– Пожалейте, добрые люди! Помогите! Сын мой тяжело болен, ему нужны целебные травы и бульон, чтобы силы набраться! Но у меня нет ни гроша...

Торговцы лишь качали головами, отворачивались или бросали презрительно:

– Иди прочь, не мешай торговать! У всех свои заботы!

Сердце старика Чжао Лэя сжалось от жалости. Он вспомнил, как сам когда-то растил детей, как болели они. Взгляд его упал на его прекрасную, рубиновую морковь. "В ней сила земли, солнца и дождя, – подумал он. – Может, она даст мальчишке хоть немного здоровья? А мясо… я и без него проживу. Лошадка Хэ и так сыта, сена хватит".

Не раздумывая больше, Чжао Лэй взял свою драгоценную морковь, подошел к плачущей женщине и протянул ей:

– Возьми, дочка. Отнеси домой, свари сыну крепкий бульон. Пусть поправляется. Здоровье ребенка дороже всякого богатства.

Женщина от неожиданности перестала плакать. Она смотрела на старика, на огромную, сочную морковь, потом снова на старика. Слезы благодарности брызнули из ее глаз.

– Дедушка! Да как же я… Чем я тебя отблагодарю? У меня же ничего нет!

– Не надо благодарности, – мягко улыбнулся Чжао Лэй. – Главное, чтобы мальчик выздоровел. Ступай с миром.

Женщина, кланяясь в пояс и прижимая морковь к груди, поспешила домой. Чжао Лэй вздохнул, посмотрел на оставшиеся овощи. "Выменяю на рис и рыбу, да и ладно", – подумал он без особой грусти. Доброе дело согревало его сердце.

Вечером, разгрузив у своей фанзы скромную покупку – немного рыбы и охапку сена – Чжао Лэй пошел покормить Хэ. Каково же было его удивление, когда он увидел, что в углу сарайчика лежит… его огромная, рубиновая морковь! Она сияла в сумерках, как волшебный фонарик.

– Вот те на! – воскликнул старик. – Неужели женщина передумала? Или потеряла по дороге? Как же она здесь оказалась?

Он поднял морковь. Она была теплой и казалась еще красивее, чем утром. "Ладно, – решил Чжао Лэй, – завтра отдам ее снова, если встречу ту женщину. А сегодня положу в кладовку".

Поставил он морковь на полку в своей маленькой кладовой рядом с горсточкой риса. Усталый, старик лег спать. А ночью случилось чудо. Сквозь сон ему почудился тихий шелест и мягкое сияние из-под двери кладовки. Но он списал это на усталость.

Утром, открыв кладовку, Чжао Лэй остолбенел. Полка, где стояла морковь, ломилась от… чистого, блестящего риса! Мешок, в котором вчера была лишь жменя зерен, был теперь полон до краев! А чудесная морковь лежала сверху, сияя по-прежнему. Старик осторожно взял ее. Морковь была цела и невредима.

– Не иначе, как волшебная! – прошептал потрясенный Чжао Лэй. – Добрый дух или сам Нефритовый Император наградил меня за помощь бедной вдове!

Он взял немного риса, сварил кашу. Вкуснее каши он не ел никогда! А волшебную морковь снова поставил на полку. На следующее утро кладовая была полна не только рисом, но и связками сушеной рыбы, кусочками свинины и даже новым теплым ватным халатом для старика! И снова морковь лежала сверху.

Весть о чудесной моркови быстро разнеслась по деревне. Дошел слух и до соседа Чжао Лэя, богатого и жадного торговца Ли Дафу. Услышал Ли Дафу про рис, рыбу, мясо и халат – и глаза его загорелись алчностью. Тотчас прибежал он к Чжао Лэю.

– Старик! Слышал, у тебя волшебная морковь завелась? Покажи! Может, продашь? Цену назови любую!

Чжао Лэй, будучи человеком честным и простодушным, рассказал, как получил морковь, и показал ее Ли Дафу. Но предупредил:

– Сила ее – в добром деле. Отдал я ее бескорыстно, от чистого сердца, вот она и награждает меня. Не для корысти она дана.

Но жадный Ли Дафу не слушал. В голове у него звенели монеты и мерещились горы богатства.

– Пустое говоришь, старик! Волшебство есть волшебство! Продай мне ее! Даю тебе… даю целую меру риса! – Ли Дафу знал, что старик беден, и думал, что предложение щедрое.

Чжао Лэй покачал головой:

– Не продается она. И не для наживы дана. Отдал я ее безвозмездно, так и тебе советую: сделай доброе дело от души, и, глядишь, удача к тебе придет.

Но Ли Дафу и слышать не хотел о добрых делах. Он решил во что бы то ни стало заполучить морковь. Выждав момент, когда Чжао Лэй ушел в поле, жадный сосед пробрался в его фанзу, нашел в кладовке сияющую морковь и украл ее.

Ликующий, прибежал он домой, заперся в самой лучшей комнате и водрузил морковь на лакированный столик.

– Ну, волшебная морковка! – воскликнул он. – Покажи свою силу! Дай мне золота! Много золота! И шелков! И драгоценных камней! Наполни комнату до потолка!

Он зажмурился в ожидании чуда. В комнате стало тихо-тихо. Потом… раздалось тихое урчание. Ли Дафу открыл глаза. Морковь на столе светилась, но не золотом, а каким-то странным, зеленоватым светом. А на полу, на дорогих циновках, стали появляться… маленькие зеленые ростки! Они росли на глазах, превращаясь в длинные, цепкие плети дикого вьюнка! Листья распускались огромные, стебли тянулись к стенам, к потолку, опутывая мебель, сундуки, самого Ли Дафу!

– Что это?! Стой! Прекрати! – завопил жадный торговец, пытаясь вырваться из зеленых пут. – Не то! Мне не сорняки! Мне золото!!!

Но морковь светилась все ярче, а вьюнок буйствовал все сильнее. Он забил окна, оплел двери, заполнил всю комнату густой, колючей зеленью. Ли Дафу барахтался, задыхался, звал на помощь. Слуги, услышав крики, с трудом вырубили дверь топорами и вытащили своего хозяина, всего в царапинах и укусах насекомых, что завелись в джунглях его комнаты. А волшебная морковь… исчезла. На ее месте лежал лишь маленький, сморщенный корешок, да и тот рассыпался в прах при прикосновении.

Тем временем старик Чжао Лэй, вернувшись домой и не найдя моркови, лишь грустно вздохнул:

– Видно, не судьба. Не для меня такие чудеса.

Но когда он открыл кладовку, чтобы взять немного риса на ужин, он снова остолбенел. Кладовая была полна не только рисом и рыбой. В углу стоял новый, крепкий плуг для его старой лошадки Хэ, лежали теплые одеяла, а на полке стояли горшочки с целебными травами. А на самом видном месте лежало… письмо! Дрожащими руками старик развернул свиток. Там красивыми иероглифами было написано:

"Доброму сердцу Чжао Лэя от Благодарного Духа Гор. Морковь вернулась к тебе, ибо корысти в твоем поступке не было. Плоды щедрости – изобилие в доме и долгие годы в здравии. Живи в мире, старик. Твои дети скоро вернутся под родной кров."

И действительно, на следующий день в деревню вернулись сын и дочь Чжао Лэя, каждый со своей семьей. Услышали они, видно, зов отчего дома и весть о добром чуде. Старик встретил их со слезами радости. А волшебная морковь так и осталась лежать в кладовке, тихо излучая тепло и благодать. Она больше не наполняла кладовку до потолка, но в доме Чжао Лэя и его большой семьи всегда царили достаток, мир и любовь. Рис в горшке не переводился, лошадка Хэ была сытой, а на столе всегда стояла миска с горячей едой для любого путника или гостя.

Месть. Сербы рубят с плеча, русские ждут, пока «само рассосётся».

Сербские сказки часто кровавые и беспощадные. Возьмём, к примеру, историю «Змей и раджа». Герой убивает чудовище, спасая народ, но, когда правитель пытается присвоить себе славу, герой без колебаний закалывает и его. И никто не говорит: «Ой, ну может, он раскается?» Нет, месть — это справедливость, и точка.

А теперь русская сказка «Иван-царевич и Серый Волк». Братья убивают Ивана из зависти, закапывают его, но, когда он чудесным образом воскресает, они… прощены. Потому что «ну покаялись же». Даже убийство — не повод для окончательного возмездия.

Разница колоссальная. Сербы верят, если враг не добит — он вернётся. Русские надеются, а вдруг он исправится?

Власть. Сербы её ненавидят, русские верят в «доброго царя»

В сербских сказках попы, цари и богачи — это почти всегда жадные, глупые и подлые персонажи. В сказке «Поп и дьявол» священник так жаден, что пытается обмануть самого сатану и в итоге оказывается в аду. И народное одобрение на стороне дьявола: так ему, стяжателю!

В русских сказках власть тоже высмеивают, но мягче. В «Сказке о попе и работнике его Балде» жадный поп получает три щелчка по лбу, но не пулю в затылок, как в сербском варианте. Даже когда царь глуп (как в сказке «Как мужик царя перехитрил»), его не убивают, а просто обводят вокруг пальца.

Разница в отношении к власти поражает. Сербы не верят никому «наверху», русские — критикуют, но всё равно ждут, что «царь хороший, бояре плохие».

Почему так получилось? История даёт ответ.

Сербия веками жила под турками, где выживали только те, кто умел врать, прятаться и резать в спину. Хајдуки (балканские «Робин Гуды») были одновременно героями и бандитами, потому что в их мире иначе было нельзя. Отсюда и сказки - враг должен умереть, а не просить прощения.

Россия терпела Орду, но та не лезла в душу, можно было сохранить веру и просто платить налоги. Поэтому в русских сказках зло наказывается «само» — Морозко, волшебная рыба или ещё какая-то высшая сила. А человеку остаётся только терпеть и верить.

А что сейчас? Фольклор живёт в нас.

Сербы до сих пор не доверяют ни власти, ни Западу. Их герои — это либо бандиты 90-х, либо футбольные хулиганы. Они верят в силу, хитрость и месть, потому что иначе их просто сотрут.

Русские всё так же терпеливы. Даже когда всё плохо, они ждут: «Ну вот-вот что-то изменится…» Государство для них — как родитель, может быть строгим, но без него катастрофа.

Вывод: две правды, два пути

Сербские сказки учат: «Если не ты, то тебя».

Русские сказки шепчут: «Потерпи — авось пронесёт».

И две цитаты:

Русский фольклор – это история выживания через терпение (историк Ключевский).

Сербские сказки – учебник по сопротивлению (балканист Милорад Павич).

Казалось, она шла так же тихо, как и он, однако до самого вечера он не мог догнать её, пока она не вошла в маленькую избушку. Догнав её в избушке он поцеловал её и женился на ней, а проснувшись ночью увидел что рядом с ним спит молодая тигрица. Дальше я не дочитал. Кипящим чайником почему-то выбило пробки и интернета не стало. Может это и к лучшему.

Теперь живите с этим.