержусь.

Поистине важное и интересное начинается со времен 19-го вана Когурё – Квангэтхо Великого (391-413). О его временах рассказывается в романе современного русскоязычного автора, которая пишет под псевдонимом Ли Тэмуль – «Дерево красной птицы», но скажу честно, я с трудом осилила лишь ознакомительный фрагмент и продолжать мне как-то не захотелось. Ничего другого пока не нашла, чтобы этот период проиллюстрировать, но кратко расскажу – похоже, именно при нём остатки Пуё попали в вассальную зависимость от Когурё, он надрал задницы воинам из Пэкче, хотя их правитель, Асино, якобы запросил военной помощи у правителей Ямато, бодался с сяньбийцами Поздней Янь и киданями, провёл многие реформы и способствовал распространению буддизма в своей стране.

При его сыне, Чансу (413-491), была перенесена столица из Хвандо в нынешний Пхеньян (считается, что это произошло в 472-м году), а при его внуке, Мунджамёне (491-519), как я и сказала, Когурё присоединило остатки Пуё. После Мунджамёна правили его сыновья –  Анджан (или Анчан, 519-531), а после его убийства Анвон (531-545), причем некоторые признаки указывают на то, что тогда в стране происходили смуты. А ещё, похоже, в те времена укрепился союз южных соседей Когурё – Пэкче и Силла, что помешало когурёсцам продвигаться на юг, и создало на полуострове какой-никакой баланс сил.

А ещё Анвона, походу, тоже кто-то проклял, потому что в годы его правления произошла туева хуча всяких бедствий – и наводнения, и засухи, и землетрясения, и эпидемии, и даже нашествие саранчи. Короче, всё, что вы можете вообразить, почти всё случилось. Только что вулканы не извергались. Такое тоже было, но потом. А, кстати, Анвона, походу, тоже убили, потому что его королевы между собой переругались из-за того, чей сын станет новым ваном, и устроили mortal combat по этому поводу.

Победителем остался-таки его старший сын, ставший новым правителем под именем Янвона (545-559). И, если коротко, дела при нём в Когурё тоже шли так себе. Он отремонтировал несколько крепостей и пытался бычить на Пэкче, но в итоге замысел его провалился, а потом южные соседи пришли уже к нему. И так эта байда тянулось всё его правление. Про Янвона же написана в англовики забавная байка (хз, насколько это правда, но не могу не привести, уж больно угарно звучит): в 553 году император Северной Ци Вэньсюань (526–559) отправил посла Цуй Лю в Когурё с просьбой о возвращении китайских подданных, бежавших от смуты конца Северной Вэй. Янвон отказал, и это так выбесило посла, что тот якобы ухитрился сбить вана Когурё с его сидения, и испуганный ван тут же взял все свои слова назад и вернул пять тысяч семей беглецов в Ци.

В остальном ничего интересного не могу про него добавить, кроме того, что он был отцом и дедом героини сегодняшнего поста. В 559-м году Янвон умер, и на трон Когурё взошёл Пхёнвон (559-590). Как понятно из всего ранее сказанного страна досталась ему в весьма расшатанном состоянии, поэтому работы в качестве правителя у него было поле не паханое. Кстати, он принимал меры для развития сельского хозяйства и шелководства в стране, а также сократил расходы на придворную кухню. Кроме того, для укрепления позиций Когурё он стремился поддерживать дипломатические отношения с последними китайскими государствами эпохи Северных и Южных династий, а потом и с возникшей на их месте объединенной империей Суй (589-618), при этом на время его правления пришёлся распад союза Пэкче и Силла, поэтому на южных рубежах тоже было спокойно. Но спокойствие это было недолговечным и обманчивым, и Пхёнвон готовил свои войска к новой войне. На его время серьёзных конфликтов не пришлось, и, похоже, его меры дали свои плоды.

Когда обострились конфликты с другими корейскими королевствами, и империя Суй начала агрессивную экспансию, ван Ёнъян (590-618), сын Пхёнвона, был готов к борьбе и успешно отражал атаки на всех фронтах. И, возможно, именно в тех войнах отличился и пал генерал Ондаль, муж сестры Ёнъяна, принцессы Пхёнган (ум. 595), о которой и повествует сегодняшняя сказка

«Дурак Ондаль и принцесса Пхёнган»

Время действия: VI век, ок. 550-595гг.

Место действия: Когурё (современная КНДР и частично Республика Корея).

Интересное из истории создания:

Это народная сказка, и как у всех народных сказок у неё, понятное дело, несколько вариантов, но расходятся они только в деталях. Суть остается прежней. Я эту историю изначально видела под оригинальным названием «바보 온달과 평강 공주» («Babo ondalgwa pyeongang gongju»). К слову, сказка входит в сборник сказок «Once Upon a Time in Korea: An Elementary Reader», написанный человеком по имени Ин Ку Ким-Маршалл, преподавателем корейского языка. Кроме того, как я и сказала, по мотивам этой сказки писались и полноценные художественные произведения («Река, где восходит луна»), а по ним, в свою очередь, снимали дорамы. Впрочем, история эта столь популярна, что фильмы снимали и по самой сказке – например, в КНДР в 1986-м году сняли фильм «Сказание об Ондале».

О чём:

Если не учитывать детали, то суть сводится вот к чему. У короля Пхёнвона было три сына и дочь, принцесса Пхёнган. Когда она была совсем девочкой, то часто плакала, и отец, чтобы она перестала, говорил ей, что если будет такой рёвой-коровой, он не станет ей искать приличного мужа, а отдаст за «дурачка Ондаля». Ондаль дураком вовсе не был, просто был очень беден, неказисто выглядел и, возможно, странновато себя вёл, что и сделало его чем-то вроде местного «городского сумасшедшего» и пугалки для непослушных девочек. И от этого тем более не понятно, почему, достигнув брачного возраста, принцесса вдруг заявила то, что заявила…

Отрывок:

Привожу фрагмент из перевода А. Троцевича.

«Ондаль жил во времена когурёского государя Пхёнгана. Лицо у него было худое, в уродливых морщинах, но он был приветлив и чист душой. Семья Ондаля жила в крайней бедности, и он нередко побирался, чтобы прокормить мать. Ходил он в ветхой одежде, стоптанных сандалиях. Люди, завидя его, кричали:

— Эй, Ондаль-дурачок!

Младшая дочь государя Пхёнгана любила поплакать. Государь даже говаривал в шутку:

— Я скоро оглохну от твоего плача! Будешь такой плаксой, не видать тебе достойного супруга! Отдам тебя за дурака Ондаля!

Когда принцессе исполнилось дважды по восемь лет, отец пожелал выдать её за сына вельможи Ко, но дочь сказала:

— Вы-то и знай твердили: отдам за дурака Ондаля! А теперь изменяете слову? Своих обещаний не нарушают даже простолюдины. Можно ли так поступать вам?! Не зря ведь говорят: «Государево слово не игрушка!» Ваше повеление неправильно, и я не решусь исполнить его.

Тут государь в гневе вскричал:

— Ты противишься воле отца, значит, ты мне больше не дочь. Живи теперь, где хочешь.

Принцесса надела пониже локтя десять драгоценных браслетов, вышла из дворца и побрела куда глаза глядят. По дороге она у кого-то спросила, где дом Ондаля. Подойдя к дому, принцесса увидела его старую слепую мать. Она приблизилась к ней и, поклонившись, спросила, где Ондаль. Та говорит:

— Мой сын беден и низкого рода, где ему водиться со знатными людьми! А от вас, я слышу, так и льется дивное благоухание. Я дотронулась до ваших рук — они мягкие, ровно шёлк. Вы, верно, из самых благородных в нашей Поднебесной и попали сюда не своею волей, а по злому навету? Сын мой в лесу, он до того оголодал, что пошёл нарезать коры от вяза.

Принцесса долго ждала, а Ондаль всё не возвращался. Тогда она сама пошла за ним и у подножья горы увидела Ондаля. Она рассказала ему о себе, но он сердито сказал:

— В таких местах не ходят молодые девицы. Ты наверняка не человек, а лиса! Не смей подходить ко мне!

И он быстро ушел от неё и ни разу не оглянулся. Принцесса вернулась одна и провела ночь возле дома Ондаля.

Наутро она пришла к его матери и всё о себе рассказала. Ондаль было заколебался, но все же решил отказать ей. Мать снова сказала:

— Мой сын низкого рода, он не пара для знатной девушки, мой дом беден — разве это жилище для высокородной жены?!

Принцесса на это ответила:

— В древности говорили: «Даже горсточку зерна стоит смолоть, и лоскуток стоит пустить на шитьё!» Если мы душами сродны, то разве нужны богатство и знатность, чтобы соединиться?

Она продала драгоценные браслеты, наняла слуг, купила землю, утварь и скот,— так они завели хозяйство. Но сперва они купили коня. Она при этом сказала Ондалю:

— Смотри не покупай коня на базаре, обязательно купи царского коня, которого пустили на продажу за немощь. Мы потом обменяем его, вот увидишь!

Ондаль так и сделал. Принцесса сама кормила коня, он день ото дня жирел и набирался сил.

В Когурё весною в третий день третьей луны устраивали охотничьи игры на Ляодунском холме. Ловили кабанов, оленей и приносили их в жертву Небу и духам гор и рек.

Когда настал этот день, государь вышел к охотникам, с ним были придворные и начальники всех пяти ведомств. Тут на собственном коне выехал Он-даль. Он скакал впереди охоты и зверей изловил больше, чем другие. Государь велел ему подойти и спросил имя и откуда он родом, а услышав ответ, весьма удивился…».

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Должна признать, я не то что бы очень хорошо знакома с историей и культурой Кореи. Возможно, отчасти именно поэтому мне и было интересно прочитать эту сказку. Для меня, хотя чего-то эдакого в ней не было, и многие вещи, можно сказать, каноничны, всё-таки обнаружились необычные сюжетные повороты. Как я и сказала, для меня осталось загадкой, почему принцесса Пхёнган всё же пошла проситься в жёны к какому-то там Ондалю. Я видела вариант сказки, где ей не понравился чванливый аристократ, подобранный ей отцом, но это тоже ничего не объясняет. Могла же она попросить показать ей других знатных парней) Так что здесь мне видится некий элемент фатализма, вообще характерный для дальневосточных сказок, преданий, легенд и авторской художественной литературы. Так что эту сказку я нахожу хорошим началом для знакомства с корейской культурой и литературой.

Если кажется, что тема корейских принцесс (особенно Пхёнган) не раскрыта и хочется больше, то, как я и сказала вначале, то можно это устроить.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, а если подписались, то обязательно нажмите на колокольчик на моей странице (иначе алгоритмы могут не показать вам мои новые посты), и при желании пишите комментарии.

Список прошлых постов искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7. «Юстиниан»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7.1 «Князь Велизарий»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 8. «Империи шёлка»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 9. «Сказание об Ануширване» и «Шахнаме»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 10. «Розамунда, королева ломбардов»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 11. «Рассветный ветер»

Всем привет!

Остается всего две истории чисто про VI век, и сегодня поговорим о том, что в конце этого века творилось в Англии и Уэльсе. А творилось там формирование англосаксонской гептархии, в форме которой (условно) Англия просуществовала вплоть до середины IX-начала Х веков, когда все королевства были в той или иной степени объединены под властью королей Уэссекса. И, если вдруг вы не знаете, что это за гептархия такая, то я как раз собираюсь об этом рассказать. Так что лучше не переключайте канал не пролистывайте этот раздел, в нём может обнаружиться что-то новое и неожиданное.

Вообще я не без удивления обнаружила (и мой мир рухнул), что термин «гептархия» сейчас считается устаревшим, потому что, оказывается, помимо основных семи (отсюда и «гептархия» – семивластие или семицарствие (от греч. ἑπτά – семь и ἀρχή – власть, царство)) королевств, там была куча и других, разной степени прокаченности и свободы. Некоторые из них я упомяну, но вообще соблазн опираться только на те самые семь самые сильные и крупные слишком велик, так что о них, в основном, и пойдёт речь…Ну ладно, про крупные я слегка слукавила, крупными были Мерсия, Нортумбрия и Уэссекс, а Суссекс, Кент, Эссекс и Восточная Англия были довольно маленькими, но и у них, впрочем, случались свои минуты славы.

В прошлые разы я рассказывала уже о том, как от хреновой жизни англы, саксы, юты и в меньшей степени фризы стали массово переселяться в покинутую римлянами Британию (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 85. «Факелоносцы») и даже о том, как стали грубо двигать там местных кельтов, едва успевших почуять вкус свободы и власти (тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»), равно как и о том, как семь англосаксонских королевств возникли, и кто их создавал.

К концу VI века существовали уже шесть из семи из них, и только на севере Дейра, Берниция и Линнуис (Линдси) бодались между собой и с бриттами из Регеда, Гододина, Элмета и Стратклайда. Мерсией же тогда правили последовательно Креода (585-593), построивший крепость в Тамуэрте, что и сделало этот город мерсийской столицей, и его сын Пибба (да, я знаю, что у него смешное имя, но что поделать, "из песни слов не выкинешь", правил он в 593-606). Пибба ничем в своём правлении не отличился, кроме того, что у него было 12 сыновей, если верить знаменитому хронисту Неннию. Но это не совсем про правление…Наверное. В общем, сегодня я на них всех подробно останавливаться не буду, меня куда больше интересует южная Англия.

И вот там-то, на юге, как раз всё было очень бурно. Пожалуй, в военном отношении круче всех там уже тогда был Уэссекс. Я упоминала про основателя Уэссекской династии по имени Кердик (ок. 519-534), потому подробно о нем говорить не буду. У него было два сына, и после него, по меньшей мере, старший из них тоже был королем – это Кинрик (ок. 534-560). Он тоже вёл агрессивную завоевательную политику, одолел бриттов в битвах при Серобурге (Солсбери, 552) и Беранбурге (Барбери, 556) и пожаловал своим родичам Витваре (ныне остров Уайт).

Но это всё было лишь подготовкой к яркому правлению его сына – Кевлина (ок. 560-591/592, либо 593). Известно, что он тоже участвовал в битве при Беранбурге вместе с отцом и, возможно, с братом, Кутой. И начинал Кевлин ох как задорно – он не только продолжил отгонять бриттов всё дальше на запад и север, но и, возгордившись, стал претендовать на статус своеобразного гегемона/верховного короля среди англосаксов – бретвальды (англосакс. bretanwealda – «Повелитель Британии), и, в конце концов, предположительно (если верить «Англосаксонской хронике») добился своего, став вторым бретвальдой после знаменитого Эллы, короля-основателя Суссекса. Другая версия гласит, что Уэссекс ещё тогда толком не оформился, и Кевлин был скорее самым громким, нежели самым сильным, но, думаю, это тоже немаловажно, ведь говорит о какой-никакой харизме. Но к этой версии, возможно, имеет смысл прислушаться, если учесть, что в 568-м году на Кевлина наехали правители Кента, причем предположительно Этельберт I (начал правление не позже 589/591, а умер в 616-м). Хотя можно на это взглянуть и иначе.

Кстати, о кентских королях вообще и об Этельберте, в частности. Кент от Уэссекса отделял Суссекс (или Сассекс), который тогда тоже находился, похоже, в каком-то полуразрозненном состоянии. Во всяком случае, после Эллы и Циссы даже точно не ясно, кто там правил, упоминаются имена неких Рхиварха и Риквилфа, правивших будто бы в 540-х годах, но дальше – провал, и следующими правителями вроде как названы сыновья Кевлина – Кутвин (ум. 571/584) и Кута (584/593). Если это и вправду так (а я верю, что могло быть и такое, если о. Уайт принадлежал уэссекским правителям), то опасения кентских королей более чем понятны – границы воинственного Кевлина и его ненасытных сторонников всё больше приближались к их собственным, а Кент был королевством довольно маленьким, хотя и удачно расположенным у самого узкого места нынешнего Па-де-Кале, хотя столицей они предпочли сделать Кентербери.

Этельберт был сыном Эрменрика, а тот, в свою очередь, был сыном либо Окты, либо Эска (порядок их правления и точные родственные связи до сих пор не ясны), а те были потомками того самого Хенгиста, что создал первое германское королевство в Британии и наделал местным правителям, особенно Вортигерну, кучу проблем (и об этом подробно рассказывалось в романе "Факелоносцы", ссылка выше).

Так что юты Кента уже успели закрепиться как следует и организоваться, но стратегическое преимущество явно упустили. Поэтому пришлось им бороться за выживание другими методами. Например, налаживанием добрососедских, а лучше родственных отношений с кем-нибудь крутым. И ближе, и круче остальных при этом на тот момент оказались франки. Так что Этельберт ну очень выгодно прибрал себе в жёны франкскую принцессу Берту, дочь Хариберта I, которая также приходилась племянницей известным разборками своих жён (Брунгильды и Фредегонды) королям Хильперику I и Сигиберту I, а также внучкой Хлотарю I и внучатой племянницей Теодориху I – персонажам романа «Король Австразии», который я как-то раз тоже разобрала (тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»). А ещё, будучи правнучкой Хлодвига и Клотильды Бургундской, Берта, понятное дело, была христианкой, причем ортодоксальной. А Этельберт вот нет, тогда все англы, саксы и юты были язычниками. А дружить как-то с франками надо было.

Так что Этельберт, будучи явно умным и дальновидным правителем, пообещал, что его (будущей тогда) супруге будет оказан всяческий почёт и не будут никоим образом препятствовать её религиозным обрядам. Так что Берта Кентская не позже 580-го года сочеталась с Этельбертом браком, переселилась в его столицу, привезла с собой священников и даже устроила там церковь (предположительно, это была восстановленная церковь св. Мартина, построенная ещё во времена римского владычества). Но на этом дело не кончилось, и король Кента, по сути, повторил судьбу прадеда своей жены – в 597-м году в его королевство прибыл в качестве миссионера от самого папы Григория I (ок. 540-604) Августин, впоследствии Кентерберийский (ум. 604). И не успели юты глазами моргнуть, как их король тоже крестился, а потом начался процесс христианизации и остальных жителей королевства.

И, судя по всему, процесс этот шёл успешнее, чем можно было предположить, а потом перекинулся и на Восточную Англию, которой тогда продолжали править Вуффинги, а если точнее, то Титила (ок.578-599), сын Вуффы, и его сын Редвальд (ок. 599-624). К слову, Редвальд стал не только первым достоверно известным королем восточных англов, но и их первым христианским правителем. При этом знаменитое погребение в Саттон-Ху, возможно, является именно его могилой, и, если так, то любопытно отметить, что оно больше напоминает языческое захоронение, чем христианское. Не менее любопытно и то, что, когда эпоха славы и удачи Кевлина прошла, спустя время новым бретвальдой стал Этельберт, а после его смерти – Редвальд.

Кстати, вот тут самое время вернуться к Кевлину. Кевлин, похоже, правил круто, но не очень мудро. В 577-м году он в битве при Деорхаме наголову разбил бриттов, присоединив к своим владениям обширные земли и некоторые города, включая бывший Аква Сулис (ныне Бат), и отрезав Думнонию от её бриттских союзников.

Фактически Думнония оказалась заперта на своем полуострове Корнуолл. Кстати, вы ещё помните про Думнонию? Я о ней уже рассказывала, когда излагала историю Тристана и Изольды (полная версия поста с исторической частью висит в моей группе ВК, это был эксперимент, и, кажется, не очень удачный).

Реальный Тристан ап Мелиодас (пр.560-585) к тому моменту уже перестал быть регентом в Думнонии, и его воспитанник, Герайнт ап Константин (560-598) правил самостоятельно и пришёл на помощью вместе с другими королями атакованным саксами княжествам, и, возможно, даже лично участвовал в битве при Деорхаме. Если это так, то, можно сказать, в тот раз он легко отделался – в том бою пали три бриттских короля и святой Элдад. Впрочем, Герайнта рок всё равно настиг – погиб он, похоже, в битве при Катраете, где бритты бились уже с воинами короля Берниции и Нортумбрии Этельфрита (ум. 616). Останки Герайнта были скромно захоронены вдали от дома, а его трон занял младший брат – Бледрик (598-613). Спойлерну – начиная с Герайнта, на протяжении, минимум, века почти все короли Думнонии гибли в боях с германцами. Это явно было началом конца.

Ну а как закатилась звезда Кевлина, точно не ясно. В 591 или 592-м году он потерпел громкое поражение в битве при Воддесберге и был изгнан из своего же королевства. Вероятно, впрочем, что это было поводом, а не причиной, и против него уже давно были настроены его племянники Кеол и Кеолфульф. Потому что именно Кеол (ок. 591/592-597), а затем и Кеолвульф (597-611) стали новыми королями Уэссекса, а их дядя вскоре умер в изгнании. И свой взгляд на все эти события изложила в романе

«Рассветный ветер» Р. Сатклифф

Время действия: VI век, ок. 577-597гг.

Место действия: королевства Думнония и Глувия, Мерсия (возможно тогда субкоролевства Хвикке, Магонсет и Врекинсет), Уэссекс, Суссекс, Кент (современная Великобритания).

Интересное из истории создания:

О самой Р. Сатклифф я уже подробно рассказывала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 66.1 «Орёл Девятого легиона»), так что сегодня только о романе. Опубликован он был под оригинальным названием «Dawn Wind» в 1961-м году, и это пятая (или шестая), но, если верить вики, не последняя книга из серии «Орёл девятого», в которой повествовалось о событиях в Британии II-VI веков, участниками которых были представители одного и того же рода (что ясно по передающемуся из поколения в поколение перстню с изображением дельфина).

И я не зря так подробно расписала историческую выкладку, потому что без неё очень многие вещи в романе могут оказаться либо непонятными, либо напрочь скрытыми от глаз читателя. Какие именно – я скажу позже.

Об этом романе в обзоре Kirkus Reviews было написано: «Эпоха, которую мало кто затрагивает в курсах истории, живо представлена и выписана для поклонников исторических приключений». Иллюстрации к книге делал Ч. Кипинг (1924-1988), который иллюстрировал не только другие книги Сатклифф, но и полное собрание сочинений Ч. Диккенса для Folio Society. И печальная новость – на русский язык перевода «Рассветного ветра» я не нашла, так что опять сами, всё сами.

О чём:

Четырнадцатилетний парень по имени Овайн, романо-бритт по происхождению, очнулся уже в сумерках (или даже в темноте) на поле боя с глубокой, но не смертельной раной. Всем остальным, включая его отца и старшего брата, повезло куда меньше – Овайн оказался там и тогда единственным выжившим человеком среди груд трупов, потому что в той битве, что позже назвали битвой при Деорхаме, бритты потерпели сокрушительное поражение. В поисках своих родных паренек даже успел увидеть погибшего короля Киндилана Прекрасного, а когда нашёл родичей, то всё, что мог, забрать отцовский родовой перстень, проститься и уйти, хотя поначалу и не знал, куда. Но я ведь не просто так сделала акцент на «человек» – покидая место злополучной битвы Овайн обнаружил ещё одного выжившего – одного из псов Киндилана, которого позвал за собой. Собаке там тоже ловить было нечего, так что путь они продолжили уже вместе. И, вероятно, если б не Пёс, Овайн бы не выжил.

Изо всех сил напрягая мозг, парень решил, что ему следует держать путь в Вирокониум (ныне Рокстер), потому что, окажись, что в бою выжил кто-то ещё, они бы непременно направились туда. По пути он проходил мимо Глевума (ныне Глостер) и обнаружил, что к тому городу тоже приближаются саксы, и задерживаться там не стоит.

Так бы, верно, он бы и закончил свой земной путь в каком-нибудь овраге, если б не набрёл на хижину добрых людей, потомков римлян, и не обрел у них приют и лечение на несколько месяцев, после чего всё равно упрямо продолжил свой путь. Но в Вирокониуме его ожидал лишь уже знакомый пейзаж – разорённый и покинутый город. На этом месте плана В у Овайна не нашлось, и он на некоторое время просто засел в руинах, где, как он думал, находился один. И так было до того дня, когда он почувствовал, что за ним следят, а вечером в тревоге обнаружил, что кто-то приближается к нему и его костерку в развалинах…

Отрывок:

Не так-то просто было выбрать отрывок, чтобы и ярко, и без спойлеров, и не отрезано от контекста. И я в итоге выбрала тот, что касался встречи Этельбертом посольства от папы Римского во главе с Августином, потому что он показался мне и историчным, и вместе с тем достаточно прикольным:

«…Августин снова склонил голову, и Овайну показалось, что в его словах звучала ирония. «Велик и могуч королевский род Ойскингов. Мы знали это и в Риме, Этельберт, Верховный король».

«И вашему святому отцу показалось, что сильный король, у которого уже есть королева вашей веры, может раскинуть над вами щит своей защиты; может протянуть руку, чтобы помочь делу, которое вы так любите?» Голос Этельберта внезапно стал резким, как лай лисицы в морозную ночь. «Ну, святой человек, чего вы хотите от меня?»

«Сначала не более, чем твоей доброй воли», — ответил Августин. «Дай нам дозволение войти в твоё королевство и дай нам небольшой участок земли, где мы сможем воздвигнуть церковь и приветствовать тех, кто придёт к нам в вере Христовой».

Где-то за спиной Оуайна, из-за края щита, прорычал соседу человек: «Неужели мы должны оставить наших богов, которые были достаточно хороши для наших отцов и привели нас к победе, и бежать с протянутой рукой к этому Богу, которому поклонялись британцы, который стоял рядом и позволил им пасть духом? И всё потому, что так сказал бритоголовый священник?»

И его друг ответил с приглушённым смехом: «Не счесть, сколько странных идей может прийти людям в головы. Мой дед пятнадцать лет считал себя ясенем и не мог сидеть».

Августин услышал смех, и его гордый взгляд, когда он слегка нахмурился, метнулся туда, откуда этот смех донесся. Впервые он включил в свою речь людей, стоящих за королём, и Овайн почувствовал, как никогда прежде, силу и притягательность этого странного монаха. «Многие поначалу посмеются, но мы пришли, мои братья и я, чтобы вновь зажечь свечу любви Христовой в этой земле Британии, где она так безвозвратно погасла во тьме; и хотя мы стремимся положить лишь небольшое начало, помните, что искра, упавшая на трут, – это лишь небольшое начало, но она служит для того, чтобы разжечь огонь, который может осветить и согреть королевский зал!»

«Свеча любви Христовой в земле Британии, где она так безвозвратно погасла во тьме». Среди стоявших вокруг Верховного короля принцы Гвента и Поуиса переглянулись. Оуайн снова вспомнил серый перст проповеднического креста и маленького священника, чья душа, казалось, горела, и Присциллу в её доблестном воскресном ожерелье из голубых бусин; и он подумал: «Это великий человек, и он любит Бога, но у него нет ни понимания, ни смирения». И пропорционально радости этого сияющего мгновения, которое он ощущал так недолго мгновение назад, он вдруг почувствовал себя несчастным.

Августин всё ещё говорил о Вере и Учителе, которому он служил, в то время как юты и саксы бормотали между собой. Но Оуайн уже не слушал всем сердцем; что-то затмило сияние, и в нём росла уверенность, что во всём этом есть нечто большее, чем видно на поверхности.

Но странный монах уже закончил, и Этельберт заговорил. «Я выслушал тебя и услышал, что ты хочешь сказать и о чём ты хочешь просить. Что же до того, что ты хочешь сказать, я мало что в этом понимаю. Я не понимаю ваших трёх Богов в одном и не вижу, чем этот твой Бог лучше нашего Одина, Тора и Фрейра, который помогает рождаться нашим животным и собирать хороший урожай нашей пшеницы. Но что касается твоей просьбы: ради леди Берты, моей королевы, которая опечалится и, несомненно, сделает мою жизнь тяжким бременем, если я отошлю тебя, ты можешь приехать в Кантсбург и построить там свою церковь, и принимать всех глупцов, которые придут к тебе в веру твоего Белого Христа. И я удержу своих жрецов от убийства тебя, если это возможно».

Августин, казалось, стал ещё выше, когда слова короля были переведены; он запрокинул голову, и его руки поднялись в жесте, который казался одновременно торжеством и мольбой; и на мгновение его лицо озарилось светом, не похожим на прохладный дневной свет болот. Он воскликнул громким голосом: «Благодарение Господу Богу нашему!»…».

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Вообще, когда собираешься читать книгу на английском, всегда ожидаешь, что это будет трудно…Но в данном случае такие ожидания разбились о первые же страницы. Причем для меня это совершеннейшая загадка – как Сатклифф удавалось построить столь увлекательное повествование из, на самом деле, не очень-то интересных событий с иногда, честно скажу, не очень-то харизматичными и яркими персонажами. Но, возможно, вся фишка как раз в том, что она рассказывала о масштабных событиях и знаменитых людях тех далеких эпох, показывая всё это через видение простых, даже заурядных порой, людей, которые оказались ко всему этому причастными не от какого-то там геройства, а просто потому что такова была жизнь, и так сложилась их судьба.

С Овайном вышло точно так же. Сам по себе он особо ничем не интересен. И любовную линию там искать не надо. Если вы искали и нашли, вам показалось. Парень просто переживал очень травматичный опыт и был удручен тем, какой морально тяжелый выбор ему пришлось сделать за себя и другого человека, и это в пятнадцать-то лет. Я считаю, что к Регине его вело спустя столько лет именно это – его тщательно загнанное поглубже чувство вины перед ней, хоть он и пытался этим спасти ей жизнь. И в этом плане психологический потрет гг выписан прекрасно. Да и другие философские и психологические вещи там, как всегда, были хороши.

Но куда интереснее было наблюдать за ходом истории в этом романе. Да, там не всё было гладко и ладно с датами, именами и границами, например, Августин прибыл в Кент в 597 году, но, по моим подсчётам, в книге на момент этого события с битвы при Деорхаме прошло всего около 12-13 лет, никак не больше. При этом Сатклифф, несмотря на это, удалось и передать и сам дух времени, и просто блестяще провести красной нитью свою главную мысль, отраженную и в названии – да, это тёмные времена, и да, бриттам казалось, что ночь будет длиться бесконечно, что саксы, англы и юты – жестокие и беспощадные варвары, которые никогда не изменятся…Но всё это оказалось не совсем так, и после даже самой тёмной ночи наступает рассвет, просто это будет уже совсем другой день.

И да, почему я сказала, что некоторые вещи, если знать историческую часть, играют новыми красками – потому что, если знать, что Уэссекс потом стал нападать на Сассекс, то история саксонской семьи, которую покинул Овайн, выглядит и печальной, и в некоторой степени даже кармичной, если можно это так назвать, ибо, если смотреть на это так, то мальчишке Бринни очень скоро предстояло пережить нечто подобное тому, что пережил Овайн. И мне почему-то кажется, что Сатклифф это и имела в виду, но оставила это не подсвеченным, кто понял, тот понял. Во всяком случае я уже однажды угадала ход её мыслей в романе "Серебряная ветка", так что мне хочется верить, что я права и в этом. И, возможно, то, что я узнаю себя в том, как она писала, и делает её романы для меня столь особенными и живыми. И, если найду, я прочитаю и другие её книги из этого цикла, уже о следующих веках.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, а если подписались, то обязательно нажмите на колокольчик на моей странице (иначе алгоритмы могут не показать вам мои новые посты), и при желании пишите комментарии.

Кроме того, всё ещё не завершен сбор на редкие книги, чтобы максимально полно раскрыть историю VI века. Благодаря неравнодушному подписчику мне удалось добыть книгу "Империи шёлка" и создать пост о Тюркском каганате. Если найдётся ещё один неравнодушный человек, в следующий раз (или через один пост) я сделаю заметку о раннесредневековой Корее на примере книги Чхве Сагю, чтобы закрыть тему VI века и плавно перейти к VII. Ну а если нет, то, как говорится, "значит, будем без неё, что же делать, ё-моё".

Список прошлых постов искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7. «Юстиниан»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7.1 «Князь Велизарий»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 8. «Империи шёлка»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 9. «Сказание об Ануширване» и «Шахнаме»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 10. «Розамунда, королева ломбардов»

Всем привет!

Мы плавно подбираемся к концу VI века нашей эры, и к тому моменту варвары в Европе всё больше становились обычными её обитателями и всё больше входили во вкус в своих варварствах. Вот и сегодня будет одна охренительная история, в которой «прекрасно всё» – от развлекух короля Альбоина с черепами его врагов и их живой роднёй до мести за эти развлекухи со стороны его невольной супруги. Кстати, об Альбоине. Вы слышали о нём прежде? Если нет, то сейчас расскажу.

Как я сказала в одном из прошлых постов (тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7.1 «Князь Велизарий»), благодаря знаменитым полководцам Велизарию и Нарсесу после длительной войны византийцы смогли одолеть остготов, поубивать их королей (последними из которых, не считая краткоправивших в 540-541 Ильдебада и Эрариха, стали Тотила(541-552) и Тейя (552)), а самих остготов либо изрядно поуничтожать, либо принудить к переселению, либо, по сути, ассимилировать (что и случилось, похоже, с большинством, т.к. Прокопий Кесарийский подчеркивал, что им не мешали и дальше жить в Италии, если они признают власть византийского императора и будут впредь себя хорошо вести). Так Остготское королевство к 555-му году перестало существовать, а его земли вошли в состав Византийской империи, и там стал действовать тот самый кодекс Юстиниана, а готский язык утратил статус государственного. И, казалось бы, тут и сказочке конец…но в реальной истории так не бывает.

Юстиниан I (527-565) наслаждался владением Италией до самой своей смерти, но всего через три года после этого печального события его преемник, Юстин II (565-578), прохлопал вторжение лангобардов, которые без особых препятствий вскорости заняли всю северную часть Апеннинского полуострова и создали там собственное Лангобардское королевство (568-774), которое оказалось более живучим и долгоиграющим, нежели его остготский предшественник. Вскоре лангобарды ощутимо продвинулись на юг и к 573-му году владели большей частью Италии, разрезав византийские владения на тонкие полоски, причем под властью лангобардов оказались такие города как Павия, ставшая их столицей, и Милан, Верона, Сполето и Беневенто, в то время как Рим, Венецию, Равенну и Неаполь, а также нынешние Сицилию, Корсику и Сардинию сохраняли за собой византийцы. И да, таким успехам лангобарды были обязаны своему первому королю – Альбоину.

Альбоин (ок. 526-573) королём лангобардов стал ещё в 566-м году, унаследовав власть от своего отца Аудоина (пр. 546-566), первого лангобардского короля из рода Гаузов. Об Аудоине, кстати, есть мнение, что его мать (Мения) была второй женой тюрингского короля Бизина и после его смерти вышла замуж за неизвестного по имени знатного лангобарда. А вот жена самого Аудоина и мать Альбоина, Роделинда, если верить всё тому же Прокопию Кесарийскому, приходилась дочерью последнему королю тюрингов Герменефреду и Амалаберге, и таким образом внучатой племянницей Теодориху Великому (если забыли, что это за тюрингские короли, то о них я рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»).

Короче, у лангобардов, похоже, были тесные и дружественные отношения с тюрингами, что неудивительно с учетом географической близости их земель (лангобарды жили тогда на территориях нынешних Австрии и Словакии, а потом ещё Юстиниан им, как союзникам, передал Сирмий (ныне Сербия), Паннонию и Норик). Нельзя того же сказать о других соседях и византийцев, и лангобардов, хотя тоже германцах – гепидах, с которыми лангобарды длительно воевали и в своих интересах, и в византийских.

Именно после передачи Сирмия (который гепиды считали своей столицей) случился в 548 или 549 первый открытый конфликт между лангобардами и гепидами. Потом, конечно, они заключили мир, но долго он не продлился, и в ходе начавшейся затяжной войны Аудоин убил в 551 или 552-м принца гепидов Торисмода, что дало почву для, можно сказать, вендетты между правителями этих двух народов. Но при этом Аудоин, похоже, успел скончаться тихо и мирно вскоре после того, как женил Альбоина на Хлодозинде, дочери короля франков Хлотаря I.

После его смерти агрессивный, амбициозный и очень активный Альбоин продолжил свои наезды на гепидов, и на этот раз не только убил их короля Кунимунда, приходившегося братом Торисмоду и сыном Торисвинту (ок. 548-560), но и присоединил все земли гепидов к собственным владениям. А ещё…захватил в плен и, овдовев, сделал своей женой дочь Кунимунда – Розамунду (ок. 540-573). По одной версии она стала пленницей Альбоина уже после гибели её отца или незадолго до того, по другой – именно её похищение и стало причиной нового витка конфликта. Как бы то ни было, когда Альбоин в 568-м году вторгся в Италию, чтобы понадежнее обособиться от своих бывших союзников, аваров (оставив им при этом Паннонию), Розамунда, похоже, уже стала его законной супругой и королевой лангобардов. Только ни малейшей радости ей это не приносило. Подробности её страданий и страшной мести решился изложить в своей пьесе

«Розамунда, королева Ломбардии» А. Ч. Суинбёрн

Время действия: VI век, 573 г. н.э.

Место действия: Лангобардское королевство (современная Италия).

Интересное из истории создания:

Алджернон Чарлз Суинбёрн (1837-1909) – английский поэт родом из Лондона. Родился он первенцем в семье капитана (а позже целого адмирала) Чарлза Генри Суинберна и леди Джейн Генриетты, дочери графа Эшбернэма. Его детство прошло на о. Уайт, а потом он учился в Итон-Колледже и знаменитом Баллиол-колледже, старейшем колледже при Оксфордском университете.

Во время учёбы в университете будущий поэт общался с прерафаэлитами, и его лучшим другом был тот самый Данте Габриел Россетти. После окончания колледжа Суинбёрн жил в Лондоне, где и начал активно писать стихи. Известен, к слову, он такими стихотворными произведениями как «Аталанта в Каледонии» (1864) и «Поэмы и баллады» (1865), но гораздо раньше были написаны его пьесы – «Королева-Мать» и «Розамунда» (оригинальное название: «Rosamund, Queen of the Lombards: A Tragedy») – обе 1860-го года. На русский язык «Розамунду» в 2010-м году перевел Э.Ю. Ермаков. Причем мне встречались два варианта перевода, где слово "Lombards" переводится и как "ломбарды", и как "Ломбардия". А правильно-то вообще "лангобарды".

О чём:

Король Альбовайн (Альбоин) в ходе доверительной беседы признался своему другу и боевому товарищу Нарсету, что, несмотря на все проблемные моменты, связанные с этим браком, он без памяти любит свою жену, Розамунду, дочь поверженного им короля Кунимунда, но при этом сомневается в том, что она хоть близко чувствует к нему то же самое. Нарсет – тёртый калач, и ему такие пи…душевные страдания не близки и не понятны, поэтому он только и смог сказать, мол, да конечно она тебя любит, друг и король, она ж твоя жена. Почему? Ну просто так и должно быть. Железный аргумент, но Альбовайна это ничуть не убедило, и, чтобы точно увериться хотя бы в преданности и покладистости жены, он, как-то своеобразно истолковав слова Нарсета, на пиру поднёс Розамунде вина в необычной чаше…сделанной из черепа её отца.

Розамунда, не моргнув глазом, выпила вина из чаши, заверила Альбовайна в своей любви, но очень скоро под предлогом духоты покинула пиршественный зал. И тут становится ясно, что Альбовайн просчитался…Но где? Королева вовсе не собиралась что-либо прощать своему мужу, ничего не забыла, и уже придумала коварный план мести. И можно было б пожалеть несчастную Розамунду, если б в собственные интриги обманом, шантажом и угрозами она не вовлекла свою прислужницу Хильдегарду и влюбленного в ту воина Альмахильда, бывшего у Альбовайна на хорошем счету. И как ни чешутся руки наспойлерить, я не стану, а предложу всем самим узнать, как Розамунда всё это провернула, и чем завершился её план.

Отрывок:

«…Завеса раздвигается, открывая взору накрытые столы, собравшихся гостей; среди них НАРСЕТ и ХИЛЬДЕГАРДА.

Возвращается АЛЬБОВАЙН

АЛЬБОВАЙН

Твою мне руку дай, что в мире всех светлее.

Садись здесь, мальчик, подле милой Хильдегарды.

(Все садятся)

Мне кубок принесите. Королева, пей со мной

За здравие и процветанье королевства

Из этой чаши, что держу я — поручиться

Она готова за Ломбардии властителя былого,

Что был он прям и честен с Богом и в бою:

То череп твоего отца. Так выпить сможешь

Ты за меня с отцом родным.

РОЗАМУНДА

О повелитель мой,

Он дал мне жизнь, кто жизнь тебе отдал;

Родил и воспитал, пока ты не убил его,

И я теперь твоя. Да будет так. Я выпью за тебя,

Того, кто государству стал и силой и опорой,

Того, кто славен, знаменит по праву,

Желая Божией любви и всяких благ.

(Пьёт)

АЛЬБОВАЙН

Прекрасно.

Подай мне Бог всего, что пожелала. Ну, друзья,

Мои бойцы и братья — разве Он не дал

Мне в жёны лучшую из дочерей земных,

Что любит и любима. Почему молчите?

Ответьте мне, вожди.

РОЗАМУНДА

К чему вопрос такой? Наполни кубок,

Пусть он по кругу весело пойдёт «…»

РОЗАМУНДА

Господин,

Страдаю сердцем я, и хочется мне спать. Простите,

Не в силах я сидеть.

АЛЬБОВАЙН

Но что тебя тревожит?

РОЗАМУНДА

Ничто.

Горячий воздух лета голову сдавил,

Как обруч из железа. Повелитель,

Я не желаю в обморок упасть, нарушив

Весёлую пирушку вашу.

АЛЬБОВАЙН

Что ж, тогда иди.

Да будет Бог с тобою.

РОЗАМУНДА

И с тобою тоже.

(Выходит вместе со слугами)

АЛЬБОВАЙН

Испорчен праздник. Не хочу здесь быть. А ты,

Мой мальчик, не пытай невесту резким словом,

Хотя б желала испытать она тебя.

АЛЬМАХИЛЬД

Не стану, о король.

АЛЬБОВАЙН

Не станет и она. Всем доброй ночи, если ночь

Бывает доброй. День здесь точно зол. И только

Для вас двоих и днём возможна радость. Хильдегарде

Бог в помощь и тебе.

АЛЬМАХИЛЬД

Тебе, король, всех благ.

(выходят)

Конец I акта

АКТ II

Комната в покоях королевы

Входит РОЗАМУНДА

РОЗАМУНДА

Живу лишь для того, чтоб спрашивать — зачем,

И удивляться, что мне умереть мешает.

Существовать продолжу от тебя отдельно,

Отец. Ведь ты из Рая видишь моё сердце,

Твоё дыханье ощущаю на устах, как поцелуй.

Пусть хладные останки твоего лица

Убийца осквернял, глумясь, сегодня ночью,

Я вижу ясно лик твой, как при жизни,

Под кожей кровь бурлит, хотя давно пролита.

Как добр ты был, как благороден духом, милый

Отец! Из тех, кого любил, осталась я одна,

Лишь ты мне шлёшь любовь, и я тебе в ответ.

Ещё вчера твоей была я дочерью, но ныне

Залито грязью это слово — лишь произнесу,

Язык горит от яда. Ничего не смею

Своим назвать из мира радостей, богатств,

Во всём отрава; в самом центре сердца

Тот яд разлит. Раз в смерти будет жизнь -

Так говорят священники недаром — я дарую

Жизнь эту мужу своему и твоему убийце,

Когда сражу его, как он сразил тебя…».

После этого вошла Хильдегарда, и Розамунда отвлеклась от своего (внутреннего) монолога на неё.

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

На самом деле, когда я читала этот эпизод с чашей, я была поначалу озадачена – вот так взяла и выпила? Потому что художники, которые в своём искусстве обращались к этому сюжету, все как один изображали этот момент морально и физически тяжелым для Розамунды. Разные эмоции вкладывали в её лицо – ужас, отвращение, скорбь, подавленный гнев…и я ожидала увидеть что-то из этого, поэтому мой шаблон с треском порвался. Но потом я прочитала вот тот процитированный монолог Розамунды, когда она оказалась в своих покоях, и…меня изумила глубина её горя и тоски, и привело в восторг то мастерство, с которыми она их скрывала на пиру, лишь бы ничто не испортило её замысел. Не знаю, как для кого, а для меня это был один из самых эмоционально насыщенных примеров монологов главных героев в драматургии.

Что касается остального, я на самом деле где-то до середины однозначно ловила каёф от этой трагедии, не меньший, чем когда-то от трагедий Шекспира. Хотя, несмотря на некоторые сходства, произведения знаменитого драматурга и Суинбёрна не очень-то и похожи. И я знала и чем дело кончится, и как примерно к этому придёт, но детали стали для меня неожиданностью, и не всегда в хорошем смысле слова. Я оценила троп с конфликтом мотивов (выбор между любимой девушкой и господином, которому симпатизировал и был предан всей душой Альмахильд), один эпизод в конце был просто прекрасно выписан. Но в то же время мне не понравилось, как прихрамывала местами на обе ноги логика, и мне не понравился смазанный финал, как будто автор вдруг понял, что лимит по знакам превысил. Я не против того, что детали разошлись с тем, что я знаю об этой истории, но можно ж было хотя бы эти расхождения сделать последовательными.

Кстати, господствующей является точка зрения, согласно которой нихрена Альбоин Розамунду не любил, а женился на ней по сугубо политическим мотивам, при этом между ними отношения скорее были неприязненными, и этой историей с чашей он над своей королевой именно что издевался, желая продемонстрировать свою власть. Короче сам себе злобный Буратина.

Отдельно прикололо меня имя Нарсета и указание на его роль здесь) Я не знаю, случайность это или умысел, но имя боевого товарища Альбовайна созвучно с именем Нарсеса, и, по одной из версий тех событий, именно Нарсес призвал лангобардов в Италию, то ли в качестве федератов для защиты этих территорий от франков (и всё просто вышло из-под контроля), то ли из мести Юстиниану или уже Юстину II, чьим обращением с собой остался недоволен. В общем, прикольная деталь.

В заключение хочу сказать, что, несмотря на описанные косяки, мне пьеса в целом понравилась, она короткая, и я рекомендую прочитать её. Тем более что, увы, других худпроизведений об этих событиях я на русском языке не нашла, а ведь эта история однозначно заслуживает внимания.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, а если подписались, то обязательно нажмите на колокольчик на моей странице (иначе алгоритмы могут не показать вам мои новые посты), и при желании пишите комментарии. Кроме того, всё ещё не завершен сбор на редкие книги, чтобы максимально полно раскрыть историю VI века. Благодаря неравнодушному подписчику мне удалось добыть книгу "Империи шёлка" и создать пост о Тюркском каганате, но пост о принцессе Пхёнган и истории ранней Кореи на примере книги Чхве Сагю всё ещё ждёт своего спонсора, и им можете стать именно вы.

Список прошлых постов искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7. «Юстиниан»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7.1 «Князь Велизарий»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 8. «Империи шёлка»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 9. «Сказание об Ануширване» и «Шахнаме»

Всем привет!

В прошлый раз я упомянула Юстиниана, но в связи с кампанией его дяди, императора Юстина I (518-527), который поддержал христианский Аксум в борьбе с Химьяром. А вот сегодня, наконец, расскажу про правление самого знаменитого Юстиниана. Кстати, вы знали, что в его времена Константинополь терроризировал кит по кличке Порфирий? Если не знали, то не беда, в сегодняшней книге об этом есть. И, если вам кажется, что вы ничего не знаете о Юстиниане, то, возможно, после прочтения этого раздела вы с удивлением обнаружите, что это не так.

У Юстина и его жены Евфимии наследников не оказалось, и власть над всей Византией в 527-м году перешла к его дражайшему племяннику и давнему помощнику, получившему тронное имя Юстиниан (527-565). Тот, кстати, незадолго до того, после смерти своей высокоморальной тётушки, женился на Феодоре, женщине умной и амбициозной, но с не самым симпатичным прошлым, которая, хоть тоже наследников не дала своему мужу, тем не менее здорово помогла ему в управлении державой. И, надо сказать, его долгое правление, несмотря ни на что, стало временем настоящего взлёта для страны. Сейчас я кратко постараюсь объяснить, почему.

Вообще начало VI века было временем очень непростым, и для мира, и для Византии. В ней тогда всё ещё был силён религиозный раскол между «православными» и всякими разными еретиками с точки зрения первых, и Юстиниану волей-неволей пришлось эту проблему как-то пытаться решить. Особенно после того, как связанные как с религиозным противостоянием, так и с недовольством новыми налогами (а налоги стали собираться по полной и жёстко, благодаря действиям Иоанна Каппадокийского), и с гонками колесниц на знаменитом ипподроме беспорядки внезапно в январе 532-го года превратились в настоящее восстание, получившее имя «Ника», в честь богини победы.

Всё было очень-очень плохо, и император даже намыливался в какой-то момент покинуть Константинополь и направиться в более безопасное место, но, если верить легендам, его супруга в решительный момент заявила, что он может бежать, а она вот остается, добавив: ««Я люблю старое изречение, что пурпур – лучший саван!» (или вариант перевода: «царская порфира»). Мужики так устыдились из-за этого, что никто никуда не убежал, а восстание вскорости было жестоко подавлено. Погибло при этом будто бы порядка тридцати тысяч человек, а зачинщики, реальные и мнимые, включая Гипатия, племянника Анастасия I, были казнены.

Но на этом в принципе проблемы того года себя исчерпали, и новые не прибавились. Так что Юстиниан, в том же году, заключивший Вечный мир с Хосровом Ануширваном, смог полностью сосредоточиться на внутренних делах, попринимать новые законы и даже провести административную, налоговую и законодательную реформы. Кстати, о последней. Именно в 529-534-х годах при помощи знаменитого юриста своего времени, Трибониана, Юстиниан конкретно так реформировал византийское право, по сути, его «Corpus iuris civilis» («Свод Юстиниана») полностью заменил собой кодекс Феодосия, первое официальное собрание римских законов.

Жаль, что всей этой благодати поначалу помешали похолодание 535-536-х годов и события в Италии, когда власть в Остготском королевстве захватил Теодахад, а королева Амаласунта была убита, потом действия Хосрова, у которого жизнь стала слишком беззаботной, отчего он нарушил «Вечный» мир и устроил Лазскую войну (541-562), а дальше ещё и знаменитая Юстинианова чума, начавшаяся в 541-м году и ставшая, вероятно, крупнейшей со времен Антониновой чумы (165-180).

Ну, если в чуме ничего хорошего точно не было, война с Хосровом тоже была сомнительным по своей полезности событием, то вот с Италией всё, как ни странно, сложилось как нельзя лучше для Византии. Теодахада вскоре убили свои же, а его место занял остгот Витигес (536-540), связанный с династией Теодориха Великого только тем, что насильно взял в жены его внучку Матасунту, дочь Амаласунты. Всё это дало Юстиниану повод устроить масштабное вторжение с целью вернуть Италию под крыло империи ромеев. Он так и поступил – едва великий полководец Велизарий освободился и отдохнул немного после покорения королевства вандалов и аланов, доставив его последнего короля, Гелимера, в Константинополь, как ему уже поступил приказ отправляться с войсками в Италию. Война, конечно, растянулась почти на двадцать лет, но Велизарий очень старался и даже смог захватить остготских короля и королеву да привезти их в столицу, где оба хорошо устроились, а Матасунта даже вышла замуж за императорского родича – Германа.

После этого Велизария отправили на восток, где бесчинствовал Хосров. Кстати, это не такое уж преувеличение. И особенно досталось Антиохии. Антиохия, на тот момент всё ещё один из крупнейших городов и Византии, и Старого Света, в тот век страдала только так – сначала в ней в 526-м году случилось мощное землетрясение (примерно столь же разрушительное, что и в 115-м году), а потом, в 542-м, пришли персидские войска, устроили резню, потому что город отказался сдаться и заплатить, а после его разграбления забрали с собой огромное множество пленных, которым Хосров милостиво пообещал построить новый город на Евфрате. В общем так он и сделал, и город тот получил название Хосроева Антиохия.

Пинок от великого полководца заставил шахиншаха в 545-м году заключить мир, но только для того, чтоб в 547-м году снова начать боевые действия, причем на этот раз в тех самых Лазике и Иберии. В итоге ничего он там себе присвоить не смог и снова заключил мирный договор сроком на 50 лет в 562-м году. Тогда, кстати, заново отстроили Дербентскую крепость. И к тому моменту Италия, благодаря усилиям Велизария и Нарсеса, покорилась Византии.

Так что в последние годы правления Юстиниана в его империи установились мир и благодать, и можно было спокойно заниматься своими любимыми делами – в случае Юстиниана строительством и церковными вопросами, или даже совместить одно с другим. К слову, именно Юстиниан при помощи лучших архитекторов своего времени (Исидора Милетского и Анфимия Тралльского) заново отстроил знаменитый собор Святой Софии, сделав этот грандиозный храм таким, каким мы его знаем. Ну или, во всяком случае, примерно таким, каким его застали тюрки-османы, прежде чем превратить в мечеть.

Помимо этого, император в рамках своей религиозной политики устраивал гонения на еретиков, язычников и иудеев, закрыл Платоновскую академию в Афинах, в какой-то момент сильно повлиял на избрание пап в Риме и даже созвал Второй Константинопольский Собор в 553-м году.

В ноября 565-го года Юстиниан покинул наш бренный мир, и его место занял племянник, Юстин II (565-578), который прославился разве что устранением потенциальных конкурентов. Итогами правления Юстиниана же стали возросшие территории, огромная политическая и экономическая мощь, и усиление императорской власти (даже должность консула при нём была упразднена). И да, несомненно, во многом своими успехами он был обязан талантливому и безгранично ему преданному полководцу Велизарию, что и решил отразить в своём романе

«Князь Велизарий» Р. Грейвз.

Время действия: VI век, ок. 507/512-571 гг. н.э.

Место действия: Византия (территории современной Турции, Греции и Сирии), империя Сасанидов (территории современного Ирака), королевство вандалов и аланов (современный Тунис), королевство остготов (Италия).

Интересное из истории создания:

Про автора снова рассказывать не буду (рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 57. «Я, Клавдий» и «Божественный Клавдий»). Так что коротенько расскажу про сам роман. Оригинальное его название «Count Belisarius», что на русский язык переводят обычно как «Князь Велизарий» или «Граф Велизарий», впервые опубликован был в 1938-м году. При его создании, как и в случае своей дилогии об императоре Клавдии, Грейвз опирался на реальные исторические труды византийских авторов, особенно на «Истории войн Юстиниана» и «Тайной истории» знаменитого Прокопия Кесарийского (ок. 490/507 – после 565), современника Юстиниана и Велизария.

Но результат работы Грейвза профессиональные историки подвергали определенной критике. Так современный американский историк-византист греческого происхождения Э. Калделлис (р. 1971), переводивший на английский труды Прокопия Кесарийского, писал: «Существует множество исторических романов, действие которых происходит в начале VI века, но ни один из них нельзя назвать одновременно исторически достоверным и хорошо написанным. Граф Велизарий Р. Грейвза... по крайней мере, хорошо написан». Как говорится, «сильное заявление», хотела бы я добавить, что проверять его я, конечно же, не буду, но…я уже проверила. Что из этого вышло, расскажу дальше.

О чём:

Как и «Я, Клавдий» данный роман оформлен в виде мемуаров, но по своей структуре он мне напомнил скорее роман Г. Видала «Юстиниан». Как и там, о неком великом человеке (в данном случае о Велизарии) спустя годы повествует человек, некогда знавший его и им восхищавшийся. В данном случае это Евгений, раб-евнух, служивший Антонине, супруге Велизария и подруге императрицы Феодоры.

В самом начале он рассказывает о том, что Велизарий с детства владел латынью, отличался благородством и независимостью, и ещё посещал своего дядю, выходца из Западной Римской империи. Именно на пиру у дяди Велизарий впервые и увидел Антонину, и тут же воспылал к ней любовью, растянувшейся на долгие годы. Вот только был тут один неприятный моментец…Антонина была незнатного происхождения, да ещё и артисткой-танцовщицей, и этой парочке ничего не светило из-за законодательного запрета на такого сорта браки. И так бы ничего бы и не было, кабы судьба не столкнула будущего императора Юстиниана с Феодорой, а Феодора…не была давней подругой Антонины.

Отрывки:

О завоевании королевства вандалов и аланов:

«…Когда король Гейлимер увидел, что приближается основная масса нашего войска, он подхватил своего любимого племянника, шестилетнего сына Амматаса, посадил его к себе в седло, приказал ему крепко держаться и удрал с ним. За ним поспешили его родственники и кузены. Он ничего не успел объяснить генералам. Увидев, что их суверен справил труса, генералы не стали организовывать оборону лагеря. Эскадрон за эскадроном армия рассыпалась в разных направлениях — это была неприличная прелюдия перед не менее неприличной сценой.

Без сопротивления со стороны врага мы захватили лагерь и все, что там было. Войска поломали ряды, начался жуткий грабеж.

Никогда солдаты императорской армии не получали еще подобных плодов грабежа. Они захватили золото и драгоценности, распятья из слоновой кости, шелка. Кроме того, они захватили в плен женщин и детей вандалов, которых храбрые мужчины покинули на произвол судьбы. Велизарий объявил, что согласно старым порядкам, победители сражения имеют право грабить имущество побежденных, но он повесит или посадит на кол любого, кто будет виновен в насилии, ибо это — нарушение Божьих законов.

Вам уже, наверно, известно, что Велизарий обычно издавал подобные указы лишь единожды, в отличие от Юстиниана, который издавал один и тот же закон несколько раз, потому что никак не мог ввести его в действие, и без конца напоминал своим подданным о наказании за нарушение того или иного закона.

Итак, женщин никто не принуждал дарить свою любовь против их воли, они сами проявляли благосклонность к римлянам, многие из них были удивительно красивыми и ухоженными. Они не желали хранить верность мужьям, которые трусливо покинули их. Женщины не забывали о том, что им грозит рабство, и они в будущем будут лишены комфортабельной жизни в Карфагене, которую прервала эта страшная военная кампания. А если они станут женами наших солдат и офицеров, то им может повезти. Женщины не забывали о своих детях, потому что правильно рассуждали, что когда сражение будет закончено, армия оккупантов станет военной аристократией в Африке, заменив собой вандалов, и им передадут их имущество. Наши солдаты тоже в этом уверились после церемонии в соборе, которую провел епископ Карфагена. Он читал текст евангелиста Луки о том, когда сильный с оружием охраняет свой двор, тогда в безопасности его имение.[85] Но если является еще более сильный человек, он забирает у прежнего оружие и захватывает имущество. Все солдаты радовались перспективе стать богатыми и процветающими людьми в таком чудесном городе. Только гунны-массагеты отказались от подобного богатства.

Я не могу быть судьей и решать, насколько это было трагично или комично, когда женщины быстро выбирали себе мужей и предлагали им себя, подкрепляя обещаниями принести в качестве приданого землю, стада и чудесные дома в Карфагене. Мужчины, за исключением фракийских готов, не понимали языка вандалов.

Если женщина была удивительно хороша и предлагала мужчине много драгоценностей, он мог на нее польститься, если нет, солдаты просто отталкивали женщин и шли искать более выгодную сделку. На каждого нашего солдата приходилось по одной женщине вандалов. Некоторые более скромные женщины пытались прятаться у меня, потому что я был евнухом. Они надеялись, что брак со мной поможет им сохранить чистоту и свободу. Множество женщин предлагали моей госпоже свои услуги в качестве горничных. Госпожа Антонина была среди первых, кто вошел в лагерь. С помощью слуг она собрала себе много драгоценностей и других полезных вещей.

Армия была полностью дезорганизована из-за богатой добычи и сексуальных искушений. Если бы небольшой отряд вандалов захотел взять лагерь два часа спустя после нашей победы, их ждал полный триумф. Наши солдаты, наполнив шлемы сладким вином, гуляли по лагерю. Они ссорились, грабили, пели похабные песни, торговали друг с другом и пытались сбыть ненужные им вещи, получали ласки женщин, а потом выходили за предел лагеря, чтобы попытаться найти спрятанное в пещерах или в камнях добро. Это безумство продолжалось всю ночь…».

Про смерть императрицы Феодоры и про кита Порфирия:

«…Госпожа поплыла в Константинополь, и я отправился вместе с ней. Уже была середина июля. Путешествие было неприятным, потому что ветер постоянно менялся. Мы плыли вдоль побережья Греции и только миновали остров Саламис, когда судно из Солоники проплывало мимо нас. Я был на палубе и крикнул матросам на латыни:

— Матросы, есть какие-нибудь хорошие новости?

Существует примета, что на море можно интересоваться только хорошими новостями.

— Действительно, хорошие новости, — ответили мне, — Чудовище мертво.

— Что за Чудовище, добрый человек?

Мне что-то крикнули в ответ, но я не мог точно разобрать слова и громко повторил.

— Что за Чудовище?

Матрос сложил руки рупором и прокричал.

— Perierunt ambo, — что означало, — оба мертвы.

Потом послышался взрыв хохота и больше ничего.

Мы правильно отгадали имя одного чудовища — кит Порфирий. Но мы много спорили по поводу другого Чудовища. Значит, Порфирий наконец-то погиб! В следующем порту нам рассказали странную историю. Нам всем было прекрасно известно, что из-за особого строения глотки, он может питаться только мельчайшими существами. Люди рассказывали о том, что он загнал стаю дельфинов в мелкие воды у устья реки Сангариус, которая впадает в Черное море в ста милях на восток от Босфора. Порфирий проглотил примерно дюжину дельфинов. Он старательно пережевывал их кости и застрял в грязи неподалеку от берега. Мне кажется, что на самом деле, Порфирий и дельфины преследовали крупную стаю мелкой рыбешки, и Порфирия заманили на мель дельфины. Соседние рыбаки подошли к нему на лодках и стали наносить ему удары топорами и абордажными крючьями. Он настолько крепко завяз в грязи, что не мог двинуть хвостом и избавиться от врагов. Казалось, их удары не наносят ему вреда, тогда люди обвязали его веревками и с помощью блоков, привязанных к огромному дереву, вытащили его на берег. Затем рыбаки вызвали солдат с близлежащего поста, они явились с длинными копьями и расправились с Порфирием. Он был длиной в сорок пять футов и пятнадцать футов в самой широкой части, и местное население многие месяцы питалось им. Они посолили и провялили его мясо. В голове чудовища люди обнаружили длинную стрелу с белыми перьями. Это была та самая стрела, которую в него давным-давно выпустил Велизарий. Но в глотке не обнаружили выкрашенную синей краской стрелу катапульты.

Госпожа решила, что матросы говорили о другом чудовище, не о животном.

Это были самые ужасные новости, какие только нам могли сообщить — умерла Теодора. У нее внезапно начался рак груди и распространился по всему телу. Она умерла через несколько недель, держась молодцом и сильно страдая от боли.

Наша печаль смешивалась с болью и странным суеверием. Нам вспомнилось, как первое появление кита в проливе совпало с тем днем, когда Теодора прибыла в город со своим отцом, а потом они с китом погибли в одно и то же время. В день, когда Велизарий и милиция Синих отправились ловить кита и поранили его, у Теодоры началась ужасная головная боль, которая время от времени повторялась. Может, Порфирий был ее духом?..».

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Честно говоря, вот насколько на ура мне зашла дилогия о Клавдии, настолько же тяжко дался мне этот роман. Да, я делаю скидку на такой себе перевод, но не уверена, что этим всё объясняется. Некоторые мои тексты критиковали за то, что в них мало диалогов. Кажется, до «Князя Велизария» я и не подозревала, насколько это может быть проблемой. А в этой книге, сразу говорю, диалогов действительно мало.

По сути, это большой текст-монолог, повествующий о Велизарии. А поскольку Велизарий был полководцем, то приличная часть истории состоит из рассказа о военных кампаниях, которые он возглавлял. Кому-то, возможно, это окей, но меня уже сама эта тема ни разу не заводит, а тут ещё и написано максимально отстраненно. Вот я, помнится, жаловалась на то, что «Меч на закате» Саклифф сплошь состоит из боевок. Я должна сделать важную оговорку – там это всё-таки несло в  себе какое-то чувство, какой-то смысл. Мы не просто наблюдали за тем, как Артур крошит саксов, мы ещё волей-неволей замечали его чувства и мысли по поводу происходящего. Здесь же Велизарий, должна признать, выглядит довольно плоско, как эдакий рыцарь с максимально ужатой психической жизнью. Мы как бы о ней догадываемся, и о том, что у него в голове и на душе, но, как говорится, "всё это неточно". Да и остальные не намного лучше выписаны, как по мне.

В то же время этот роман имеет смысл почитать для того, чтобы увидеть всё с иного ракурса, и иначе взглянуть на таких реальных исторических деятелей как Юстиниан, Хосров, Нарсес, Феодора, Антонина и да, сам Велизарий. Да и на многих других тоже. И на события тех времен. Вот это любопытно, да. Но если такой цели не стоит, а хочется, например, о деятельности Юстиниана почитать, то скажу честно, лучше взять роман того же Лэйдлоу. Да, там у него император и императрица чуть ли не святые (хмм…есть что-то ироничное в том, что я так сказала, они ж канонизированы), но зато это было легко и интересно читать, и всё, что я перечислила в исторической части, раскрывается играючи, без особого напряга. То есть я не могу сказать, что роман Грейвза плох, нет, в нём тоже были любопытные моменты, но он тяжеловесен, на мой взгляд. Так что тут каждый сам решает – читать или не читать. Если бы я прочитала это до романа Лэйдлоу, я бы сказала – «Да, читать». Теперь я скажу скорее, как один рыжий товарищ – «Maybe».

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, жмите на "жду новый пост", подписывайтесь, если ещё не подписались, и при желании пишите комментарии. Кроме того, всё ещё не завершен сбор на редкие книги, чтобы максимально полно раскрыть историю VI века, но, благодаря неравнодушному подписчику, одну книгу мне добыть и прочитать удалось, пост будет сегодня же. Если кто-то ещё хочет помочь донатом, буду очень рада и признательна.

Список прошлых постов искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 7. «Юстиниан»

Всем привет!

Я тут уже успела упомянуть, что в начале VI века, по сути, прервалась линия Льва Макеллы, т.к. его дочь и фактическая правительница Византии – Ариадна – умерла в 515-м году, а её второй муж, Анастасий, пережил её всего на 3 года, после чего новым императором неожиданно стал престарелый Юстин (518-527), а того сменил на византийском троне его блистательный племянник – Юстиниан I (527-565), но тогда не рассказала подробностей правления обоих. А вот сегодня я намерена этот пробел начать заполнять.

Но начну я немного издалека и расскажу кое-что про Персию. О том, какая жуть жуткая творилась там во времена Кавада I (правил в 488-498/499, а потом в 501-531), я уже рассказывала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 87. «Маздак» и «Шахнаме»). И даже с престолонаследием у него вышло не всё хорошо, потому что он хотел из всех сыновей видеть наследником Хосрова, и даже предложил византийскому императору усыновить его с заделом на будущее, но из этого ничего не вышло. Тем не менее третий и любимый сын шахиншаха после его смерти стал новым правителем Сасанидского Ирана под именем Хосрова I Ануширвана (531-579) и правил очень и очень долго. Время его правления часто называют «золотой эпохой» Ирана, хотя государство отец ему оставил, мягко говоря, в не лучшем состоянии. За время его долгого правления произошло очень много, но подробнее я об этом расскажу в другой раз. Сейчас важно сказать другое.

Время Юстина отметилось очередной Персидско-византийской войной (526-532), на этот раз за Лазику (Эгриси) и Иберию, которой в то время правили цари Демназе (ум. 521/522), Цать I (521/522-527/528) и Опсит. О том, что на Кавказе делалось ранее, и о Лазике с её соседом Иберией, в частности, я уже ранее рассказывала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 77.2 «Вардананк»). Армения к тому моменту притихла и была поделена между империей Сасанидов и Византией, а вот страсти вокруг Лазики с её выходом к Чёрному морю и степям, откуда вечно прискакивали какие-нибудь кочевники, продолжали бурлить (так ближе к концу правления Юстиниана возник огромный Тюркский каганат (552-603) со столицей в Суябе).

Юстин при своей жизни не успел никак разрулить это противостояние, и т.н. «вечный мир» заключал уже в 532-м году Юстиниан. Тогда только-только умер шахиншах Кавад, и Хосров I был очень заинтересован в скорейшем мире, вот он и наступил. Иберия, которой тогда правил сын Вахтанга I Горгасали от его первой жены, Балендухт, дочери шаха Ормизда III, Дачи (522-534), первостроитель Тбилиси, осталась под контролем Персии, причем фактически потеряв независимость. Её цари уже при наследнике Дачи, Бакуре (534-547), утратили свой царский титул, став просто очередными марзпанами (наместниками), да и это у них позже забрали.

Помимо событий на Кавказе, Византия и Сасанидская империя соперничали и в других регионах. Например, на Аравийском полуострове, где в то время на западе находились владения вассалов Сасанидов – Лахмидов, на севере – владения вассалов Византии, Гассанидов, в Хиджазе уже процветали Мекка и Медина (Ятриб), как важные торговые города, а первый – ещё и религиозный центр, а на юге после всех войн осталось только Химьяритское царство (ок. 110 до н.э. – 599 н.э.), подчинившее себе Сабу, Хадрамаут, Маин и Катабан. И какое-то время химьяритские цари чувствовали себя вольготно, пока у них не появился крутой и не менее дерзкий соперник – Аксум.

Про Химьяр мне сейчас подробно рассказывать не с руки (тем более что я считаю, что регион заслуживает отдельной статьи и отдельного произведения, но я подходящего, увы, не нашла), а вот про Аксумское царство, раз мне посчастливилось найти книгу, где события частично происходят в нём, я охотно расскажу.

Почему-то бытует мнение, что в Африке ничего южнее Египта и Магриба не было. Ну про Нубию (ныне это территории Судана), может, вспомнят. А вот, что там потом после Нубии появилось Мероитское царство, зародившееся примерно в VIII веке до н.э., а прекратившее своё существование только около 350-го года н.э., знают уже далеко не все. На более северных его территориях образовались такие царства как Алва (она же Алодия, VI- XVI века), Мукурра (она же Макурия,  VI-XVI века) и Нобатия (не путать с Набатеей, III-VII века), а вот южную захватил тот самый Аксум.

Аксумское царство выросло на руинах ещё более древнего государства – Дамт (Даамат, Дамот), которое существовало предположительно в X-V веках до н.э. на территории нынешней Эфиопии. Точно сказать, как там строились преемственные связи, и что существовало между этими царствами, пока трудно, но связь явно имелась, и именно в нынешней Эфиопии и создано было неким Хакалой ещё в I веке н.э. (или на рубеже I и II веков) то самое Аксумское царство, которое просуществовало аж до Х века н.э. и прибрало себе земли нынешних Эфиопии, Южного Судана, Эритреи, а потом и Йемена, став одной из мощнейших держав в военном и торговом отношении не только в регионе, но и вообще в тогдашнем Старом Свете. Пророк Мани будто бы считал Аксум одной из четырех великих держав мира наряду с родной Персией, Китаем и тогда ещё Римской империей.

Порт Адулис ещё с античных времен был важным торговым пунктом, и, когда он стал частью Аксумского царства, оно взяло под контроль торговые пути от Индии и Шри-Ланки (Анурадхапуры) до Химьяра и других регионов, расположенных по берегам Красного моря, включая и византийский Египет, где в VI веке всё ещё не только процветали религиозники с их вечными религиозными спорами и отшельниками, но и торговцы, и любители роскоши. Так что специи, благовония, ткани, золото, драгоценные камни, слоновая кость и изделия из них, а также кучи ещё других ценных товаров протекали именно через аксумские земли. Не удивительно, что, как минимум, со времен царя Эндубиса (ок. 270-310) аксумиты стали чеканить собственные золотые монеты. И ещё прикольно то, что непрерывная чеканка этих монет очень помогла исследователям – именно благодаря им так хорошо известен список правителей Аксума.

Кстати, на формирование культуры этой страны огромное влияние оказали те самые южноарабские государства, в частности, Саба. Аксумский государственный язык – геэз – был семитским и выработал собственную письменность на основе южноаравийских письменностей. Давший название всему государству столичный город Аксум расположился у основания гор Адуа на высоте 2130 метров над уровнем моря и всё ещё существует. И там до сих пор можно увидеть знаменитые аксумские обелиски с надписями на геэзе.

При этом царство на самом деле было многонациональным (и следовательно, многоязычным) и неоднородным в религиозном плане – там жили и семиты-агази, и представители кушитских народов (например, агау), и нило-сахарских (нубийцы, бари(я)), и немалое количество выходцев из других стран. Что касается религии, то Аксумское царство стало одной из первых держав, официально сделавших христианство своей государственной религией, ещё в IV веке при негусе (царе) Эзане (ок. 333-375), сыне Усанаса I (ок. 320-333). К слову в регионе появились первые христиане именно при Усанасе, так что процесс христианизации явно шёл быстро.

Первым главой Эфиопской церкви тогда стал наставник Эзаны – сириец Фрументий. Кроме того, определенное распространение в стране имел иудаизм, а также язычество, как южносемитское, так и местное, африканское, в т.ч. анимистические культы. Но то в отдаленных уголках, а в крупных цивилизованных городах вроде Аксума, Йехи (Дахи), Матары, Кохайто и Адулиса христианство только крепло, и там строились церкви, храмы и монастыри (например, Дебре Даммо, церковь Богоматери Сионской в Аксуме).

Кстати, Эзана же, похоже, первым начал экспансию на Аравийский полуостров, когда там начались смуты, и только после его смерти эта экспансия приостановилась. Тем более что это совпало с правлением сильного царя Маликкариба Йухамина (ок. 375-400) в Химьяре (кстати, возможно, именно в его времена государственной религией Химьяра стал иудаизм, что сыграло свою роль в дальнейшем).

Через сто лет всё переигралось, Аксум усилился, а Химьяр ослаб. Царь Химьяра, Муртид 'Алан Януф (504-515), будучи сам христианином, установил было дипломатические отношения с аксумитами, которыми тогда правил Усанас II (ок. 500-514), брат царей Эбаны и Незула (правили в середине и конце V века). Он даже принял участие в строительстве резиденции для аксумских царей в Дофаре (видимо, в  нынешнем Омане). Когда он умер, аксумиты поддержали (или даже привели к власти) его сына Мадикариба Яфура (514-521), и между двумя странами тоже был мир. Правда уже тогда что-то пришло в движение, и, когда Лахмиды стали гонять арабские племена на соседних с Химьяром землях, те пришли к царю за помощью, и тот, защищая их, собрал войско и, видимо, сумел навалять Лахмидам, но его государство явно переживало не лучшие в финансовом отношении времена. Возможно, это сыграло роль в его загадочной смерти, после которой к власти пришёл Зу Нувас (522-530).

Кто такой точно, и какое отношение имел к правящей династии, этот Зу Нувас, сказать нельзя, зато о нём достоверно было известно, что он был иудаистом, дружил с Лахмидами и устроил гонения на христиан в своей стране. И тут-то у аксумитов, которыми уже правил Калеб (514-534), сын Усанаса II, появился охрененный шанс не просто расширить свои владения, а прибрать к рукам весь Химьяр. И чтобы наверняка, они заручились поддержкой византийцев. Юстин уже успел отказаться усыновить сына персидского царя, опасаясь связанных с этим дипломатических осложнений, чем накалил обстановку, и, поскольку Сасаниды активно втягивали Химьяр в свои политические игры, не смог пройти мимо этой ситуёвины, так что войска на помощь братьям-христианам выслал. Чем это закончилось, можно узнать из сегодняшнего романа

«Юстиниан» Р. Лэйдлоу

Время действия: V-VI век, ок. 502-565 гг. н.э.

Место действия: Византия (территории современной Сирии, Северной Македонии; Турции, Ливии, Египта), Аксумское царство (современные Эритрея и Эфиопия), королевство вандалов и аланов (современный Тунис), Остготское королевство (современная Италия), империя Сасанидов (современный Ирак), государство эфталитов (современный Узбекистан).

Интересное из истории создания:

Про автора Р. Лэйдлоу я уже рассказывала (здесь: История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»). Поэтому кратко о книге. Её можно считать логическом продолжением двух других романов Лэйдлоу – «Аттила, Бич Божий» (2004) и «Теодорих» (2008), причем о второй я как раз рассказывала в прошлый раз. «Юстиниан» был издан в 2010-м году Polygon Books. Оригинальное название «Justinian: The Sleepless One» является отсылкой к прозвищу Юстиниана «Бессонный государь», из-за того, что тот, по воспоминаниям современников, имел привычку по ночам заниматься государственными делами в ущерб ночному сну, на чём автор в своём тексте сделал особый акцент. Эту книгу Р. Лэйдлоу посвятил некому Б. Форчену, своему другу.

О чём:

Начало книги отсылает к рубежу V и VI веков, когда будущий император Юстин на восточных границах Византии сумел блестяще отбить атаку превосходящих персидских сил, что подняло его по служебной лестнице на невиданные высоты и дало ему возможность впоследствии стать тем, кем он стал.

Незадолго до этих событий где-то в Тавресии (ныне Северная Македония) его племянник, тогда ещё носивший имя Управда, радовался своему беззаботному детству и наслаждался своей популярностью среди сверстников, пока один трагический случай не нанёс ему психологическую травму, которую он протащил за собой большую часть своей жизни, что не могло на этой самой жизни не сказаться.

А спустя ещё некоторое время его дядя, исполняя данное своей сестре (и матери Управды) обещание, устроил парня на учёбу в Константинополь, где он сменил имя на Флавий Пётр Савватий. Хорошо подвешенный язык, блестящая учёба и другие качества, несмотря на происхождение, помогли ему не только заработать хорошую репутацию и множество друзей и почитателей, но и приблизиться к трону, особенно когда после смерти Анастасия этот самый трон занял под именем Юстина его дядя. Юстин был опытным военачальником, но не администратором, и потому приличная часть этих функций взял на себя его племянник, уже в те годы приобретя огромные власть и влияние.

Юстин и его супруга Евфимия так и остались к старости бездетными, поэтому кого император намеревался сделать своим преемником, было очевидно. Однако у того не было военного опыта, и получить этот опыт ему пришлось весьма неожиданным способом – участием в войне между Аксумом и Химьяром. Чем эта кампания 516-525-х годов завершилась для будущего Юстиниана, предлагаю читателям узнать самим.

Отрывок:

«…В ночь своего прибытия в Гондар* негус Элла Атсбеха** приказал устроить большой праздник в честь своих союзников-римлян. Юстиниан, Валериан и с десяток их старших офицеров — трибунов — вместе с адъютантами-викариями были с почётом проведены в большой зал дворца губернатора и усажены за длинный низкий стол, вокруг которого стояли мягкие ложа. Когда все гости расселись — римляне чередовались с эфиопскими военачальниками и вельможами, одетыми в похожие на римские тоги шамбасы, — негус поднял кубок, в котором был тедж*** — крепкий напиток из мёда и ячменя. Через переводчиков, стоящих по одному на каждую пару гостей, он предложил тост:

— За Рим и Эфиопию — братьев по оружию!

Выпив, все расселись и принялись закусывать огненный напиток. Были поданы индийский карри и вкусные солёные шарики. Как потом обнаружил Валериан, это был порошок из сушёной саранчи, смешанный с маслом и солью. Всё это запивали всё тем же тедж.

Вскоре атмосфера стала сердечной, хотя и шумной. Валериан обнаружил, что их хозяева на удивление хорошо осведомлены о событиях в мире: об отношениях Персии и Рима, о новых германских королевствах, возникших на бывших землях Западной Римской Империи; о религиозном расколе между халкидонцами и монофизитами; о торговле с Китаем и Индией.

Затем страшно взревели трубы — и подали огромные блюда с алыми кусками сырой говядины. Борясь с отвращением, Валериан в ужасе смотрел на кровоточащие куски плоти, поняв, что их вырезали из живых животных. Эфиоп, сидевший рядом, широко улыбнулся ему.

— Брундо! Вкусно! Специальная почесть для римских гостей!

Валериан с застывшей улыбкой отрезал кусок парившего, горячего мяса и начал мужественно жевать его. Заметив, что побледневший Юстиниан замер и уставился в свою тарелку, Валериан прошипел:

— Ради бога, постарайся съесть это, хоть немного. Иначе ты их оскорбишь!

Лицо Юстиниана исказилось мукой.

— Я не могу! Валериан, это невозможно... меня вырвет!

Шумное веселье, царившее за столом, сменилось гробовым молчанием при виде отвращения на лице Юстиниана. Проклиная про себя чрезмерную брезгливость друга, Валериан забормотал извинения, лепеча что-то про сырое мясо, которое Юстиниан не может есть из-за своих верований. Через несколько минут ему принесли жареную цесарку, и пиршество продолжилось, однако теперь веселье было искусственным, улыбки — вежливыми, но холодными. Напряжение усилилось ещё больше после важного события. Запылённый гонец вбежал в зал и с поклоном зашептал что-то на ухо негусу. Выслушав, молодой царь поднялся с каменным лицом.

— Римские друзья и эфиопские братья, плохие вести! Один из командиров Зу-Нуваса пересёк пролив и с помощью наших старинных врагов из племени галла**** захватил нашу великую крепость Магдалу. Один из путей к морю теперь закрыт!

То ли из-за позора с мясом на пиру, то ли из-за дурных вестей о Магдале Юстиниан совсем упал духом. Валериан наблюдал это с отчаянием. Перед Гондаром Юстиниан был бодр и весел, иногда даже чрезмерно, однако после ухода из города он стал тихим, замкнутым, редко общался с солдатами, передавая все приказы через своих адъютантов. Он словно пробудился от сна — и реальность ужаснула его. С каждым днём груз ответственности за римский корпус, лёгший на плечи Валериана, становился всё тяжелее, и это его беспокоило и раздражало.

Объединённое войско становилось всё больше и больше по мере того, как в него вливались новые воины из окрестных городов и поселений; и, наконец, армия вышла к озеру Тана, роскошному синему покрывалу на зелёной поверхности вельда. Фыркали на отмелях гиппопотамы, бродили в высокой траве непуганые антилопы и буйволы. Повсюду цвели цветы, дурманя воздух своим ароматом. Отсюда армия повернула на восток, по реке Абай миновала водопады Тисисат и дошла до места впадения Абая в реку Бечело.

Вдоль Бечело они прошли через лесистые холмы и вышли на голое плато, прорезанное ущельями и скальными грядами, — река здесь текла по каменному ложу. Единственным признаком жизни в этой каменистой пустыне были орды больших и злобных обезьян с собачьими головами [Бабуины Гелада]  — они сердито кричали на людей и скалили громадные клыки.

По небу с юга неслись грозовые тучи, и на экспедицию обрушивались ледяные дожди и шквалы с градом. Затем, так же неожиданно, небо прояснялось, и перед продрогшими и мокрыми людьми открывалась мрачная перспектива: впереди вздымались горы с плоскими вершинами, а за ними, далеко, на высокой и абсолютно голой скале, высилась могучая крепость.

— Магдала! — сказал негус Валериану.*****

Они вдвоём ехали впереди, указывая армии направление движения и за время марша очень сблизились. Умный, много знающий Элла Атсбеха помимо родного амхарского говорил на многих языках: гёз — языке аборигенов, родственном арабскому и теперь использовавшемуся только в богослужениях; на собственно арабском и немного на греческом. Ежедневные беседы с Валерианом помогли ему усовершенствоваться в последнем до такой степени, что теперь они обходились без переводчика...

— Это невозможно! — выдохнул Юстиниан, подъехав к ним. — Это место совершенно неприступно. Его можно взять только длительной осадой.

— Его можно и нужно взять! — откликнулся Элла Атсбеха, чьи отношения с Юстинианом, в отличие от явно дружеского расположения к Валериану, стали холодными и натянутыми с тех пор, как они оставили Гондар.

Валериан подумал, что причина этой холодности кроется в большей степени в том, что негусу не нравится пассивное поведение Юстиниана и его склонность сомневаться и размышлять, а не в инциденте на празднике.

— В Магдале достаточно запасов провизии и воды, чтобы выдерживать многомесячную осаду. Стоит ли нам тратить на это время, пока персы, без всякого сомнения, будут и дальше распространять своё влияние на Счастливую Аравию? Постоянно...

— Я думаю, что мы можем просто обойти эту крепость стороной, — примиряюще заметил Валериан. — Сначала разобраться с Зу-Нувас, а потом уже с Магдалой?

Негус покачал головой.

— Это было бы катастрофой. Ты не знаешь галла, мой друг, — он невесело улыбнулся. — Южное племя необузданных дикарей — они мои подданные, официально. Но они никогда не жили по эфиопским законам или, уж если на то пошло, по христианским законам. Пока нашей армии нет в Аравии, галла, словно яростная саранча, будут совершать набеги из Магдалы и со своих земель на юге и опустошать земли огнём и мечом.

— Понимаю, — кивнул Валериан. — Тогда единственный выход — штурмовать крепость…».

* На месте современного Гондэра, возможно, существовало какое-то поселение ещё в те времена, но официально город был основан лишь в XVII веке.

** Элла Атсбеха – эфиопское имя негуса Калеба.

***Тэж (он же тэдж) – алкогольный напиток, готовящийся народами Эфиопии из корней, веток и листьев дерева Гейшу с добавлением мёда диких пчёл и специй для горечи. Это традиционно домашний напиток, но его подают и в эфиопских барах.

**** Галла – устаревшее название эфиопского кушитского народа оромо. В современной Эфиопии это этническое большинство (ок. 35,8%), и только следом идут амхара (24,1%), носители семитского амхарского языка.

***** Магдала – это горная крепость во внутренней Абиссинии, в 190 км на юго-восток от Гондэра, в горах Амба, поднимающихся от долины Бешило, притока Голубого Нила (Абай).

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Книга на меня в целом произвела довольно благоприятное впечатление. Да, как и «Теодорих», она местами несколько наивна, идеализирует очередного правителя (да и его жену тоже), у них схожие начала, что создает некоторый эффект вторичности, но читать было легко и интересно.

Для себя я жирными плюсами отметила, во-первых, то, как тщательно автор передал все события эпохи правления Юстиниана I, во-вторых, то, что он сделал частью места действия сам Аксум. Для меня это было настоящей находкой, хотя мне и не хватило завершенности в этой конкретно истории. Я ожидала, что действие перенесется в Химьяр, но увы. Считаю это потерей. Отдельное спасибо Лэйдлоу от меня за то, что показал Киренаику и Египет VI века, когда рассказывал о злоключениях Феодоры, будущей (на тот момент) жены Юстиниана.

Кстати, о ней. Пожалуй, образ Феодоры вышел самым странным и неоднозначным во всей этой истории. Если честно, меня удивил такой взгляд на неё и её отношения с мужем, особенно с учётом того, какие ещё законы принимались, благодаря её влиянию на политику империи. Насколько мне известно, нет вообще никаких исторических указаний на саму возможность такого положения вещей. Так что это было очень странно и казалось несколько притянутым за уши, но ладно. Если это такая попытка объяснить бездетность брака Юстиниана и Феодоры при всей их взаимной любви, то, как говорится, «сомнительно, но окей». Другой неожиданный взгляд – это на историка Прокопия Кесарийского, но авторская логика мне, в принципе, тут ясна.

В общем, пока что (а я читаю ещё одну книгу параллельно) эта книга – лучшее, что мне доводилось читать о временах Юстина I и Юстиниана I, поэтому я рекомендую её и другим. Не всем она, конечно, подойдет, из-за тех же особенностей поведения персонажа Феодоры, но они поймут, что продолжать не надо, ещё в первой четверти книги. Остальным, я думаю, эта история зайдёт.

Прошлые посты искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Полный список постов со ссылками

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 1. «Теодорих»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 2. «Меровинги. Король Австразии»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 3. «Баллада о Хуа Мулань»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 4. «Борьба за Рим»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5. «Меч на закате»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.1 «Туманы Авалона»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6. «Сага о Хрольфе Краки»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 6.1. «Беовульф»

История нашего мира в художественной литературе 2. Часть 5.2. «Тристан и Изольда»

Напоминаю, что веду сборы на ещё две книги, которые помогли бы мне лучше осветить VI век н.э. - А. Хакимова "Империи шёлка" и "Река, где восходит луна" Чхве Сагю. Буду очень признательна даже за маленькую помощь.

Если пост понравился, обязательно ставьте лайк, подписывайтесь и при желании оставляйте комментарии!